| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Видимо, у него шок проявляется в повышенной весёлости.
Пристыдив меня и оценив мои познания в области нежити ёмким словом "незачёт", он поясняет, что все обращённые легко распознаются по запаху. Истинные не пахнут разложением.
Меня тошнит от одного только упоминания об этом запахе...
— Тогда... Значит... это когда-то было обычным человеком?
— Вряд ли обычным. Но... да. Было.
Меня трясёт так, что зуб на зуб не попадает. Ехать домой в таком состоянии бессмысленно... Видя это, он предлагает мне остаться у него. А я соглашаюсь.
Глава 34
Уже в машине вспоминаю...
— А что это было там, возле дыры в заборе?
— То, что осталось от незадачливого любителя мертвячины... — Кажется, я зеленею... Надо отвлечься... Спасительное воспоминание — он назвал меня милой девушкой. Так трогательно... Всё. Вот об этом и буду думать.
Через треть часа я уже сижу у него столовой — она совмещена с кухней. А кухня... это вообще отдельный разговор. За что мужику досталось такое счастье? Была б у меня такая, я б из неё не вылезала... А он, небось, кроме подгорелой яичницы и приготовить-то ничего не может... Ну, ничего, ему простительно... Должен же быть у него хоть один недостаток...
Думаю чёрт его знает о чём... только бы отвлечься от стоящей перед глазами картины: располосованная рука и запёкшаяся кровь... Дёрнуло же меня взглянуть на него до того, как он пошёл промывать раны...
Вернувшись, мой наставник открывает одну из секций встроенного шкафа, а там... А там у него филиал аптеки. Ещё и с холодильным отделением... Да... с таким набором в случае чего не пропадёшь.
Моё внимание привлекает небольшая статуэтка, стоящая в небольшой нише над баром. Заметив, что я её рассматриваю, наставник поясняет, что это — маячок — своего рода объект привязки... Ничего не понимаю, но с умным видом киваю головой. И отмечаю про себя, что надо будет почитать про эти самые маячки.
Подойдя ко мне, Руслан Андреевич выкладывает на стол пятикубовую ампулу и шприц. Поднимаю на него удивлённый взгляд...
Он говорит, что процесс регенерации уже идёт... и просит меня вколоть ему какую-то сыворотку — чтобы воспрепятствовать заражению крови. Внимательно осматриваю его руку — раны глубокие, но сейчас они выглядят уже лучше, чем... до этого.
Руки дрожат, когда я набираю зеленоватую жидкость в шприц. Я делала уколы Черри... Но это же — совсем другой случай... Видя моё замешательство, он указывает на полтора пальца выше верхней раны...
...Ага, я — умница. Да, эту похвалу я заслужила... Бинтую... Уж что-что, а перевязки я делать умею...
Потом звоню маме и бодрым голосом сообщаю ей, что снова остаюсь у подруги. Поворчав немного, родительница даёт обычные ценные указания — чтобы мы не засиживались допоздна и пораньше ложились спать... Да, конечно. Интересно, как там Леся? Надеюсь, не наделала каких-нибудь глупостей... Её мобильный вне зоны доступа. Странно... Поторговавшись с собой, рассказываю наставнику о её выходках...
Щёки горят, иду умываться. Взглянув на своё отражение в зеркале, испуганно замираю. Глаза. Сейчас они блёклые, почти серые. Что со мной? Я замечала, что они могут немного менять оттенок, но чтобы цвет...
Возвращаюсь в столовую и, немного помявшись, спрашиваю об этом у Руслана Андреевича...
Значит, окрас радужки может меняться в зависимости от эмоционального или физического состояния. Забавно... Пока наставник рассматривает меня, я замечаю, что его глаза сейчас тоже не совсем обычного цвета — льдисто-серые... как раз такого оттенка, как утверждали девчонки...
Ещё бы узнать, когда какой проявляется...
Похоже, что насчёт подгорелой яичницы я погорячилась — пока я посещала ванно-туалетный комплекс, мой наставник организовал горячие бутерброды. Вот только... аппетита нет. Совсем.
Сидя за столом и помешивая чай, я никак не могу побороть дрожь в руках — ложечка жалобно позвякивает об тоненькую кромку чашки...
