Кот снова дёрнулся, на этот раз сильнее.
— Не обращайте внимания, — Дуремар усмехнулся. — Я же сказал, что Хася писюндра, а вы только что пообещали её кормить. Так вот, кроме жиров, ей нужен ещё и белок, причём обязательно. А в дикой природе писюндры его добывают тем, что до Киева доведёт... ну, этой поговорки вы не знаете... хотя, я вижу, смысл вы уловили. Но ведь вам не жалко?
— Пожалуй, нет, — медленно выговорил кот, стараясь не заурчать.
— Тогда расслабьтесь и получайте удовольствие. Уверяю вас, никакая лиса в этом отношении не сравнится с Хасечкой. Сейчас она ещё только пристраивается, а вот когда она вас хорошенько изучит, узнает, полюбит — тогда-то вы её оцените по-настоящему... Ну а теперь давайте поговорим о вас. Я очень любопытен. Надеюсь, Карабас вам сказал, что со мной можно быть вполне откровенным? — "можно" прозвучало как "нужно".
Баз кивнул, пытаясь сосредоточиться на мыслях, а не на ощущениях.
— Вот и славно. Давайте-ка не спеша, обстоятельно. Вы давно работаете на Тора-Бору?
Глава 29, в которой происходит много странного — но, в общем-то, ничего удивительного
113781 день от Конца, волею Короля осень / 2 ноября 312 года о.Х. Ночь.
Горный массив Тора-Бора.
Верхние пещеры, зона D14
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Тайная Канцелярия Его Величества Тораборского Короля .
Личное дело 31.02370.152, сокращённо
ФАКТИЧЕСКИЙ ВОЗРАСТ: 28
БИОЛОГИЧЕСКИЙ ВОЗРАСТ: 28
ПОЛ: женщина
ПРАВОВОЙ СТАТУС: рабыня Его Величества
ОСНОВА: рысь
ОСОБЫЕ СПОСОБНОСТИ: нет
ОСОБАЯ ЦЕННОСТЬ: см. Личное дело 5.022001.001: Неуловимый Джо
НЕДОСТАТКИ: женщина
ЛИЧНОЕ ИМЯ: Роксана Жумаева
Летающая тарелка шерстяных напоминала не тарелку, а перевёрнутую эмалированную миску с неровно отбитым краем. Из-под края подтекал пахнущий грозой воздух, шевеля пыльную траву.
Солнце приподнялось над горной вершиной, пустило длинный злой луч. Неуловимый Джо недовольно сощурился.
Мних-педобир в златых одеждах вышел вперёд, качнул раззолоченным кадилом. Тяжёлый сладкий дым завился вверх, постоял немного в воздухе и медленно поплыл на юг, разматываясь сизыми прядями.
— Без меня тебе, любимый мой, лететь с одним крылом... — затянул педвед святое караоке.
— Харам, — харкнул словом нахнах, держащий низкий ящик полированного дерева с выжженным клеймом шерстяных.
— Простите, а когда, собственно, мы отправляемся... — заикнулся было пилот, маленький седой хорёк в синей фуражечке. Шерстяной посмотрел на него так, что бедолага прикусил язычок.
Неуловимый Джо хлопнул пилота по покатому плечику. Тот осторожно покосился на странного незнакомца.
— Слышь, командир, вопрос имею, — хорёк вздрогнул, куцый хвостик меленько-меленько задрожал. — Как эти штуки летают? Эффект Бифельда-Брауна?
Испуг в глазёнках пилота сменился осторожным интересом.
— Ну как бы да, — сказал он, нервно оглядываясь на шерстяного: не вызверится ли.
— Здорово, — Джо достал сигару, закурил. — Но ведь это нужна уйма энергии? Раньше она запитывалась прям от Оковы, так? А сейчас как летаете? Не стрёмно?
Хорёк снова зыркнул, убедился, что шерстяной вполне равнодушен к странному незнакомцу, и, видимо, решил, что тот — не джигурда дрожащая, а имеет какое-нибудь право.
— Ну вообще-то на высоте Окова лучше берётся, — принялся объяснять он. — Там зацепление хорошее, есть трассы, мы их знаем. Аккумуляторы у нас тоже... — тут он запнулся: тема, видимо, была нежелательная. — Ну даже если сядем — так и чего? Наберём электричества и дальше полетим, — завершил он.
