Проблема всей жизни

— Капитан, уводите людей, — скомандовал Данте. — Пусть окружат холм.

Командир что-то буркнул в ответ, затем повторил свой приказ об отступлении. В этом не было необходимости — штурмовики уже отходили.

Верхушка холма пустынна. Только в самом центре, на разложенной зеленой тряпкой сумке одиноко лежит жемчужно-белый компьютер.

"С него она выходила в Сеть", — догадался Данте.

Кардинал огляделся. И обычным взором, и через пограничный слой. Девушки нет ни в видимом, ни в невидимом. Но это не проблема. Наверняка спряталась за границей кратного мира. Несмотря на то, что соотношение субьективного времени за Гранью к времени перед Гранью составляет около двух тысяч к одному, он был уверен — Тьянь Хэвенс ждет его.

Лезть в глотку к дьяволу, быть может, не самое лучше дело, но если уж так настойчиво приглашают... Жаль, что слуги бесполезны. За Гранью они банально теряют голову и становятся опасными даже для хозяина.

— Ждать здесь, — приказал Данте. — Первый, караулишь девку. Выйдет — убей.

Номер один кивнул, принимая приказ. Дурачок не догадывался, что если уж китаянка одолеет Данте, то его слугу и подавно.

— Второй, займись солдатами. Пока ничего не предпринимай, но будь готов.

Слуга понял. Решительно поднял излучатель и как был в пограничной реальности, так невидимкой и пошел вниз по склону. Пока еще можно обойтись без напрасных жертв, главное, чтобы эта девчонка не выкинула какого-нибудь нового фокуса. Ее исчезновение с холма можно объяснить многими причинами. Даже неглупому капитану десантников. А вот неожиданное появление из воздуха куда как сложнее для восприятия обычными людьми.

Данте проверил статус оружия в обоих перчатках, активировал щит на левой руке и, прикрывшись им, дал питание на цепь перехода за Грань. Загудели акустические резонаторы, энергия из "батареек" плеснула в инфернальные схемы и мир вокруг Данте заколебался — вокруг фигуры завернутого в скафандр мужчины пошли волны искажения метрики пространства. Секунда, и голая зеленая макушка холма сменилась на ослепительно белый пейзаж без направления. Вряд ли схватка продлится долго. Данте выскочит обратно в родной мир до того, как успеет моргнуть кто-либо из наблюдателей. Никто ничего не заметит.

Мир одной второй. Когда-то он чуть не погубил молодого послушника "Непсис", сейчас же, под защитой скафандра, иной мир просто неприятно бел и пустынен. И странное дело, совершенно не чувствуется холода. Вот уж действительно замечательная штука этот гранескаф.

— Можешь выключить защиту, — раздался голос на чистейшем норвежском. Данте молниеносно обернулся на звук, прикрываясь щитом.

— Говорю же, можешь не прятаться, — сказала девушка. — Наша первая встреча не задалась. Ты не особо думал, когда посылал своих бесов по нашу душу. Но я тебя прощаю.

Данте чуть опустил защиту, чтобы визор смог зацепиться за картинку. Молодая азиатка сидела на невидимом полу, поджав ноги. Руки спокойно покоились на бедрах, никакой агрессии беглянка не проявляла.

— Долго же ты решался, — улыбнулась девушка. — Больше суток ждала.

— Сама виновата, — ответил Данте, одновременно выстраивая довольно мудреный алгоритм атаки правой перчаткой. — Не уходила бы — не пришлось бы ждать.

— Я с тобой хочу говорить, а не с твоими куклами, кто бы они не были. Что за привычка прикрываться вооруженными до зубов людьми?

— А ты, стало быть, не прикрываешься? — спросил Данте. — Твои подельники, два летчика?

— Их здесь нет, — ответила девушка. — Ты видишь, я одна. Без оружия, без злых намерений.

— Вот и отлично, — Данте не смог сдержать улыбки, поднимая правую руку. — Тогда поговорим позже.

И нажал на спуск.