— Не отпускает? — В ответ отрицательно мотаю головой. На столе появляется непрозрачный бутылёк, а в моём чае — несколько капель какой-то настойки, приятно пахнущей мятой.
Звонит его мобильный.
— Да... Всё нормально. Обработали... Со студенткой... С какой надо. Знаешь, что?.. Вот туда и иди... Ничего. Ты лучше скажи... Ага. Понял... Спасибо.
В ответ на мой невысказанный вопрос он пожимает плечами и говорит, что обращённого ликвидировали, а подробности этого мероприятия перед сном лучше не обсуждать...
И... да. Когда я наконец-то допиваю свой чай, наставник отправляет меня спать, сказав, что ему ещё нужно поработать. Мне он выделяет свою спальню... И ту рубашку, в которой я проснулась здесь в прошлый раз...
Адреналин окончательно выветрился, и на смену дёрганности и нервозности пришла слабость. Тело будто ватное... слипающиеся глаза...
Закутавшись в одеяло, практически сразу проваливаюсь в сон.
...Снова снится кошмар — калейдоскоп вариаций на сегодняшнюю тему. Проснувшись и немного успокоившись, иду умываться. Потом — на кухню — выпить водички.
По коридору и прихожей мягко разливается приглушённое мерцание светильников, стилизованных под свечи. Это он для меня оставил? Не помню, говорила ли я ему о том, что боюсь темноты...
Наверное, он уже закончил со своей работой. Интересно, чем он занимался... и где он сейчас?
"Он же не оставил меня здесь одну?!" — От одной только мысли об этом внутри всё холодеет. Поборов зарождающийся приступ паники, начинаю осторожно заглядывать во все двери. Помимо кухне-столовой, здесь есть ещё гостиная... И зал. С огромной "плазмой" и кожаным диваном...
Я нахожу его на диване в кабинете. Он лежит на спине, закинув руки за голову. Ноги — на подлокотнике. Мне становится стыдно. Так спать жутко неудобно — я пару раз пробовала, потом всё тело ломило...
Несколько минут наблюдаю за ним... пока в груди не начинает щемить.
Вздохнув, тихо прокрадываюсь к креслу и, забравшись в него с ногами, сворачиваюсь там клубочком. Мне спокойней, когда он рядом... Пусть даже здесь и не так удобно, как в постели...
— Не спится? — Подпрыгиваю от неожиданности, услышав его голос. Мягкий, чуть ли не сочувственный тон становится последней каплей в переполненную стопку горькой...
Перед глазами всё мутнеет из-за заполнившей их влаги. Я моргаю — и щёки прочерчивают две горячие дорожки...
— Все эти твари. Всё это... — Всхлипываю. Он мог сегодня погибнуть... а я даже не задумывалась об этом... пока не увидела во всех подробностях во сне... — Почему всё не могло оставаться, как прежде?
Закрываю лицо руками, а слёзы всё катятся и катятся из глаз. Он сел — судя по характерному скрипу кожаной обивки...
Вздрагиваю, когда он осторожно прикасается к моей руке...
Он берёт мои ладони в свои, каким-то непостижимым образом оказавшись передо мною на коленях. Я даже перестаю плакать от неожиданности...
— Не плачь. Всё будет хорошо. — Таким ласковым тоном говорят с тяжелобольными...
— Не будет. Всё становится только хуже и хуже...
— Тссс... — Легонько сжимает мои пальцы. — Просто поверь мне. А то, что происходит вокруг тебя... прими это как данность. Реши для себя, что так есть... И сейчас ты ничего не можешь с этим поделать. И от того, что ты будешь это отрицать, ничего не изменится. Поэтому... пока — просто смирись. И постарайся выжить. Не делай глупостей. Хорошо? — Ласково проводит пальцем по моему подбородку, смахивая слезинки. От этого прикосновения перехватывает дыхание...
Смотрю на него, ничего не понимая. К чему он завёл этот разговор? Всхлипываю. А он тихо продолжает.
— Пока ты ещё ребёнок. Повзрослей. И тогда, быть может, тебе удастся что-то изменить.
Киваю. Тёплой волной накатывает усталость...
— Тебе нужно поспать.
