Танго с призраком. Том 2

Рисковать посмертием не хотелось, но и допустить подлость?

Да Шальвен себя мужчиной считать перестал бы! Правда, сейчас выбирать не пришлось, и мяса синьору Мендоса Тони положила в мисочку от души. Заслужил, пушистый спаситель!

Но в следующий раз ведь может и не повезти? И что тогда?

Поступить, как в романах, выйти замуж за насильника и мстить ему всю оставшуюся жизнь? А потом убеждать себя, что это счастье? В это не верили ни Тони, ни Рейнальдо...

— Что делать будем? — мрачно спросила Тони.

— Знать бы... не оставаться с ним наедине?

— Это тоже... и с Эрнесто поговорю. Хочу знать, на что он рассчитывает! Рита не может прятаться вечно, значит, у него есть план. Какой?

— Если он расскажет.

— Если... — Тони вспомнила кое-что еще. — Ты мне тоже обещал рассказ. Еще не время?

— Почему же... почти все ниточки сложены, могу и рассказать. Заодно успокоишься.

Тони кивнула.

Уселась в кресло, потянула к себе поближе кочергу — так спокойнее как-то. И на душе приятнее.

— Слушаю?

Рейнальдо пожал плечами.

— Эта история начинается лет двести назад. Возможно, ты слышала фамилию — Кристобаль?

— Слышала.

И сложно бы не знать фамилию одного из министров. Уж на что Тони политикой не интересовалась, но тан Адан любил порассуждать вечером. Волей-неволей приходилось слушать. И синьор Хуан тоже любил анализировать газетные статьи.

Правда, у Хуана Амона Мартеля как-то интереснее получалось... тан Адан критиковал, синьор Хуан не критиковал, но следу казнокрадства отслеживал четко. И вранье — тоже.

— А как зовут министра юстиции? Ты в курсе?

Тони была в курсе.

— Да. Джастин Эсперо Кристобаль. Джастин!?

— Абсолютно верно, Тони. Еще в мое время было известно, что фамилия Кристобаль произошла как раз от слов Cristal blanco. Белый кристалл. * Просто потом вот так оно преобразовалось, более удачно для нашего уха.

*— У нас нет фамилии Кристобаль, а имя является вариантом имени Христофор, город, породивший Христа, прим. авт.

— Погоди... белый кристалл?

— Именно. Вот аметистовых колец — хоть лопатой черпай. А такое — одно.

— Откуда оно взялось? Ты не знаешь? — поинтересовалась Тони.

— По преданию, первый из Кристобалей был на том берегу, когда началось. — Рейнальдо весьма многозначительно выделил слова голосом. — Сумел спастись, а на память прихватил лишь этот камень. Приказал оправить в красное золото и носил, как память о чужой земле и пролитой на ней крови.

— Хм?

— Вранье, конечно. Зато как звучит!

— Такую легенду разрушил, вредина, — обиделась девушка.

Рейнальдо пожал плечами.

— Истина проста. Это камень артефакт. Он определяет яды в любом вине. Из белого становится красным. Вот и все.

— Подожди! Но когда он травил Гвин...

— Камень не был красным?

— Да...

— Так ведь не его травили, а ОН травил. Чувствуешь разницу? Камень меняет цвет и нагревается, когда хозяин подносит бокал ко рту. А там он... и бокал он брал другой рукой, верно?

— Да. Я еще подумала, зачем надевать два кольца рядом, они оба крупные, массивные, неудобно же! Оправы будут цепляться! А оказывается...

— Да.

— Итак, это министр юстиции. Замечательно. А Гвин?

— А вот тут начинается вторая часть истории. Ты в курсе, на ком он женат?

— Нет. А надо?

— На герцогине д'Эррера.

Про этот род Тони слышала. Богаты, знатны, спесивы... богаты настолько, что даже страшно становится. Не миллионы — миллиарды...

— И что с того?

— Король лично посватал своего друга. Джастин дружил и дружит с его величеством, они вместе росли, конечно, король нашел приятелю хорошую партию...

— И что?

