-Возможно,— Лансель не стал спорить, только мотнув головой,— Однако в таком случае необходимо лишь определиться с тем, является ли выбор своего будущего пути "свободой" самим по себе? Разве не сотни совпадений и случайностей толкают человека к выбору одного из своих путей , а свобода совпадений и случайностей подразумевает в конце концов лишь единую сеть бесконечного числа закономерностей, приводящих к своему итогу — называйся эта закономерность "законами физики" — или же "божественным замыслом",— Лансель сделал еще глоток, после чего взглянул на Романа.
Роман медленно вздохнул, прежде чем поднять взгляд вновь и немного улыбнуться,— Возможно, никаких случайностей нет и весь мир действительно двигается лишь по определенной программе... Но разве это повод в таком случае горевать? Если все было предопределено — разве есть смысл сопротивляться этому, разве есть смысл горевать о будущем? То, что американские горки были созданы человеком и едут по одному треку не значит, что людям перестает нравиться их поездка.
Лансель на эти слова улыбнулся,— Действительно, доктор. Ведь жизнь не более, чем путешествие от безрадостного начала к безрадостному финалу, но ценность ей придает счастливая середина. То, что итог предрешен — не значит, что действия бессмысленны. Иначе я бы мог сказать, что цель всякой жизни есть смерть — и потому жизнь бессмысленна — что, безусловно, не так.
После этих слов доктор Роман, не более, чем простой врач Халдеи, замер, прежде чем медленно поднять взгляд на Ланселя.
-Что-то не так, доктор?— Лансель взглянул на того с вопросом.
На что медленно доктор Роман покачал головой из стороны в сторону, прежде чем внимательно окинуть взглядом своего знакомого,— Нет... Просто... Эти слова напомнили мне об одном... Человеке, что я знал.
-Ах, вот как,— Лансель улыбнулся, прежде чем вздохнуть,— Многие говорят мне, что я странным образом выгляжу похожим на кого-то, кого они знали, видели — или даже представляли... Столь странно получать подобные ответы каждый раз.
-Возможно,— тем не менее, Роман лишь медленно кивнул.
-В конце концов, все, о чем я говорю — лишь о том, что свобода или рабство — лишь субъективные наблюдаемые понятия,— Лансель усмехнулся, прикрыв лицо чашкой чая, после чего поднял взгляд,— Одному желается свободы, второму желается бессмысленных правил, что ограничили бы его. Я уверен, вы бы желали не находиться прямо сейчас, не быть одним из своеобразных командиров, не быть спасителем человечества — и многие желали бы этого. Я, впрочем... Впрочем, это лишь случайная мысль моего разума. Действительно, люди так сложны в своем восприятии — нет, пожалуй, все мы сложны. Один желает свободы, которой не знал — второй правил, которые правили всей его жизнью, потому, что испуган своей новой свободы... Или это просто бессмысленная попытка удержать дарованную свободу, ограничить ее, чтобы не сойти с ума от осознания бессмысленности своего существования?
-Экзистенциальные мысли, хм,— Роман вздохнул и сделал глоток из своей чашки кофе, прежде чем взглянуть на Ланселя внимательно,— Действительно, будет ли для них время более подходящее, нежели конец света?
-Конец света, хм,— Лансель улыбнулся в ответ, прежде чем помотать головой,— Конец света это действительно лучшее время для того, чтобы задуматься о том, как же бессмысленна наша жизнь. Впрочем, кто знает, что будет после конца света?
-Я, понимаю, вы верите в неминуемый хороший финал,— Роман улыбнулся Ланселю,— Восстановление человечества и спасение мира...
