Танго с призраком. Том 2

Глава 1

Когда Тони вышла к завтраку, дядя не задал ни одного вопроса. Вместо этого...

— Тони, возьми сегодня мобиль. И водителя я попросил тебя повозить по городу.

— Дядя... спасибо! — оценила девушка.

Настроение было хуже некуда.

Синьора Луиса мертва. И способ ее убийства...

Ох, как же это больно и тоскливо, когда уходят близкие люди! Пусть они и были-то знакомы всего ничего, ну так что же? Кто сказал, что для появления душевной близости нужны века? Она либо есть, либо ее нет. И точка.

Тони искренне привязалась к старой торговке антиквариатом, и ей сейчас было больно. Очень больно.

— Я с утра разговаривал с Эрнесто Риалоном. Если тебе что-то понадобится — не стесняйся.

— Спасибо, дядя.

— И по поводу кота...

— Да? — насторожилась Тони.

Выкинуть синьора Мендоса на улицу она просто не смогла бы. Это даже не подлость, это еще хуже!

— Озаботься ветеринаром и нацепи на него ошейник. Пока пусть посидит в твоей комнате, а как привыкнет, познакомишь его с домом и садом.

— Дядя, — Тони даже и слов подобрать не могла. — Я... вы...

— Тони, детка, на то и семья, чтобы помогать в трудную минуту.

Адан Аракон ненавязчиво намекнул Тони на ее собственный поступок. Девушка серьезно кивнула. Она оценила и собиралась ответить взаимностью.

— Спасибо, дядя. Обещаю, вы не пожалеете.

— Я уже никогда не пожалею, — отмахнулся тан Адан.

И только тут Тони заметила.

— А... Альба не будет против?

— Альба сейчас объясняется в саду, с женихом, — махнул рукой Адан Аракон.

Тони казалось, что ее настроение не может ухудшиться? Это ей только казалось.

* * *

Альба и Эудженио вошли в столовую, держась за руки. А как они улыбались...

Тони почувствовала себя окончательно и полностью несчастной. Особенно когда...

— Папа, у меня к тебе есть громадная просьба.

— Да, детка?

— Дженио был вынужден уехать от Риалонов. Возможно, он может остановиться у нас, на правах моего жениха?

Тан Адан вскинул брови.

— Вот как? И почему?

Эудженио опустил глаза.

— Тан Аракон, я должен вам сознаться.

— Слушаю? — подбодрил молодого человека тан.

— Тан Риалон посчитал нас виновниками случившегося с вашей второй дочерью. И мы поссорились.

— Вот как...

— Он решил, что мы должны были ни на шаг не отходить от Паулины... и он прав. Но виноват только я! Не Альба Инес! Не Амадо! Нельзя взваливать на них такую ношу! Можете казнить меня, но они ни в чем не виноваты!

Эудженио разгорячился, на бледных щеках вспыхнул румянец, прядь волос упала на лоб, и мужчина отбросил ее в сторону небрежным жесток.

Как же он был хорош в эту минуту! Тони открыто любовалась им. Впрочем, Альба тоже, а потому...

Никто не заметил взгляда девушки, кроме Аниты, которая вошла в столовую, чтобы добавить на стол еще несколько блюд.

Адан Аракон задумался.

— Что ж, тан Валеранса. Учитывая, что ваша свадьба с Альбой Инес не за горами... вы можете погостить у нас до свадьбы.

— Папа, спасибо!!! Ты лучший!!! — взвизгнула Альба, кидаясь отцу на шею.

Тони едва не взвыла.

Мало ей было!?

Мало!?

А каждый день смотреть на него!? За столом с ним сталкиваться, улыбаться.. и помнить, что ее любимый мужчина принадлежит другой! А на нее и взгляда не бросит!

Никогда...

Больно?

Очень больно.

* * *

— Ишь ты, красавец какой!

Анита восхищалась котом вполне искренне. Синьор Мендоса был великолепен!

Круглая голова, увенчанная большими подвижными ушами, громадные зеленые глаза, умные и ясные, мощное сильное тело, покрытое роскошной черной шубой, а хвост!

Белки плачут, когда Маркус Мендоса на улицу выходит! Куда там тем белкам!

Добавьте сюда недюжинный ум и замечательный (с кошачьей точки зрения) характер — и получите идеал кота.

Даже не идеал — совершенство, до которого остальным кошакам еще расти и расти. Да, и в массовом соотношении тоже. Весил синьор Маркус столько, что посади его в корзину — дно вывалится.

— Мау, — оторвался синьор Маркус от блюдца со сливками. — Мурррм, мау.

— И умный, тоже видно.

— Мау, — подтвердил кот.

— Что ж с ним теперь-то будет? Когда хозяйка загибнула?

— Дядя разрешил оставить его в доме, — пояснила Тони. Погладила кота. — А там видно будет...

— Да, тан Адан добрый. Хотя лучше б он только кота оставил...

— Анита! — вспыхнула Тони.

— А ты не сверкай глазюками-то! Ни к чему оно, такое! Нравится тебе этот брандахлыст?

Тони вздохнула.

Нравится. Даже больше, чем просто нравится. Но — какая разница?

— Он — жених Альбы.

— И им останется, вот попомни мое слово. Уцепится, что тот клещ! И не отдерешь! А еще будет свадьбу торопить...

— Почему вы так думаете? — обиделась Тони. — Эудженио не такой...

— Как же! Не такой он! Вот помяни мое слово — прилипала он и подлипала!

— Анита!

— А ты слушай, чего старшие говорят, не ерепенься! Навидалась я таких за свои-то годы, на морду они красавчики, а в душе сволочата сволочатами...

Тони вспыхнула и поднялась со стула.

— Спасибо за ценное мнение.

— Сядь, — рука горничной придавила девушку обратно. — Не обижайся, может, и не такой он, а только мне не нравится. Слишком уж он холеный, лощеный... вот чего ты о нем знаешь?

— Тан Эудженио Рико Валеранса... военный... вроде бы. Здесь в отпуске... или после ранения? Он крестник ританы Барбары... кажется.

Тони почувствовала себя дурой, озвучивая все это вслух.

А и правда! Это все, что она знает о симпатичном ей личном мужчине!? Вот вообще все?

Анита только фыркнула.

— А где его родители?

— Он сирота.

— Звали-то их как? Где они жили, где он сам жил, где воспитывался, с кем дружил, в какой школе учился, в каком полку служил...

Тони только головой покачала.

— Анита, тебе с такими способностями в полицию прямой дорожкой.

— Да прям уж! — фыркнула женщина. — Две сестры у меня, знаешь, сколько насмотрелась? Пока их замуж не повыдавали... это ж не собачонку приблудную в добрые руки пристроить! Это всю семью, считай, проглядеть надобно!

Тони кивнула.

Церковь разводов... мягко говоря — не одобряла. Проще было пристрелить надоевшего супруга, авось, не дознаются, чем получить развод. А потому к бракам подходили достаточно серьезно, и в высшем обществе, и среди нищеты.

— Поняла, вижу... вот! Там мы семьи, почитай, лет по двадцать знали, и то, задумывались. В семье-то и уродов хватает, и всяко бывает, чего посторонним не расскажешь! А тут... хочуха малолетняя, ишь ты! Ее б ремнем научить, а папаша потакает вместо этого!

Тони вздохнула.

— Не такая уж Альба и...

— Именно такая, и не спорь даже! Хочу куклу — на тебе куклу. Платье — держи тряпочку. Туфли не в туфли, бусы не в жемчуг... только вот это — не кукла. И тут все плохо может обернуться. Хочешь, не хочешь, а глаза у мужика голодные. И жадные. Может, и прав тан, что его пригласил, так вот, наглядятся, да и выкинут подлеца.

Тони только вздохнула.

— Анита, он хороший. Тебе просто показалось...

Анита вздохнула в ответ.

Как же, показалось ей... дешевле голыми руками быку рога отломать, чем влюбленную дуреху переубедить. Ничего жизнь научит, но остальным она словечко шепнет.

Пусть за девочкой приглядят, мало ли что?

Альбу слуги дружно не любили, Паулина сейчас была в больнице, и кто еще знает, когда она оттуда выйдет, а вот Антония...

Сначала к ней отнеслись настороженно, все же Лассара — это фамилия. Прославлена она не только добрыми делами, честно говоря. А потом...

Хорошая ж девочка. Неглупая, место свое знает, людям гадостей не делает, а уж после случая с кражей... надо приглядеть!

С Альбой пусть подлец делает, что захочет, сама напросилась, фифа-капризуха, а вот Тони они в обиду не дадут! Нечего тут всяким наезжим хвост распушать... у нас свои хвосты не хуже имеются!

И Анита погладила кота.

Маркус Мендоса распушил хвост — и согласно муркнул. Нечего тут, все верно! А если хвостов не хватит — есть когти! И зубы! И самое страшное оружие любого кота...

Это не скунс. Но... лучше это проверять не на себе. Муррррм!

* * *

Полицейский участок встретил Тони суетой и суматохой. Девушка привычно, да уже привычно, постучала в кабинет к синьору Вальдесу, дождалась ответного: "войдите" и нажала на ручку.

Вот кто бы сомневался?

— Синьор Серхио! Добрый день! Тан Эрнесто!

— Тони, вы очаровательны, как всегда, — тан Эрнесто вежливо встал и даже руку девушке поцеловал.

— Что вы, тан...

— Как ваше самочувствие? — решил не растягивать вежливые реверансы синьор Вальдес.

— Более-менее. Синьор... ничего не известно?

— О смерти синьору Луисы? Нет, Антония. И поэтому...

Синьор Вальдес аккуратно снял со стола лежащую там папку. А под ней...

Да, это был тот самый нож. С костяной рукоятью. Кровь уже высохла и облетала с нее бурыми чешуйками, но следователя это не смущало.

Чешуйки?

Да в этом кабинете слона спрятать можно... может, уже и спрятали где. А судя по запаху — он там сдох, и достаточно давно...

Тони поежилась.

— Синьор Вальдес, а если не получится?

— Мы ничего не потеряем, Тони. Вы позволите вас так называть?

— Да, конечно, синьор.

— Можно просто Серхио. Сейчас мы с вами коллеги... и с Эрнесто, кстати, тоже.

Тони посмотрела с сомнением.

— Вы уверены?

— Тони, мы втроем в кабинете. Никто сюда не войдет, никто нас не услышит. Неужели вам самой это не надоело?

Надоело...

И к этим людям тони действительно относилась чуточку иначе. Как и к синьоре Луисе...

Если она сможет узнать, КТО...

Девушка решительно протянула руку — и взяла клинок за рукоять. И видение ударило, словно тоже было клинком. Острым и безжалостным.

* * *

— Старая дрянь!

— А ты иди себе. Вот как пойдешь, так и иди, и возвращаться не стоит...

Синьора Луиса стоит напротив молодого мужчины. Стоит, уперев руки в бока, смеется. Не зло, нет.

Ядовито.

— Я-то уйду, а ты с чем останешься, карга старая!? Что я, не знаю? Ты ж совсем одна... так тут и сдохнешь!

— Ты обо мне не беспокойся. О мамочке своей подумай... или ты о ней и думаешь? Что, не принесла ей подлость апельсиновых рощ с золотыми дорожками? И не принесла бы никогда...

— Ты тоже в золоте не купаешься.

— А ты обо мне не думай. Тебе сюда еще долго не прийти.

— Ничего, вот ты помрешь, карга старая...

— Авось, и тебя еще переживу. Сегодня же к нотариусу схожу, чтобы вам, уродам, ни сантимо не досталось...

— Ах ты...

Мужчина делает шаг вперед и замахивается.

Синьора Луиса хватается за кочергу... да, когда-то она смогла бы отбиться.

Давно. В юности, в молодости, но сейчас... куда ей тягаться со здоровым молодым парнем?

Левой рукой он легко отбивает железяку в сторону, и та отлетает, жалобно звякнув о стену. А правой...

Выхваченный клинок глубоко погружается в грудь старухи.

И где-то глубоко, в лавке, не успев предотвратить трагедию, жалобным плачем заходится кот.

* * *

Когда Тони пришла в себя, оказалось, что она почти лежит на руках у некроманта.

— Простите, Тони. Вы едав не упали, — извинился Эрнесто.

— Все в порядке. Эрнесто, — впервые назвала так некроманта Тони. — Я... я его видела!

— Кого?

— Это племянник синьоры Луисы. Наверняка...

— Подробнее? — заинтересовался синьор Серхио. Тони скрывать не стала.

— Я их видела, они разговаривали. Синьора Луиса его выгоняла, а мужчина говорил, что после ее смерти все тут унаследует. Ну и о своей матери, ее сестре... тоже. Они разговаривали. А потом она его гнать начала, сказала, что завещание перепишет, он замахнулся, синьора Луиса схватилась за кочергу, а он — за нож. И все.

Серхио переглянулся с Эрнесто.

Таких подробностей Тони знать попросту не могла. Неоткуда. Но... тем не менее?

Кочергу они вчера нашли. И следы драки были. Тони на месте преступления ничего не осматривала, она вообще выглядела — краше в гроб кладут. Переживала.

Но тем не менее...

— Тони, это синьора Луиса сказала?

Тони медленно кивнула.

— Да, можно и так сказать. Она разговаривать не могла, а последние пару минут показала.

Синьор Серхио потер руки.

— Тони, солнышко, вам цены нет! Теперь-то я субчика прижму как следует! Он у меня фальцетом запоет!

Тони так и не поняла, почему тан Эрнесто бросил на друга укоризненный взгляд. Может, это какое-то иносказание? Да, наверное...

— Тони, спасибо вам огромное.

— Не за что... Серхио.

— Вот, видите? Получается! Тони, а можете вы мне оказать еще одну услугу?

— Какую, Серхио?

Второй раз получилось проще и непринужденнее.

— Тони, я вас прошу, съездите к нотариусу? Вы же собирались узнать, кто будет распоряжаться похоронами синьоры Маркос, вот заодно и повестку ему завезете. Пусть заедет ко мне...

— Конечно. А зачем?

— Повестка? Так все просто, Тони. В нашей стране закон таков, что убийца не имеет права наследовать за убитым даже ржавый гвоздь. И мамаша его ни сантимо не получит!

Тони впервые за весь этот день улыбнулась.

— Правда?

— Конечно, — заверил ее тан Эрнесто. — Это справедливо.

— Да. Это справедливо.

— Пойдем, я тебя отвезу к нотариусу?

— Дядя настоял, чтобы я сегодня взяла мобиль.

— Тогда я просто проводу тебя.

Тони подумала, что это хороший момент. Ей очень хотелось поговорить про Эудженио... слова Аниты все же зацепились за что-то в ее разуме, и теперь истекали там ядовитой слизью. За что тан Риалон выгнал Дженио из дома?

Тони собиралась расспросить по дороге, но...

Не успела.

Дверь открылась. Шаг, второй...

И на все управление разносится отчаянный девичий крик.

— Убийца!!!

* * *

— Повезло уроду!

— Да, глаза целы остались. Тони, вы опасны, словно пантера!

Тони обиженно засопела. Еще и издеваются...

Будь она пантерой, от негодяя только клочки бы остались, на пороге. А она...

Ничего-то она не смогла, даже глаза выцарапать негодяю! Но лицо действительно распахала неплохо. Такое само по себе не заживет, швы накладывать придется. А вы бы что сделали, на ее-то месте?

Не успела она от кабинета толком отойти... и навстречу — он!

Тот самый! Тип из видения, который ударил синьору Луису!

И как тут было пройти мимо?

— Убийца!!! — завизжала Тони так, что стены дрогнули. — Держи его!!!

Мужчина дернулся, все же нервы у него были не железные, наверное, не каждый день тетку убивал... но Тони этого хватило.

Девушка решила, что негодяй собирается бежать. Нет? А так убедительно озирался по сторонам, так убегательно смотрел... и Тони кинулась дикой кошкой!

Если человек не ожидает нападения, можно успеть многое. Тони хватило, чтобы украсить лицо мужчины десятью полосами от когтей. Хорошо прошлась, до крови, глаза чудом уцелели.

Убийца, не ожидавший такого теплого приема, завизжал, что та свинья, а Тони с трудом отодрали. Лично тан Риалон.

Убийцу хватал синьор Серхио, и подоспевшие ему на помощь полицейские. Кажется, мелькнул там и сержант Кастильо...

— Я очень испугалась. Только что я узнала, как он родную тетушку убил... а вдруг бы и на меня набросился? Кто ж его знает...

— Конечно-конечно, — тан Эрнесто выглядел абсолютно серьезным, но глаза его смеялись. — Тони, вам необходимо вымыть руки. И хорошенько их вытереть. Вот, возьмите платок.

Тони закивала.

— Да, благодарю вас... у меня, правда, свой есть...

— И можете платок не возвращать, полагаю, он будет безвозвратно испорчен, пока вы кровь ототрете, — некромант смотрел с таким намеком, что и дура бы догадалась. Антония поцеловала некроманта в щеку.

— Эрнесто, спасибо!

— В кабинете пока никого нет, — намекнул тан.

Антонии хватило и пару секунд.

Влететь внутрь, быстренько оттереть кровь с пальцев, из-под ногтей предложенным платком, сунуть его в карман... туда, на платок, и частички кожи попали. А что еще некроманту нужно?

Ничего не нужно. Этого с лихвой хватит, чтобы мерзавец сильно пожалел о своем поступке. Недолго...

Волосы еще хорошо для такого дела подходят, правда, пока он в тюрьме, порчу навести не получится — увидят. Но если мерзавца приговорят к смертной казни — отлично! Тогда и платочек не понадобится.

А если нет...

Мы не будем ждать милостей от правосудия, мы их сами раздадим!

И Антония вышла в коридор с видом абсолютной невинности. И вот не надо мне подмигивать, тан Риалон, мы девушки приличные, и ваших некромантских намеков ну совершенно не понимаем! Хотя Эрнесто это совершенно не остановило.

— Что здесь происходит!?

Карраско. Вот уж кого принесла нелегкая!

— Ужасный случай, — ухмыльнулся синьор Серхио. — ритана Лассара помогала следствию, а когда собралась уходить, этот человек напал на нее. Ритане пришлось защищаться.

Убийца попытался что-то крикнуть, но был пресечен пинком под ребра от сержанта Кастильо лично. Полицейский произвол в самом худшем виде, что вы хотите? Даже оправдаться бедняге не дали, может, его на убийство нужда толкнула, беда или голод,, а его вот так!

Под ребра!

И в наручники!

Ужасно, просто ужасно!

— Что вы говорите? Напал на ритану? — нахмурился некромант. — Как вы себя чувствуете, Антония?

— Благодарю вас, тан Карраско, все замечательно, — чуточку чопорно ответила Тони.

— Я позабочусь, чтобы этот негодяй больше никого и никогда не обидел! Каков мерзавец!

Тони развела руками.

Да, мерзавец! Но благодаря ей, одним мерзавцем станет меньше. Это уж точно. Она распрощалась со всеми присутствующими, причем убийцу пришлось еще раз заткнуть пинком в живот, и направилась к мобилю. Ей еще надо к нотариусу.

* * *

В кабинете опять сидели двое. И плевать, что один из них тан, а второй синьор. Серхио нарушил молчание первым..

— Боевая девчонка! Бедовая!

— Отчаянная, — поправил Эрнесто.

— Ишь ты, как за своих кинулась! Повезло сволочи, глаза уцелели.

Эрнесто ухмыльнулся. Повезло? Поверьте, помереть негодяю повезло бы куда как больше.

— Поделом ему. Ты распорядись там, пусть ему еще добавят.

— Уже шепнул кому надо.

— Это правильно.

— А девочка замечательная. Ты бы к ней для сына пригляделся?

Эрнесто неосознанно нахмурился.

— Я бы подумал, но... Амадо она не по плечу. Не справится. И сын у меня достоин большего, чем жить подкаблучником, и девочке этой надо настоящего. Чтобы за мужем была, как за каменной стеной, а не просто так... для галочки.

— тоже верно. Хорошая девочка. Слушай, а насчет спиритизма — что?

Эрнесто задумался.

С одной стороны, это не было похоже на привычный призыв духа.

С другой стороны... вызвать душу привычными средствами не представлялось возможным, и если Тони нашла какую-то лазейку — отлично. Надо пользоваться...

Методику он не узнает? Так что же? Нельзя быть знатоком абсолютно во всем, а Эрнесто, честно признаемся, был не по спиритизму. Зачем подставлять девочку?

Расспросить он ее при случае и сам расспросит.

— да, что-то такое она и применяла. Только не призыв, а скорее, поговорить. Как я понял, ей просто показали убийцу глазами жертвы.

— Вот она с чего кинулась! Тут понятное дело, взбеленишься!

Эрнесто кивнул.

Дверь открылась и на пороге воздвигся Освальдо. Весьма недовольный и только что не искрящийся от возмущения.

— Почему меня не пригласили?

— Доброе утро, тан Карраско. Да, у меня все замечательно. Желаю всяческого здоровья вашей семье,— меланхолично отозвался Серхио.

Освальдо буквально зашипел.

— Почему меня не пригласили, когда явилась ритана Лассара!?

— А должны были? — удивился Серхио.

— Да!

— На каком основании, тан? Приказ позвольте?

Освальдо замялся, но ненадолго. Пусть не было приказа, найдется, что сказать.

— Ритана — некромант, и я тоже некромант. Я мог бы помочь...

— Мы пригласили штатного некроманта, тан.

— Впредь я настаиваю, чтобы вы обращались только ко мне, — надавил тоном Освальдо.

— Вас переводят к нам в управление? Просто замечательное известие, сколько уж лет допроситься не можем, — порадовался синьор Серхио. — тан Риалон, у вас наконец-то появится помощник?

— Да, — Эрнесто с удовольствием наблюдал за бешенством на лице старого недруга. — Помощник мне бы не помешал — стол после вскрытия отмывать.

Освальдо понял, что толку не будет, и вылетел за дверь, как следует шарахнув ей об косяк. Мужчины довольно переглянулись.

Вот как хотите! Но нигде, нигде не любят таких "снисходительных". Лучше б они и не снисходили со своего Олимпа до нас-то грешных, а то так подставит кто ногу, и покатится несчастный, гремя по дороге косточками.

А страх за место...

Больше вышки не дадут, дальше моря не пошлют. И точка.

* * *

— Папа!

— Ритуша, нинья...

Рита потерялась в крепких объятиях отца и матери, счастливо вздохнула,

— Как вы? Как дела?

— Все хорошо, нинья. К нам приезжал Мондиго, выглядел очень недовольным, но папа съездил с ним в банк, — затрещала счастливая мать.

Рита внимательно слушала. Старый Хорхе Луис Мондиго, хоть и негодовал, а все же обещанное исполнил. Две тысячи песет заняли свое место в банке, на личном счете, открытом Педро.

Он уже взял оттуда сотню — хватит и на взнос в артель, и на лодку, и дом подновить... остальное?

Полежит до случая!

Мало ли что в жизни бывает? Та же Рита замуж выходить будет — ей приданое не надо? Младшим, опять же, пригодится, коли учиться вздумают — а что?! Рита точно знала, что второй ее брат мечтает в полицию пойти, но там же грамота нужна, а откуда что в рыбацкой деревне? А сейчас сможет он осуществить свою мечту!

Сможет!

А еще девочка четко понимала, чем обязана Тони.

Если бы не Лассара... кто будет считаться с бедняками? С нищетой и голытьбой, за которыми нет сильного покровителя? Да что захотели бы, то и сделали!

Ан нет!

Лассара — это не просто имя, это слава, и далеко не всегда добрая Некроманты, этим все сказано.

Есть истории про то, как некроманты голову в бою складывали, но есть и истории о том, как они за обиды мстили. Вряд ли кому это понравится. На ночь такое рассказывают, чтобы потом под одеялом трястись...

И об этом стоило сказать отцу. Не пугать его некромантами, а просто — объяснить. Но как оказалось, и того не потребовалось.

— Папа, Антония Лассара...

Педро только рукой махнул.

— Хорошая она девка, Ритуша. Ты ее держись.

— Да, папа.

— А мы уж ей порадели. Она просила местечко ей одно найти на побережье, так твои братья, считай, несколько дней без продыху...

— Нашли?

— Обижаешь! Конечно, нашли! Ради хорошего человека не жалко и побегать чуток!

А еще интересно, что ритане там понадобилось. И вообще... нельзя ли с того еще как свою выгоду поиметь? Надо посмотреть и обдумать...

* * *

Контора нотариуса Пако Патрисио Хименеса находилась в центре города. Ехать пришлось недалеко. Водитель честь честью довез Тони до места, помог выйти и вопросительно посмотрел.

Девушка качнула головой.

— Я, наверное, здесь надолго, вы езжайте, пообедайте. А домой я потом сама дойду.

— Тан Аракон сказал — довезти, — отрезал водитель.

Тони развела руками.

— Давайте тогда сделаем так. У вас сейчас перерыв на обед, потом я прошу вас заехать домой, мало ли что нужно, а потом и за мной. Хорошо?

— Хорошо, ритана.

И Тони толкнула тяжелую дверь.

Честно говоря, она немного робела в таких местах. Не то, чтобы в конторе было особо богато, нет. Но налет холености, лоска, преемственности поколений невидимой патиной лежал на всем окружающем визитеров. Так, купчиха наденет роскошные платья и украшения, не обманув никого. И дворянка рядом, в простой одежде, без бриллиантов. Но попробуй, спроси кто — где?

Не ошибется даже ребенок.

Есть роскошь и роскошь. Нувориши и старые деньги. Вот, здесь был второй вариант.

Простые беленые стены. Мебель из мореного дуба. Бронза, хоть и начищенная, но видно, что старая. Паркет из разных пород дерева, скромные, но дорогие портьеры...

Позолота?

Она вульгарна.

Хрусталь? Фарфор? Позвольте, это контора нотариуса, а не кухня! Здесь все очень скромно, равно как и сам нотариус. Мэтр Хименес был занят, когда приехала Тони, и девушке пришлось около часа просидеть в приемной. Впрочем, та не скучала, читая очередную книгу. Молитвы учить все же стоило, скоро опять в Храм.

Ох...

Под стать конторе была и секретарша. Девочка с большими... глазами и длинными... волосами? Я вас умоляю! Это умный мужчина может получить и в другом месте, а доверять такому сокровищу работу? Только если хочешь разориться.

В приемной сидела Дама лет шестидесяти. Именно так, Дама, с большой буквы. Седые волосы уложены в аккуратную прическу, белейшая блузка, длинная, в пол юбка, одно кольцо на ухоженных руках — жемчужина розового цвета, которая стоит как бы не больше всей местной мебели. И такие же серьги в ушах, с розовым жемчугом. Сразу видно — люди делом занимаются.

Наконец, мужчина лет шестидесяти вышел из кабинета нотариуса, и секретарша предложила войти ритане Лассара. Тони подозревала — и не без оснований, что не будь она аристократкой, ее бы вообще приняли не сегодня, а,, к примеру, в конце декабря. Следующего года.

Нотариус поднял голову от бумаг и посмотрел неодобрительно.

— Я вас слушаю, ритана.

Тони мысленно сравнила его с жуком-рогачом. Есть такие, массивные, с увесистыми рогами... как они там научно называются,, Тони отродясь не знала, но сходство было потрясающим. *

*— имеется в виду жук-олень, прим. авт.

Коричневый костюм, очки, строгий вид,, гладкая прическа, даже слегка блестящая, словно на голову нотариуса шлем надели...

— Вот, — выложила сразу свой козырь Тони. И протянула бумагу из полиции.

Нотариус взял ее, прочитал, не изменившись в лице, и стал ждать продолжения. Тони развела руками.

— Собственно, это все. Я хочу узнать, что по поводу родственников синьоры Маркос, потому что синьора была... — горло перехватило, но Тони мужественно договорила. — Была мне дорога, и я хочу, чтобы ее душа упокоилась в мире.

Синьор Хименес кивнул — и подошел к картотеке.

Полистал карточки на букву "М", задумчиво кивнул.

— Ритана, хотите кофе? Чая?

— На ваш выбор, синьор Хименес. Не сомневаюсь в вашем вкусе и составлю вам компанию. Что бы вы не решили.

— Тогда чай, ритана.

Тони молча кивнула. Она молчала, пока секретарша не принесла поднос с чайником и двумя чашечками. Молча, пока нотариус разливал чай, и они пили его, наслаждаясь — да, наслаждаясь! — вкусом и ароматом отлично заваренного листа. У Араконов чай был отличный, но все же не такой!

— Моя секретарша добавляет какие-то травы, и чай получается просто восхитительным. Я постоянно прошу ее раскрыть секрет, но — бесполезно.

— Действительно, запах просто чудесный, — согласилась Тони.

— Так вот, ритана. В других обстоятельствах я выставил бы вас из кабинета. Но именно перед вами я обязан держать отчет.

— Простите, синьор?

— Примерно пару недель назад синьора Маркос пришла в мою контору и поменяла завещание.

— Синьор?

— Здесь и сейчас вы названы наследницей первой очереди. Все имущество синьоры Маркос переходит к вам.

Тони откровенно растерялась.

— Ко мне!? Но... но...

— Она вам ничего не говорила?

— Нет, синьор.

Нотариус видел — девушка не врет. Она действительно растеряна, она ничего не понимает...

— Тем не менее, синьора отдала распоряжения, и они недвусмысленны. Также, ритана Лассара, она оставила для вас письмо. Желаете ознакомиться?

— Да, конечно!

— Получите. За той дверью у нас переговорная, из нее есть выход в уборную.

Тони благодарно опустила голову.

* * *

Письмо было коротким, но слезы все равно покатились горохом.

Нинья!

Девочка моя дорогая, Тони, если ты читаешь это письмо, значит, я мертва. Что ж, возраст такой — пора уже. И грудь давит последнее время.

Вот я и решила подстраховаться.

Никого ближе и дороже тебя, у меня нет. А в свете твоих способностей...

Этот магазинчик принадлежал моей семье многие годы, и я уверена, ты не бросишь его на произвол судьбы. Может, ему и не хватает такой хозяйки. Молодой, энергичной.

Я прошу тебя о двух вещах — не продавать магазин, а передать его кому-то из твоих потомков. И позаботиться о синьоре Мендоса.

Если у тебя возникнет глупое желание найти более достойного — немедленно прекрати. Я выбрала тебя, и надеюсь, ты не откажешься, от моего подарка.

Люблю тебя, нинья, и обещаю — пригляжу. Даже оттуда. Чтобы все у тебя было хорошо.

Синьора Луиса.

Ревела Тони недолго. Умывалась куда как дольше... из-за каких-то магических свойств, средства мастера Доменико не любили слез. Лицо распухало, нос отекал, кожа покрывалась некрасивыми пятнами...

Что ж, красоваться ей не перед кем.

Дженио?

Да, Дженио. Но близок локоть...

Нотариус вежливо подождал, пока не выйдет клиентка. На красные глаза внимания так же вежливо не обратили.

— Ритана, вы готовы услышать завещание?

— Я полагала, это делается позднее?

Нотариус позволил себе легкую улыбку. Ах, эти высокородные, почему они считают, что незнание законов освобождает от ответственности? Хотя это не совсем тот случай.

— Обычный срок оглашение завещания — месяц после смерти клиента. Срок розыска наследников — год. Но у нас особые обстоятельства. Я навел справки в полиции, и знаю, что случилось с синьорой Маркос. В таком случае, вы обязаны получить все возможное содействие.

— Благодарю вас, синьор Хименес.

— Не стоит. Это требования закона.

Тони кивнула. И выслушала завещание со спокойным лицом.

Ей переходило все имущество синьоры Маркос. Магазин с домом и землей. Несколько счетов в банках на сумму больше двадцати тысяч песет совместно. Арендованные ячейки сейфов. Содержимое было не указано, но отмечено, что опись вложена в каждую ячейку.

Более того.

Синьора Луиса позаботилась обо всем. В том числе, и о своем погребении. Ей уже была проплачена некоторая сумма нотариальной конторе. Так делали одинокие старики.

Не знаешь, кто тебя похоронит? Не желаешь отягощать этим близких? Оплати услуги у нотариуса, и он позаботится о твоей церемонии. Ты сможешь оговорить все, что пожелаешь.

Это синьор Хименес и разъяснил девушке.

— Конечно, мы согласуем все с вами. Вы захотите прийти на похороны?

— Да.

— Мы все обеспечим.

— Благодарю вас, синьор.

Машина еще не приехала.

Тони шла по улице— и плакала. Сама не замечала, а слезы катились, и катились...

И так бывает. На короткое время обрести родную душу — и снова ее потерять. И снова одна...

Есть Долорес, есть синьор Хуан, есть Араконы, но... синьора Луиса была... да, если и не как мать — для Тони это было бы предательством, то как тетка — точно. Любящая и любимая...

Почему все... вот так?!

Нет ответа.

А ноги все несли и несли девушку по улице.

* * *

— Отец, нам с тобой надо поговорить!

Амадо выглядел очень решительно. Эрнесто пожал плечами.

— Слушаю.

— Ты серьезно настроен женить меня на этой... дуре?

— Которую ты едва не убил? Да.

— я против.

— Теперь я буду в курсе. Когда ты пойдешь делать ей предложение?

Амадо засверкал глазами, не хуже матери.

— Она пока в больнице!

— Ну так что же? Ты послал девушке цветы?

— Нет!

— Ничего страшного, я пошлю их от твоего имени.

Амадо топнул ногой.

— Ты... не смей, слышишь!?

— Слышу. Но не понимаю, почему должен тебя слушать?

— А я не понимаю, почему ты хочешь сломать мне жизнь!

— Сломать? Наоборот, ты будешь вполне доволен и счастлив. Паулина Аракон тебе более, чем подходит. Кстати, что об этом сказала твоя мать?

— Она довольна, — Амадо был мрачен и зол. Эрнесто угодил в болевую точку.

Да, для Барбары возможность породниться с Араконами была куда как важнее сомнительных чувств сына. В этом вопросе она мужа полностью поддерживала.

Любишь?

Ну и люби, при чем тут свадьба? Какая-то Лассара... да у нее ничего нет, кроме дурной славы! Такую только в любовницы и позвать! Но уж точно не в супруги! Это и было высказано непонятливому сыночку, в самых доходчивых выражениях.

— Тогда что ты хочешь? Согласны все, кроме тебя. Может, стоит подумать о других людях?

— Почему я должен о ком-то думать?! Мне жить с этой... этой...

— А ей жить с тобой. Равноценный размен, — оборвал его Эрнесто. — Это все?

— Нет!!!

— Еще что-то?

— Почему ты не хочешь меня понять!?

— Потому что у тебя нет аргументов. Одни капризы.

— Я не женюсь на этой дряни!!! Не женюсь!!!

— Тогда советую поискать работу.

— Что?!

— Я невнятно говорю? Советую поискать работу, потому что я выставлю тебя из дома.

— Я твой сын!

— Я тебя выучил, вырастил... я в твои годы уже состоялся, как некромант. Почему ты считаешь, что с тебя спрос меньше?

Амадо так... считал?

Да, именно так! Разве нет!?

Если отец когда-то там мерз, голодал и прочее... значит, родители у него были плохие! А у Амадо хорошие! Поэтому он и не обязан ничего делать! Изучает он своих обожаемых индейцев — и что? Правда, в жизни это не применишь, ну так дело десятое! Деньги есть...

Благодаря родителям?

Ну и что!?

Вот уж об этом Амадо никогда не задумывался. Вода мокрая, огонь горячий, деньги есть, родители его не ограничивают... и здрасте-нате! Что только отцу в голову пришло!? Глупости какие!

— Я... я ей все в глаза скажу!

— Только попробуй огорчить Паулину Аракон — и окажешься в психушке.

— ЧТО!?

— Что слышал. Я отправлю тебя на лечение. Девчонка не виновата, что ты вырос трусливой безответственной дрянью, и не будет за это расплачиваться.

— Ты... ты!!!

Задохнувшись от возмущения, Амадо вылетел из кабинета и из дома.

Р-родители!!!

* * *

Тони пришла в себя у лавки. Дверь была опечатана, но такие мелочи не могли остановить некромантку. Что там той печати — бумажка, ногтем поддеть.

Ключ у нее был.

Чуть слышно скрипнула дверь.

Тони прошла в магазин и огляделась.

Вот след от мела на полу. Здесь лежала синьора Луиса.

Вот игрушка синьора Мендоса — надо взять с собой. Тогда она была совершено не в форме, а коту тоскливо без своих игрушек.

Вот кресло...

Тони решительно развернула его так, чтобы не было видно следа, уселась — и задумалась.

Как жить?

Вечный и неизбывный вопрос. Пожалуй, по популярности с ним может поспорить только: "Что делать?". И ответ приходится искать самостоятельно.

Хорошо тем, у кого есть родные и близкие. Им могут подсказать, посоветовать, они могут обсудить ситуацию с человеком, который, пусть теоретически, но не ударит в спину, не воспользуется ей в своих интересах.

У юной некромантки ничего такого не было.

Араконы?

Кто бы спорил, они замечательные! Но... да, вот это отвратительное "но"! Для Араконов, что бы они не говорили, на первом месте интересы Араконов. Не Лассара. И доказательством тому краска на ее лице.

Тони недовольно тронула щеку.

Проклятая краска чесалась так, что хоть ты кожу сдирай... очень неудобно! Нет бы умыться перед тем, как плакать...

Побочные магические эффекты. Не смоется, но — наплачешься.

Впрочем, неважно. Вернемся к Араконам, а легкое неудобство можно и потерпеть. Для дяди и тети важнее всего их дочери. Даже если они благодарны Тони, надолго этой благодарности не хватит, слишком уж эфемерное чувство. Чего стоит уже оказанная услуга?

Ни-че-го.

Поэтому стоит подумать о себе самостоятельно. Что сделают Араконы, узнав, что их племянница стала состоятельной? Да, по столичным меркам — безусловно?

Предложат продать магазин и выйти замуж. Или оставить магазин и поскорее выйти замуж за человека, который с ним справится. Тони не хотелось ни первого, ни второго.

Откровенно говоря, она метнулась в столицу, повинуясь словам старого картежника. Тихо жить надо в глуши, а вот прятаться лучше в кипящем котле. Там, где жизнь бурлит, бьет ключом... да, в столице. Тони и приехала.

Это оправдалось. Но дальше-то как?

Справится она одна с магазином? Самостоятельно?

Синьора Луиса, положим, справлялась. Но у нее была история, были связи, были свои люди, ее знали, ее предки этим занимались... а Тони что?

А ничего.

Ноль.

Пустое место.

Будет ли с ней кто-то считаться? Девушка искренне сомневалась. Но уж очень было соблазнительно... просто представьте!

Переехать в лавку, в комнаты синьоры Луисы. Таким образом снимается сразу несколько вопросов. Лавку не надо охранять, в ней кто-то живет, опять же, синьор Мендоса здесь привык, ему тяжело у Араконов... Глупо учитывать в своих планах кота?

Тот, у кого есть коты, никогда не скажет ничего подобного. Когда вот это чудо, мягкое и пушистое,, приходит под бочок, да прижимается, да мурчит...

Просто собаки любят хозяина в принципе. А кошки только за дело. И поди, заслужи! Кошке ты можешь о своих заслугах не рассказывать, примет тебя кошка или нет, зависит только от нее.

Синьор Мендоса Тони принял, и она не хотела подвести существо, которое ей доверилось.

Смешно?

Да и наплевать!

Снимаются и другие вопросы. Тони не будет ежедневно видеть Альбу и Эудженио, не будет...

Пальцы вцепились в подлокотники.

Больно?

Очень. Видеть тебя — одна боль, не видеть — другая. Я горю, как в лихорадке, когда ты рядом, когда ты смотришь, пусть, даже мимо меня, когда я слышу твое дыхание... я веду себя, как безумная, я говорю глупости... я просто люблю!

Мне тоскливо и тошно, когда тебя нет рядом. Когда ты обнимаешь другую, когда ты улыбаешься другой... я бы убила и ее и тебя, но... я люблю тебя!

Люблю, люблю, люблю...

И без надежды на взаимность...

Тони уронила лицо в сложенные ладони. Как же это больно! Впрочем, возраст сыграл свою игру. Все время думать о боли, тем паче, в восемнадцать лет — не выйдет. Рано или поздно придут и другие мысли.

Итак, она может переехать. Вопрос!

Араконы ее отпустят?

Дадут попробовать с торговлей антиквариатом, заниматься, чем Тони пожелает... вообще — дадут ей свободу? Вот почему-то девушка в этом сомневалась!

Но что же делать, что делать?

— Может быть, ритана, я смогу вам чем-то помочь? При жизни я преуспел в решении ребусов.

Как Тони не завизжала, не бухнулась на пол, не...

Кресло помогло. Из такого сильно не упадешь, стиснуло с трех сторон, словно живое, обняло. А из стены медленно выплыл призрак. И поклонился, демонстрируя прекрасные, хотя и несколько старомодные манеры.

* * *

Тони молчала.

Призрак тоже молчал.

Некромант и его подопечный разглядывали друг друга. Что видел призрак?

Симпатичную девушку, черноволосую и светлоглазую, в платье с чужого плеча. Растрепанную, заплаканную, но все равно симпатичную. А еще — сильного некроманта. И сила ее сияла, словно черная свеча...

Что видела девушка?

Чем-то ужасно знакомого призрака.

Чем знакомого?

Хоть убивайте....

Тони приглядывалась и так, и этак, и наконец...

— Шальвен?!

И это действительно был призрак Рейнальдо Ингасио Шальвена, который поклонился еще раз.

— К вашим услугам, ритана.

— Вы?! Но... как!?

Были забыты все вопросы. Какие там философские думы о жизни, когда — ТАКОЕ!? Интересно же!!!

Рейнальдо вежливо улыбнулся, потом проплыл по воздуху и завис над креслом напротив.

— Все получилось случайно, ритана Лассара. Но не могу сказать, что я в претензии, скорее, наоборот. Я доволен, счастлив и благодарен вам за возможность продолжить свою жизнь. Пусть и в таком качестве...

— Это я вас призвала?

— Вы.

Тони задумалась, но ответ нашла быстро.

— Пещера? Конечно же, пещера!

Шальвен посмотрел с одобрением. Сам не дурак, он любил общаться с умными женщинами. Приятно же, когда тебя понимают! А то некоторым пока все разжуешь...

С ума сойдешь!

— Именно, ритана. Мои косточки оказались в зоне действия ваших сил, и я вернулся.

Тони выругалась.

В кои-то веки, вспомнив весь лексикон синьора Хуана... и заслужив задумчивый взгляд призрака. Юные ританы все же не матерятся так, что мухи на лету падают.

— И вы пришли на зов!

— Да.

— И искали Паулину?

— Вашу кузину? Могу сказать больше, именно я нашел ее. Можете расспросить, она скажет, что я просил ее молиться за Игнасио.

Тони качнула головой.

— Паула пока в больнице.

— Что-то серьезное?

— Переохлаждение плюс нервное расстройство. Полагаю, она там еще месяц-полтора пролежит, — Тони качнула головой. — А потом как? Вы ее нашли, вывели к спасателям...

В словах призрака она не сомневалась. И проверить легко, и вообще — врать некроманту глупо.

Особенно если ты ему подвластен.

— А потом вы всех отпустили, ритана, — усмехнулся призрак.

— Ну да. Но...

— Я воспользовался крохотной ловушкой. Вам надо было отправить нас на перерождение. А вы просто даровали свободу.

Тони со всей дури шлепнула себя по лбу.

— Конечно! Свободу можно трактовать, как вам больше нравится!

— в том числе и как свободу заниматься своими личными делами, все верно, ритана.

— А что привело вас сюда? Тоже личные дела?

— Нет, ритана. Личные вещи с отблеском вашей силы на них.

Тони второй раз ощутила себя дурой. Но лоб все же пожалела. Конечно, для призрака его трубка, его нож... то есть нож, которым его убили, даже с частицами его крови,, его кресло...

Неудивительно, что он здесь. А...

И тут Тони несколько истерично расхохоталась. Потому что вопрос был такой...

— Синьор призрак! То есть тан призрак! А что вы собираетесь делать дальше?

Впрочем, тут ей призрака тоже не удалось посадить в лужу. Рейнальдо пожал плечами, отчего по комнате прошла волна холода.

— Во многом, ритана, это будет зависеть и от вашего дальнейшего решения.

— Развею я вас или нет?

— не думаю, что вы меня развеете.

— Почему?

— Потому что я могу быть вам полезен.

Тони подняла брови.

— Да? И как?

— Если я правильно прочел ваше выражение лица, ритана, вы сидели здесь и думали, что делать дальше.

— Верно.

— Вы владеете этим домом?

— Да, и магазином тоже.

— Вы умеете с ними управляться?

Тони сморщилась. Проклятый призрак ударил не в бровь, а в глаз. Не умеет. Но...

— А вы? При жизни вы были не антикваром, а скорее тем, кто их ловил на нарушении закона?

— Туше, ритана. Магазином я не управлял ни разу. Но в то же время, я неплохо разбираюсь в антиквариате, у меня была богатая семья, а еще — я хорошо ориентируюсь в теневых сторонах жизни. А вам предстоит с ними столкнуться, как и всякому антиквару.

Вот с этим спорить было сложно. Тони грустно вздохнула.

— Все правильно. Я в этом не слишком хороша...

— Почему бы нам не объединить усилия? Я могу подслушать или подсмотреть то, что вам необходимо. Призраки вообще неплохо добывают информацию.

— Взамен?

В теневой жизни столицы Тони не разбиралась, но для этого вопроса не требовались никакие знания. Ты мне — я тебе. Равноценно.

Равноправно.

— Жизнь.

— Простоите, тан?

Тони подняла брови. Вот уж чего отродясь не было, так это воскрешения мертвых. Откуда бы? Это по ведомству Творца, а не некромантов.

Некроманты могли вдохнуть в тело иллюзию жизни, но оживить?

Нереально!

— Ритана, вы себе представляете, как тоскливо жить веками в подводной пещере? Без малейшей надежды, что тебя спасут? Разве что за рыбами наблюдать? Как же они мне надоели, между нами говоря! Я рыбу на века возненавижу!

Тони задумалась.

— Допустим. Но... чего вы все же хотите? Сформулируйте четко.

— Жить. В качестве призрака, но жить. Ходить среди людей, общаться, участвовать в коловращении событий и действий.

— А на перерождение уйти не хотите?

Шальвен качнул головой.

— Пока нет, ритана.

— Почему? Родитесь в новом теле, может, даже к рыбе близко подходить не будете?

Рейнальдо развел руками.

— Потому что Творец так рассудил. Что я смог дождаться, остаться... я не стану спорить с Его волей.

— Хм... Допустим.

И тут Тони сообразила такое, что аж подпрыгнула на кресле. И наплевать, что антиквариат!

— А что с вашим противником!? Он тоже... жив!?

* * *

Рейнальдо пожал плечами.

— Нет, ритана. Вы в курсе той истории?

— Когда вас убил тан Николас, а вы потом убили его? Метнув нож? Да, я в курсе.

— Там был третий. Некто...

— Хильберто Дези Сото?

— Вы подозрительно хорошо осведомлены, ритана

— Я некромант. Что вы еще хотите услышать?

— Ничего более. Все правильно, ритана, нас было трое. Я, Мединальо и Сото. Сото вытащил клинок из моего тела, Сото спихнул меня под воду, и Сото похоронил своего шефа. Как положено похоронил, денег дал, на кладбище...

— Вы в курсе?

— О, да!

Тони не удержалась от знака недоверия, но Рейнальдо и не подумал обижаться.

— Все намного проще, ритана. И прозаичнее. Я не мог отходить надолго от места своего упокоения, но Сото... о, эта сентиментальность. До самой старости он приходил ко мне на могилку. То есть — на то место, где меня убили. Сидел над расщелиной, выпивал, вспоминал, делился подробностями...

— Он знал, что вы живы?

— Что вы, ритана! Я не стал ему открываться, хотя и мечталось...

Призрак действительно выглядел... вдохновенно. И Тони даже представляла, о чем он сейчас думает. Вот бы...

Представляете, сидишь ты на утесе, или где там Сото сидел... на утесе — романтичнее. Пьете, вслух о вечном размышляете, и тут...

Из тумана!

Встает — призрак!

И если кто не в курсе, форму тела и его насыщенность эти твари могут менять, как им заблагорассудится! В ограниченных пределах, но могут. Хоть ты в мошку превратись, хоть в чудовище раздуйся.

Если научно — тело призрака составляет эктоплазма. А это вещество очень компактное и легко поддающееся воздействию. Так что...

Мог Рейнальдо перепугать негодяя до грязных штанов, мог. Фантазии хватило бы. Но что потом?

— А вот потом мне пришлось бы несладко, — Рейнальдо прочитал мысли некромантки без особого труда, личико у девушки было очень выразительным. — Или развоплотили бы, или привязали к какой-то из вещей... нет, не хотелось мне этого. Пришлось помиловать Сото. Что с ним стало, кстати?

— Его род прервался.

Призрак выглядел очень и очень довольным.

— Я рад.

— Значит, Мединальо похоронили, — задумалась Тони. — Жаль.

— Почему?

— У моей... моей тети была мысль. Попробовать его потрясти — вдруг да сдаст заначку?

Рейнальдо выглядел очень серьезным.

— Надо подумать.

— Подумай, пожалуйста, — попросила Тони. — Мне бы деньги не помешали, да и тебе, я думаю, тоже.

— Я призрак. Мне уже ничего не нужно.

Тони подняла брови.

— Ошибаешься. У тебя были родные, у них были дети — тебе не хочется им помочь?

— Н-не знаю. Я об этом еще не думал.

— А ты подумай. Где похоронили Мединальо, что именно тебе рассказывал Сото... подумаешь?

— Обещаю.

Тони взглянула за окно и поднялась из кресла. Прошлась по комнате.

— Что ж. Это надо хорошенько обдумать.

Губы призрака тронула улыбка.

— Мое явление?

— Да. Одна я не справилась бы, но при наличии грамотного советчика... только вот насколько грамотного? Больше ста лет уже прошло...

— Это так. Но люди меняются медленно.

— Разве? У вас были мобили, к примеру?

— Мобили... самодвижущиеся повозки? Я их видел. Мобилей у нас не было.

— Вот.

— А подлецы — были. Были предатели, были влюбленные, были.... Да много кто был. У вас их не осталось?

Антония поняла, о чем говорил призрак. Умение разбираться в людях не зависит от века. Трус останется трусом, жадина — жадиной, а влюбленные будут совершать глупости во все времена.

— Ладно... Я обдумаю этот вопрос, но с помощником у меня больше шансов.

Тони отлично понимала, что одна она бы не справилась. Как оставить лавку? С кем посоветоваться, поговорить, да и просто жить одной страшновато.

С призраком не страшно?

Ну... некроманту — нет.

— Я могу дать клятву. Что помогу, чем смогу, — тихо сказал Шальвен.

— Почему? — прищурилась Тони. — Если ты получил свободу — с чего ты такой добрый? Мог бы и Своими делами заниматься, я же о тебе не знала? И не ври, пожалуйста!

Шальвен кивнул.

— Мог бы. Но у меня есть свои причины.

— Какие?

— Я подозревал это... давно. До смерти. И подозреваю сейчас, но сейчас.... Мединальо был не один, ритана.

— Тони. Так проще. И что значит не один?

— Тогда я для вас просто Рей. Тони, дело в том, что заговор — достаточно затратное предприятие. Когда я начал копать Мединальо, я понял, что это не весь айсберг... я примерно половину вытащил. Но я точно знаю, что осталось больше.

Тони вздохнула.

— И? За такое время они уже все умерли...

Рейнальдо пожал плечами.

— Понимаю. Но мне хотелось бы узнать. Я готов обменять свою помощь — сделаю, все что скажешь, помогу, поддержу, костьми лягу... пусть эктоплазмой. А взамен мне бы хотелось иметь возможность заниматься своим расследованием.

— Не подставляя меня?

Рейнальдо заколебался.

— Я постараюсь. Но призракам доступно далеко не все.

Тони подумала пару минут.

— Ладно. Я помогу там, где это не подставит меня под удар.

— Договорились!

Две ладони соединились — и никто из присутствующих даже не подумал, как это странно выглядит. Призрачная плоть словно бы обволокла человеческую ладонь, окутала серебристым туманом, и в серебристых отблесках вдруг показалось, что Тони не восемнадцать лет, а много, много больше.

А может, заглянула на огонек Та, что стоит за плечом у некроманта?

Кто знает...

* * *

И снова каминная.

И снова те же люди. Человек в плаще крутит между пальцами четки, вырезанные из бериллов. Из них не делают четки?

Неважно.

Ему так нравится. Зеленая кожа, зеленоватые когти, зеленоватые четки...

— Тан, Дальмехо точно в столице, но мы пока не можем его поймать.

— Плохо, Хорхе. Очень плохо.

— Но у нас есть и хорошие новости, тан!

— Неужели, Хорхе?

— Да, тан! Мы, кажется, напали на след Антонии Лассара.

— Вот как?

Зеленоватая ладонь замерла на миг, потом сделала приглашающий жест — мол, продолжай? Заинтересовал, слушаю...

Четки глухо стукнули.

— Кажется, она в столице.

— Кажется?

— Ее имя попало в газету. Она обнаружила одну из убитых... нет, не Дальмехо, там была бытовая ссора, но кретин откуда-то услышал про... про нашу проблему. И попробовал убить так же.

— Воистину кретин.

— Труп обнаружила Антония Лассара.

— Хм... столица большая.

— Наши люди будут искать, тан.

— Это хорошо.

Плохо другое. Что Хорхе, что его господин не произносили этого вслух. Но все равно — знали.

Столица.

Один из самых защищенных от нечисти городов. Там живет его величество.

Там располагается двор... ладно, на лето король уезжает от влажной морской жары, но защита все равно остается. Там они обязаны действовать намного осторожнее.

Именно потому в столицу сбежал Дальмехо — думал, что его никто не найдет!

Тварь!

Ему оказали Честь! А он — он жестоко поплатится за свою неблагодарность! И косточек не найдут!

Но для начала его надо найти и поймать. А вот это гораздо сложнее... нельзя привлекать внимание Храма, пока — нельзя.

Рано, еще рано... время еще не пришло.

Глава 2.

Завтрак стал для Тони мучением. И лишний раз укрепил ее в принятом решении.

Больно!

Кому понравится — смотреть, как твой любимый человек сидит рядом с твоей кузиной, как ухаживает за ней, как наклоняется, чтобы шепнуть на ушко нечто фривольное, как краснеет Альба, как одобрительно смотрит на них Адан Аракон...

Определенно, Тони решилась.

И после завтрака подошла к дяде.

— Дядюшка, мне нужно с вами переговорить.

— Слушаю, Тони?

Да, но заодно слушали Альба, Дженио и слуги. А вот это Тони не нравилось.

— Если вы не возражаете пройти в кабинет?

— Это так секретно, Тони?

Улыбка дядюшки была легкой и снисходительной..

Ну что у тебя может быть серьезного? Перчатки порвались? О, женщины!

— Я предоставлю это решать вам, дядя, — отозвалась Тони, и таки прошла за дядей в кабинет.

Лично закрыла дверь, задернула бархатную портьеру, отсекая последние звуки, и прошла к столу. Достала из сумочки документы, положила на стол.

— Посмотрите, дядюшка.

Завещание.

Список имущества.

Адан Аракон управился быстро — и присвистнул.

— Тони, ты теперь богатая невеста?

Антония пожала плечами.

— Сложно сказать. Магазин, конечно, стоит дорого. Но его содержание, опять же, покупка антиквариата — это тоже не сантимо стоит.

— Покупка антиквариата? Тони, ты в этом разбираешься?

Тони пожала плечами.

Пробежала глазами по дядюшкиному кабинету.

— Вот этому столу лет двадцать. Вы его хоть и сделали под старину, но он новенький. А письменному прибору у вас на столе лет сто двадцать. В ценах я так хорошо, как... как синьора Луиса не ориентируюсь, но возраст вещей назову. Я же Лассара.

— Интересно... Тони, а сколько лет этому креслу?

Тони посмотрела на кресло-качалку, которое стояло перед камином.

Уютный плед, столик с напитками рядом — явно хозяин кресла любит поразмышлять о судьбах мира. Подошла, провела рукой по резьбе.

— Лет пятьдесят. Плюс-минут пара лет.

— Пятьдесят два года. Хм... допустим, ты хорошо в этом разбираешься. Но все остальное? Ты можешь вести дела? Проверять счета? Отстаивать свои интересы?

Тони вздохнула.

Это было то, о чем говорила себе и сама Антония.

Может ли она?

Сможет ли?

Она не знала. Одна, наверное, не смогла бы. Но если у нее есть помощь?

— Я знаю, с кем посоветоваться. Да и вы, дядюшка, не откажете?

— Хм... может, и не откажу. Но остальное?

— Если по денежным делам мне есть с кем посоветоваться, то по остальному... я Лассара. Некромант.

— И?

— Думаете, найдется много людей, которые захотят на меня надавить?

— Хм...

Адан Аракон вспомнил поговорку: 'Мертвый некромант опаснее живого'. Задумался.

— Может, и немного. Что ты хочешь сделать, Тони?

— Если синьора Луиса сама вела дела и держала магазин, то и я могу попробовать. Пойму, что не справляюсь — продам дело.

— А если нанять управляющего?

— Дядя, тут нужен кто-то не вороватый, разбирающийся в антиквариате, неглупый... я вот, таких сокровищ ни разу не встречала.

— Я тоже.

Хуану Мартелю Тони доверила бы магазинчик без разговоров. Вот кто бы справился. Только где сейчас старый картежник?

— Вы мне разрешите попробовать?

Адан Аракон пожал плечами.

— Дай мне это обдумать, хорошо? Слишком уж сложный вопрос...

— Я бы хотела туда переехать, жить, разбираться, ну и...

— Я. Обдумаю.

Тони кивнула.

Она видела, что это было сказано не по принципу: 'отвяжись, надоела!'. Дядюшка действительно будет думать.

Это хорошо.

— Спасибо.

— А ты пока возьми мобиль и отправляйся в храм.

— В храм? Зачем?

— Вот у них и уточнишь. Отец Анхель телефонировал, просил тебя приехать.

— Хорошо, дядюшка. Я сейчас поеду.

И Тони вылетела из кабинета.

М-да...

И снова — как острым ножом по сердцу.

Зачем сюда пришли Альба и Дженио? Подслушивать, наверное... но поняв, что подслушать не удастся, парочка занялась более приятным делом.

Дженио неистово целовал Альбу, а рука мужчины уже давно была где-то под платьем... Альба изогнулась, плотнее прижимаясь к любимому.

Тони не удержалась.

— Кхе-кхе!

За что и удостоилась двух гневных взглядов.

— Сгинь отсюда, приживалка!

А вот этого Альбе говорить не стоило. Да еще рядом с отцовским кабинетом. Да еще когда дверь была не закрыта.

— Альба! — громыхнул из двери голос дяди. — Ну-ка, зайди!

Тони удостоилась еще одного гневного взгляда. А что?! Это ведь Тони во всем виновата, понятно! Она бедняг сюда заманила, она их в такое положение поставила, да, и Альбе эти слова нашептала тоже она...

Сука!

Тони резко вскинула голову, развернула плечи...

— Не сердись, — схватил ее за запястье Эудженио. — Альба погорячилась, но и ты... не вовремя.

Антония прищурилась. В другое время она бы уже таяла от близости к любимому, но здесь и сейчас...

Приживалка?!

Она Лассара!

У нее благородных предков по обеим линиям больше, чем у Альбы волос. На ногах! Которые она — бреет! Вот!!!

— Может, вам стоит чуть больше уважать свою невесту?

— Я ее очень уважаю, — с достаточно похабной улыбкой уверил Дженио. — Хочешь, я и тебя уважать буду? Сильно...

Альба за собой дверь кабинета захлопнула, да и говорил Эудженио достаточно тихо. А потому...

Кричать и звать на помощь? Ей, Лассара?

Тони мило улыбнулась. И словно невзначай поправила воротничок блузки. А заодно сдвинула мешочек с солью так, чтобы он не соприкасался с кожей.

И отпустила на свободу свою силу.

Силу некроманта.

По коридору словно холод потек, в углах заклубились тени, послышался чей-то тихий шепот...

— Я не против. Как вы относитесь к некромантам — уважительно?

Судя по внезапной бледности — очень. Только сказать боялся, а так — уважает. Аж до мокрых штанов... нет, н дошло. Но могло.

Тони выдернула свою руку из ставших вялыми пальцев, и ушла, не оглядываясь.

* * *

— Благословите, отче...

Ох уж эти ритуалы.

И Круг веры, который надо прочитать без запинки, и возвращенные с благодарностью книги, которые...

Ладно в мусорное ведро Тони их никогда не выкинет. Это же КНИГИ!

Но читать это... учить молитвы...

Неужели никому не приходит в голову, что в Бога верят — душой и сердцем? А молитвы хороши для тех, кому тяжко. И с первым, и со вторым.

Не тяжко?

А что ж вы слова благодарности для Творца не найдете? Боитесь, не услышит? Зря.

Родители детей своих всегда слышат. Просто иногда надо взрослеть и справляться самим. А не тятьку за сиську таскать пожизненно.

Но благословение Тони получила. И отец Анхель перешел к делу.

— Антония, дитя мое, мы проверили амулеты. Они работают, но не настолько хорошо. Полагаю, тому есть причина?

— Конечно, отче, — Тони и скрывать не стала. — Наговаривать должна ведьма, на растущей луне. А у вас кто их заговаривал?

Вот что-то она сомневалась, что ведьма?

Печальный взгляд священника только что подтвердил ее опасения.

— И обойти это условие никак нельзя?

— Если и можно, то я не знаю, — развела руками Тони. — Если хотите, отче...

— Да, ритана?

— Я дам вам доступ в Лассара.

— Что!?

— Доступ в Лассара. Дам ключи, напишу бумагу, что разрешаю вам пользоваться библиотекой... библиотеками.

— Во множественном числе?

— Мои предки ценили знания. Понимаете, отче, даже самые черные, самые страшные... они искали их, снимали копии с книг, заботились о сохранении.

— Зачем?

— А как иначе? Не зная болезни, не подберешь лекарства. Вы читали историю рода Лассара, верно?

— Да.

— Среди нас не было предателей. Никогда. И чернокнижников не было. Тех, кто вкладывает свою душу в черные артефакты...

— Это истинно, дочь моя.

— Но знания мы хранили и преумножали. Я доверюсь храму, и уверена, что библиотека не окажется для вас бесполезной.

— Чадо мое... это более, чем щедрое предложение. Конечно, храм примет его с благодарностью.

— Для меня лучшая благодарность — это чистая совесть и чистая душа. Мне от храма скрывать нечего.

— Ах, все бы чада таковыми были...

Тони пожала плечами, мол, за всех не отвечаю.

— Ключ у меня дома. А бумагу могу составить хоть сейчас.

— Буду очень признателен, чадо. И не переживай, храм не тронет ни единой книги. Это похвальное отношение к знаниям, и оно должно быть сохранено.

Тони чуть склонила голову.

— Ключ я привезу завтра?

— Да, конечно. А сейчас, пройдем, чадо...

* * *

Выходя из храма, Тони улыбалась.

Все она сказала верно и честно, не соврала.

Почти....

Она не сказала, сколько библиотек было у Лассара. В замке их две. Одна явная, там собраны достаточно безобидные книги. Вторая — тайная. Там есть инкунабулы куда как пострашнее.

А третья...

Третья находится не в доме. Случись что с замком... Тони опять не солгала. Предки делали с любой книги по две-три копии, что-то добавляли, вносили пометки... там много чего было. Третья библиотека была самой полной, но вряд ли ее будут искать далеко в лесу. Там и случайно-то не наткнешься, защит — в три слоя...

И четвертая.

Там то, что и сами Лассара читать побаивались. Только в случае крайней нужды. Только тогда...

Об этом мать рассказала Антонии, когда девочке было всего пять лет.

Пять лет.