— Незадолго до свадьбы Джастина умерла сестра короля. Гвинневер Элизабет.

Тони даже головой затрясла.

— Подожди! Он закрутил с принцессой? Но... почему было не жениться? Она же красотка... была! И принцесса...

— Потому что красоткой она была реально, а вот принцессой весьма условно. Ее мать — обычная служанка, которая привлекла внимание предыдущего монарха. При родах женщина скончалась, король проявил благородство, забрал новорожденную и воспитывал девочку со своими детьми. Даже любил, говорят, как родную.

— Его жена это одобрила?

— Она умерла. Примерно, через три-четыре года после того.

— То есть отношение к девочке испортить не успела?

Рейнальдо качнул головой.

— Правильно. Гвинневер не была ровней детям короля, но относились к ней весьма неплохо. Слуги — потому что она была практически одной из них, аристократы, потому что король любил свою дочь.

— Обычно бывает наоборот. Ни туда, ни сюда...

— Гвинневер повезло. Братья ее тоже любили, и девушка не знала бед. И... дальше продолжать?

— Не стоит. Я примерно и так поняла. Она влюбилась, Джастин ответил ей взаимностью, но когда появилась возможность жениться на д'Эррера...

— Что такое любовь перед громадным приданым, которое давали за юной ританой? На него можно было шесть поместий купить...

Тони поежилась.

— Гвин не хотела отпускать любовника?

— Объявление о помолвке оказалось для нее неожиданностью. Она бы устроила скандал, но Джастин успел первым, перехватил, пригласил на свидание, сказал, что все объяснит...

— И убил.

— Именно.

Тони поежилась.

— Если король узнает...

— Если хоть кто-то узнает, головы не сносить нам обоим. И призрачное состояние меня не спасет.

Девушка отставила кочергу, потянула к себе плед и поплотнее закуталась. Почему-то ее сильно зазнобило.

— Лучше б я этого и не знала. Демон меня дернул...

— Найти кольцо? Это не от тебя зависело.

— Понятно. Но ты говорил про кольцо...

— Да. Перстень с аметистом сейчас у Джастина. В шкатулке.

Тони широко распахнула глаза.

— Но как!? Он был у синьоры Луисы!

— Только одним способом. Убийца должен был забрать его и отдать заказчику.

Тони потрясла головой.

— А синьора не могла его сама продать? Или отдать?

Рейнальдо хмыкнул.

— Продать? Если она поняла, кто именно убийца? Он должен стоить миллионы... ладно. Сотни тысяч золотом — точно. У нее есть столько на счетах?

— Нет.

— Конечно, она могла просто отослать перстень владельцу...

Тони качнула головой.

— Синьора Луиса так не сделала бы. Показывать, что она знает о происхождении перстня? Подставлять себя под удар? Глупо!

— Подставлять бесплатно — глупо. Но ради денег... предполагаю, что она каким-то образом известила министра о кольце. Это реально. Мужчина испугался... не знаю, почему кольцо ушло из его рук, но пользовался он им явно один раз.

Тони кивнула. Да, смерть Гвин была единственной. Если бы кольцо видело еще смерти, оно бы запомнило. Это не так.

— И послал убийцу к синьоре.

— Для этого надо было выяснить, кто она такая.

— Это как раз несложно, — отмахнулся Шальвен. — Если я правильно предполагаю, у нее нет долгов? И на счетах достаточно приличная сумма?

— Д-да...

— А я посмотрел документацию в магазине.

— Как?

— Как смог, Тони. Антикварный бизнес не приносил синьоре больших доходов, концы с концами сводились — и хорошо. Но долги копились, всего не предусмотришь. То крыша, то трубы, то еще что... долги — были?

Тони вспомнила завещание.

— Нет. А сумма на счете не сказать, чтобы крупная, так...

— Полагаю, это был первый транш.

— Вот оно что! Возьмите пока столько, — сообразила девушка. — А потом я дам еще?

— К примеру, он не может сразу снять значительную сумму. Или это был аванс, который синьора тут же потратила на долги, а остаток положила на счет.

— Не сказав мне...