-В восстановление человечества, хм, я верю мало,— Лансель улыбнулся в ответ,— Ведь, если взглянуть внимательно, даже сейчас то, чем занимается Халдея — это не полноценное восстановление человечества. Возможно, в конце концов все вернется на круги своя, семьи будут возрождены, государства займут свое место... Но это будет не тот мир. Те, кто находится сейчас в Халдее сохранят воспоминания об одном мире — в то время как новое человечество будет знать о другом. Немного иной истории, чуть изменившиеся даты, другие люди и другие события... Будет ли это тот же самый мир — или лишь мир похожий на тот, что знали люди?
-Парадоксы, ха...— Роман потрепал свою голову,— Никогда особенно не любил разгадывать парадоксы — но, пожалуй, если говорить об этом... То важно лишь факт того, волнует ли этот вопрос нас или нет. Настоящий способ разрешить любой парадокс — никогда им не задаваться. И тогда никакая логическая ловушка о представлении свободы воли или же о том, какой мир является реальным, а какой нет — не будут иметь значения.
-Забавные, но, впрочем, достаточно верные слова,— Лансель улыбнулся в ответ, прежде чем немного перевести взгляд на Романа,— Значит, "делай что делаешь и будь что будет"?
-Пожалуй,— Роман кивнул, после чего воззрился на часы, висевшие над головой Ланселя,— Кстати говоря, прошу прощения, но мне срочно надо направляться в центр для наблюдения особенно важных событий!
-Конечно,— Лансель кивнул,— Удачи вам в спасении своего мира, доктор Роман.
-Удачи и тебе, Лансель,— Роман кивнул парню, после чего направился прочь.
* * *
До центра наблюдения Роман добрался также, что удивительно, без происшествий. Настолько без происшествий и не врезавшись ни в кого, что Роман на секунду задумался, уж не готовила ли ему судьба какой-нибудь особенно мерзостный подарок, что уничтожил бы все его стремления и старания в жизни.
Однако, задумавшись на секунду об этом, Роман предпочел переключить свои мысли в иное русло.
Действительно, будь жизнь расчерченным планом или же чередой невероятных совпадений — Роман мог позволить себе не задумываться об этом. Наверное, именно возможность не думать об этом и была так прекрасна для Романа.
Человек проводит свою жизнь не задаваясь великими вопросами существования. Он ищет развлечений, радостей, горестей, рутины. Возможно, это и было дорогу Роману более всего — то, что он искал этих вещей более всего на свете и, в конце концов, нашел их именно здесь. В кружке кофе, в записи концерта виртуального Айдола и в уютном продавленном диванчике под его спиной.
"Делай что делаешь — и будь что будет", простая мысль, стоившая, по мнению Романа, более, чем любая просвещенная мудрость философа или мыслителя.
И потому, не обращая внимания на глубокую философию, Роман просто откинулся на спину, глядя на мерцающие картинки, после чего вслушался в чудеснейшее пение девушки на экране...
По крайней мере, на десять секунд.
Спустя же предопределенный промежуток времени дверь в центр наблюдения буквально была сорвана с петель, заставив Романа все же расплескать благословенный кофе из своей кружки на так плохо отстирывающийся ковер под ногами.
-Доктор Роман, дружище, сколько времени мы друг с другом не виделись!— появившийся на пороге мужчина располагал к себе одним своим видом — и потому, одним своим видом заставил Романа напрячься, в ожидании великой подлости.
-Гектор,— Роман взглянул на Слугу, после чего вздохнул, все же нажав на стоп и свернув играющий концерт айдола,— В чем дело?
-Доктор, вы случайно не знаете, где в Халдее можно скрыться на пару дней, чтобы тебя никто не нашел?— Гектор улыбнулся Роману, задавая простой и — судя по звукам, что доносились из-за открытой двери и дальше по коридору, в которых угадывались голоса различных Слуг — в то же время очень срочный вопрос.
-Туннели с коммуникациями, чуть дальше и первая дверь слева,— Роман ответил Гектору, после чего тот, кивнув в знак благодарности, мгновенно бросился прочь из центра наблюдения, оставив Романа одного.