Тогда же и дала первые упражнения. Тогда же и ключи показала. Правда,, всех знаний передать не успела — умерла. А когда выживаешь... нет, не живешь! Выживаешь, из последних сил цепляясь за жизнь зубами, там уж не до книг. Не до чтения. Поесть бы и выспаться в тепле. Но библиотеки Тони берегла. Книги проверяла, чистила, как могла, ухаживала. Даже наложенные на них заклинания пыталась подпитать, благо, тут предки все предусмотрели.

Мало ли?

Вдруг в роду останется только непроявленный маг? Или вообще не маг? Так что же, всему погибать?

Не бывать такому!

Книгам хватало крови, хотя бы пару капель. Равно, как и замку. А кровь Тони могла пожертвовать, для этого ни ума не надо, ни силы. Так она и делала.

Лассара действительно ценили знания.

Деньги — наживное, стены — выстроенное, люди — найденное.

Будут знания, будут и деньги, и стены и люди. Поэтому стоит беречь знания. Они и берегли. Но храму — хватит.

Церковники будут довольны.

* * *

— Альба, Антония, зайдите ко мне.

Дядя был суров и хмур. Видимо, не все еще доченьке выдал. Но Атония особо не обольщалась. Кому кузина, кому родное дитятко. Поругается, да и простит. А ей может влететь заодно.

Оказалось — Адана Аракона она недооценила.

И снова — кабинет. Сесть девушкам не предложили.

— Сегодня утром Альба Инес повела себя недостойно, — без предисловий начал Адан Аракон. — Она забыла о твоей помощи с Паулиной. Забыла, что обязана тебе жизнью сестры и матери. Это поступок не ританы, но быдла.

Альба вспыхнула, но извинения пробормотала. Хотя на Тони и не глядела — надо полагать, эмоции там были далеки от заявленного стыда и раскаяния.

Тони склонила голову. Мол, принимаю...

Дядя кивнул и отпустил Альбу. А Тони обратила внимание на злой взгляд из-под ресниц.

Кажется, она приобрела себе врага? А не наплевать ли? Себя Тони упрекнуть не могла ни в чем! Она честно держалась в тени, она старалась быть незаметной, она оказала семье Араконов несколько существенных услуг, да и Альбу ничем не обидела. По большому счету, она сама себе обиду придумала.

Помешали ей подслушать!

Не дали всласть нализаться!

И? Тони ее первая не оскорбляла! Но раз уж решилась — получи!

— Далее. Антония, я обдумал твою идею с магазином. Я разрешаю тебе попробовать. И даже буду помогать со счетами, если пожелаешь. Но... ты возьмешь к себе Риту.

— Дядя?

— Числиться она будет моей прислугой. Но будет приходить и помогать тебе. Я правильно понимаю, ты собираешься переехать?

— Да.

— Это нужно. Дом без хозяйской руки умирает. Но ты не справишься и с лавкой, и с хозяйством, поэтому Рита тебе будет приходить и помогать. С уборкой. А что касается кухни, синьор Фарра согласился готовить для тебя отдельную корзинку. Буду с утра присылать к тебе Риту, она поможет, а к обеду, думаю, вернется сюда.

— Дядя...

— Помолчи, Тони. Знаю, что скажешь. Или глупость про деньги, или глупость про обязательства.

— Глупость?

— Именно. Думаешь, я дурак, и ничего не вижу? Не понимаю? Я потом обдумал... умерла бы Паула, так Роза бы за ней в могилку сошла. А я... ты три наших души спасла, так неужто мы для тебя такие мелочи пожалеем? И на Альбу не обижайся, у нее пока еще в голове ветер. Ты повзрослела, а она еще ребенок.

— А целуется как взрослая, — не удержалась от кляузы Тони.

Получилось так по-детски, что она и сама вспыхнула. Адан Аракон улыбнулся.

— Знаешь, Тони, у нас с Даэроном был один гувернер. И каждый раз, когда он нас порол розгами...

— Вас!?

— И поверь, за дело. Вот он повторял одну и ту же фразу. Пока верхние полушария не включатся, будем нижние стимулировать.

Антония прыснула.

— Помогло?

— Не уверен. Но сидеть было больно. Так вот. Альбу мы не пороли. Может, и зря...

— Нет, — решительно возразила Тони. — Не зря. Меня отец, даже когда человеческий облик терял, пальцем не тронул. Ни разу. Придет время — повзрослеет.

— И я так думаю. — И словно опасаясь чего-то внутри себя. — Тони... девочка, я понимаю, что это тяжело. Но... ты расскажешь мне о брате? Пока у вас все хорошо было, он еще писал. А потом...

Тони вздохнула.

Расскажешь...

А как о таком рассказать?

Когда видишь, как убивает себя сильный, смелый и гордый человек? Как он мечтает о смерти, как зовет ее, как пьет дешевое пойло, чтобы забыться, как валяется в грязи или в снегу, как ты пытаешься хоть что-то сделать, как зовешь и кричишь...

Тебя не слышат.

Если ТАМ, где он пребывает, в его грезах, и есть другая Тони, то слышат ее. А здесь, в реальности...

Антония даже не понимала, что плачет, пока дядя ее не обнял и не погладил по волосам.

— Бедная девочка. Ничего, теперь у тебя есть семья. Все будет хорошо.

И тогда Тони разревелась уже осознанно.

* * *

— Вот он!!! ВОТ!!!

Рита так сжала ладонь Тони, что едва кости не переломала. Но повод у нее был.

Роман шел среди остальных каторжников, закованный в цепи и одетый в серое тряпье. На груди и на спине — большие желтые ромбы. Зачем?

Так светиться в темноте будут, если решит бежать, охранники станут стрелять. Такие у всех.

На рубахах, на куртках...

Правосудие в Римате медлительностью не страдало. Рассмотрели дело, выслушали подсудимых, выслушали свидетелей — и вперед, на каторгу. Или на плаху, но тут никого не убили, так что казни Роман избежал. А вот каторги — нет.

Никакого затягивания дела, одно слушание, если кто-то что-то не представил — это его проблемы. Ну и следователя, но тут все было чисто и ясно.

Антония пришла за Ритой с утра, узнав, куда и когда отправляют каторжников. И потащила за собой.

— Ты его будешь проклинать?

— Посмотрим...

Тони действительно не знала. Будет, не будет — как сложится!

В любом случае, Рите надо посмотреть в глаза своему страху,, и отпустить его. Раз и навсегда.

На каторгу!

Больше эта тварь не причинит ей вреда! Кончено!

В каторжников летели комья грязи, гнилые овощи, охрана была, но не то, чтобы сильно их защищала. Так было принято.

Эта падаль многим зло сделала.

Если человек хороший, так над ним и измываться не станут, а ворье, разбойники...

Тони вытащила из кармана заранее запасенный помидор, и протянула Рите.

— Кинешь?

— Эммм....

— Подгнил, потому и отдали дешево. Думаешь, стоило свежий купить?

Рита махнула рукой и прицелилась. Снаряд прилетел точно, расплескался о спину и частично голову Романа. Тот дернулся, огляделся... увидел Тони и Риту — и какая же ярость исказила его лицо!

Не был бы скован — кинулся бы!

Зубами бы загрыз!

Понятно же, девушки во всем виноваты! Он-то белый и чистенький, что та лилея, а они, стервы гадкие...

Рита дернулась. И теперь уже Тони стиснула ее ладонь.

— Смотри! Хорошо смотри!

Если здесь и сейчас это не переломить, считай, у девчонки жизнь закончится. Она должна понять, что любой может упасть в грязь. И любой может найти в себе силы подняться, отряхнуться и идти дальше. С гордо поднятой головой.

К чистому такое не прилипнет!

— Я...

— И сейчас смотри.

Тони выпрямилась, сдвинула в сторону мешочек, и постаралась, чтобы поток силы шел исключительно на Романа. Зашевелила губами, неслышно, но отчетливо.

Между нами говоря — обычная детская считалочка. Из тех, что дети любят: раз-два — голова, три-четыре — руки шире...

Но тут важно не что говорить, а как...

А когда в тебя бьет ледяная сила некроманта, когда ты понимаешь, что в эту минуту тебя проклинают... ой, мамочки...

Под Романом расплылась весьма вонючая лужа.

Гадостно запахло.

Рита выдохнула и как-то распрямилась, что ли... Тони это ощутила всей своей сутью. И поток прекратила.

— Дамочка, вы это, — один из конвоиров погрозил пальцем.

Тони вернула на место амулет и развела руками. Приблизилась, сунула в перчатку песету.

— Офицер, эта гадина изнасиловала мою подругу. Я просто его немного напугала, и только.

— Слово?

— Слово.

— Насильник, говорите?

— Грабитель, насильник, чудом убийцей не стал...

Конвойный, нежданно-негаданно произведенный в офицеры, окинул взглядом умильно улыбающуюся Тони, бледную Риту, и понял — не врут. А еще песета...

— Синьорита, я тоже словечко кому шепну. Вы не переживайте...

— А? — растерялась Тони. Но вторую песету в ту же руку сунула. И третью. Так, на всякий случай. — Офицер, надеюсь, вы выпьете за здоровье моей подруги? Чтобы она в себя пришла после такого... девушкой была, а эта сволочь...

— На каторге, синьорита, тоже люди разные. И статьи у всех разные. Шепну я словечко-другое, так вашего недруга там любить будут, — недобро оскалился конвойный. — Будет спать, не надевая штанов.

Тони не поняла, при чем тут это, но еще песо сунула.

— Офицер, я в вас верю. И очень вам благодарна.

Пятая монета завершила ритуал благодарности, Роману добавили прикладом по почкам, и все потекло своим чередом. А Тони утащила Риту в маленькую харчевню, которую разведала неподалеку.

— Два супа из моллюсков, жареные мидии, хлеба. Квашеные водоросли еще, они у вас чудесные. Запивать — сок или воду.

— Отвар шиповника есть?

— Несите.

Тони отдала несколько монет, едва дождалась кувшина с холодным отваром — и тут же подсунула кружечку подруге.

— Пей!

Рита послушалась.

— И еще...

— Утону.

— Зато в ум придешь. И запомни — это прошло! Закончилось! Навсегда! А ты любить будешь, замуж выйдешь, детей родишь — и не вспомнишь через сорок лет, что там тебе приснилось.

— Приснилось?

— И только так! Этого не было! И думать иначе не смей. Помни — Роман расплатится за все, а ты можешь ему еще одним способом отомстить.

— Каким?

— Жить и быть счастливой. И никак иначе. Пей шиповник.

— Ритана... я...

— Скажешь глупость — еще чашку налью. Поняла?

Рита поняла. Антония, при всей ее колючести, была благородным человеком. Но — колючим. Как каштан, пока до ядра доберешься, шесть раз уколешься и девять — пожалеешь. Или — не пожалеешь.

— Поняла, ритана. Но я не о глупостях. Батюшка мой просил передать, кажись, брат нашел то самое место, какое вы просили.

Тони и думать про Романа забыла.

— Правда!?

— Да...

— А когда мы...

— Да хоть сейчас, ритана!

Тони едва не взлетела со стула, но потом выдохнула и села обратно. Нет, ни к чему.

Надо с Реем поговорить, может, его с собой взять, надо еще кое-что...

— Нет уж! Я зря за суп платила? Кушай нормально, потом в больницу сходишь, вещички заберешь, у доктора отпросишься по всей форме, если отпустит, я-то тебя, считай, выкрала, а уж завтра тогда и к твоим родным можно.

Рита фыркнула прямо в отвар шиповника.

Действительно — суп это причина. Важная.

* * *

— Рей, ты со мной?

— Конечно, Тони! О чем разговор? Думаю, я буду тебе полезен, хоть мне и не хочется вновь на то место...

— Во-первых, неизвестно точно, то ли это место. Во-вторых, если то... Рей, мне нужна какая-нибудь личная вещь Мединальо. Хоть пряжка с сапога! Хоть трубка. Хоть очки! Ну хоть за что зацепиться...

— За такое время... там мало что осталось.

— Все равно. Надо с чего-то начинать, не на кладбище же могилу раскапывать. Я и на такое пойду, но давай попробуем сначала что попроще?

Рейнальдо Шальвен фыркнул.

— Хорошо, Тони. Я с тобой, только возьми что-то из моих вещей. К примеру, клинок. Он меня точно и притянет, и удержит... мало ли что.

Тони согласно кивнула и завернула нож в несколько слоев оберточной бумаги. Не пачкать же им сумочку? Там и ржавчина кое-где есть...

— Сделаю. Как нам лучше поступить?

— То есть?

— Мне за тобой прийти? Или...

— Тони, я сейчас сопровожу тебя до дома, проверю, как это действует, на ночь вернусь сюда, в лавку, все же охрана нужна, пока... а завтра с утра опять буду рядом с тобой. Ты же на утро запланировала поездку на море?

— Да, часов в десять. Не раньше.

— Отлично! Выспись как следует, девушкам это нужно для цвета лица.

— Рей!

Жест, которым Тони обвела свое лицо, был весьма выразителен. Как и ответная гримаса призрака.

— Ври другим. Что я — магию не различу?

— А... да?

— Да. Маскарад хорош, но не от мертвых. От живых.

— А мертвых у нас не так много летает, — Тони, удивляясь сама себе, показала призраку язык. Но с ним было так тепло и уютно... как со старшим братом!

Она, едкая и колючая, осторожная и злая, ни с кем так легко не сходилась. А тут — поди ж ты! Мигом!

Рей ответил смешной гримаской высокомерия, и девушка с призраком от души рассмеялись.

Тони не знала, что именно так проявляется ее сила.

Рейнальдо вызвала из могилы ее магия, призвала и напитала, дала жизнь, ладно, ее подобие и свободу... как вы будете относиться к своему созданию?

Благосклонно. А что некромантка этого пока не осознавала...

Рейнальдо понимал, что девушка молода, неопытна, но очень сильна. И собирался помочь ей. Научиться, приобрести и знания, и навыки...

Не все творения благодарны своим создателям, нет, не все. Но в данном случае...

Тони дала ему возможность довести дела до конца. Не принуждала и не мучила, дала практически равные права, относилась как к человеку... это не стоит благодарности?

Кому как. Рейнальдо — стоило.

Так что распрощались девушка и призрак вполне дружески, уже у самых ворот дома Араконов. Рейнальдо честно ее провожал, заодно и невидимость на окружающих тренировал. Здесь в стене пройти, там наверх подняться, тут в мостовую нырнуть...

Быть призраком среди людей тоже надо учиться, в пещерах проще.

* * *

Где день, там и вечер.

И если день начинается абы с кого, к примеру, с каторжан,, то и завершается он несахарно. Увы.

Амадо Риалоном.

Который ждет в гостиной ритану Лассара вот уже два часа, а все это время общается с Эудженио и Альбой.

Ритана Лассара скрипнула от такого счастья зубами, но куда удрать — не придумала. Как-то не находилось у нее вечером более срочных дел.

И Шальвен уже удрал...

Нет бы остаться, глядишь, посоветовал бы что... бесполезно! Вот зачем ее этот гусенок ждет?

Что ему понадобилось? Явно ничего хорошего...

Тони в раздражении едва не оторвала ленту а шляпке, и прошла в гостиную.

— Кузина. Таны, добрый вечер.

— Добрый вечер, Тони, — расплылась в фальшивой улыбке Альба. — А мы тебя ждем.

Эудженио и Амадо, словно по команде, встали, поклонились, даже к ручке приложиться не побрезговали. Хотя это уж Тони была пристрастна. Руки у нее вполне красивые. Даже лучше, чем у Альбы, у той пальцы коротковаты, а у Тони форма идеальная, и ногти, словно миндалины. Породу не спрячешь.

— Что-то случилось? — изобразила тревогу Тони. — С дядюшкой все в порядке?

— Вполне, ритана. Просто у моего кузена к вам личный разговор, — вмешался Дженио.

Тони подняла брови.

— Тан Риалон?

— Да... Антония, мы не могли бы поговорить наедине?

Тони пожала плечами.

— Если наши собеседники соблаговолят оставить нас одних, возможно.

Стоит ли говорить, что собеседники тут же изволили? Правда, дверь за собой плотно не прикрыли, и Тони лично исправила этот недостаток.

Бесит!

Как же бесит, когда тебя подслушивают! Кто бы знал!

Но вот они одни, и можно развернуться к Амадо Риалону.

— Я вас слушаю, тан.

* * *

Амадо чувствовал себя дурак-дураком. Да, представьте себе! С родителями он спорил уже второй день, и словно о стену бился. Его просто... какое там — не слушали!? Его даже не слышали!

С тем же успехом могла протестовать фарфоровая ваза... послушаете? Если она будет вас убеждать ее продать или переставить?

Вряд ли. Это — ваза, какое у нее может быть свое мнение?

Глупости!

С матерью говорить вообще невозможно. Сказано тебе — жениться на младшей Аракон, вот и женись. Отец правильно решил, мы не всегда согласны, но это хорошая партия. Приданое дадут...

Любовь? Люби на здоровье, хоть кого, а женись выгодно.

Отец? С ним вообще не поговоришь. Чуть что, тычет носом, как щенка в лужу, в ту шалость... ну ведь не хотели они ничего дурного! Не хотели!!!

Что ж теперь — за одну глупость всю жизнь страдать? Амадо так не согласен, нет...

И что ему оставалось?

Разумеется, открыться любимой девушке! Один он не справится, но если Антония Даэлис согласится ответить на его чувства... он горы свернет!

И моря перекопает! Как герой из старой сказки, вот!

Амадо вдохнул, выдохнул, еще раз вдохнул, рассердился на себя — и поспешно упал на одно колено. Пребольно ушибся, зажмурился и выпалил:

— Антония Даэлис Лассара, я вас люблю и прошу стать моей женой!

Вот так!

Он эту фразу лично в романе нашел! Надо же узнать, как правильно делают предложения? Он раньше ведь никогда... справился?

Тони оторопела.

По-детски раскрыла рот, закрыла его, подумала пару минут...

— Тан Риалон...

— Умоляю вас ответить на мои чувства! Я буду счастливейшим из смертных! — выпалил Амадо вторую из заготовленных фраз. Были и еще несколько.

Правильно он подготовился... как сложно с этими девушками! Вот что ей еще надо?

* * *

Тони тоже чувствовала себя дура дурой.

Зачем, зачем она потребовалась этому недотепе!? Влюбился бы в Паулину, был бы с ней счастлив и доволен! А она...

Она даже рядом с ним себя не могла представить. Даже если Дженио на Альбе женится.

Это же брак!

Это же...

Как вы это представляете?! Это не просто за ручку держаться, это и прочее, от чего дети появляются. А Амадо...

Он хороший... наверное. Только никаких чувств у Тони не вызывал. Вообще никаких. Как манная каша или деревянный забор. Да, они есть. И что? Дальше-то что!? При чем тут ритана Лассара?

— Тан Риалон, встаньте, — для начала Тони решила прекратить эту неловкую ситуацию. Да и Амадо на одном колене выглядел донельзя глупо.

Дженио — романтично, а вот Амадо — нет. Почему так?

По любви...

Амадо честно попытался встать, но с одного колена... кто пробовал? Попробуйте! С двух — проще, а тут нужно держать равновесие. Парень качнулся, вцепился в столик и поднялся с помощью столика. Ваза, стоящая на нем, опрокинулась, фрукты раскатились.

Собирать их никто не стал — не романтично.

— Антония, умоляю вас...

Тони кое-как собралась. Что там из разумных аргументов?

— Тан Риалон...

— Амадо!

— Хорошо, Амадо, вы не вполне отдаете себе отчет в своих поступках.

— Антония, я вас люблю!

— Хорошо. Допустим.

— Я люблю вас!

— Амадо! — Тони потеряла всякое терпение. Еще пять минут, и она идиоту вазу на голову наденет! — будьте любезны меня выслушать до конца, раз уж хотите получить ответ!

Заткнулся.

О, чудо!

Тони прошлась по комнате.

— Тан Риалон, — подняла руку, предупреждая возмущенный вяк. — Подумайте сами. Вы симпатичный молодой человек, который может выбирать. Я далеко не красавица, — впервые громадное спасибо волшебным ручкам и зельям мастера Доменико. — Вы богаты и из благополучной семьи. У вас было и есть все, что пожелаете. Мама, папа, уютный дом... вам не приходится бродить по подворотням в поисках куска хлеба, вы можете заниматься тем, что вам нравится. Я из Лассара. Дело даже не в том, что я некромант, дело в том, что последние десять лет я выживаю, а не живу. Что у меня ничего нет. Что я вам просто не подхожу. Можно случить породистого кобеля с уличной сучкой, да вот результат все равно породистым не будет.

— Антония!

— Я не закончила. Я вам попросту не подхожу. Я вас недостойна. Вам лучше посвататься к кому-то из своего круга, к примеру, к Паулине Аракон.

Амадо покраснел.

Побледнел.

— Да вы что... сговорились!?

— С кем? — искренне удивилась Тони.

Поздно.

Влюбленный вылетел, треснув дверью так, что несчастная ваза еще и со стола упала.

И не раскололась. Это хорошо, не хватало еще на всяких балбесов ценное имущество переводить. И вообще, хрусталь отвратительно бьется в мелкие осколочки, убирать замучаешься!

Тони подняла вазу, осмотрела.

— И что это было?

— Мне тоже интересно? — заглянула Альба. — Что случилось? Тони?

— Да вот, размышляю. Мне этот балбес предложение сделал.

— Че-го!?

Раскрытый рот Альбе не шел. Ни минутки.

— Да вот того... не понимаю, что ему понадобилось? Зачем!?

— Он вообще не ослеп?

— И это... вы с ним разговаривали... все было в порядке?

— Да, вполне, — пожал плечами Дженио. — Ну, мямлил он чего-то, так это же Амадо, он по-другому не может.

Тони покусала губы.

— Надо срочно поговорить с дядюшкой.

— Донести торопишься? — презрительно фыркнула Альба.

Ну все.

Тони выпрямилась и посмотрела на кузину в упор.

— Дорогая кузина, твой отец — хозяин этого дома. И обязан знать обо всем, здесь происходящем. А если кому-то это не нравится, может, стоит перестать сидеть на шее у родителей? И перебраться на шею к мужу?

— Тебе-то это не светит...

Тони расхохоталась в лицо Альбе.

— Мне и не нужно. У меня все есть.

И вышла из гостиной.

— Она о чем? — удивилась Альба.

— Надо навести справки, — задумчиво протянул Эудженио.

Здесь и сейчас он оценивал Тони с другой точки зрения. А ведь...

Фигурка — точеная, что есть, то есть, волосы густые... лицо. Да, лицо под этими пятнами не разберешь, но глаза хороши, большие, светлые. А если у нее еще что-то есть за душой, кроме титула, становится и вовсе интересно.

Надо разузнать.

* * *

Адан Аракон обнаружился в библиотеке, где он листал что-то ужасно научное, кажется, 'Приключения знаменитого сыщика Ведерлея' и попивал охлажденное вино.

Расслаблялся.

Что ж, имеет право. Тони видела, бокал и на треть не опустел, так... Адан иногда делал глоток, смакуя и наслаждаясь хорошим вкусом, запахом, цветом вина, утаскивал ломтик ветчины или сыра, конфету, и опять погружался в книгу.

Просто отдых.

А не заливание в себя бутылок алкоголя для отключения от реальности.

— Дядя, у нас проблемы.

Адан Аракон закатил глаза.

— Антония...

— Дядя, у меня только что был Амадо Аракон. Он сделал мне предложение.

— Тони!?

— Извините, что испортила вам вечер.

— Ладно уж. Садись и рассказывай. Вина?

Тони качнула головой.

— Простите, дядя.

— Это ты прости. Не подумал. Но я не пьян.

— Я вижу. Просто сама не хочу, — объяснила Тони.

— Тогда в графине посмотри. Апельсиновый сок — отличная штука.

— Спасибо, — сок действительно нравился Тони. Кисленький, свежевыжатый, а если еще и без мякоти — ну не любила она, когда что-то на языке попадается, так это вообще праздник жизни.

— Наливай себе, садись и рассказывай.

— Да тут и рассказывать-то толком нечего, — Тони послушалась и кратко пересказала всю сцену. — Разве что его отцу телефонировать? Или...

— Это не телефонный разговор. Я лучше приглашу к нам тана Риалона. Ты не против, если я ему расскажу?

— Я и сама могу рассказать, дядя. Спасибо, вы лучше придумали.

— Я сейчас телефонирую. А там... будет видно.

Тони кивнула.

— Спасибо, дядя. Вы не сердитесь?

— Ты же сказала Амадо, что Паула для него лучший вариант. На что мне сердиться?

— Я ничего не делала, чтобы ему понравиться. Дядя, слово Лассара. Я просто их сопровождала, ну и старалась не помереть от скуки. Поддакивала...

— Этого оказалось достаточно. Не переживай, детка, так тоже бывает. А если паренек разглядел тебя под всеми снадобьями мастера Доменико, может, он не такой уж и глупый?

— Он не глуп. Но... мне с ним не по дороге.

— Это я понимаю. Только будь осторожнее, детка. Хорошо?

Тони кивнула.

— И не сердись на Альбу. Она в себе не уверена, вот так и получается не пойми чего...

— Я поняла, дядя.

Адан Аракон выбрался из кресла и отправился к телефонному аппарату. Роскошному, отделанному золотом и слоновой костью. Хотя как это влияет на его работу?

Нет, не понять.

Разговор вышел короткий, и Адан вернулся в кресло.

— Скоро Эрнесто к нам присоединится. Хочешь еще сока?

— Да, дядя. Спасибо.

— Ты любишь читать?

— Раньше любила. А потом... некогда стало.

— А если сейчас посмотреть что-то симпатичное? Для души?

Тони подумала.

— Я покопаюсь на полках? Можно?

— Конечно. И брать книги в тот дом — тоже. Только не продай их по ошибке.

Тони фыркнула.

— Дядя, вот на этих полках у вас, в основном, новоделы. Лет по тридцать-сорок. Вы сами собирали?

— Да.

— А что-то старое... да, вот эта полка. Здесь у вас шесть книг, которые представляют интерес. Вот эта, эта и эта... да...

— Тони, не надо. Я все понял.

Адан Аракон поднял руки, показывая, что сдается, и Тони вытащила себе книжку.

— Можно?

— 'Карстовые пещеры Римата'? Конечно, можно. Не думал, что тебе это интересно...

— Дядя!

— Читай-читай, умная будешь.

Тони скорчила родственнику рожицу и утащила с блюда кусочек сыра.

* * *

— Добрый вечер, Антония, Адан. Как ваши дела? Как самочувствие?

Эрнесто прибыл достаточно быстро — дома все равно ничего не держало. Барбара ворчала, Амадо куда-то делся... и тут — приглашение. Конечно, он поехал!

Приятный вечер, в хорошей компании — что еще требуется?

— Располагайтесь, Эрнесто. Будете вино?

Некромант подумал пару минут, но предпочел сок.

— Меня окружают сплошные трезвенники, — пожаловался Адан. — Даже выпить не с кем.

— Так вообрази, что я пью вино, — вальяжно разрешил Эрнесто. — Что случилось? Что там с моим отпрыском?

— Да ничего особенного... Тони, тебя не затруднит рассказать?

Тони не затруднило.

Эрнесто выслушал — и попросту закатился в приступе хохота, хлопая себя ладонью по колену. Тони едва успела отобрать у некроманта сок, чтобы половину комнаты не залил.

— Паулина Аракон?!

— Д-да... а что?

— Ничего, Тони. Ничего такого. Просто мы с Барбарой ему в один голос твердили то же самое. И я, и она, и теперь — вы... отказались сбегать из дома и жить в лачуге?

— Этого мне не предлагали.

— Странно. Я Амадо сказал — если решится, я его точно наследства лишу. Единственная невеста, которую я одобрю — Паулина.

— Я, конечно, польщен, — кашлянул Адан Аракон. — Но почему вдруг именно Паула?

— Потому что она красивая, умная, обаятельная... нет?

— Это-то понятно. А все же — почему?

— Потому что Амадо именно такой, как сказала Тони. Та еще бестолочь. И ему нужна жена практичная и с хорошей семьей. Тони, прости, но из тебя такой не получится.

— Я понимаю...

— Нет, не понимаешь. Ты этого балбеса в бараний рог согнешь, и в результате вы оба будете несчастны. Ты, когда поймешь, что без коврика у порога прожить можно, а он, когда поймет, что недостоин даже ноги тебе целовать.

— Что!?

Таких слов Тони вообще не ожидала. И смотрела широко раскрытыми глазами.

— Тони, тебе не приходит в голову, что Амадо чувствовал себя ущербным. Не оправдавшим моих надежд, материнских надежд...

— Наверное... он говорил, что тяжело быть бездарным.

— А тут — ты. Талантливая некромантка, пусть с непроявленным даром, разве это так важно? Главное, ты есть, ты воплощаешь в себе то, чего нет у него и никогда не будет... поняла?

— Да.

— Амадо не мог не влюбиться. Но эта любовь тебя недостойна.

Тони медленно кивнула. Да, любовь из корысти всегда делает людей несчастными. Хотя... а как определить — из чего растет любовь?

— На этот вопрос нет ответа. Только смотреть, наблюдать...

— Я говорила вслух?

— Да.

— Простите.

— Не стоит извиняться, Тони. Ты сегодня поступила, как умный и добрый человек. И очень порядочный.

— И ответственный, — поддержал тан Адан. — Предлагаю за это выпить!

Так они и поступили.

И какая разница, кто и что пил? В хорошей компании сок пьянит сильнее вина, в плохой — лучшее вино превратится в уксус. А здесь компания была хорошей.

Уютной, теплой...

Тан Риалон рассказывал истории из своей практики, дядюшка отзывался байками из светской жизни города — по некоторым причинам Эрнесто туда ходить не любил. А Тони...

Как давно это было!

Или недавно?

Когда они сиживали у огня в доме Хуана или Долорес, и старики обсуждали времена и нравы, травили байки, делились опытом, а Тони чувствовала уют. И людей рядом.

Людей, которым она небезразлична.

Она не позволяла себе сесть им на шею, но жадно впитывала крохи человеческого тепла. И ее душа оттаивала.

Так и сейчас.

Она слушала, смотрела на огонь, иногда вставляла пару слов — и была в эту секунду абсолютно и совершенно счастлива. В душе ее царил покой.

* * *

Амадо Эрнесто Риалон шел по улице.

И как же ему было больно!

Почему!?

Почему так бывает!?

Почему тебя не любят, почему тебя не принимают всерьез... он ведь душу открыл — и что получил взамен!?

Плевок.

Паулина Аракон... да он уже просто ненавидел эту раскрашенную тупую куклу! Глупую! Гадкую!

Подумаешь — пещера! Сейчас бы Амадо ее там навеки оставил! Только чтобы ему тыкать этой дрянью не начали... зачем отец ее только оттуда вытащил!? Зачем!?

А Антония?

Почему любимая девушка ему отказала?

Что ей надо!?

Что не так!?

Она говорила все правильно, его предложение честь для такой, как она. А Амадо слышалось наоборот — недостоин. Нет, не достоин.

Но почему? Она могла бы кататься, как сыр в масле! На руках носил бы, дождинке упасть не позволил, а она!? Почему так!?

Не понять...

— Тан Риалон?

Откуда он взялся на пути Амадо — этот человек? Невысокий, какой-то весь серый, обыкновенный, неприметный...

— Синьор? — остановился Амадо.

А вдруг и правда какой знакомый!? Потом позора не оберешься, если сейчас развернешься.

— Тан Риалон, вы позволите вас на пару слов?

— Да, конечно. Что-то случилось, синьор...

— Тан Риалон, мы с вами пока не знакомы. Но у меня есть предложение, которое может вас заинтересовать.

— Да неужели?

— Безусловно, тан. Если вы только выслушаете...

— Слушаю.

— О таких вещах не говорят посреди улицы. Но я намекну. Возможно, вы хотите пробудить свой дар?

— Я бездарен.

— О, нет. Дар просто спит в вашей крови, и если правильно подойти к этому вопросу... ведутся исследования... вы соизволите меня выслушать?

— Что ж. Полагаю, я ничего не потеряю, — согласился Амадо.

— Тогда прошу вас, тан.

Человечек поклонился, и услужливо открыл перед Амадо дверцу кареты. Амадо на миг заколебался, а потом...

А что ему терять?

Даже любимая девушка отказала, чего уж говорить обо всем остальном... но если он сможет пробудить свою силу... о, тогда никто не осмелится ему отказать!

Амадо решительно сел в карету, витая в радужных мечтах. По губам человечка, который закрывал дверцу, скользнула хитрая улыбка. Как же предсказуемы эти люди...

Как легко управляемы!

Просто прелесть!

Глава 3

Утро на море, что может быть прекраснее?

Два утра. Или три.

И закат над морем. И рассвет. И шторм, и игра солнца на волнах... те, кто живет у моря, воспринимают его утилитарно. Они не видят этого роскошного перелива красок на волнах, не видят, как перетекают друг в друга вода и небо, не замечают отблесков солнца на пенных гребнях волн.

Они просто привыкли к морю, как к дыханию.

А оно есть.

И оно вдохновенно прекрасно!

Тони смотрела, и оторваться не могла, так оно было потрясающе красиво. И солнечные блики на рыбьих боках...

— Улов хороший будет, — отметил Педро.

Тони промолчала. И перевела разговор в другую плоскость.

— Да. Скажите, это и есть то место?

— Это вы мне скажите, ритана.

Педро развел руками, показывая Тони окрестности.

— Можно мне выйти из лодки и приглядеться?

— Конечно, ритана. Я сейчас причалю, так перенесу вас на берег-то. Чтобы ног не замочить.

— Спасибо. Только я ведь тяжелая...

Ответом ей был сочный смех рыбака.

— Кто сети не тянул, тот тяжести не ведал!

Тони спорить не стала.

— Спасибо.

— Да не за что. Это вам спасибо, ритана. И за деньги, и за Ритку. За дочку — я вам по гроб обязан, любим мы их, бестолковых. А объяснить, что всяко в жизни бывает, иногда или не можем, или не успеваем, за делами-то, за хлопотами.

— Кто поумнее и не посмотрит на такие глупости, и не вспомнит, — кивнула Тони.

— А без дураков в семье мы завсегда обойдемся. Все, сидите, ритана.

Педро выпрыгнул прямо за борт в здоровущих моряцких сапогах, доходящих чуть не до беде, зашлепал по воде, вытягивая лодку, потом подошел к борту и протянул руки.

Р-раз!

И Тони уже стоит на песке.

— Вы осмотритесь пока, ритана. А я тут трубочку выкурю. Дома-то моя ругается, совсем затравила... и не покури ей, занавески пропахнут, и глоточка винца не сделай, не баба — пила!

— Хорошо, синьор. Я быстро.

Тони улыбнулась и пошла по песку, прикидывая ракурс.

Отсюда?

Оттуда?

Нет, пока не понять... она коснулась кармана, в котором мирно лежала трубка.

— Рей?

— Мне кажется, да. Но надо еще приглядеться.

— Ты не чувствуешь? Своего тела?

— Я не уверен, как именно оно должно ощущаться — сейчас. Тони, я сейчас отлучусь ненадолго. Если это там... ты дождешься?

— Разумеется. Лети.

— Минут десять...

Призрак скрылся. Тони прошлась по песку, огляделась... да, вроде бы — то место. Но надо еще проверить.

В туфельку попал песок, пришлось присесть на подходящий камень и вытряхнуть его. Заодно и вторую туфельку.

Педро курил, глядя на море. И кажется, тоже видел его красоту. Потрясающую. Беспредельную...

— Тони, это — оно.

Девушка едва с камня не взлетела. Но кое-как удержалась.

— И?!

— Мое тело достать будет сложно. Но зато рядом с ним есть еще предмет, принадлежащий Мединальо.

— Что это?

— От Мединальо? Ключи.

— Ключи?!

— Каюсь, украл.

Тони даже рот открыла от удивления.

— Ты!? Рей!

— Мы с Мединальо ехали сюда в одной карете. А я был хорошим сыщиком.

— Но не вором же!

— Как ты распознаешь карманника, не зная их ухваток?

Тони задумалась.

— Не знаю.

— Я знал. И умел. Я вытащил у него из кармана эти ключи — и ни разу не пожалел о сделанном.

Тони задумалась.

— А тебя не обыскали перед тем, как...

— Наверное, обыскали. Не знаю. Бумажник Сото точно прибрал, он всегда был туповат. А вот ключи... он, наверное, подумал, что это мои, личные...

Тони усмехнулась.

— А это — чужие.

— Да.

— Тогда их точно надо достать.

— И вот тут начинаются наши трудности...

Антония была полностью согласна с призраком. Трудности будут. Но какие именно?

— Это — пещера. Она глубокая и узкая. И мое тело лежит на самом дне. Мало того, в прилив она затапливается водой...

— А почему твое тело не унесло в океан?

— Потому что мне повезло. Видимо, незадолго до моего убийства, произошел очередной обвал... как бы тебе это показать?

Тони подумала пару минут.

Вообще, способ был. Но были и оговорки.

Можно смотреть глазами призрака, при условии, что призрак не желает причинить тебе вреда. Это ведь тоже человек! У него есть свои мысли, чувства, воля, характер...

А ты — некромант.

Условно — ты стоишь на противоположной стороне. Какое может быть взаимодействие между рабом и хозяином, объяснять надо? Призрак, почуяв слабину, может взбрыкнуть, может ворваться в разум некроманта, может...

Ладно!

Чего призрак НЕ может — это завладеть телом некроманта.

А вот все остальное так запросто! И разорвать связь в неподходящий момент, и напиться силы, став неупокоенным духом (разница с призраком, как между собакой и волком), и подстроить какую-нибудь пакость...

Вплоть до того, что неопытные некроманты с ума сходили, умирали...

Тони была именно, что неопытным некромантом. А вот Рейнальдо — вполне опытным призраком, и из долгоживущих, если так можно о них сказать.

— Ты боишься? — угадал призрак.

— Да.

— Я клятву могу дать. На крови и кости.

Тони подняла бровь.

Это было серьезно. Вот такие клятвы могли удержать кого угодно, могли растереть душу в порошок, причинить жуткую боль и в жизни, и в посмертии...

Она может попросить Шальвена о клятве.

В то же время...

Тони была и оставалась Лассара. И рассказы матери помнила, хоть и было их не слишком много. Лассара делали ставку не только на любовь. Лассара никогда никого не держали силой.

Любой, кто работал с Лассара, делал это добровольно, принимая свою выгоду. Ты — мне, я тебе...

Но это не отменяет подстраховки...

Тони качнула головой.

— Я не потребую с тебя клятву.

Тем более, что это долго, это — ритуал и проводить его здесь и сейчас попросту опасно.

— Но? — правильно понял призрак.

— Ты мне дашь слово. Слово Шальвена, что не причинишь мне вреда — осознанно. Я неопытна, ты не слишком опытен, мы можем навредить друг другу просто по незнанию, а клятва таких тонкостей не подразумевает.

— Согласен.

— Кстати, а откуда ты о ней знаешь? Только честно, Рей.

— Я бы и не стал лгать. Знаю, конечно. Тони, у меня были друзья некроманты, кстати, не Лассара, но с теми же Карраско я общался часто.

Тони скривила губы.

— Фу!

— Ничего ты не понимаешь в рыбьих хвостах! Карраско — карьеристы! И к королевскому двору они лезли, что пираньи на кровь. У них всегда можно было разжиться информацией, если дать что-то взамен!

— Ну так они ко двору пролезли.

— Да и хвост с ними! Рыбий! Некромантию я изучал, как и любой следователь. Чего тут удивительного? Мне же это для работы нужно!

Тони задумчиво кивнула.

— Понятно. Спасибо за разъяснений, Рей. А теперь... я, Антония Даэлис Лассара, обещаю, что не воспользуюсь узнанным сейчас во вред тебе.

— А я, Рейнальдо Игнасио Шальвен, обещаю, что постараюсь не причинить вреда Антонии Даэлис Лассара. Клянусь.

Тони кивнула. Ей стало чуточку спокойнее.

— Покажешь?

— Да...

— Дай только я лягу, а то еще ориентацию потеряю, или в обморок упаду, — спохватилась Тони.

— Конечно! Прости, не подумал.

Антония осторожно оперлась на локти, потом опустилась на прохладную гальку.

Практически невидимый при дневном свете призрак скользнул к девушке, слился с ней, и перед глазами Антонии замелькали картины.

Вот пещера.

Извилистая, глубокая... спуск вниз.

Стены гладкие, отполированные водой, не вылезти... наверное, когда-то туда сбрасывали и живых. Тони не удивилась бы.

Мединальо не производил впечатления ангела, а тут место удобное... хоть сутки ори — никто не услышит. Что за порода? В этом Тони вообще не разбиралась, она не геолог.

Как она видит?

Призраки вообще отлично видят в темноте, свойство у них такое.

Извилистые стены, потом — вода. Для призрака и это не преграда. Тем более, что воды — немного. Может, метра два или три высоты. Но Рейнальдо это не останавливает, потому что на дне лежит... лежат...

Тони поежилась, понимая, что угадала.

Скелетов действительно было несколько. И где — чей?

Впрочем, Шальвен родные кости опознал четко. Хотя на картинные изображения они похожи не были. Просто горка костей... за столько лет вода сделала свое дело, и рыбы, которые заплывали в грот, и время...

Просто горстка костей.

И лежащие рядом ключи.

Их Рейнальдо показал особенно четко. Хотя тони в жизни бы на этот белесый наплыв внимания не обратила... какая-то рыбина тыкалась в его носом. Тупомордая, небольшая, с ладошку.

Крупнее туда пробраться просто не могут.

Тони прищурилась, пытаясь разглядеть подробности, но Шальвен оборвал контакт. И девушка схватилась за голову.

— Ой!!!

Что может болеть в голове?

Кажется,, у Тони заболело разом все. Включая кончики волос!

При этом она понимала, что Рей не пытался причинить ей вред, просто они... перестарались? Что-то не так сделали?

Да кто ж его знает...

— Оооооох!

Кажется, призраку было еще паршивее.

— Рей, ты развеиваться не собираешься?

— Не дождетесь...

— Прости. Я не знала, что это... так!

— Я тоже не знал. Но теперь долго ничего подобного не сделаю, — донеслось почти стоном.

Тони почувствовала себя виноватой.

— Извини...

— Оба хороши.

— Ритана, как вы тут?

Педро подоспел вовремя. Тони сжала руками виски и приподнялась с земли, на которой лежала.

— Не слишком хорошо, — честно созналась она. — Бывало лучше.

— Так может это... винца?

Девушка замотала головой. Ее мутило от одной мысли.

— Нет, благодарю. Педро, скажите, реально ли достать кости из этой расщелины?

— Кости?

— Да... когда-то туда сбросили тело человека, который важен для меня. Мне бы хотелось достать его прах из этой каверны и похоронить, как подобает.

— А давно это было-то, ритана?

— Больше ста лет назад.

— Аа...

Педро выглядел чуточку разочарованным. Понятно же, ритана не врет. А значит, и поживиться там не удастся. Древняя история.

Кто там прикопал, кого... все волнами унесло, песком затянуло.

— А что там... с костями-то этими? Туда ж лезть надо... — Педро подошел к расщелине, оглядел ее хозяйским взглядом, и покачал головой. — Не. Взрослому не пролезть...

— Странно. А сто лет назад тела туда скидывали без проблем.

— Так времени ж сколько прошло, ритана! — немного покровительственно пояснил рыбак. — Земля, она ж движется...

Тони не поняла, что именно он имел в виду, но спорить не стала. Голова все еще разламывалась от боли. Какие там споры, смотреть — и то больно было!

— А если кто-то из мальчишек?

— Там вода-то есть? Внизу? Вы не знаете?

— Есть. Сейчас у нас прилив или отлив?

— Прилив, ритана.

— Тогда — есть. Метра три глубины...

— Хм...

Конечно, Педро хотелось спросить многое. И как, и кто, и откуда...

Тони это понимала. А потому предупредила все расспросы одной короткой фразой.

— Я — Лассара. Род некромантов.

Остальное мужчина сам додумает. А уж сколько допридумывает! Сказочники плакать будут!

— Хм... ритана...

— Возможно, у вас есть на примете достаточно бесстрашный молодой человек, который сможет туда спуститься? Перекидать кости в мешок и подняться на поверхность?

— Не знаю, ритана. Там темно, сами понимаете...

Тони скрипнула зубами.

И верно.

Фонарики там работать не будут, это вода. Видно ничего не будет. А как?

Она-то все видела благодаря Шальвену, призраки воспринимают мир чуточку иначе. А вот люди...

Тони вцепилась в свою косу.

— Спасибо, синьор. Я не подумала... да, вы правы. Никому туда лезть не надо.

Из людей.

А может ли некромантия решить эту проблему?

Тони знала только один возможный вариант поиска ответа. Поговорить с Эрнесто Риалоном. Больше ей никто помочь не сможет.

Хотя нет! Карраско был бы рад. Но Карраско она не доверяла.

* * *

Стоило бы посовещаться с таном Риалоном сразу по прибытии. Но сил у Тони не было ни на что. Голова болела так, что девушка пришла домой — и упала.

Верная Рита засуетилась вокруг.

— Ритана, я могу вам помочь?

Тони невольно всхлипнула.

Когда болит голова, это... когда словно тисками сжимает виски, давит на переносицу, глаза...

Когда внутри черепа поселилось стадо бешеных ежиков, и они там катаются, катаются, а отдельные еще и кусаться пытаются...

Когда любой жест, звук, движение, слово... все вызывает новые приступы ежиной активности, поневоле вышибая слезы из глаз...

— Голова болит.

— Понятно, ритана.

Рита подумала секунду, и принялась за дело.

Перво-наперво были задернуты все шторы. Наглухо, чтобы и лучика света не проникало. Тони ловко была раздета до нижней рубашки и уложена под теплое одеяло, причем на ноги ей Рита натянула теплые носки. И откуда только взяла?

Кусались те безбожно, но когда Тони запротестовала, служанка качнула головой.

— Надо, ритана. Так лучше будет, вы уж поверьте.

Сил на протест у Тони тоже не было, пришлось смириться.

Потом Тони споили чашку горьковатого отвара, а в завершение сунули в руку платок, который пах чем-то таким, очень знакомым...

— Валерьяна?

— Да.

— Я ее не люблю.

— Зато сеньор Мендоса любит, — хихикнула Рита. И верно, котяра расположился рядом, мурчал, фырчал, убаюкивал... — Вы ее нюхайте. Поверьте, так полегче будет, а сейчас поспите — и вообще все пройдет. Я рядом посижу.

— Спасибо.

— Было б за что.

Тони прикрыла глаза.

Голова болела. И под веки словно иголки вставили. И желудок сжимался так, словно собирался выдавить из себя все содержимое. Но рядом мурчал большой теплый кот, валерьяна пахла чем-то успокаивающим, под шторы не пробивалось ни лучика света, и девушка невольно расслабилась.

Вдох, выдох...

Темнота...

* * *

Рита посмотрела на уснувшую некромантку.

Во сне Тони казалась совсем беззащитной. И очень красивой. Сон смывал с нее все наносное, на поверхность выплывала ее юность, ее ранимость, ее одиночество.

— Спите, ритана. Все будет хорошо...

Но не успела Рита выйти из комнаты...

— Поговорим?!

Откуда взялся тан Валеранса?

Но вот появился же, и прижал девушку к стене...

Рита задохнулась от неожиданности. А потом уже и от ужаса.

Мужчина рядом, мужчина над ней, мужчина...

НЕТ!!!

Только не это!!!

Эудженио одобрительно посмотрел на съежившуюся от страха девушку. Вот так трепещи, сопля! И — рассказывай!

— Что с ританой Лассара?

— Н-не знаю... м-мигрень.

— Надолго это?

— Н-не знаю... м-может д-до завт-тра...

Рита вся дрожала от страха и заикалась, но Эудженио не обращал внимания на такие мелочи. Пусть хоть икает, хоть рыгает, лишь бы говорила.

— Она из рода некромантов?

— Д-да...

— Проявленная?

— Нх-нет...

Рита постепенно привыкала ко всему. И осознавала, что вокруг белый день. И дом. И люди.

Если она закричит — сюда десять человек прибегут. Понятно, ее выгонят, если решат, что у нее шуры-муры с женихом ританы Альбы, но... сейчас ее и это не пугало!

Выгонят?

Так деньги есть!

А больше-то с ней и не сделают ничего! Самое страшное уже случилось, да и не будет ее сейчас никто насиловать. Так что...

Дрожала девушка больше из-за рефлекса. А потом и успокаиваться не пыталась. В душе полыхнула ярость.

Ты ведь знаешь!

Ты понимаешь, мразь, какое производишь на меня впечатление, и давишь! Осознанно, расчетливо, хладнокровно, чтобы я сказала то, что тебе интересно!

Ну, так погоди ж ты!

— Ри-тана говорила, что н-непроявленная. Н-наверное и не будет...

— Отлично. А что там с наследством?

Рита похлопала глазами.

— Н-наследством?

Эудженио сильно тряхнул девушку.

— Не ври мне, дрянь! От кого она получила наследство!? НУ!?

Рита съежилась в комок, прикрыла лицо руками, чтобы тан не заметил ее злости.

— Только не бейте! Умоляю!

— Тогда не ври! А то получишь оплеух!

Рита представила, как замечательно выглядел бы Эудженио на месте Романа. Обделавшийся. Сволочь такая...

— Я знаю, что ритана дружила с синьорой Мендоса... но ту убили. — девушка соображала быстро. Врать тут не получится, Альба узнает все от дяди, а тан — от невесты. Но если чуточку исказить?

— Это и я знаю!

— Синьора... у ни с ританой были какие-то дела, я точно знаю!

— Это я тоже знаю.

— И насчет наследства... там как-то не совсем так, — вовсе уж жалобно пискнула Рита.

— Наследство либо есть — либо его нет, — рыкнул Эудженио. Вот что там может быть не так?

Дура деревенская! Понаберут по объявлению...

— Ой, только не бейте!

— Да не буду я тебя бить! Так что там с наследством?

— Там еще родственники есть, поэтому ритане долго судиться придется, — пискнула Рита. — Она говорила...

— Вот как?

— Да... тан Адан не знает, а ритана уже у нотариуса была...

Об этом Дженио как раз знал. Значит, у нотариуса...

— Может, это по завещанию?

— Нет. И синьору Мендоса убили, поэтому ритану и в полицию вызывали....

Эудженио окончательно помрачнел. Все, можно не связываться, бесперспективно. Понятно же, если тут полиция, да еще и родственники... пока девчонка свое выцарапает, долго ждать придется. Да еще и некромантка...

Пусть дар непроявленный, но...

А вдруг он возьмет, да и проявится? Попав пару раз под 'дружеское' воздействие тана Риалона, Дженио больше не хотел рисковать. Такое в своем доме? Да еще добровольно?

Нет уж, пусть это кому другому достанется! А ему — только с очень, очень большой доплатой! А ведь как хорошо звучало! Свой дом в центре столицы, антикварный магазин, счета...

Конфетка оказалась с гвоздями.

Ну, Альба...

Хотя чего удивляться, что эта дура поняла половину неправильно? Умную он и не выбрал бы никогда, с умными бабами хлопот куда как больше!

* * *

Когда Тони проснулась, был уже вечер.

Поздний...

Тот самый момент, когда солнце лениво катится к горизонту, раздумывая, не полежать ли ему еще чуток на брюшке, не посветить ли людям? Куда торопиться, в самом деле? Планета не убежит...

Скоро уже закат, скоро ночь, но час-другой до полной темноты еще остался.

Тони прислушалась к себе.

Голова практически не болела. Общая разбитость была, но это как раз мелочи. А вот свои перспективы девушка представляла четко.

Сейчас она проснулась, и если не займется ничем активным, требующим затраты сил, будет плохо. Пару часов она проваляет дурака, ночью спать не будет, в лучшем случае уснет под утро и проснется разбитой. Или вообще не уснет, и следующий день будет потерян. А ей еще так много надо сделать...

Нет, так дело не пойдет!

Поэтому пойдет сама Тони.

Сначала на кухню, за ужином, а потом в антикварный магазин. И устроит там хорошие такие разборки, часа на два — на три. С вытиранием пыли, передвиганием шкафов и протиранием полов. Кто-то не устал?

Устройте уборку! В самый раз придется!

Пока Тони одевалась и приводила себя в порядок, в комнату вошла Рита.

— Ритана, как вы себя чувствуете?

— Более-менее. Спасибо, что позаботилась.

— Мама иногда головными болями страдает, хоть плачь. И бабка у меня страдала, вот, она научила. Говорила, надо валериану нюхать. Не пить, это долго, а именно нюхать. Тогда все легче пройдет.

Тони кивнула.

— Спасибо тебе. Рита, тебя не затруднит сказать синьору Фарра, что я сейчас спущусь? Может, он мне пару лепешек приготовит? И чашку горячего кофе?

— Конечно, ритана! А вы куда-то уходите?

— Схожу в магазин. Посмотрю, что там можно сделать, чего нельзя...

— Хорошо, — несколько секунд Рита колебалась, но потом решилась. — Ритана, я когда от вас днем ушла, меня тан Валеранса остановил.

У Тони сильно трепыхнулось сердце.

— И?

— Он меня расспрашивал.

— Обо мне?

Его интересует, как я себя чувствую! Он обо мне волнуется! Он...

Увы, слишком сильно разлететься фантазии не дали.

— Его интересовало ваше наследство, ритана.

— ЧТО!?

Тони выпустила волосы из рук, и непослушные пряди, которые она туго затягивала в узел, тут же рассыпались по плечам. Начинай сначала, на башке мочало!

— Да, ритана. Его интересовало, что вам оставила синьора Мендоса.

Тони прикусила губу.

— А обо мне он не спрашивал?

— Нет. Только о наследстве.

— И что ты сказала? — девушка опять занялась прической. Не показывать же, что ей обидно?

— Что там все сложно, ритана.

— Сложно?

— Что у вас могут быть проблемы из-за убийства, что вас вызывали в полицию, что у синьоры есть и другие родственники.

— Все правильно. В чем тут ложь?

— Ритана... поберегитесь от него! Пожалуйста!

Тони вздохнула.

— Рита...

— Ритана, уж простите, а только глаза у всех есть. Он вам нравится?

Тони промолчала. Очень выразительно. Но Риту это не остановило.

— Ритана, мы ж не слепые, мы все видим! И как вы на него смотрите, и как он на вас, на ритану Альбу, на хозяина...

— И?

Ругаться Тони не хотелось. Но больно же! Царапает!

— Никого он не любит, ритана. Перед Араконами заискивает, с Альбой играет, вас не видел раньше... хоть ругайте меня, но он недобрый. Злой он...

Тони вдохнула поглубже.

Выдохнула. Еще раз вдохнула.

Все, что угодно, лишь бы не сорваться! Твою селедку!

Как легко сейчас было бы рявкнуть! Попросить не лезть в ее дела и в ее душу! Поругаться! Накричать, вытолкать дуру из комнаты...

Что спасло Риту? Честно говоря, не благородство ританы Лассара. А просто... вдруг Педро ей еще пригодится? Чтобы достать кости?

Это соображение и всплыло. И заставило Тони глотать злые слова, которыми она бы сейчас отхлестала по щекам наглую девицу. Вместо этого...

— Рита... я не хочу его обсуждать. Хорошо?

— Да, ритана, — Рита и сама понимала, что перегнула палку. Но смотреть, как хороший человек катится к пропасти и даже не попытаться его остановить?! Ну, знаете ли... это подлость! После всего, что ритана для нее сделала,, это будет гадко! — Я сейчас все скажу синьору Симону.

И выскочила из комнаты.

Тони сунула шпильку в узел волос с такой силой, что оцарапалась. Выругалась вовсе уж грязно и треснула по столу щеткой из кабаньей щетины.

— Чтоб тебя!!!

Почему, почему надо было это говорить!? Что за гадство!?

— Тони?

Тихий голос призрака подействовал не хуже холодного душа.

— Рей?

— Да. Как ты?

— Средненько. А ты?

Призрак хмыкнул где-то рядом, но проявляться не спешил.

— Тоже... средненько. Ты прости. Я ведь из тебя силы потянул, и чтобы спуститься, и потом, чтобы показать все, и чтобы уйти... это же место моей смерти. Меня туда притягивает...

— Все в порядке, — взмахнула рукой Тони.

Куда только и злость делась? Призрак ее словно выморозил. Хотя Тони и не задумывалась об этом, просто исчезло неизвестно куда раздражение.

А ларчик открывался просто.

Некромант с психозами — дохлый некромант. Померший весьма мучительной смертью. Соответственно, сила некроманта заботится о его душевном равновесии. В жизни ты можешь хоть посудой кидаться каждую минуту. Но как только обращаешься к своей силе... в частности, общаешься с призраками — все. Чувства исчезают.

Что и произошло сейчас с Антонией.

— Прости, я виноват. Я постараюсь, чтобы больше такого не повторилось.

— Хорошо, — кивнула Тони.

Поморщилась, при резких движениях в голове еще каталась пара ежиков, но уже почти безобидных. Даже не каталась, а так... пробегала, не сильно размахивая иголками.

— Можно мне с тобой в магазин?

— Конечно!

Из комнаты Тони вышла, почти улыбаясь. Куда и раздражение делось?

На кухне ей и лепешки уже сервировали, с медом, сыром, ветчиной, помидорами, оливками, и с собой синьор Фарра собрал ей маленький сверточек, размером с Энциклопедию, и кофе был уже налит в чашку.

Тони с удовольствием выпила все, съела, поблагодарила — и направилась в магазин.

Рита перевела дух.

— Я боялась, ритана на меня накричит. А она... словно все и в порядке.

Анита шлепнула девушку по затылку. Не сильно, так, чтобы мысль донести.

— Попомни, дуреха! В ихние господские дела лезть никому не надо! Не то виноватого вмиг найдут — тебя!

— Я знаю. Просто он... он подонок!

— Ритана разберется. Чай, не дура.

— Не дура. Но он ей к сердцу припал, разве нет?

— Разберется, — качнула головой Анита. — Даже не сомневайся, у меня глаз верный. Это не домашняя клушка, вроде наших ритан, эта на воле росла. Небось, еще и не таких повидала. Дай только время...

Рита закивала в знак согласия.

И подумала, что именно время она и могла подарить Антонии. Хоть немного времени, чтобы тан Эудженио Валеранса показал свое свинячье рыло. Долго он все равно скрывать его не сможет, так что... может, пару дней как раз и хватит ритане, чтобы с ним разобраться?

А вдруг?

* * *

— Ритана Лассара обещала доступ в замок. Ключи и бумагу о том, что не имеет претензий.

— Замечательно! Как вы этого добились, отец Анхель?

— Никак, ваше преосвященство. Ритана сама предложила.

— Вот как?

— Я общался с Антонией Даэлис Лассара, ваше преосвященство. Несмотря на жутковатую славу ее семьи, она производит впечатление милой девушки. Запущенной, безусловно, не слишком образованной — это и неудивительно с ее историей. Но зато ей не успели привить модное сейчас безбожие, и отношение некромантов к Храму тоже ее минуло.

— Это весьма интересно, — кардинал Франсиско Валерио Парра медленно перебирал янтарные бусины четок. — Можно ли будет сделать из Лассара благочестивую прихожанку?

— Я не вполне уверен в этом. Но задатки у нее есть, и неплохие. Почтение к старшим к Храму... безусловно.

— Что ж. Если так — возьмите у нее ключи и бумаги, и направляйте в Лассара группу монахов. Пусть просмотрят библиотеку.

— Должны ли они изъять нечто... неподобающее?

Кардинал задумался.

— Отец Анхель, ритана сама предложила приехать в Лассара?

— Да.

— Вы не намекали, не уговаривали...

— Нет.

— Тогда изымать ничего не нужно. Пусть захватят с собой нескольких копиистов. Снимут на месте копии с книг, отметят, чем обладает род Лассара, и вернутся.

— Да, ваше преовященство.

— Сотрудничество с некромантом может быть взаимовыгодно для Храма. Надо поощрить девушку.

— Слушаюсь, ваше преосвященство.

Кардинал отпустил священника и задумался.

Да, Лассара.

Старая семья, некроманты...

Это будет замечательный пример для всех маловерных. Если получится...

* * *

Магазин так и стоял.

Темный, грустный...

Тони зажгла лампы, открыла кладовку с тряпками и принялась наводить порядок. Протирать пыль... сколько ж ее тут скапливается?

Жуть тихая, сильно пыльная...

Тони вытирала, подметала, болтала с призраком — и едва не пропустила момент, когда скрипнула входная дверь. Но Рей мигом напрягся.

— Тони, там трое...

— И?

— Кажется, это прописка. Знаешь?

— Знаю, — Тони, которая как раз копалась на втором этаже, отставила в сторону совок и веник, и направилась вниз. — рассказывали.

— Если что — я появлюсь. Или если захочешь вызвать — щелкни пальцами. Подсказать постараюсь, — шепнул Рейнальдо. И скрылся.

Хотя ему сейчас и напрягаться для этого не пришлось.

После растраты сил на побережье, выглядел призрак не светящимся силуэтом с человеческими очертаниями, а так... скорее, контуром.

Тони медленно спустилась вниз.

— Чем обязана, синьоры?

Синьоры повернулись на голос, скорее, демонстративно. Не услышать ее было невозможно. Но 'прописка' диктует свои правила.

Хуан Мартель рассказывал во времена оны. И про криминальный мир, и про то, что каждый, желающий работать на чьей-то территории, будет платить налог. Неофициальный, не особенно высокий, но — лучше не спорить. Иначе жизни не дадут.

Синьора Луиса об этом не говорила, но Тони подозревала, что платила и она. Или как-то еще взаимодействовала. Бывает...

Итак, трое.

Старший — крепкий, кряжистый такой, основательный мужчина лет сорока. Черные волосы подстрижены в кружок, темные глаза смотрят спокойно и уверенно, лицо избороздили морщины, на щеке два шрама. Не пешка.

Но и не ферзь.

Одежда хоть и хорошая, но не дорогая. Синьор такое не наденет, собираясь в гости. На работу — дело другое. На каждый день...

Рядом с ним двое...

Тут все понятно. Силовики. Как говорила синьора Долорес — бычье. Безмозглое.

На лицах написано, что мозгов нет. Но вот с дубинками, кастетами и ножами управляться должны отменно. Это тоже видно сразу. Как они стоят, как по сторонам смотрят...

— Здравствуйте, ритана, — предсказуемо начал старший.

— И вам здоровья, синьор. Не хотите пройти, присесть? У меня и чай есть, и к чаю есть...

Тони мысленно поблагодарила синьора Симона, который столько ей собрал с собой. Очень удачно получилось. Ей бы этого на неделю хватило, а сейчас, вот, все и съедят?

Мужчина подумал пару минут, а потом кивнул.

— А давайте чаек, ритана. Поговорим о том, о сем...

— Сейчас поставлю. А вы пока в гостиную проходите... да не переживайте. Не сбегу. И в полицию не кинусь, чай, не дура.

— Вижу, ритана.

— Так проходите и располагайтесь. Только ноги о коврик вытрите как следует, я только подмела.

Мужчины переглянулись, но просьбу ританы выполнили. Тони улыбнулась им, и упорхнула на кухню. Ставить чайник.

* * *

— Рей, что скажешь?

— Пока к тебе шестерок послали. Попроси поговорить с тем, кто повыше.

— Думаешь, согласится?

— Намекни, что ты Лассара. А это может быть обоюдовыгодно.

Тони качнула головой.

— Не хватало мне еще криминалу услуги оказывать!

— Так ты много и не можешь, только с призраками беседовать. А добрая воля к переговорам, да еще от ританы, да еще от некромантки... ты поверь, с тобой даже из простого любопытства поговорить захотят.

— Думаешь?

— Уверен. Вот увидишь...

— Попробую. С этими о делах не договариваться?

— Нет.

Тони кивнула, подхватила поднос — и понесла в гостиную. Расставлять на небольшом столике тарелочки, мисочки, чашки и чайник. Ходить пришлось аж три раза.

Наконец, все заняло свои места, и Тони устроилась за столом.