— Советую этому порадоваться. Могли бы и двоих убить.

Тони задумчиво кивнула.

— Да... могли. И синьора могла... Джастин, загнанный в угол, стал смертельно опасен. А найти родственников синьоры было несложно.

— Полагаю, если расспросить убийцу...

— И что? — прищурилась Тони.

— И ничего. Министр не идиот, чтобы так подставляться. Но... если убийца взял кольцо... его об этом спрашивали?

— Нет.

— Почему бы не спросить?

— Кого и о чем спросить? — в дверях стоял синьор Пенья.

Тони прикусила губу. Рейнальдо исчез, словно его и не было.

— Синьор... добрый день.

— Ритана, у вас все в порядке?

— Нет, — честно созналась Тони. — Но тут вы мне ничем не поможете, синьор.

— Вы уверены, ритана?

— Грусть убрать сложно. Я потеряла близкого человека, рана кровоточит...

Синьор Пенья вспомнил, как ритана оказалась владелицей магазина и кивнул.

— Это больно, ритана. Простите...

О собеседнике он тактично не спросил. Мало ли с кем может беседовать порядочная девушка, будучи в одиночестве? Может, сама с собой? Что б и не поговорить с умным человеком?

— Все в порядке, синьор. Спасибо вам. Как продвигается ваш роман?

— Стремительно, — с улыбкой ответил синьор. — Каждую ночь засиживаюсь, до часу, до двух, потом отсыпаюсь до обеда... правда, жена не ворчит. Мне кажется, она меня и к столу прикует, чтобы я только писал быстрее!

Тони улыбнулась.

— Не думаю, что она осмелится на такое варварство?

— Ритана, когда она забирает продолжение, у нее глаза горят, как у кошки. Даже у тигра. Мне страшно иногда становится...

Синьор Пенья добродушно улыбался.

Вспоминал, как отец ворчал на 'глупое бумагомарательство', но покупал дешевенькие книжки в ярких обложках, чтобы порадовать жену.

Как мать ахала, хватала томики и удирала читать. Так и Сантос в их доме появился.

Драгоценные воспоминания. О минутах чистого счастья...

— Но ведь не кусается же?

— Но я пишу постоянно! А то загрызет! Точно.

Тони ответила смехом на шутку.

— Вам, синьор, придется посвятить книгу супруге. Не думаете об издательстве?

Случилось страшное.

Впервые за много лет синьор Пенья... покраснел? Да еще как, уши аж свекольными стали.

— Ритана...

— Не думаете, а делаете? — прозорливо угадала Тони. — Так это ж чудесно!

— Нелепо как-то.... В моем возрасте...

— Синьор! Найти свое призвание можно в любом возрасте! — девушка встала из кресла. Кочерга тихонько звякнула о паркетину, но синьор вежливо не обратил на нее внимания. Может, у некромантов такая привычка — медитировать на кочергу? Посидел часок в обнимку и сразу жизнь веселее... так, к примеру? — А если вы кому-то подарите радость, это вообще чудесно! Этим гордиться надо!

— Ну... жена отнесла первые три главы в издательство, — 'раскололся' мужчина.

— И?

— Требуют еще.

— Так пишите! Обязательно пишите! Чтобы тень Сантоса смотрела и радовалась!

— Это я — его тень...

— Нет. Вы сами по себе, он сам по себе...

— Но так хорошо мне не написать.

— Неправда. Судить о вашей книге будут люди. И если хотя бы один человек порадуется, открыв ее, значит, все было не зря.

— Может быть. Ладно, ритана. Собирайтесь, у нас не так много времени, нам ведь еще и доехать надо? А о творчестве поговорим по дороге.

Тони вняла гласу разума — и умчалась переодеваться.

* * *

— Ты у меня, конечно, не красавица. Но какого-нибудь паренька мы тебе найдем, — мама с сожалением смотрит на Адорасьон.

Хотя какая она Адорасьон?*

Анна...

— Адорасьон — обожаемая, исп., прим. авт.

Так ее и дома называют... для мамы она, конечно, Адора, но разве это обожание?