Свернутая в тугую плеть последовательность излучений сорвалась с гладкого торца "перчатки" и оплела собой белобрысую азиатку. Сразу три удерживающих антиинфернальных капкана, волею кардинала запущенных в едином выплеске энергии. В видимой реальности ничего и не произошло, но инферноптика визора послушно изобразила тугой кокон, в который Данте поймал беглянку. Если бы это был обычный энерготропный капкан, его можно было бы разорвать потоком энергии изнутри, такое бывало. Но кардинал хорошо подготовился к охоте, и госпожу Хэвенс окружали сразу три, взаимодополняющих силка, неразрушимых воздействием изнутри.

— Довольно глупо, — заметила девушка.

И исчезла во вспышке вторичного излучения, сопутствующего переходу за Грань.

— Этого не может быть..., — прошептал Данте. — Нельзя уйти в обратный переход из силка! Нельзя!

Ловчая сеть лишилась добычи, скукожилась и, подергавшись еще пару секунд, рассыпалась разноцветными энергетическими струйками. И тут же снова проявилась девушка. Ровно на том же месте, на котором и была.

— Довольно глупо, — повторила она. Потом повернулась к правой перчатке Данте, поднесла руку ко рту и дунула, словно сдувая что-то с ладони. Все, что успел заметить Данте, осоловевший и от исчезновения, и от внезапного проявления девушки, это слабое свечение, сорвавшееся с ладони азиатки. Как будто пыльца, сдутая потоком воздуха, устремилась к Данте и тут же налила на излучатель скафандра.

Данте дернулся выставить щит, но слишком поздно. Экран визира взорвался десятком предупреждающих сигналов. Кардинал отступил на шаг, расширил щит и попытался привести в порядок компьютер. Лишь через пять секунд удалось отключить сигнализаторы отказавших систем. А таких было немало, и все они принадлежали к начинке правой "боевой" перчатки. Китаянка вырубила все базовые излучатели, а также систему наведения и главные энергетические каналы, включая линию жизнеобеспечения. Перчатка стремительно охлаждалась, и уже сейчас Данте ощущал прохладу, обволакивающую руку.

— Через две минуты твоя одежда промерзнет до температуры замерзания воды, — сообщила девушка. — Еще через минуту до минус двадцати. Ну а потом...

Азиатка пожала плечами, на губах проявилась виноватая улыбка.

— Что тебе нужно, тварь? — крикнул Данте через щит. Правую руку словно одели в резиновую перчатку и окунули в холодную озерную воду. Пока только неприятно, но это только пока...

— Я же сказала, говорить. А ты сразу за пушки...

— О чем?

— Обо мне. О тебе. О моих и твоих друзьях. Может быть, о боге, если тебе будет угодно.

— У посланницы Инферно могут быть друзья? — попытался улыбнуться Данте. Щит пожирал слишком много энергии, одна из "батареек" уже на издыхании. А кончится энергия — и правой рукой не отделаешься. Данте уменьшил щит и немного опустил его.

— Представь себе, у меня есть друзья, — продолжила азиатка. — А у тебя?

— Кончай комедию, — не выдержал кардинал и выключил защиту. — Хочешь добить, так добивай!

— Ну вот еще, — спокойно ответила девушка, — хочу объяснить тебе кое-что. Убить же себя ты и сам в состоянии. Оставайся в своей ракушке — и долго не продержишься.

Девушка оглядела Данте с ног до головы, явно имея в виду гранескафандр.

— Я закрыла выход в обычный мир, епископ Данте. Теперь или ты слушаешь и пытаешься понять меня, или замерзаешь в своей скорлупе.

Данте дернулся и похолодел. Весь, не только рукой, которую уже начало ощутимо терзать холодом. Берг пробежался глазами по системам управления, попытался достучаться до процедуры обратного выхода, но тупой компьютер раз за разом как попка твердил о "недостаточности условий выхода".

— Что...? Что ты сделала?!

— Поправила кое-что в структуре пространства, — невозмутимо ответила девушка. — Твои тщательно откалиброванные системы просто не видят обратного выхода.

— Это, значит, поговорить? — усмехнулся Данте. — Ну-ну, много же ты услышишь от замороженного трупа.