— Синьоры, давайте я за вами поухаживаю, — она обращалась к ближайшему соседу, которым оказался один из 'бычков'. — Какой чай вы предпочитаете?

Мужчина чуточку растерялся, но потом все же выдавил из себя короткое:

— Черный.

— С сахаром? Без?

— Без...

— Мед? Варенье? У меня есть апельсиновое...

— Варенье, — оживился мужчина.

— Прошу вас, — Тони передала ему розетку, и занялась следующим гостем.

Мужчины не торопились. Ели лепешки, мазали их медом и вареньем, щедро запивали чаем...

Тони тоже не давила. Улыбалась, делала маленькие глотки чая из синей фарфоровой чашки с золотой каемкой. Любимая чашка синьоры Луисы.

Наверное, с ней связана какая-то история... Тони никогда ее не узнает.

Грустно.

Впрочем, долго унывать некромантке не дали.

— Ритана, вы унаследовали этот магазин?

— Я, — не стала скрывать Тони.

— Вы сами будете им заниматься, или кому доверите?

— Сама буду заниматься, — Тони говорила спокойно.

— Синьора Маркос что-то вам рассказывала о синьоре Пенья?

— Нет. Но полагаю, вы мне сейчас расскажете?

— Синьор Пенья... как бы это сказать, — чуть замялся мужчина...

— Скажите, синьор, а как мне к вам обращаться?

— Синьор Донато.

— Донато?

— Донато Карлос Гомес.

— Очень приятно, синьор Гомес. Полагаю, вы меня знаете. Антония Даэлис Лассара, к вашим услугам.

— Мы наслышаны о фамилии Лассара, ритана.

— А я наслышана о теневой жизни квартала, синьор Гомес. Я правильно полагаю, если я не буду платить определенную сумму, с магазином случится что-то неприятное?

Девушка смотрела удивительно невинными глазами, задавая этот вопрос. Мужчины переглянулись.

Задумались.

— Ритана, — осторожно начал синьор Гомес, — я не стал бы формулировать так жестко.

— Но по сути я права?

— Разумется, возможны разные варианты. Но воля Творца над нами, — пожал плечами бандит.

Тони улыбнулась.

— Кто я такая, чтоб оспаривать волю Творца? Но мне хотелось бы поговорить с синьором Пенья.

— Зачем? — подобрался бандит.

Тони пожала плечами.

— Я не собираюсь причинять ему зла. Если, конечно, он не решит первым причинить зло мне. Но мне хотелось бы поговорить.

— О чем, ритана?

— Исключительно о взаимной выгоде, — Тони поставила чашку на блюдце, и прямо поглядела на бандита. Чего уж увиливать? — Я хочу заниматься магазином, все верно. Но синьора Луиса меня не готовила. Не учила как следует, не показала всего, не... я просто прогорю, и достаточно быстро. С другой стороны, налаженные связи с синьором Пенья, наверняка помогут мне в делах. А чем заплатить, мы договоримся. Лассара — это не только фамилия, это и навыки...

Сказано было достаточно прозрачно.

Бандит подумал.

— Пожалуй, синьор Пенья заинтересуется этим вопросом.

— И я буду рада с ним поговорить. Наверняка, мы найдем несколько общих тем?

— Я... донесу до него ваши слова, ритана.

— Когда вас ждать с визитом? — светски уточнила Тони.

— Полагаю, завтра — послезавтра. Синьору Пенья будет интересно.

— Я буду рада видеть вас, синьоры.

— Разрешите откланяться, ритана?

Тони покачала головой. И впервые с момента смерти синьоры Луисы улыбнулась. Весело и искренне.

— Синьоры, вы же не хотите, чтобы меня убили половником?

— Простите, синьора?

— Если вы не поможете мне справиться с лепешками, их придется выбросить. А наш повар чрезвычайно трепетно относится к своему искусству. Он в жизни мне не простит такого святотатства!

Мужчины переглянулись с улыбками — и дружно взялись за лепешки.

Когда они шли сюда, то ждали проблем. Ритана, да еще некромантка, да кто ее знает, чего еще7 Живыми бы уйти! Вместо этого их дружелюбно встретили, накормили-напоили, а что с синьором Пенья хотят встретиться...

Положа руку на сердце, Гомес и сам понимал, что Лассара — не его полета птица. Он скорее, разведка боем.

Разведка прошла удачно?

Тогда кушаем, синьоры!

Нельзя уменьшать поголовье дружелюбных некромантов! Да еще таким варварским способом!

* * *

Когда бандиты ушли, Рейнальдо опять проявился. И даже поаплодировал.

— Тони, ты была великолепна!

— Благодарю вас, тан Шальвен, — Тони улыбалась. — Как ты думаешь, что они сделают сейчас?

— Отправятся к хозяину, и донесут, что с тобой можно иметь дело. Хозяин подумает день-другой, наведет справки, и пригласит тебя на беседу.

— И что я могу сделать?

— Ты? Ничего!

— тогда...? — сама постановка вопроса намекала, что это самое нечто может сделать кто-то еще.

— Синьор Пенья. Имя прозвучало. С твоего позволения, пока не поздно, я прослежу за негодяями? Когда я призрак, информацию собирать намного легче.

— Только будь осторожен.

Другого разрешения Рейнальдо не понадобилось. Вот он был, а вот он растворился в воздухе, словно и не было ничего.

Тони посмотрела ему вслед, и принялась собирать остатки пиршества. Пока здесь слуг нет, так что благородной ритане придется самой мыть посуду.

И рука не дрогнет!

Глава 4

Утро!

Встала Тони поздно. И поздно спустилась к завтраку. Никого уже не было. Дядя отправился в больницу, Альба и Дженио, захватив корзину для пикника, отправились на море.

Тони пожала плечами, прямо на кухне уплела омлет с сыром, запила апельсиновым соком, сгрызла рогалик — и отправилась в полицейский участок.

Рейнальдо так и не появлялся. Тони волновалась за него, но не слишком сильно.

Она — Лассара. И призрак привязан к ней кровью и магией, случись что — она бы почувствовала. Нет? Значит, с ним все в порядке. Но в участок наведаться определенно, стоило. Информацию надо собирать с двух сторон, а лучше с трех или четырех. Тогда она будет близка к достоверной.

— Ритана Антония, — Рита появилась незаметно. Да и как тут кого заметить, когда омлет! Прожаренный, с корочкой сыра, а вкус такой, что заурчать хочется?

— Да, Рита?

— Из храма телефонировали. Просили вас сегодня к ним заглянуть по поводу вашего предложения.

Тони кивнула.

— Спасибо, Рита. Загляну. Обязательно.

Но сначала — полиция.

Дело важнее, а храм подождет! Авось, под землю не провалится...

Рита вышла из кухни. И дверь прикрыла. Негромко, но отчетливо, чтобы Антония слышала.

— Ритана Антония, — синьор Фарра опустился напротив нее за стол.

— Да, синьор?

— Ритана, я сплетни разносить не хочу...

— Синьор Фарра, я никогда вас в этом не заподозрю, — успокоила его Тони. — Но вы считаете, что я должна это знать?

— Уверен, ритана. Мы ж не слепые...

— Итак?

— Ваша кузина эту ночь провела в спальне тана Валеранса.

Тони даже не сразу осознала, что именно ей сказали.

Секунда, вторая, и словно удар под дых... как же больно! Как невыносимо больно...

Словно под ребра ударили когтистой лапой, забрались внутрь, потянули за внутренности, за сердце... Тони даже не поняла, что прижала руку к груди, в надежде хоть как-то успокоить эту боль. Ну хоть чуточку!

Зато это отлично видел синьор Фарра. Видел, осознавал, смотрел с состраданием, но молчал. Ничего не говорил.

Ни к чему. Не надо сейчас...А Тони смотрела в пустоту, а видела...

Два тела на кровати, сплетенные в объятиях. Два тела... Дженио и Альба, запрокинутые головы, искаженные в пароксизме страсти лица, стоны, тихий шепот...

Когда твой любимый... и другая рядом с ним... и ты никогда... никогда...

Тони медленно отодвинула тарелку и встала.

— Спасибо, синьор Фара. Простите...

Вышла она еще с достоинством. Но улице очень обрадовалась. И ветру, который ударил в лицо, высушил слезы, заставил раскраснеться щеки...

Разве она плакала?

Это просто соринка в глаз попала. Это просто ветер...

* * *

Анита вытерла руки полотенцем, и треснула той же тряпкой по мухе.

— Ишь тебя! Зловредина!

Муха, сбитая в полете, врезалась в стену и упала, жалобно задрав все шесть лапок. Анита осторожно взяла ее (противно все же!) и выкинула в помойное ведро.

— Спасибо, синьор Фарра.

— Вот уж не стоит благодарности, Анита. Ритана девочка хорошая, ни к чему ей эта... пакость!

— То-то и оно,, что хорошая, может, и не распознать вовремя. А сейчас она знает... она гордая. От кузины объедки подбирать не станет.

Синьор Фарра задумчиво кивнул.

— Ваша правда, Анита. Ваша правда... И все же... ей сейчас очень больно.

— Лучше пусть разок поболит, чем всю жизнь искалечит.

И с этим синьор Фарра был полностью согласен. С ританами пусть их родители разбираются, чай, за них есть кому заступиться. А за Антонией никого нет. Вообще...

Зато деньги у нее появились, делая ее завидной добычей.

Да, вот такие маленькие заговоры. Не великосветские, но зато действенные. Вчера Дженио рассказали про 'наследство', сегодня Тони от него оттолкнули... то-то и оно!

Слово там, слово здесь, а какой эффект? Конечно, если таны узнают, нагорит всем. За такое и места лишиться можно, и на работу тебя потом никто не примет, разве что имя менять и в глухую провинцию ехать, чтобы не опознали. Но ради Антонии слуги были готовы на многое.

Ограбление им хорошо помнилось, особенно Аните.

Ради хорошего человека и рискнуть можно.

* * *

В участок Тони сначала пропускать не хотели. Минуты полторы.

— Ритана, если вы не записаны...

— Не записана.

— И вас не вызывали?

— Синьор Вльдес будет рад меня видеть. И тан Риалон тоже...

— И все же, ритана, я не уверен...

— Вы меня пустите — или нет? — надоело Тони. — Если нет, будьте любезны сообщить свои имя и звание. Я потом скажу тану Риалону. Ему будет интересно!

Некроманта в участке уважали. И связываться не захотели.

Стражник махнул рукой, да и пропустил ритану внутрь. Тони быстро прошла по коридорам к знакомому кабинету. Хоть чем заниматься!

Хоть на елку лезть, только бы не думать!

Не воображать, не представлять, не растравлять рану... больно!

Серхио Вальдес был на месте. Сидел, писал что-то, но при виде Антонии встал из-за стола и дружелюбно улыбнулся.

— Ритана Лассара! Доброе утро, Тони, рад вас видеть!

— Синьор Вальдес, доброе утро. Рада видеть вас, Серхио, — Тони улыбнулась в ответ. — Скажите, я могу отнять немного вашего времени?

— разумеется, Тони. Вы же мне его и сэкономили.

— Разве? — удивилась Тони.

— Нотариус Хименес прислал выписку из завещания. Сам. И из первого, и из второго. Не пришлось писать, что-то запрашивать. Очень удобно получилось.

Тони только головой покачала.

— Я ничего ему не говорила по этому поводу.

— И не надо было. Он ведь уточнял, что вы не против?

Тони кивнула. Да, проскользнуло что-то такое в разговоре, она не возражает ознакомить с завещанием полицию. А чего возражать? Ей скрывать нечего. Разве что письмо синьоры Луисы она никому не покажет, это личное. Очень личное...

— Уточнял, кажется...

— Вот и все. Сам прислал все бумаги. И сам провел расследование.

— Расследование?

— Тони, как вы думаете, почему все случилось... так быстро?

— Простите, синьор Вальдес, я просто не понимаю.

— Стоило синьоре Луисе поменять завещание — и тут же ее убивают. Почему?

— Почему?

— Вот это и интересно. Наследник ведь не знал о его смене.

Тони даже рот открыла.

— Но... как!? Почему!?

— Тони, мы проверили этого сопляка со всех сторон. И должен вам сказать, он не знал о смене завещания. О том, что она уже состоялась. Он спешил убить тетку, пока та не изменила свою последнюю волю.

— Но...

— Да. Он просто дурак, которого разыграли втемную.

В глазах Тони это совершенно не извиняло подонка. Вот еще! И проклясть она его еще успеет, никуда не денется, гад! Но... не знал?

— А откуда у него кинжал? Да еще такой специфический? И почему он пришел сейчас? Кто ему сказал про меня? Как?

— Правильные вопросы задаете, ритана, — согласился синьор Серхио. — Жаль, ответа пока нет.

— Он молчит?

Тони искренне удивилась. Серьезно, молчит?

Судебная система Римата не отличалась мягкостью. И выбивать признание иногда могли в буквальном смысле, Тони знала.

— Не молчит. Но и ничего не знает толком.

— Как так?

— А вот так. Хуан Мануэль Эсколан сам в каком-то смысле жертва.

— Да неужели?

Тони даже кулачки сжала. Ну, если ей сейчас скажут, что несчастного надо понять и пожалеть, что у него было тяжелое детство и не было игрушек... она... она...

Что она сделает, Тони даже придумать не успела.

— Конечно. Поэтому посадим мы его, как миленького. Но организатора всего преступления тоже найти стоит.

— Организатора?

— Идейного вдохновителя, если хотите.

Тони внимательно слушала. Не стоило бы синьору Серхио делиться с посторонними конфиденциальной информацией, но кроме профессионального всегда есть еще и личное. Умненькая девочка, некромант, привлечь ее на службу вряд ли получится, но она и так будет полезна.

Лучше сотрудничать.

А потому синьор Серхио принялся рассказывать.

Сколько уж лет той истории? Лет тридцать...

Было у старого Маркоса две дочери, Луиса Каталина и Хелена Каталина, был весь такой из себя очаровательный Фернандо Хуан Эсколан.

Ухаживал за старшей, женился на младшей — красота! Сбежал с младшей дочерью. Естественно, старый Маркос вычеркнул Хелену из всех завещаний.

А вот как потом сложилась жизнь Хелены Каталины Эсколан?

Да грустно!

Как и у всякой женщины, на которой женились по расчету, а расчет не оправдался. Приданого не дали, простить не простили, домой не пустили, завещание не просто написали на другую дочь — переписали все еще при жизни старого Маркоса. Так, что к моменту смерти у него всего добра оставались только рваные подштаники.

Хелена Каталина пыталась прорваться к отцу, но тот сам ее выгнал. Уж хорошо ли он сделал, плохо ли, кто сейчас это разберет? Но старый Маркос был не человек — кремень! Встал на пороге, да на всю улицу и объявил, что предателям в семье делать нечего. Коли раз не постеснялась родных в спину ударить, так и второй раз не задумается, и третий долго ждать не придется. А раз так — нечего!

Вот ради кого предавала, к тому и иди!

Иди, а потом снова иди — и не останавливайся! Проваливай!

Свидетелей было предостаточно. Эсколан после такого, говорят, жену вскоре бросил, потом вернулся, потом запил... ничего хорошего там не было. Сын родился, так мать его одна растила, по любым подработкам кидалась. И ей повезло.

Как — повезло?

Хелена Каталина была красива. Гораздо красивее сестры, Луиса пошла в отца, а Хелена в мать. Вот, она устроилась на хорошее место, а там хозяин.

Молодой, симпатичный, женатый, но когда и кому это мешало? Так и сладилось постепенно...

В деньгах у Хелены недостатка не было. Денег хватало. А вот самомнение...

Гордость страдала. Она могла быть хозяйкой магазина! Могла бы... Хелена неплохо разбиралась в антиквариате, кстати, по случаю, прикупая разные безделушки. Она утверждает, что нож сын взял у нее. Купила на 'блошином рынке', у какого-то нищего... кто его теперь разберет?

Сын о свойствах ножа тоже знал, но ведь покупать редкости не противозаконно?

И хранить их — тоже?

Хелену за это привлечь не удастся, увы... и даже за подстрекательство. По почте пришло письмо, что вашей сестре в доверие втирается подлая девка... дать вам почитать, ритана?

— Да, пожалуйста.

— Учтите, я ни единому слову не поверил. И вам не советую.

Тони кивнула.

— Ладно.

Но к грязи, которую вылили на небольшой листок, она все равно оказалась не готова. Гадость какая!

Синьора Эсколан!

Сообщаю вам, что ваша сестра окончательно выжила из ума. Она подобрала на улице какую-то проститутку, говорит всем, что это ритана и привечает ее в своем доме.

Врет, конечно. Одевается эта девка, как нищенка, выглядит, как пугало, именует себя Лассара, но всем известно, что этот род вымер.

Кажется, эту девку видели на бульваре Колечек.

Советую обратить внимание на душевное состояние своей родственницы, если не хотите, чтобы все наследство досталось уродливой продажной твари.

Доброжелатель.

Тони брезгливо, кончиками пальцев, отложила бумагу.

— Пакость!

— Очень точно подмечено, ритана. Еще какая пакость!

— Но важных сведений тут никаких нет... это мог знать каждый, кто видел нас с синьорой. А что за бульвар Колечек?

Синьор Серхио покраснел. Немножко, но вполне заметно.

— Такое место... там девушки по вечерам прогуливаются. Из тех, что не вполне девушки.

Тони его деликатность оценила. Хотя мог бы и прямо сказать, что панель. Чего уж там!

— Понятно. Итак, что сделали Эсколаны, получив письмо?

— Хелена Каталина собиралась поехать и поговорить с сестрой. А ее сын решил не дожидаться ничего, прихватил письмо — и рванул напрямик.

Тони сморщила нос.

— Как-то это... просто письмо?

— Анонимку мог написать кто угодно. Мы его все равно будем искать, ритана, но... сами понимаете.

Тони понимала.

И ей надо было обсудить этот вопрос с Шальвеном.

А пока Рейнальдо не вернулся...

— Синьор Вальдес, вы мне не расскажете, кто такой синьор Пенья?

— Пенья? — насторожился мужчина. — Тони, вы уверены?

— Вчера ко мне приходили гости.

Визит Тони пересказала кратко. Серхио откровенно встревожился.

— Тони, я могу...

Девушка подняла руку.

— Синьор Серхио, прошу вас! Не стоит тратить ресурсы и время на то, что может быть решено быстрее и легче. Кстати, вполне законными методами. Вряд ли этот Пенья решит тянуть с меня деньги, скорее, попробует получить услугами... я не буду против.

— Смотря, что от вас потребуется.

— Я могу только разговаривать с призраками. Пока...

— Хм.

Тони улыбнулась.

— Я бы училась. Но не у кого и негде...

Серхио улыбнулся.

— Если только так. И я настаиваю, чтобы вы рассказывали мне, и что, и как...

— Разумеется, — с чистой совестью пообещала Тони. И не врала. Расскажет. — Так что за синьор Пенья?

— Есть такой. Хосе Мануэль Пенья, весьма неглупый хищник. С низов поднялся, сменил предыдущего смотрящего за кварталом, не зарывается, старается, чтобы все были довольны. Поддерживает тишину и покой, тут верно. Не злобствует, не зверствует, и старается на своей территории ничего такого не допускать. Ему, кстати, этот маниак тоже поперек души пришелся.

Тони кивнула.

— Учту. Говорите, неглуп?

— И еще как. Вы наверняка договоритесь, ритана. Хотите о нем почитать?

— Да, пожалуйста. А есть — что?

— Я краткую справку готовил. Всю не дам, а вот этот лист...

Тони и за лист была благодарна. И заскользила глазами по строчкам.

'...просил милостыню... работал карманником... женился... занял место... родился сын... в поединке прирезал...'

Стандартная биография.

Кто был никем, тот станет всем. Жил-был паренек, сначала нищенствовал, потом воровал, потом прибился к грабителям, что повысило его социальный статус, удачно сходил на несколько дел, потом все же попался.

Посидел год на каторге за недоказанностью, успел вовремя удрать, вернулся, женился, занял место десятника в своей шайке, как синьор Гомес, потом еще выполнял поручения своего начальства, обзавелся детьми, постепенно рос по карьерной лестнице. Больше не пойман.

И учитывая, кем он стал, не пойман он по причине высокого интеллекта. О праведной жизни тут точно речь не идет...

Дочитать Тони успела. А вот задать еще вопросы — нет.

— Эрнесто! Ты вовремя!

— Доброе утро, Серхио. Тони, рад вас видеть!

Улыбка у некроманта была чуточку усталой.

— Тан Риалон, с вами все в порядке? — озаботилась Тони.

— Да, вполне. Что случилось, Тони?

Девушка вернула лист синьору Серхио, и поднялась с кресла.

— У меня все в порядке. Но хотелось кое-что узнать. И у синьора Серхио, и у вас...

— Я готов помочь всем необходимым, — тут же заверил Серхио.

— Вы и помогли, — ответила ему улыбкой Тони.

— А чем могу помочь я?

Тони опустила глаза.

— У меня профессиональный вопрос. Если позволите...

— Серхио, я заберу ритану к себе? Ты не возражаешь?

— Конечно, нет! Тони, если я вам понадоблюсь, вы знаете, где меня найти.

Деликатность Тони оценила. Не 'я вас вызову' или 'я вас найду', а 'вы знаете...'. Фактически — приходите, я рад вам помочь.

— Благодарю вас, Серхио.

Эрнесто ловко подхватил Тони за руку — и они оказались в коридоре. И как такое получилось?

Почти магия...

Пока они не оказались в кабинете, тони молчала. А вот потом...

— Тан Риалон...

— Эрнесто.

— Эрнесто, пообещайте пожалуйста, что никому ничего не скажете?

— Обещаю. Но смотря о чем?

— Мне нужно каким-то образом придать призраку материальность. Ненадолго. Чтобы он смог переместить несколько предметов.

Эрнесто мгновенно стал серьезным.

— А вот с этого места подробнее, Тони. Что за призрак, что за предметы...

Девушка куснула нижнюю губу. Откровенничать не слишком хотелось, но и выбора у нее не было. Никто другой ей не поможет, это уж точно!

— Эрнесто, так получилось, что один из призраков, которых мы вызвали в пещере, решил остаться.

— Так...

— Он добрый и дружелюбный. И он поклялся не причинять мне вреда.

Эрнесто заметно расслабился, услышав последние слова девушки. Мало ли кто там добрый?

Клятва — надежнее!

— Его имя вы мне не скажете? Тони?

— Если он сам разрешит — скажу, — вздохнула девушка. — Не хотелось бы ему делать гадости... он Паулину спас.

— Тогда я ему тоже обязан.

— Тогда помогите нам. Пожалуйста! Его кости остались в пещерах. Достать их сама я не могу, там подводная пещера, даже если кто пролезет — темнота, под водой... наверняка что-то да останется. Это нереально. А вот если сам призрак... мама мне в детстве рассказывала сказку! О призраке, который перемещал предметы, гремел чем-то, стучал...

— Ваша мама не соврала. Но и всего не сказала.

— Слушаю? — Тони даже не изображала внимание. Она и была очень внимательна.

— Призраки бывают нескольких разновидностей. Проявленные и непроявленные, цикличные и осознанные,, активные и пассивные... это если вкратце. Разновидностей много, но нас интересуют проявленные и активные. Если призрак непроявленный — значит, он существует, но обычным людям являться не может. Ваш — может?

— Да. Он являлся Паулине.

— Он осознанный? Есть цикличные призраки, их... словно закольцовывает на месте-времени их смерти. К примеру, раз в сутки, в месяц или в год, они появляются на месте своей смерти, как Падающая Невеста, воспроизводят ту же сцену и исчезают.

— Падающая Невеста?

— Девчонку выдавали замуж за старика, она предпочла покончить с собой, не дожидаясь брачной ночи и кинулась с башни. Раз в год, в ту же брачную ночь, ее призрак падает с башни. Пользуется очень большой популярностью, потому и не развеется.

— Поняла... нет, он момент своей смерти не переживает. И смог удалиться от своих останков на достаточно далекое расстояние.

— Отлично! Это у нас активный призрак. Какими еще способностями он обладает? Кроме передвижения?

— А какие могут быть?

— Мстительный дух, к примеру. Убивает своего убийцу.

— Он его и так убил. Еще при жизни.

— Болезнетворный дух? Насылает болезни...

— Призраки это могут?

— Судя по всему, ваш знакомый — нет. Маниакальные наклонности у него не проявляются? На людей не кидается?

— Н-нет...

— Вселяться в человека может?

— Он не пробовал.

— Пусть попробует... есть кто-то подопытный?

Тони качнула головой.

— Нет. Могу я...

— Вы — некромант, вам нежелательно. Это попросту невозможно. Требуется обычный человек.

— Может, со мной ему легче будет начать?

— Если вы хотите его уничтожить — запросто. Вы некромант, природа вашей силы, Тони, такова,, что любого призрака, который попробует захватить ваше тело, вы уничтожите.

— Понятно...

— Нужен обычный человек. Если кто-то будет подходящий, кого вам не слишком жалко, ваш призрак может попробовать вселение.

— А потом? Это же подсудно?

Эрнесто усмехнулся.

— Подсудно, да. Поэтому желательно проводить эксперимент без свидетелей.

— То есть?

— Подопытный ничего помнить не будет. Многократно проверено. Это как одержимость, только в легкой форме. Но кусок памяти останется у призрака, а не у подопытного.

— А вред здоровью?

— Его не будет. Хотя и стариков или детей брать нежелательно.

Тони кивнула.

— Я поняла, спасибо. А что я могу сделать для решения проблемы с останками?

— Две вещи. Стабилизировать призрака и напитать силой. Таким образом он временно — недолго! — сможет передвигать материальные предметы. Небольшого веса. Чем больше тяжесть, тем бысттре он истощится.

— Ага.... А как это делается?

— Мою помощь вы не примете?

Тони вздохнула.

Да, это было бы легко и приятно. Свалить все на кого-то другого, положиться на человека... ее мать так доверилась отцу. И что получилось после ее смерти?

Тони не была готова к чему-то подобному. Вообще боялась доверять.

— Я хотела бы попробовать сама. Пожалуйста.

— Тогда нам надо будет увидеться вечером. Я распишу подробно ритуал, рассчитаю фигуру и количество жертв...

— Жертв?!

— Тони, а вы как думали? Дармовщины в некромантии не бывает, запомните это. Полагаю, вам потребуется не меньше трех куриц, лучше — черных.

Тони выдохнула.

— Не людей?

— Ритана Лассара, извольте при мне таких предположений не делать, — принял серьезный менторский вид Эрнесто. — Предполагать человеческие жертвоприношения рядом с некромантом на службе короля, есть большая безответственность!

Тони даже испугалась на секунду. Так это грозно прозвучало...

А потом увидела веселые искры в глазах некроманта — и улыбнулась в ответ.

— Ужасно! Просто ужасно! Как у меня язык повернулся?

— Язык, ритана Лассара, — тем же занудным тоном завел лекцию некромант, — во рту не поворачивается. Язык это мышца, и движется она при разговоре вверх и вниз, вперед и назад. Но уж точно не вертится веретеном.

Ответом ему стала еще одна улыбка.

— Я учту. Тан Риалон, а вы такие вещи делали?

— Призраки — не моя специализация.

— Нет... жертвоприношения.

Эрнесто сел рядом с девушкой, взял ее руки в свои.

— Тони, не надо этого пугаться. Это всего лишь принцип меньшего зла. Главное точно знать границу, через которую не стоит переступать.

— Принцип меньшего зла?

— Когда запечатывали Адоран, помните?

Тони помнила. Эту историю вся Астилия хорошо помнила, когда маги доигрались, создали портал и оттуда такое полезло... Тогда три некроманта, в том числе, и прадед Тони, спустились туда. И с ними пошли десять человек. Тони и сейчас могла бы их по именам перечислить.

Три некроманта. Десять добровольных жертв. Вернулся один некромант, кстати говоря, не Лассара. Он и рассказал. Добровольно отданная жизнь — это много, но ее не хватило. И два других некроманта тоже... решились.

Принцип меньшего зла.

Провал они запечатали, да так, что ни нечисти, ни нежити... ничего оттуда больше не вылезло. Практически, его уничтожили.

— П-помню.

— Они осознанно отдали жизнь, чтобы продолжали жить другие. Это принцип меньшего зла. И жертвоприношение.

— Я поняла.

— Тони, вы сможете сами зарезать курицу?

— В деревне говорят — зарубить, — грустно откликнулась Тони. — Смогу. Я пару раз делала...

Эрнесто сжал зубы и промолчал. Подумал нечто не очень хорошее о родителях Тони.

Она — ритана! И должна была расти в холе, неге и любви! А вместо этого девочка носится по полям и лесам, пытается выжить, как может, и никому до нее дела нет.

Был бы жив Даэрон, Эрнесто его бы головой в нужник засунул. До протрезвления и вразумления.

— Хорошо. Я сделаю для вас расчеты. И вечером зайду к Араконам.

Тони кивнула.

— Спасибо. Тан Риалон...

— Эрнесто.

— Я бы хотела спросить еще об одной вещи... об одном человеке...

Некромант или нет, но краснеть девушка не разучилась. Пунцовыми были даже уши. Эрнесто покачал головой и встал, отвернулся, давая девушке больше свободы.

— Кофе, Тони?

— Пожалуйста, — выиграла еще секунду девушка, собираясь с силами. И с мыслями. — Эрнесто... я знаю, что Дже... что тан Валеранса жил в вашем доме. И вы его выгнали. П-почему?

Для Эрнесто этот вопрос тоже оказался неприятным, разве что краснеть некромант не стал.

— Тони, а почему вас это интересует?

По счастью, на этот вопрос у Тони был ответ.

— Альба — моя кузина. А слуги уже несколько раз говорили мне, что тан Валеранса, — в этот раз у Тони получилось даже не запнуться, не произнести вслух имя, которое она шептала по ночам, глядя на звезды... Дженио! — не слишком... позволяет себе лишнее.

Эрнесто вздохнул.

— Пейте кофе, Тони.

— Спасибо. А...

— Я практически ничего не знаю о Валерансе. Это протеже моей супруги, она его рекомендовала и ввела в общество. Вы понимаете, что мы с Барбарой давно уже чужие люди?

Тони кивнула.

— Я вижу.

— Поэтому меня мало интересует ее жизнь. Ее увлечения, протеже, ее дела, задачи — вообще сама Баррбара.

Тони взяла чашку с кофе. Сделала глоток. Почему-то напиток казался совершенно безвкусным. Хотя она понимала, что плохой кофе ей Риалон не предложил бы.

— Простите...

— Да за что, Тони? Об этом и так все знают.

— Я не должна была в это лезть.

— Вы обязаны. Раз уж это ваша кузина. Я ожидал вопросов от тана Адана, но... полагаю, он поручил кому-то навести справки?

— Я не знаю, — призналась Тони.

— Из дома Валерансу я выгнал за подлый поступок.

— Какой? — тихо спросила Тони.

Эрнесто вздохнул в очередной раз. И подумал о китах, всплывающих с глубины. А как тут быть?

— Мне неприятно об этом говорить в подробностях. И вам этого тоже знать не нужно.

Тони была не согласна, но запротестовать не успела. Эрнесто поднял руку.

— Благодаря тану Валеранса ваша кузина Паулина потерялась в пещерах. А говорить я об этом не хочу, потому что и мой сын и ваша вторая кузина, Альба Инес, проявили себя в этой истории не лучшим образом.

Теперь о рыбах вспомнила тони. Сидела, хлопала глазами, открывала и закрывала рот.

Потом опомнилась и вцепилась в кофе.

— Но Паулина не говорила...

— Я примерно представляю, как это было обставлено. Не факт, что она помнит... ситуацию.

Тони едва не застонала.

— Альба... дядя с ума сойдет!

— Поэтому, я надеюсь, вы промолчите, Тони.

Тони подумала пару минут. Сделала глоток кофе. Еще один...

Дженио...

Внутри было... словно там что-то хрупкое разбилось и теперь осколки больно царапались. Тони чувствовала себя отвратительно.

Дженио, неужели ты мог... так?

Но за что ты так с Паулиной?

Что она тебе сделала?!

ПОЧЕМУ!?

— Я промолчу, — тихо сказала она. — Эрнесто, скажите, это была подлость — или глупость?

Как же Риалону хотелось соврать. Видел ведь все...

И влюбленность, и надежду, и...

Нельзя.

— Это была глупость, которая перешла в подлость, — сформулировал он. И увидел, как полыхнули на секундочку искрами радости глаза Антонии.

— Они не рассчитали последствий?

— Нет. Ничего плохого они не хотели. А человека убили.

— Убили?

— Тони, ваша кузина не умерла только чудом. Так что эти трое... да, они убили человека.

— Я понимаю. Спасибо, Эрнесто. Спасибо вам...

Некромант скрипнул зубами.

И как, скажите, как беречь глупых девчонок от их глупых увлечений!?

— Я могу узнать, что именно вам рассказали слуги?

Тони кивнула, но поведать ничего не успела. В кабинет вошел тан Карраско.

— Ритана Лассара! Как я рад вас видеть!

— Доброе утро, тан, — отозвалась Тони. Лично она радости не испытывала, и говорить о ней не собиралась. Перебьется!

— Что тебя привело к нам, Вальд? — Эрнесто тоже церемониться не собирался.

— И тебе доброго утра, Риалон.

— Оно было добрым, — согласился Эрнесто. — Ритана, допивайте кофе — и я вас больше не задерживаю. А с Вальдом мы пообщаемся... тебе чего надо?

Тони тихо порадовалась про себя.

Вот не хотелось ей разговаривать с Карраско! Чем-то некромант ее раздражал! Чем? Да кто ж его знает...

Но если она уйдет, а он останется...

— Мои дела терпят. Пойдемте, ритана, я вас провожу. А потом вернусь к Эрни.

Глаза Эрнесто опасно потемнели, но устроить разборки мужчины не успели. Тони вскочила с места.

— Спасибо! Тан Карраско, вы так любезны!

Тан даже удивился. Но пару шагов к Тони сделал, и предложил ей руку.

— Прошу вас, ритана.

Все было бы хорошо, не будь в руках у девушки кофе. Который она левой рукой и попыталась поставить на блюдце.

— Ой...

Часть гущи выплеснулась прямо стол, потекла на безупречный серый костюм тана Карраско, на ботинки. Как-то Тони так неловко это сделала...

— Ой! Простите, тан! Я не хотела! Тан Эрнесто, у вас тряпочки не найдется? Тан Карраско, вам надо срочно снимать брюки и замывать их, не то пятно останется, и такое некрасивое...

Тони затрещала не хуже сороки в атаке.

Да так,. Что Карраско действительно потянулся к ремню на штанах.

Эрнесто опомнился и подхватил Тони под локоть, предусмотрительно держась подальше от кофейной лужи.

— Тони, пойдемте, я вас провожу. А Вальд сейчас сам штаны снимет. Ему не нужна наша помощь, а мне — подобное душераздирающее зрелище.

Ответом Эрнесто был гневный взгляд. Но...

Выбора-то и не было. Кофе действительно следовало смыть — и срочно!

* * *

В коридоре некромант и некромантка переглянулись.

В глазах Тони плясали бесенята.

В глазах Эрнесто — тоже. Но пальцем он все равно погрозил.

— Ай-яй-яй, Тони, как можно быть такой неуклюжей?

— Простите, Эрнесто, в следующий раз буду целиться лучше, — без малейших угрызений совести покаялась нахалка.

— Да уж, пожалуйста, — попросил Эрнесто, прикидывая, что дети у Освальдо уже есть... без продолжения род не останется. А если Тони в следующий раз лучше прицелится...

Хотя вряд ли девушка имела в виду нечто столь приземленное. Вот, и руками разводит, и улыбается.

— Пойдемте, я вас провожу. И вечером заеду к Араконам.

Тони подумала минуту.

— Эрнесто, я лучше побуду в магазине. Мне кажется, так будет лучше.

— Определенно. И пояснения вам ведь давать придется... да, лучше — магазин, — тут же согласился некромант. — Кстати, я предпочитаю вишневое варенье.

— Я учту, — вполне серьезно кивнула Тони. — А пирог с вишней и корицей?

Облизывался некромант вполне себе плотоядно. Но девушка не испугалась.

— Тогда приглашаю вас на чай с пирогом. Сегодня вечером.

— Обязательно буду.

Эрнесто проводил девушку к выходу и наблюдал, как тоненькая фигурка спускается по ступенькам.

Красивая.

Впрочем, не ему на девушек заглядываться. Вот и сейчас... он сделал все, чтобы Тони не чувствовала себя неловко. Одно дело — просить об одолжении.

Другое — угостить знакомого чаем. Поболтать о том, о сем... ну и пирог, конечно.

Вишню тан Риалон действительно любил.

Ладно, сейчас надо отправляться назад. Узнать, что понадобилось Вальду, а заодно посидеть с расчетами. То, о чем просит Тони, Эрнесто пару раз делал. Считал.

В теории.

Сейчас хорошо бы еще раз проверить расчеты. Вроде там ничего сложного нет, но мало ли? Не хотелось бы подвести девушку.

* * *

Конечно, Освальдо никуда не ушел.

Стоял над штанами и пытался подсушить их.

Ага, как же!

В теории, сила она — и сила. От мага к магу меняется лишь вектор ее приложения, ну и способности. На практике...

Маг огня может вызвать воду. Примерно столовую ложку, и сил затратит в десять раз больше, чем при работе со своей стихией.

Некромант может применить магию стихий. Но... сжечь штаны Освальдо не хотелось. И промочить их окончательно — тоже. Поэтому он осторожно подсушивал их ветром. И раздраженно обернулся к Эрнесто.

— Явился? Ты...

— Полегче, Вальд, а то без штанов отсюда вылетишь, — Эрнесто был настроен вполне благодушно. А чего ругаться? Забавно же...

Освальдо поджал губы.

— Проводил девушку?

— Да.

— Я бы предпочел, чтобы ты держался подальше от моей невесты.

— Ко-го? — Эрнесто аж рот открыл. И закрыл с лязгом челюстей.

— У меня самые серьезные намерения. Что тебя так удивляет?

— Так даже сразу и не скажешь. Твоя глупость? Твоя наглость? Ты не забыл, что женат? А то может, пилюли какие прописать? От склероза?

— Себе их засунь, — огрызнулся Освальдо. — Мне дед телефонировал. Сарита заболела, очень плоха... не хочешь съездить, проявить сострадание?

Эрнесто прищурился.

— А ты не собираешься приехать к супруге? За ручку подержать? Поплакать рядом? Все ж жена, не стена...

Освальдо не собирался. И кто знает, до чего бы договорились еще некроманты, не помешай им синьор Серхио.

— Эрнесто, ты занят?

— Средне. А что?

— Еще одно убийство. Поехали!

— Я с вами, — тут же сориентировался Освальдо.

Взгляд следователя прошелся по нему с сомнением.

— Ээээ... хорошо. Сейчас я спрошу, может, у кого-то есть запасные брюки?

— У меня свои есть! — вспылил Освальдо.

За что и был тут же наказан.

Он сушил штаны ветром. Но при работе с чужой стихией надо все очень жестко контролировать, и уж точно не отвлекаться и не раздражаться. А он...

Порыв ветра снес и Риалона, и Вальдеса, притиснул их к стене. К счастью, длился он всего пару секунд, но и этого хватило.

Посреди комнаты сидел презлющий Карраско. Без штанов.

А вот штаны ветер закинул на шкаф, в дальнем углу комнаты. И оттуда их надо было еще доставать, а учитывая, что Эрнесто отродясь уборщиков не гонял, ее и от пыли вытряхивать...

Мужчины сориентировались мгновенно.

— Я пошел искать штаны!

— Я жду вас в мобиле!

И исчезли так лихо, словно владели магией телепортации. Раз — и нету.

А взрыв хохота успешно отсекла тяжелая дверь. Жаль, не до конца... СВОЛОЧИ!!!

Освальдо попробовал подняться, и понял, что переоценил себя. Закружилась голова, повело ноги, затошнило... не рассчитал. Выплеснул все силы.

За что и поплатился.

Теперь надо что-то съесть, или как-то восстанавливаться... Риалон, ты мне за это ответишь! Попомнишь ты меня!

Интересно, о чем он говорил с Антонией Лассара? У них явно хорошие отношения... но ведь не скажет! И на помощь рассчитывать не стоит!

В дверь постучали, и на пороге появилась девочка-телефонистка, держащая в руках штаны.

В которые Освальдо три раза бы завернулся, не запыхался. Еще и темно-зеленые.

— Тан... это пока все, что нашли. Я могу вам помочь?

И что оставалось делать Освальдо?

— Нет! Ищите дальше.

Сам он на шкаф не полезет. Не сможет. А просить сейчас кого-то...

Риалон, ты мне и за это должен будешь!!!

* * *

До храма Тони дошла быстро.

— Скажите, могу я поговорить с отцом Анхелем?

Служка поклонился и заспешил вглубь храма. Долго ждать и не пришлось, отец Анхель вышел навстречу.

— Доброе утро, чадо!

— Благословите, отче.

Тони получила благословение, пробормотала все заученные слова и сделала нужный знак. Священник смотрел с одобрением.

— Отче, где мы можем поговорить?

— Я могу пригасить вас в исповедальню, ритана.

Тони качнула головой.

— Отче, мне исповедаться пока не нужно, я так много не нагрешила. А вот пару слов бы наедине сказать...

— тогда я могу предложить вам прогуляться по саду. У нас чудные ирисы, право слово, восхитительные. Лиловые, желтые...

— С удовольствием посмотрю на них, — подыграла Тони.

И последовала за священником.

Ну, что там чудесного в ирисах, было непонятно. А вот ключи и свиток передать так намного проще.

— Возьмите, отче.

— Ритана, это...

— Да, то, что я обещала. Вот этот свиток — официальное разрешение на проживание в Лассара и пользование библиотекой.

Отец Анхель быстро пробежал его глазами, удостоверился, что все в порядке, и кивнул.

— Благодарю, чадо Творца.

— Вот это ключ доступа ко второй библиотеке. Первая в башне, сами увидите. Там только один замок. Кстати — вот ключи. От первой библиотеки, от второй...

Тони вручала все перечисляемое. Отец Анхель цвел.

— Благодарю тебя, чадо!

— Отче, вы отнеслись ко мне по-доброму. Я не могу похвастаться богатством, но то,, что у меня есть, я готова предоставить в распоряжение Храма.

Сказано было сильно.

Отец Анхель улыбнулся.

— Чадо Творца, Храм никогда не оставит милостью своих детей.

— Некроманты, увы, не частые гости в храме, — развела руками Тони.

— Творец читает в сердцах, — строго напомнил отец Анхель. — И если в сердце есть истинное благочестие, не так уж важна формальная сторона обрядов.

А заодно всегда будет за что прихватить. Тони даже спорить не стала, это и так понятно.

— Отче, я буду рада помочь, если что-то понадобится.

— Ритана, Храм будет вам весьма благодарен за помощь.

Тони поблагодарила и распрощалась.

Остаток дня она собиралась посвятить разборкам в лавке. Самое то, чтобы и руки занять, и голову. А завтра с утра съездит на блошиный рынок.

Глава 5

Эрнесто наклонился над телом.

Все то же самое, синьоры, все то же самое...

Такая же рваная рана на горле, такое же бледное лицо... некромант, не особо задумываясь, сунул в карман одну из шпилек, которая валялась рядом с женским телом.

Не положено, конечно. Но Тони может что-то увидеть, если повезет.

Не может же каждый раз этот подонок вот так...

— Она успела понять, что происходит, — Серхио присел рядом.

— Да?

— Посмотри...

Женщина шла домой, несла корзину с апельсинами. Сейчас корзина была отброшена в сторону, золотистые плоды рассыпались, словно мячики. Их никто не подбирал — рука не поднималась.

— Смотри. Она увидела — и отмахнулась.

— Или почувствовала и отмахнулась...

Эрнесто кивнул. Он понял, о чем речь. Поработав столько времени с полицией, он понимал, как должна была упасть женщина, как — корзина, а вот если она резко обернулась и отмахнулась...

— Попробуешь вызвать духа?

— Конечно.

— Не много ли ты на себя берешь, Эрни?

Голос Освальдо аж звенел от ярости. Понятно, почему.

Штаны ему нашли, но...

Приличные, черные, даже почти впору... всего лишь на ладонь выше щиколоток. Так что бедра Освальдо смотрелись крайне.... Обтянуто.

— Вальд? Что тебя не устраивает?

— что вы собираетесь проводить процедуру без согласования со мной!

— Так согласуй — и мы проведем!

— Нет! Я сам все сделаю! Наверняка ты, Эрни что-то упустил, вот вы и не можете до сих пор поймать негодяя! Но что и ждать от без... первого в своем роду.

Слово 'безродного' Освальдо предусмотрительно проглотил. И правильно — еще немного и Эрнесто заставил бы его зубами подавиться. Вот пакость!

— Пробуй! Не сомневаюсь, у тебя все получится! Ты ведь далеко н первый в своем роду.

Эрнесто демонстративно отошел и скрестил руки на груди.

— Место не нарушено? — высокомерно осведомился Освальдо, пропустив шпильку мимо ушей. Ну да... Он не первый некромант. Как в очереди, так и по силе, знаниям, умениям... и получше есть. Даже в его семье. Что уж там, до деда Вальду, как до звезды пешком.

— Никто не применял некромантию рядом с трупом, — Серхио тоже отошел, зная процедуру.

Освальдо напрягся. Бросил на мужчин подозрительный взгляд, а потом решился. Не идиоты же они — нарочно пакостить? Их за такое на части разорвут!

И ведь не скроешь...

Пробуем!

Освальдо достал из мобиля саквояж, из него мел, быстро начертил вокруг тела сложную фигуру — неважно, что сейчас день. Сейчас уже вторая половина дня,, так что ничего ему не помешает. И вообще... Риалон просто слабак и неумеха!

Освальдо столько раз себе это повторял, что сам поверил. Тем более, что Риалон и при дворе-то не появлялся... работал себе на невысокой должности, в полиции...

А вот Освальдо при дворе был заметной фигурой!

Это — Важно!

Итак, теперь установить свечи, зажечь их, и сосредоточиться.

Слова призыва Освальдо давно уже не были нужны. Сейчас губы трупа зашевелятся...

Нет?

НЕТ!?

Не зашевелились...

Отвечать на вопросы труп не собирался. Освальдо влил еще силы. И еще...

Нет, тишина и пустота. Словно все в прорву кануло!

А если призвать духа? Он может...

Некромант сосредоточился. Имя, конечно, помогло бы, но даже и без него он... справится?

Остаток сил канул в никуда.

Ни духа, ни отзыва... ничего! Вообще ничего! Пустота и тишина!

Но... так не бывает! Освальдо растеряно огляделся вокруг, посмотрел на ждущих полицейских,, на Риалона... виноватый сразу же был найден!

— Это ты!

— Что — я?

— Что ты сделал?! Почему я не могу ее дозваться?!

— Я тоже не могу никого дозваться, — Эрнесто развел руками. — ты не пробовал поговорить с теми, которые в морге?

— Н-нет...

Освальдо было не до того. И соперника надо было на место поставить, а тут еще Антония Лассара... пока справки навел, пока деду сообщил, пока поговорил, согласовал...

Преступления?

И что!?

Эти идиотки сами виноваты, нечего шляться по ночам! Их много, а Лассара — одна, упустишь, потом себе не простишь!

— Зря. Хоть глупостей не говорил бы. Их нельзя призвать, и мы не знаем — почему.

— Так...

— Полагаю, ты что-то понял?

Освальдо не понял, но признаваться в этом не спешил. Честно говоря, получив направление и указание расследовать это дело, он серьезно к нему не отнесся. Даже когда узнал про Риалона.

Понятно же — однокашник просто неумеха. А вот Освальдо сейчас приедет и все быстренько сделает! Чего усложнять-то?!

Мысль о том, что опыта у Эрнесто как бы и не побольше, чем даже у деда Освальдо, а в полиции он работает, потому как полезно и интересно, Освальдо в голову не пришла. Если и заглядывала, так быстро вышла.

Сейчас выяснилось, что с кондачка ничего решить не получится. Но Освальдо и не подумал стушеваться или сознаться. Вместо этого он пожал плечами.

— Полагаю, понадобятся еще ритуалы. Я хочу, чтобы тело переместили в морг и никто кроме меня, его не трогал.

— Перемещать по воздуху будем? — уточнил Серхио.

— Из некромантов, — разъяснил тупому следователю Освальдо.

— Вы официально берете на себя эту ответственность? — протоокольным тоном поинтересовался Вальдес.

— Да!

— Тогда подпишите!

— Освальдо быстро черкнул ручкой в двух местах, и Серхио убрал документы в папочку.

— Благодарю, тан. С вас отчет о вскрытии в двух экземплярах, отчет о проведенных с трупом экспериментах, так же, в двух экземплярах, образцы тканей, а также отчет для Храма, они интересовались. Форма 16-В.

— ЧТО!?

Удивление на лице Карраско было почти детским. Но и Серхио ему уступать не захотел, и также изумленно хлопал ресницами.

— Тан, это естественно! Обычно все заполняет тан Риалон, но полагаю, вы не захотите допускать его к своей работе?

По лицу Освальдо читалось, что до бумажной работы — запросто. Но он отлично знал, куда его пошлет Риалон.

— Ладно...

Освальдо прекрасно понимал, что над ним издеваются, но делалось все достаточно тонко. То есть — по обязанностям и спрос. Не связывался бы, не пытался макнуть всех в грязь, так и не получил бы обратку.

— Да, и отчет по месту преступления, — добил Серхио. — Магические следы, примененные заклинания, потусторонние сущности...

И ведь не врал. Ни словом!

Освальдо едва ли не с уважением поглядел на Эрнесто. Он каждый раз все то делает?!

Ужасно! Просто ужасно! А жить-то когда?

Мысль о том, что у Эрнесто есть 'рыба' для каждого отчета, и он попросту подставляет или вычеркивает нужное в уже готовом документе, ему не пришла в голову. А потом черновую 'рыбу' правят девочки из секретариата. Перепечатать — дело нехитрое.

Некроманта они нежно любили, сочувствовали, общаться с ним не хотели, но конфеты, которые он регулярно приносил, девушкам нравились. Человек ведь не виноват, что он некромант?

Понимать надо!

И помогать!

Додумается ли до этого Освальдо, Эрнесто не знал. Но вмешиваться не собирался.

Тем временем Освальдо принялся собирать все свои принадлежности. Подсвечники с прогоревшими свечами надо было протереть и уложить, и кинжал хорошо бы...

Но стоило разомкнуть контур...

Энергия не исчезает и не создается. А вот перелить ее из одного места в другое — можно.

Освальдо влил в труп много энергии, а как-то рассеять ее или втянуть назад не озаботился. И даже проверить,, рассеялась ли она в пространстве.

Так что...

Стоило убрать первый подсвечник, как контур нарушился. Энергия хлынула во все стороны и труп буквально выгнуло, словно от гальванизации.

Освальдо непроизвольно отшатнулся, неудобные штаны подвели — и мужчина вульгарно сел на задницу.

Тр-ресь! — сказал шов на штанах.

Убийство — штука печальная, но Эрнесто уходил с места происшествия, улыбаясь. И вообще, на многих внезапно напал то кашель, то икота...

На взбешенного Освальдо старались не смотреть. Но картина белых кальсон, кокетливо выглядывающих из прорехи на штанах, сзади, будет греть Эрнесто еще долго. Может, это и по-детски. Но так приятно...

* * *

Синьора Луиса была предусмотрительна и умна.

Запомнить все, что есть в антикварном магазине?

Нет, нереально.

Нужен помощник, нужна идеальная память — она таковой не обладала. А потому заносила все в несколько гроссбухов, которые хранила в сейфе. Случись пожар, так уцелеют.

Гроссбухи велись скрупулезно и тщательно, что-то вычеркивалось, что-то вписывалось...

Тони оставалось сравнить опись с тем,, что было в наличии. Вроде бы дело несложное, но без помощника...

Рейнальдо так и гулял невесть где. Ладно, вернется — поделится.

Тони разбиралась с вещами, сортировала имеющееся в наличии, разбиралась... почерк у синьоры был отвратительный, между нами говоря.

Потом в дверь постучали.

— Ритана Лассара! Тони!

— Тан Эрнесто! — спохватилась Тони. И помчалась открывать.

Эрнесто Риалон пожаловал в гости.

— А уже вечер? — удивилась Тони. — Простите, закрутилась...

Хорошо еще верная Рита забегала, принесла поесть, и пирог с вишней, кстати, тоже принесла.

И варенье.

Вишневое...

Тони быстро накрыла на стол, некромант не стал чваниться и отдал должное и пирожкам с мясом, и салату, и курице в винном соусе, и...

Одна Тони бы с такой прорвой еды точно не справилась. А в компании и неплохо пошло...

— Простите, Тони, я голоден, как волк!

— Что случилось, тан?

— Еще одно убийство.

Тони ахнула.

— Как?! Еще!?

— Да. Тони, вы сможете завтра заехать в участок?

Девушка подумала — и кивнула.

— Смогу. Только не с раннего утра, я хотела на рынок съездить. Блошиный.

— Разумеется. Хотите, я вас отвезу?

Тони качнула головой.

— Нет, тан Эрнесто. Я пойду пешком, и оденусь победнее... сами понимаете. При виде мобиля цену заломят втрое.

Эрнесто кивнул и не стал настаивать. Вместо этого отодвинул в сторону пустые блюда и выложил на стол несколько листков.

— Посмотрим?

— Одну секунду!

Тони принялась убирать со стола. Руки так и мелькали. Эрнесто присоединился к девушке, и общими усилиями посуда была сгружена в мойку на кухне. Помыть и потом можно.

А вот посмотреть на записи ритуала...

М-да.

Тони чувствовала себя дурой необразованной.

Сложная семилучевая звезда, аккуратно выписанные символы по ее углам, подсчеты... половину формул она просто не понимала. Да что — половину!?

Все!

Плюс и минус она различить могла, с остальным было сложно.

Эрнесто посмотрел на огорченное лицо девушки, вздохнул, взял грифель и чистый лист, и принялся на нем показывать, что и как он делал.

Потом значения символов, потом течение ритуала.

Слушала Тони очень внимательно.

Получалось, что на десять минут работы призраку примерно нужна одна курица. Примерно...

На час — шесть штук. А ведь час — это минимум. Берем двенадцать куриц. Кошмар!

Их надо дотащить, вытащить, убить... Тони представила себе сам процесс и тихонько застонала.

— Если хотите, ритана, я помогу вам.

Тони прикусила губу. Она бы согласилась. А Шальвен? Это ведь не только ее дело, и не ее тело. Это — Шальвена. Ему и решать.

— Я... подумаю. Если вы не возражаете.

— Что вы, Тони. Просто поверьте, я не причиню вам вреда и сохраню вашу тайну.

— Вы очень добры ко мне, тан Эрнесто.

— Я тоже был молод. И одинок, — пожал плечами некромант.

Кто знает, до чего бы договорились двое коллег по ремеслу, но в дверь магазина заколотили.

Грубо, отчаянно, зло...

— Открой! Ты, дрянь, я знаю, что ты там! Открывай!!!

Голос был женским, яростным, хрипловатым... в нем переливалась тяжелой расплавленной медью жгучая ненависть.

Тони посмотрела на дверь с удивлением.

— Интересно, кто это?

— Тони, а если я открою? — Эрнесто не собирался бросать девушку на произвол судьбы.

— Я не могу...

— Можете. Вы чудесный человечек, умница и красавица. Стоит ли рисковать собой?

— А вами?

— Причинить мне вред намного сложнее, — отмахнулся Эрнесто. — Отойдите.

Тони пожала плечами и послушалась. Отошла куда-то вглубь комнаты, судя по звуку.

Эрнесто встал чуточку сбоку и открыл дверь.

* * *

Тони повезло. И Эрнесто тоже. Потому что порог лавки не переступили, а переплеснули.

Судя по шипению — кислотой.

Четко, сильно, в того, кто откроет дверь. Человек ведь как стоит?

Прямо перед дверью, кто ж будет за нее прятаться? Только некромант, который подсознательно чует беду, а откуда — не знает.

Следом полетела бутылка.

— Сдохни, сука!!!

Кто-то бросился бежать в темноту.

Эрнесто увернулся от бутылки, сделал шаг вперед — и провел рукой поперечную черту.

— Congelar!*

*— замри, исп. Прим. авт.

С улицы послышался стук упавшего тела. Осело нечто тяжелое.

— Тони, останься в доме. Запри дверь.

Эрнесто уверенно перешагнул порог и вышел на улицу. Темнота — не помеха для некроманта, он отлично разглядел лежащую фигуру.

Женскую.

— Тони, ты можешь телефонировать в полицию?

— Н-нет... — дверь девушка так и не закрыла. Эрнесто оглянулся — и неожиданно испытал прилив радости. — У синьоры Луисы нет телефона.

Тони не остолбенела, не ждала милостей от природы, она схватила кочергу — и была готова равно и защищаться — и защищать. Его защищать...

— Тогда сделаем проще, — Эрнесто горстью зачерпнул комок ночной мглы и ловко слепил вестника. Почему-тио у него всегда получался колобок с крыльями.

— На нас напали. Антикварный магазинчик Маркоса...

Клубочек пискнул и улетучился, а Эрнесто, без особых церемоний, пинком повернул женщину на спину. Вгляделся в тонкое лицо со следами тяжелой жизни... да, похоже, ей нелегко пришлось. Красивая в юности, сейчас она была просто отвратительной.

Морщины, бородавки, пигментные пятна?

Нет. Эти мелочи не способны изуродовать по-настоящему красивую женщину.

А вот злоба, ярость, гнев, отчаяние... кстати говоря — и матерные тирады тоже не красили почтенную синьору.

— Тони, ты ее знаешь?

Антония приблизилась, вгляделась. Прищурилась...

— Знаю, наверное. Или знаю о ней. Синьора Хелена Каталина в девичестве Маркос, верно?

Ответом ей был новый поток площадной брани.

— Ты угадала, — кивнул Риалон. — Скажи, есть, чем ее связать?

— Связать... сейчас поищу.

Тони метнулась в магазинчик, чтобы через пять минут вернуться с веревкой для белья.

— Вот!

Пока ее не было, Эрнесто использовал это время с толком. Подошел, наклонился, мило улыбнулся. Даже, скорее, оскалился.

И выпустил наружу свою силу.

Ледяную. Страшноватую...

И встала у него за плечом Та, Что Приходит После...

Встала, улыбнулась...

Эрнесто не надо было ничего говорить. К моменту возвращения Тони, синьора Эсколан была в глубоком обмороке. И под ней расплывалась зловонная лужа.

* * *

Освальдо Карраско сидел в лаборатории.

Все было плохо.

Ладно, не все, но выть все равно хотелось. Громко и отчетливо. Это ж надо... ладно, на штаны и прочее наплевать! В конце концов, кто такой Риалон?

Тьфу на него два раза! Полукровка безродная, через сто лет никто и не вспомнит, что такой был.

И вся эта полиция...

Да пусть сплетничают! Освальдо искренне считал себя выше таких вот сплетен.

А вот отчет...

И Антония...

Девушки любят победителей. Очень любят. А человеку, над которым смеются, не следует рассчитывать на благосклонность прекрасной ританы.

Ладно, это он преодолеет. Сарита рано или поздно скончается (учитывая специализацию семьи, скорее рано), и он сможет ухаживать за ританой на законных основаниях. Если бы еще не Риалон... влез, гадина такая, вперед!

Вот что ему в своей помойке не сиделось?!

В раздражении Освальдо как-то подзабыл, что это не Эрнесто к нему пришел, а он влез в вотчину того самого Риалона, на которого злился. Но обидно же!

К тому Антония, как к родному, а от Освальдо, словно бес от храма!

А еще раздражает и бесит тело на столе.

Освальдо испробовал все, что мог, но покойница повиноваться отказывалась. Оставалась мертвым телом, словно тут не некромант заклинания читал, а какая-нибудь дура деревенская.

Ни призыв, ни вызов, ни...

Ни-че-го!

Даже старое искусство посмотреть в зрачки покойника и увидеть там убийцу... и тут не помогло! Негодяй нападал со спины, никакого лица там не было и в помине! Никого она не увидела!

Бесило и это, и то, что надо заполнять кучу бумаг, и вообще...

Правда, что он может предпринять, чтобы впредь этого не повторялось? Если подумать...

Вот Освальдо, на коне, решил сложное и запутанное дело, получил королевскую благодарность, тут-то и можно ввернуть пару слов насчет Лассара. Чтобы не соблюдать годичный траур.

А если Освальдо провалит дело, тут его величество будет весьма и весьма недоволен.

Хм...

Есть хорошая идея!

Освальдо плюнул на труп (в переносном смысле), вышел из прозекторской и направился в кабинет. Кстати — того же Риалона. Ему требовались перо и бумага. Можно грифель.

Есть такое заклинание. Старое, верное, называется — Глаза Тьмы.

Понятно, всю столицу Освальдо не охватит. Но...

Маниаки охотятся там, где привыкли. Где удобно...

Трущобы, предместья... центр столицы можно исключить, здесь еще ни разу несчастных случаев не было. И богатые улицы тоже. А вот в те переулки и закоулки выпустить соглядатаев.

Нечто, вроде мелкой черной мошки.

Посмотришь — насекомое, поймаешь, приглядишься — глаз и два крылышка, слепленные из тьмы.

Все, что увидит мошка, увидит и Освальдо.

Постоянно с ними контакт держать не будешь, но если направить на нужные улицы... пусть полетают. Польза определенно, будет. Но надо провести сложный ритуал, надо получить разрешение от Храма, надо приготовить жертву...

Освальдо все больше склонялся к этой мысли. Грех не воспользоваться!

Интересно, почему Риалон его не применил? Хотя тут понятно — слабосилок! Тьфу...

Раздумывая о своем, Освальдо был сбит с мысли поднявшимся шумом. Что за наглость — мешать некроманту!?

Он их сейчас...

Ладно, отчитать негодяев, заодно и развеяться, а там и за расчеты.

— Ну, чего шумим? — брюзгливым тоном поинтересовался Освальдо у дежурного.

Тот вытянулся в струнку.

— Разрешите доложить, тан Карраско, тан Риалон прислал вестника. Просил наряд, на ритану Лассара было совершено нападение...

Забавно, но первой мыслью Освальдо стало: 'А что они делали вместе, так поздно!?'.

И только потом... нападение?!

— Где!? Когда!?

Освальдо выслушал дежурного и помчался к мобилю.

Труп без него уберут, расчеты он завтра сделает, а вот лишить его перспективной матери для будущих Карраско не смеет никто!

* * *

— Ритана, вы в рубашке родились, — Серхио разглядывал отметины на полу и на двери. — Если бы вы были в одиночестве, да она к вам пришла с этой дрянью...

— Она шла убивать?

Тони достаточно быстро оправилась от шока. Но неосознанно жалась поближе к Эрнесто Риалону.

— Не убивать, Тони. Полагаю — изуродовать, искалечить, но не убивать.

Антонию это не утешило.

— Самый опасный некромант — мертвый?

— Да, примерно так.

— Но что бы ей дало мое увечье? В чем смысл?

Эрнесто улыбнулся.

— Смысл есть, Тони. Ты же еще не подавала на наследство?

— Н-нет... я сказала нотариусу...

— Нужно официальное заявление, поданное в канцелярию. И подавать его надо в течение полугода после смерти синьоры Маркос. Представь себе, ты валяешься с ожогами, твои родные... тут вопрос сложный, но думаю, всем было бы не до наследства?

Тони кивнула еще раз.

— Да.

— Она бы отплатила за сына и получила наследство.

— А сын? Я бы это так не оставила?

— Всех мотивов мы пока не знаем. Но полагаю, какие-то идеи у нее были, — пожал плечами Серхио.

— Что здесь происходит!? Антония, вы целы!?

Из лихо затормозившего, завизжавшего шинами по мостовой мобиля, вылетел Освальдо Карраско, почти подбежал к девушке, схватил за плечи...

Хотел схватить.