— Я не могу. Эти кошмары...
— Я посижу рядом...
* * *
Не помню, как я уснула. Кажется, он рассказывал мне какую-то сказку... А ещё, судя по всему, он на самом деле просидел возле меня весь остаток ночи. По крайней мере, с утра он выглядел несколько... не выспавшимся.
Примостившись на краешек кухонного диванчика, я наблюдаю за наставником. То, что случилось ночью, немного смущает меня — и я не знаю, как себя вести. Было ли это просто добрым жестом с его стороны, или... Или я могу на что-то рассчитывать?
Одно очевидно: моё присутствие совершенно никак его не напрягает. Он ведёт себя так, как если бы вместо меня тут сидел... например, его друг.
Ступор, пришедший вслед за этим внезапным озарением, затянулся на несколько минут. Да... я поняла, почему он ведёт себя так... Почему он не видит ничего предосудительного в том, чтобы я оставалась у него дома... Чтобы я спала в его постели... И почему моё присутствие не смущает его.
Теперь все детали встали на свои места, слившись в одну кристально-ясную картинку. Раскладывая всё по полочкам, вспоминаю и один телефонный разговор, из которого я на тот момент мало чего поняла... Наверное, если бы я раньше попыталась проанализировать его слова — вместо того, чтобы придумывать образы воображаемой "соперницы", один другого краше — то это могло бы чем-нибудь мне помочь... Хотя, вряд ли, конечно...
"...Ксюх, чего ты? Опять третий курс?.. А вот это — в корне не верно. Студенты — это бесполые существа. Давай, подвязывай с делением на мальчиков и девочек, и сама не заметишь, как перестанешь обращать на это внимание... Конечно-конечно... мне ли не знать. Ксюх, я тебе уже всё сказал... Давай... Да. Заходи потом, расскажешь..."
Тогда меня обеспокоило лишь существование некой Ксюхи, которая должна зайти к моему наставнику... А вовсе не тот факт, что я, как и любая студентка, являюсь для него абстрактным бесполым существом, а отнюдь не привлекательной "милой" девушкой...
И если смотреть на происходящее с такой точки зрения, тогда нет ничего противоестественного в том, чтобы отдать мне свою рубашку и уложить спать в свою постель...
Вот почему он не видит никакого скрытого сексуального подтекста в том, чтобы обнять меня — вот, как вчера... Его поступки не несут в себе никакой эротической подоплёки... которую я так исступлённо пыталась в них высмотреть...
И именно поэтому ему и в голову не приходит, что наше с ним общение может расцениваться как нечто большее, чем просто взаимодействие учителя с учеником.
Говорят, что каждый воспринимает происходящее в меру своей распущенности и испорченности... вот, можно сделать выводы.
И... я осознала ещё кое-что. Всё, что может быть у нас с ним — это просто хорошие рабочие отношения. Или хорошие человеческие отношения. И потолок у этих отношений — дружба.
Мы можем стать приятелями... даже, наверное, друзьями. Но не более того. Он не позволит. Просто не допустит этого, и всё.
Это же хорошо... наверное. Тогда почему грудь сдавило? И краски померкли. И так тоскливо...
* * *
После завтрака он отвозит меня домой. По дороге я украдкой наблюдаю за ним, ища хоть малейшие намёки на опровержение своих догадок... и не нахожу их.
Попрощавшись, взлетаю по ступеням на крыльцо подъезда, а там...
Опираясь плечом на стену, стоит Олег. И курит. Он же не курил?
Цепкий взгляд неспешно скользит по мне, изучая с головы до ног. Глубокая затяжка...
— Ну, приветик, сокровище.
Злобно зыркнув на него, пытаюсь открыть подъездную дверь. Он приваливается к ней, и я отступаю.
— Даже не поздороваешься? Меня бы вполне устроил твой поцелуй. У тебя отлично получалось, но ты же не останавливаешься на достигнутом... правда, ведь? Всё совершенствуешься и совершенствуешься...
Принюхавшись, понимаю, что мой бывший парень — Боже, это же надо было быть такой дурой! — пьян.
— Что тебе нужно? — Максимально равнодушный тон.
— Такая резкая... Неужели совсем не рада меня видеть? — Склонив голову набок, интересуется он. Красные глаза... Отвратительно.