— Можешь им и не становиться, — пожала плечами азиатка. — Тебя морозит не одна вторая, тебя морозит твой костюм.

— Не понял...

— Сними свою пушку, — посоветовала девушка. — Она все равно не работает.

Данте даже не улыбнулся. Ясно, что девчонка не в себе. Снять защиту в мире одной второй, вымораживающем тело и душу быстрее, чем самый сильный полярный мороз? Как быстрое самоубийство — пойдет. Минуты через две его можно будет демонстрировать в музее вечной мерзлоты.

— Блин, ну что же вы там все такие тупые, в вашей Церкви, а? — наконец проявила эмоцию собеседница. — Ты видишь, я сижу в летней одежде, и не превращаюсь в льдышку!

— Ты не человек.

— Ну опять... Ну хорошо, я не человек. А как, по-твоему, вместе со мной прошли через три грани два самых что ни на есть обычных хомо сапиенс? Кирилл и летчик?

— Не зна... В смысле, через три грани?

— В прямом! Мы шли через одну восьмую. Иначе, как ты думаешь, удалось добраться до Сочи?

Данте задумался, стараясь не замечать уже онемевшей правой руки. А и в самом деле, как двум обычным людям, даже не отмеченным избранностью иерархов "Непсис", удалось пробраться через грани? Эксперименты Церкви, когда иерархи пытались брать с собой в спутники обычных людей, заканчивались прогнозируемо: одним вымотанным до потери сознания иерархом и числом трупов, соответствующим числу взятых с собой людей. Грань непреодолима для не имеющих сродства с инферно-технологическим оборудованием.

В "Непсисе" было принято называть вещи своими именами, и свои чудо-технологии они не именовали святыми или божественными. Каждый посвященный знал, откуда берется энергия для борьбы с Инферно: от самого Инферно.

— Говорю тебе, сбрось пушку! Хуже уже не будет!

В самом деле, куда хуже? Правая рука задубенела, холод добрался до костей, и предплечье Данте начало потихоньку ломить от стужи. Когда ощущение пройдет через невыносимую боль и наступит блаженная теплота — с рукой можно будет попрощаться.

— Ну же!

Девушка взглянула на кардинала почти с мольбой. Данте еще раз посмотрел на азиатку. Она могла бы трижды его убить, но продолжает тупо требовать какой-то ерунды — всего лишь потерять руку. Хочет — пусть получает. Сдаваться сразу и полностью Данте не желал, и кто знает, может быть, жест доброй воли как-то поможет ему в переговорах с этой странной особой? Может быть, не все так плохо с выходом из-за Грани? Тогда нужно тянуть время.

Берг подал сигнал на гермозапор правой. Электроклапаны щелкнули, и тяжеленная чушка излучателя дернулась на предплечье. И застряла. Ах, ну да, конечно же, чтобы вынуть руку — нужно расслабить кулак. А контроль над ладонью он потерял уже давно.

Данте потряс рукой, размахивая громоздким оружием, в попытке сбросить цилиндр. Тщетно.

— Дай помогу, — девушка поднялась с колен, подошла к кардиналу и взялась двумя руками за излучатель. Плавно потянула, и темно-серая чушка, чуть помедлив, сползла с места. Азиатка отбросила тяжеленный кусок скафандра с легкостью, словно он и не весил без малого одиннадцать килограммов.

Рука по-прежнему ничего не чувствовала.

— Ну и что? — спросил Данте. — Была замерзшая, теперь будет промороженная. Любишь сказку про Снежную Королеву?

— Нет, — ответила девушка. — Больше про Алису в стране чудес. Пошевели пальцами.

Данте засмеялся. Они не слушались уже минуты две. Берг поднял руку, выставил перед глазами азиатки и послушно попытался подергать хоть одним из потерявших чувствительность пальцев.

— Ну как, нравится? — крикнул Данте. — Ощущаешь радость, умерщвляя плоть человека?

— У тебя руки ученого, — произнесла девушка. — Только мизинец плохо шевелится. Старая травма? Эксперимент не удался?

— Какие еще мизинцы к чер...