Как-то Тони неожиданно для себя оказалась за спиной Эрнесто. И голос у некроманта был вполне себе ледяным.

— Вальд, не распускай руки.

Несколько секунд тому же Серхио казалось, что Карраско сейчас ввяжется в драку. Ан нет, сдержался...

— Не суди по себе, Эрни. Ритана, вы целы?

— Да, благодарю вас, тан Карраско.

Мужчина отчетливо перевел дыхание.

— Я рад. Когда я услышал... это было ужасно!

Тони вежливо кивнула, ни на минуту не поверив. Ужасно, а то ж? Такое крушение планов!

— Ничего ужасного не было, тан Карраско. Эр... тан Риалон был рядом, так что опасности для меня не было.

— Лучше бы тан Риалон супруге внимание уделял, — не удержался Освальдо.

До 'чья бы буренка мычала' Риалон не опустился. Но и молчать не стал.

— Не помню, чтобы сюда приглашали некромантов.

— Я не по работе, я по личному делу.

— Какие могут быть личные дела у женатого мужчины? — удивился Риалон. — Кстати, как здоровье вашей супруги? Не хотите навестить больную?

Освальдо даже не фыркнул в его сторону.

— Антония... вы позволите отвезти вас домой? Когда все это закончится?

— Благодарю, здесь я дома, — отрезала Тони.

— Может быть, вам нужна какая-то помощь?

— Благодарю вас, мне ничего не нужно, — качнула головой Тони.

Ни к чему.

Освальдо, впрочем, уезжать не собирался. Крутился рядом, нервируя и Тони, и Эрнесто, напросился на чашку чая, и прошло не меньше часа, прежде, чем Тони выставила всех из лавки.

Оставшись одна, девушка тщательно заперла дверь, проверила окна, опустила тяжелые плотные шторы, и почти без сил упала в кресло. День ее вымотал до предела, но как оказалось, еще не закончился.

— Тони?

— Рей?

* * *

— Рад, что все обошлось, — сразу же перешел к делу призрак.

Тони кивнула, прикрыв глаза.

— Я тоже... рада. Ты с новостями?

— Да. Я не просто так пропадал, теперь я все по Пенья знаю.

— Слушаю?

Рейнальдо огляделся.

— Ты уверена, что хочешь услышать сейчас? Или лучше завтра?

Тони подумала пару минут.

— Может, и лучше, если завтра. Сил у меня нет. Никаких...

— Я видел. Вмешаться не решился, два некроманта... я им на один зуб, — с грустной улыбкой признался призрак.

Тони кивнула, соглашаясь с его правотой.

— Карраско и Риалон. Да, они могут...

— Мне показалось, или они еще и тебя делили? — не проявил должной деликатности призрак.

Не будь Тони настолько усталой, она бы точно огрызнулась. Но сил и на это не было.

— Пусть делят, вычитают, умножают... мне плевать!

— Это правильно. Оба женаты, нам такие ни к чему, — хозяйственный призрак заметил бумаги на столе. — А это что?

— Это бумаги Риалона, — пояснила Тони. — Он мне принес, с расчетами ритуала.

— Какого?

— Чтобы достать твои кости. Завтра схожу, куплю потребное число кур, а вечером поедем доставать кости.

— Хм... может, я передумаю насчет Риалона?

— А Карраско?

Поддразнивала Тони совершенно без интереса. Кроме Эудженио ее никто не интересовал.

— Про Карраско я тоже послушал. Не сказать, что сволочь, но очень себе на уме. Все в дом, все в семью.

— А Риалон?

— Как ты думаешь, почему он на такой должности? В его года, с его силой?

Вот уж о чем Тони отродясь не задумывалась.

— Ну... кто-то должен? Разве нет?

Рейнальдо развел руками.

— Эрнесто Риалон человек достаточно самолюбивый. При дворе ему ничего не светит. Он тан, но только благодаря магической силе, особых связей у него нет. Но это место дает определенные возможности.

— Он нарушает закон?

— Скорее, соблюдает свою выгоду в рамках закона.

Тони кивнула.

Что ж, это понять можно. Бескорыстные феи и лунные эльфы встречаются только в детских сказках. А в жизни надо как-то устраиваться.

— Кстати, если решишь обратить свое внимание на Карраско, скоро это будет реально. У него супруга тяжело болеет...

Супруге Тони не сочувствовала.

— Она сама его выбрала.

— Да. И спорить готов, ничего не докажут. Ни яд, ни порчу, ни проклятие. Но двадцать-то лет она с ним прожила. Может, и больше. И вот благодарность...

Тони только вздохнула.

Карраско ее не интересовал. Ее интересовал Эудженио. Но это потом. А сейчас...

— Итак, синьор Пенья?

— Хосе Мануэль Пенья. Милейший человек, между прочим. Ему порядка шестидесяти лет. Отец его работал в библиотеке, потом умер от горячки, Хосе с матерью оказались на улице. Мать попала в бордель, быстро умерла, мальчишку бордель-маман выкинула на улицу. — Рейнальдо рассказывал, как есть, не скрывая гадкой правды. А чего умалчивать? Антония все же некромант, она должна видеть изнанку жизни. — Там он сначала просил милостыню, потом срезал кошельки, потом пошел вверх по карьерной лестнице. На каторгу попал один раз, видимо, ему хватило.

— Сейчас что?

— Сейчас это милейший человек, право слово. Живет на калле Мадругада, у него там миленький домик, лично за садом ухаживает, говорят, собирается написать мемуары про свою нелегкую жизнь...

— Чистосердечное признание? — с невинной улыбкой уточнила Тони.

Призрак подавился... эктоплазмой, наверное, и фыркнул.

— Да, похоже!

— что его останавливает?

— Ничего. А тебе завтра придется ждать приглашения.

— Ну и отлично, — махнула рукой Тони. — Поговорим, пообщаемся...

— Ему бы еще подарок какой...

Тони пожала плечами.

— Если что-то попадется... а что ему можно подарить? Он к антиквариату как?

— Равнодушен. Бизнес — и только.

— Что ему нравится?

— Книги. Как память о детстве...

— Книги...

Тони задумалась.

Синьора Луиса не слишком любила инкунабулы, предпочитая мебель и украшения. Пара-тройка книг у нее была, но для подарка из вежливости это слишком дорого.

— Ладно. Завтра на блошиный рынок. А потом за курицами.

— Нас точно не поймают?

Тони пожала плечами. Еще раз пробежала глазами по записям, ткнула пальцем.

— Вот! Зная тана Риалона, он обязан был предусмотреть лишний защитный контур. Конечно, сил на него уходит много, но никто нас не обнаружит.

— Ты в этом разбираешься...

— Плохо, — честно созналась Тони. — Особенно меня никто не учил, потом уже синьора Долорес пыталась мозги вправить, читать заставляла, объясняла ведьминские обряды. Звезда защиты может выглядеть по-разному, но символы у всех похожи. Вот, смотри, тайна, укрытие, тишина, спокойствие...

— Понятно. Жаль, сейчас я не смогу работать с литературой, как раньше. Даже газеты читать не получается.

— Почему? — удивилась Тони.

— Потому что я не могу переворачивать страницы.

— Надо будет что-то придумать, — решила девушка. — Прости, Рейнальдо, я пойду спать. Сил никаких нет...

— Конечно. Проводить не предлагаю... ты ведь здесь останешься?

— Да. Идти домой по темноте мне неохота, особенно, когда в городе орудует маниак.

— Антония, ты не против, если я...

— Займешься этим делом? Буду рада.

Шальвен улыбнулся.

Ему определенно, повезло.

Антония могла оказаться чудовищем, могла оказаться стервой, дурой, могла... ох, много чего могло быть. Но — нет.

Антония даже не относилась к нему, как к призраку. Часть работы?

Опять нет! Живое существо! Чувствующее, думающее... что еще надо? Да ничего! Но маниака поймать стоит! Шляются тут всякие, по его личной, Шальвена, столице!

Умереть нельзя — тут же какая-то пакость заведется! Ну да ладно, выведем!

Призрак подумал, и отправился бродить по городу.

А вдруг маниак ему просто попадется? Представляете, как ему повезет? Шальвену, конечно! Определенно, стоит погулять. А на рассвете он вернется, Антония даже не успеет спохватиться.

* * *

Мужчина сидел в мобиле.

Сидел, смотрел на освещенные окна гостиной.

Глупо?

Он отлично понимал, что поступает, как идиот. Не в его возрасте, не в его статусе подобные выходки. Но...

Но!

Антония Даэлис Лассара невольно, не желая того, завладела его мыслями. И равнодушие, с которым она к нему относилась, только сильнее разжигало огонь желания.

Вздернутый носик, сияющие серые глаза, выбившиеся из тяжелого узла волос прядки...

Ее ничто не могло изуродовать.

Антония. Тони...

Мужчина помнил и ощущение сильного гибкого тела в своих руках, и пьянящий, дурманящий голову запах ее волос...

Его девочка...

НЕ ЕГО девочка!

Не его...

Так легко было бы постучать в дверь, сказать, что вернулся, предложить помощь...

И — нереально.

Антония не откажет, но даже если он получит ее тело, это будет неправильно, неверно... сотни и тысячи женщин живут со своими мужьями просто так.

Когда-то их бросила друг к другу страсть. Бросила, сплавила в едином шальном танце, а вот потом... потом, когда настало время для второй стадии, оказалось, что ничего кроме страсти-то и нет.

Вообще нет.

Любовь не выросла, она ведь не обязана вырастать в постели...

Уважения не возникло, неоткуда ему взяться.

Взаимопонимание? Люди не хотят понимать других, люди обычно мечтают, чтобы поняли их. А еще пожалели и посочувствовали...

Мужчина это хорошо знал. Сам виноват, конечно, сам женился, не по любви, а по расчету на детей, но... вот у него как раз ничего и не возникло.

Еще и сила некроманта.

Некоторые женщины переносят ее легче других. Даже в постель с ним ложиться могут. Но в какой-то миг он все равно не сдерживается. И наружу вырывается нечто неудержимое...

Как жить с человеком, который в любой миг может пробудить все самые твои худшие ночные кошмары? Даже не напрягаясь, просто одним взглядом. Не удержать силу под контролем — и пожалуйста! Кто такое выдержит?

Так что хоть и ворчал некромант на жену, хоть и искал радостей на стороне, но в чем-то и понимал женщину. Нет, не бедную. Но все равно лишенную простого женского счастья.

Хотя нужно ли оно ей? Кто знает...

Антония в его присутствии была спокойна.

Она даже не чувствовала силы некроманта, и это было просто чудесно. Невероятно!

Когда обнимаешь девушку, и она не отстраняется в ужасе, когда не надо держать себя в оковах, как дикого зверя в клетке, когда можно выпустить чувства из-под контроля...

Мужчина сжал кулаки.

Успокойся.

Даже если тебе хочется открыться ей — здесь и сейчас, успокойся! Еще не время! Нельзя так...

Даже если вспыхнет страсть, на может и не перерасти в любовь. А Лассара...

С ними нельзя иначе. Только любовь, только глубокие чувства... некромант помнил Даэрона Аракона. Смутно, но помнил.

И помнил, как тот светился от счастья.

Любовь, да...

Чувство, которое стоит ожидания.

Он подождет.

* * *

Антония вытянулась под одеялом.

В этой комнате она могла и раньше подремать, когда жива была синьора Луиса. Сейчас Тони решила превратить ее в свою спальню.

Покушаться на хозяйскую комнату?

Нет, невозможно!

Пока Тони не могла этого сделать, сил не хватало...

Спать! Творец Единый, как же хочется спать... и снова спать... вроде бы и сил не тратила, а как устала?

Ладно! Завтра.

Все — завтра.

Девушка перевернулась на бок, сунула под щеку сложенные ладони — и через минуту уже спала. И сон ее был безмятежен.

* * *

Нельзя сказать, что Эрнесто Риалон был счастлив, возвращаясь домой.

Как его только не встречали.

Криками, скандалами, равнодушием, даже скалкой пару раз пытались... да, и любовь изображали. Было дело. когда Барбара отела что-то получить, она становилась просто очаровательной.

Но...

Вот в таком виде Барбару не видел еще никто.

Ненакрашенную и с неуложенными волосами!

— Эрнесто!!! Наконец-то!!!

— Что случилось? — даже испугался некромант.

Как оказалось — не напрасно.

— Амадо пропал!

— Как? — выдохнул одно слово тан Риалон.

Оказалось — уже больше суток тому назад. Точное время установить не удалось, но вроде бы, после Араконов его никто не видел.

— Он хотел сделать предложение этой... приживалке Араконов!

— Антонии Лассара?

— Да!

— Об этом я знаю. Предложение он сделал, она отказала...

— Хоть на что-то ума хватило у девки!

— Барбара! — тихий рык мужчины заставил супругу подавиться своим ядом. — Спокойнее!

Женщина кивнула и перешла к делу.

— Его никто с тех пор не видел. Ни друзья, ни знакомые... ни... никто!

Эрнесто прислушался к себе.

Его сын.

Его родная кровь.

Что это значит для некроманта? Очень, очень многое... в том числе и возможность почувствовать его на расстоянии. Какие у него ощущения?

Никаких.

Вспоминая последние пару суток, Эрнесто понимал, что ничего не чувствовал. Вообще ничего! А это для некроманта нехарактерно.

С другой стороны, отлетевшую душу не скроешь. Итак, Амадо еще жив. Это он и озвучил Барбаре.

— Это ты, ты виноват!

— Я?

— Ты выгнал Дженио! А так бы он за Амадо присмотрел! Ты и эта девка... отказала! Могла бы и дать Амадо, чтобы мальчик...

Эрнесто прищурился.

— Могла бы? Дорогая супруга, ответь мне на простой вопрос. Вы с Валерансой — любовники?

Впрочем, ответ ему и не требовался.

Давно, когда Амадо был еще малышом, супруги заключили негласный договор. И не обращали внимания на личную жизнь друг друга. Но сегодня Барбара перегнула палку.

А ответ...

Женщина покраснела, потом побелела...

— Конечно, нет!

— То есть сейчас вы не встречаетесь, — садистки уточнил Эрнесто.

— Вы... ты... ХАМ!!!

— Еще и рогатый, заметим!

— Думаешь, я про твои измены ничего не знаю? — перешла в атаку Барбара. — Ты разве что эту Лассара еще не... собираешься?!

Эрнесто сжал руку в кулак. До боли.

Как же ему хотелось ударить в это надменное лицо.

— Ты не забыла, что пропал наш сын?

Забыла. Привычно сварясь с мужем, Барбара забыла обо всем! Какой уж там сын! Пропал?

Найдется!

Эрнесто качнул головой.

— Я в участок. Напишу заявление и пусть начинают искать. А тебе, дражайшая супруга, придется сидеть дома. Если нашего сына похитили с какой-то целью... никто не телефонировал?

— Нет! — всхлипнула Барбара.

Сына она любила, несмотря на всю стервозность.

— Тогда жди. А я поехал.

— Хорошо. Эрнесто, ты найдешь его? Правда?

— Сделаю все возможное, — не стал врать некромант. И вышел.

Ритана Барбара вцепилась зубами в платочек.

Творец Единый, хоть бы Амадо был жив!

Хоть бы...

Кому, во имя Творца, понадобился ее мальчик!? Кому!? Зачем!?

Ответа не было. Оставалось только ждать.

* * *

Перед статуей Эль Муэрте снова лежал ворох цветов.

Белых, чистых...

Горели коптилочки-лучинки.

Богослужение шло своим чередом. Пока не прервалось диким криком.

Перед статуей кричала и корчилась в судорогах очередная просительница. Девушка была в белом — раньше. Сейчас, когда она упала в пыль, белое платье покрылось некрасивыми темными пятнами, каштановые волосы испачкались, коса мела землю, словно умирающая змея...

Первыми к ней бросились жрецы — придержать, чтобы она не навредила себе, дать воды, может, успокоительное... чего уж там, случалось всякое! Экзальтированные особы — не редкость в любой религии, и культ Эль Муэрте от них ничуть не защищен. Даже и того хуже приходится жрецам.

Сама атмосфера очень способствует припадкам...

Но сейчас жрецы отпрянули в стороны.

Девушка смотрела в небо угольно-черными глазами. Без зрачка.

Без белка.

Весь глаз заливало сплошное черное облако.

И они отошли на почтительное расстояние, резкими жестами призывая к тишине.

Сейчас с ними будет говорить Богиня! Нельзя упустить ни слова, ни жеста...

Толпа и так молчала, но сейчас, казалось, люди даже дыхание затаили. Богиня!

Снизошла!

Такое случалось крайне редко, и каждый раз грозило серьезными проблемами, так что... слушаем! Молчим и слушаем! Бог — это вам не соседка, два раза повторять не станет!

Корчи внезапно прекратились, и девушка чуточку неловко села в пыли. Поднесла руки к голове.

— Они идут! Они ползут, плывут, они чудовищны! Они — извращение естества! Они — кошмары, которые приходят ночью! Они — нечистая смерть в пасти ужаса! Они пожрут все и вся, если им позволить. Они уже близко... Найдите мою дочь! Найдите ту, которая может смотреть в тень, ту, которая может говорить с тенью! Найдите ее прежде, чем найдут они! Найдите...

Голос девушки прервался стоном.

А потом тело осело в пыль.

Тихое. Неподвижное. Бездыханное...

Богиня покинула его — и тело умерло.

Но вместо этого...

На миг, только на миг перед статуей богини соткался призрак девушки. Она улыбнулась, развела руками, показывая, что так получилось... простите.

И — исчезла. Развеялась, словно аромат цветов.

Жрецы молча подняли тело и понесли его куда-то за статую. А люди стояли и молчали. Переглядывались...

Идет — что?!

Явно что-то страшное.

Но кого им надо найти?!

Дочь Эль Муэрте? Некромантка...

Но — кто? Где ее искать? КАК!?

Ох уж эти боги... сначала напугают до колик, а потом ты ищи, куда и как приткнуть их откровения!

Глава 6

Вопрос.

Как объяснить своей семье, зачем тебе понадобилось пятнадцать куриц? Тони брала с запасом.

Ответ.

Никак не объяснишь, поэтому лучше даже не пытаться. Вряд ли некромантка из знатной семьи решит посвятить себя разведению птицы.

Тони и врать не стала. Она просто купила оптом пятнадцать птиц у одного из крестьян и попросила, в качестве подарка покупателю, доставить их до дома.

Крестьянин, у которого курицы как раз закончились, согласился и лично довез до места и кур, и ритану. Сгрузил у входа в магазин неприятно пахнущие мешки, и подхлестнул лошадь.

Копытные, знаете ли...

Гужевой транспорт экологически чист. Но гадит... а за это в центре города могли и штраф взять. Мордой натыкать тоже могли, но то менее обидно. По карману всегда больнее бьет, чем по носу.

Антония, пыхтя, затащила мешки прямо в коридор.

Весили курицы не так уж и мало. По паре килограмм-то каждая точно нагуляла, а помножить на пятнадцать?

— Рейнальдо, что с ними делать?

— Ничего, — решил более опытный призрак. — Все равно убивать, так что пусть полежат.

Тони поморщилась.

— Жалко.

— Тогда выпусти их. Пусть что разнесут, что завоняют, а потом еще их в мешок складывать... тоже развлечение! И мыть дом весело...

Тони покосилась на наглого призрака.

— Жертвопринесу пару куриц, и придам тебе материальность. Тряпку в зубы и полетел.

— Ужасно страшно, — согласился Рейнальдо.

И тут же просочился в стену, потому что на пороге появилась Рита.

— Доброе утро, ритана. Синьор Фарра завтрак прислал, а тан Адан просил вас заглянуть к нему сегодня вечером.

— Обещаю. А что на завтрак?

— Булочки, омлет... ой, а это что?

— Пятнадцать сволочных куриц, — вздохнула Тони, глядя на дерганья внутри мешков. Выглядело это жутковато.

— Ритана, а зачем они вам?

— Потому что я некромант, — еще горше прозвучало в ответ.

— И?

— Рита, это большой секрет, понятно?

— Ага!

Темные глаза так горели, что Тони не сомневалась — через два часа половина города в курсе будет.

— Помнишь, когда мы за Паулиной Аракон ездили?

— Да, ритана! Кстати, тан Адан вчера радовался! Их с синьорой Розалией скоро выпишут! Дня через три-четыре!

— Отличная новость! — порадовалась и Тони.

— А что с курами? — не дала ей увильнуть Рита.

— Так ко мне призрак привязался! Придется кур отнести на то место, где его кости лежат, да там и прирезать, а то так и не упокоится... бедолага.

Последние слова Тони договаривала откровенно злорадно, потому что за спиной Риты Шальвен высунулся из стены, примерно наполовину, и корчил возмущенные рожи.

А вот так тебя!

Рита закивала с пониманием.

— Понятно. А это, никак, черный обряд?

— Да ты что! Это ж упокоение! Святое дело — мятущуюся душу отпустить, — покачала головой Тони.

— Ага... а куры тогда зачем?

— Так кровь же в обряде нужна. И пентаграмму нарисовать надо, сама понимаешь. Человеческую кровь тут никак нельзя, а вот куриную можно, — выдала Тони.

— Так я бы синьора Фарра попросила, он бы собрал в склянку?

— Свежая нужна...

Тони всем видом показывала, как ее замучили эти гнусные некромантские требования. Но — куда деваться? Зато призраку будет спокойно. Или покойно...

Рита соглашалась. И на просьбу забежать к отцу, пусть он заедет за девушкой, да и отвезет ее, восприняла совершенно спокойно.

— Ритана, только отец сейчас рыбу ловит. Он разве что к вечеру освободится...

— А мне раньше и не надо. Я как раз пока по делам, пока к дядюшке...

— Хорошо, ритана, я сейчас метнусь, скажу маме.

— И вот это передай.

Две песеты блеснули в ладони девушки. Плата за проезд?

Более, чем достаточная. Хватило бы Тони десять раз туда-обратно прокатиться. Рита даже руки за спину убрала...

— Ритана! Я не...

— Ты возьмешь. Отец придет усталый, голодный, а ему нет бы отдохнуть, еще меня везти. Да еще ждать. Я хоть и ненадолго, но все ж время! Бери и не спорь! — сверкнула глазами Тони.

Рита спорить не стала. Ладно, деньги лишними не бывают. А вот языком она болтать не будет, и отца попросит о том же.

Она была уверена, что ритана не станет делать ничего противозаконного, насмотрелась уже, но...

Разговоры — тоже ни к чему.

— Хорошо, ритана.

— А куриц можешь с собой забрать?

Рита подняла мешки, примерилась...

— Нет, не дотащу. Если только на извозчике.

— Тогда возьми еще на извозчика, — Тони добавила еще серебряную монету. Это было щедро, на такое можно мобиль нанять.

— Да что вы, ритана!

— Менять поутру дольше будешь, — качнула головой Тони. — Да и сама время потратишь...

— Уже бегу!

Девушка взяла монеты, и заторопилась. Надо поймать извозчика, доехать до дома, доехать обратно, это все время, а работа тоже ждать не станет.

Но торопилась и сама Антония.

Блошиный рынок работает спозаранку.

* * *

Развалы.

Мелочевка.

Толкучка...

Названий очень много, а выглядит, наверное, все примерно одинаково.

На земле расстелены простыни, пеленки, одеяла, у кого что есть. А на них стоят вещи.

Стоят, лежат, стопками навалены книги, стопками громоздятся вещи, стоят тарелки, подсвечники, лежат игрушки...

Голоса со всех сторон то зазывают покупателя, то расхваливают свои вещи. И рябь в глазах от пестроты, и даже легкая головная боль, потому что поворачиваться надо на две стороны...

А еще — запах.

Пыли, затхлости, ненужности...

Нищеты, отчаяния, горя.

Не от хорошей жизни приходят на развалы продавцы. За каждым предметом какая-то история. Кто-то покупал его для себя, мечтал использовать, видел его в своем доме...

А потом принес сюда и готов отдать в чужие руки.

От кого-то из продавцов пахнет спиртным, кто-то выглядит так, что сразу ясно — нищета...

Тони крепко придерживала на груди концы шали.

Там же, на груди, покоился и кошелек с деньгами. Благо, платье Альбы было Тони откровенно великовато в груди, хоть ты четыре кошелька прячь. А так спокойнее.

Авось, туда не полезут?

Тони останавливалась то у одного прилавка, то у второго, приценивалась, несколько раз брала предметы в руки, но отклика не было.

Не кололо пальцы.

Не тянуло к вещи.

Не старина...

Так, мелочевка, ширпотреб...

Ряд, второй, третий...

Не то, чтобы Антония сразу рассчитывала на удачу. Но заявить о себе стоило. Приходить раз в неделю на блошиный рынок, общаться с информаторами синьоры Луисы...

Магазинчик ей завещали?

Значит, он должен жить! И процветать!

Неважно, что Тони не слишком хорошо знает, что такое антиквариат. Способности у нее есть, желание учиться тоже, трудолюбие в наличии... что еще надо для успеха?

Правильно!

Работать, работать и работать...

И Тони остановилась у очередного одеяла.

Удача пришла к ней только на шестом ряду. Массивная бронзовая чернильница, пресс-папье, перо и какого-то дерева и металла, некогда, наверное, красивое и дорогое, а сейчас грязное донельзя...

Тут же песочница, тут же бювар...

Все грязное, с царапинами, в налете, кажется, и в руки-то взять противно, но на Тони повеяло тем самым ароматом.

Древности. Подлинности. Интересной истории.

— Можно?

Пожилая женщина, которая стояла над одеялом, кивнула.

— Смотрите, ритана. Свекровкино добро продаю, она третьего дня ушла, а на поминки денежка нужна, да и в долги мы влезли...

Тони кивнула.

— Можно посмотреть поближе?

— Что ж нельзя, смотрите.

Девушка коснулась пальцами чернильницы. Медленно взяла ее в руки, поднесла к глазам поближе...

И словно ударом ножа прошило очередное видение.

* * *

Кабинет.

И мужчина, лет семидесяти, седоволосый, усталый, сидящий за письменным столом.

На столе весь прибор, только яркий, начищенный аж до солнечных зайчиков. Мужчина пробегает глазами по лежащему перед ним листу, комкает его, бросает в угол.

Не те слова.

Не то...

Он знает, что стар.

Знает, что скоро ему уходить. И Тони почти воочию видит фигуру с косой за его плечом.

Она уже примеряется. Она готова.

А вот он — нет!

Книга еще не закончена! Его главная книга, книга, которая достойна быть последней... писатель не может подобрать подходящие слова для эпилога. Это ведь очень сложно...

Чтобы и закончилось правильно, и не тянуло, словно тухлятиной, излишним пафосом, и чтобы герои были согласны, и...

И он снова садится за стол.

И пишет, пишет...

И еще несколько листов улетают в угол. А потом...

Потом его лицо озаряется улыбкой победителя! Он — нашел!

И на листе появляются строчки.

Быстрые, четкие, уверенные, и главный герой выходит в ночь. И бьют копытами в землю кони, и стоит рядом с ними послушный конюх... ему надо доехать домой.

Туда, где ждет Она.

Настоящая...

И горит на окне свеча, и смотрит в окно женщина, и ждет...

Ждет, любит, зовет... он доедет.

Автор точно знает, что у героев все будет хорошо. И на сей раз слова находятся. И неважно уже, что в книге было и горе, и война, и ложь... самого страшного в ней все же не было. Не было предательства, были просто слова чужих людей, которые позавидовали. А сами герои не виноваты.

И если уж Он решил поверить...

Она — дождется.

И ни на какой корабль ему не надо.

На белый лист ложатся последние строчки, лист занимает свое место в стопке... завтра он отнесет рукопись издателю.

Все — завтра. А сегодня...

Кофе?

Нет, это уже четвертый кофейник... сколько он вообще здесь сидит?

Два часа? Три? Четыре?

За окном уже темнеет... писатель встает, делает шаг — и грудь пронзает острая боль. Темная фигура взмахивает лезвием острейшей косы, с тихим звоном разрезая еще одну нить человеческой жизни.

Старик оседает на пол.

И уже не видит, как вбегает в кабинет служанка, как она потихоньку прячет в карман исписанные и скомканные листки бумаги...

* * *

Казалось, видение длится час.

Ан нет — не прошло и секунды. И Тони чувствовала себя не так плохо. В обморок не падала, не тошнило, голова не кружилась... видимо, когда привыкаешь к своей силе, становится легче ее использовать.

Тони посмотрела на женщину вопросительно.

— Скажите, а ваша свекровь в юности не работала ни у какого писателя?

— Откуда вы знаете, ритана?

— Или она сама писала? — продолжила Тони, не особо смущаясь. — Понимаете, вот этот набор — он для профессионала, но сразу видно, что им давно не пользовались...

Рассуждения успокоили женщину. И та задумалась.

— Да вроде как... кому оно надо — старых идиоток слушать?

— А подробнее? — надавила Тони.

— Муж, вроде, упоминал. Был такой писатель, Тадео Фабрисио Сантос.

Тони кивнула.

О Сантосе знала даже она. И его роман о временах Разделения тоже читала.

Даже она...

Собственно, роман обожала синьора Долорес, ну и Тони приобщилась. Все верно, роман заканчивался тем, что Юсебио, преодолев все препятствия и горести, едет к своей Эвите. И синьора Долорес была уверена — все будет хорошо.

Последний роман действительно прославил писателя. Казалось бы — и что такого? Всего лишь история двух людей, которых разделяет война, обстоятельства, родные и знакомые, которых разделяет, казалось бы, целый мир.

Но эти двое упорно стремятся друг к другу.

Вопреки всему.

Или — благодаря этому всему?

Антонии сложно было ответить на этот вопрос. Она и не стала задумываться.

— Это все, что есть?

— Еще пара листов осталась... вроде как черновики, — пожала плечами тетка. — Думаете, оно дорогое?

— Для кого? — вопросом на вопрос ответила Тони. — Если для потомков писателя? Может быть... Может, и для вашей свекрови, раз она их не выбросила...

Угрызений совести Антония не испытывала. Она практически знала, как было дело.

Почти видела.

Как ночью, поздно, открывается дверь кабинета. И та самая служаночка, что прибрала черновики, сует в мешок чернильницу, перо, бювар...

Она искренне считает, что ей недоплатили. Жуть-то какая!

Найти мертвого человека!

Не... за такое — полагается вдвое! А если ей никто не выплатит, так она сама свое возьмет! И положит на черный день.

А день...

День так и не наступил. Вроде как и не так плохо было. Семья, дети, потом она с сыном жила... не в нищете, кормили-поили, а что понимания с невесткой не нашла...

Каждый поступок приходится оплачивать.

Она тоже не стремилась никого понимать. Вот и ее не поняли. Все закономерно.

Так что Тони постепенно сбила цену вдвое и сложила старую бронзу в сумку. Удобную, мягкую, с кармашками, надевающуюся наискосок, через плечо, специально, чтобы носить было легче. Да и под шалью спрятать...

Сумка тут же перекосила фигурку девушки на один бок. Бронза же... не горсть перьев. Но...

Своя ноша не тянет.

Тони честь по чести обошла и остальной рынок, приценилась к паре книг, купила себе войлочные тапочки с вышивкой в незабудки (дуло по полу в магазине иногда немилосердно), и отправилась домой.

К Рейнальдо.

* * *

Шальвен ждал ее на входе.

— Как успехи?

— Отлично — откликнулась Тони. — Кажется, у меня есть подарок для нашего 'благодетеля'.

— И что это?

Тони не спеша достала из сумки письменный прибор. Рейнальдо поднял прозрачные брови.

— И?

— Письменный прибор Сантоса. И даже его черновики. Предсмертные.

— С ума сойти! Ты представляешь, какая это редкость?!

— Не для нас, — отмахнулась Тони. — Это все украдено, и наследники у Сантоса есть. Законные. Если попробую продать, шуму будет...

— А вернуть?

Тони пожала плечами.

— Спустя полвека?

— Ну...

— Отдам синьору Пенья. Вот ему должно понравиться.

— Несомненно. И черновики тоже?

Тони подумала пару минут. Листки были в бюваре. Некогда скомканные, а потом бережно разглаженные, пролежавшие не один год, с выцветшими чернилами, с кляксами и помарками...

— Отдам.

— Черновики можно бы и продать...

— Нет. Мне почему-то кажется, что не стоит.

Рейнальдо кивнул.

— Хорошо. Кстати — тут тебе письмо под дверь подсунули.

— И ты молчишь? — возмутилась Тони.

Призрак развел руками, но девушка уже перестала злиться. Действительно, а когда тут что говорить? И ей хотелось похвастаться добычей...

— Давай его сюда!

Конверт разошелся под сильными девичьими пальцами. И на свет появилась карточка.

Небольшая, белая, с парой строчек.

— Синьор Пенья приглашает ритану Лассара на обед. Сегодня, в полдень. Хм...

— Это уже скоро, — заметил призрак. — А идти туда достаточно далеко. Надо выходить минут через пять... или поймать мобиль?

— Рей, ты не понимаешь всей проблемы! — Тони уже стояла рядом с зеркалом и переплетала косу, попутно пытаясь стереть особо выразительное пятно с платья. А вы как хотели — развалы! — Мне надеть нечего!

Призрак только головой покачал.

О, женщины!

— Совсем нечего?

— Я тут вещей и не держу... пока!

— Загляни к хозяйке.

Тони поморщилась.

— Я бы не хотела...

— А идти чучелом хотела бы?

Удар был нанесен мастерски. Тони скривилась еще сильнее, и отправилась в спальню синьоры Луисы. Где тут шкаф?

Поиски ее почти сразу увенчались успехом.

Длинная черная юбка была прилична в любом обществе.

Белая блузка с кружевом была великовата, но заправить в юбку — и сойдет! Так тоже носят, чуть больше размера. Главное, что пояс нашелся, которым можно было стянуть и то и это.

Шляпка, перчатки и сумочка. Все черное, практичное, ритана Розалия купила удачные вещи. Вот, в сумочку и отправились черновики.

Хрупкие от времени старые листки.

Ну, если Пенья такое не оценит...

Рейнальдо вертелся радом и давал ценные советы. О чем говорить, о чем молчать, как встать, как сесть... Тони слушала. Хотелось ругаться, но надо было слушать.

Это важно.

Это пригодится.

А времени действительно мало... надо ловить извозчика.

Забавно, но свой адрес Пенья не написал. Так уверен, что Тони его знает? Что ж, ему повезло! Антония действительно его знает. И снова — спасибо, Рейнальдо!

* * *

Белый особнячок приветливо улыбался миру громадными, от пола до потолка, чисто вымытыми окнами. Переливался красным скатом крыши, подмигивал темным дубом дверей, покачивал на ветру головками лилий.... Сколько же их тут!

Невероятно!

К цветам Тони относилась достаточно спокойно, но тут и ее пробрало.

Переливы от багрового до нежно-розового, от лилового до ультрамаринового завораживали. Так и хотелось остановиться и погладить ладонью живой чудесный ковер.

— Прелесть какая! — восхитилась она сама для себя. Благо, привратник открыл ворота и предоставил ей идти по тропинке прямо к дому.

— Вам нравится, синьорита?

Тони обернулась — и кивнула пожилому человеку в надвинутой на нос соломенной шляпе.

— О, да! Вы здесь работаете садовником?

— Не совсем... но садом действительно занимаюсь я.

— У вас потрясающий вкус. И планировали сад тоже вы?

— Разумеется, я.

Тони рассыпалась в восхищенных похвалах. Честно призналась, что из всех цветов отличает только розу, но способна оценить красоту замысла. В конце концов,, необязательно быть критиком, чтобы читать книги!

Мужчина слушал и улыбался. Показал Тони какие-то потрясающие багровые георгины, объяснил, как сложно было их заставить цвести в нужное время, рассказал про дельфиниумы...

Девушка слушала, и только через десять минут спохватилась.

— Ой! Меня же ждут, а я тут... простите, синьор!

— Вы к хозяину, синьора?

— Да.

— Тогда вам надо спешить, он не любит опозданий.

— Ради такого сада и опоздать не жалко. Скажу честно — залюбовалась, — улыбнулась Тони.

— Это он поймет. Это уж точно...

— Спасибо вам за эту красоту! — еще раз поблагодарила Тони. И заспешила к дому.

* * *

Как уж там ратовал за пунктуальность синьор Пенья, неизвестно, но ждать Тони пришлось минут двадцать. Впрочем, она была не против.

Чего не подождать?

С кофе, с модным дамским журналом, с крохотными пирожными на тарелочке и свежей ягодой...

Антония смаковала маленькими глоточками кофе со сливками, заедала его свежей малиной и наслаждалась. Пока не скрипнула дверь.

— Вы? — искренне удивилась девушка.

— Я, ритана, — давешний не-садовник смотрел на нее с улыбкой. Кстати, не ядовитой, а вполне доброжелательной.

Тони подняла брови.

— Синьор Пенья, я не в претензии, я прекрасно провела время. Но мы могли бы и в саду поговорить? Разве нет?

— В саду я предпочитаю говорить о саде.

Тони на секунду задумалась, а потом кивнула. Поняла. Зона мира — это серьезно. Синьор не хотел разговаривать о делах там, где расслаблялся, отдыхал душой... а то так идешь... ага, под этим пионом врага приговорили, под той шпалерной розой зарыли...

То ли сад, то ли кладбище.

— И все же у вас чудесный сад.

— Благодарю, ритана. Поговорим о наших делах?

— Разумеется, синьор. Вы не возражаете, если я начну первой? Как младшая?

Тони не стала упоминать, что в саду ее назвали синьоритой. Понятно же, смотрели на реакцию.

Вдруг она разозлится, возмутится, устроит скандал... человек очень показателен в отношениях со стоящими ниже по социальной лестнице.

— Слушаю вас внимательно, ритана.

— Синьор Пенья, я в столице человек новый. Так получилось, что синьора Маркос завещала мне свой магазин, но я не настолько хорошо разбираюсь в антиквариате. Поэтому мне пригодился бы совет мудрого человека, а возможно, и помощь. Не безвозмездная, понятно.

Синьор улыбнулся, показывая, что ритана его формулировками не обманула. Но мудрому хватает, так что...

— Я буду рад помочь столь вежливой ритане. Хотя моя помощь не безвозмездна....

Тони пожала плечами.

— Я и не сомневаюсь. А вот это — вам, синьор Пенья. Крохотный подарок в знак будущей дружбы и сотрудничества.

Из маленькой сумочки появились на свет два листа — и мужчина взял их в руки. Сначала недоумевающе, хоть и осторожно. А потом ахнул, разгладил их...

— Ритана!

Тони развела руками. Мол, за что купила, за то и продаю...

— Это же...

— Последние черновики Сантоса.

— Откуда!?

— У него была вороватая и ленивая служанка. Которая и прибрала кое-что из наследства писателя.

— Что именно? — впился глазами в Тони синьор Пенья.

— Письменный прибор, еще несколько листов черновиков...

— Сколько вы за них хотите?

Тони озорно улыбнулась.

— Я заплатила за все шесть песо. И поскольку задержалась, то, чтобы попасть к вам, наняла мобиль. Это еще реал. Итого, с вас шесть песо и один реал.

— Вы серьезно, ритана?

Мужчина даже нахмурился, показывая, что шуточки здесь неуместны. И вообще, такими вещами...

— Вы можете мне пообещать как следует отреставрировать эти вещи, — Тони пожала плечами. Этого довольно.

— Безусловно, я обещаю. Но...

— Я мог сама их привезти вам. Или...

— Я отправлю с вами своего человека. Синьор Гомес, помните такого?

— Да, разумеется. Синьор Донато Карлос Гомес.

— Именно, ритана. По всем вопросам вы можете обращаться к нему. Он поможет.

— Благодарю вас, синьор. Теперь что касается моей благодарности...

Мужчина поднял руку.

— Нет, ритана. Вы меня и так уже отблагодарили... если это действительно прибор того самого Тадео Фабрисио Сантоса...

— Там есть гравировка, — Тони уже успела осмотреть чернильницу. — Вы можете попросить любого эксперта осмотреть прибор, послушайте, что он вам скажет. Поверьте, я не обижусь, это логично.

Синьор кивнул головой.

Тони не сомневалась, он так и сделает. Но черновики были подлинными, он это видел сам. А значит, и прибор — тоже.

Не так сложно найти мастера, который его делал, который делал гравировку... давно дело было?

А и неважно! Некоторые вещи передаются из поколения в поколение, и наверняка кто-то из мастеров гордится, что делал прибор для того самого Сантоса.

Наверняка.

Не похожи эти вещи на дешевку, дорогая, штучная работа.

— Я прикажу доставить вас домой мобилем. И сам сопровожу вас, если не возражаете.

— Нет-нет, я буду только рада отдать вам все из рук в руки.

— Замечательно. А пока я предлагаю вам еще раз прогуляться по саду.

И невольно улыбнулся, глядя на восторг, которым загорелось личико ританы.

Ребенок!

Совсем еще ребенок!

Но не стоит забывать, что это умный ребенок некроманта. И удачливый.

С такими надо договариваться по-хорошему. А то потом не расхлебаешь.

* * *

Паула лежала и смотрела в окно.

Мама ушла на процедуры, и девушка осталась одна.

Да, сейчас мама уже могла оставить свою дочь, хотя бы и ненадолго. Сейчас Паула могла остаться одна в палате без того, чтобы не впасть в истерический припадок...

Врачи сделали чудо.

Они исцелили не только тело, они лечили еще и душу. И седовласый профессор, который приходил каждый день, садился рядом с кроватью Паулы на стул — сначала, а потом стал приглашать девушку погулять по саду, посидеть в крохотном больничном кафе, поплавать в бассейне — тоже.

Он сочувственно смотрел, мягко разговаривал, и постепенно вытаскивал девушку из пучины боли и ужаса.

Черного, липкого...

Паула не могла вспомнить ТОТ день.

Она даже не пыталась, честно говоря. Профессор хмурился, говорил, что только когда она заново переживет весь этот ужас, она справится и с ним, и с собой, но у Паулы пока не хватало сил.

Она не представляла, как можно вспомнить — такое.

Она помнила то утро.

Помнила как она садилась в машину, ленты на шляпке, улыбку сестры, светлые локоны Эудженио, чуточку недовольное и в то же время предвкушающее лицо Амадо — их ждал хороший день.

Помнила морской берег.

А вот пещеры — не помнила.

Вообще. Словно отрезало.

Не могла, никак не могла ничего вспомнить... только что-то черное.

Когда тебя давит, поглощает, уничтожает, и ты уже не человек, ты вообще никто, а ОНО наваливается со всех сторон, и ты даже не кричишь... или кричишь? Это неважно.

Никто и никогда не услышит тебя в темноте...

Пауле было даже не страшно. Ее просто не было в те моменты. Наверное, она умерла тогда, просто никто этого не заметил.

А потом...

ЕГО она помнила совершенно отчетливо.

Когда перед ней возник призрак, она подумала, что умерла... правильно же? Призраки это ведь не просто так! А потом он заговорил...

Поклонился, заулыбался, и держался совершенно вежливо и учтиво, как с ней никогда не держались сверстники. Что-то мямлили или наоборот, старались распустить хвост — Паулине было с ними откровенно скучно.

А призрак вел себя совершенно иначе.

Он сумел ее успокоить, развеселить, ободрить, вывел к людям...

— Игнасио, — тихонько прошептала девушка.

Призрака она помнила совершенно отчетливо. До последней призрачной морщинки. До последней улыбки. Только было очень обидно, что он не смог остаться.

Интересно, кем он был при жизни?

Что делал, о чем думал... на ком был женат?

От последней мысли Паулине стало неприятно. Она почувствовала укол ревности и нахмурилась.

Какая разница?

Может, и никакой! Но неприятно! Утешало лишь одно, эта женщина, кто бы она ни была, давно умерла! И призраком не стала! И... и вообще!

Это ее, личный призрак! Почему на него кто-то должен предъявлять права?! Кроме нее, конечно?

А еще интересно что с ним стало! Если бы она сходила туда, на взморье... сможет ли он показаться? Захочет ли?

Но при одной мысли о взморье Паулину начинало трясти, так что встреча откладывалась на неопределенный срок. Как это все-таки несправедливо!

От Амадо регулярно доставляли цветы, и мама посматривала с пониманием и лукавством. А вот призраки цветы прислать не могут.

Он настоящий герой, но он мертв.

И это ужасно обидно! Несправедливо, нечестно...

Когда ритана Розалия вернулась, она увидела, что дочка спит. Присела рядом на кровать, погладила девочку по черным косам. В ее волосах появилось немало серебра за ту ночь, но косы девочки такие же черные. Словно уголек... Ах, Альба! Как ты могла не уследить за младшенькой?

Ритана знала, что не упрекнет дочь, но все могло кончиться намного хуже. Как хорошо, что она не прогнала из дома девочку-некромантку!

Как хорошо, что та согласилась помочь!

Этим поступком Тони расплатилась за все грехи и долги Даэрона. Еще и на будущие жизни хватит! Что бы там ни было!

Как же она боялась тогда...

Нет, не боялась. Это даже не то слово.

С чем можно сравнить отчаяние матери, которая еще не потеряла ребенка, но вот-вот... она ждала и сжималась от каждого звука.

Ждала известий и боялась их.

Верила в лучшее и отчетливо понимала, что вряд ли оно сбудется...

Ритана чудом не умерла тогда.

Но сейчас дочка рядом, и все хорошо...

— Малышка моя, — еще раз погладила ее по волосам мать.

Паулина улыбнулась сквозь сон.

— Игнасио!

Ритана Розалия насторожилась.

Игнасио?

Это кто такой?

Секунд тридцать она была насторожена. А потом махнула рукой. Да хоть бы и санитар в больнице! Если ее дочка оправится от пережитого ужаса, Розалия и мартышке улыбаться будет, не то, что санитару!

Тем более, человек, который смог отвлечь Паулу...

Первые дни ее девочка кричала по ночам от ужаса. И руку матери не отпускала. И плакала, и просила ее найти, и...

У ританы сердце рвалось. Но что, что она могла сделать?!

Только любить и заботиться. И внимательно слушать врачей, они плохого не посоветуют (особенно по таким расценкам!). Хотя какие там советы?

Любовь, забота, полное спокойствие, хорошее питание — и не оставлять девочку одну. Особенно рядом с пещерами и на побережье.

А дома спать только с ночником. Двумя, для верности. И...

Это посоветовал тот самый профессор.

Завести Паулине собаку. Любую, но ее. Или кошку. Животные лучше любого снотворного убаюкивают и прогоняют ночные кошмары.

Ритана Розалия животных не любила. Они грязные, вонючие, от них шерсть, а привычка собак лизаться... это вообще ужасно! Особенно когда у тебя на лице косметика. А в ее возрасте — увы. Без краски обойтись крайне сложно!

И вот, весь этот макияж, всю картину, слизывает своим языком гадкая шавка!?

Потом еще и блюет?!

Ритана это весьма и весьма не одобряла. Но ради дочери?

Да хоть и крокодила приводите! Потерпит!

Только вот кого? Собаку или кошку?

* * *

Эрнесто Риалон расхаживал по участку, словно тигр по клетке.

Даже Освальдо не лез к нему с комментариями, понимая, что может и в морду получить.

Больно.

У человека сын пропал, а он со своим ехидством? Некромантия зубы не лечит, а зубных врачей боятся все. Даже повелители мертвых.

Знаете, какие у них щипцы?

А как противно жужжит сверло?

Ууууу...

Карраско решил не нарываться и отправился в храм. Получил согласие на проведение ритуала 'Глаз Тьмы', отправился на рынок, закупил все необходимое и распорядился доставить до места.

Вечером.

А что?

Не с собой же ему быка тащить? Именно быка, корова тут не подойдет... да, мобиль, к которому сзади, за рога, привязана здоровущая пегая скотина, смотрелся бы восхитительно. Такого столица сто лет не позабудет.

Когда он вернулся в участок, ничего не изменилось.

Вальдес отдавал приказания, Риалон мерил шагами кабинет...

Освальдо только головой покачал. И...

— Эрни, буквально два слова!

— Чего тебе, Вальд?

— Эрни, ну не скотина ж я полная! Если какая помощь нужна — скажи. Без обязательств.

Последнее уточнение было важным. Помощь некромант оказать мог, вопрос — чем придется за это рассчитываться. И с какими процентами взыщут долг. За Карраско бескорыстия отродясь не водилось.

Эрнесто посмотрел с сомнением, но потом протянул руку.

— Спасибо, Вальд.

— Нашими методами искали? — не ограничился предложением некромант. Ладно уж...

Жену он не любил, но дочерей ценил. И если бы кто-то посмел покуситься на его ребенка...

Неважно, что тут главенствует — Его или Ребенка. Неважно...

Значение имеет результат. А он был бы страшен. В лучшем случае идиотов (явно же больные люди, здоровые обычно жить хотят) просто убили бы. Ну так... помучили два-три дня.

В худшем случае...

Какие вы милосердные! Всего пара дней для похитителя — и помер? И на перерождение?

А посмертие испортить? А адские муки устроить?

Некроманты могут. Где сами не пройдут, там найдут, с кем договориться.

— Я искал, — махнул рукой Эрнесто.

На самом деле, это было первое, чем он занялся. Поискал сначала по крови, потом по сродству, потом пробовал призвать душу...

Безрезультатно.

— А ритуал малых поисковых чар проводил?

— Один?

— Прости, глупость спорол. Согласен, нужен треугольник... если хочешь — я помогу. Правда, не этой ночью, следующей. Хочу Глаза Тьмы призвать.

— Треугольник. Думаешь, справимся вдвоем?

— Лассара попросим.

— Она не сумеет. Дар не раскрыт, — отозвался Эрнесто.

— А и не нужно. Угол подержит, на это и пассивного дара хватит. Кстати, может, и раскроется быстрее. Думаешь, откажет?

Эрнесто качнул головой.

Не откажет.

Но это надо серьезно обдумать. Во время ритуала Антония будет уязвима. Мало ли что увидит в ней Карраско...

Ладно, пока не будем отказываться.

— Завтра с утра поговорим с Лассара. Когда ты будешь проводить ритуал?

— Сегодня, на закате, как положено.

— Я с тобой.

Освальдо поднял брови.

— Зачем?

— Для страховки. Не полезу, но нитку ты мне перебросишь, — решительно произнес Эрнесто.

— Ты так опасаешься за мою жизнь?

— Если ты сейчас помрешь, кто мне поможет найти сына? Лича из тебя создать, что ли?

Освальдо только головой покачал.

— Риалон, благородство тебя погубит.

— Вальд...

— Да?

— Тебя послать — или сам дойдешь?

— Дойду. До столовой. А в восемь буду ждать тебя в мобиле.

Риалон кивнул, и Карраско отправился пообедать. У него-то никто не пропадал, ему силы нужны. А еще...

Хорошо, что Риалон согласился подстраховать. И что Лассара удастся привлечь... альтруизм — это замечательно, но его надо применять в своих интересах!

* * *

— Не подведет?

Серхио пытался найти Амадо обычными способами. Некромантия ему была недоступна, а вот сбор информации, опрос свидетелей... пока удалось установить, что никто его не видел после признания.

Выскочил несчастный влюбленный из дома — и побежал... куда?

Нет, не топиться для этого он слишком сильно любит. Себя. А куда тогда?

Пока удалось выяснить, что он сел в карету. К кому?

Неизвестно.

Куда она поехала?

Тоже неясно. Это мобиль... и те уже на улицах особого внимания не привлекают. А на кареты вообще не смотрят, едет она себе и едет...

Рано или поздно ниточка подвернется. Но как бы не было слишком поздно для Амадо.

— Не должен.

— Глаза Тьмы — это что?

— Это создание летучих соглядатаев.

— И что толку? Они будут летать на севере столицы, а убьют на юге? В чем смысл?

— На кровь они наводятся замечательно, на смерть... если где-то совершается убийство, они туда летят. Не толпой, но несколько десятков точно. И мы увидим и место преступления, и кто его совершил...

— А если он удерет? До того как...

— Что-то мы все равно увидим. Он же не по небу полетит, и не в канализацию нырнет... Серхио?

— Эрни, кажется, я идиот?!

— Надеюсь, тебе это только кажется...

— Ты не возражаешь, если я отвлекусь от поисков Амадо?

— Ты и так делаешь все возможное. Так что...

— Я пошел за картой.

Мысль, которая пришла мужчинам в голову, была проста, как медный сантимо.

А если убийца уходит не по земле? Почему его никто не видел? Если рядом есть канализация? Римат стоит уже не одну сотню лет, под ним есть настоящие катакомбы... если рядом с местом убийства есть канализационные люки...

Это можно легко проверить на планах города.

И тогда...

Глаза Тьмы тоже надо направлять. Не рассеивать по всему городу. А вот если ориентировать их на такие места... результат будет гораздо быстрее.

Если догадка подтвердится, Эрнесто скажет об этом Освальдо. Пусть поработает. Это чуточку сложнее, ну да ладно, силами он поделится.

А еще Эрнесто безумно хотелось отвлечься.

Хоть чем!

Хоть как...

Его сын! В лапах неизвестно кого...

Нельзя сказать, что Эрнесто любил Амадо до безумия, но это его сын. Его первенец. И сердце болело. Раньше некромант и знать не знал, где оно находится. А сейчас, вот...

Как же тяжко!

* * *

Передача письменного прибора состоялась ровно через час. Рейнальдо вежливо не показывался.

Пенья взял чернильницу, повертел в руках, нашел на донышке замысловатую гравировку — и пришел в восторг.

— Ритана!

— Я не лгала? — Антония тоже улыбалась.

Некоторые вещи должны попадать к тем, кто их оценит.

Да, синьор Пенья стал бандитом. Но в глубине души так и остался мальчиком из библиотеки. И лицо его сейчас сияло искренним восторгом.

Предложи она ему миллион песет — и то не вызвала бы такого вдохновения. А вот старую бронзу он держал бережно, гладил, едва прикасаясь кончиками пальцев...

— Моя мать обожала Сантоса. До безумия... и последний его роман перечитывала раз за разом, — слова вырвались словно сами собой. Тони кивнула.

Она понимала.

Не испытывала тех же чувств, но понять могла. И когда говорили 'Сантос', перед ее глазами вставал маленький домик, и Долорес, которая сидит у камина, завернувшись в шаль, и читает книгу для Тони.

Юсебио смотрит в темное стекло. В нем пляшут, переливаются отражения свечей. Мужчина ничего не видит. Он смотрит вдаль, туда, где на узеньком подоконнике горит одинокая свеча. Отсюда ее не видно, но Эва обещала зажигать ее каждый вечер.

Зажигать и ждать.

Ждать и молиться.

Он знает об этом. Это маяк его сердца...

Сердце Тони было свободным и спокойным. Маяк — так что же?

— Я рада, что эти предметы будут у вас. Вы их можете оценить правильно.

— Я вам за них очень благодарен.

Пара минут уверений во взаимной приязни, и мужчина покинул магазинчик. А Тони с облегчением вздохнула. И помчалась избавляться от надоевших юбки и блузки.

— Все в порядке?

— Не подглядывай, — рыкнула Тони на призрака.

— Даже и не думал! А все же?

— Все в порядке. Я сейчас быстренько к дяде, а потом на побережье. Надо доставать твои косточки.

— Успеем?

— Вполне!

И Тони, отряхнув наскоро платье, помчалась к выходу.

* * *

Если бы она увидела Рейнальдо в эту минуту...

Антония была бы удивлена. Сильно. С другой стороны — опять оговорки, которыми отлично пользовался поднаторевший в юриспруденции призрак.

Тони не запрещала ему летать по городу. А что не запрещено, то разрешено.

Рейнальдо Игнасио Шальвен медленно и осторожно, прячась от чужих взглядов, полетел в сторону городской больницы. Благо, защиты от призраков там не было.

Правое крыло, второй этаж...

И две женщины, которые лежат рядом, на кроватях. Даже во сне они держатся за руки. Персонал все понимает, да и немалая сумма денег способствует адекватности. Адан Аракон не скупился...

Рейнальдо интересовала только одна.

Паулина Мария Аракон...

Призрак завис рядом, впитывая в себя внешность девушки. Милые черты лица, темные волосы,, родинка у глаза...

Он и не думал, что так бывает. Но видимо, надо было умереть, чтобы встретить...

Этого слова Рейнальдо избегал даже мысленно.

Но он помнил, как смотрела на него Паулина, как улыбалась, как подавала ему руку... она не боялась призрака. Она боялась остаться одна.

Ах, Паула...

Ты очаровательна.

А я — призрак.

Что я могу?

Да ничего. Только коснуться твоих волос поцелуем. Только еще раз посмотреть на тебя, спящую...

И исчезнуть, пока никто не заметил. Как же это... печально!

* * *

Существует ли закон подлости?

Да, и активно процветает. Потому что первым, кто попался на глаза Тони был Дженио.

Сидел в гостиной, курил сигару и читал газету. А при виде девушки расплылся в радушной улыбке, словно он уже здесь хозяин.

И самое печальное...

Сердечко екнуло, зашлось в груди...

Какой же он все-таки красивый! Какой невыразимо элегантный, в простом домашнем костюме цвета голубиного крыла. Какой...

Недоступный.

Тони может делать, что пожелает, может говорить, что угодно... он никогда не будет — ее. Он принадлежит Альбе. Теперь уже окончательно...

И это больно.

Тони едва не потерла в области сердца, хорошо хоть вовремя опомнилась. А Эудженио, словно улыбки было мало, встал и поднес к губам ее руку.

— Ритана Лассара.

— Тан Валеранса, — почти прошептала Тони.

— Я приношу свои извинения за допущенную неловкость. Ритана, мне нет прощения. Но у меня ужасно болела голова, и я принял лауданум. А он так кошмарно на меня действует, просто передать невозможно! Никогда я не посмел бы оскорбить вас, будь я в здравом уме! Еще раз молю о прощении...

Дженио взял руку Антонии и поднес к губам. Медленно поцеловал сначала тыльную сторону кисти, потом ладонь, согрел дыханием...

Все же Лассара, не стоит ссориться...

А риски?

Ничем он не рисковал! Альба сейчас у парикмахера, наводит красоту. Раньше, чем через два часа она не освободится, а то и три.

— Еще раз молю о прощении, ритана...

— Все в п-порядке, — кое-как справилась со своим голосом Тони.

— Вы не будете держать на меня зла?

Еще один поцелуй и многозначительный взгляд, глаза в глаза. И ладошку погладить по часовой стрелке, большим пальцем. Проверено на множестве женщин, очень сильно сбивает с мысли.

Вот, и эта покраснела.

— Могу я рассчитывать, что между нами будут хорошие родственные отношения?

— Разум-меется, тан Валеранса.

— Для вас просто Дженио, ритана. Просто Дженио...

Интимный шепот оборвал вовремя явившийся тан Аракон.

— Тони! Наконец-то, детка!

И крепко обнял племянницу.

Тони выдохнула — и позволила себе на миг замереть в ласковых объятиях.

Дядя выглядел почти, как отец. И пахло от него так же, кроме спиртного, конечно, и голос был похож... так легко было вообразить, что это Даэрон Лассара! Так просто...

Но это невозможно. И очень больно...

— Да, дядя.

— Тони, детка, у меня к тебе серьезное дело.

— Чем я могу помочь, дядюшка?

— Через два дня прием у алькальда. Паулина пока еще в больнице, Роза с ней неотлучно. Я бы хотел, чтобы ты была моей спутницей на вечере.

— Дядя!

— Да, детка. Альба идет туда с женихом, а я должен, словно дряхлый старик, явиться один? Это не принято.

Тони кивнула.

Это она знала, кстати, от синьора Хуана. Он на таких приемах всласть поживился во времена своей молодости. Так что рассказывал с удовольствием.

— Дядюшка, у меня ни платья, ни... да собственно — ничего нет! Это будет жутким эпатажем! В приличном обществе, появиться в компании...

— Ританы Лассара?

— Дядя, вы же понимаете, — Тони покраснела. Продолжать под взглядом Дженио было сложно, но... — У меня же нет приданого. Фактически, ничего, кроме громкого имени!

Тан Риалон только рукой махнул.

— Я договорился с модисткой. Платье тебе подберут, а если ты придешь сюда послезавтра, в три часа, тобой займется мастер Доменико.

— Дядя...

— Тони, я прошу тебя о помощи, как близкого человека.

Девушке осталось только развести руками. Прием был запрещенный, но действенный.

— Хорошо, дядя. Я поеду с вами.

— Чудесно! Тони, я рад! Обсудим подробности?

Дядя подхватил девушку под руку и увлек в кабинет. Дженио проводил их взглядом довольного кота. Все идет по плану.

Альба влюблена по уши и уверено мчится к венчанию.

Некромантка не держит зла... когда он услышал разговор слуг о Лассара, даже струхнул чуточку. Такой поди, не угоди!

Она ж тебя проклянет на вечные пол-шестого! И чего похуже придумает... нет, лучше не связываться! Просто наладить отношения!

Адан Аракон не против брака, а случившееся с этой курицей Пулой, не дает ему времени на проверку жениха. Еще один плюсик! Знал бы, что так удачно получится, давно бы эту дуру где поглубже позабыл! Да и с Альбой они теперь связаны тайной. Ему-то все равно, а вот ей...

Если ее родные узнают...

Дженио мило улыбнулся. Подошел к зеркалу, озабоченно разгладил кончиком пальца морщинку на лбу. Надо быть поосторожнее с мимикой. Еще морщин ему не хватало раньше времени!

А еще через два дня прием у алькальда...

Хорошо, что кое-какие запасы пока есть. Но свадьбу все равно надо поторопить. К примеру, если их с Альбой где-то застанут посторонние...

Стоит обдумать этот вариант?

Определенно!

* * *

Сейчас не время для моления. Поэтому статуя занавешена. Но у жрецов вошло в привычку обсуждать все самое важное именно здесь.

Люди в белых балахонах сидят прямо на земле, не обращая внимания на пыль.

Не до того!

— Некромантка. Дитя Эль Муэрте... она смотрит в тень и может разговаривать с тенью.

— Таких мало. При дворе его величества сейчас нет женщин-некроманток, — приговорил один из жрецов. — Я бы знал. Даже если скрывают.

— Давайте пойдем самым простым путем. Известно, что мужчин-некромантов больше. Женщины с темным даром рождаются, но реже. И обычно — в семьях потомственных некромантов.

— Это легко проверить. Кто у нас есть? Карраско, Андален, Лассара...

— Да-да, список невелик.

— Почему бы не запросить по местам? Есть ли в этих семьях девочки — с темным даром?

— Могут скрывать.

— Не от нас. От нас не скроют. Темнота себя всегда проявит, это уж точно!

Мужчины переглянулись. Под капюшонами не было видно их лиц, но...

— Проверяем старые семьи, — вынес приговор один из них, судя по голосу — самый старый. — Если там не найдется потомка женского пола с темным даром...

Один из мужчин поднял руку.

— Да, брат?

— Дар может быть и непроявленным.

— Разумно. Или женщина может о нем не знать... они сложные создания. Тогда просто список потомков женского пола. Не жен, а именно детей.

— Составляем списки, а потом проверяем.

— Если она не из старой семьи? Если новородка?

— Тогда будем искать слухи, сплетни, упоминания... хоть что-то!

Мужчины понимали, что это адский труд. Каторжный.

Но разве у них был выбор? С пророчествами Богини, да еще такими — не шутят.

* * *

Взморье.

Вечер.

Закат...

Красивый, густо-алый, напоенный солнечным прощальным светом. Малиновый диск купает краешек в море, примеряется, и то почти кипит. И белые шапочки пены докатываются до берега.

Дует холодный ветер, бегут по небу пока еще легкие облачка...

Тони стояла рядом с расщелиной.. Любоваться закатом ей было и некогда, и холодно, и вообще...

Промозгло.

Если кто был на море вечером, тот знает. Высокая влажность и ветер в совокупности пронизывают до костей. Какое там гулять?

Теплый свитер, носки...