— А ты проницательный.
— Будешь? — Протягивает мне пачку.
— Нет, спасибо. Травись сам.
— Ууу, как мы заговорили. Папик воспитал? Боишься, что узнает?
— Папик у меня спокойный. А вот мама и накостылять может. Так что — радуйся, что не успел познакомиться с ней поближе...
— Не строй из себя дуру.
— Ты чё, охренел? Отвали с дороги. — Он бесит меня. А в таком виде — ещё и вызывает непреодолимое желание вцепиться ему в морду.
Не обращая внимания на мои слова, он продолжает.
— Я видел, кто тебя подвозит. И не раз. А сегодня ты ночевала не дома... Всё с этим своим папиком трёшься... Ну, как он? Уж с ним-то ты наверняка не корчишь из себя недотрогу. Да, дорогая?
— Я тебе не дорогая.
— Дешёвка? Это папик твой так считает?
— С женой со своей так разговаривать будешь, ясно? — Сквозь зубы прошипела я. — Проспись иди.
— Ты меня прогонишь? Как? — Он двигается ко мне. Я вжимаюсь в стену. Ну и перегарище. Чем он так надрался?..
— Алиса, на что он тебя купил? На бабло? Или на крутизну? — Придвигаясь ко мне вплотную, срывающимся голосом спрашивает Олег. Что это с ним?
— Отойди от меня. Лучше — по-хорошему...
— А то — что? Пожалуешься? Ой, уже боюсь...
— Придурок.
— А... ты ж не помнишь... Ты ж у нас тогда бухала по-чёрному... И твои восхитительные выпуклости мог потрогать любой желающий. И не только потрогать... Да, любимая? Но я не брезгливый...
— В последний раз повторяю: отвали от меня.
— И от кого я это слышу? От незабвенной Алисы, которая была готова дать кому угодно... И дала бы, если бы не этот тип... Да, понимаю его... такая корова нужна самому...
— Чё ты мелешь?
— Припоминаешь? Нет? Так я тебе напомню. Сам видел, как ты сидела на лавке с каким-то хмырём... и он тебя лапал, а ты млела. — Победный взгляд. — А тут этот тип нарисовался, весь кайф вам обломал. "Руки убрал от неё... Быстро... Всё. Свободен..." Герой, бля... Так чем он так тебя зацепил, а? — Он упёрся руками в стену, приблизив лицо к моему.
Быстрое движение. Болевой захват.
— Ещё раз подойдёшь ко мне без разрешения — пожалеешь. — Отвращение. Господи, и этого человека я пыталась полюбить?..
Поднявшись на свой этаж, бессильно приваливаюсь к стене. А тренер не говорил, что на пьяных болевые приёмы действуют хуже, чем на трезвых... Как бы я чего не сломала этому козлу... Но состояние его здоровья беспокоило меня меньше всего... А вот его слова....
Если то, что сказал мне этот придурошный — правда... А я не вижу явных нестыковок... То тогда понятно, почему Руслан Андреевич так вёл себя со мной...
Безумно стыдно. Естественно, после такого мне уже ничего не светит... Вот он какой, оказывается... крах всех надежд и ожиданий...
* * *
Я тону в водовороте событий — дни летят, а я только и успеваю, что удивиться той скорости, с которой это происходит. Вымотали меня прошедшие две с половиной недели — вроде бы, ничего из ряда вон выходящего за это время не приключилось, а всё равно накопилась усталость.
Леся до сих пор на меня дуется — ей хорошо влетело от кураторши за самодеятельность с походами за грань. Кстати, наставник по секрету поведал мне, что у Ольги Анатольевны в этом году круглая дата — ей исполняется тридцать пять. Даже не верится — при первом знакомстве я подумала, что ей около тридцати... но не больше. К слову, сейчас она выглядит значительно лучше, чем тогда — разгладились мелкие морщинки в уголках глаз, со лба ушла складочка, из-за которой постоянно казалось, что Анатольевна хмурится... Краем уха слышала, что у неё был трудный период в жизни. Но сейчас, похоже, всё наладилось. А ещё я узнала, что она замужем. А обручального кольца не носит... потому что маг.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