Анна подумала об этом впервые — и даже сама себе удивилась.

Качнулись в ушах капельки нефрита.

Скромные, простые, у нее все украшения такие, вот родители и не заметили. Или просто потому, что ничего в ней не видят?

Такое тоже бывает.

Родители могут обожать своего ребенка.

Могут сожрать любого дракона за его здоровье. Но как у них получается так, что ребенка-то они съедают раньше дракона?

А все эти фразы...

Липкие, гадкие, лишающие уверенности в себе, уничтожающие напрочь желание жить.

Ты у меня, конечно, не красавица...

Способности у тебя весьма средненькие, ну да ладно...

Не сутулься, ты и так страшненькая...

Разве ты сможешь сама чего-то достичь? Конечно, нет! Поэтому слушайся родителей, мы дурного не посоветуем...

Родителей-вредителей.

Читать эти фразы и то неприятно, а каждый день выслушивать? Час за часом, год за годом? Какая уж тут сила?

Какая уверенность в себе?

Но Анна посмотрела в зеркало — и вдруг подумала совсем иное. Не так, как раньше, когда она вся сжималась в клубочек, а как-то спокойнее...

— Мама, а почему какого-то? Может, я и не красавица, но девушка, из хорошей семьи, с хорошим приданым... давай поищем не какого-то, а приличного?

Мама на миг открыла рот. Потом закрыла его и изобразила глубоководную рыбу.

— А...

— Почему бы нет? Ты тоже не красавица, а я твоя точная копия. Но папа же на тебе женился?

Мать издала странный квакающий звук и замолчала. А Адорасьон пока еще робко, но улыбнулась своему отражению.

Не красотка?

Но ведь и не крокодил! Так что все будет хорошо! Успеет она еще и повыбирать, и замуж выйти. Даже два раза, если захочется.

Глава 15

Поместье было шикарным. Старинный дом, окруженный дубами, высокие стрельчатые окна, темно-вишневый кирпич и такая же черепица...

Дорого. Красиво. И с большим вкусом.

Тони разглядывала и мозаичное крыльцо, и старинные дубовые двери...

— Синьор Пенья, вы уверены, что мне тут хоть что-то будет по карману?

— Не из крупных вещей, полагаю. Но мелочь — вполне, — утешил синьор.

Тони кивнула и прошла внутрь.

М-да. Называется, почувствуй себя нищенкой.

— Старый Видаль умер, наследники пока еще не вступили в наследство, но тут есть одна деталь.

— Какая?

— Чтобы вступить в наследство, надо заплатить налог. А чтобы его заплатить, нужны деньги.

— Я не платила, — задумалась Тони.

— Я знал синьору Маркос. Уверен, что она все оплатила.

Тони прикусила нижнюю губу. На лицо ее набежала тень. Может, еще и туда пошли деньги Джастина? Надо будет за это его поблагодарить — пусть умрет побыстрее.

— Денег у наследников нет, а платить тут много, очень много. Поэтому...

— Поэтому и аукцион неофициальный?

— Вы абсолютно правы, ритана.

— Посмотрим, что будет интересного, — улыбнулась Тони. И прошла внутрь.

Аукцион устраивался в гостиной.

Все очень скромно, просто... два десятка кресел, небольшая площадка, оставленная для демонстрации, мебель, которая не слишком-то подходила к обстановке — но тут тоже понятно. Стащили сюда то, что будут продавать.

Тони заняла место в углу и принялась созерцать.

* * *

— Лот третий! Серебряное зеркало! То есть зеркало в серебряной оправе, времен Иньиго Второго. Очень дорогая вещь...

Тони скрипнула зубами.

Никогда она не проводила аукционов. Но... До чего ж мелок этот человечишка? Он и сам-то по себе мелкий, невысокий, с кроличьими зубами и выступающим округлым брюшком, а еще и жесты — суетливые, дерганные. И повадка: снизойдите-до-меня...

Какая-то подсознательная угодливость, даже униженность, сквозящая в каждом движении. Нет, Тони он решительно не нравился. Это — наследник?