Даже если днем можно было романтично бегать по побережью в легком платьишке, вечером так уже не разгуляешься. Тони куталась в теплый плащ, но все равно поддувало. Она же не сидела сиднем. Сверяясь с записями Эрнесто Риалона, она рисовала звезду. Хотя рисовала — это совсем не то слово. На гальке не порисуешь. А вот выложить в нужной форме веревку с заботливо навязанными узлами можно. И листы под углы подсунуть. С нарисованными заранее символами. Прижать все это камнями, чтобы не двигалось.

Так не делается?

Еще и не так делается, если выбора нет. Это на песке начертить можно, и то... насколько еще хватит, это ж взморье! Сильный порыв ветра, дождь...

Да, и такое бывает.

Поэтому все уложить, придавить, проверить еще раз — нет, не выбьется. Крепко сделано.

Рядом реял Шальвен. Просто висел, не лез со своими комментариями, помалкивал. Понимал, что Тони сейчас на кого угодно вызверится...

Педро с ней не остался.

Помог ритане донести кур, потом развернулся и потопал к лодке. Его тут не было! И ничего он не видел! Даже на исповеди рассказывать нечего, так-то!

Предположения?

А их обычно не рассказывают, может, он неправ и оболгал честнейшего человека? Всякое ж бывает! Нет-нет, молчим. Сидим, курим трубочку, смотрим на закат... его-то не продувало. Рыбацкий плащ жутко тяжелая штука, но от воды и сырости защищает замечательно. А рыбацкие сапоги доходят малым не до бедра. И под них пододеты теплые носки. Козий пух, не абы что...

Тони в такой сбруе даже шагу бы не сделала. Но она и сети из воды вытащить не смогла бы. Некроманты, чего с них взять?

Слабаки!

Наконец, звезда была готова.

Тони встала на один из углов, примерилась, кивнула, пододвинула мешок поближе, чтобы было удобнее. И достала мачете.

Очень удобный нож для отсекания голов. Хоть птицам, хоть кому. И ветку им перерубить можно, и человека покромсать, если умеючи...

Очень полезное оружие. Хлебушек только резать неудобно, великоват. Но для мяса уже очень неплохо.

Итак, в одной руке нож, другой достать курицу, перехватить поудобнее, ногой прижать край мешка — завязывать нельзя, их надо доставать регулярно, но и оставить мешок развязанным?

Кура — дура?

Вот в данном случае она бы повела себя, как умная. А в планы Тони не входило ловить их по всему побережью. Хотя зрелище было бы... вдохновенным!

Ладно! Не будем о грустном, просто... что написал Риалон? Не надо ничего делать или говорить, надо просто выпустить свою силу, чтобы напитать звезду, а потом принести в жертву первую курицу. И продолжать в том же духе, когда звезда начинает мерцать.

Тони примерилась — и взмахнула рукой.

Мачете так быстро отсекло куриную голову, что она сама себе удивилась. Хороший клинок...

А вот дальше...

Можно было ждать фонтана крови. Трепыханий... обезглавленное куриное тело еще какое-то время живет, еще двигается... а Тони не знала, что с ним делать дальше? Отбросить в сторону?

Но все решилось без нее.

Взмах мачете — и на землю сыплется из ее ладоней сухой черный пепел. А звезда под ногами наливается алым, начинает пульсировать... еще одна курица?

Определенно...

И вторая тоже осыпается... это не пепел.

Это — прах.

Зато звезда больше не пульсирует. Она горит ровным алым цветом. И в тон ей светится розовым Шальвен. Ярким, отчетливым, подносит руку к земле, зачерпывает песок — и крупинки не падают на землю, он легко удерживает их в ладони.

— Поспеши, — шепнула Тони.

И знала, призрак услышит.

Шальвен и ждать не стал, метнулся вниз. В темноту расщелины.

* * *

Что остается от костей за сто лет? Не так уж и много.

Это сильно зависит от кислотности воды, от микроорганизмов, от кучи разных факторов, чтобы их все перечислить, надо быть очень хорошим специалистом. Ни Рейнальдо, ни Тони такими не являлись. Но кости на дне были.

Рейнальдо медленно доставал из песка и ила останки, фрагменты...

Свои он чувствовал.

И чужие тоже. Где — чьи...

Сначала выкопать. И побыстрее, не стоит заставлять Тони ждать лишнее время. Призрак раскапывал песок с упорством землеройки. Он не был человеком. Его не страшила прибывающая в прилив вода, его не волновала непроглядная темнота, ему был безразличен ледяной,, мертвящий холод. И искать ему тоже не приходилось.

Чего уж там!

Достать — и порадоваться.

Минута, две, три...

Руки теряют окрас, становятся более прозрачными, но тут же происходит нечто... Рейнальдо чувствует, как в него начинают вливаться новые силы. Хорошо!

Он понимает, там наверху, Тони так же стоит в магической фигуре.

И когда та начинает пульсировать, давая понять, что сил не хватает, достает из мешка очередную птицу.

Один взмах — и все.

Жаль, что некромантия не так проста, как кажется. Заплатить чужой жизнью? И все? Порадоваться?

Увы, так не получается. Тони все равно отдаст свою плату. В круг она вкладывает и свою силу. И если Рейнальдо пробудет внизу слишком долго, девушка может переоценить себя. Тогда Тони просто упадет.

А он?

Что будет с ним?

Ничего. И его не будет. Рейнальдо Игнасио Шальвен отлично осознавал опасность и развеяться прахом по ветру не хотел. Да и Антонию подвести тоже... и старался. Очень старался, складывая кости в мешок. Длинный, узкий, очень удобный, чтобы пролез по расщелине.

На счету Рейнальдо было уже семь куриц, когда он, наконец, докопался до ключей.

Да, ключи Мединальо.

Если бы они были сделаны из железа, стали...

Что вы!

Такую похабщину этот позер отродясь не взял бы с собой! Но и золото — это вульгарно! Потому — черная бронза.

Три небольших ключа из черной бронзы на бронзовом же колечке. Черном...

Что им сделается в морской воде? Практически, ничего. Разве что чуточку разъело верхний слой металла, но и только. Пятнами покрылись, чем-то вроде белого налета... а еще из чем-то вроде извести обволокло. Не ключи — камушек. Со стороны и не поймешь, о чем речь.

Рейнальдо даже думать сейчас об этом не стал.

Еще раз просканировал дно на предмет останков и понял, что их не осталось. Ухватил мешок... и понял, что переоценил себя.

Какова грузоподъемность призрака?

Увы, испытаний не проводилось. И... какие, к демонам, испытания?! Он сейчас сдохнет еще раз!

Скрипя зубами, Шальвен поволок мешок наверх. Причем, ему это было ничуть не легче, чем живому — тащить семипудовую гирю. Двигался призрак на одном упрямстве.

И не знал, что там, наверху, Антония тоже держится на одних стиснутых зубах. Что раньше у нее уходила одна курица в три-четыре минуты, а сейчас — сейчас птицы хватает меньше, чем на минуту... и они уже почти закончились... хорошо, взяла с запасом, но....

Последняя...

А призрака еще нет.

Тони чувствовала Шальвена, сейчас — особенно остро. Знала, что он движется по направлению к ней. Просто нечто... он нашел что-то слишком тяжелое для призрака. Ему надо еще немного времени. Хотя бы пару минут.

И эти минуты Тони для него выиграет.

Отточенное лезвие мачете коснулось подушечки большого пальца.

В звезду мертвых закапала кровь некромантки. Немного, совсем чуть-чуть. Капель пять или шесть...

Но этого хватило.

* * *

Рейнальдо словно раскаленной веткой в зад ткнули — с такой скоростью он вылетел наружу.

Мешок плюхнулся рядом с провалом, над мешком завис призрак, стремительно теряющий и материальность, и видимость — тоже перестарался. Теперь его дня три не увидишь.

Тони едва н упала, где стояла.

Нельзя.

Если сейчас она все бросит, звезда даст такой выброс... Эрнесто предупреждал! Ее надо закрывать по всем правилам, иначе...

Иначе тут через двадцать минут половина столицы будет!

Поэтому Тони собралась. И медленно потянула в себя остатки силы. Из звезды.

Охнула, скорчилась от неожиданной и резкой, словно ножом ударили, боли в солнечном сплетении, но свое дело не оставила.

Энергия в звезде была... гадкой! Если сравнивать — это как пить из соломинки растаявшую медузу Или еще что-то более противное...

Склизкое, жгучее, даже ядовитое...

Но другого выхода нет.

Если бы эту силу можно было израсходовать... но — нельзя. Ее даже Шальвену отдать нельзя. Все имеет свою цену, то, что не поглотит призрак, достается некроманту. Звезда проста в применении, доступна даже таким дилетантам, как Тони, несложно ведь, выпустить силу, втянуть силу....

Но как же больно!

Звезда медленно затухала.

Очень медленно.... Тони держалась за живот уже двумя руками, сгибалась малым не вдвое, хотела опуститься на колени, но боялась. Сейчас сдвинется с места, разорвет контакт... нельзя!

Опасно!

Ну же!

Еще чуть-чуть!

Тони собралась — и высосала остатки силы.

И чувствуя, что все, позволила себе медленно опуститься на колени, потом вообще легла на землю, поджав ноги... ощущения были такие, словно ее внутри ножом резали...

Эрнесто предупреждал, что будет больно, но чтобы так!?

Дура, сама от помощи отказалась!

На этой мысли Тони все же смогла повернуться на живот, приподнялась на руках и ее мучительно вырвало желчью. Хорошо хоть сама в нее носом не упала... кое-как откатилась.

— Рей?

— Все получилось!

— Уффффф....

Все получилось.

Они победили!

И можно будет потом осознать это уже не умом, а сердцем, можно порадоваться, что они победили, можно....

А сейчас Тони хотела только лежать на холодных камнях, съежившись в комочек, подтянув ноги к животу.

Лежать и потихоньку отпускать и жуткую боль, и свои ощущения, и вкус желчи во рту... гадость какая, а повернуть голову и сплюнуть сил просто нет...

Она справилась.

Она все сделала.

А что больно?

Пройдет!

Никуда оно не денется.

Интересно, чем занимается сейчас Эрнесто Риалон?

* * *

Амадо спал.

Его не беспокоила ни узкая металлическая кровать, ни колючее одеяло, ни холод, царивший в камере...

Он спал глубоким сном, под воздействием снотворного.

А если бы он мог ощущать магические потоки, он бы осознал, что камера его не столь обычна, как кажется снаружи. Под деревянным полом ее был второй — каменный. Вот, на камне и была выбита звезда сокрытия. А потом поверх положили деревянные доски, чтобы узник ничего не видел.

Не просто так... это узники — народ отвратительно ненадежный. То звезду попортят, то каналы повредят, то символы такой похабщиной дополнят... сами-то потом, понятно, помирают в мучениях, но разве в этом смысл?

Они могут еще пригодиться! А что в результате?

Нет, не пойдет!

Поэтому Амадо усыпили еще в карете... ладно в карете — оглушили. А потом, когда дурачок начал ворочаться, влили ему в рот вина со снотворным. И спокойно активировали звезду его же кровью. Так надежнее.

Кровь — это сила.

Потом?

Мальчишку просто держали на наркотиках. Долго так длиться не может, но долго его похитителям и не нужно было. Вот и сейчас, в комнате, расположенной аккурат над камерой, шел тихий разговор.

— Тан, когда я должен доставить конверт?

— Думаю, завтра, в полдень, ты опустишь его в любой почтовый ящик. Дня через два он дойдет до адресата.

— Не проще ли подкинуть...

— Нет, Папло, учись думать. Это не абы кто, это некромант. И не из слабых. Рядом с его домом наверняка есть какие-то чары. Нам ни к чему сейчас в это ввязываться.

— Почему мы тогда просто не похитим девицу, тан?

— Ты знаешь, где она живет? У кого?

— Это можно узнать...

— Папло, она — не-кро-мант!!! В принципе, с ней может справиться только другой некромант.

— Или хозяин?

— Или он. Хозяин с кем угодно справится!

Собеседник угодливо закивал. Да так, что едва не свалился капюшон широкого плаща. И что-то мелькнуло под ним... кожа? Разве она бывает такой? Серой, гладкой, блестящей?

Это просто обман зрения...

— Да, тан. Я понял. Вы будете дергать за ниточки некроманта, чтобы он принес вам девку.

— Осторожнее, Папло. Ты знаешь, кем она может стать.

— Да, тан. Простите...

— Будь впредь уважительнее.

— Как прикажете, тан. Я все сделаю...

— Сделай, Папло. Сделай...

Оставшись один, мужчина вздохнул.

Как же это тяжело! Безумно тяжело!

До перерождения Папло был сообразительнее. Но потом... сколько времени еще пройдет, прежде, чем он поумнеет до своего прежнего уровня? Хотя и раньше он не блистал, но чтобы так?

Что ж!

Лентяй работает только идеальным инструментом. А мастер сделает шедевр даже при помощи спички. Себя же мужчина считал мастером. Так что — поработаем!

* * *

Тони пришлось резать куриц. Если можно так назвать это действие, крови-то не было? И тушек тоже?

Освальдо на мелочи не разменивался.

Его 'подопечный' мычал, рыл землю копытом и выглядел крайне недовольным ситуацией. Оно и понятно, кому ж захочется в жертвы? Даже ради всеобщего блага? Явно у быка были другие планы на эту жизнь.

Освальдо его мнения спрашивать не собирался. Он чертил звезду призыва на земле и деловито переговаривался с Риалоном, который решил,, что неприязнь его, личная, а благо — всеобщее. Так что надо потерпеть...

Надо.

Немного.

Символы на лучах рисовал Эрнесто. Получалось вполне прилично, руки навыка не утратили, даже наоборот.

— Нацелить их на канализационные люки?

— Да.

— Это можно. Ты уверен в своих умозаключениях?

— Вальд, посуди сам. Уже с полгода эта тварь разгуливает по столице, убивает и уходит незамеченным. При том, что это не просто сложно — адски сложно! Он обязан по уши перемазаться в крови, куски плоти тоже никто не находил... он их съедает?

— Ну, плащ...

— Вальд! Ты сам понимаешь, что такое плащом не скрыть!

Освальдо понимал.

— Эрни, ты понимаешь, если ты ошибаешься...

— Понимаю. Хочешь бумагу, что я беру на себя всю ответственность?

Освальдо фыркнул.

— Сказать тебе, что с ней можно будет сделать?

— Догадываюсь. Взять бумагу помягче?

Освальдо фыркнул повторно, сильно напомнив боевого коня.

— Если я приехал, значит, все на мне. Ну и потом... твои рассуждения не лишены здравого смысла.

То есть — своих идей у Освальдо так и не появилось, а сил на весь Римат попросту не хватило бы. А так еще и виноватый есть, если что!

Красота!

Эрнесто это понимал, но... глаза Тьмы — не его специализация! Сотворить он их мог.

Штук сто. Не больше. И вымотается, и толку — чуть! Не то,, что на весь Римат — на несколько улиц не хватит. Они ж безмозглые, словно мошкара!

Не его это заклинание!

А вот Освальдо их мог сотнями и тысячами творить — и не запыхаться!

И информацию от них воспринимал легко и непринужденно. Так что знал Эрнесто этот раздел некромантии, отлично знал, носам практически не применял, так, пару раз, по мелочи. Вот для одного дома — его сил в самый раз.

Для одной улицы.

Но не для города.

— Помощь точно не нужна?

— Перебьюсь!

С этими словами Освальдо весьма самонадеянно отцепил повод быка от дерева, к которому было привязано животное.

Зря...

Почуяв свободу и чужую руку, бык продемонстрировал, за что их ценят тореадоры. Это ведь опасное животное. И игры с ним частенько заканчиваются смертью.

На Арене быки и их соперники сражаются. Но не в игрушки играют.

Бык развернулся.

Освальдо повезло, что его поддели просто мордой — не успел рогами. Но и того хватило.

Грозный некромант покатился по земле кубарем. Бык двинулся за ним, собираясь показать, кто тут хозяин, а кто пыль подкопытная.

А то!

Освальдо понял, что сейчас его вобьют глубоко в землю и принялся отползать.

Бык ускорился.

— Congelar!

Команда прозвучала ясно и отчетливо. Даже не приказ — заклинание, с вложенной в него силой некроманта. Так можно было остановить и слона. Но...

Сила, сосредоточенность — как-то сложно это применить, уползая от быка.

Бык дернулся и жалобно замычал. Эрнесто перехватил повод и примотал уже к другому дереву, благо, ритуал они проводили на окраине и деревьев тут хватало.

Команда действовала очень недолго, бык быстро отмер и дернулся, но дерево не пустило.

Повторное мычание было куда как более обиженным.

Освальдо поднялся с земли, подошел к быку и замахнулся. Эрнесто едва успел его перехватить.

— Ну ты еще скотинку ногами попинай!

— Грррррр, — вежливо ответил 'друг'.

— Не издевайся над смертником.

Освальдо вспомнил, что через пару минут быка все равно убивать, и успокоился.

И направился к звезде. Правда, прихрамывал. Ногу он подвернул при падении, неудачно. Ну и... то место, где спина называется чуточку иначе, тоже побаливало.

Проклятая скотина!

Эрнесто посмеивался, но старался, чтобы это было не слишком заметно. Ему еще только суровой мужской истерики не хватает в комплекте.

Карраско прохромал к нужному месту, и уже, не доверяя себе, как укротителю, посмотрел на Риалона.

— Приведешь?

Эрнесто поморщился.

Есть в этом что-то гадкое, вести на заклание живое существо. Между нами говоря, он бы предпочел зарезать какого-нибудь преступника, тех точно не жалко. А быка — вроде и не за что.

Но говядину-то он кушает?

Вот и нечего тут...

На несколько секунд его хватит, а потом держать быка уже не придется...

Скотина посмотрела укоризненно. Но было уже поздно для укоризны.

Освальдо полоснул клинком по толстой бычьей шее. Кровь хлынула потоком на линии звезды — и принялась медленно испаряться, шипя и воняя.

Эрнесто вспомнил, почему он не любил это заклинание. Запах кипящей и горящей крови... нет, не розами она пахнет, далеко не розами. Но вместо капелек крови над линиями звезды поднимались — они.

Глаза Тьмы.

Крохотные комочки темноты, которыми теперь управлял Освальдо... как же их много! Сотни? Тысячи?

Эрнесто даже не считал. А вот момент, когда заклятый друг пошатнулся, отследил четко. И влил в Освальдо немалую толику собственной силы.

Обыденность?

Что ж, ради такой обыденности некроманты и страхуют друг друга. Помочь, подержать быка, поддержать контур...

Просто работа. Ничего невероятно сложного или личного, некроманты так постоянно делают.

Мгла постепенно рассеивалась, Освальдо все же уселся на землю — даже с влитой силой он не справлялся до конца. Тяжело...

— Готово!

— Ты молодец, Вальд. Деду бы понравилось.

Эрнесто старался быть... да, именно честным. Работа хорошая, сделана быстро, а некоторые детали никак не влияют на ее качество.

— Завтра помогу тебе с сыном, — пообещал Освальдо.

Риалон, конечно, сволочь и соперник, еще с юношества, но хоть приличный! А то с некоторыми не то, что соперничать, рядом стоять — и то неприятно!

Глава 7

— У вас чудесная фигура! Немного неожиданная, и не совсем по моде, но чудесная!

Тони едва не застонала.

Вот интересно, что неожиданного может быть в женской фигуре? Третья грудь? И немодного? Хотя она уже поняла, что требования моды, это... это каторга, придуманная каким-то садистом, чтобы занять женщин.

Но у Антонии от модных журналов сводило судорогой челюсти, начиналась зубная боль и чесотка. А еще появлялось большое желание спустить с цепи призрака.

Как вариант — создать в модном ателье полтергейста!

ЫЫЫЫЫЫЫ!!!

Пытка продолжалась вот уже третий час. В Тони загнали не меньше семнадцати иголок, все, в особо болючие места, столько же раз извинились, предложили чай, кофе, печенье...

А как замечательно начинался день?

Она пришла в гости к дяде и тете, поздоровалась со всеми, позавтракала с семьей, дядя очень настаивал, потом забрала синьора Мендосу.

Кот был доволен возвращением домой. Правда, дорогой он орал так, что никакого гудка не надо было, но кому ж понравится? Везут невесть куда, в мобиле, в корзине... хорошо еще — не укачало. А мог бы и заблевать все подряд.

Выпущенный из корзины синьор Мендоса встряхнулся, треснул Тони когтистой лапой, чтобы не забывала свое место, и удалился куда-то вглубь магазина.

Проверять, все ли на месте.

Девушке оставалось только слизнуть капельки крови из царапин, и пожать плечами. Не обижаться ведь на животное?

Нет, конечно. Ему тоже тяжело пришлось. Это собаки привыкают к людям, а вот кошки — к дому. Синьора Мендоса два раза перевозили, у него убили любимую хозяйку...

Человеку — и то тяжело будет. А уж коту и вовсе неподъемно.

Спасибо еще не воет и не метит.

Уходила Тони, оставляя синьора Мендоса под присмотром призрака. Уж слово 'брысь' Шальвен отлично выговаривает!

Но лучше б она дома осталась! А не в ателье.... Сил никаких ее нет!

И платье это дурацкое... в котором только на вечер и сходишь... ненужное платье! Это не туфельки мастера Риколетти, которые и в пир, и в мир... это нечто пафосное, броское, кричащее о своем высоком статусе...

Сколько заплатил дядя за этот шЫдевр, Тони предпочитала даже не задумываться. От греха...

Пока к ней прикладывали темно-вишневый атлас. Хотели нечто белое или кремовое, посмотрели на результат и передумали.

— Не ваш цвет, совершено не ваш. Темные волосы, светлые глаза, светлая кожа... конечно, этот ужас придется замазать и напудрить, но светлые цвета вам не идут. Ваш вариант яркий, насыщенный, сочный тон. Но не вульгарный, ни в коем случае...

Тони оставалось только скрипеть зубами.

И — терпеть. Представляя хотя бы нашествие крыс на ателье. Дохлых, для разнообразия, живых — жалко.

Вот серая волна выхлестывает из подпола, вот она растекается по начищенному паркеты, вот захлестывает ножки стола...

Ну хоть помечтать дайте! АЙ!!!

Это была восемнадцатая булавка.

Когда все закончилось, Тони от души посочувствовала родственницам. У них так каждый раз?

Все, она готова душу отдать за магазины готового платья! Лучше потом на руках подгонит, что ей надо, или поясок какой приспособит! Но на ателье она не согласная-а-а-а-а... заберите ее отсюда!

А тетка все продолжала ворчать, что времени мало, но для тана Адана, и для его милой супруги, вот, для супруги все готово, а для племянницы нет, но она постарается...

Резкий пронзительный голос буквально ввинчивался в мозг. А зажать уши руками и заорать было нельзя. И даже ногами затопать.

И кинуть в кого-то ножницами... да хоть чем потяжелее!

Увы...

Чтоб вас крысы сожрали! И отравились!

Из ателье на свежий воздух Тони вылетела так, словно за ней все демоны Бездны гнались. И в магазинчик летела, словно угорелая.

А там...

Мобиль стоял у дома.

Два мобиля?

Однако...

Из одной машины вышел тан Риалон, из другой тан Карраско... Тони забеспокоилась. А вдруг они Рейнальдо почувствуют? Но не дурак же Шальвен? Должен успеть спрятаться!

— Таны? — искренне удивилась она.

— Ритана, вы как всегда, очаровательны, — Карраско протянул руку и извлек из машины букет цветов. Роскошных, ярко-алых роз.

Тони приняла их, и честно изобразила восторг, но.... Не любила она такие розы. Роскошные, пышные... банальные. Неинтересные. Не любила, не привыкла... не то! И возиться с цветами утомительно. Синьора Долорес во времена оны пыталась приобщить подопечную к тонкому искусству цветоводства, но получалось плохо. Отвратительно получалось.

Вот лекарственные травы, а пуще того, ядовитые, у нее росли просто замечательно. И срезать их было легко, и сушить, и ухаживать за ними тоже интересно. А цветы...

Какой в них прок? Они же несъедобные...

Синьора Долорес махнула рукой и отступилась под ядовитый смех Хуана Мартеля. Он-то как раз считал, что цветы — очень формальный подарок. Обезличенный. Они всем понравятся, всем подойдут. А вот чтобы подарить то, что женщине действительно нравится, что доставит ей удовольствие, ее надо долго изучать.

Не у всех на это есть время и желание.

Эрнесто поцеловал Тони руку, свободную от роз, и вложил в нее маленькую коробочку.

— Это вам, Тони!

А вот теперь девушка восхищенно ахнула.

Мармелад она любила! Особенно такой, апельсиновый, с имбирем и корицей. Почему-то он ужасно нравился девушке. Но стоил столько, что оставалось только облизываться на вожделенную сладость.

— Эрнесто! Спасибо! Как вы догадались!?

Освальдо наблюдал за этим разговором потемневшими глазами.

Он понял, что цветы не произвели должного впечатления, но даже если теперь он подарит мармелад, он будет лишь вторым. Кто бы мог подумать? Он-то эту липкую сладость-гадость терпеть не мог! А Антонии нравится...

Запомним!

— Я рад, что вам понравился мой подарок, — ответил Эрнесто. И улыбнулся уже более спокойно. — Тони, вы не пригласите нас в дом? У нас есть серьезный деловой разговор...

— Прошу, проходите. Чай, кофе?

— Ничего не надо, Тони. Благодарю вас. Мы по важному делу.

Тони кивнула, пропустила гостей внутрь магазина и приготовилась слушать.

Эрнесто прошелся по гостиной, и решил рубануть сплеча.

— Тони, Амадо пропал.

Тони ахнула, прижав руку ко рту.

— КАК!?

— Знать бы... когда он выскочил от вас, в расстроенных чувствах, некто предложил подвезти его и похитил...

Тони только головой качнула. Вот дурачок, прости Творец! Сразу видно — мужчина! Тони синьора Долорес частенько повторяла, что приличная девушка абы с кем и абы куда не ездит. Или она рискует доехать до места уже не девушкой.

Глупости?

Это еще лучший вариант. Худший — когда таких неосторожных дурех вылавливают из канав или находят в лесах. Очень даже случается...

— Чем я могу вам помочь?

Освальдо посмотрел с откровенной завистью. Тут все сложилось.

Цветы были небрежно помещены на стол, а вот коробочка отправилась в карман платья Тони. А цветы даже в воду не поставили.

— Ритана, цветы завянут...

— Тан Карраско, я вас очень прошу! Вы не сможете поставить их в вазу? Она на кухне, на столе...

Беспорядка там точно не было, Рита приходила. А цветы...

Сам притащил — сам и разбирайся!

Антония посмотрела умоляющим взглядом, и тан сдался. Махнул рукой...

— Ладно, ритана. Я готов на любой подвиг ради вас.

— Как приятно находиться в обществе истинных танов, — ответно польстила Тони, и Освальдо направился на кухню.

Увы...

С Антонией ему не везло прямо-таки решительно. Шаг, второй... и он наступает на хвост коту.

Синьор Мендоса, конечно, и сам был виноват. Сидишь ты под столом, и сиди! Подсматриваешь? Оно и неплохо, но хвост-то зачем на проход вытягивать?! Ценная кошачья принадлежность, между прочим!

Магазин огласил истошный мяв. А поскольку хвост надо было спасать, синьор Мендоса и выдернул его из-под некромантской ноги. Освальдо дернулся, потерял равновесие — и громко приземлился на пострадавшее от быка место. Из которого у кошек растет хвост.

Воплей при этом раздалось два.

Синьор Маркус Мендоса, с боевым воплем Кота треснул когтистой лапой по ботинку некроманта (теперь только на выброс), распушился втрое и удрал на второй этаж, в жилые комнаты.

Освальдо, с боевым воплем некроманта, попытался пнуть проклятую тварь ногой (в целом ботинке), но промазал. А насылать на кота проклятие...

Бессмысленно.

Единственные животные, на которых вообще не действует некромантия, это кошки. Говорят, что Эль Муэрте их любит и дарует защиту.

Тони прикусила губу. Забавно получилось, но если она сейчас засмеется...

Ей только врага не хватало!

Риалона такие мелочи не остановили. Друзьями им с Карраско и так не быть, чего стесняться.

— Кот, конечно, поменьше быка, но может, тебе с тараканов начать? И польза, и практика...

Освальдо ответил словами, которые благородной ритане знать не полагалось. Ритана с интересом прислушалась. Не то, чтобы она была неграмотна в этом отношении, но некоторые сочетания способны были ее поразить!

— Вставай, — Эрнесто подошел и помог Освальдо подняться. Некромант посмотрел на ботинок.

— Демонова тварь!

— Простите моего котика, тан, — вмешалась Тони прежде, чем некромант не пошел войной на кошачьих. — Я его только сегодня перевезла, и он попросту перенервничал.

Четыре дыры в мягкой коже — палец пролезет, были достаточным подтверждением ее словам.

— Сволочь хвостатая!

— Он правда, не нарочно...

Освальдо это совершенно не утешало.

— Тан, хотите, я куплю вам новую обувь?

Очень Освальдо хотелось огласить цену обуви. Которая стоила дороже всех котов Римата, вместе взятых и на шапки пущенных. Но... первое, чему учат некромантов — терпению. И Освальдо справился с собой, понимая, что после таких заявлений ему уж точно нечего рассчитывать на девичью благосклонность.

— Не стоит, Антония. Я просто расстроился.

А вот по имени я тебя называть теперь буду. И попробуй, запрети пострадавшему!

Подтекст Тони поняла, но восторга не выразила.

— Эрнесто, так чем я могу вам помочь?

— Тони, мы хотим провести ритуал малого поиска сокрытого. Но для него нужны три человека. Я знаю, что вы непроявленный некромант, с неактивной силой, но даже если вы просто примете участие в ритуале, это уже будет полезно. Я понимаю, что не имею права просить вас об этом, что это...

Тони остановила его, подняв руку развернутой ладонью к некроманту.

— Эрнесто, вы не размышляли, когда искали мою кузину. Разве могу я ответить меньшим?

— Я... благодарю вас, Тони.

Поцелуй вышел долгим и благодарным. Пусть даже это был поцелуй только запястья. Тони покраснела, но руку не отняла. Обычно ей было неприятно, что до нее дотрагиваются посторонние люди.

Но Риалон уже был своим.

После поисков Паулины Марии?

После того, что произошло в пещерах?

После его помощи с ритуалом для Шальвена?

Он свой. А своих не бросают и не сдают! Своим помогают, чем могут! Вот Тони и собиралась помочь. Только как?

— Что именно я должна делать?

— Ничего сложного, Тони. Пожертвовать немного своей крови, причем и я, и Вальд дадим слово, что не оставим ее себе и не используем ни в каких целях, кроме указанной, — судя по лицу Освальдо, он бы не возражал, но Эрнесто неплохо знал эту кухню. — И постоять на одном из лучей треугольника во время ритуала.

Тони задумчиво кивнула.

С этим вариантом она была согласна. Почему нет? Постоять она может. А потом еще уточнит у Риалона, что можно сделать, чтобы ее силу не почуяли...

— Когда?

— Сегодня вечером.

— Хорошо, — просто улыбнулась девушка. — Я сделаю.

— Я приеду за вами... сюда? — уточнил Вальд.

— Будьте так любезны, — не нашла повода отказать Тони. Она и так перед беднягой виновата, все же синьор Маркус — ее кот!

— Замечательно, — кивнул Эррнесто. — Позвольте откланяться?

— Да, таны. Будьте так любезны, — объединила обоих некромантов девушка. — Я так устала...

Освальдо оставалось только повиноваться. Но на улице он злобно посмотрел на Эрнесто.

— Мостишь дорожку, Эрни?

— В отличие от тебя, Вальд, я понимаю, что мне рассчитывать не на что. И жену убивать не буду, — отрезал Риалон.

Попал он не в бровь, а в глаз. Освальдо злобно зашипел, уселся в мобиль и дверцей хлопнул. И только дома обнаружил, что проклятый кот не только ботинок продрал! Он еще и несколько царапин нанес, сволочь хвостатая!

А кошачьи царапки противные. И заживают долго...

Нет. С фауной некроманту, определенно, не повезло.

* * *

Синьор Пенья уселся за стол.

На темно-коричневой коже мягко сияла отчищенной бронзой чернильница. Подмигивало пресс-папье... вчера же все отнесли к мастеру... потому того мастера, который работал для самого Тадео Фабрисио Сантоса. Потомок осмотрел принесенные предметы, нашел несколько клейм и подтвердил аутентичность. Еще и высказался, мол, дед вспоминал. И что делал, и как...

Потом очень грустил, что его изделия пропали, доказать-то никак нельзя было, а он делал. Гордился...

Антония Даэлис Лассара его не обманула. Это действительно была та самая чернильница...

Хосе Мануэль не был сентиментален. Не с его профессией, не в его возрасте.

И в то же время, как и у любого человека, было у него нечто светлое, глубоко, в самом дальнем углу его души. Самом-самом...

Воспоминания о том, как работал в библиотеке его отец. Как читал малышу Хосе по вечерам книги. А поскольку детских книг почтенный Аугусто Хосе Пенья не признавал, то читал книги... легкие. Нее научные, просто развлекательные.

В том числе и роман Сантоса. Одним из последних в спокойной и мирной жизни мальчика Хосе.

Такая память...

И сейчас это было важно для Хосе. Почему?

Да кто ж знает...

Рука макнула перо в чернильницу. Аккуратно стряхнула о край черную каплю...

И вдруг, независимо от хозяина, вывела на листе: 'Каролина подошла к окну. Черные ветви растущего рядом дерева тоскливо и голодно вздымались к небу, словно в безмолвной молитве...'

Хосе Пенья очнулся далеко не сразу.

Может, спустя полчаса?

Может, час?

Он не помнил. Но когда посмотрел в окно, там уже темнело. А на столе громоздилась стопка ровно сложенных исписанных мелким, почти бисерным почерком, листов.

А самое забавное...

Он помнил, как он писал.

Он помнил, о чем... о ком писал.

Но не понимал, почему решил это написать! Нет, не понимал!

Магия?

Такой магии не бывает, это чушь! Можно убить человека, можно подчинить своей воле, но нельзя заставить творить по приказу! Нельзя!

А он помнил каждое из написанных слов. И понимал, что лучше написать не сможет. Слова переливались гранями бриллианта, сияли собственным светом, играли, как горсть драгоценных камней в ладони...

Почему он решился писать?

Он ведь хотел не этого...

Нет, не понять.

Надо завтра сходить к некромантке. Может, она что-то подскажет?

А пока...

В дверь постучали.

— Дорогой, ужин давно остыл.

Супруга смотрела с укоризной. Хосе поднялся из-за стола, разводя руками.

— Прости, дорогая. Не смог остановиться.

— Твои мемуары, милый?

Каролина была в курсе увлечения супруга. Не одобряла, но...

— Не вполне. Ты ведь у нас любишь романы?

— Да, — чуточку настороженно отозвалась супруга, которой время от времени доставалось за склонность к недостойному чтиву. Что поделать, Хосе с детства усвоил, что это не литература. Вот и позволял себе подшучивать над женой. Не слишком обидно, но...

Когда это дамы благосклонно принимали критику своих увлечений?

— Попробуй, почитай.

Хосе подвинул стопку листов к супруге, и отправился ужинать.

Он не гордый, может и на кухне поесть. Что регулярно и делает. И ему спокойно, и повару не слишком трудно...

Когда Хосе вернулся в кабинет, супруга сидела с ногами в кресле. И смотрела на него... недовольно?! Но почему!?

— Хосе, это ты!? Ты написал!? Сейчас!?

— Ну... да.

— А почему так мало!? Где продолжение!?

Мужчина форменным образом открыл рот. Потом закрыл его. И поцеловал супруге руку.

— Обязательно напишу, родная.

— И героиню зовут так же, как меня... ты ведь это специально? Правда?

— Мне так хотелось поблагодарить тебя за годы, которые ты провела рядом со мной, любимая... — дурак он, что ли, не воспользоваться таким случаем?

На глазах супруги появились слезы.

— Хосе... о, Хосе!

Каролина кинулась ему на шею, и мужчине только и осталось, что обнимать жену. И надеяться, что наваждение продолжится... хотя уже сейчас ему опять хочется сесть за стол. И писать, писать...

— Ты у меня самый-самый! Чудесный и замечательный! Я тебя так люблю!!!

— И я тебя. Ты дашь мне еще поработать?

Сложно было не заметить жадный взгляд, который женщина кинула на листки бумаги.

— Да! А... ты будешь это копировать?

— Отдам для перепечатки. Завтра...

— Я обязательно прослежу, чтобы все перепечатали правильно! — пообещала супруга.

И удалилась. Прихватив с собой часть рукописи.

Хосе только головой покачал. А потом опять уселся за стол.

Там он рассвет и встретил. Спящим на столе, с чернилами на носу, под теплым пледом. Супруга, не дождавшись мужа, часа в два ночи пошла его проведать. И увидела Хосе Мануэля спящим на столе.

Что было делать?

Укрыла, утащила еще кусок книги и погрузилась в чтение. Чуть не до рассвета. Так что проспали это утро в доме все.

И сам Хосе, и его супруга... и что самое ужасное, никто об этом не жалел! Очень уж хорошая ночь выдалась! Творческая!

* * *

Тони завтракала.

Рита сидела напротив и трещала, словно стая сорок.

Все было чудесно и замечательно. За ней начал ухаживать один лакей из дома напротив, говорит, она не просто красавица, она еще сильная девушка. И гордиться собой может!

Тони считала точно так же. Подняться после такого... это не только смазливое личико нужно! Это еще и характер недюжинный должен быть. И если найдется тот, кто оценит Риту по достоинству, радоваться надо!

Но и проверить героя тоже надо. Мало ли кто? Мало ли что?

Тан Адан вчера был в больнице. Ритану Розалию и ритану Паулину выпишут в ближайшее время. Им обеим повезло. Старшая не успела себя довести, младшая выздоровела...

Красота! Все рады их возвращению, синьор Фарра уже примеряется к персиковому пирогу. Там персики для начинки надо сутки вымачивать в вине, потом в сахарном сиропе.... Возни много, но блюдо получается потрясающим!

Ритана Альба ходит в обнимку с женихом. И тут такое дело...

У тана Адана ведь сыновей нет! Фамилию передавать некому, так и род сгинуть может! А не хочется... так Валеранса что предложил?

Он не первый сын, его род не пропадет.

А вот если он возьмет фамилию супруги...

Тони аж рот открыла от удивления. Такое бывало, да. Но редко и только с королевского разрешения.

— А есть позволение Его Величества?

— Тан Адан говорит, что королю в ноги кинется... нельзя такой случай упускать! И сын в семье прибавится, и внуки останутся...

Тони взялась за виски.

Голова не болела, но...

Ее отец поступил точно так же. Он безумно любил Даэлис Лассара...

Эудженио так любит Альбу? Что готов отказаться от своего рода для нее?

А она смогла бы? Отказаться от Лассара ради Валеранса? Да? Или — нет?

Ответа не было. Но очень хотелось плакать. И совершенно непонятно почему. Так что пришлось сунуть в рот кусок омлета и засопеть. Не будет она рыдать!

А вот завидовать Альбе — будет!

Почему — вот так!? Почему Дженио не обратил никакого внимания на Тони? Потому что она бедная и страшная? Или он просто полюбил Альбу? За ее красоту, яркость, живость...

Нет ответа.

Сейчас бы уткнуться в подол синьоре Долорес. И чтобы по голове погладила. И объяснила, что во взрослой жизни сложно...

Увы. Ведьмы рядом не было. Так что... где там булочки? Горячие, с яблочным повидлом?

* * *

Рита ушла, а Тони потянулась за своей добычей.

— Кости... а это оно, ага...

В ладонь легло нечто, похожее на известковый наплыв. Антония потерла его пальцами...

— Рейнальдо, это точно — ключи?

— Да.

— Ничего не чувствую.

— Это и понятно. Тебе необходим контакт с вещью. А какой тут контакт?

— М-да... залью-ка я пока ценную вещь уксусом. Слабеньким, чтобы металл не повредить.

— Лучше тогда лимонным соком.

— Отличная идея, — вдохновилась Тони. И извела шесть лимонов, благо, продукт дешевый...

— А что с... моими останками будем делать?

Тони даже брови подняла от удивления.

— Рейнальдо Игнасио Шальвен, мы их похороним по всем правилам.

— Но...

— Нет, ты не уйдешь. Мое слово.

Рейнальдо качнул головой.

— И все равно. Не хотелось бы... риска.

— Риска не будет.

— Но...

Тони подняла руку.

— Ладно. Если тебе так будет легче... я куплю подходящее... вместилище, и сама все захороню. У тебя есть предпочтения?

— Кладбище Лос-Ангелес, могила моей матери, Пилар Шальвен.

— Обещаю. Но не сегодня, понятно.

Шальвен благодарно поклонился Антонии.

— Насчет остальных у меня претензий нет. Пусть церковники хоронят.

— Я к ним обязательно дойду.

Призрак и девушка переглянулись. А вот улыбки у них были совершенно одинаковые. Хищно-понимающие. Да, церковь...

* * *

Вот уж чего Тони с утра не ожидала!

Но визита Хосе Мануэля Пенья в ее магазин?

Хоть и не знала девушка за собой никакой вины, но невольно занервничала. Хорошо хоть Рита уже убежала, у нее проблем не будет.

А у Тони?

А вот сейчас она ответ на этот вопрос и получит.

Но престарелый 'покровитель' выглядел весьма необычно.

Седые волосы не уложены бриолином, а словно бы слегка всклокочены, под глазами круги, лицо и довольное, и загадочное... и перо с чернильницей в руках?

Зачем?

— Добрый день, синьор Пенья, — поприветствовала его Тони.

— Здравствуйте, ритана Лассара.

— Что-то случилось?

— Да, ритана. И мне очень нужен ваш совет...

После изложенных мужчиной событий прошлого вечера, ну и ночи заодно, Тони задумалась.

Всерьез.

Уселась, взяла в руки чернильницу, согрела ее в ладонях, благо, чернила из нее вылили, и девушка не испачкалась. И вдруг припомнила...

— Синьор Пенья, может быть — это оно. Скажите, вы же наводили справки?

— Да.

— Долго Сантос пользовался этим прибором?

— Лет десять, может, больше... он к нему привык, обожал...

— Вот и ответ. Есть вещи, которые... не то, чтобы помнят. Но... перо великого писателя, рубанок гениального плотника, резец скульптора... понимаете?

Пенья понял и усомнился.

— Разве такое бывает? Это, скорее, из сказок о волшебных вещах?

— А откуда они берутся — сказки? — пожала плечами Тони. — Недаром же говорится, что сказка ложь, да в ней намек? Не совсем верный, конечно, но кто захочет узнать, тот узнает...

— Ритана, узнает — что?

— Это, скорее, сказки. Мама мне рассказывала, но вы можете навести справки у тех, кто знает больше. Но письменный прибор не несет зла. И волшебные предметы... они немного не такие. Понимаете, в сказке любой, кто возьмет волшебный меч, уже герой. А в жизни — если человек умеет сражаться, любит сражения, если он не мыслит себя без боя...

— Ага, — догадался синьор Пенья. — Бездаря никакие волшебные вещи в гения не превратят.

— Да. Но мастерица, взяв в руки иголку гениальной портнихи, может быть, захочет придумать нечто свое. Пошить принципиально новое платье?

— Не новая способность, но развитие существующей?

— В меру способностей человека, конечно. Сколько он сможет воспринять.

Пенья потер лоб.

Но... вот в это верилось

— Ритана, тогда вы сделали мне вдвойне бесценный подарок.

— Нет, синьор, — отозвалась Тони. — Я просто послужила толчком. Но рано или поздно вы сами пришли бы к этому. Сами написали роман...

— Намного позже. И хуже. И...

— Тем не менее. Это было бы. Обязательно было.

Синьор Пенья осторожно забрал реликвии у Тони, прижал их к груди.

— Спасибо! Я еще уточню, но...

— Синьор Пенья, если вы думаете, чтобы поставить их под стекло и любоваться — не надо!

— Полагаете?

— Такие предметы... они не живые, но какая-то тень в них имеется. Искра... нет, не так! Они не одушевленные, но ими надо работать. Чтобы они жили, дышали, впитывали тепло человеческих рук. Обязательно надо. Иначе они умрут... они сейчас выложились до предела. Помогите им. Письменный прибор так же нуждается в теплой руке писателя, как вы — в хорошей чернильнице. Понимаете?

Хосе понимал.

И...

— Спасибо вам, ритана. Я запомнил.

Поцелуй руки вышел весьма почтительным. Видит Творец, Пенья никому и никогда рук не целовал, разве что супруге. Но в данном случае...

Какие еще можно найти слова, кроме искренней благодарности?

Никаких!

Мужчина еще раз поклонился — и тихо закрыл за собой дверь. А Тони атаковал Шальвен.

* * *

— Потрясающе!

Тони пожала плечами.

— Ну, потрясающе. Удивительно. Но... такое бывает.

— А откуда ты об этом знаешь? — прищурился призрак.

Тони пожала плечами.

— Рассказывали.

— Кто? Тони, ты прости, но... иногда твое поведение выбивается из легенды. Бедная сиротка, из провинции... ты слишком много знаешь для сиротки.

Тони сморщила нос.

— Это сильно заметно?

— Достаточно. Мне. И твое поведение тоже не совсем логично... я могу тебе чем-то помочь?

Если бы призрак настаивал...

Если бы давил, ругался, если бы хоть как-то проявил характер, Тони смогла бы отстраниться. Но Рейнальдо молча ждал.

И смотрел сочувственно.

И...

— Дай мне слово. Что никогда и никому не расскажешь то, что узнаешь от меня.

Рейнальдо медленно кивнул.

— Слово. Но ты могла бы обязать меня властью некроманта.

— Для этого ты слишком умен, — вернула ему грустную улыбку Тони.

— Тогда слово. И пусть платой будет мое посмертие... без твоего разрешения... или если твоей жизни не будет угрожать смертельная опасность... я буду молчать.

— Принято, — серьезно отозвалась Тони. И словно колокольчик звякнул.

Тихий, отчетливый...

Рейнальдо не собирался нарушать слово.

Тони не собиралась его карать.

Но клятву подтвердили. И за нее спросят.

Тони пожала плечами и начала рассказ.

— В основном, все совпадает. Пока мать была жива, мной занимались. Я получала хорошее образование, мне рассказывали и показывали... достаточно многое. Мать могла определить мой дар уже в младенчестве. А некромантов начинают обучать в пеленок.

— Почему?

— Потому что никто и никогда не знает, где проявится наш дар. А это покойники, призраки... и отвратительное отношение людей. Я вообще трупный запах не перевариваю, но кому и что докажешь? Играет ребенок с дохлыми мушками — и пусть играет. Оживляет их и заставляет ползать? Да на здоровье! Мать мне все разрешала, но со слугами возникла проблема. Для нас готовили — в деревне. Мама нанимала уборщиц, и те приходили раз в неделю, а она в это время строго следила за мной. Я с младенчества узнала, что надо быть осторожной и никому, никогда, ничего не показывать.

— А потом?

— Когда говорят, что человек спился, — пропустила Тони смерть матери, — упускают из виду, что это происходит не сразу. А отец понимал, что происходит. Он добровольно убивал себя. Этого я ему простить не могу. Но сначала я пыталась привести его в чувство...

Тони помнила тот день.

Когда она плакала, повторяя: 'папа, вернись ко мне! Ты мне нужен!'.

И когда Даэрон почти стонал, повторяя одно и то же, что билось в его мозгу: 'не хочу жить... ничего не хочу, туда... к ней...'.

Стоит ли удивляться, что девочка выбежала в слезах?

Что она принялась гулять по лесу, лишь бы не встречаться с отцом?

Да что угодно, только бы не видеть, не слышать, не...

Когда тебя предают, это больно. А это было предательство.

Вот, в лесу она и встретилась с синьорой Долорес.

Не то, чтобы между Даэлис Лассара и Долорес Веско было нечто общее. О, нет!

Даэлис снисходительно и презрительно относилась к ведьмовству.

Долорес презирала гнилую аристократию, которая ушла от исконного. Но... пройти мимо девочки из Лассара не смогла.

Угостила яблоком, побеседовала — и узнала все о пьянстве Даэрона. Что дальше?

Неужели кто-то думает, что ведьма оставила все, как есть? Не настучала пьяному дураку по шее? Не пришла ругаться?

Девчонка одна, в лесу... да случись что — и косточек не найдут!

Пришла. Полюбовалась...

Только вот ведьмой Долорес была не рядовой. Не шарлатанкой, которая за банку меда бабам голову морочит. Все она поняла сразу. И Тони честно сказала, что тут ни трава, ни колдовство, ни заговор — ничего не поможет.

Коли человеку жить неохота, так он со смертью в любой луже встретится. Так что... пусть.

Сейчас Даэрон тихо-мирно допивается до смерти, а что потом будет? Что он еще придумает?

Нет уж, ей с таким не по пути...

Но бросить девочку на произвол судьбы?

Синьора Долорес привела Даэрона в чувство и поговорила. Жестко, зло, с пощечинами, отвешенными расклеившемуся дураку...

Умираешь?

Туда тебе и дорога.

Думаешь, жена тебя лаской встретит? Нет, за дочь она тебе в лицо плюнет!

Справедливость укоров Даэрон понимал. Жить, правда, не хотел, поэтому им с Долорес было достигнуто соглашение.

Даэрон пьет, сколько ему в глотку влезет.

А Тони живет у старой ведьмы и домой приходит только, когда ей очень понадобится. Или захочется. Пусть выделит денег, ну и вперед. Хоть залейся...

Даэрон признал идею замечательной, и Тони отправилась к синьоре Долорес.

Так и выросла.

В лесу, под звездами, и зимой и летом... синьора относилась к девочке хорошо, любила ее, как родную. Но лени, дурости и спеси она не признавала, так что Тони пришлось потрудиться.

Некромантии она девочку обучить не могла. Но настаивала, чтобы Тони читала книги. Читала сама, разбиралась, они даже пытались придумать... нечто новое.

Хуан Амон Мартель?

Друг синьоры Долорес. Даже любовник. Тони в этом проблемы не видела. Взрослые люди, чего им указывать?

Чему могли научить Тони, они научили.

А потом...

— Я надеялась прожить в Лассара всю жизнь, — честно сказала Тони. — Мне там нравится, там хорошо, тихо, спокойно, правда, дом запущен, но это все поправимо. Жить, найти мужа... даже не тана, это не столь важно.

— Тогда мог прерваться род Лассара.

— Нет. Королевский указ дарован моей матери, но он действует и для всех ее потомков, без ограничений. Его величество решил, что в такой ситуации... любой человек, которого я выберу в мужья, конечно, с моего и с его желания, получает имя Лассара и статус тана.

— Серьезно?

Милость была нешуточная, было отчего изумляться.

— Что в этом такого?

Рейнальдо не стал объяснять и уточнять. Вместо этого он поинтересовался.

— Что заставило тебя бежать?

— Сватовство, — ухмыльнулась Тони, разглаживая юбку. — Сватовство...

— Чье?

— То-то и оно... Я до сих пор не знаю, как зовут жениха.

— Эээээ? — очень умно уточнил Шальвен, понимая, что в его время бывали свадьбы по сговору, но тут-то кто подсуетился? Не Даэрон же Лассара, спьяну?

— А вот так... Приехали однажды двое господ, такие вежливые все, холеные, лощеные... и заявились в Лассара. Отец, правда, спьяну в них бутылкой запустил, на том бы им и уйти! Так нет! Пошли меня искать по округе...

— Получается, они откуда-то знали о тебе?

— Это как раз несложно. Мы потом с синьорой Долорес пытались разобраться. Дело в том, что семейств потомственных некромантов не так много. Надо просто проверить, кто есть, что есть... ты меня понимаешь?

— В каких семьях есть подходящие девушки детородного возраста? Это действительно несложно.

Перепись населения проводилась еще в его времена. Надо полагать, и сейчас в Королевский реестр подавались сведения.

Тони кивнула.

— В отличие от тех же Карраско или Андален... я достаточно беззащитна. Поэтому мне и было сделано предложение.

— Какое именно? Можно узнать?

— Да, конечно. Мне предлагали помощь в раскрытии дара, деньги... любовь, заботу, внимание, понимание... все, что я пожелаю. Хоть луну с неба и представление ко Двору.

— Что хотели взамен?

— Я обязывалась родить не менее троих здоровых детей.

— И все?

— Да.

— Что сказала твоя... тетушка?

— Синьора Долорес сказала, что это крайне подозрительно. А на гостей предложила навести порчу.

— Понятно... я бы тоже так поступил. Что сказали гости?

— Начали давить и угрожать, — отчиталась Тони. — Потом ушли.

— Хм... интересно. Просто так взяли и ушли, ничего не предпринимая?

— Мой отец умер, — коротко отозвалась Тони.

— Это была естественная смерть?

— По идее — да. Он пил, пил давно, серьезно... но после естественной смерти можно поднять тело или призвать душу.

— Так... ты пробовала? — подобрался Рейнальдо.

— Я воздействовала своей силой, — поправила Тони. — Я не стала бы тревожить посмертие отца, да и ни к чему. Он меня предал. Мне не хотелось с ним прощаться. Пусть остается в воле матери... но я невольно воздействовала на тело. И обнаружила, что он... оно — не поддается.

— Ага... убийство?

— Синьора Долорес сказала то же самое. А я... я осталась практически без защиты.

— Не слишком-то ее и раньше было много.

— Рей, ты не понимаешь, — Тони было легко и спокойно рядом с призраком. Сила ее, что ли, так действовала? Как будто рядом с добрым дядюшкой... и тебя сейчас покачают на коленках и леденец дадут. Настрого запрещенный родителями, но от этого только более вкусный... — Пока у меня есть отец... был отец... меня нельзя было выдать замуж, минуя его разрешение. А он бы такое в жизни не дал.

— Алкоголик?

— Представь себе. Я не просто так жила у синьоры Долорес, отец, выпив, делался либо буен, и договориться с ним не представлялось возможным, либо... либо он просто спал. Мертвецким сном.

— А подделать подпись?

— Синьора меня не бросила бы. Она бы заставила отца протрезветь по такому поводу, это уж точно....

— Допустим.

Рейнальдо сомневался, но Тони качнула головой.

— Она бы не бросила. Она не хотела возиться с отцом, потому что Даэрон Лассара убивал себя. Но пока он жив, я могу жить рядом с ним, мне не требуется опекун, меня не могут никуда определить....

— Ага! А как только он умер...

— Откуда я знаю, кто еще из родственников у меня есть? За это время аристократические роды столько раз переплетались корнями... явится вот так, завтра, кто угодно, покажет бумагу с печатью, и за мной начнет охотиться полиция. Я подозревала, что синьора Долорес дает отцу какие-то настои, чтобы он не допился раньше времени. Не была уверена, но мысли были.

— Ты не спрашивала?

Тони качнула головой, и Рейнальдо подумал, что он — идиот.

Спрашивала, нет...

Речь идет о девочке! Это сейчас она девушка, неглупая, симпатичная, а тогда Тони была просто ребенком. Маленькой девочкой, которой пришлось повзрослеть раньше времени.

Девочкой, которая так и не простила своих родителей.

— Прости. Это, на самом деле, неважно. Скажи, ты не боялась похищения? Или нападения?

Тони хмыкнула.

— Похищать некроманта? Нападать на некроманта на ЕГО земле? Где считай, пыль с прахом перемешана? Где каждая былинка на крови моих предков растет? Каждый камень ей полит?

Рейнальдо только хмыкнул.

— Но ты же не могла...

— Проявить свою силу? А этого и не надо. Достаточно того, что я Лассара. И я позову на помощь.

— Могла и не успеть.

— Не могла. Для этого секунды хватит. А держать меня под наркотиками или чем-то таким они не могли.

Рейнальдо даже не спросил — почему. Сам знал. Для магии такое губительно.

— Похитить не получится, остается законный путь.

— Вот именно. А нет меня — и нет пути. Хотя остаться хотелось, но именно в Лассара меня бы начали искать...

— Поэтому после смерти твоего отца, ты...

— Я объявила всем, что уезжаю к родственникам. И уехала.

— Почему в столицу?

Тони пожала плечами.

— Я предполагала, что меня не станут искать — здесь. Братья разругались очень давно, то есть Адан и Даэрон. А мои бабушка и дедушка умерли еще до моего рождения. Станут ли меня искать в семье, которая по всем расчетам должна была меня выгнать?

— Вряд ли. И это столица...

— Синьор Хуан так и сказал. Затеряться легче всего там, где много народа.

— Синьор Хуан имел какое-то отношение к...

Рейнальдо замялся, пытаясь сформулировать вопрос аккуратно, чтобы девушка не обиделась, но Тони поняла и кивнула.

— Имел. Он был шулером.

— О, эти бывшими не бывают, прости за тавтологию, — ухмыльнулся Рейнальдо.

— Все же возраст сказывался. Руки ловкость потеряли, а мудрость осталась. Заметь, — хулигански улыбнулась девушка, — его ни разу не ловили!

— И не били?

— Ни разу.

— Действительно, выдающаяся личность...

— Вот, и я приехала.

— Ты рисковала. Тебя могли не принять...

Тони пожала плечами.

— Тогда я постаралась бы заработать себе на жизнь. На первое время у меня было немного денег, хватило бы на три-четыре дня. А потом...

— Потом?

Девушка протянула руку и достала из резной шкатулки колоду карт.

— Синьор Хуан меня тоже учил. Сыграем?

Бумажные листки, словно живые, обвивались вокруг ее пальцев, трепетали, взлетали и падали...

— Смотри?

На стол медленно выложили четыре туза. На них — четыре короля. Четыре дамы.

— Продолжать?

— Не надо. Верю, что тебя бы тоже не побили...

— Не заподозрили.

— Был бы в истории первый некромант-шулер.

— Это и сейчас не поздно. Ты представляешь, какое ты подспорье для игрока? — серьезно похлопала глазами девушка. Рейнальдо аж шарахнулся, потом понял, что его разыгрывают, и улыбнулся в ответ.

— Вредина.

— Есть немного. Я смогла бы... заинтересовать нужных людей. Но не пришлось. Дядя приютил меня в своем доме, а что пришлось немного поунижаться и состроить из себя несчастную сиротку... жизнь дороже.

— Безусловно. В данном случае — особенно.

Рейнальдо подумал,, что Антония — авантюристка, но вслух этого говорить не стал.

А кем, кем она должна была вырасти в такой ситуации? В таком окружении?

С такими воспитателями?

Вот, чудовище и получилось. Которое искренне считает шулерство — доходной деятельностью. И ведь рисковала бы...

— Почему твои воспитатели не приехали в столицу? Может, проще было бы уехать всем вместе?

— Мы думали над этим. Но решили не торопиться. Долорес было сложно сорваться с места. Возраст, хозяйство.... Она надеялась, что никому не понадобится. А если уж... обещала направить погоню в другую сторону и уехать. С синьором Хуаном.

— Но если бы тебе понадобилась помощь?

— Я бы ее получила. Стоило только отправить телеграмму.

— И все равно — авантюра.

Тони пожала плечами.

— Все получилось. Даже лучше, чем виделось.

— А... синьора Маркос?

Девушка помрачнела.

— Это было... непредвиденно. Я не ожидала дружбы и не рассчитывала на нее. Но отказаться от подарка судьбы не смогла. Они с Долорес чем-то очень похожи... я просто... так получилось.

Рейнальдо кивнул.

Уж такие вещи ему не стоило объяснять.

Две умные сильные женщины. Обе с тяжелой судьбой, обе с несложившейся (или не слишком удачно сложившейся) личной жизнью, с нереализованным материнским инстинктом, одинокие, гордые...

Понятно, что привыкнув к одной, Тони потянулась и ко второй. И даже открылась сильнее, чем стоило бы.

— А что говорит полиция?

— Не знаю, — развела руками Тони. — Мне совестно было спрашивать у Эрнесто, он и так в расстройстве. Сын пропал...

— Не один же он занимается в полиции делами?

— Но я там больше пока никого и не знаю... Вроде как убийцу нашли, его матушка тоже теперь за решеткой, а как уж их там осудят... А плевать! Я свое правосудие все равно совершу!

Тони кровожадно покосилась в сторону спальни.

Там, в одной из коробочек, ожидал своего часа платок. С инициалами 'Э. К. Р.' и пятнами побуревшей засохшей крови. А и неважно! Кровь — не завещание, срока давности не имеет...

— Только осторожнее.

— Можешь быть уверен, — кивнула Тони. — Но получат и он, и его дрянь-мамаша! Отбить жениха у сестры, и ту же еще считать виноватой!

Рейнальдо такую важную тему обсуждать отказался. И перевел рассказ на другое.

— А как получилось, что ты смогла видеть... прошлое вещей?

— Не всех вещей, заметь. Но смерть оставляет отпечаток на всем.

— Я понимаю. Расскажешь?

Тони кивнула. И кратенько пересказала, как они с синьорой Луисой это начали... как получилось, что она увидела. Первый раз, второй...

Рейнальдо оставалось только вздохнуть.

— Мне бы такие способности!

Тони пожала плечами. Она бы и рада поделиться, но что кому дано.

Рейнальдо задумался ненадолго. А потом...

— Говоришь, Джастин и Гвин?

— Да...

— Кольцо из красного золота с белым камнем?

— Да.

— А можешь показать мне второе кольцо? С аметистом?

Тони кивнула.

— Да, я знаю, где его положила синьора Луиса. А что?

— В мое время была одна семья... покажи, пожалуйста.

Тони прошла в спальню синьоры, достала из тайника коробочку... но та была подозрительно легкой?

Пустой...

Час поисков убедил Тони, что перстня в магазине нет. Но куда он мог деться?

Просто — куда!?

Ничего не понимаю!

* * *

— Могла синьора Луиса отдать его кому-то?

— Нет.

— Продать?

— Нет.

— Найти хозяина?

— Она и собиралась, — пожала плечами Тони. — Но ее убили...

— А кольцо пропало? Мне одному кажется, что это странное совпадение?

— Но как это может быть связано? Рейнальдо, это нелогично, — Тони потерла виски.

— Почему же? Кольцо пропадает. А синьора мертва.

— Пропажа случилась ДО или ПОСЛЕ убийства? — задумалась Тони.

— Есть ли в данном случае разница? — поднял брови Шальвен.

— Ну... если это ворье?

— Воры, которые влезли в антикварный магазин и взяли только одно кольцо?

— Хмммм...

— Кто бы и когда не взял кольцо, он знал и куда идет, и за чем именно.

— И знал, что никто не хватится пропажи?

— Если синьора Луиса молчала о твоем участии, то да. Так наш Джастин и думал.

Тони скрипнула зубами.

— тогда можно выйти на этого гада через сестру синьоры?

— Выйти можно. Доказать ничего нельзя.

Антония Даэлис Лассара подняла бровь.

— Мне и не нужны доказательства. Я не суд. Мне хватит лица и имени....

Старые тайны могут быть опасны.

Смертельно опасны?

* * *

Лассара.

Вотчина некромантов.

Жутковатое место?

Самое забавное, что нет. Группа из десятерых монахов добралась до замка достаточно быстро, их подвез на телеге мимоезжий крестьянин, не самих монахов, конечно, но их вещи. И всю дорогу болтал, что дело-то плохое...

Раньше, вот, Лассара дома жили. А сейчас, поди ж ты!

Тяжко, когда в роду одни бабы остаются!

Вот, предпоследняя мужа выбрала, а тот с гнильцой оказался. За чувства сказать нечего, старики рассказывали, красивая пара, и рядом они аж светились. Да разве ж дело, когда после смерти бабы, мужик себя в могилу загоняет?

А дом? Хозяйство? Дети?

Не по-крестьянски такая безответственность...

Последняя из Лассара?

А что тут скажешь, малявка еще! Девчонка совсем.... Вот, и подалась куда-то к родственникам. Понятно, а все ж плохо.

Лассара это

Не по-людски, когда дети от родительских могил срываются куда-то в неизвестность.

А уж всякая наваль, которая про Лассара рассказывает, и вовсе тут ни к чему...