Тот, с некоторым удивлением, проследил за тем — после чего успел увидеть несколько мелькнувших и достаточно громких фигур Слуг, пронесшихся мимо открытой двери, прежде чем вздохнуть и все же прикрыть дверь за неожиданным посетителем.
Было ли это решение, продиктованное самим опытом и знанием самого Романа, однажды попавшего в неудачную ситуацию с участием Слуг и вынужденного спасаться использованием точно тех же туннелей? Или это было случайное решение, не более, чем личная прихоть?
Роман не знал, однако он точно знал, что теперь ему было необходимо отстирывать ковер, после чего набирать новую кружку кофе — и, вероятно, выслушивать слова Ольги-Марии на тему его безалаберности.
Однако вместо этих действий, Роман все же взболтнул содержимое своей кружки, после чего щелкнул еще раз на экране курсором пару раз, вернувшись к просмотру видео с айдолами.
В конце концов, в пренебрежении своими обязанностями тоже заключалась своеобразная свобода выбора. И хотя доктор Роман знал, что подобный выбор, вполне вероятно, будет иметь последствия — Роман не задавался вопросом, что толкнуло его на подобный поступок. Роман был слишком занят просмотром концерта.
И, вероятнее всего, именно в нежелании погружаться в философские дилеммы человечества и заключалась главная свобода доктора Романа.
* * *
~м&: ?*?м К?*м%! Кл?^^: М%(е— ы-? п#~з@?! @ л$%м кл?^^е | П#~з@?! ез кл?^^?
* * *
Сейбер — а используя имя, Мордред Пендрагон — была из того вида бойцов, что оттачивали свое мастерство иначе, нежели настоящие рыцари. Не в десятках и сотнях тренировочных спаррингов и не под руководством мудрых учителей, а в боях на смерть, в жестоких сражениях и безумном сверкание оголенной стали. Поэтому стиль боя Мордред, хотя и имел достаточно солидное основание в виде классической школы фехтования — по своему рисунку и такту более походил на беснование дикого зверя, стремящегося изо всех сил вцепиться в своего противника своей раскрытой, желающей крови пастью — разве что с небольшим уточнением, что зубы этого зверя представляли из себя клинок в руках Мордред.
Мордред отдавалась бою, атакуя с неразумной храбростью и ненавистью в большей части сражений, однако чаще всего все же могла удержаться от абсолютного безумия битвы, оставаясь в первую очередь все же Сейбером, нежели Берсеркером. Однако, существовали условия и действия, что могли вывести Мордред из себя, заставив ту забыть о всех когда-то полученных ей уроках фехтования и впасть в настоящий кровавый раж. И, как и полагается характеру Мордред, список этих вещей был достаточно велик и проще описывался как "все, что хотя бы чуть-чуть не нравилось Мордред". Но, безусловно, на первых трех местах в списке вещей, что способны были вывести Мордред из себя покоилось три вопроса. Вопрос пола самой Мордред. Вопрос ее отца. И вопрос ее настоящей личности и факта родственной связи с ее отцом.
И потому любой человек, что так легко смог совместить все три темы, беспокоящие Мордред больше всего в едином невинном предложении мог быть настоящим гением, манипулирующим личностью Мордред словно марионеткой.
Однако ее противник, Берсеркер, сделал это абсолютно случайно, потому, что был недостаточно умен для того, чтобы понять, что делать этого не стоило.
Поэтому любой даже самый малый намек на мирное разрешение конфликта был полностью уничтожен — и прямо сейчас Берсеркер делал все от него зависящее для того, чтобы просто не умереть.
Клинок в руках Мордред сверкал с такой скоростью и яркостью, что кружившая вокруг него багровая молния смазывалась в единый вихрь, заставляя Берсеркера отчаянно блокировать удар за ударом. С постепенно все уменьшающимся успехом.