Данте замолчал. Смотрел на свою руку и не мог поверить глазам. Его пальцы не то, чтобы шевелились, а бодро так суетились, выполняя приказы мозга. Берг сжал ладонь в кулак — и та послушно сжалась. Разжал — и пальцы распрямились. Только мизинец оставался немного скрюченным. Двадцать с лишним лет назад он прилично сжег руку во время пожара. Врачи сделали настоящее чудо, оставив Данте родную кисть, но восстановить сухожилия на пальце не удалось. Предлагали протезирование, но Берг отказался.

— Ч-что это? — прошептал Данте, глядя на руку. Обычную свою руку, с бледной кожей и парой заусенцев на большом пальце.

— Твоя рука, надо полагать, — ответила девушка.

— Почему она...

— Потому что ты редкостный болван, епископ Берг. В мире за гранью не действует большинство физических законов. И понятия мороза здесь нет.

— Между прочим, кардинал Берг, — автоматом поправил Данте.

— Тем больший болван, — Тьянь хихикнула. — Здесь, кардинал Берг, за гранью так же безопасно, как и в реальном мире. Точнее, куда как безопаснее. Здесь — зона отдыха для начинающих свой путь к небу, кардинал Берг. Здесь не стареют, не нуждаются в еде и питье. Это место для тех, кто хочет подумать о прожитом, на последок полюбоваться красотами покидаемого мира, отдохнуть и начать путь в следующую жизнь. Мне понадобилось почти десять лет, чтобы понять это.

— Понять?

— Да, понять. Только за железками, сжигающими кровь Инферно, этого никто и никогда не увидит и не поймет, Берг. Сними шлем, верный пес искусственной церкви. Ты не представляешь, как глупо выглядишь со сковородкой вместо лица.

— Ты хочешь, чтобы...

— Да, хочу. Поверь, лицо ничуть не чувствительнее руки. Если она живет и здравствует на "холоде", физиономия тоже переживет.

Данте замялся в нерешительности. Все, что говорила, а главное, что делала эта белобрысина, было для кардинала абсолютным безумием, полетом в ту самую кроличью нору из любимой девчонкой сказки трехсотлетней давности.

— Или мне дунуть тебе в лицо, Берг? — азиатка прищурилась. — Застывающие глазные яблоки куда неприятнее, чем отмерзающая рука.

Данте застыл в нерешительности. Может быть, она сама выстудила ему руку дуновением? И сейчас пытается шантажировать? Но почему же... Почему же тогда он не чувствует безумного холода одной второй? Ведь это доказано "Непсисом" — в мире за первой Гранью царит ледяная стужа. Да что там "Непсис", его древний однофамилец в "Божественной комедии" описал первый круг Ада как место, где царит лютый холод!

Азиатка набрала в грудь воздуха и поднесла руку ко рту. Данте оттолкнул от себя белобрысую малолетку и отдал приказ на разгерметизацию забрала. Щелкнули запоры, и кардинал сорвал визир с глаз.

Ничего не изменилось. По-прежнему головокружительная белизна вокруг, Тьянь Хэвенс на полу, куда ее отправил мощный толчок Данте. Девчонка сидит на белом ничто и, вроде бы, даже смеется.

— Ну и как тебе выжигающая души стужа, Берг? Не правда ли, как-то немного жарковато для лютого мороза?

— Это ты сделала? — бросил Данте в сторону азиатки. — Это ведь ты изменила этот мир? Сама же признавалась, что "подкорректировала" реальность, чтобы я не мог выбраться!

— Нет, Берг, это ты сделал. Ты сам, пусть и с моей помощью, но поверил, что здесь тебе никто и ничто не угрожает. А что касается корректировки — ну да, я чуть-чуть поковырялась. Но поверь, кардинально я ничего не переделывала. Наивно полагать, что даже такая сволочная адская тварь как я может поменять целый мир. Пусть даже и такой пустой...

— И все равно я...

— Да погоди ты! — воскликнула Тьянь. — Не перебивай. Ты вот спрашиваешь себя, почему же теперь здесь все не так, как раньше? Ты ведь был здесь уже, Берг, по глазам вижу что был. Но не видел ровно половины этого мира. Оглянись, кардинал. Посмотри за спину.