Вот тут монахи насторожились. И после наводящих вопросов узнали, что последние пару месяцев о ритане Лассара начали активно расспрашивать.

Кто?

Да ходят тут... со стороны. Ни имен, ни званий, но наливают охотно....

Дом?

В смысле, не лезли чужаки в Лассара?

Да вы что! Это ж Дом Некроманта! Там, небось, и мертвяки сторожат, и всякая нечисть по углам... а вы-то чего туда? Хозяйка разрешила?

Тогда конечно...

Уж простите, что расспрашиваю... ну так я человек простой, мне свой интерес соблюдать надобно, может, чего привезти, отвезти, еще чего понадобится? Так вы Хорхе спросите, а уж в деревне всякий скажет, куда податься...

Предложение помощи было принято с благодарностью. И монахи вступили в Лассара.

Хотя замок совершенно не казался опасным. Белый, легкий, с воздушными окнами, изящной архитектуры.... Даже не замок.

Башня, устремленная в небо.

Представить в такой разные злодейства решительно не получалось.

И как некроманты себе такое построили? Ладно бы маги воздуха или воды, им бы пошло. Но некромант должен жить в черном подземелье? Разве нет? И это... узор из черепов? И косточки повсюду?

Но розарий?

Хоть и полусгинувший, но даже оставшиеся розы поражали богатством оттенков. Белые, розовые, желтые... когда они все цвели, наверное, это было феерическое зрелище.

Монахи переглянулись, и направились к дверям. Звякнули ключи, тихонько и мелодично. Легко распахнулись двери, словно радуясь гостям. Ну хоть кому-то...

И не было в этом движении ничего опасного, ничего угрожающего.

И снова — удивление.

Ничего чёрного, ничего темного в отделке. Светлые тона, голубые, розовые... комната за комнатой... разруха, запустение, сломанная мебель, повисшая клочьями отделка стен, ободранная лепнина. Но если представить это все отремонтированным...

Некромант?

Скорее уж, цветочная фея!

М-да... пока все в доме подтверждало слова Антонии Лассара. Ее отец пил. Она — выживала. Нашли даже детскую комнату... несколько платьев в шкафу. Старых, детских...

Заношенных до дыр и заплат, надставленных по подолу и рукавам — в талии девочка явно не раздавалась. Не с чего...

В погребах тоже ничего не было, но об этом монахов предупреждали. И кое-что съестное у них с собой было. А еще были руки. Нашлись в замке и метлы, и тряпки, и ведра... хоть и в ужасном состоянии, но нарвать веников с куста несложно, а на тряпки пустили пару штор, все равно их моль проела чуть не до кружевного состояния.

Сегодня они устроят уборку, чтобы не жить и не спать в грязи. Впрочем, тут претензий не было. Антония Лассара дом содержать в чистоте не могла, сил не хватало, и она честно предупредила об этом отца Анхеля. Тут неожиданностей не было. А завтра монахи отправятся в библиотеку рода Лассара. Все, кроме двух.

Двое монахов отправятся в городок Лассара и разузнают, что там такое. И кому понадобилась последняя из Лассара.

Глава 8

Поиск человека.

Тони ждала чего-то такого... некромантского. Если ей пришлось рубить головы курам... страшное это ощущение, когда сначала под пальцами перья, потом секунда — и они осыпаются черным пеплом

Когда у тебя сквозь пальцы утекает чья-то жизнь...

Даже ей, выросшей в дереве, было нелегко.

Хотя, наверное, некромантов воспитывают с детства? И они не испытывают ничего подобного? Она решила спросить у Эрнесто, потом, когда все закончится. Вспомнила про Карраско и нахмурилась.

Рядом с Эрнесто она чувствовала себя спокойно.

Мужчина не покушался на ее пространство, он не вел себя агрессивно, не давил, а оказываемые Риалоном знаки внимания не были навязчивыми. Скорее, дружескими.

Карраско явно хотел большего. И Тони это раздражало.

Когда у тебя проблемы, когда ты не знаешь, что делать... вот самое время для всяких глупостей! Довериться кому-то? Чтобы кто-то сильный встал рядом и решил твои проблемы?

Ах, как мило! А ничего, что этот кто-то женат? И собирается похоронить жену? Дурочкой Тони не была, и зла неизвестной женщине не желала... хотя та и дура дурой.

Если выбирать между Карраско и Риалоном? Да Тони б и минуты не задумалась! Если выбирать между Карраско и голодным крокодилом... согласитесь, ведь милая же ящерка! И с такой очаровательной улыбкой? Карраско — человек, для которого есть только Карраско. А Тони — Лассара. Даже если она выйдет за него замуж и родит шесть некромантов, все равно она не станет своей.

И будет в любой момент брошена на алтарь интересов Карраско.

Даже не самого Освальдо — его семьи.

Как сейчас брошена под нож ни в чем, кроме глупости, не повинная Сарита Карраско.

Так что обойдемся. Сами проблемы решим! Сами справимся! Тем более, она уже и не одна. У нее есть Рейнальдо... хотя призрака Тони вообще как мужчину не воспринимала.

Брата, разве что.

Причем — младшего. Так ее сила отнеслась к Шальвену.

— Тони? — Эрнесто поддержал ее под локоть.

Задумавшись, девушка едва не полетела носом в землю. И только ловкость некроманта не дала ей упасть. Освальдо нахмурился, но даже ему было видно, что это просто поддержка. Ничего личного.

— Спасибо.

— Итак, Тони, что от вас требуется. Это малая звезда поиска по крови.

Тони посмотрела на песок, расчерченный здоровущим треугольником. А еще в него были вписаны какие-то символы, большую часть которых она бы и под страхом смерти не воспроизвела. И было их много. А Эрнесто наверняка чертил их по памяти... какой же дурой иногда себя чувствуешь! Просто до слез обидно...

— Малая?

— Большая подразумевает не трех, а тринадцать участников.

— Некромантов? — Тони понимала, что Эрнесто хотелось бы скорее приступить к ритуалу, но...

Ладно! Ей было страшно! Это как в кресло к стоматологу садиться. Понимаешь все, но пытаешься разговаривать в надежде оттянуть тот страшный момент, когда...

— Любых магов. Вести должен некромант, но остальные маги будут просто поддерживать поиск. Я как-то говорил, что маг может использовать любую силу,, просто чужеродная дается ему хуже....

— Да.

— Малую звезду лучше заполнять некромантами, тогда поиск будет эффективнее. Большую звезду — по возможности.

— Она эффективнее?

— Зависит от того, что мы ищем. Если как сейчас, одного человека, то хватит и малой звезды. Римат и окрестности мы накроем, сил хватит. А если искать надо группу лиц, если не заданы условия... есть еще несколько оговорок, но они скорее, академические.

Тони поняла намек правильно. Поговорим о теории — или займемся делом? Вслух Эрнесто этого не сказал и торопить ее не стал. Более того, если она спросит о подробностях, он ведь разъяснит. Хотя наверняка жутко волнуется за сына...

Тони потерла лицо руками.

— ладно. А что именно должна делать я?

— Просто стоять и не сопротивляться. Я сам возьму силу.

— Жертвоприношения не будет?

— Для этого ритуала оно не нужно. Все работает на крови и силе мага.

— Я не...

— Я знаю, что ты не активный маг, Тони. Но в данном случае этого и не требуется. Я все сделаю сам, главное, не сопротивляйся.

Тони кивнула.

— не буду. Обещаю.

— И мне нужна будет пара капель твоей крови.

— Хорошо.

— Клянусь не причинять тебе вреда с ее помощью.

— Я тоже... клянусь. Не причинять вреда, — подал голос Освальдо.

— Спасибо, — отозвалась девушка.

— А пользу можно? — прищурился некромант.

— Я бы попросила, — сморщила нос девушка. — Может, это такая польза, что хуже вреда.

— А если это такой вред, что хуже пользы?

— Это... софистика?

— Нет, — вмешался Эрнесто в шутливый диалог. — Это болтология. Неука о том, как вешать красивым девушкам на уши макароны.

— Протестую! Только пасту! И самых лучших сортов!

Освальдо подсмеивался, но глаза его были серьезными. Тони оценила.

Здесь и сейчас, мужчины, которые не любили друг друга, делали все, чтобы она не нервничала. Отвлеклась хоть на что-то...

А чего стоило Карраско согласиться работать с Риалоном? Эммм... он не такая уж сволочь? Или ему просто что-то за это пообещали?

Тони решила уточнить и это.

И сосредоточилась.

Укол в палец она почти не почувствовала.

Эрнесто встал на свой луч треугольника, медленно свел руки. Освальдо резанул себя по пальцу, почти демонстративно уронил несколько капель крови на рисунок.

Эрнесто закатал рукав.

В его пальцах появился обсидиановый кинжал. И им некромант провел по руке — от кисти к локтю, безжалостно распарывая плоть.

Лицо у него при этом не изменилось, даже губы не дрогнули. Ахнула Тони.

Кровь хлынула потоком.

Темно-красная, ее было, вроде бы, много... так много, что девушке стало страшно. Сейчас Эрнесто упадет... и что делать?

Но некромант стоял.

А кровь растекалась по линиям звезды, заполняла руны, заставляла их светиться...

— Ох...

Свечение становилось все более насыщенным, три цвета, алый от Эрнесто, голубой от Тони, холодный лиловый от Освальдо, смешивались воедино. И девушка чувствовала себя... странно.

Как будто она замерзает.

Сейчас лето, тепло, а она.... У нее уши немеют. И нос. И пальцы...

Почему?

Мысли путались, голова кружилась.

Это сила...

Из меня утекает сила...

Осознав, что происходит, Тони поняла, что дальше может... а что она может? Перекрыть поток?

Она попробовала сосредоточиться на своих ощущениях. Получалось плохо, но...

Перекрыть?

Да, есть такая возможность. Словно заслонку опустить. И все.

А что еще можно сделать?

Не перекрывать. Контролировать.

Тони так четко услышала эти слова, будто ей на ухо шепнули. Не обрывать поток силы, ни к чему. А следить за своим состоянием, контролировать его, и вовремя остановиться.

Так, умелый бегун рассчитывает силы на длинную дистанцию, а глупец выложится вчистую на первых ста метрах. Тони понимала, что никто, кроме нее, тут ничего не сделает. Но как?

Пальцы правой руки сомкнулись на запястье левой, нащупали пульс... слишком частый и быстрый для нормального. Так не пойдет.

Вдох, еще один, расслабиться, успокоиться, подумать о чем-то хорошем...

Вот, и легче уже стало. И пальцы не ледяные, и сердце стучит спокойнее, и сила утекает намного медленнее. Нет, чувствуется, что Тони вкладывается. Но не кадушкой воды, выплеснутой с размаху, а ровным постоянным потоком. Что намного лучше для обряда...

Ой!

Лиловое сияние вспыхнуло последний раз — и исчезло.

Некроманты дружно опустились на землю. Почему-то никого ноги не держали.

Первой молчание нарушила Тони.

— Все... правильно?

Как спросить иначе она не знала. Но и промолчать не могла. Не из любопытства. Но если Эрнесто Риалону понадобится помощь, он ее получит. Это по законам чести и совести.

Эрнесто покачал головой, и у Тони сердце упало.

— Амадо...

Произнести это она не могла. Ну, дурачок. Так что же — убивать за это?

— Жив.

Тони выдохнула.

— И где-то в Римате, точнее я сказать не могу.

— Хватку потерял, Риалон.

— Карраско, тебя чему дед учил? Ладно Тони щит сокрытия не распознает, ей простительно. А ты при дворе совсем квалификацию потерял?

Освальдо зло сверкнул глазами.

— Кому твой сынок нужен, под щитом его прятать?

— Мне бы тоже хотелось это знать.

Варианты не радовали. Хотя бы потому... вот что такого есть у Эрнесто? Его собственная жизнь? Невелика ценность, да и мертвый некромант опаснее живого.

Его работа? Так Карраско в этом плане дичь побогаче.

А больше и ничего... или как в детских сказках. Отдай мне то, чего дома не знаешь!

Может быть такое?

Может. Но придется ждать требования. Хорошо хоть одно. Причинить через Амадо вред ему или Барбаре не выйдет. Об этом Эрнесто давненько позаботился, как и все маги. Кровь остается кровью и узы те же. Но при первой же попытке воздействия Амадо просто умрет.

Как умер бы и сам Эрнесто. И Барбара.

Жестоко? Но кому, как некроманту не знать правды. Смерть — это только начало пути в вечность. Хотелось бы пожить подольше, но если что, дети Эль Муэрте не сильно расстраиваются, когда умирают. У них и там дело найдется.

— Главное — жив, — тони мыслила конкретно. — А как можно найти человека под щитом?

— Практически никак. Либо большой круг, либо пересилить или проломить, в принципе, это одно и то же, — отозвался Эрнесто. — Разве что искать обычными методами. Без магии.

Тони задумчиво кивнула.

— Понятно. А мы сегодня еще что-то делать будем?

— Нет. И я тебя сейчас отвезу домой, — распорядился Освальдо.

Тони молча кивнула.

Домой — так домой. Спать тоже хотелось...

* * *

В мобиле Освальдо захлопотал над девушкой, как курица над яйцом. Помог устроиться поудобнее, укрыл ноги меховой полостью, предложил подушечку под спину...

Тони чувствовала себя при этом крайне неудобно.

Вроде бы как человек о тебе заботится — и чего ругаться? Но он ведь рукой задевает! И вообще...

Термина 'вторгается в личное пространство' Тони не знала, а то бы обязательно его употребила. Потому что именно это и делал Освальдо.

Вторгался.

Нагло и бесцеремонно. Навязчиво и вроде бы невзначай. Но неприятно же!

— Когда-то я был восхищен красотой Даэлис Лассара. Ты на нее похожа, Тони.

— Неудивительно, что я похожа на мать, — вот в это вторгаться Тони никому бы не позволила. Жаль, Карраско не почувствовал.

— К сожалению, меня не было в столице, когда она приехала...

— У вас было свадебное путешествие? — невинным тоном уточнила девушка.

— Я был молод и глуп, — попался в ловушку Освальдо.

— Да, я вам наверное, в дочки гожусь. Или во внучки?

Тон у девушки был нарочито невинным, но Освальдо аж зубами щелкнул от неожиданности.

— Даже так?

Тони посмотрела ему прямо в глаза.

— Тан Освальдо Фаусто Карраско, я молода, но не глупа. И говорю открыто — нет.

— Почему? — даже не смутился некромант.

— Отказа недостаточно?

— Хотелось бы знать причины. А возможно, и развеять их. Я понимаю, что могу показаться слишком взрослым, но некроманты живут долго. А в опыте тоже есть свои преимущества.

Тони качнула головой.

— Я не стану говорить о чувствах. Просто я Лассара, а вы Карраско.

— И что?

— Как и моя мать, я собираюсь продолжать род Лассара, а не отдавать кровь и силу в чужой род.

— Это можно урегулировать. К примеру, первый мальчик будет Карраско, второй — Лассара. От такого союза оба рода только выиграют.

Тони пожала плечами.

— Карраско — выиграют. Лассара растворятся. Я не считаю это хорошим вариантом.

— Почему вдруг растворятся?

— Не сразу. Но за два-три поколения — безусловно,, — взмахнула рукой Тони. — Это главное возражение, остальные приводить смысла нет.

— И все же?

— Вы женаты.

— Это...

— Ненадолго? — подловила некроманта Тони. И криво улыбнулась. — А ведь вы ей в любви клялись. Женщина двадцать лет с вами прожила, детей родила, а теперь... это — ваша благодарность?

Тони попала не в бровь, а в глаз. Но и Освальдо не был бы некромантом, если бы...

— Могу поклясться, я здесь ни при чем.

— Разумеется. И ваши родные — тоже?

— Ну...

— Можете не клясться. Меня это не интересует.

— А что... или кто — тебя интересует? Риалон?

Тони пожала плечами.

— И снова пальцем в небо. Люблю я совершенно другого человека. Но да, Эрнесто Риалон мне нравится намного больше вас. Потому что Барбара Риалон, несмотря на свой омерзительный характер, до сих пор жива.

— Полагаю, это ненадолго.

— Благодарю вас за приятную беседу, тан Карраско.

Мобиль остановился у магазина антиквариата, и Тони решительно вылезла наружу, не позволяя себе помочь. Может, и не слишком изящно, зато быстро и сама.

— Наш разговор еще не закончен, Тони.

Девушка даже отвечать не стала. Просто хлопнула дверцей магазина.

Освальдо проводил ее взглядом.

Да, девочка весьма неглупа! И это так приятно...

* * *

— Чего хотел этот нехороший некромант?

Рейнальдо проявился почти сразу, как только дверь закрылась. Сильно не отсвечивал, не ярче лампочки, чтобы видно не было на шторках. И выражение лица у него было крайне серьезным.

— Любви и ласки, — мрачно ответила Тони.

Дурой она не была. И как же обидно! Вот Эудженио ее лицо отпугивает. Хотя... тоже вопрос, он ведь к ней приставал — вот к такой, в гриме. А некроманта не отпугивает. Эудженио отпугивает слава Лассара, а Карраско наоборот, нужна кровь некромантов. Ну и где в мире справедливость?

Если Карраско самой Тони ни даром не нужен, ни с доплатой. Врагу бы отдать, да еще приплатить сверху не жалко!

— Хм... а обручальное кольцо ему не мешает?

— И когда ты только рассмотреть успел, — поморщилась Тони.

— Видно же, — призрак показал кивком в сторону окна.

— Это тебе в темноте видно, — педантично поправила девушка. И потерла лицо. — Ему это не мешает. Сегодня жена есть, завтра нет...

— Надеюсь, ты понимаешь...

— Что со мной может быть тот же вариант?

— Да.

— Понимаю. И отбиваться буду изо всех сил.

— Надо подумать, что будет лучше, — Рейнальдо мыслил в том же ключе, что и Тони. Замужество — не вариант. Карраско — некроманты. И закон они нарушают, судя по всему... нет, не легко и непринужденно, но могут, могут...

Женой больше, женой меньше, мужем больше, мужем меньше... и вряд ли что потом докажешь. Старая семья. Рейнальдо был уверен, что и в семье Лассара кое-какие потайные рецептики имеются. Только говорить о них не принято.

Нет, надо что-то более мощное. Связи с власть имущими, деньги, статус...

Вот, кстати!

— Тони, останки тех, кого я достал надо похоронить.

— Надо.

— А меня надо как-то закрепить на земле. Чтобы я был рядом с тобой.

Тони вздохнула.

— Я поговорю с Эрнесто Риалоном. Он столько моих тайн знает, что одной больше, одной меньше...

— Вот, и было бы одной меньше, — Рейнальдо некроманта видел и оценил. И мог сказать точно, что сил у него хватает.

А моральных принципов?

То, что он работает в сфере закона и порядка, еще ничего не значит, и в его время двурушников хватало. И тех, кто шел в полицию, чтобы свои делишки проворачивать.

А уж таможенников вообще можно вешать через три года беспорочной службы. За что?

За шею!

Тони потеребила нижнюю губу, потом погрызла ноготь.

— Рейнальдо, я ведь просто некромант. Но необученный. А тут даже крохотная ошибка недопустима.

— Если он будет обо мне знать, то сможет и защититься...

— Не обязательно о тебе.

— О наличии призрака.

— И что?

— Я ему не доверяю. — Боюсь, строя некромантов у нас нет. И выбора тоже. Есть еще Карраско...

— Тони, а ты не могла бы пригласить тана Риалона сюда? Я еще присмотрюсь?

— Могу. Как раз по поводу костей посоветуюсь.

Рейнальдо просиял. Не сильно, но отчетливо.

— Хорошо. Когда ты идешь на званый вечер?

— Завтра, — поникла Тони.

— Почему так грустно? Это ведь почти бал! Танцы, кавалеры...

Тони мрачнела с каждым словом призрака.

— Что-то не так?

— Посмотри на меня внимательно. Кавалеры тоже будут смотреть с жалостью, в лучшем случае, — Тони обвела свое лицо, показывая на пятна и прыщи, сотворенные волшебной мазью.

— Почему нельзя это убрать на один день?

Тони задумалась.

А правда — почему?

Тетушка и Паулина пока в больнице. Дядя все отлично знает. А Альба... а Альба заслужила! И вообще, можно сказать, что это какое-то жутко дорогое снадобье на магии, но с разовым эффектом. Хм... перспектива пойти на вечер стала намного приятнее. Антония улыбнулась призраку.

— Я уже говорила, что ты — настоящий друг?

— Нет. Но я с удовольствием это послушаю.

— Рейнальдо, ты — настоящий друг.

— Постарайся провести завтра вечер весело. Потанцуй, пококетничай...

— Ты меня сватаешь?

— Отнюдь! Просто призываю развлекаться! — расшалившийся Рейнальдо на миг придал полуматериальность своей ладони и склонился перед Тони. — Ритана, умоляю оказать мне милость и подарить танец...

— Ваше предложение — честь для меня, тан.

Тони коснулась ладони призрака самыми кончиками пальцев, отвечая на предложение, поклонилась...

— И: раз-два-три, раз-два-три...

Призрака снаружи видно не было, и получалось так, что в вальсе девушка кружится одна. Что ж! Потанцевать у нее возможность будет, и это уже хорошо!

* * *

Мужчина смотрел на освещенные окна магазина.

Курил.

Да, частенько он стал курить в последнее время. Но... как тут удержаться?

Вот она. Совсем рядом.

Только улыбнись. Только подойди и протяни руку. И... получи плевок в лицо.

Мужчина представил, как он признается Антонии, как становится холодным и отрешенным ее лицо...

Она. Любит. Другого.

Можно добиться брака, можно добиться постели, но как вызвать в женщине искренние чувства? Как увидеть смех в ее глазах?

Смех, страсть, улыбку...

А на меньшее он и согласен не был. Ему нужно было все. Нужно, чтобы ее глаза сияли, как тогда, под дождем. И чтобы она любила...

Только вот он не свободен. Он связан. И она любит другого. И...

Как же ему хотелось войти. Войти, признаться, положиться на милость судьбы...

Как же ему хотелось уйти. Плюнуть и уйти раз и навсегда, не рвать себе сердце на клочья, не мучиться, не страдать...

Полетела на мостовую сигарета.

Мужчина дождался, пока в окнах погаснет свет, развернулся и пошел прочь.

Пусть у него остается хотя бы мечта. Прекрасная мечта без надежды на взаимность...

* * *

Если вы приехали в маленький городок, и вам нужны самые последние сплетни, куда вы пойдете?

Есть вариант — церковь. Но это для своих.

Есть вариант — рынок.

Есть вариант — мэрия. Но последнее тоже не для всех.

Двое монахов предпочли первый вариант, и через пять минут после появления в храме беседовали с отцом Бенито. Нельзя сказать, что святой отец откровенничал и подробно отвечал на вопросы. Он и не скрывал, но в том-то и беда, что рассказать ему было толком и нечего.

Молод был святой отец, лет двадцать, не больше. И в Лассара был назначен после смерти старого падре, примерно с год тому назад. Может, чуть побольше, да не намного.

Антония Даэлис Лассара?

Есть такая, безусловно...

Была. Говорят, жила в старом поместье Лассара, потом уехала в город. В храм не ходила, к причастию не являлась, на исповедь не заглядывала. Опять же, ее, говорят, лесная ведьма воспитывала, а тем уж и вовсе доверия нет. И дороги в храм, понятно, тоже.

И Лассара...

Некромантка, наверняка... чего в них хорошего?

Монахи не стали развеивать заблуждения коллеги, и вместо этого отправились беседовать с теми, кто был в курсе ситуации. Со звонарем, к примеру.

Тому уж было лет за шестьдесят, но чувствовал он себя бодро, по лестнице взбирался, как молоденький и в колокола звонил исправно, а что еще надо?

Звонарь Антонию Лассара знал. Но... особенно тоже сказать ничего не мог.

Отец Карлос, который помер не так давно, мир его праху, хорошим человеком был. Но вот... некромантов не любил решительно. Поссорился в свое время еще с отцом Даэлис Лассара, так у них и пошло. И старый Лассара к нему ни шагу не делал, и Даэлис предпочитала дома молиться, говорят, у нее своя молельня была оборудована и освящена, аж из столицы кого-то вызывали. А уж Антонии и вовсе не до того было.

Понятно, или дома молилась, или еще как...

Уж чего они там поссорились? Неизвестно. Говорят, из-за (только тсссс!) симпатичной прихожаночки, которая предпочитала молиться с утра пораньше. А некроманту хотелось, чтобы она не молиться бегала, а... что тут говорить? Овдовел старый Лассара рано, и в дамском внимании недостатка не испытывал. Но дурная слава некромантов иногда мешала.

Особенно у набожных красоток.

Так и разругались.

Старая лесная ведьма?

Да не то, чтобы уж очень и старая. Вот, у нее, говорят, с отцом Даэлис Лассара чего-то и было. Ну так плохо ли? Девочку она и пригрела.

Все об этом знали, но зачем делать что-то?

Была проблема, решилась проблема... понятно, пропасть ребенку не дали бы. Но...

Некромантка. Вот как такое в дом взять? Страшновато... сила детская, она стихийная, удержу не знает. Как обидится, да как проклянет, потом не расхлебаешь...

А ведьме оно и не страшно. А что в храм не ходили, так и тоже понятно. При каждом храме такое есть... которое святее Творца быть хочет. Долорес раз пришла, нарвалась, два пришла, а потом и вовсе рукой махнула. И девочку не водила, чтобы ее не напугали. Некромантия — магия сложная, так вот ты ее обхамишь, а она тебя как проклянет! И не поднимешься...

Или наоборот — все что может, все из земли полезет. Рисковать не хотелось никому.

Уж как они с отцом Бенито договаривались, Творец ведает, но на службы Долорес не ходила. А вот рядом с храмом ее видывали. Когда она травы на продажу приносила, когда по какому делу в городке бывала...

Не часто, прямо скажем. Ну так это ж ее отношения с Творцом. Ее дела с Храмом. Чего лезть-то?

Расспросы?

А ведь... и было такое!

Кто спрашивал? Чего узнавали?

А вот того же, что и вы. Чего тут хотели? Да кто ж их знает, люди чужие, люди перехожие, люди незнакомые... чего отвечали?

Так они золотом платили, чего б и не рассказать? Всем ж оно известно! Мы не расскажем, так кто другой расскажет! Чего непонятного?

Монахам все было понятно. Кроме одного — кто может знать нечто большее? Но собеседник неожиданно дал хороший совет.

— Вам бы с нотариусом поговорить. Они хошь и крапивное семя, а все ж...

— С которым?

— Вроде как нотариус Лассара — мэтр Авиель. Александр Мария Авиель. Ну и с доктором можно... доктор Ассуна. Леандро Диас Ассуна.

* * *

Купить продукты было несложно. А вот с информацией...

На рынке почти никто и ничего о Лассара не знал. Старуха Долорес девчонку на рынок почти что и не гоняла. Так, бывала она, но вместе со старой ведьмой. Смотрела, помалкивала, покупки нести помогала. А одна не приходила, такого не было.

С кем еще бывала?

Так старик Мартель приходил иногда.

Хуан Амон Мартель.

Долорес Делия Веско.

Монахи хотели побеседовать с ними, но...

— Как — убили?!

А вот так! Были люди — и нет людей. Кто, что, как... был пожар, от дома пепелище осталось, а там — два тела. Как — тела? Считай, два огарка. Их и осматривать не стали, отпели, да там же и прикопали. Ведьма ж да картежник! Чего их на общее кладбище тащить? И так полежат, все одно приходить к ним никто не будет...

Больше торговки на рынке не знали.

Сочиняли-то они вдохновенно, но что толку? Монахи отлично могли отличить правду от фантазий.

Что ж... надо было узнавать подробности. И начинать стоило с полиции.

* * *

Нотариус Александр Мария Авиель посмотрел на двоих монахов, которые явились к нему в гости.

Нет, не в гости. Не для удовольствия и не кофе попить. По делу, это понятно.

Впрочем, кофе он гостям все равно предложил, и не удивился отказу. Предложил воды, и та была принята с благодарностью.

Монахи пили и оценивали нотариуса.

Нотариус так же встраивал монахов в свои представления о жизни. Искал им место.

Находил. Не загадка. Рясы обычные, тонзуры... да ничего в них, вроде бы, странного нет. Кроме самих монахов.

Движения.

Брат Дуардо и брат Матео выглядели обычными монахами, пока не посмотришь, как они передвигаются. Мягко, плавно, словно перетекая с места на место. Будто ягуары.

Голодные такие, вышедшие на ночную охоту. И не стоит обманываться дружелюбными усмешками.

А кресты у них явно тяжеленькие. Можно прекрасно превратить крест в кистень, если раскрутить. И цепь такая... не порвется, если кого придушить.

А еще на пальцах у братьев были такие характерные следы. Которые получаются если долго и часто быть кулаками по чему-то твердому. Характерные такие, набитые следы...

А глаза добрые-добрые...

И рясы простенькие, из дешевого материала, у них в городе отец Бенито и то подороже носит.

В принципе, нотариус был недалек от истины. Оба брата были далеко не безобидны, и до принятия сана вели вовсе не монашеский образ жизни.

И направили их сюда вовсе не для копания в книгах, на то были другие братья. А вот для охраны, снабжения, обеспечения безопасности... не бывает такого в храмах?

Еще как бывает! Просто зачем об этом знать постороннему!

Нотариус себя считал посторонним, а потому смотрел совершенно бесстрастно. И сильно напоминал чучело совы. Неподвижное, глаза круглые — и никаких эмоций.

— Добрый день, синьор Авиель, — начал один из монахов.

— Здравствуйте, святой отец, — согласился синьор.

— У нас к вам достаточно необычная просьба. Именем храма.

— Слушаю вас?

— Антония Даэлис Лассара является вашей клиенткой?

Нотариус качнул головой.

— Нет, святой отец. Моим клиентом являлась ее мать, которой, собственно, и принадлежал Лассара. Ее отец. А Антония Даэлис Лассара является всего лишь их наследователем. Прямым и законным. Но не клиенткой. Она мне ничего не поручала и планами не делилась.

Монахи переглянулись.

В принципе, это было логично и объяснимо. Кому еще и завещать все, как не дочери?

— Саму Антонию Даэлис Лассара вы не встречали?

Александр Мария задумался.

Рассказать?

Промолчать?

Второе выгоднее, но первое...

Кто знает, до чего бы он додумался, но вопрос за него решил Алекс. Мастиф вышел из кабинета, подошел к брату Матео и подставил ухо. Священник машинально потрепал его, погладил, не обращая ни малейшего внимания на страшные зубы и что-то заворковал про красавца и умницу.

Алекс был с этим полностью согласен — и облизал понимающего человека. Легким движением языка.

Брат Матео на такие мелочи внимания не обратил. Был занят. Чесал подставленную холку. Опять же, и поздороваться нужно! За лапу! А там такая лапа!

Прелесть, а не лапа...

Можно сказать, что это решило дело. Александр Мария доверял Алексу куда больше, чем всем окружающим людям вместе взятым. Человек — он же врет!

Всегда врет, везде врет, бессмысленно и беспощадно! Самое главное что?

Что с убытком для себя врет!

Понятно, ты себя умным считаешь! Но зачем всех остальных-то в дураки записывать? Может, они тоже умные?

Раз тебя послушают, два послушают, а на третий сопоставят, да и не поверят. Причем больше никогда. И не отболтаешься, чай, не колокол...

Александр был сторонником правды — исключительно. Только в строго отмеренных дозах и определенным людям. А остальных беречь надо. К чему им лишние потрясения?

Но тут...

— Если вы знаете о Долорес Делии Веско, — медленно начал Александр...

Монахи почти синхронно кивнули. Про лесную ведьму они уже наслушались, чего тут не услышать? О ней сейчас поведают что-то интересное?

— А что травница она хорошая, знаете? И что внучку мою она спасла, когда уж доктор Ассуна советовал гроб заказывать?

Этого мужчины не знали. Но и удивления не выказывали.

— У девочки две зимы назад пленчатая лихорадка была. * что это такое — знаете.

*— дифтерия, прим. авт.

Монахи кивнули. Знали. Тут и взрослые не часто выживали, дышать-то нечем будет, забьет горло — и все. И ничем ты с этой хворью не поборешься...

— Долорес с ней сутками сидела. Что уж она делала, какие настои, какие компрессы... сама пришла, в дверь постучалась. Я в таком состоянии был, что хоть к демонам за помощью пошел бы, — честно сознался нотариус. Но осуждения в глазах монахов не увидел.

Дед!

У которого на руках умирает внучка!

И какое-то демоны?

Подать сюда демонов!!! И пусть только попробуют удрать ДО подписания договора! Хвост оторвем и рога обломаем!

— В семье больше никто не заболел?

— Моя супруга. Но у нее прошло в более легкой форме, хотя Долорес и ей немного занималась. Тоже настойки давала. Точнее не знаю... для меня эти травы — лес темный. А вот малышке Марианне совсем плохо становилось. Доктор сказал, что счет пошел на дни и посоветовал молиться. Долорес ее буквально на руках выходила, я сам видел, она буквально по капле отвары вливала...

А еще шептала заговоры.

И нотариус сильно подозревал, что нечто из некромантии там тоже использовалось. Но об этом и помолчать можно, он не на исповеди. Главное ясно — он. Обязан. Долорес Делии Веско.

— Девочка выжила?

— Да. Я предлагал Долорес любые деньги, но та их не взяла, сказав,, что за жизнь жизнью и платят. И я пообещал ей любую помощь, какую она пожелает. Понимаю, что это против моего долга, но я был уверен в благородстве синьоры Веско.

— Ведьмы?

— Я бы попросил, — поджал пухлые губы нотариус. — Ведьма она, или нет... важен не талант, а его применение!

С этим монахи спорить не собирались. Переглянулись, подумали немного...

— Она потребовала оплату долга?

— Да. Не так давно, примерно три месяца назад, ко мне в дом постучались, — нотариус прикрыл глаза, воскрешая ту картину. Две женщины, обе в плащах с капюшонами, под дождем, грязные, но непреклонные.

Долорес и Антония.

Почему-то очень похожие. Не внешностью, но осанка, взгляд, выражение лица....

Все бабы — ведьмы! Точно!

Монахи молчали. Понимали, что не надо подталкивать мужчину, он сейчас сам все расскажет.

— Долорес просила меня об одной услуге. Если меня кто-то спросит про Антонию Лассара, я должен всем говорить, что лично отправил ее в Эсклот. К неким Сараласам.

— И все?

— Да.

— Больше она от вас ничего не требовала?

— Более того, она сказала, что это покроет мой долг. Жизнь за жизнь...

— Жизни Антонии Даэлис Лассара что-то угрожало?

— Мне сложно судить, но полагаю, так считала Долорес. А после отъезда, — решил ответить Александр, не дожидаясь вопроса и ревниво поглядывая на брата Матео, который уже нагло почесывал мастифу подставленное брюшко, — о ней действительно расспрашивали.

— Кто?

— Не знаю. Он не назвал своего имени, просто представился кузеном Даэлис Серены Лассара.

— Вранье?

— Безусловно. Но я озвучил версию Долорес.

— И это все?

— Долорес погибла. Вместе с Хуаном Мартелем, незадолго до визита....

Монахи переглянулись.

— Кто-то еще может рассказать нам нечто про ритану Лассара?

Нотариус немного подумал и покачал головой.

— Искренне сомневаюсь.

— Почему, синьор?

— Ритана Лассара появлялась в нашем городе только в сопровождении или Долорес, или Хуана Мартеля. И в каждом случае ни с кем не разговаривала, только смотрела. Говорили старики.

— Они ни к кому не заходили... в гости, к примеру?

— Нет.

— Не приглашали доктора?

Александр Мария Авиель даже улыбнулся.

— Шутить изволите? Долорес была лучше любого доктора. Нет, в этом направлении можно не двигаться. Воля ваша, конечно, но я бы знал.

— А Даэрон Лассара?

— А то же самое, святые отцы, — нотариус повертел в руках пресс-папье, подумал пару минут. — Раньше он был необщительным, ему ничего, кроме Даэлис и семьи не надо было, а уж после ее смерти... бесполезно! Он сам смерти искал. Это точно...

— И ни с кем не разговаривал? Возможно, у него были друзья...

— Приятели, разве что?

— Но были же?

— Я вам адреса и имена напишу, братья, но вряд ли вы что-то там узнаете.

— Почему? — удивился брат Матео, неосторожно отвлекаясь от мастифа, за что и был еще раз облизан. — Человек жил, жил среди людей....

— В том-то и дело, — нотариус посмотрел с грустью. — Даэрон Лассара здесь был чужим. Он за супругой приехал. Друзья в столице, родные там же, а тут — что? Когда сначала угар от любви, а потом и просто сама любовь, семья... дружков он не то, чтобы завел, так, общался пару раз, но дружки — не друзья. Это другое... это компания пивка попить, дурака повалять, на охоту съездить... и то, с тем же Мартелем он чаще общался, чем со многими.

— А вы?

— Мне в лес кататься было несподручно. Арендаторы,, знаете ли, в Лассара не самое приятное общество, а кроме них близко к замку только Долорес и Хуан и жили. Остальные побаивались. Все ж некромантия...

— Но недовольства не было?

— Нет. Так, привычное опасение. Вроде как не тронь — и не зацепит. Вот, и на всех Лассара оно распространилось.

Монахи переглянулись.

В принципе, картина была понятно. Разве что...

— Напишите, пожалуйста, имена. А были подруги у Даэлис Лассара?

— Были. Одна подруга, Сусанна Пилар Суарес. Она, кстати, в Эсклот замуж и вышла. За некоего Сараласа.

Нельзя сказать, что день у монахов прошел даром. Стало ясно, что Антония Даэлис Лассара уехала из дома не просто так. Но вот кто ее разыскивал?

И зачем?

Определенно, это заслуживало расследования.

Тем более, что соврать девушка не соврала. Обе библиотеки были в свободном доступе. Читай, копируй, изымай... последнее делать не стали. Но скопируют все, до чего руки дойдут, это уж точно.

Такая роскошь!

Понимать надо...

Глава 9

Тони перебирала безделушки в магазине.

Окна она открыла, чтобы проветрить, занавески подняла, пыль с улицы налетит?

Вот, всю сразу и вытрем! Отлично!

Скоро надо будет открывать магазин. Синьора Луиса хотела бы именно этого. А Тони... что ж. Это лучший способ почтить память ушедшей.

Не молиться в храме, в который и покойная-то не часто заглядывала, нет! Надо делать то, что было бы приятно синьоре при жизни.

Отдала она все силы магазину? Тони не даст ему пропасть.

Разводила бы она цветы... вот с этим хуже. Но садовника бы Тони точно нашла. Постаралась.

А пока...

У девушки было отличное настроение. Она мурлыкала под нос незамысловатую песенку и смахивала пыль с фарфоровых фигурок.

— Porque aun te amo y sigo enamoraldo...

— Вы хорошо поете, синьорита.

Тони едва на полметра не подскочила, и обернулась, чтобы увидеть милое женское личико. Незнакомке было лет тридцать — тридцать пять, черные волосы уложены в красивую прическу, сверху наброшена белая кружевная накидка, просто платье подчеркивает стройную фигуру...

— Добрый день, синьора.

Все же синьора, на ритану не похожа. Угадала, вот, улыбается.

— Синьорита, а где синьора Луиса?

Тони помрачнела.

— Синьора, вы не в курсе? Ее убили...

— Ох... Простите.

Огорчилась женщина тоже неподдельно. Тони качнула головой.

— Не стоит извиняться. Убийца понесет наказание, я верю.

— Хорошего человека это не вернет, а вашу грусть не успокоит.

— Все равно стоит попробовать. Хотя бы со вторым, — сверкнула глазами Тони. И поменяла тему. Мертвым мертвое, живым — живое. — Что вас привело в магазин? Синьора Луиса вам что-то обещала?

— Нет. Она не обещала, но помогала. У моей свекрови скоро день рождения...

Тони задумчиво кивнула.

Лицо незнакомки было более, чем красноречивым. Похоже, ее свекровь, та еще зараза ядовитая. И наколодная. Не ПОДколодная, а НАколодная. Гадкая такая, агрессивная... и опасная. Кусачая и неубиваемая.

Как так получается? Вроде бы каждая девушка наплакаться от свекрови может, но потом в такое и перерождается. Вот как так?

Непонятно...

— И синьора Луиса обещала вам найти... нечто?

— Свекровь у меня человек сложный. И угодить ей тяжко... она собирает фарфор.

Тони подумала пару минут.

— Статуэтки? Или вазы, посуду...

— Я сама иногда не знаю. Мне кажется, что это просто повод, — лицо женщины стало вовсе уж несчастным. — Муж просил купить ей что-нибудь от нас обоих, а я... синьора Луиса всегда старалась мне помочь.

Тони взглянула на метелочку в своих пальцах, отложила ее...

Прошлась вдоль полочек с фигурками и статуэтками, подумала... повела рукой.

Что же тебе нужно?

Что нужно твоей свекрови?

Может быть, то, чего у вас пока нет? И словно чутье толкнуло...

— Синьора, у вас есть дети?

Женщина сначала качнула головой, а потом уже сообразила, что делает...

— Позвольте...

— Не позволю, — отмахнулась Тони. — Вот, возьмите для вашей свекрови.

На стол встала фарфоровая фигурка. Мальчик на качелях.

Легкий такой, радостный, и фарфор, словно кружево... рядом с ним никогда не случалось ничего плохого. Он сделан доброй рукой и для добрых людей. Ему нельзя не улыбнуться.

Вот и эта женщина посмотрела сначала грустно, а потом уголки ее губ приподнялись вверх.

— Красивый....

— Я сейчас его заверну, чтобы доехал целым и невредимым. А это — вам.

И на стол ложится вторая фарфоровая игрушка.

Тони точно знала, их сделали руки одного и того же мастера, давно, лет двести тому назад. Стоят они дорого, но дело-то не в деньгах... надо такие вещи отдавать людям, которые поймут. Не просто так, а именно оценят.

Вот, как синьору Пенья...

Кто-то поместил бы перо в витрину, и умирало бы оно там с тоски. А он пользуется...

Как этой женщине.

На один вечер ее свекровь вспомнит, каким чудесным был ее сын в детстве. И не станет кушать невестку.

А вторая фигурка...

Она беременная. Это крестьянка, которая прижимает к высокому животу початок спелой кукурузы. И все там ясно... пусть детей у вас будет столько, сколько в нем зерен.

— Это дорого, наверное...

Женщина еще сомневается. Но рука ее уже погладила маленькую, не больше указательного пальца, куколку, бережно так, ласково...

Тони улыбнулась.

— Не дороже денег.

Сумму она и правда назвала небольшую, женщина даже головой покачала.

— Вы себе в убыток торгуете.

— Нет. Слово даю, — успокоила ее Тони.

— Может, я все же...

— Синьора, слово сказано. И больше платить нельзя, — Тони погрозила пальцем. — Берите — и уносите. И вот эту куколку держите при себе, хорошо?

— Обещаю.

Тони проводила женщину улыбкой.

— Porque aun te amo...

Вечный вопрос о любви.

Вечный вопрос жизни...

* * *

Когда в дверь дома позвонили, ритана Барбара сорвалась с места, наплевав и на распухший нос, и на красные глаза...

— АМАДО!?

Сына она любила.

Может, только его и любила в этой жизни... разочарование?

Да, разочарование. И память о боли. И свидетельство неудавшегося брака... а чего так болит сердце?

Почему так плохо?

Если бы кто-то сказал ритане, что переживает она больше за себя, чем за Амадо, она бы не поверила. Но все же, все же...

Единственный человек, которого любила ритана Барбара — это ритана Барбара. Остальных — по остаточному принципу.

Амадо?

Сын. А еще — цемент, который скрепляет ее брак с Риалоном. Пусть ненадежный, но Эрнесто порядочен до мозга костей. Если бы у них не было детей, он мог бы уйти.

У них есть сын. Он никуда не денется. Это гарантия обеспеченной старости.

А еще...

Рано или поздно Амадо женится. У него будут свои дети... слово 'внуки' ритана ненавидела всеми фибрами души уже давно. Она — бабушка!7

Такого не бывает!

Она слишком молода, хороша... помилуйте, ей же только вчера было восемнадцать! Какие внуки!?

Нет-нет, не будем о плохом. Но...

Это еще одна гарантия.

Больше всего ритана Барбара боялась нищеты и одиночества. А Амадо был гарантией того, что ей это не грозит.

Сначала, когда сын не пришел домой, она не взволновалась. Подумаешь? Может, психанул и ушел, может, в бордель пошел или у какой бабы... потом уже, когда телефонировали из библиотеки, она действительно забеспокоилась. На лекции про своих любимых индейцев Амадо бы не то, что пошел — даже пополз! На четырех костях!

И если не пришел... а дальше все покатилось снежным комом.

Волновалась ли ритана Барбара за сына?

Да.

И любой человек получил бы от нее именно такой ответ. Но больше она волновалась за себя. Только неосознанно. Что поделать — самоанализ не входил в число достоинств ританы.

Но на пороге...

— ТЫ!?

— Я... пустишь?

В другой ситуации ритана Барбара не пустила бы. Или когти бы запустила. Или...

А вот сейчас она просто посторонилась.

— Ну, заходи.

Сарита Амалия Карраско медленно, опираясь на трость, шагнула внутрь.

* * *

Две женщины разглядывали друг друга.

Соперницы?

Нет. Эрнесто был слишком горд, чтобы Сарита стала соперницей Барбаре. Я тебе не нужен?

Вот и отлично, ты мне тоже не нужна! Перебьюсь! Умерла, так умерла. Будь счастлива где хочешь, лишь бы от меня подальше.

Но сейчас они обе...

Барбара была не в форме. Растрепанная, заплаканная, в домашнем платье... нет, не красавица.

А Сарита...

Краше в гроб кладут?

Поверьте, даже спустя десять лет оттуда могут достать — краше. Сарита выглядела так, что мумии ее бы за свою приняли. Некогда выше Барбары, сейчас она казалась ниже.

Высохла, сгорбилась, белую кожу испещрили странные пятна, разводы, морщины... да откуда их столько? Глаза запали и казалось, едва двигались в глубоких провалах глазниц.

Щеки ввалились, половины зубов во рту просто нет, волосы седые и редкие... как ее опознала Барбара?

Сама теперь не понимала.

Хотя нет.

По голосу. Он у Сариты остался прежним, чистым и ясным. Словно та девушка еще жила внутри изуродованного тела.

Ненадолго, скорее всего...

Руки у нее тоже были ужасные.

И обметанные белым налетом губы, и Творец! У нее капелька крови показалась из носа?

Сарита криво улыбнулась.

— Не ждала?

— Нет, — честно ответила Барбара.

— Я тоже. Риалон дома?

— Да... пришел заполночь, сегодня спит...

— Разбуди, пожалуйста. У меня осталось немного времени. Может, и дня не осталось.

Опять-таки...

В другой ситуации Барбара и не подумала бы слушаться. Но вот эти живые мощи вызывали такой дикий, подсознательный ужас... а вдруг оно заразное? Вдруг и со мной может быть то же самое?

Ритана предпочла послушаться, лишь бы не находиться рядом с чудовищем, в которое превратилась некогда здоровая и цветущая женщина. И лично взлетела на второй этаж. Даже в спальню к мужу заглянула, чего по доброй воле никогда не делала.

Некромант, как обычно, голый, спал на животе, крепко обняв подушку и уткнувшись в нее носом. Сил он вчера потратил... хорошо хоть до дома добраться хватило. Но главное известно, сын жив, остальное дело техники.

— Эрнесто!

Барбара коснулась плеча мужа.

Тот повернул голову и открыл глаза.

Барбара всегда завидовала этой способности супруга. Мгновенно просыпаться — и тут же вспоминать, и где он, и что он, и как он...

Мгновенно собираться с мыслями.

Она так никогда не умела, а без утренней ванны и чашечки чая вообще чувствовала себя разбитой.

— Барба? Что случилось? Амадо?

— Нет! — поспешила его успокоить супруга.

— Тогда?!

— Внизу твоя Дюран... то есть сейчас Карраско. И хочет с тобой поговорить.

Эрнесто открыл рот. Закрыл его. И снова открыл и опять закрыл. А поди, определись, что сказать в такой ситуации.

Барбара понаблюдала, как супруг изображает глубоководную рыбу, но сила-то осталась при некроманте, и ей было неуютно рядом с супругом. И так плохо, и этак...

— Спускайся. А я пока пойду, распоряжусь, чтобы подали кофе и завтрак.

— Ты ее не выгнала? — удивился Эрнесто, когда Барба, наконец, подошла к двери.

Барбара бросила взгляд через плечо, машинально отметила, что супруг спит голым, и что телосложение у него не хуже, чем у многих двадцатилетних, и тихо ответила:

— Эрни, в таком состоянии ее никто не выгонит.

И вышла.

По черной лестнице она сто лет не спускалась. Но все лучше, чем через гостиную, где это... это...

Назвать это — женщиной, молодой и красивой, ритана Барбара так и не сумела. Даже просто женщиной...

Жуть же!

Жуткая!

* * *

Эрнесто себя ждать не заставил. И любопытно, и кушать хочется, и на работу надо, и о сыне узнать, и с чем первая любовь пожаловала... все, кроме последнего, у него из головы вылетело. И рыбу он изобразил второй раз за утро.

— РИТА!?

Сарита опустила голову.

— Я, Эрни. Я...

— ... и ...!!!

А что еще мог сказать некромант. Только вот это. И еще сверху добавить.

Ну, Карраско.

Ну, ...!!!

Сарита печально развела руками.

— Жаловаться некому. Сама это допустила...

Эрнесто встряхнулся.

— Так... дай посмотрю. Что именно с тобой делали?

Мужчина деловито достал из жилетного кармана часы, снял с цепочки кристалл обсидиана, отполированный в форме линзы, и уставился на женщину.

Покачал головой.

— Однако!

— Королевская порча. Я знаю...

Эрнесто кивнул.

Главный признак, как говорится, отсутствие признаков. Опыт у него был громадный, и нечто подобное он несколько раз видел, хотя и в более кустарном исполнении. Двадцать лет на службе!

Тут и не такого навидаешься...

— Тебе кто это сказал?

— Лично Вальд.

Эрнесто скрипнул зубами.

И какой надо быть тварью, чтобы вот так? Ну вот именно так...

— Это мы еще обсудим подробнее. А пока... у меня дома практически ничего нет, но пару эликсиров тебе выпить придется.

— Бессмысленно переводить их на меня, — махнула рукой Сарита. Лапкой, обтянутой кожей... причем, даже у куриц лапки помясистей. И покрасивее будут.

— Почему?

— Потому что порча меня все равно сожрет. День или два... все будет кончено.

Эрнесто и сам это видел.

По тому, как истончилась аура женщины, по черному ореолу вокруг сердца и головы, по черным искрам в ее крови...

Наложено мастерски.

Для кого-то другого, но не для него. Он-то видел...

Он! Вот ключевое слово! А другой некромант? Увидит ли?

Хм... даже чтобы увидеть, надо быть неслабым некромантом, с огромным опытом. А так-то со стороны это выглядит, как...

— Изношенность сосудов. Что лопнет первое, сердце, или сосуд в мозгу не выдержит — не знаю.

А что это воздействие крохотных черных искорок в крови... они просто разъели все и исчезнут. Микрочастицы тьмы.

Поди, найди их!

— Лучше бы сердце, — поежилась Сарита. — Говорят, это мгновенно, а если разум... нет, не хочу. Так можно ведь долго лежать... но я даже пару дней не хочу. Эрни, как же это страшно!

Голос женщины едва заметно дрогнул, но Эрнесто не обратил на это внимания. Он уже взял себя в руки и кивнув гостье на кресло, вышел из гостиной. Чтобы вернуться через пять минут с двумя флаконами.

— Сначала тот, что из синего стекла. Потом из красного. Вкус гадкий, потерпеть придется.

— Эрни, ты уверен?

— Рита, ты сюда пришла спорить? — надменно уточнил некромант. Сарита послушно взяла флаконы, открыла первый, понюхала, сморщилась — и уверенно влила внутрь. За ним второй...

— Гадость!

— Посиди спокойно, через пять минут почувствуешь себя лучше. В первом противоядие, правда, не от таких случаев, как твой, но что-то послабее оно сняло бы. Сам варил и напитывал. Во втором укрепляющее.

— Спасибо, Эрнесто.

— Не за что. Рассказывай пока, все равно ты пару минут из кресла не встанешь, даже до столовой не дойдешь.

— о чем?

Эрнесто закатил глаза, отыгрываясь за утреннее удивление.

— О творчестве Вальехо? Нет? Тогда можешь рассказать, зачем пожаловала.

Сарита прикрыла глаза.

* * *

Зачем?

А что тут скажешь? Была дурой...

Наверное, дурой и подохнет. Но...

— Эрнесто, ты знаешь ту девушку, на которой собрался жениться Освальдо?

Тан Риалон напрягся. Но постарался этого не показать.

— Знаю.

— Мне нужно найти ее. Срочно.

— Зачем?

Сарита вздохнула. Потерла лоб.

— Эрни... у меня две дочери. Одна замужем, вторая скоро выйдет замуж, обе счастливы, они хорошие девочки, хоть и бездарные... эта самая Лассара их ровесница.

— И?

— Я просто хотела ее предупредить. Показаться вот такой, какая я есть — и предупредить. Чтобы не верила Вальду, не верила его деду... я знаю, он может быть обаятельным, но пусть не повторит моих ошибок! — почти стоном вырвалось у женщины. — не надо!!! Ребенок же! Такой же, как мои...

Эрнесто прищурился.

— Поклянись, что ы хочешь только этого.

— клянусь, — спокойно ответила Сарита. — Жизнью, смертью и посмертием. Хочешь, на крови поклянусь. Я ей вреда не хотела и не хочу. А вот предупредить девочку надо. Я слышала, как и что о ней говорили.

Эрнесто помолчал пару минут.

— Тебя убивают из-за нее. Фактически. Откуда такое великодушие?

Сарита закрыла лицо рукой. Потом опустила ладонь и взглянула прямо в глаза Риалону.

— Из-за нее? Нет, Эрни! Я была приговорена после выкидыша, когда стало ясно, что никого я больше Вальду родить не смогу. Я еще несколько лет назад знала, что пока выполняю лишь роль прикрытия. Пока не найдется другая подходящая женщина. Я была дурой в восемнадцать, но знаешь, я быстро поумнела! Нашлась Антония Лассара? И какое значение имеет имя? Нашлась бы любая другая... ладно, не любая, подходящая, как я когда-то... но ведь нашлась бы!

— Безусловно.

— Освальдо не станет ждать еще двадцать лет, чтобы получить подходящего потомка. Ждать моей смерти... ему выгоднее жениться сейчас.

Эрнесто кивнул.

— Хорошо. Сейчас мы позавтракаем, ты мне расскажешь, как ты сюда приехала, я телефонирую на работу, и поеду к ритане Лассара. Поедем. Если хочешь.

— Эрни!

— Слово, Рита.

— Слово?

— Ты клянешься не вредить ей.

— Ей? Клянусь. Если... она не влюблена в Вальда?

Эрнесто качнул головой и даже улыбнулся.

— Ритана Лассара на редкость здравомыслящая девушка. Наш дорогой Освальдо ей решительно неприятен, — Эрнесто вспомнил кофе, кота и улыбнулся. — и она выражает это всеми доступными ей способами.

— Расскажешь?

— Обещаю. А ты мне о себе?

Сарита впервые улыбнулась, и Эрнесто едва не отвел глаза. Выглядело это откровенно жутковато.

— Если бы это стоило рассказывать?

— Потренируйся на мне, перед тем как идти к ритане. И пошли завтракать.

— Я не могу ничего есть.

— Сейчас сможешь. Идем.

Эрнесто даже смог не передернуться, когда Сарита прикоснулась к нему. И считал это своим большим личным достижением.

* * *

Как это бывает?

Очень... буднично.

История, увы, не нова, и повторяется из века в век, только и разницы, что здесь семья некромантов. А в обычных семьях такие вещи ядом решаются. Или несчастным случаем.

Ах, мы с супругой страшно любим лазить по скалам или гулять по крышам. Ах, у нее случайно закружилась голова.

Ах, я себя буду вечно винить... примерно с полгодика.

Потом женюсь, но вина останется со мной навсегда. Я ее раз в год буду доставать и проветривать. Наверное...

Сарита не могла рассказать ничего нового. Эрнесто за двадцать с лишним лет в полиции и не такого навидался.

Сначала девушка вышла замуж. Первые лет пять она была счастлива. Потом мужу очень захотелось сына, а рождались одни девочки. И следующие пять — десять лет он упорно делал супруге сына. Параллельно еще и скандалы, наверняка, устраивал. А чего она все никак не родит наследника? Ась?! И лучше — тройню!

Потом изношенный дамский организм запросило пощады и начал устраивать выкидыши и мертворожденных младенцев. Тоже понятно...

Потом супруг загулял, и семейная жизнь окончательно дала трещину. Хоть вдоль, хоть поперек... как нравится — так и считай.

Жена... в таких ситуациях все поступают по-разному. Но развод-то невозможен... Сарита бросилась устраивать судьбы девочек, которые не особенно волновали отца. Если только в их потомстве дар проявится, но вряд ли. Девчонки все в мать, пустышки...

Тьфу, одним словом.

Семья тоже была недовольна. Сарите напоминали, что ее взяли только из милости, а она даже сына родить не может... начали потихоньку травить, правда, морально. Но Сарита была неглупа.

Она отлично понимала, что это временно. До поры. До настоящего яда. Последние лет восемь она молилась только об одном.

Устроить дочерей ДО того, как от нее избавятся.

Это в восемнадцать у нее на глазах были розовые очки, а в ушах сладкая вата. Или сладкий сироп, разница несущественна...

В сорок она поумнела... немного.

Когда с ней началось... вот это... она тоже сообразила, что происходит. Не полная же дура! Так, частично. И насмотрелась, и наслушалась, и думала о многом.

И готовилась...

Когда понимаешь, что приговорить тебя могут в любой момент, что ты делаешь? Заботишься о тех, кто останется. А заодно обзаводишься союзниками, ну хоть какими, ищешь пути отступления...

Сарита искала.

И нашла себе союзницу в лице одной из горничных. В деньгах женщина не была ограничена никогда, и слугам помогать могла. Что иногда и делала.

У Эсми дочь была больна, и требовался хороший доктор. Сарита оплатила ей доктора, и получила всемерную признательность девушки.

Та и подслушала разговор.

И ритане пересказала.

Освальдо разговаривал с дедом по телефону. А если во время разговора осторожно взять трубку, то с другой стороны ничего слышно не будет. Тут главное вовремя положить ее на рычаг, когда закончится разговор. А то могут и понять, что кто-то подслушивал.

Эсми услышала достаточно.

И что Освальдо одобрил ритану Лассара.

И что дед согласился с его выбором.

И что Сариту пора убирать... впрямую они так не сказали, конечно. Но Освальдо вслух помечтал о вдовстве, а дед его поддержал. Что это значит, понимали обе женщины. И Сарита принялась размышлять о побеге.

Дочери были практически пристроены, младшая помолвлена, скоро свадьба, приданое Сарита перечислила на ее счет в банке...

Там все будет в порядке.

А вот с самой Саритой стало плохо...

Порча? Да, скорее всего... она думала и о яде, но не подозревала, как его можно дать. С порчей проще.

И доказать ее куда как сложнее.

Но когда живешь с некромантами, когда знаешь их привычки, когда...

Сарита решила поговорить с главой семейства Карраско. И расставить все точки над 'и', перечеркнуть все 'т' и прояснить ситуацию до предела.

Она умирает?

Ладно. Но ее дети неприкосновенны.

Глупо?

Ну да! Понятное дело, от умирающей женщины надо ожидать только разумных и взвешенных поступков! Правда же?

Сарита пошла к нему вечером. И оказалась свидетельницей разговора старого Карраско и его внебрачного сына. Тот тоже был в курсе появления Лассара и приехал к отцу не просто так.

Вовсе даже убеждая отдать Лассара ему. Дар у него был, но латентный, непроявленный. А вот супруги не было. А раз так...

Почему бы не жениться именно ему?

Хоть завтра! И дети у них могут быть с даром! Проявленным и активным!

Отказ был жестким. Дословно Сарита не пересказывала, но Карраско не церемонился. А чего? Все в его власти.

Сарита перестала быть полезна — ей пора умереть. Вальд будет холостым и пусть только попробует не жениться! В конце концов, можно и подлить чего девчонке, да и силой можно, они потом сами еще благодарить будут... вон, увезти ее куда-нибудь в глушь на недельку-другую, и там по всякому... авось и беременная приедет. И нет, не справится она с Вальдом. Как?

Она латентный некромант, непроявленный. А Вальд умный и опытный.

Эрнесто на этом месте хмыкнул, но Сариту перебивать не стал. Та и не заметила, увлеченная своим рассказом.

Тони планировалось использовать и как племенную кобылу, и добраться до всех секретов Лассара, благо, вступиться некому. А если дети пойдут...

Баба от детей — никуда. Ежели она нормальная, а не гиена!

Сарита слушала, и почти умирала там, в нише рядом с дверью.

Страшно было даже не то, как ее списали в отходы. За двадцать с лишним лет семейной жизни она поняла, что это может случиться. Свыклась как-то...

А вот то, с каким цинизмом говорили про юную еще девушку...

А если бы про ее дочь вот так?

Страшная штука материнский инстинкт. Сарита поняла, что ей просто жалко эту девочку... ну а кто она — взрослая, что ли? Восемнадцать лет, сирота... как ее младшенькая, считай...

Ну и...

Отомстить хотелось.

Даже не Антонии Лассара, которая, как следовало из разговора, от Вальда шарахалась. А вот всем Карраско...

Сарита подумала день — и решилась. Хотя подозревала, что старый Карраско был в курсе. Она решила лечь в больницу, потому как плохо себя чувствовала...

Что ж!

Ей разрешили — пусть Сарита умрет не в доме Карраско, а у всех на глазах. Меньше подозрений будет.

Кинуться к Эрнесто ей тоже не помешали.

Очень даже незатейливая история.

* * *

Эрнесто дожевал омлет, который казался ему не вкуснее травы, и бросил на стол вилку. Та покатилась, упала, зазвенела...

— Я сейчас переговорю с Барбарой, и мы поедем. Пять минут, Рита.

— Да, Эрни.

Эрнесто кивнул и вышел вон. А Сарита смотрела на упавшую вилку.

Вот так... и она сама упадет. Наверняка. А что с ней будет дальше? Куда она полетит? Во мрак? Или...

Больше всего пугала неизвестность. Карраско некроманты и властны даже над посмертием. Вот ведь беда...

Впрочем, долго предаваться печальным мыслям ей не дали. Эрнесто вернулся быстро, через пару минут, и помог Сарите встать. Погрузил ее в мобиль. Он был собой недоволен.

Сына не нашел.

А теперь, вот...

Хорошо ли это — взваливать на девушку такие задачи?

Плохо. Но разве он может поступить иначе? Дурак...

* * *

Тони проснулась поздно. Рита уже была в магазине и вовсю шуршала на кухне. Шальвена не было, но Тони его не звала и не искала. Призрак цел, а что занят своими делами...

А что — нельзя?

Она ему не запрещала, про синьора Пенья он очень удачно узнал, теперь они друзья навек, и Тони подозревала, что синьор даже ей чуточку больше обязан, чем она ему... Шальвен честно предупредил, что будет проверять свою гипотезу насчет колец, и девушка не станет его выдергивать. Особой надобности нет...

Пусть работает.

А она подумает, как лучше поговорить с Эрнесто Риалоном.

— Муррм? — поинтересовался с подушки синьор Мендоса. Как и всякий приличный кот, он полагал, что раз уж пустил в свой дом человека, тот должен приносить ему еду и служить грелкой. И проспал всю ночь на подушке у Тони.

Та не возражала.

Пушистое теплое тельце было приятно обнимать и гладить в полудреме, а мурчал кот вообще изумительно. Никакого сонного зелья не надо!