Хотя их силы и были сравнимы — постепенно атаки Мордред, не теряя своей примитивной ярости, становились все более и более точными. Берсеркер не успевал блокировать своим топором атаки — и даже когда ему удавалось отвести от себя клинок Мордред — та не останавливалась на достигнутом — кулаки, пинки, удары локтями и коленями врезаясь в тело Берсеркера.
Мордред била отчаянно, словно бы ощущая, куда ей необходимо было нанести удар, словно бы охотничья гончая, почуявшая кровь.
Удар сыпался за ударом — там где клинок Мордред был остановлен топором — та легко могла отпустить свой клинок для того, чтобы, размахнувшись, ударить рукой, чтобы затем отступить, подхватив свой клинок.
-Да тебе башню снесло больше чем мне! Это по-золотому круто!— веселье Берсеркера продлилось недолго — скрестив оружие тот оказался прямо перед Мордред — чем та мгновенно и воспользовалась, мгновенно размахнувшись и ударив головой,— Ауч!
Берсеркер мотнул головой от удара, подставившись под еще один удар — и в этот раз Мордред воспользовалась своим клинком, одним ударом нанося раны поперек груди Берсеркера.
-Черт тебя дери, ты прям по-золотому дерешься, девчонка!— Берсеркер отступил лишь для того, чтобы стать целью новой серии атак Мордред, вновь услышавшей самое страшное представимое ей оскорбление,— Честно скажу, мне прям ваще не...
Спустя еще мгновение колено Мордред врезалось в пах Берсеркера, заставив даже живучего Слугу на секунду замереть — после чего без всяческого промедления клинок Мордред едва не врезался в шею Берсеркера, чуть не обезглавив того.
-Да блин, так ваще не честно!— Берсеркер отступил на секунду, переводя дух — однако Мордред вновь не дала тому шансу, продолжая набрасываться на свою цель словно бешеный пес,— Эу, стоп, погоди!
Мордред, чуя каждое мгновение сражения, воспользовалась шансом — и также неожиданно отступила, позволяя Берсеркеру передохнуть.
Впрочем, Мордред отступила лишь потому, что почуяла возможность. окончить сражение окончательно.
Спустя мгновение клинок в руках Мордред сверкнул багровой молнией, проявляя свою силу, заставив ту поднять Кларент торжественно в воздух,— Кларент Кровавый Артур!
-Эй, я даже не успел представиться!— Берсеркер успел выкрикнуть в ответ на это,— Саката Кинтоки!
-Никогда даже не слышала,— Мордред ответила коротко, после чего следующим ударом направила всю мощь Кларента на Берсеркера.
* * *
Фантазм Тамамо-но-Мае представлял из себя божественное зеркало, прямое проявление Власти и Силы самой Аматэрасу, зеркало, через которое сияет истинный свет солнца. В истинной форме это было чудо, сравнимое, если не превосходящее Святой Меч, божественная регалия среди божественных регалий, чья сила была столь же безгранична, что и всеозаряющий свет самого Солнца, способная на чудеса, что могли вернуть жизнь целому миру — и единому человеку, сотворив величайшее чудо — чудо воскрешения.
Однако то была истинная сила чуда, и даже Благородный Фантазм Слуги не был достойными вратами, через которые возможно было прикоснуться к божественному Солнцу. И потому врата, через которые возможно было взглянуть на сияние первородного света для Слуги, Тамамо-но-мае, стали лишь небольшой щелью, через которую в реальность проникла лишь мельчайшая крупица силы Аматэрасу.
Даже этого было достаточно для многого, достаточно для того, чтобы сама способность Тамамо превратилась в Благородный Фантазм. Ведь даже крупицы силы Солнца было достаточно для того, чтобы Слуга почувствовал ее силу.
Магия Тамамо обрела новую силу, тело Тамамо налилось мощью и резервы маны Тамамо восполнились до самых краев за одно мгновение, позволяя той в мгновение создать десяток заклятий, вставших щитом на пути черного Экскалибура Артурии.