— Рискуете, — оценил Неуловимый. — Допустим, авторитеты с вами связываться не будут, репутация у вас серьёзная. А если джигурда какая-нибудь налезет? Эй, братишка, — повернулся он к шерстяному. — Что делать будете, если на вашу посудину налезут?
— Ты кто такой? — не понял шерстяной. — Давай да свидания! — он поудобнее перехватил ящик и потянулся к железке не бедре.
— Сопровождающий от Его Величества, — Неуловимый затянулся, помолчал, потом выпустил целый поток сизого дыма. — Забыл, что-ли?
Шерстяной пошевелил ноздрями. Здравый смысл подсказывал ему, что никаких посторонних здесь, на закрытой взлётной площадке, нет и быть не может. Тем не менее, незнакомец ему не нравился: он не мог вспомнить, кто это. К тому же у него был слишком хомосапый вид, и обезьяну это нервировало.
— Дэлаешь здэсь зачэм? — совместил он в одной фразе несколько насущных вопросов.
— Отвечаю за отправку, — Джо показал взглядом на деревянный ящик. — Знаешь, что это?
— Это нашэ, — высказал шерстяной то главное, что ему знать полагалось.
— Это собственность Тарзана, — уточнил Неуловимый, посмотрев на шерстяного со значением. — Вы должны доставить груз, а моё дело — убедиться, что вы с ним нормально отбыли. Тебя как зовут?
— Тапа, — сказал шерстяной несколько дружелюбнее. Здравый смысл и житейский опыт подсказывали ему, что таким голосом и с такими интонациями говорят обычно большие начальники, с которыми лучше не закусываться. Местные начальники были, конечно, мунафики, которых Тарзан рано или поздно эбаль, но демонстрировать это здесь и сейчас было бы не ко времени. Об этом шерстяного предупреждали неоднократно.
— Береги груз, Тапа, — посоветовал Джо и снова посмотрел на пилота, явно ожидая ответа. Тот в сомнении пошевелил усиками — видимо, соображая, не влетит ли ему от сурового Тапы за длинный язык. Шерстяной, однако, сделал вид, что внимательно слушает святое караоке — педвед завёл что-то из круга Песнопений Графа Хортицы.
— У них свинец есть, — тихо сказал он. Джо отметил про себя это "у них": похоже, пилот служил шерстяным за страх, но не за совесть. Впрочем, его куда больше заинтересовала информация.
— Свинец? Вот прямо огнестрел? На тесла-машине? — уточнил он. — Вы что, совсем дефнулись?
Хорёк как-то хитро наморщил нос. Это можно было понять в смысле "ах если бы", а можно и в смысле "всё сложно".
Педобир тем временем завершил песнопение, величественно рыгнул, окропил тарелку и благословил предостоящий полёт. Его помощник, небольшой павиан, захлопотал, складывая походный алтарь.
— Тапа! Албарс! — донеслось откуда-то из-за летающей миски. — Пачиму нэ в кабинэ?
— Пашлы, — приказал Тапа хорьку. Тот судорожно кивнул и суетливой рысцой побежал к невидимому отсюда люку.
— Ни пуха! — крикнул вслед Неуловимый, но ответа не дождался.
Из маленькой красной будки рядом со взлёткой вышел техник-водосвин, спокойный, уверенный в себе. Увидев Джо, он не удивился — до такой степени, что у Неуловимого даже закралась нелепая мысль, что техник его каким-то образом узнал.
— Здрасьте, — сказал техник. — Проверка, что-ли? Документы покажи.
В этот момент изображение пошло рябью, съёжилось и погасло.
— Ну вот, собственно, и всё, — вздохнул Неуловимый. — Дальше ничего интересного. Улетели соколики.
Тораборский Король встал с кресла. Его босые ноги утонули в глубоком, по щиколотку, ворсе ковра. Бесшумно ступая, он прошествовал к бару, загребая воздух раздувающимися полами халата. Неуловимому пришло на ум библейское выражение "воскрылия риз" и он тихо хихикнул.
— Тебе налить? — спросил Король.
— Коньячку бы, — попросил Джо. — Хеннесси хорошо. В прошлый раз у тебя столетний был изумительный.