— Разберемся, правда, кот? А пока предлагаю одеться и позавтракать. Тебе-то хорошо, у тебя шкурка. А нам, людям... да, нам сложнее.

Тони уложила волосы, подумала, надела розовое платье, и спустилась вниз. Рита тут же поздоровалась, захлопотала вокруг, поставила перед Тони тарелку с овсяной кашей, положила в корзинку булочки, мед и варенье в розетки... и не сильно удивилась приглашению. Ясно же — ритана человек хороший, и не чванится.

Рита свое место не забудет, но уважение — не только кошке приятно. Мало ли, что она прислуга и из рыбаков? Ритана ее в обиду не дала, и расположение показывает...

Хорошая она, хоть и некромантка. Ну так... всякое ж бывает!

Да, и коту надо мяса положить. Пусть составляет дамам компанию.

Маркус Мендоса всецело одобрил такое решение, и тоже приступил к завтраку. Хорошо, когда люди правильно понимают свое место в кошачьей жизни!

Девушки как раз уничтожили содержимое корзины, и собирались пить кофе, когда Рита случайно взглянула в окно — и подскочила.

— Ритана! К вам!

— Кто?

Тони как раз сидела спиной к окну и видеть никого не видела. А вот Рита заметила. Ветерок тряхнул штору, открывая стекло, ну и...

К магазину медленно подкатывал мобиль. Явно — к магазину.

— И кого демоны с утра принесли? — недовольно проворчала Тони. И тут же улыбнулась. — Рита, можешь успокоиться.

— Ритана?

— Это тан Риалон. Считай, он свой.

Рита кивнула, решив потом прояснить, насколько и для кого этот тан — свой, но посуду убирать все равно не бросила. И быстро, быстро...

Свой там, не свой... Лучше не нарываться.

* * *

Женская фигура рядом с таном не понравилась девушке еще из окна. А уж в магазине... Вдвойне?

Еще и мало будет. Раз так в сотню, не меньше!

Не успела Сарита переступить порог, как Тони поднесла руку к горлу и отшатнулась. Синьор Мендоса вообще зашипел, словно три гадюки и с пробуксовкой когтей рванул из гостиной. Шляются тут, понимаешь...

Приличные коты от такого подальше держатся!

— Кто это?!

Какая там вежливость? Горло аж сдавило. И в глаза словно черного перца насыпали, аж защипало!

— Сарита Амалия Карраско, в девичестве Дюран, — представил Эрнесто. — А это Антония Даэлис Лассара.

Тони отступила еще на пару шагов.

— А... что с ней... с вами, ритана?

Сарита хотела открыть рот, или хотя бы поднять вуаль, но Эрнесто не дал. Некроманты...

— Тони, ты чувствуешь?

— Чего ту не чувствовать? Порчу? — непочтительно фыркнула Антония. — А что, можно ее НЕ почувствовать?

— Можно, — тихо произнесла Сарита. — Еще как можно...

И все-таки подняла вуаль.

Нельзя сказать, что Тони повторила высказывания Эрнесто. Но для восемнадцати лет у нее был неплохой словарный запас. Впрочем, долго она не разглагольствовала. А вспомнив, что в магазине есть посторонний, подняла руку и шагнула к кухне.

— Рита!

— Да, ритана?

— Рита, будь другом, оставь нас одних? Тут дела некромантские...

Рита кивнула.

Как и большинство слуг, она была любопытна. И в щелочку уже подглядела. И...

Что бы ни случилось с ританой под вуалью, она будет от этого держаться подальше! Это уж точно! Так что уговаривать не пришлось. Только дверь стукнула и юбка мелькнула. А Тони, опустив щеколду, вернулась к гостям. Хватило ей одного вопроса.

— Карраско?

— Да.

Сарите тоже его хватило. Задан-то он был правильно, чего уж там! Карраско. И причина, и следствие, и пролог, и некролог.

— Чем мне поклясться, что я не проявляла к Карраско никакого интереса? Вчера я сказала ему, что он мне не нужен. И никогда не будет нужен.

Сарита слабо улыбнулась.

— Можешь не клясться. Я просто хотела тебя предупредить. Но если ты и сама все поняла... тем лучше.

— Сложно было НЕ понять, — проворчала Тони. И посмотрела на Эрнесто. — Почему вы это не сняли? Эрнесто?! Почему!?

Эрнесто развел руками.

— Тони, посмотри внимательно. Ты эту порчу видишь?

— Да.

— Я тоже. И моих сил на нее не хватит.

— Так...

— А самое главное, если я ее сниму, это почувствует старый Карраско. И нашлет новую.

— Замечательно... и потому надо убивать ритану?

— Пока я замедлил течение болезни, — качнул головой Эрнесто. — И надо найти выход. Подходящий...

— Слушаю.

Не то, чтобы Тони была альтруисткой. Или кидалась на помощь всем и каждому, нет... Но есть вещи, которые спускать не стоит.

И свободный неженатый Освальдо Фаусто Карраско ей тоже рядом не нужен. Это уж точно...

Эрнесто потер лоб.

— Признаться честно, ританы, я не ожидал такого подхода...

Две женщины посмотрели на некроманта. Потом друг на друга. А потом вдруг, неожиданно даже для себя самой, Сарита хихикнула.

— Эрни, ты полагал, что мы станем тратить время на глупые бабские склоки? Когда у меня его почти не осталось?

Примерно это Эрнесто и предполагал. Но как о таком скажешь вслух?

— Я привык к самому нелогичному человеческому поведению, — выкрутился мужчина. И посмотрел на Тони. — Можно мне кофе?

— Насколько я понимаю, это значит, что тан Риалон придумал выход из ситуации, — хмыкнула девушка. Но кофейник был горячим и на плите, оставалось только разлить чудесный эликсир по маленьким чашечкам, добавить сахар, сливки, лимон и мед по вкусу (лимон — тану Риалону) и вручить чашечки гостям. Ну и самой устроиться в кресле.

— Я тебя хотела предупредить, — шепнула Сарита.

— Спасибо...

— Тебе надо поберечься. Освальдо может тебя просто похитить...

Тони хмыкнула.

— Ну-ну...

Вариант с насильником в ее жизни уже был. Не учел бедняга лишь одного, что ведьмы — это вам не простые прямолинейные некроманты. Ведьмы тебе так жизнь испортят, что некромантам там уже делать будет нечего.

Импотенция?

Ага, а проказу вкруг не хотите?

Мгновенную? И приступы тошноты, и головокружение... ладно! Чуточку они перестарались, негодяй помер без причастия. Но Тони насильника не пожалела. Сам виноват, она его в кусты не тащила, штаны на нем не рвала и не обещала, что ему понравится.

Вот и не понравилось, какие претензии? Ах, высказать не может?

Ничего, призрака всегда вызвать можно. Пообщаться. Нет претензий? Вот и ладушки...

* * *

Эрнесто Риалон выпил кофе. Подумал пару минут.

— Тони, а как получилось, что ты увидела порчу практически сразу?

Ответом ему был недоуменный взгляд.

— А разве не видно?

— Мне — нет.

— А я у Долорес такого навидалась...

Тони действительно не понимала, в чем проблема. Видно же!

Вот порча, вот она по крови течет... странная какая-то, но наверное, у некромантов так? Или нет? Недоуменный взгляд на Эрнесто показал, что он тоже не понимает.

— А Долорес — это кто? — воспользовалась шансом Сарита.

— Моя тетушка. Ведьма, — пояснила Тони. И хлопнула себя по лбу. — Ох!

Эрнесто почти синхронно повторил ее жест.

— Я — идиот! Ведьма? Порчи!?

Тони закивала.

А ведь и правда! Кому в этом еще и разбираться, как не ведьме? Вот и Тони у нее научилась! А что порчу некромант наслал, так и она... не мимо пробегала. Она и увидела!

— А снять ее ты сможешь?

Тони присмотрелась к Сарите повнимательнее, качнула головой.

— Нет. Долорес тоже не смогла бы. То есть... у меня опыта не хватит. А у нее, наверное, сила не того направления. Я не знаю, как это можно совместить.

Эрнесто кивнул. Лучше бы и он не сформулировал.

Но...

— Тони, а ты хотела бы помочь? — прищурился он.

— Да, — не стала колебаться девушка.

— Тогда у нас есть небольшой шанс. Рита, прости, но он действительно мизерный.

— Я на любой согласна, — спокойно отозвалась женщина. Со смертью она уже смирилась. Но с жизнью? С возможным выздоровлением?

Простите, страшновато... так что лучше не верить. Тогда и разочаровываться не придется.

Эрнесто принялся постукивать пальцами по столу..

— Придется нарушить закон. И сильно.

— Что-то в законе неправильно. Если доказать убийство по нему нельзя, а предотвратить можно только его нарушением, — в тон ему отозвалась Тони.

Откуда ей было взять почтение к закону? От ведьмы и картежника? Ну-ну...

Эрнесто с уважением посмотрел на девушку.

— Хорошо. Тогда излагаю свой план. Тони, и тебе придется потерпеть гостью в доме. Я сейчас очерчу все защитным кругом...

— Ой! А может, не надо?

— Тони?

Девушка замялась, но потом махнула рукой, и решила потом сознаться Эрнесто во всем. Еще и с Шальвеном познакомить.

— А от чего или кого будет защищать круг?

— Ни от чего. Просто нельзя будет почуять, кто внутри.

Тони потерла кончик носа, и сообразила.

— Амадо... именно в таком круге?

— Да — кивнул Эрнесто. И внес коррективы. — Ладно. Весь дом я не окружу, одной комнаты хватит. И ты в ней будешь сидеть, Рита. Поняла?

Сарита кивнула.

Какая ей, по большому счету, разница? Хотелось бы перед смертью еще дочек повидать, но... она им напишет. Раз уж за руки подержаться не судьба...

— Хорошо.

— Сегодня-завтра я все организую. И завтра ночью будем проводить ритуалы. Тони, я вынужден просить тебя о помощи дважды. И о приюте для Сариты, и о помощи, как некроманта...

Тони взмахнула рукой в воздухе.

— Сочтемся.

Эрнесто медленно кивнул.

— С меня будет причитаться. И сильно.

Девушка покачала головой.

— У меня есть пара вопросов по некромантии. Вполне законных. Если поможешь с ними справиться, буду признательна. Очень.

— Помогу, конечно. Я тебе и так за Амадо обязан... боюсь, не расплачусь.

— А я не буду взыскивать проценты, — пообещала Тони.

Ответом ей была улыбка Эрнесто.

— Договорились. Пойду я рисовать звезду защиты. В какой комнате можно это сделать?

Тони задумалась.

— Наверное, в гостевой... там и ванная есть...

Эрнесто замялся еще раз.

— Тони, Рита, я могу нарисовать звезду размером с комнату. Больше надо было вкладывать на стадии постройки дома. Или весь его окружать, но это уж точно привлечет внимание... поэтому одна комната. И НЕ ванная...

Тони догадалась первая.

— Ночная ваза у меня есть.

Эрнесто развел руками и повернулся к Рите.

— Пару дней придется потерпеть. Если выйдешь за контур, Карраско тебя почует. А он у Тони бывает.

Рита молча кивнула. Риторических вопросов, вроде: 'в каком месте были мои мозги, когда я выходила замуж?' она не задавала. К чему? И так понятно, что не головой думала...

Эрнесто вытащил из кармана мел, и взглянул на Тони.

— Куда идти?

— Я провожу, — поднялась девушка.

Сарита осталась сидеть.

Она чувствовала себя намного лучше, чем вчера, позавчера... да вообще, лучше, чем последние пару недель. И не ожидала такого.

Эрнесто бросился ей помогать.

Лассара тоже не отказала. И собирается приютить ее в своем доме.

Даже Барбара...

Оказывается, мир полон хороших людей? Как странно, при таком разнообразии, она умудрилась найти себе в мужья такую законченную сволочь? Уметь надо!

* * *

Оставшись наедине с Тони, Эрнесто решил не терять времени, а спросить прямо.

— Чем я могу отплатить за доброту?

Тони вздохнула.

— Это достаточно деликатный вопрос, и касается он не одной меня. Я посоветуюсь, и скажу, хорошо?

Эрнесто прищурился.

— Я знаю этого человека?

Тони решительно качнула головой.

— Нет.

— Требуется моя помощь именно, как некроманта?

— Да.

— Хорошо. Я помогу в любом случае...

А про укол ревности Эрнесто решил промолчать.

Антония Даэлис Лассара ему никто. Он женат. И вообще... куда ты лезешь, старый козел? Совсем ума нет...

* * *

Когда Эрнесто уехал, Тони поднялась к Сарите. Женщина лежала на кровати, и выглядела очень уставшей.

— Я могу вам чем-то помочь?

Защитный контур Тони благоразумно не переступала. Мало ли что...

Сарита качнула головой.

— Нет, Антония. Вы позволите вас так называть?

— Почему нет? — и Тони все же не удержалась. — Я правильно понимаю, что ваши дети мне ровесники?

— Неправильно, — с легкой иронией (прогресс, раньше она была на это не способна) отозвалась Сарита. — Вы младше.

— Тем более.

— Тогда я так и буду вас называть. Антония, я понимаю, что принесла в вашу жизнь сложности....

Тони качнула головой.

— Нет. Вот Освальдо Карраско в нее принес бы и сложности, и ужас кромешный. А вы, не знаю уж из каких побуждений, пытались помочь. И я за это благодарна.

— Даже если я хотела отомстить мужу?

— Но вы ведь не хотели меня убить?

— Нет.

— Вот и весь ответ. Вы хотели меня предупредить, пусть из своих собственных побуждений, но мне-то это лишь на пользу?

— Верно, — вздохнула женщина. — Антония, скажите, между вами и Эрнесто есть... что-то?

Тони даже не задумалась.

— Да.

— Берегите его. И не теряйте. Я была дурой в свое время, не будьте вы такой — в ваше.

— Не буду, — согласилась Тони. И поставила на стол у двери маленький колокольчик. — Позвоните, если вам что-то понадобится. Я прибегу.

— Спасибо, Антония.

— Не стоит благодарности.

* * *

Вниз Тони спускалась со смешанными чувствами.

Вот зачем она сказала про Эрнесто?

Но.... Между ними и правде есть нечто. Есть дружба. Есть симпатия. Есть приязнь.

Любовь?

Нет, любовью это как раз не назовешь. Но у них ведь хорошие отношения, верно? Вот, об этом она и сказала. А что там себе подумала бывшая Дюран...

А это ее трудности!

Но почему Эрнесто ей помог?

Потому что бросить человека на произвол судьбы в такой ситуации было бы подлостью. Невероятной и неизмеримой подлостью.

Или потому что до сих пор любит?!

Эммм... Тони это не касается. Ведь правда же?

Правда! Наверное... но вообще, она заинтересована в том, чтобы Сарита оставалась жива. И Освальдо будет женат, и Эрнесто...

Риалон заслуживает кого-то получше своей грымзы, это уж точно. Но кого? Не эту же Дюран? Которая больше двадцати лет назад предала его, польстившись на богатство и титул...

Тьфу, дура!

Но ведь за это не убивают, правда?

Жила себе, и жила бы, внуков растила, детей любила... а она их любит. И вот! Как хотите, а это подлость. Освальдо поступил, как гадина. Не в отношении Антонии, так что ей и прощать тут нечего. Но и забывать...

Долорес старалась вложить в голову девочки частичку своего жизненного опыта, и Тони отлично понимала, что применялось сейчас. О чем она помнила.

Люди часто делают подлости. Не тебе, не обязательно тебе. Может, родным, может,, близким, чужим — чаще всего. Вроде как если не в семье, то и подлость сделать можно. Натура у них такая.

Казалось бы — что тебе до этого? Но ты смотри... Если человек делает подлости посторонним, ты можешь подпустить его к себе. Помни, что дрянь, но общаться, разговаривать, даже пользоваться — можно. Только помни, что доверять ему нельзя ни при каких условиях.

А вот если человек в своей семье подлости делает... Гони такую мразь! Потом тряпку вымой — и снова гони! Не допускай в свою жизнь! Если он родных и близких во имя своих интересов не пожалел, тебя-то такое уж точно телегой переедет и не обернется. Это даже не человек. Это нелюдь.

И учти, оправдываться такие существа любят и умеют. У них и язык хорошо подвешен, и аргументы наготове, а то и верой прикроются, словно на дерьмо простынку накинут. Таких век не переговоришь, а значит, и говорить с ними не о чем. Есть поступок? Есть. Он подлый? Подлый. И не надо никаких разговоров больше. Ты ж с нужником не беседуешь? Вот и с такими не о чем...

С одной стороны, Сарита не семья Освальдо. Кровью она с ним не связана. Не мать, не сестра, не бабушка.

С другой...

Он давал ей слово перед Творцом. Что будет любить и заботиться, почитать и делить все трудности. Он жил с ней двадцать с лишним лет, спал в одной кровати, ел за одним столом, сделал детей и растил их... это — не семья? А куда еще-то семейнее?

И такое предательство.

Освальдо может говорить, что ему вздумается. Но Тони не подпустит его к себе и на три метра! На одном поле... спать не ляжет!

И не надо говорить, что это обстоятельства, что Сарита сама виновата, что с другой женщиной...

Нет никакой разницы! В какую булочку дерьмо не запихни, повидла не получится! Так что определенную благодарность к Сарите Тони испытывала. Но не настолько, чтобы отдать ей Риалона.

Пусть сам потом решает, нужна ему эта дама или нет.

Сам, все сам... но потом! Позднее...

Додумать о соках Тони не успела. Из стены вылез Шальвен.

— Тони, у меня новости. У нас гостья?

— У меня тоже новости. Обменяемся? — предложила Тони. — Кажется, я нашла, что предложить Риалону в обмен на твою привязку ко мне.

— Отлично! А я нашел владельца твоего перстня. Того самого...

— И? — Тони видела, что призрак не договаривает.

— И перстень сейчас у него.

* * *

Амадо проснулся в полной темноте.

Голова болела, подташнивало...

— Где я?

Юноше казалось, что он произнес эти слова. Но на самом деле, их не услышали бы, и стоя в метре от него. Так слаб и тих был его голос...

Амадо попробовал поднять руку — бесполезно.

Встать?

Тоже не получится... сил нет, их совсем нет... он умирает?

Умер?

И все же, одного его не оставили. Слабый свет тусклой лампы показался ему ярче полуденного солнца. Амадо тихо простонал — и опустил каменно-тяжелые веки.

— Полагаю, тан, вы в недоумении, — произнес рядом с ним тихий голос. Амадо не пытался открыть глаза, но даже если бы смог... это ничего не дало бы ему. Собеседник был одет в плащ, который закрывал его с ног до головы. Наружу не выбивалось ни пряди волос, ни кусочка кожи. И даже рука, которая держала лампу, была затянута в перчатку, а потом закутана рукавом. — Я развею его. Вы у нас в гостях, и останетесь здесь на некоторое время. Возможно, продолжительное.

Амадо опять застонал.

— Не переживайте, умереть вам не дадут. Так получилось, нам нужен один человек,, и возможно, вы будете полезны. А пока располагайтесь поудобнее. Вскоре вас придут кормить.

Юноша слушал молча. После нескольких дней без воды и еды сил у него не было даже на стоны.

Этим людям кто-то нужен?

Что ж... отец наверняка ему поможет.

А что дальше?

Сейчас у Амадо не было сил над этим думать. Вообще не было сил. Выжить бы....

Как же ему плохо!

Глава 10

Тони безумно хотела послушать рассказ Рейнальдо. Но — некогда!

Ей надо было спешить к мастеру Доменико, потом к портнихе, а вечером — прием. И она должна еще приехать к дяде, чтобы попасть на него вовремя...

Она бы все равно наплевала на все, и расспросила Рейнальдо, но... но в дверь постучали. Дядя прислал мобиль с водителем, и Тони пришлось спешно собираться.

Примерно через шесть часов она стояла в гостиной дядиного дома, и смотрела на себя в зеркале.

Это — она?

Или не она?

Тони не верила себе... и в свое отражение не верила, и вообще... разве она может быть такой?

Нет, не может, это обман зрения...

Мастер Доменико сотворил чудо, на один вечер убрав всю свою псевдомагическую раскраску с ее лица. Он уложил Тони волосы нарочито простой прической, закрепил в них простую серебряную заколку, которую прислала портниха, и чуточку подкрасил лицо. Глаза. Самую малость.

Нельзя одновременно делать акцент на глаза и на губы, для юной девушки это будет смотреться вульгарно. Поэтому — глаза. Да и губы, ритана у вас хороши сами по себе, яркие, хорошо очерченные. Можете их покусать, только не до крови. До яркости.

А вот глаза надо немножечко выделить. Они и так яркие, и броские, но мы их еще подчеркнем. Прием диктует свои правила, и женщина вовсе без косметики будет выглядеть... эпатажно. Это ни к чему. Люди должны смотреть с восхищением, а не крутить пальцем у виска.

Тони была к этому безразлична, но...

Там будет Дженио.

Дженио...

Его голубые глаза, словно незабудки, его улыбка, его... какой же он красивый! Невероятный!

Разве можно упустить такой случай? Не показаться ему во всей красе?

Он не бросит Альбу, Тони это понимала. Но... пусть видит, чего лишился! Глупо? Но у влюбленных ум отключается напрочь. В том, что касалось любого другого мужчины, Тони судила достаточно здраво. Но одна мысль о голубых глазах Эудженио, выбивала ее напрочь из колеи.

О, Дженио...

Портниха тоже сотворила шедевр, за который Тони простила ей и иголки, и ворчание, и все остальное. Лет на десять вперед простила.

Юным девушкам не к лицу яркие тона. А блеклые убили бы Тони так же верно, как выстрел в упор. И потому ее платье было сшито из бледно-бледно-голубого шелка. Цвет голубого хрусталя, так назвала его портниха. И Тони готова была с ней согласиться.

Глаза ее сверкнули — и приобрели тот самый голубой оттенок.

Хрусталя? Пусть так...

А еще удивительно простой крой. Ничего лишнего, никаких рюшек, бантов, оборок, которыми были щедро украшены платья юных девушек. Тони они просто были не к лицу. Да и не к этому цвету. Розовый бант?

О, да. Нежно, наивно, мило...

Но на льдисто-голубом оттенке?

Только вышивка черным. Тонкая, почти незаметная, но отлично оттеняющая беспощадно-льдистый цвет платья.

Закрытый ворот спереди. Длинные рукава, словно два крыла. Неброская вышивка. И глубокий, до середины спины, вырез сзади. Узкий, длинный...

Именно для него была сделана простая прическа. Антонии следовало показать спину.

Длина?

До пола, иная длина у вечерних платьев просто не предусмотрена. И такая же строчка вышивки окаймляет вырез на спине. Спереди платье обтягивает, до талии — плотно, а от талии ниспадает в пол, тяжелой юбкой. Никакого кружева, никаких нижних юбок — здесь они не нужны.

Антония посмотрела в зеркало.

Да, некромантка.

Больше всего она напоминала себе стилет. Цвет стали, холод стали, ее спокойствие и равнодушие. Черная нить вышивки — и черные волосы.

Светлая сталь платья — и светлая сталь глаз.

И старинная серебряная заколка в черных волосах. Как кинжал...

— Можно бы сделать платье без рукавов, но сюда нужны совершенно особенные украшения. Серебро, аквамарины или бледные-бледные сапфиры. Если у вас такие есть...

— Нет, — взмахнула рукой Тони.

Рукав чуточку скользнул, на секунду открыл запястье и снова скрыл его, оставляя на виду только кончики пальцев.

— Тогда все правильно.

Черные туфельки, работы мастера Риколетти, отлично подошли и сюда. Тони оглядела себя в зеркале и удовлетворенно вздохнула.

— Отлично!

Жаль, что внешность ничего не решает, — печально думала она, выходя из кабинета, в котором происходила последняя подгонка платья.

А Тони так много надо.

Надо разобраться с кольцом, надо разобраться с делами и открывать магазин, надо привязать Рейнальдо к себе, чтобы не упокоился, надо похоронить останки, которые они нашли в пещере...

И все это на одну ни в чем не повинную Тони.

А еще где-то пропал Амадо. И что делать с Саритой? Если Тони увидит Освальдо, как бы в горло не вцепиться этой сладкоречивой дряни... хватит ли выдержки?

— Ритана, добрый вечер? Позвольте представиться, тан Валеранса...

Тихий шепот раздался за спиной, вырывая Тони из задумчивости.

Девушка развернулась. Хорошо, прическа была рассчитана на танцы, и могла выдержать еще не такие повороты.

— Некоторым образом мы уже знакомы, тан Валеранса.

Момент триумфа!

Эудженио открыл рот. Закрыл его. Опять открыл.

— Ри... ритана Лас... Лассара?!

— Добрый вечер, тан Валеранса.

— Антония, ты уже здесь? Отлично! Папа сейчас спустится.

Альба не собиралась надолго оставлять жениха. Но Тони УЖЕ была счастлива! В глазах Дженио она читала восхищение.

И... Альба рядом просто не смотрелась.

Белый цвет невинности сделал ее кожу желтоватой, глаза тусклыми. Может быть, вопрос оттенка, но рядом с платьем Тони Альба просто померкла.

Все красиво, и фигура подчеркнута, и банты, где надо, и кружево дико дорогое... ладно! В случае с Тони портниха сама призналась, что не успели бы с отделкой. Вышивка — дело другое, ее машинкой можно сделать, да и заготовки были. А отделку.... Нет, не успеть.

Над платьем Альбы работали намного дольше.

А выглядело и платье, и девушка в нем куда как хуже. И отлично это осознавала. Видела, злилась, нервничала...

Тони смотрела безразлично.

Впрочем, Альба отомстила незамедлительно. Просто взяла под руку Эудженио и прильнула к нему.

— Любимый...

Мужчина тут же повернулся к своей спутнице и запечатлел поцелуй на ее руке.

Тони поежилась.

Как же обидно. Как все же больно...

— Тони, детка, ты просто восхитительна!

По лестнице, со второго этажа, спускался Адан Аракон.

Пять минут на восхищение, похвалы и недовольное шипение Альбы — и вот все усаживаются в мобиль. Адан Аракон впереди, рядом с водителем, Тони, Альба и Дженио сзади. И Тони краем глаза видит, как Эудженио сжимает в ладонях пальцы нареченной...

Как улыбается ему Альба.

Как они обмениваются заговорщическими взглядами...

Почему, во имя Творца, почему от этого ТАК больно? Почему не она?! А самое ужасное то, что даже если Альба сейчас исчезнет, тони все равно не сможет быть на ее месте. Нет, не сможет.

Это было бы подлостью. Она не может поступить так с Араконами.

И девушка отвела взгляд.

Больно? Пока болит — жива! Вот!

Мобиль мягко тронулся с места. А девушка сидела и упорно смотрела в окно. Совершенно не заметив довольный взгляд Эудженио.

* * *

Оливия Мерседес Калво улыбнулась супругу.

Даже ему она не показала, что купила ко дню рождения его матери. Сказала — слишком хорошо все завернуто.

Вторую куколку тоже не показала.

Нехорошо, конечно.

Не надо было их брать, но девушка в магазине так смотрела... рука просто сама протянулась. И стоило недорого...

— Не переживай, дорогая,, мы ненадолго. Поздравим маму и уедем.

Густаво смотрел на супругу с улыбкой.

Любит.

Он ее любит. А она даже мужу наследника подарить не может... дура! Дрянь!

Опять свекровь будет поджимать губы, опять намекать станет, что для бесплодных баб монастырь самое подходящее место...

И как ей объяснить, что все бы Оливия отдала, чтобы...

Чтобы стать такой же, как та куколка.

Счастливой...

Она бы и десять, и двадцать детей мужу родила. Но если не получается?

Женщина улыбалась, чтобы не расстраивать мужа, а на сердце словно каменная плита лежала...

Вот и дом свекрови, вот она встречает их на пороге гостиной, вот Густаво передает ей коробочку — и Оливия ждет. Сейчас старая зараза распакует подарок, покривит губки и поставит его на полку, покрываться пылью.

Или... нет?

Оливия в шоке смотрела, как свекровь достает статуэтку... и вдруг улыбается.

— Густаво, где ты нашел эту прелесть? Это же копия тебя в детстве!

— Оливия нашла, — муж улыбается. — Искала, специально, тебя хотела порадовать...

Синьора Калво поджимает губы, но как-то.... Не всерьез. Ну не получается их поджимать, когда улыбаешься. И глаза такие...

Она вспомнила детство.

Когда Густаво был весь-весь ее. До кончиков ногтей.

— Ну, спасибо, Ливи...

Оливия обнимает синьору, думая, что девушка из магазина сотворила чудо. Маленькое, но такое важное... даже на один вечер — уже хорошо!

И статуэтка занимает почетное место на каминной полке. Поближе к хозяйке.

Ее не уберут с глаз долой покрываться пылью.

Это Оливия еще о другом не знает...

Забегая вперед... спустя две недели ее начнет рвать. Жестоко и болезненно, до судорог. Они с мужем перепугаются и побегут в больницу. А там их и обрадуют.

Дети...

Да, не один ребенок, а двойня!

Мальчик и девочка! Как благословение за все бесплодные годы. Оливии предстояло стать счастливой многодетной мамой, а ее свекрови такой же счастливой бабушкой. Но пока они этого не знали.

Пока только-только протянулась паутинка между двумя женщинами. Словно одна шепнула другой на ушко: 'я ведь не отбираю, я подарить хочу. Счастье — и тебе, и ему'...

И впервые ее услышали.

Тони об этом не знала. Ей вообще было не до того. Она прибыла на бал.

* * *

Как можно описать этот прием?

Смешение красок, звуков, запахов, цветы и драгоценности, музыка и разговоры, закуски, вина и духи... невероятный коктейль, который заставляет кружиться голову.

И для начала приветствие хозяевам дома.

Тан Роландо Сал Барранса и ритана Сара Тринидад Барранса.

Он — высокий, стройный, с ниточками седины в черных волосах, и она рядом — маленькая, изящная, словно фарфоровая статуэтка, с улыбкой на лице... Тони сразу могла сказать — счастливая пара. Хорошая. Правильная пара...

Тан Адан поздоровался, поклонился, произнес пару общепринятых фраз и представил Тони. Сара Тринидад оглядела ее со странным выражением лица.

— Ваша племянница весьма мила, тан Адан. Возможно, мы чуточку посекретничаем, пока вы, мужчины, разговариваете о важных делах?

Адан Аракон развел руками, мол, не смею вам противоречить. И Сара Тринидад пригласила Тони сделать круг по залу.

— Вы раньше не были в обществе, милая ритана? Антония, вы позволите называть вас по имени? Благодарю... давайте я проведу вас и познакомлю с присутствующими.

Тони благодарно кивнула.

— Спасибо вам, ритана.

Сара Тринидад прищурилась. Какое-то время разговор шел ни о чем. О погоде, о природе, а потом Сара посмотрела в упор.

— Ритана, скажите, вы некромант с активным даром?

— Нет, ритана. Мой дар не пробужден, — вежливо ответила Тони.

— Ах, вот оно что... добрый вечер, милая Мария... поэтому рядом с вами достаточно комфортно.

— Да, ритана.

— Но возможно, ваш дар еще пробудится? Франсиска, какое очаровательное платье! Твой портной сотворил сегодня чудо!

— Я не перестаю на это надеяться, — Тони улыбалась. — Но если вам нужен практикующий некромант, я не знаю никого лучше тана Риалона.

Сара поморщилась.

— Н-нет...

— Ритана? — продемонстрировала удивление Тони.

— Тан Риалон... с ним сложно, — вздохнула дама. Тони улыбнулась.

— Тан Риалон действительно очень сильный некромант. И его сила непроизвольно давит. Но с недавнего времени с ним стало вполне безопасно общаться.

— Разве? О, ритана Лусия, я так рада вас видеть! Вы чудесно выглядите сегодня!

— Говорят, в Храме придумали... нечто. Какой-то способ, благодаря которому некроманты могут держать свою силу в узде. Не действовать на всех окружающих. В остальном же тан Риалон настоящий кабальеро, и никогда не поставит под угрозу честь ританы или ее секреты.

— Вы хорошо с ним знакомы? — попробовала запустить коготки ритана.

Тони развела руками.

— Я мечтала бы о таком отце.

Крыть было нечем. Ритана Сара погладила ее по руке. История Тони уже была известна в обществе.

— У вас была тяжелая юность, ритана. Но вы еще встретите мужчину, которого захотите видеть не своим отцом, а отцом своих детей.

Тони привычно потупилась, чтобы никто не заметил блеска стали в ее глазах.

— Мне остается только молиться, ритана. И Творец услышит мои молитвы...

— Он всегда нас слышит, — быстро осенила себя знаком ритана. — а вот и тан Риалон.

Тони подняла голову — и от всей души улыбнулась... другу?

Да, именно другу.

— Тан!

— Ритана Лассара? Творец, вы сегодня восхитительно выглядите. Я даже не узнал вас... в первую секунду.

Эрнесто склонился над рукой Тони, следующий поцелуй достался хозяйке дома. И комплименты ее темно-синему платью, в тон глазам. Ритана Сара улыбалась. Если в первую секунду она напряглась, ожидая знакомой леденящей волны, силы смерти, то сейчас поняла, что опасности не будет, и расслабилась. Спустя минуту она вполне уверено улыбалась некроманту.

Под руку, правда, брать не стала. Но Тони была уверена, что ритана и о визите договорится. Или найдет случай поймать некроманта в городе.

Спустя несколько минут вся троица оказалась на пороге танцевального зала, и ритана Сара не упустила свой случай. Повинуясь ее словам, Эрнесто повернулся к Тони и поклонился.

— Ритана Лассара? Вы позволите?

Конечно, Тони позволила.

* * *

Тихая музыка вальса и спокойные ритмичные движения не мешали разговору.

Раз-два-три, раз-два-три... захочешь — не собьешься. Даже Тони не сбивалась. А уж некромант и вовсе чувствовал себя, как рыба в воде и уверенно вел партнершу, успевая и поговорить о важном.

— Тони, я нашел нужный ритуал и договорился.

— Когда?

— Завтра ночью.

— Отлично!

— И... вы упоминали, что вам тоже нужно поговорить с человеком...

— Да. Эрнесто, скажите, можете ли вы помочь мне с погребением останков?

Тан Риалон даже бровью не двинул.

— Чьих-то конкретных... или?

— Полагаю, простых похорон в освященной земле будет достаточно. А поминальные службы я закажу потом.

— Это несложно. У меня есть мобиль, отвезем останки на кладбище, а с могильщиками я договорюсь. Даже сегодня или завтра с утра, если пожелаете.

— Буду вам весьма признательна.

— Тони, вы меня выручаете много больше.

— И... Эрнесто, подскажите, что можно сделать с призраком?

— Изгнать?

— Нет-нет, — испугалась за Шальвена Тони. — Не надо! Он хороший! И хочет остаться в нашем мире, ему еще рано на перерождение!

— Вот как? Это призрак конкретного человека?

— Да.

— Мне нужно с ним побеседовать.

Тони сдвинула брови.

— Возможно, я смогу сделать все самостоятельно? Как с приданием призраку материальности?

Эрнесто покачал головой.

— Тони, сил у вас хватит. Безусловно. Но в данном случае опыт важнее. Вы же не хотите, чтобы несчастный был навеки привязан к вам, к вашей душе или к вашим останкам?

— Нет-нет! Ему и так досталось...

— Поэтому проводить ритуал должен именно я. А вы будете участницей, но не ведущей.

— Хорошо, Эрнесто.

— И для начала я должен побеседовать с этим человеком. Призраки — сложный народ, Тони.

— Я догадываюсь.

— Поверьте, не догадываетесь. В том и беда большинства призраков, что они чувствуют себя живыми. Или слишком об этом мечтают.

— И?

— Варианты возможны, Тони. Поэтому только на моих условиях.

Тони могла бы оскорбиться. Но...

Здесь и сейчас о ней заботились!

О. Ней. Заботились.

И вместо того, чтобы разозлиться или начать спорить, ритана Лассара послала партнеру благодарную улыбку.

— Как скажете, Эрнесто. Я повинуюсь.

Тан Риалон аж с ноги сбился.

— Тони?

Ответом ему была очаровательная улыбка.

Да, Тони. Это — я.

Увы, долго наслаждаться моментом им не дали.

— Вы позволите?

Освальдо легко перехватил девушку в танце, заставив улыбку исчезнуть. И не откажешь, правила приличия он не нарушал. И танцевать с Освальдо Тони не хотелось, ей бы с Риалоном поговорить о делах. А тут...

Влез, понимаете ли!

— Умоляю, ритана, не сердитесь. Тони, я заслужу прощение, если скажу, что вы сегодня очаровательны?

— Не заслужите, — без всякой вежливости сообщила Тони. — Проводите меня куда-нибудь, где я могу посидеть, пожалуйста.

— Как? Но вальс еще не кончился...

— А это не следующий начался?

— Даже если и так? Вы готовы скандализовать наш курятник?

— Ваш личный курятник? — наивно похлопала ресницами девушка. — Да в любой момент!

Освальдо рассмеялся.

— Туше. Тони, умоляю, не оттачивайте на мне коготки! Я пришел сюда не ради вас, хотя это приятная встреча. И вы сегодня очаровательны. Но я хотел бы повидать Риалона.

— Тогда вы пригласили на танец не того партнера, — не удержалась Тони.

— Того-того. Вы посмотрите, как сверкает глазами мой заклятый друг! Того и гляди, дыру прожжет! Тони, он вас определенно, ревнует.

Удивление на лице девушки заставило Карраско скрипнуть зубами. Явно, Тони ни о чем таком не думала. Он что — сам подал ей идею и подтолкнул к сопернику?

Вот осел!

Но в следующую секунду лицо девушки снова стало безмятежным. Тони улыбнулась, как и минутой раньше.

— Ему не стоит ревновать.

— Почему? — не выдержал Освальдо.

— Потому что вы никогда не сможете занять его места в моей жизни, — честно ответила Тони. — У него свое, у вас свое... как этого можно не понимать?

— Вопрос — какие места вы нам отвели, и достаточно ли нам этого? — поддел некромант.

— Друга и знакомого. А если вы не умещаетесь на одном месте — отведу второе. Для двоих знакомых, — Тони не собиралась сдаваться. Освальдо прищурился, и мог бы сказать еще многое, но музыка закончилась, и пришлось проводить девушку на место.

— Вальд, — процедил Эрнесто.

— Ритана, с вашего позволения... — Холодностью приветствия Освальдо было не остановить. — Эрни, нам надо поговорить.

— Слушаю.

— Рита у тебя?

— Нет, — не соврал Эрнесто.

— Но она к тебе приходила, — также не стал сомневаться Освальдо.

Когда дед телефонировал ему, Освальдо сначала разозлился. А потом...

Подумаешь!

Пусть подыхает хоть где, лишь бы не у них дома! Порчу все равно не снять, нет такого способа! Освальдо его точно не знал! Дед тоже, так что...

Пусть!

Разве что уточнить несколько моментов.

— Приходила. И ушла.

— Ты знаешь куда?

— Догадываюсь. Вальд, ты мразь, — просто сказал Эрнесто.

— Да неужели? — прищурился Освальдо. — А ты?

— Предлагаешь мне на Барбару порчу напустить?

— Что ты! Предлагаю тебе пожелать нам с Тони счастья!

— Тони я его хоть завтра пожелаю. А ты при чем?

— Разумеется, при ней. Какое значение имеют средства, если я достигну цели?

— Сарита — средство?

— Эрни, подари она мне одаренного сына, я бы отнесся к ней иначе. А так... Бесполезная тварь! Только время на нее потратил!

Эрнесто только головой качнул.

И ведь когда-то они были друзьями! Пусть давно, пусть... он доверял Вальду! Сейчас о таком и помыслить страшно! Это даже не человек, это...

И ведь он совершенно уверен, что все нормально, что его можно понять... ему ведь нужен сын! Жена его не смогла родить? Долой старую жену, найдем новую!

Дрянь человечишка...

Эрнесто резко стряхнул пальцы бывшего друга с рукава.

— Держись от меня подальше, Вальд. Где бы сейчас ни была Рита, она заслуживает провести свои последние дни спокойно! Без тебя!

— И без тебя?

— А вот это не твое дело. И следить за мной не советую! А то и дед не соберет!

Произнесено было серьезно. Освальдо впечатлился. Но сдаваться не собирался.

— Передавай моей бывшей супруге привет. Последний.

Неизвестно, что бы ответил Эрнесто, но Тони тоже не стояла в стороне. И сейчас ее пальцы легли на рукав некроманта.

— Тан Риалон, моя очередь приглашать вас на танец.

— Т-тони? — с трудом отвлекся мужчина.

— Да. Прошу.

Эрнесто тряхнул головой, а потом склонился над ручкой девушки. Действительно, еще не хватало сцену устроить...

— Благодарю.

— Не стоит благодарности.

Освальдо зло сверкнул глазами, но решил больше эту тему не поднимать. Вряд ли Тони оценит его поступок и поймет правильно.

Ничего, он подождет.

Он дождется своего часа...

* * *

Дальмехо...

Нет, тот, кто некогда был Дамиан Сесар Дальмехо, высунул язык и попробовал воздух на вкус.

Темнота...

В воздухе отчетливо ощущался привкус темноты и чужой магии.

Сильной магии, злой...

Некромантии.

С некоторых пор Дальмехо мог ее неплохо чувствовать. И понимал, что это означает.

Это — за ним. Некроманты вышли на охоту. А если так, надо менять тактику.

Уходить из столицы? Нет, сейчас он не может так поступить. При всех прочих опасностях, найти его в столице практически невозможно, Римат — древний город и под ним простираются громадные катакомбы.

Старые подвалы, старая канализация, тоннели...

Чего там только нет! Вплоть до разрушенной крепости, которая ушла под землю во время землетрясения! В ней Дальмехо и прятался, благо, добраться туда было сложно и опасно.

Не для него.

Он ничего не боялся, но и возвращаться назад не хотел. За власть и силу приходится дорого платить. Он свою цену принял, но увеличивать долг не хотелось.

А еще...

Частью его платы была чужая кровь. Чужая сила.

Дальмехо снова принюхался.

Да, в бедные кварталы ему путь закрыт. Но здесь он может выйти. Ах, как же богачи любят роскошь! Любят фонтаны, бассейны и прочие маленькие радости жизни! Ну как тут не порадоваться... за себя?

Дальмехо и был рад.

Путь отступления он приготовил заранее. Через бассейн. И решетку снял, и вот, ее легко можно поставить на место... след останется?

А кто будет искать убийцу в бассейне? Нет, не сразу, далеко не сразу, а там и вода все смоет.

Дальмехо принюхивался и приглядывался.

И дождался своей минуты.

Своей добычи.

Женщина...

Он предпочитал именно женщин. Слишком интимным делом стала для него охота, так что мужчины просто не подходили. По полу. Неприятно. Словно ты мужеложец... фу, гадость! Дальмехо искренне считал, что хоть он и слегка преобразился, но главное осталось неизменным.

Старовата, конечно, лет тридцати пяти — сорока, но — сойдет. Оглядывается, чтобы ее никто не заметил и направляется в беседку.

Замечательно!

То, что ему надо!

Дальмехо тихо скользнул следом.

Кажется, его выдал шорох травы... или что-то еще... женщина обернулась.

Но закричать уже не успела. Тело мягко осело на траву, Дальмехо подхватил его и потащил в беседку. Ему тоже ни к чему публичность. В некоторые моменты он предпочитает уединение.

* * *

Тан Барранса и тан Аракон вышли на середину бального зала, и тан Барранса поднял руку, призывая музыкантов к молчанию.

Мелодия оборвалась.

Тони замерла рядом с Эрнесто.

Так получилось, что некромант был рядом. Им и поговорить надо было, и... собственно, некромант отпугивал всех присутствующих одним своим видом. Ритана Барбара с ним сегодня не пришла — была не в настроении. Тем более, это к Эрнесто никто не подойдет, а вот к ней...

На вопросы о пропавшем сыне отвечать придется, а что тут ответишь?

У меня сын пропал, а я развлекаюсь?

Мне на все наплевать, я хочу потанцевать?

Как-то это нескладно получается. Вот и не пришла, осталась дома. Эрнесто подумал, да и принялся опекать Антонию, которая раньше на таких приемах не была, и могла наделать кучу ошибок. Просто по молодости и горячности.

Тан Адан на это посмотрел и 'благословил'. Еще и порадовался. Сам он всю эту светскую суетню не слишком любил. Понимал, что девушку надо выводить к людям, но...

Не любил.

Да и считай, родственники, через Валерансу. И Амадо милейший юноша, и так трогательно ухаживает за Паулиной. Кто знает, что там в будущем сложится?

Так что Эрнесто приглядывал за Тони и регулярно оказывался рядом, когда местные пираньи пытались запустить в девушку зубки.

Приглядывал за ней и Карраско.

Не приближался, но кружил, словно почуявшая кровь акула. И отлично распугивал молодых людей.

Тони не возражала.

Честно говоря...

Она догадывалась, что именно произойдет на приеме. И ей было грустно и больно. Заранее...

Платье, украшения, танцы, музыка, общество...

Ах, что бы она не отдала, чтобы вернуться в маленький домик Долорес! И чтобы камин зажегся, и травы перебирать, и ведьма сидит рядом и очень уютно ворчит, и...

Оказывается, это тоже было счастье?

Тогда ее сердце не болело. А сейчас оно кровоточит. И сегодня...

Как же больно!

Предчувствия не обманули Тони.

Когда тан Барранса, улыбаясь, подозвал к себе Эудженио и Альбу, и почти отеческим жестом взял их за руки.

Когда откашлялся, придавая себе солидности, тан Аракон.... Момент-то какой! Еще 'петуха пустить' не хватало, считай, дочери все торжество испортишь!

— Дорогие друзья! Я должен объявить вам, что на нашем празднестве обрели друг друга два любящих сердца! Тан Эудженио Рико Валеранса сделал предложение ритане Альбе Инес Аракон, и та приняла его!

Эудженио поклонился.

А потом встал на колено и припал губами к ручке Альбы. Выглядело это очень трогательно, послышались вздохи и ахи...

— А я должен добавить, что тан Валеранса согласен на переход в род Аракон, поэтому сегодня я не потерял дочь, а обрел сына!

На миг воцарилась тишина.

А потом...

Кто зааплодировал первый?

Кто подхватил?

Тони никогда на это не ответила бы. Не поняла! Но зал рукоплескал, облако разодетых, надушенных, восхитительно красивых людей окружило Альбу и Дженио, поздравляли, желали счастья... Альба была такой радостной...

А Дженио...

Как надо любить женщину, чтобы перейти в ее семью?!

Никогда, никогда он ей принадлежать не будет.

Тони медленно, очень медленно, поставила бокал с вином на стол. Получилось плохо, бокал опрокинулся и вино алой кровавой лужей растеклось по скатерти. А девушка развернулась и вышла вон, двигаясь, как сомнамбула.

Если сейчас ей предложат поздравить счастливых жениха и невесту, она просто закричит. И кричать будет долго... нельзя!

Нет!

Сад принял в свои зеленые объятия фигурку в светло-голубом. И практически никто не заметил ее исчезновения, кроме двоих мужчин. Но тан Риалон просто не успел последовать за Тони.

Его атаковал тан Адан.

Почти налетел, схватил за руку...

— Дорогой друг, прошу вас, мы ведь почти семья...

Освободиться, не нарушая никаких правил приличия, было просто нереально. Пришлось идти и улыбаться. Но Эрнесто отлично видел, как Освальдо тоже выскользнул в сад.

Оставалось только поздравлять молодых, и мечтать удрать. Но поди, увернись от счастливых людей!

Догонят и силком радоваться заставят!

* * *

Тони ревела.

Зло, беспомощно, тихо всхлипывая.

Как описать это чувство?

Когда мир разламывается на части, и больно, и обидно, и ведь если бы не она... и почему не я!

И... вот если бы та, другая, исчезла... а что бы это изменило?

Если тебя НЕ ЛЮБЯТ!?

Если любят другую? И смотрят только на нее. И улыбаются ей, и думают ней, и даже — даже! Ради Альбы Дженио отказывается от своего рода!

Ее отец тоже от рода отказался ради мамы...

Если Альба даже исчезнет... Дженио будет так же разрушать себя? Да, скорее всего. И это так больно...

Ее, Антонию, он даже не видит. Так...

То, что он тогда говорил, это, наверняка, не всерьез. Для злой шутки. Или вообще его Альба подговорила...

Чья-то рука протянула Тони белый платок.

— Эта дрянь не стоит ваших слез, Тони.

Девушка всхлипнула еще раз, и ткнулась в мужское плечо. Теплая рука погладила ее по волосам, успокаивая.

— Тони, неужели вы правда влюблены в эту смазливую продажную девку в штанах?

Освальдо жалеть не собирался, он бил наотмашь. Некромант отлично знал, что гангренозную ткань надо отсекать вовремя. И добился своего.

Тони вскинула голову, зло поглядела на него.

— Вы... ты... Уходи!!!

— Вот еще! Нос вытри! Распухнет!

— Не твое дело!

Освальдо хмыкнул.

— Как раз мое. Все, что касается тебя — мое дело!

— Не меня, а твоей жены!

— Моя жена смертельно больна. И вообще, это мое прошлое, а ты — будущее. Так что давай, сморкайся. Еще не хватало, чтобы мою будущую супругу вся столица в соплях увидела!

В каком-то смысле повезло и Освальдо, и Тони, и Сарите... если бы девушка не утратила дар речи от наглости некроманта, он услышал бы про себя много нового и интересного. Но сначала Тони и слова не смогла сказать, а потом на поляне появилось новое действующее лицо.

Тан Риалон.

Эрнесто был зол, и увиденная картина не улучшила его настроения. А кому понравится, когда...

Нет, такое не понравится никому. Так что на Освальдо тан Риалон тоже посмотрел без малейшей приязни.

— Руки убери от ританы, Вальд.

— Не мешай нам, Риалон.

Освальдо тоже был недоволен.

Если девушка в печали, ее много на что уговорить можно. Чтобы отомстить любимому, или доказать, что у нее все будет замечательно, девушки такое творят — на уши не натянешь! Да и скомпрометировать ритану тоже подошло бы!

Куда она потом денется? Выйдет замуж, как миленькая! Не мог Риалон где-нибудь еще полчасика погулять!

Зараза!

— Тони, я бы не рекомендовал вам сидеть в обнимку с женатым мужчиной, — сухо произнес Эрнесто.

Но Тони и сама спохватилась, и принялась приводить себя в порядок, отпихнув руки Освальдо.

— Вы правы, Эрнесто. Благодарю.

— Все в порядке. Сейчас я с вами, так что вы в безопасности.

Освальдо зло сверкнул глазами.

— Шел бы ты погулять, Риалон.

— А ты бы вспомнил, что у тебя жена жива, — тоном Эрнесто можно было воду в фонтане заморозить.

— За своей следи.

— Со своей женой я разберусь. А ты бы не лез к девушке.

— Вот, и разберись, — сорвался разозленный Карраско. — Сходи, поздравь любовничка супруги с выгодным браком. Не ты ли его к Араконам и пристроил?

На такое заявление мужчина может ответить только прямым в челюсть.

Эрнесто и ответил бы, но — не успел. Тони медленно поднялась со скамьи.

— Что?!

— То самое, — отрезал Карраско. — Тан Валеранса — любовник ританы Риалон. Ты об этом не догадывалась? Зря, очень зря...

Тони посмотрела на Эрнесто.

— Это... правда?!

Мужчина сглотнул.

На бледном личике Тони выделялись только глаза.

Огромные, темные, отчаянные... демоны бы Карраско побрали! Девочка действительно была влюблена... вот в ЭТО! И сейчас ей отчаянно больно! Разочаровываться в любви всегда безумно больно. Но чтобы так?

Мало того, что ей предпочли другую, так еще и возлюбленный — полная мразь?

Карраско, ну ты и сволочь! Нельзя было поаккуратнее?

И почему он сам ничего не заметил? Бедная девочка...

Эрнесто каким-то внутренним чутьем понял, что нельзя врать здесь и сейчас. Не стоит.

Пусть Тони будет больно. Это она простит. Но вранье?

Там, где начинается ложь, заканчиваются любые близкие отношения. Навсегда.

— Это правда, — кивнул он.

— И ты... ты знал? Тоже знал?

— Догадывался. Не он первый, не он последний. Барбаре нравятся молодые мальчики из бедных семей. Услужливые, удобные, благодарные.

— Разве так... так можно?

— Барбаре давно плевать на меня и наш брак. Она меня никогда не любила, — честно ответил Эрнесто. Вальд слушает? Да и плевать! Что он такого услышит, чего не знает? — Я ее тоже не любил. Она получила деньги, я сына... вот и все.

— А Дженио...

— Я даже не знаю, кто он и откуда. Барбара его привела и представила. И только.

— И ты...

— Я не интересовался. Зачем?

— А когда он... и Альба...

— И что?

— Эрнесто хочет сказать, что любовника для супруги может оплатить и кто-то другой, — вставил елейным тоном Освальдо.

Тони даже внимания на него не обратила. Она ждала ответа. Эрнесто пожал плечами.

— Я не видел смысла разговаривать с Аданом Араконом. О чем? Зачем? Это его дочь, его зять...

Тони качнула головой.

Может, Адан Аракон и проверил бы Эудженио со всех сторон. Может быть.

В другой ситуации.

Если бы не было ограбления. Не было ссоры с тестем. Не потерялась Паулина, не слегла ритана Розалия...

Если бы.

Но здесь и сейчас ему попросту было ни до чего. И этим отлично воспользовался Дженио...

А если... если это ошибка?

Если Освальдо просто его оболгал? Если Эрнесто...

Ну мало ли что может быть? Но ведь Дженио не может быть таким подлым, правда?! Правда же!?

Сердце болело все сильнее и сильнее.

Тони потерла его рукой. Неосознанно.

Эрнесто протянул к ней руку.

— Антония... Тони, не надо.

Но было поздно. Тони развернулась, и направилась в темноту. Подальше от всех...

Не хотелось ни видеть никого, ни слышать...

Не хотелось.

Но...

Шаг. Второй...

И бледное пятно платья, словно озеро света, из дверей беседки.

Тони застыла на месте, словно вкопанная.

* * *

Мужчины не то, что поругаться или подраться не успели.

Даже сообразить, что именно произошло. Просто Тони сделала шаг, второй, третий, а потом застыла на месте. Поднесла руку к горлу, словно высокий воротник платья внезапно стал ей тесен.

Эрнесто и Освальдо сорвались с места одновременно.

— Тони!?

И одновременно застыли.

Подол платья, который виднелся из беседки, не допускал двойного толкования. Вряд ли ритана, кто бы она ни была, разлеглась там для собственного удовольствия. Но поскольку мужчины были старше и опытнее Антонии, они первыми и опомнились.

Эрнесто Риалон, который не раз видел подобные... ситуации принялся командовать. Освальдо, который трупов не боялся, но не часто сталкивался именно с убийствами, не успел ничего вставить. Да и не надо было. Все было правильно и логично. Он и сам бы так поступил.

— Вальд, уведи отсюда Тони. Ей тут быть ни к чему. Передай девушку на попечение дяди, и возвращайся сюда, мне потребуется помощь.

— Какая?

— Может, хоть один из твоих 'глаз' был рядом?

Освальдо качнул головой.

— Нет.

— Жаль. Но попробуем поработать по горячим следам. Тони такая слава ни к чему...

— Хорошо.

— Отведешь Тони к Адану Аракону, подойдешь к Барранса, и попросишь его тихонько закруглить вечер и вызвать полицию. И заодно переписать всех присутствующих, так, на всякий случай...

— Думаешь...

— Потом. Поторопись, нам только...

— Ах!

Из-за куста послышался чей-то вздох.

Тут уж не сплоховал Вальд. Метнулся молнией — и вот уже на траву оседает полная дама в лиловом платье из жатого шелка.

— Ритана Фаррес, жуткая сплетница. Надолго ты ее?

— На полчаса.

— Нам хватит. Поторопитесь. Тони, ты в порядке?

— Д-да. А...

— Тони, все потом, — надавил голосом Эрнесто. — Завтра.

Тони заторможенно кивнула. Даже для нее происходящего было слишком много.

* * *

Как она оказалась рядом с дядей?

Тони так и не поняла. Освальдо что-то шепнул Адану Аракону, и тот аж в лице изменился. Подозвал к себе Альбу с Эудженио, потом подошел к Барранса — и через десять минут мобиль ехал к дому Араконов.

Тони сидела, словно замороженная.

— Детка, ты в порядке? — участливо поинтересовался дядя.

— Д-да, — тихо ответила Антония.

Не то, чтобы в полном порядке. Но это по другим причинам. Не из-за трупа.

Просто ее любимый человек женится. А еще...

Неужели Эудженио и правда... такой? Да быть не может! Освальдо просто врет! И... Эрнесто?

Он ведь не ловил Дженио за руку!

Но... и не отрицал?!

Голова у девушки разламывалась, и Тони постаралась как можно незаметнее приложить ладонь сначала к стеклу мобиля, а потом к своему лбу. Горячему и влажному.

— Все с ней в порядке! — недовольно отозвалась Альба. — а вот мне вечер испортили! Неужели нельзя было...

— Попасть в полицию? Ты этого хочешь? — Тан Аракон был не настроен на долгие разговоры. Альба это поняла и возмущенно замолчала. Зато открыл рот Эудженио.

— Тан Адан, я правильно понял, произошло... нечто неприятное?

— Тони нашла труп, — коротко пояснил дядя.

— Да? Чей?

Тони качнула головой.

— Не знаю. Я пошла в беседку, а она там уже была.

— Кто? — живо заинтересовалась Альба.

— Не знаю. Я не видела лица, и почти никого не знаю в столице, — тихо отозвалась Тони.

Альба недовольно надула губы.

— Ну вот... ее задушили? Или зарезали?

— Не знаю. Я и этого не видела.

— А что ты вообще видела? — обиделась Альба. — Кошмар какой-то! Рядом произошло убийство, а ты...

— А я рада, что это не вы с Эудженио, — отрезала Тони. Ярость расплавленным маслом плеснула в кровь. — Вы же любите ходить по беседкам...

Альба издала какой-то клокочущий звук. Но замолчала.

Эудженио понял, что надо спасать ситуацию, и привлек к себе невесту.

— Альба, милая, ты от меня на шаг не отойдешь. Я сумею тебя защитить.

Тони снова отвернулась к окну мобиля. Ей было грустно и тошно. Машина мчалась по темным улицам. Мимо мелькали освещенные окна, и девушка думала, что за ними, наверное, живут счастливые люди.

Которые не теряют любовь и не находят трупы. Как это соотносится?

А, неважно. Просто ей очень больно...

* * *

Дома Тони сразу отправилась к себе.

Верная Рита, которая ждала девушку с вечеринки, заметила, что с Тони неладно, и разбудила Аниту. Более опытная служанка состояние ританы определила быстро.

— Шок... пусти-ка меня на кухню.

Синьора Фарра будить не решились. Но погреть горячего вина с пряностями? Дело нехитрое. А напоить девушку этим вином, переодеть в теплую рубашку, халат и шерстяные носки — и того легче.

Измотанная Тони уснула почти мгновенно.

Рита оставила ей ночник и спустилась вниз. Не пропадать же остаткам вина?

Тан Адан хлопнул в кабинете рюмочку крепленного и отправился спать.

А Дженио остаток ночи провел в спальне Альбы, утешая невесту. Дело молодое...

* * *

Некромантам спокойной ночи не досталось. Наоборот...

Сначала с убитой работал Освальдо.

Потом Эрнесто.

Потом оба некроманта разом. Куда там! Все было бесполезно...

Потом приехала полиция и все началось сначала. Серхио ругался, осматривая тело, но толку-то с ругани? Бедные кварталы накрыли сетью, так эта сволочь в богатые перебралась?

Паршиво...

Пусть это цинично звучит, но когда режут бедняков, богачи не волнуются. Могут обсуждать, могут ахать и охать, но предпринимать ничего не станут. А зачем?

Не их убивают?

Вот и отлично!

Их ведь убить не могут? Нет, конечно! У них деньги есть, у них связи есть, у них сумочка стоит дороже, чем это быдло в год зарплаты получает... их убивать нельзя! Вот!

Или... можно?

Настоящим откровением для представителей высшего света становится наличие у них кишок и крови. Представьте себе, точно таких же, как и у последнего пьяного подзаборного нищего.

Некроманту так точно без разницы.

Ритана там, поденщица...

Но от родни ританы шума будет намного больше. Тан Барранса прямым приказом запретил супруге появляться в саду, а сам поинтересовался личностью убитой. Опознал ритану Марибель Софию Гутиерес и едва не застонал.

Сама по себе ритана была обычной представительницей высшего света.

В меру шлюховатой,, в меру нагловатой, ничего из себя не представляющей... вышла замуж и проживала жизнь, родив мужу двух детей.

Но вот Массимо Патрисио Гутиерес был верховным судьей Римата. И ему немножко не понравилось убийство жены. Съездили на праздник, называется.

Зачем ритану в сад потянуло?

Так к любовнику, понятно. Любовника тоже нашли... его особенно и не скрывали, ритана с подругами делилась сведениями о его доблести. Поэт!

Творческая личность!

Теобальдо Игнасио Гальярдо.

Стихи его не читал никто из присутствующих. Да и зачем? Поэт? Творческая личность с тонкой душевной организацией без определенного рода занятий?

Значит, поэт! Дамы в восторге, язык у него подвешен убедительно, внешность приятная и способности есть... да, и те самые тоже. Вот и переходил поэт из одного салона в другой, из одних добрых рук в другие...

Почему нет?

Но здесь и сейчас поэт не пришел на свидание. Не успел попросту.

Он хотел выскользнуть в сад за возлюбленной, но беднягу задержали. Две очаровательные юные ританы спрашивали его мнение о своих стихах, пришлось остановиться и рассудить по справедливости. Не мог ведь он грубо отказать милым ританам?

Никак не мог...

А когда пришел...

Он как раз направлялся к месту встречи, когда услышал голоса. Мужские, кажется...

О чем они говорили? Простите, не разобрал. Но именно мужские, и они ссорились. Женского не было, это точно. Музыка играла, он не все слышал, но если бы Марибель убивали, она бы хоть вскрикнула? Она кричала?

Не успела?

Все равно, вряд ли это убийцы. Зачем им ссориться над трупом, для этого много других мест найдется!

Эрнесто порадовался, что Тони говорила тихо. И сознался Серхио, что это они с Карраско ругались. Да, по поводу известной вам особы. Для того и в сад вышли... а когда направились обратно, наткнулись.

Чем закончилась ссора?

Ничем.

И вообще, Серхио, не надо в это лезть, если считаешь меня своим другом. Не надо.

Синьор Вальдес внял и лезть не стал. Но попросил поговорить с Тони. Вдруг она сможет помочь?

Эрнесто пообещал. Поговорит, обязательно.

* * *

Сарита Амалия Дюран нервничала.

Расхаживала по комнате, ломала руки...

Никто не пришел.

Ни Эрнесто, ни Тони... что-то случилось?!

А вдруг?!

А как ей тогда быть?! Что делать?!

Если они... это страшно! Сарита буквально металась внутри звезды. Вот ведь...

Когда она понимала, что умрет — было легче. Умрет и умрет, все тут понятно. Надежды нет. Умираем. Разве что мужу его планы обгадить... приятно!

А вот когда появилась надежда...

Здесь и сейчас ей умирать не хотелось. Но... как можно узнать, что происходит? Телефонировать? Для этого надо выйти из комнаты...

Ее обнаружат?

Да, но если Тони нужна помощь? Или Эрнесто?

И...

Сарита уже почти решилась, когда над ее ухом кашлянули. Негромко, так, чтобы не напугать, но привлечь внимание.

— На вашем месте я не стал бы этого делать.

Сарита не завизжала. Живя с некромантом, насмотришься всякого. Освальдо не брал работу на дом, но призраком ее было не удивить.

— Ты... ты кто?

— Можете называть меня Игнасио, ритана Карраско.

— Эммм...