— Так то в прошлый раз, — с сожалением сказал Король. — Между прочим, столетних коньяков не бывает. Если иметь в виду именно выдержку. В бочке коньяк живёт лет семьдесят, ну восемьдесят. Потом крепость падает совсем неприлично. Тот Хеннесси был шестидесятилетний. Просто хорошая лоза, удачный год... а главное — хранил правильно.
Джо открыл было рот, чтобы что-то сказать, потом внезапно рассмеялся.
— Убедительно ты это — лоза, год, хранил... — он крутанулся не высоком вертящемся стуле. — Я чуть не поверил.
— Я имел в виду память, — заметил Король. — Ты же знаешь, при... — он прищёкнул пальцами, ловя слово, — при реактуализации воспоминание перезаписывается.
— Скорее, наслаивается, — не вполне согласился Джо. — Подключаются другие воспоминания, фантазия всякая. Знал бы ты, чем сознание закрывает дырки от лоста...
— Ну, примерно понимаю, — Король кивнул. — В общем, я со своей памятью обращаюсь бережно. Например, сейчас Хеннеси как-то на ум нейдёт, уж извини. Значит, и пробовать не буду. Сегодня у меня настроение скорее винное. Может быть, vin de la comète? Могу предложить токайское одиннадцатого года. Пробовал его на дегустации у Харди Роденштока в девятоста восьмом. У него потрясающий финиш, ты оценишь.
— Ты, кажется, тогда был мусульманским отморозком? — осведомился Джо.
— И создавал Всемирный фронт борьбы против евреев и крестоносцев, — с удовольствием закончил Король. — Так как насчёт токайского?
— Пожалуй, нет, — решил Неуловимый. — Меня вино почему-то бодрит, а сейчас это несколько не в тему. Можно "Гиннесса"? Только настоящего, ирландского.
— Никогда не пил, — с сожалением признал Король. — Или пил, но не впечатлился... ладно, что-нибудь придумаем.
Пышная трёхцветная кошка забралась на сервант, полный колючего на вид хрусталя, обвила стоящий на нём мраморный бюст Вольтера, посмотрела на Неуловимого блудливыми глазами и облизнулась.
— Чего тебе, Маркиза? — спросил Король. — Жрать хочешь?
Кошка презрительно прищурилась, накрыла хвостом нос и задремала. Его Величество посмотрел на неё с понимающей грустью, запустил руку в густрой мех на животе и чем-то щёлкнул.
— Подзаряжается? — догадался Неуловимый. — В бюсте индуктор?
— Ага, — вздохнул король. — Старая модель, ещё без тесла-приёмника. Не помню даже, когда таких делали. В конце двадцать первого, кажется. Они тогда снова в моду вошли. Дурацкое было время... Но ты уверен, что вы с Чиполино всё сделали как надо?
— Всё должно работать, я проверял, — повторил Джо.
— Должно работать? Мне не нравится такая формулировка. Скажи-ка это по-людски.
— Сундук... героль ув... — начал было Джо и запнулся.
— Вот именно, — заключил Король. — Чем хорош людской, так это грамматикой и лексикой. Там нет ненужных слов. Вроде слова "работать". Есть слово "подчиняться". Которое ты был вынужден использовать. А грамматика не позволяет вилять. Ну-ка ещё раз. Кому подчиняется сундук? Ам"аль!
— Дайте подумать, я на людском давно не говорил. Сундук героль Тарзан ув Тарзан. Сундук круа Джо ув га'виал... гм, не то... Га"ан шем"Тора-Бора.
— Говорят, Каин убил Авеля за уточнение, — король сделал вид, что улыбнулся. — Но в общем-то, ты прав. Шерх ан"стопицот, — Его Величество нахмурился, бюст с кошкой исчез вместе с сервантом, а на их месте образовалось что-то неопределённое.
— Ваше Величество, — Неуловимый посмотрел суверену в глаза, — мы сделали всё, что могли. Это должно работать. Следующей же ночью я попытаюсь выйти на связь.
Король, наконец, заметил отсутствие серванта и лёгким движением брови поставил на это место старое пианино "Стейнвей" — с откинутой крышкой и костяными, пожелтевшими от времени клавишами.
— Не нужно, — сказал он. — Пусть Тарзан получит, что хотел, и убедится в отсутствии сюрпризов... Я, пожалуй, немного поиграю.
Он присел на выросший из пола вертящийся стул, осторожно потрогал мизинцем "до" субконтроктавы, звука не извлекая. Потом сыграл простую гамму, и, наконец, довольно правдоподобно изобразил начало "Венгерского танца".
— Меня этим танцем в музыкалке изнасиловали, — скривился Джо. — Слышать его не могу.
— Извини. Просто у меня с этой мелодией связано, — Король не договорил, внезапно уменьшившись, или, может, отдалившись. Комната, напротив, раздвинулась, стены разлетелись в разные стороны. Потом всё исправилось, за исключением пейзажа: теперь они оба стояли на балконе, внизу дремала оливковая роща.
— Вот оно. Как тебе? — спросил Горный Старец. — Южная Франция, год примерно семьдесят третий. Век не помню.
— Франция в семидесятые годы любого века становится именно такой, — поддержал Джо. — Спит. А спящие всегда похожи на себя, независимо от возраста.
— Ты так считаешь? — Король улыбнулся, на этот раз по-настящему. Небо над рощей посветлело.
— Скажем так: я хотел бы в это верить, — вздохнул Неуловимый. — Можно закурить? Сигару-то я себе как-нибудь намечтаю.
— Ну, попробуй, — предложил Старец. — Только сначала закончим с этой неопознанной фигнёй. Как она летает?
— Обыкновенно летает. Ассиметричный конденсатор, ионный ветер. Электричества жрёт дофигища. В принципе, при постоянном подключении к Окове это всё неважно. Но модель военная, а значит — рассчитана на всякие неожиданности, вплоть до отруба света в глобальном масштабе. Думаю, половина кастрюли — плазменные батареи. Или сверхпроводниковые кольца, тоже вариант. В общем, садиться они точно не будут. Да и не стали бы они возить Сундук Мертвеца на ненадёжном транспорте.
— А что там за свинец?
— Я потом у техника узнал. Он у них, оказывается, бывал и по тарелке лазил, — Джо снял очки и почесал вспотевшую переносицу. — Там не свинец в буквальном смысле. Керамическая пушка. Металлических частей нет. Порох жидкий, бинарный, подаётся в ствол под давлением, смешивается непосредственно в момент выстрела. Насчёт снарядов непонятно, но, видимо, тоже керамика. Короче, резонансная тесла-детонация практически исключена. Ещё у них рельсовик есть, — припомнил он. — Но, кажется, горелый.
— Серьёзная машина, — оценил Король. — Интересно, где они разжились таким добром.
— Там у них под боком немецкие базы, — напомнил Джо. — Если шерстяные туда влезли...
— Если бы шерстяные туда влезли, они уже владели территорией до Альп. А может и дальше, — покачал головой Король. — Им эту посудину кто-то продал... кто шерстянки не боится, зато остро нуждается в деньгах. Может быть, этот кто-то действительно влез на старую базу. И сумел её частично расконсервировать.
— Почему частично? — не понял Неуловимый.
— Потому что в ином случае этот кто-то владел бы территорией до Альп. Или хотя бы начал войну за гегемонию, — пояснил Король. — Пока что у нас такой информации нет.
— Я мог бы разобраться с этими базами, — напомнил Джо, — но ты же не хочешь. Кстати, почему?
— Потому-у-у-у-уууу, — заухало, завыло долгим паровозным гудком, и Джо полетел вверх тормашками неизвестно куда.
Пробуждение, как обычно, было тяжким. Мышцы болели, во рту скопилась горькая слюна, на душе что-то скреблось и телепалось. Но в общем и целом дефолт был средней тяжести, то есть вполне терпимым.
Продышавшись и продрав глаза, Джо открыл глаза. Он лежал на поролоновом матрасе в своей спальне, спроектированной и обставленной специально для айс-трипов: слабый зеленоватый свет под потолком, тёплый пол, тазик с мокрой губкой — обтереть лицо. Чуть дальше — это Неуловимый Джо хорошо помнил — стоял бокал с кьянти. Он со стоном извернулся, сплюнул на пол, дотянулся до бокала и осушил его. Стало не то чтобы легче, но как-то проще. Во всяком случае, спутанные после наркотического сна мысли приняли несколько более пристойный, расчёсанный вид.