— Антония в курсе. Я ее друг, — так же спокойно сообщил Рейнальдо Шальвен, а это был именно он. — И если вы сейчас выйдете из защитного круга, вы ее серьезно подставите.

— Но она... где она?!

— Полагаю, скоро вернется.

— Она уже должна была вернуться!

— Ритана, это прием. И Антония впервые оказалась на таком мероприятии. Она может задержаться. Кроме того, она может поехать домой к дяде. К тану Аракону.

— Ох... я не подумала.

— В этом не будет ничего удивительного. А вот вам нельзя показываться из круга. Сидите спокойно и думайте о хорошем. Вам обязательно помогут.

— Правда? — совсем по-детски спросила Сарита.

— Конечно, — кивнул Эрнесто. — Антония замечательная. И Эрнесто Риалон тоже хороший человек. Не переживайте.

— Я...

— Вам бы стоило подумать, что делать с супругом.

— Мне? — искренне удивилась Сарита.

— Его действия квалифицируются, как покушение на убийство, — меланхолично заметил Рейнальдо.

— Н-но... это не он. Это старый Карраско... его дед...

— Возраст не дает права убивать людей.

— Я...

Сарита впервые задумалась, что она будет делать дальше. Куда пойдет. А ведь и правда... вот что она умеет? Да ничего! Она просто жена своего мужа. Но возвращаться к Освальдо нельзя, второй раз ей точно никто помочь не успеет.

А куда?

К детям?

Тоже нельзя... только куда ей тогда? Здесь не останешься, сюда муж приходит.

К Риалону нельзя.

И что ей остается?

— Если с меня снимут порчу, я смело могу помереть с голоду под забором, — печально произнесла Сарита.

Рейнальдо качнул головой.

— Не думаю.

— У вас есть дом и деньги? Потому что у меня нет ни того, ни другого. Разве что к мужу вернуться.

Шальвен вздохнул. Хоть и призрак, и дышать ему не требовалось, но привычки-то никуда не делись!

— Нет ритана. Дома и денег у меня сейчас нет. Но есть одна идея. Может быть, интересная, если вы меня выслушаете.

— Слушаю.

Что еще оставалось делать Сарите? Только слушать...

Глава 11

Горячее вино с пряностями сделало свое дело.

Тони отлично выспалась, и теперь была бодра и весела. Только вот...

Она-то тут! А Сарита — в магазине! И что делать?

Завтракать, конечно! И опять наносить на лицо снадобье мастера Доменико, чтобы никто не сомневался в ее непривлекательности. А потом спешить в магазин!

Туда должен прийти тан Риалон. И... Сарита там, и наверняка, Рейнальдо. А еще интересно, что там с убийством...

И самая веская причина.

Тони жутко хотелось удрать из дома ДО того, как проснется Эудженио. Она просто не знала, как к нему относиться. Она боялась себя, своих чувств, своих мыслей, боялась, но... что поделать?

Она. Его. Любит.

Он. Любит. Другую.

А еще у него такая профессия — жиголо. Да, сами с собой будем честны, Хуан Амон ей про таких рассказывал. Не просто так, поболтать, нет. Жиголо иногда работали в тесной связке с такими, как Хуан, и ничего удивительного.

Ты молод, но беден.

Тебе приходится ублажать старую уродину, а иногда и старого урода — как повезет.

А ведь люди, которые платят тебе деньги, за них требуют стопроцентной отдачи. Шкуру спустят и по миру пустят. И нервы помотают, и злить будут, и... чего только не случается.

Как тут не отомстить?

И немножко заработать себе на старость...

Так что профессию Дженио Тони не осуждала. Люди таким не от хорошей жизни занимаются, далеко не всегда. Кто-то профессиональная проститутка, такое бывает. Не хочется человеку работать, вот он и торгует, чем есть, в надежде сколотить капиталец до старости.

А кто-то и не для себя старается. Кто семью вытягивает, кого подставили, обстоятельства бывают всякие. Какие они у Дженио?

Какие угодно.

Он может быть из бедной семьи. Он может кого-то содержать. Он может быть кому-то должен, и даже не обязательно он. Бывало и такое, что братья сестер закладывали. И наоборот бывало.

С изнанкой жизни Тони была знакома достаточно неплохо, хотя и только по рассказам.

Но как узнать у Дженио, почему он на это пошел? И... стоит ли?

Если ты любишь человека, ты его любишь целиком. И с достоинствами, и с недостатками...

Если ты его не принимаешь, осуждаешь, пытаешься поменять... а ты точно любишь этого человека? Или ты любишь свои представления о нем?

Тони была в таком душевном раздрае, что решила не добавлять себе новых переживаний. И удрала с утра пораньше, даже не обратив внимания на слова синьора Фарра о том, что молодые потребовали себе еды и побольше, видать, переутомились ночью. Не до того...

Рейнальдо ее встретил на пороге.

— Тони, там некромант.

Антония Даэлис Лассара расправила плечи.

— Карраско?

Почему-то первая ее мысль была о Карраско. И кто бы знал, как ее это взбесило! Явился тут, с утра, настроение портить...

— Тан Риалон.

Тони расслабилась. Эрнесто — это хорошо.

— Мы представляем тебя — ему?

Рейнальдо подумал пару минут.

— Да. Но пока, как Игнасио, хорошо?

Тони подумала, что опытный некромант и без имени может многое сделать с призраком. Но спорить не стала. И улыбнулась, открывая дверь магазина.

— Доброе утро, тан. Правда, не припомню, чтобы давала вам ключи.

Эрнесто пожал плечами.

— Я взял ключи синьоры Маркос. Синьориты Луисы, точнее. Без спроса и мне жаль, но...

— Но здесь ваша... эээ...

— Называйте ее близкой знакомой, — предложил Эрнесто, целуя Тони руку. — Как вы себя чувствуете, Тони?

— Я выспалась и отдохнула, — откровенно призналась девушка. — Кошмаров мне этот труп не подарил. Это снова то же самое?

— Да.

Тони поежилась.

— Уже нигде нельзя чувствовать себя в безопасности?

— Да. Не ходите одна по ночам. И... Тони...

Эрнесто протягивал девушке ленточку с рукава погибшей женщины.

Тони посмотрела на нее, сморщила нос, но выбора не было.

— Опять ничего?

— Пустота.

— Хорошо.

Девушка крепко сжала клочок ткани в ладонях — и вспышкой пришло видение.

* * *

Темный сад.

За спиной слышен шум поздравлений, но Марибель не оглядывается. Ей надо успеть, пока Массимо не начал ее искать.

Да, муж у нее ревнивый...

Ах, были б у него такие таланты в постели! Она бы и не искала другого! Но сделает он на сантимо, а ревнует на песету. Закатывает скандалы, устраивает истерики...

И въедливый такой! Жуть просто!

За годы брака Марибель научилась так виртуозно оправдываться, что позавидовали бы и прожженные законники. Предусмотреть все. Проработать малейшие детали, вникнуть в каждую мелочь... Марибель иногда думала, что будь она верховным... верховной судьей, от нее не ушел бы ни один негодяй. Но оставалось только водить за нос мужа.

Давно, еще с первого года после свадьбы.

Не стоит лишний раз ревновать женщину, она может сделать так, чтобы ее ревновали не напрасно.

Вот и сейчас в беседке ее должен будет ждать милый мальчик... или он еще придет? Марибель восстановила в памяти картинку зала.

Да, подождать придется ей. Ему выбираться чуточку дольше, но это не страшно. Она подождет. В ожидании тоже есть своя прелесть.

И эта встреча даст ей силы жить с мужем дальше. Терпеть его ворчание, занудство, мелочность...

Чего не сделаешь ради денег и статуса?

Лишь бы проскользнуть незамеченной...

Шорох за спиной заставил стремительно обернуться. Ее кто-то может увидеть?

Нет?

Ох...

Темная фигура перед лицом была последним, что увидела Марибель. И метнувшееся к ней... нечто.

Темнота...

* * *

Тони очнулась на руках у Эрнесто Риалона.

— Как ты себя чувствуешь? Тони?

Девушка поежилась.

— Плохо. Но я видела убийцу. То есть Марибель видела.

— Марибель?

— Я ошиблась? Но... ее ведь звали Марибель? И ее муж верховный судья?

Эрнесто кивнул.

— Да.

Узнать об этом Тони пока не могла. Значит, все верно.

— Она его не любила. И шла к любовнику.

— Мы его даже нашли. Но толку с него нет, он задержался, — Эрнесто сделал шаг и уселся в большое кресло, держа Тони на коленях. Впрочем, романтики не получилось, потому что композиция тут же была дополнена третьим слоем.

Кошачьим.

Маркус Мендоса оставлять хозяйку без присмотра не собирался. Тем более, с чужаком! Им доверься... и мясо съедят, и мышей выловят! Приличные коты гостей без присмотра не оставляют, это уж точно...

Тони запустила пальцы в густую блестящую шерсть, унимая невольную дрожь. И созналась.

— Она его видела. Но в темноте, так что лица не разглядела. И... на нем было нечто вроде плаща... кажется.

— Ты сможешь его нарисовать?

Тони качнула головой. Нарисовать точно не сможет. Описать...

— Он среднего роста, примерно одинаковой высоты с Марибель.

— Хорошо.

— Очень худой, непропорциональный. Длинные руки, короткие ноги. Лица не видно, его закрывал... даже не плащ, наверное. Нечто вроде пончо.

— Пончо?

— Да. Оно было мокрым, двигалось плохо. И голова замотана какой-то тряпкой, лица не видно.

— Как он ее убил?

Тони качнула головой.

— Ты мне не поверишь.

— Уже верю. Итак?

— У него словно третья рука из-под пончо вылетела. Было темно, Марибель точно не поняла, но... он стоял дальше.

— Дальше?

Тони протянула перед собой руку.

— Он не мог ее достать руками. Это было нечто... другое. Она так и не поняла, что именно.

Эрнесто задавил неприличный вопрос о месте появления руки. Потом подумал — и все же сформулировал.

— Рука была справа или слева?

— По центру... Я понимаю, что это бред, но... оно вылетело откуда-то из середины фигуры. И сразу удар в горло. И темнота.

— Хм... Это могло быть оружие?

Тони пожала плечами.

— Не знаю. Оно двигалось, как гибкая плеть... только вот толщиной с руку.

Эрнесто потер лоб свободной рукой.

— Не клинок?

— Нет.

— Кистень? Моргенштерн? Боевой кнут?

— Не знаю... не похоже. Оно все двигалось гибко... а для кнута слишком толстое.

— Цепной меч? Скорпион? Нагайка?

Тони только руками разводила. Вроде бы нет, но...

— Это надо смотреть. В движении, в замахе...

— Боевая пружина?

— Возможно. Она должна быть толстой...

— Я поговорю с Серхио. Сводим тебя в музей.

— Куда?!

— В музей. Есть такой у полиции.

— И что там выставлено? — искренне удивилась Тони. Картины, она понимала. Искусство какое-то... но в полиции? Что они могут показать?

— Самое разное оружие — ты не представляешь, на какие усилия идет криминал. Фальшивые руки, ноги, даже глаза, есть целая тюремная коллекция... чего только там не проносят. Коллекция улик — самых разных, тоже интересно...

Тони захлопала в ладоши. Кот недовольно муркнул и улегся прямо у нее на животе. Нет уж, он отсюда ни на шаг!

— Хочу!

— Договоримся, — пообещал Эрнесто. — Итак, о чем ты хотела со мной посоветоваться?

Тони подумала пару секунд.

— Может, начнем с Сариты?

— Нет. Ты для меня важнее, — честно признался некромант. Тони покраснела.

И созналась.

— Игнасио, тебя не затруднит выйти? Пожалуйста?

Рейнальдо выплыл из стены, словно гранд. И поклонился с несомненным достоинством.

— Добрый день, тан Риалон.

— Добрый день, — Эрнесто даже не напрягся. — Тан...?

— Пока просто тан Игнасио. Именно меня ритана Антония пожелала оставить в этом мире.

Эрнесто непонятно хмыкнул.

— Допустим. Кто вы такой, тан Игнасио?

— Не спросите, откуда я взялся?

— Из пещер, — не стал сомневаться Эрнесто. Шальвен посмотрел с уважением. Полагаясь на логику, он уважал тех, кто также прибегает к ее конструкциям. Тем более — успешно. — Антония рассказала мне о вашем существовании.

— Вы правы. И я не хочу уходить.

— Почему?

— Потому что не все мои дела в этом мире завершены.

— Вы хотите мести?

— Нет.

— Причинить кому-то зло?

— Не уверен, — пожал плечами Шальвен. — Скорее, доделать дело, из-за которого меня убили. Безусловно, для кого-то это окажется злом. Но на всех не угодишь, я не песета, чтобы каждому нравиться.

Эрнесто медленно кивнул.

Тони внимательно слушала.

Призрак не юлил, не изворачивался, он честно отвечал на вопросы, о чем-то умалчивал, но в основном, был откровенен. Эрнесто тоже не давил, но расспрашивал дотошно.

Минут через десять мужчины пришли к определенному взаимопониманию, и Эрнесто кивнул.

— Хорошо. Я привяжу вас к ритане. Уйдет она — уйдете вы. Устроит?

— Более чем.

— Завтра.

— А сегодня?

— Распишу схему и ритуал — это первое. И второе... Тони, мне нужна будет твоя помощь.

— Какая?

— Ты знаешь про Эль Муэрте?

— Я слышала о ней, — напряглась Тони. Эрнесто погладил ее по спине.

— Что-то не так?

— Богиня некромантов? Смерти? Эммм... а что тут может быть — так?

— Для тебя все в порядке. Ты ведь ее дочь...

— Некоторые свою родню только так гнобят, — хмыкнула Тони. И Эрнесто понял.

— Ты... боишься?

Изображать бесстрашие девушка не стала.

— Очень боюсь.

— Без нее нам ритуал не вытянуть.

— Какой ритуал?

Эрнесто усмехнулся.

— Насквозь подлый и незаконный. Ритуал переноса проклятья. Только так Сарита сможет остаться в живых.

Тони поежилась. Но... у нее вообще никаких предложений не было. А Эрнесто явно знал, о чем говорил.

— Слушаю?

* * *

Эрнесто посмотрел в стену. Подумал...и решил выложить все напрямую.

— Тони, проклятие, которое наложено на Сариту, должно получить свою жертву. Потом уползти к хозяину и сообщить ему о смерти. Это не изменить.

— Но можно подправить?

— Если проклятие перенести на другого человека.

— Какого?

— Каталина Хелена Маркос, — спокойно ответил Эрнесто. — Тебе ее жалко?

Тони посмотрела на некроманта широко раскрытыми глазами.

— Сестра синьоры Луисы?

— Да, — Эрнесто нарочно назвал девичью фамилию женщины.

— Но... как?!

— Тебя пугает факт — или интересуют детали?

И что тут можно было ответить? Ну... если ты змея, то и не стоит голубку разыгрывать.

— Второе.

Эрнесто довольно улыбнулся.

— Нам надо прийти к алтарю Эль Муэрте и попросить перенести проклятие на другого человека.

— Так просто?

— Вовсе не так просто. Потому что просить придется тебе.

— Мне? — удивилась Тони. — Но я...

— Вот в том-то и дело, — Эрнесто опустил глаза. — Прости... просить должна девушка. Некромантка, но девушка.

Тони покраснела.

— Это как-то проверяется?

— Придется пожертвовать немного своей крови. Кровь, просьба, жертва.

— Жертва?

— Хелена Каталина. Проклятие убьет ее на алтаре. Перенесенное, оно активируется.

— А как ты... как ты ее вытащишь? Она же в полиции?

Эрнесто пожал плечами, мол, это мои проблемы.

Тони спорить не стала. За синьору Луису она бы ее сестрице голову оторвала, а потом труп подожгла. Сестра не виновата?

Ага, как же! И с кислотой не она тут стояла, под дверью! И на Тони кидалась по доброте душевной, кто бы сомневался. Принести ее в жертву?

Да пожалуйста!

— А что будет потом с Карраско?

— Плохо ему будет. Эль Муэрте решит сама, но обычно... — Эрнесто ненадолго замялся, а потом решил все выложить, как есть. — Тони, богиня не лезет в человеческие дела. Если бы мы просто снимали порчу, она бы ударила откатом. Но в том-то и дело, что Королевскую порчу не снимешь. Если бы мы просили за Сариту... но богине нет дела до чужаков. Зато ей есть дело до тебя, до меня. Когда мы перенесем порчу, это получится словно жертвоприношение. Такое богиня любит. И внимание она обратит. На нас, на Карраско... А вот чем это закончится, я предсказать не могу. Это — Богиня.

— Понятно. Что ж, давай так и сделаем?

В глазах Тони Сарита была не виновата ни в чем, кроме глупости. А вот Хелена Каталина — во всем. И в глупости, в том числе. Не вырастила бы она сына подонком, была бы жива синьора Луиса. Так что... Сама напросилась!

Эрнесто перевел дух.

Он рассчитывал на любую реакцию, вплоть до истерики, и отношение Тони оказалось приятным бонусом. Без криков, без шума, принимается тяжкое, но необходимое решение.

— Спасибо, Тони. Я рад, что мы вместе.

Тони утвердительно кивнула головой. Работать с некромантом — одно удовольствие. С этим конкретным некромантом.

Только вот...

— А куда потом пойдет Сарита?

Эрнесто замолчал.

А вот это он немножко не продумал. Правда — куда? Не к нему же домой? Барбара не поймет...

— Этот вопрос мы тоже решили, — тихо вмешался Шальвен. — Сарита Амалия Дюран поедет в Лассара.

— Что!?

— Зачем!?

Выглядели некроманты одинаково удивленными.

— Лассара — единственное место, в котором ее не станут искать. Алтарь Эль Муэрте... как вы думаете тан, Карраско узнают о вашем ритуале через час? Или через два?

— Вообще не узнают. Мне не надо никому угождать, чтобы навестить Ее алтарь.

— Хм? У вас есть свободный доступ?

— А мне кто-то объяснит, о чем вы говорите? — топнула ногой Тони. Чувствовать себя дурой было неприятно. Эрнесто прищурился на призрака и сделал приглашающий жест, мол, говори, а я дополню.

Шальвен скромничать не стал.

— Тони, алтари Эль Муэрте на перекрестках не стоят. И вообще, богиня это крайне своеобразная, и поклонение ей... не то, чтобы под запретом. Но и не похвалят. Поэтому к алтарю могут прийти только жрецы. Обычные люди приходят на богослужение в конкретное место, а уж оттуда их провожают, с завязанными глазами, чтобы они не выдали место.

— С ума не сойдешь так всех водить?

— Не всех. Но новичков — только так. Вот, лет через десять-двадцать ты будешь знать, где находится алтарь. Но просто так тебя к нему не пустят. Надо быть одним из жрецов.

— Или некромантом, — пожал плечами Эрнесто, на которого Тони перевела вопросительный взгляд. — Некроманты — дети Смерти. Мы Ее не предадим. Если Тони решит прийти к алтарю — она имеет на это право. Я не стану завязывать ей глаза. И меня не осудят.

— Я... я приду, хорошо.

— У алтаря никого не будет. Я это обеспечу. Мы будем только втроем.

— Вчетвером, — качнул головой Шальвен.

— Нет.

— Почему?

— Ты призрак. Ты уже мертв.

— И что с того? Это в Храм мне нельзя, а к Эль Муэрте можно.

— Тоже нельзя. Когда мы будем просить... — Эрнесто замялся, а потом решил говорить, как есть. — Богиня смотрит. И отвечает. Именно Богиня, понимаете? Я не могу дать гарантии, что ты не упокоишься. Она может выполнить просьбу, но может и благословить. Так, как Она это поймет. Так, как Она пожелает.

— Вот как...

— Да, примерно так.

Шальвен задумался.

— Она может выполнить мою просьбу?

— Смотря, что ты предложишь взамен. Но может и просто выполнить. Жертв Эль Муэрте не требует, но платить приходится.

Шальвен кивнул. И принялся что-то обдумывать.

— Значит, пойдем втроем. Мне глаза точно не будут завязывать?

Эрнесто качнул головой.

— Только Рите. Ты к алтарю можешь приходить в любое время. Тебе будут рады. И... помогут.

— Чем?

— Знаниями. Сведениями. Даже деньгами и людьми, если понадобится.

— Я запомню. Сегодня вечером?

— Да. Я пойду, поговорю с Саритой.

— И завтрак ей передай, — вспомнила Тони, вытаскивая из-под стола корзину.

Эрнесто зарылся в нее, вытащил булочку с апельсиновым джемом и впился зубами.

— Передам. Обяжжжжательно.

Тони фыркнула.

— Приятного аппетита.

* * *

— Тони, ты не хочешь посмотреть ключи?

— Ключи? — Тони про них и думать забыла.

— Ключи Мединальо.

— Да, конечно... если они отчистились.

Ключи тихо-мирно лежали в банке. Налет с них сошел, Тони достала их, ополоснула, и они заиграли старой бронзой. Темной...

— Очень тонкая работа. Почти произведение искусства.

— Да, — Шальвен тоже любовался. Изящные головки ключей в виде мифологических животных... забавно. Виверна, грифон, дракон. Когда-то в глазницы были вставлены драгоценные камни, но время их не пощадило, и фигурки смотрели на мир слепыми глазами.

Бородки ключей тоже выполнены с большим вкусом. А еще очень затейливо. Так, сразу и не подделаешь. Даже если слепки снимешь, все равно будет сложно. Ключи где толще, где чуть тоньше, Тони поклясться была готова, что это сделано специально.

Что же ими открывается?

Девушка плотно уселась в любимое кресло Шальвена, сжала в ладонях ключи — и отпустила свою силу.

* * *

Мужчина за столом был красив.

Невероятно красив.

Все же Мединальо можно было назвать образчиком мужественности. А вот его собеседник...

Тони его не видела. Капюшон полностью закрывал лицо. Рука тоже была в перчатке.

— Вы принесли мне ключи, Морей?

— Да, тан.

В перчатке поблескивают три ключика.

— Благодарю. Вы не останетесь без награды.

— Тан, если они узнают...

Мединальо поднимает безукоризненные брови.

— Помилуйте, Морей, как они могут узнать? Если вы не проговоритесь?

— Я не проговорюсь, но ключей скоро хватятся. Вы говорили, у вас есть хороший ювелир, который может быстро изготовить копии?

— Да, конечно. Вы позволите, Морей?

Ключи переходят из рук в руки. Меддинальо вертит их, восхищаясь тонкостью работы.

— А где замок, который открывают ключики?

— Тан, это не в столице.

— А где?

— Замок Шардайл. Там... гнездо. Основное. Там и сейф, и прочее...

— Замок Шардайл?

— Да, тан. Мое вознаграждение...

Мединальо улыбается.

— Да, ваше вознаграждение.

Он открывает ящик стола свободной рукой. И — нажимает на кнопку.

Морей исчезает. Нет, не растворяется, и не убегает. А просто падает вниз. Под ним опрокидывается крышка погреба, и он летит в черноту. Слышен крик, отвратительный хряск, потом долгий стон...

Мединальо поднимается из-за стола. В руке у него большой флакон.

— Перестраховка, конечно. Но мало ли что...

Он подходит к провалу погреба и заглядывает внутрь.

Темная фигура упала хорошо. Правильно упала, нанизавшись на несколько штырей. Да не простых, а зазубренных, с широкими наконечниками — с таких себя не снимешь. И высота у них хорошая. Выше человеческого роста...

И все же, все же...

Из перевернутого флакона льется прозрачная бесцветная жидкость. Пахнет лимоном и жасмином. Фигура внизу дергается, извивается, словно пытается снять себя с кольев, ее бьют корчи и судороги... бесполезно.

Мединальо наблюдает за этим с усмешкой, кончиками пальцев другой руки перебирая ключи.

— Лучше будет, если ты исчезнешь...

Слетает капюшон плаща...

И Тони с криком вылетает в реальность. Перед глазами все еще стоит чудовищное лицо. Страшное, жуткое...

Не человек.

Эти ключи принес Мединальо — кто!?

* * *

Шальвен молча выслушал ее рассказ. Подумал пару минут.

— Замок Шардайл?

— Да. он сказал, что гнездо там.

— Могли и перенести. За столько лет. Но могли и оставить... надо проверить. А что за лицо было у того человека?

Тони поежилась.

Как это описать? Даже слов таких нет... для зеленоватой плотной кожи, не чешуи, но именно кожи, с разводами, в пятнах, глубоко запавших маленьких бесцветных глаз, плоского носа — не носа, две дырки на горбе посреди лица. И пасть...

Вроде бы и человеческий рот. Но зубов там растет втрое больше, чем человеку положено. Острые, игольчатые, загнутые...

— Жуть жуткая...

Шальвен внимательно выслушал описание.

— Гнездо, говоришь?

— Это не я сказала, а он. Рейнальдо, мне страшно.

Призрак подлетел поближе. На Тони дохнуло прохладой, но странным образом, успокаивающей. Не промозглой, а уютной, вроде бокала лимонада в жаркий полдень.

— Не переживай, Тони. Я не для того остался, чтобы умереть снова.

— Призраки не умирают.

— Но развоплотить меня можно.

— И... эти... они могут?

— Несомненно!

Тони поежилась. А потом задала резонный вопрос.

— Ты не удивлен. Ты что-то подобное знал? Подозревал?

— И подозревал, и знал... Догадывался, скажем так.

— Я могу услышать о твоих подозрениях?

Рейнальдо качнул головой.

— Дай мне еще немного времени. Дня три или четыре, хорошо?

— На что это повлияет?

— Я буду готов поделиться первыми выводами. Ты знаешь притчу о трех слепцах, которые ощупывали слона?

Тони фыркнула.

— На что похож слон? На колонну, веревку или веер?

— Я пока вижу только часть картины. Но хочу вытащить на свет всего слона, а не его ухо. Если бы Мединальо не убил меня, я бы еще тогда докопался до истины. Но раз уж так случилось...

Тони только головой покачала.

— Будь осторожнее, Рейнальдо.

— Обещаю. Я тебя не подведу.

— Я знаю.

Шальвен кивнул.

— Замок Шардайл. Я запомню...

— Что мне делать с ключами?

Рейнальдо подумал пару минут.

— У синьоры Маркос был тайник?

— Да.

— Положи их туда, пожалуйста. Когда-нибудь придет их время. Но еще не сейчас.

Тони кивнула. Подумала и пошла спать. Ночью ей выспаться не удастся, это уж точно! Интересно, как тан Риалон и на работу ходит, и ночной образ жизни ведет? И не выглядит измотанным?

Надо спросить.

Антония не отказалась бы от такого способа. А скоро и магазин открывать...

Спать! И снова спать!

* * *

— Эрнесто!

Прошли уже года с тех пор, как ритана Барбара обращалась к супругу по имени. И сейчас не назвала бы, но обстоятельства были таковы...

Только вот Эрнесто в морге не оказалось.

Не было его там. Был Освальдо Карраско, колдующий над телом Марибель Гутиерес. Судья настоял, чтобы его супругой занималась придворная знаменитость... пусть так.

— Слушаю?

— Вы!? А где мой муж?!

Освальдо развел руками. Он подозревал, но не пойман — не вор. Может, Эрнесто и отправился к ритане Лассара, но посылать туда Барбару?

Нет, не стоит.

Настроение она испортит Антонии, а та и так не слишком хорошо идет на контакт. Лучше Освальдо потом расквитается с наглецом Эрни.

— Не знаю. Что-то случилось?

— Как скоро он придет?

— Тоже не знаю. Ритана, я могу вам чем-то помочь?

Барбара огляделась по сторонам. А потом приняла решение и извлекла из сумки письмо.

— Вот...

Освальдо поднял брови.

— Это что за писулька?

— Прочитайте, тан.

Освальдо послушно извлек из конверта лист бумаги. Мимоходом отметил, что это самый обычный конверт, самый обычный лист... такие продаются в писчебумажной лавке. Причем — в любой.

Дешевые серые чернила.

А вот почерк....

Если говорить о графологии, почерк выдавал человека незаурядного. Острые резкие буквы, завитушки и причудливые извивы строки... не письмо — почти рисунок. Изящный и элегантный одновременно.

Освальдо так не смог бы.

Это явно писал человек образованный, с широким кругозором, с богатой фантазией, но вместе с тем жесткий и нетерпеливый....

Но оцепенеть от ярости Освальдо заставило содержание письма.

Тан и ритана Риалон!

Я верну вашего сына в обмен на ритану Лассара.

Потрудитесь доставить Антонию Даэлис Лассара завтра к полуночи в бухту у Черной скалы. Там вы получите своего сына в целости и невредимости. Или — его тело.

С уважением.

Подписи не было.

Освальдо сжал письмо так, что бумага треснула, прорываясь.

— Ах ты, б...!

— Отдайте! — ахнула Барбара. И кинулась вперед!

Освальдо отмахнулся рукой. Но... неудачно.

Или наоборот?

Ритана пошатнулась на высоких каблуках, ее повело в сторону, и она отлетела вбок. Охнула и затихла.

Освальдо выругался.

Некроманту не надо было щупать пульс. Он видел — душа отлетела.

Но как?!

Ах, вот оно что! Стол.... Всего лишь стол! Ритана налетела виском на угол стола... вот хотел бы убить — не прицелился бы так точно! Но... теперь-то что делать?

Хотя... все и так понятно!

Освальдо метнулся, запер дверь кабинета, сунул письмо поглубже в карман... плевать на Амадо Риалона! Пусть его хоть морские демоны сожрут! Авось, отравятся!

Антонию он не отдаст.

А Барбара....

Сделаем по упрощенному варианту. Освальдо достал клинок, распорол себе руку и капнул трупу на язык своей кровью. Потом ей же начертил на лбу небольшой символ.

— Восстань!

Ритана Барбара медленно открыла глаза и встала на ноги. Двигалась она, как марионетка на ниточках, но ничего! И так сойдет! Освальдо протянул ей плащ.

— Закутайся плотнее. Накинь капюшон.

Зомби послушно исполнял его приказы.

— Пешком отправляйся прочь из города. Жди меня у... у моего загородного дома! Ты знаешь, где это место?

— Да.

— В дом не ходи, жди в саду, в гроте, — благо, туда даже садовник не суется. Летучих мышей не любит. — Я приду сегодня ночью! Разберемся...

Зомби послушно развернулся и отправился прочь. Немного деревянной походкой, но ничего! Сойдет, если не приглядываться! Хм...

Надо решить, что делать с ританой Барбарой. Потому что... если она умела, то Эрни свободен. А Освальдо за такое надо под суд...

Ну, нет!

Этого он не допустит. А Амадо...

А что — Амадо? Пустышка... пусть его хоть демоны сожрут! У Освальдо Фаусто Карраско есть дела поважнее, чем всяких дураков спасать!

* * *

— Дорогая, — Адан Аракон поцеловал ручку супруге.

Розалия улыбнулась ему в ответ.

— Как твои дела, дорогой?

— У нас все замечательно. Как ваше самочувствие?

— Мне намного лучше. И Паулина тоже здорова...

— Да, папа. Меня уже скоро обещают выписать, — улыбнулась отцу Паула.

— Мы все будем счастливы, дочка.

Новостей у Адана Аракона тоже хватало. И про Антонию, и про Альбу с Эудженио... ритана Розалия чуть поморщилась.

— Нехорошо это все-таки. Когда вот так, до свадьбы... зря он в нашем доме поселился...

— Почему нет, дорогая? Он все равно войдет в наш род, поэтому в нашем доме Дженио самое место. Все просто...

— А что у него вышло с Риалонами? Почему тан Эрнесто отказал ему от дома?

Адан Аракон улыбнулся.

— Тан Эрнесто решил, что молодые люди проявили безответственность в истории с Паулиной. И Дженио было зачинщиком.

— Это действительно так? — помрачнела ритана.

Она до сих пор просыпалась от стонов дочери.

Во сне кошмары наваливались, одолевали Паулу, она шла куда-то, в темноте, в пещерах, без надежды выбраться... падала, ползла... кто не бывал в такой ситуации, тому бы в ней и не бывать! Это очень страшно, когда нет надежды.

— Не думаю, — дипломатично ответил Адан Аракон. — Посуди сама, дорогая, с Паулиной ничего не делали нарочно. А Амадо... его я к нам и не приглашал. Хотя мальчик стремится загладить свою вину.

Ритана Розалия поджала губы.

— Мне ничего от него не нужно.

— Мне тоже, — вмешалась Паулина. — Папа, я очень хорошо отношусь к Амадо Риалону, но... не мог бы ты ему объяснить, что его знаки внимания мне неприятны? Они мне напоминают о ночи в пещере...

— Хорошо, солнышко. Я ему объясню, — решил не вдаваться в подробности тан Аракон.

— Спасибо, папа. А когда нас все-таки выпишут?

Тан Аракон задумался.

— Полагаю, как раз на свадьбу к сестре успеете. Через недельку — две.

— К чему такая спешка? — подняла брови ритана Розалия.

— Почему нет? — тан Аракон опустил глаза. — Роза, Альба молода и кровь у нее горячая. Я почти уверен, что они с Дженио... пусть мой внук появится на свет в законном браке.

— Все так серьезно?

— Молодость. Не удержишь, — развел руками тан Аракон.

Дураком он не был. И отлично понимал, что не сможет удержать дочь. Только не он один.

Не сейчас.

А если не можешь предотвратить — надо возглавить. Вот и... пусть Альба получит своего любимого. Или под присмотром, или в законном браке...

Отсутствие запретов снижает риск нарушений.

Сейчас запри Альбу дома? Да сбежит, конечно! Только еще и шум на всю столицу поднимется... Нет-нет, еще этого Араконам не хватало! А если ей все разрешить?

Ну... что может быть самым худшим?

Да просто раздельное проживание ее и Дженио, разводов-то у нас нет. А остальное...

Брачный контракт составлен четко, без денег и на улице девочка не останется. Валеранса переходит в род Аракон. Альба не одинока, за нее есть, кому заступиться... в самом худшем случае получаем наследника в род Араконов! Чем плохо?

Или даже двоих-троих...

Рассуждая цинично, даже если будучи замужем за Дженио, Альба родит от конюха, ну так что же? Ребенок все равно будет по крови ее — и Аракон!

Что плохого?

Ритана Розалия подумала пару минут, но мужа она своего изучила за это время отлично, дочь тоже знала — и махнула рукой.

— Может, так оно и лучше.... Если бы Альба начала к нему бегать, точно кто-то заметил бы.

— Позора не оберешься, — кивнул тан Аракон.

— Тогда давай ускорим свадьбу, — согласилась ритана. — Поговори с моим отцом?

— Боюсь, он сейчас на нас несколько обижен, родная.

— Почему?

— Ты не в курсе последних новостей. — Адан собирался сообщить обо всем еще и Антонии, но как-то закрутился. — Но твоя мама теперь очень нас любит. Передавала горячий привет милейшей Антонии и обещала навестить нас в скором времени.

— Дорогой?

— Видишь ли, твоего сводного брата....

— Больше нет?

— Есть. Но... скажем так, то, что он сделал с Ритой, сделали с ним.

Ритана Розалия даже в ладоши захлопала. Вот, какая кровожадная!

— Адан! Правда!?

— Чистая. А выкупить его с каторги твой отец никак не может...

— Почему?

— Достопримечательность. Видишь ли, Роман не стал вести себя тихо и незаметно. Он орал, бился в истерике, требовал осмотра, утверждал, что его прокляли...

— Правда?

— Нет. Тони мне поклялась, что неправда, да и обследование ничего не выявило.

— Но?

— Но достопримечательностью каторги он стал. Какое там выкупить? На него полюбоваться приходят!

Ритана Розалия даже зажмурилась от удовольствия.

— Восхитительно! Милый, Тони просто прелесть!

— Да, любимая. И ты совершенно правильно поступила, решив ее оставить у нас.

— О, да!

Ритана Розалия действительно была счастлива. А кому понравится... ваш отец обрюхатил служанку!

Да не в том беда, что служанку! Это ведь никакой разницы, хоть поденщица, хоть знатная дама! Важно то, что жене он изменил!

И не просто так...

Ладно бы дал денег и выставил! Но Хорхе Луис любил сына, заботился... ревность?

Почему ее нельзя испытывать? Просто — почему?! Да, Роза ревновала. И ничего не могла сделать.

Было плохо ей, было плохо ее матери... предлагаете вот так просто, стерпеть и простить? Это не так легко. Это очень больно, когда тебя предают! А Роман еще и вырос дрянью...

Ладно, когда силы и средства твоего отца идут на хорошего человека. Розалия твердо была уверена, если Роман был бы приличным человеком, ей было бы легче. Намного! А он?!

Деньги тянул, в разные пакости влипал... и плевать ему было на все и на всех! Мерзкое существо, честно-то говоря, и это без ревности сказано!

Розалия пыталась говорить с отцом, но нарвалась на достаточно категоричное: 'Яйца курицу не учат'. Хорхе Луис Мондиго решительно не верил, что сын вырос спесивой избалованной дрянью. Не хотел верить.

Не желал видеть.

Сейчас же...

Вляпался мерзавец? Туда ему и дорога!

Лично Розалия только порадуется!

— Я поговорю с мамой... она может помочь, пока отец занят.

— Хорошо. Обязательно поговоришь, когда врачи разрешат.

— Мама за меня тоже волнуется. Наверняка!

— Рози, с ней все в порядке. В тот день она ни о чем не узнала, а потом я решил никого не пугать лишний раз.

Розалия поцеловала мужа в щеку. Хороший он у нее!

Замечательный!

— Поблагодари от меня Тони. И приглядывай за Альбой... правда, пусть женятся. А пышную свадьбу устраивать не будем, захочет Альба замуж — и так побежит! Заодно сэкономим, пока я в больнице...

Прагматизма ритане тоже было не занимать.

Дочка, свадьба... а денег не напасешься! Ладно! Посмотрим, что Альба на это скажет!

Паулина кашлянула, привлекая к себе внимание.

— Папа...

— Да, дочка?

— Папа, скажи, есть ли где-то списки тех, кто погиб в пещерах? Или пропал без вести?

Адан Аракон потер лоб.

— Не знаю, солнышко. Тебе это важно?

— Да. Мне хотелось бы знать...

— Я могу спросить у тана Риалона, он работает в полиции.

— И я хотела бы поговорить с Тони. Можно?

— Конечно, детка. Я попрошу, чтобы она к вам зашла.

Паулина ответила отцу благодарной улыбкой.

Да, пожалуйста! Пусть придет!

Как все-таки звали того самого призрака? Должна ведь Тони знать? Правда?

Паулина собиралась не просто помолиться за Игнасио. Она очень хотела знать, КТО. Побывать на его могиле, узнать о его родных...

Глупое желание?

Паулина не собиралась его анализировать.

Пусть, глупое! Пусть!!!

Но если бы не Игнасио, она сошла бы там с ума. И умерла. А он пришел...

Паулина не понимала, что чувствует. Но точно знала, что Игнасио... он настоящий! И намного больше мужчина, чем тот же Амадо! И плевать, что призрак!

А вдруг с ним и поговорить можно?

Если Тони поможет?

Паулине этого очень хотелось!

Глава 12

Просто так выйти из дома и пойти куда ей захочется, Сарита не могла. Карраско нашли бы ее через пять минут. Поэтому Эррнесто пришел с целой связкой амулетов.

Отклоняющих, отвращающих, рассеивающих, скрывающих ауру, перенаправляющих...

Когда все они оказались на женщине, у той аж шея гнуться начала. Куда тут? Штук сорок разных кулонов... тридцать — точно! А еще кольца, браслеты и даже повязка на лоб.

— Эрнесто, это обязательно?

— Рита, ты жить хочешь?

Сарита печально вздохнула. Эрнесто на провокацию не поддался.

— В своей работе я разбираюсь. Не мешай мне.

Ритана и спорить не стала. Ее спасают? Отлично, лучшее, что она может сделать — не мешать спасителям.

Тони тоже досталось шесть кулонов.

— А мне зачем?

— Чтобы Освальдо тебя не отследил, — честно ответил Эрнесто.

— Он может?

— Полагаю, пара твоих волос у него есть.

— Что!?

— Тони, что тебя удивляет? Подобрать волосок несложно, следить с его помощью за тобой — тоже...

— Но зачем?!

— У Карраско наверняка есть свои резоны.

Тони злобно фыркнула.

— А это можно как-то....

— Я тебя потом научу. Есть заклинание, которое делает все отсеченные от тебя части необратимо мертвыми. Кровь, волосы, ногти — неважно что. Но воздействовать на тебя через них уже не получится.

— Спасибо. А я смогу его применить?

— Конечно. Это части силы некроманта... вот будь ты огневиком, все бы сгорало.

— А если воздушником — уносилось ветром?

— Примерно так. Поэтому надевай, что дал, и не капризничай.

Тони и не стала. Послушно надела все безделушки, накинула сверху короткий плащ, взяла сумочку и перчатки...

— Я готова.

— Отлично. Мой мобиль рядом с домом. Едем.

* * *

Ехать было недалеко.

На взморье. Там Эрнесто помог дамам выйти из машины, и решительно протянул Сарите черную широкую ленту.

— Это обязательно.

— Я упаду...

— Не упадешь. Но можешь остаться капризничать здесь.

Женщина скривилась, но ленту взяла.

— Ты потом ее снимешь?

— Обещаю. Тони? — Мужчина протянул Антонии руку. — Так ты не споткнешься...

Тони кивнула и взяла тана Риалона за руку. Сухие теплые пальцы мимолетно погладили ее запястье — и тут же сжались чуть крепче. Словно Эрнесто и сам был не рад, что позволил себе эту ласку.

— Рита, — мужчина подхватил Сариту под локоть свободной рукой — и шагнул вперед. Благо, местность позволяла. Тропинок здесь не было, и жесткая сухая трава стелилась под ноги. Цеплялась за обувь, обвивала ноги...

Сарита все же спотыкалась. Тони было чуточку легче, она видела, куда ступала.

Потом впереди замаячило море.

— Нам туда?

— О, да. Я специально выбрал эту дорогу, — улыбнулся Эрнесто.

Тони пожала плечами и промолчала.

Мужчины...

* * *

С лодкой Эрнесто управлялся так же легко, как и с мобилем. Поставил парус — и небольшое суденышко полетело по волнам.

— Как здорово!

Тони сидела на носу, подставляя лицо брызгам морской воды и порывам ветра.

— Замечательно, — согласился Эрнесто. — Рита, убери руки от платка.

— Он мне надоел!

— Переживешь. Если жить хочешь.

Жить Сарита хотела, так что руки убрала и откинулась назад. Устроилась на скамье поудобнее.

— Как скажешь, Эрни. Как скажешь... ты тут главный.

Эрнесто кивнул и направил лодку к берегу.

Вылез сам, помог выйти Тони, Сарите...

Тони с неприязнью отметила, что Сарита слишком долго прижимается к некроманту... вот почему так? У нее муж есть! Ее собственный....

Она сама выбрала Освальдо, чего теперь к другим-то приставать? Вообще... неприятно!

Но высказывать Тони ничего не стала. И права у нее такого нет... вот к ритане Барбаре она не... ревновала?

Она ревнует?

Ну да!

Ревнуют же не только, когда любят! Ревнуют еще, и когда... так, неважно! Можно и без любви отлично ревновать! Потому что любит она Эудженио! А Эрнесто...

Да, она к нему привыкла! И хочет, чтобы у него все было хорошо! Сарита ему не подходит!

Барбара, кстати, тоже, но Барбара так не раздражает. Наверное, потому, что она не нравится Эрнесто. Вообще не нравится, они просто терпят друг друга.

А вот о Сарите он заботится...

В этот раз Тони пришлось идти одной. Здесь тропинка была, и достаточно узкая. И вела она между скал, пока не...

— Эль Муэрте, — тихо произнес тан Риалон.

— Богиня, — выдохнула Тони.

Белая статуя смотрела ласково.

Вот как хотите... лицо смерти? Череп? Но у Тони она ужаса не вызывала. И ей казалось, что череп улыбается в мягком вечернем освещении, какой-то мягкой и очень уютной улыбкой.

— Здесь мы и проведем ритуал. Тони, ты готова?

— Да. А где...

— Наш реквизит? — елейным тоном уточил некромант. — Уже доставлен.

Шагнул куда-то вбок, ненадолго исчез — и вновь вышел на свет, таща за собой... да! Связанную по рукам и ногам Хелену Каталину Маркос.

Женщина мычала и извивалась. А когда увидела статую Эль Муэрте прекратила дергаться. И тихо упала в обморок.

— Что с ней? — даже забеспокоилась Тони.

— Ничего. Просто испуг.

— Испуг?

— Тони, это ты — дочь Богини. А данная особа на тебя покушалась. Думаешь, ее тут пощадят?

Тони о ней вообще не думала.

— Но так бояться?

— Некромантам проще, дорогая моя. Мы знаем, и что будет за чертой, и как будет... у нее таких знаний нет. А вот уверенность в своей смерти — есть.

Тони решила не вдаваться в психологию.

— Да и ладно! Что нам надо делать? Чтобы провести ритуал?

— Сейчас положим Сариту в ногах статуи. Рядом с ней, так, чтобы соприкасались — вот эту...

— Кожей соприкасались?

— Все равно. Это неважно. Хотя бы краешками платьев, но контакт должен быть.

Тони кивнула.

— Допустим. А потом?

— Ты будешь просить. Я приносить жертву.

— Есть какие-то слова? Или заклинания?

Эрнесто покачал головой.

— Слова? Заклинания? Тони, милая, это богиня. Ей достаточно того, что в твоей душе и сердце. А как и что ты скажешь — неважно.

— В храмах Творца не так.

— Потому что Богиня сюда приходит. А заглядывает ли Творец в храмы — ведомо только ему.

— Ересь, — фыркнула девушка.

— Отнюдь. Просто восхищение величием замысла Творца. И признание своего непонимания его деяний.

Девушка осмыслила и покачала головой. Уважительно.

Ну да, Творец велик по определению, и его действия недоступны человеческому разуму. А потому... кто ж его знает, чем он занимается в свободное время?

— Хорошо. Я попробую.

— Начни. Просто — начни, а она услышит.

Тони поежилась. Как-то... страшноватая перспектива. Правда?

Но делать было нечего. Она подошла поближе к статуе, посмотрела в страшноватое лицо.

— Ты прости, пожалуйста...

Показалось ей — или дрогнули цветы? Метнулся огонек свечей? Сквозняк, наверное...

— Я, наверное, плохая дочь. Я и не приходила, и сейчас побаиваюсь, и вообще... даже не знаю, как просить. Если бы не Сарита Амалия, я бы сюда не пришла... сейчас. Может, пришла бы потом? Не знаю. И молитв не знаю, и ритуала — пользы от меня никакой. На меня ты имеешь полное право обижаться. И не отвечать. Но помоги, пожалуйста, Сарите? Она-то точно перед тобой не виновата. И муж у нее — скотина. Я понимаю, что Карраско тоже некромант, что он твой сын, как и я, и Эрнесто... но ведь скотина же! Это подло, просто подло! Когда ты отдаешь человеку всю себя, а он... Сарита с ним столько лет прожила, детей родила, а он даже честно с ней играть не пытался. Убил, избавился, выкинул — разве это по совести? Он ведь и в меня не влюблен, я знаю. Ему просто дети нужны, а от меня их можно получить, наверняка, и ритуалы какие-то есть, чтобы быстрее... я читала, еще дома. Но это безумно гадко! Договорился бы по-хорошему... дорогая, тебе дом и деньги, мне свобода... я все равно его не хочу, он противный, и коту не понравился, но Сарита точно не виновата! Помоги ей, пожалуйста...

Тони смотрела точно в лицо статуи. И не видела происходящего вокруг.

Зато все это отлично видел Эрнесто, стоящий рядом с жертвой.

Рано, пока еще рано. Но...

Тони не обращала внимания, но Богиня ее услышала.

Вокруг девушки закручивался невидимый ураган, словно по пещере пронесся ледяной арктический ветер. Приятный, бодрящий... некроманта! А вот Сарита вся дрожала.

Про Хелену Эсколан и говорить нечего — она уже была в глубоком обмороке. Так даже лучше, впрочем. Эрнесто никогда не понимал пользы в мучениях, если это не требовалось для ритуала. Тогда — да. Тогда надо мучить. Хотя ему и не приходилось, лично.

А просто так?

Зачем?

Неинтересно... даже пакостно как-то.

Эрнесто не слышал, о чем говорит Тони. Слова уносил ветер, они срывались с губ девушки и становились крохотными снежинками, закручивались вокруг статуи.

Эль Муэрте слушала.

И глаза ее горели зелеными искрами. Яркими и чистыми. Словно два изумруда.

Антонию услышали. Ей ответили. Она просила?

Эрнесто не понимал. Вроде бы, она просто смотрела в глазницы черепа, даже вряд ли видя, с кем говорит, пребывая в трансе, и не понимала, что происходит. Не осознавала.

Так бывает.

Когда ты говоришь с Богиней — это обыденность. Но когда Богиня решает поговорить с тобой, это... оглушает. Ошеломляет. А иногда и оборачивается безумием.

Но не здесь и не сейчас. В этом Эрнесто был уверен.

— Пожалуйста...

Всего одно слово он и расслышал. Но этого хватило.

Безмолвный взрыв зелени!

И Эрнесто увидел, как расползается на Сарите пелена заклятия. Не просто сползает — прекращается в мелких змеек, скатывается вниз, и эти змейки ползут дальше, на Хелену Эсколан, опять свиваются изумрудной сетью, сцепляются клычками и хвостами...

Сарита охнула и потеряла сознание. Что ж, пусть лежит, меньше шуметь будет.

Кинжал уверенно пошел вниз. Прямо в сердце.

— Тебе, Богиня!

Удар был идеален. Хелена Каталина умерла мгновенно. Выгнулась, всхлипнула — и обмякла. Даже не почувствовала ничего. Но сеть погасла.

И Эрнесто знал, где-то далеко старый Карраско знает, что женщина — умерла. А вот какая...

Благословение Богини не перебить даже некроманту.

Тони смотрела прямо в глазницы черепа. Вряд ли она что-то осознавала в этот момент... видела ли? Эрнесто хотел шагнуть вперед, увести Тони, но куда там! Словно преграда его отбрасывала, невидимая, но гибкая и упругая.

А Тони вдруг шагнула вперед.

— Мама? Мама, я так скучала...

* * *

Тони видела перед собой Даэлис Лассара. Не такую, как последний раз, изможденную болезнью. Не мертвую... ее самый страшный детский кошмар. Нет.

Мама была живой.

Веселой, легкой, в белом воздушном платье, она шла к Тони и улыбалась.

— Детка моя...

— Мама...

— Малышка, ты так выросла!

— Мама, я так скучала! Мне так плохо было без тебя! Почему!?

Именно этот вопрос всегда терзал Тони. Мама, ты же Лассара! Почему ты ушла!? Почему меня бросила!? За что!?

Даэлис оказывается совсем рядом. Прикосновение почти неощутимо, но оно есть.

— Девочка моя родная... Я не хотела. Я бы никогда тебя не оставила, но не смогла справиться. Я ведь была слабым некромантом, непроявленным, да еще и сил, как у курицы... я боролась, но меня столкнули за грань.

— КТО!?

— Ты узнаешь о них очень скоро. Не верь им, не бери из рук ничего, не проси и не соглашайся. Их дары отравлены изначально. Это яблоко Рейна...

— Кто они?

— Грязь и плесень. Ты все поймешь, когда увидишь... береги себя! Я еще вернусь, маленькая моя, обещаю... только сумей узнать!

— Мама...

Даэлис улыбнулась.

— Я никогда не оставила бы тебя по своей воле. Мне сделали предложение, на которое я не согласилась. Потом убили. И последние остатки моей силы пошли на твою защиту.

— Мама?

— Тони, здесь и сейчас я говорю с тобой волей Эль Муэрте. Именно она сохранила мою душу в своих ладонях, иначе от меня не осталось бы и пепла. Она дала мне силы дождаться... я воззвала уже умирая, и меня услышали.

— Мамочка, — Тони плакала, уже не стесняясь. — Мама...

— В Лассара я на своей земле. Я старалась сохранить свою жизнь до последнего, когда поняла, что проиграла эту битву, бросила все на твою защиту. Пока твои ноги ступали по земле Лассара, ты казалась всем лишенной сил. Обычной. В отца.

— Мама?! Я зря уехала?

— Нет. Ты все сделала правильно, маленькая моя, — силуэт Даэлис начинал таять. — Я тебя очень люблю. Береги себя, детка, и мы обязательно увидимся... я знаю.

И — пустота.

Тони рухнула на колени перед статуей — и расплакалась так, как никогда не плакала. С самого детства.

* * *

Фаусто Элодио Карраско схватился за сердце.

Ничего ведь не предвещало!

Но...

Сильно и жестко кольнула игла. Пригвоздила к креслу, повернулась, лишая последних сил. Некромант привык к разной боли, и вены себе резал для ритуала, но это...

Словно ледяные цепи его сковали.

И медленно-медленно соткалось перед ним лицо единственной женщины всей его жизни.

Ла Муэрте.

— Ритана, — шевельнулись посиневшие губы.

Ла Муэрте качнула головой.

Казалось бы — голый череп. Но как некромант понял, что она недовольна?

Попробуй, не пойми тут!

— Ты совершил подлость.

— Ритана, я не...

— Ты приговорил мать своих правнуков. Ты не подумал, что она дала продолжение твоему роду. Что она выносила новую кровь твоей семьи.

— Пустышки, — шевельнулись губы Карраско.

Казалось бы, что смысла спорить с богиней? Но если не оправдаться, то завтра для Карраско может и не наступить.

— Ты совершил подлость не поэтому. И за потомством девочек будешь следить.

Карраско промолчал.

Да, не поэтому. Хотел в род новую кровь. Но...

— Ты приговорил родную кровь моей силой. Ты знал, что проклятье ударит и по твоим правнучкам.

Знал.

Есть такое... но не сильно бы ударило! Может, выкидыш случился бы, может, поболели... так то ж бабы! Отряхнутся — да и пойдут!

— Я приговариваю тебя к бессилию. Да будет так.

Одно движение рукой — и тень Богини исчезает, оставляя по себе лишь аромат лилии.

А в кресле остается обмякший... да, сейчас уже — старик.

Древний, дряхлый, глубокий... умирающий. Его поддерживала сила некроманта. Сейчас, когда Богиня лишила его силы, счет жизни Элодио пошел на дни. И вряд ли их будет больше, чем пальцев на руках.

Ла Муэрте справедлива.

* * *

Эрнесто этого не планировал. Но...

А кто бы остался в стороне?! Просто — кто!?

Он понял, кого видит Антония, понял... и не удивился. Некроманты — Ее дети, кому, как не Ей распоряжаться их душами? И привести душу матери на встречу с дочкой Ей несложно.

Другое дело, что это знак большого благоволения. Тони действительно ее любимая дочь...

Он не уловил момента, когда разговор закончился, а девушка расплакалась... Горько, жалобно, словно обиженный ребенок....

Эрнесто плюнул на все.

Не глядя, достал из кармана пузырек со снотворным, влил Сарите пару капель — да, брал с собой на всякий случай, если бабы начнут устраивать истерики, и почти бегом бросился к Тони.

— Тихо, девочка... чшшшшш!

Подхватить легкое тело на руки, усесться прямо на постамент в ногах статуи, прижать девушку крепче к себе. И поцеловать черные волосы.

— Тони, ох... детка, все будет хорошо! Слово даю! Не плачь, маленькая, не надо, ты самая чудесная девушка на свете, не плачь... ты мне сердце разрываешь...

Тони ткнулась лицом в его рубашку. Слова прорывались сквозь слезы.

— Я все время думала... я виновата... мама меня бросила... и папа умирал... я думала — за что?! А оказывается, маму убили....

Слезы лились потоком.

Эрнесто прижал девушку к себе, укачивая, словно ребенка.

И...

И тихонько начал целовать ее волосы. Свежий запах, смесь дождя и жасмина, дурманил голову, заставлял забыть обо всем — или это шуточки Богини?

Эрнесто опомнился, только когда его губы коснулись залитого слезами лица девушки... опомнился, но остановиться уже не смог.

Поцелуй вышел долгим — и удивительно сладким.

— Тони...

Почти шепот.

Почти ветер.

И все же, этого хватило, чтобы они пришли в себя.

— Ой!

Не держи Эрнесто так крепко, Тони вырвалась бы, и кто знает, что она могла натворить? Но вырваться у некроманта было нереально. Не те силы.

— Успокойся, — приказал Эрнесто стальным голосом.

Тони попыталась трепыхнуться, дернулась еще раз — и смирилась в крепких объятиях. Сжалась в испуганный комок.

Эрнесто покачал головой, и чуточку ослабил руки.

— Я тебя отпущу в любой момент. Но не надо бежать и кричать. Я не насильник.

— Я не боюсь...

— Конечно, боишься, ты же не дурочка. Тони, прекрати, детка. Да, я тебя поцеловал. Но больше желая утешить, — Эрнесто врал ей без зазрения совести. — Ты же знаешь, мы, мужчины, не переносим женских слез! И в отчаянии способны на любые, даже самые безумные поступки! Тебе было бы легче, прыгни я со скалы?

Тони замотала головой.

— Н-нет...

— Вот видишь? Успокаивайся. Я хоть раз дал тебе повод меня бояться?

— Н-нет...

Тони подумала пару минут. Если на то пошло... Эрнесто всегда был уважителен, спокоен, и... он интереса к ней никогда не проявлял, как к женщине. Ухаживал, но в меру. Это разные вещи.

Есть мужской интерес, когда женщину склоняют к постели. Такой... липкий.

Есть мужской интерес, который заставляет женщину расправить плечи, улыбнуться, осознать свою привлекательность. Это не предложение переспать, это просто признание ее достоинств. Вот, Эрнесто так себя и вел.

Неизменно вежливо и галантно.

Тони его никогда не боялась, так что же случилось сейчас? Поцелуй?

Проявление другого интереса? Перевод их отношений в новую плоскость?

Вот!

Тони испугалась, что все изменится. И у нее не будет еще одного близкого человека. Как всякий, обделенный теплом ребенок, она искала тех, кто даст ей поддержку, кто улыбнется, кто протянет руку... нашла — и тут же лишилась? Она не хотела!

Но Эрнесто оставался прежним. И причина у него была уважительная, разве нет? Тони расслабилась. Буквально силой заставила себя откинуться назад и даже чуточку облокотиться на мужское плечо. И тут же поняла, что ее почти не удерживают. Захоти она — встанет и пойдет.

Осознание этого помогло окончательно успокоиться.

— Я... простите меня.

Эрнесто поднял бровь.

— Простите? Тони, я требую сатисфакции!

И огоньки в его глазах плясали, и губы улыбались... а только что они... Тони встряхнулась, заставляя себя не думать о поцелуе.

— Какой?

— Раз уж мы поцеловались... изволь постоянно обращаться ко мне по имени — и на ты.

— Я...

— Да, я помню. Я старше, умнее, и ты меня очень уважаешь...

— Я...

— Не уважаешь? Тони, ты разбила мне сердце. И кажется, даже задела печень! Ох! Как же болит!

Чего только стоил Эрнесто этот небрежный тон. Но он видел, как девушка успокаивается, как начинает улыбаться. А ради этого стоило потерпеть.

— Эрнесто, вы...

— Ты?

— Хорошо! Эрнесто, я прошу у тебя прощения. Я действительно себя не контролировала.

— Я тоже. Но если бы ты меня укусила за нос — было бы хуже.

Тони фыркнула.

— Намного?

— Ты бы отравилась.

Девушка уже хихикала.

— Эрнесто, ты... ты просто некромант!

— Прошу заметить — матерый! В самом расцвете сил и возможностей, — важно воздел кверху палец Эрнесто. Тони фыркнула.

Хорошо еще, сидел он удачно, так, что ерзала она не в стратегически важном месте. А то бы осознала, как тяжело ему даются шуточки-прибауточки.

— Никто и не умаляет твоих возможностей!

— Вот и не надо. И не переживай, я никому не скажу.

— О чем?

— Что у тебя насморк. Платок дать?

— У меня нет насморка! — Тони поняла, что демоновы слезы дали свой результат! Если кто-то плачет картинно, там и нос не покраснеет, и лицо, словно фарфоровое. А она ревела от всей души. Вот и результат.

Глаза красные, лицо опухшее, сопли... литра два точно есть. Конечно, этот поцелуй был актом отчаяния! Кто бы еще захотел целовать такое чучело!?

— Хорошо. Насморка нет. Но платок все равно будет, — Эрнесто протянул девушке клочок ткани. Тони вытерла нос и сунула платок в карман.

— Спасибо.

— Не булькает.

— Могу предложить кофе.

— Это завтра. А сегодня я буду отсыпаться. И тебе тоже советую.

— А... у нас получилось? — спохватилась Тони.

— Да. Рита свободна и жива. А вот синьора Эсколан ушла вслед за сестрой.

— Слишком легкая смерть.

— Полагаю, Ла Муэрте позаботится о ее посмертии.

Тони кивнула. Светлые глаза блеснули сталью. Прощать она не собиралась, и правильно.

Прощают тех, кто раскаялся, осознал, захотел исправиться, причем не под угрозой смерти, а сам по себе. Иначе это лицемерие. И плевок ему цена.

— Что мы теперь делаем?

— Отправляемся обратно. М-да... а удастся ли привести Риту в чувство?

Ла Муэрте оказалась весьма ехидной дамой. Рита так и проспала всю обратную дорогу, кулем мотаясь на плече у Эрнесто. Некромант ругался, но тащил. Сам виноват...

* * *

Сам виноват, кретин!

Это думал и Освальдо Фаусто Карраско, разглядывая Барбару-зомби.

Нет, ну надо же так вляпаться?! Сам, своими руками, расчистил сопернику дорогу! Эрнесто ведь принципиальный до крайности, он никогда бы ничего подобного не сделал. Терпел бы эту стерву еще сто лет!

Не убил бы, не наслал порчу, не избавился...

А Освальдо, умничка такая, подарил ему свободу!

Карраско не обманывался. Это Тони могла чего-то не видеть, не понимать, не осознавать. А вот он своего соперника насквозь видел. Эрнесто нравилась Антония. Даже больше, чем просто нравилась. Влюблен соперник был по уши, это ж видно!

Рита?

Да никогда он так к Рите не относился. С Ритой была юношеская влюбленность, когда объект сначала хочешь во всех позах, а потом уже задумываешься, какая там душа. А вот с Антонией... как он на нее смотрит! Только Тони и не видит!

Нежно, покровительственно и в то же время очень трепетно, словно перед ним хрупкое чудо, тронешь пальцем — и останется вместо морозного кружева на стекле мокрое пятно. Если это не любовь, то что еще? Попросту — что!?

И вот добрый Освальдо убивает его супругу!

И что теперь с ней делать? Показывать никому нельзя, это понятно. Тогда.... Приказать где-нибудь закопаться и упокоить? Отличное решение.

Или привязку сделать? Мало ли что может потребоваться в дальнейшем?

Освальдо больше не колебался.

— Вытяни руку.

Острым ножом отсечь у зомби палец, завернуть в носовой платок. Потом он проведет ритуал, и всегда сможет призвать душу Барбары.

Более того, сможет препятствовать Эрнесто!

Что сделает некромант, если у него пропала жена? Начнет искать своими методами, понятно. И вот сейчас-то они могут подействовать. На труп ритуал сокрытия уже не проведешь, это надо или помещать ее в специальную звезду, вливать силу, накопителями обкладывать...

Либо сделать из Барбары призрака, привязать к себе, и тогда Риалон не сможет ее призвать.

Пропала — и пропала!

Куда?

О, могла сбежать к любовнику! Сейчас расспросить ее о подробностях и инсценировать побег. примеру...

— Кто был твоим последним любовником?

— Эудженио Рико Валеранса.

Освальдо скривился. Этот явно не подойдет.

— А до него?

— Фернандо Пако Мартинес...

Это имя и вовсе некроманту ни о чем не сказало.

— Перечисли всех твоих любовников и расскажи, чем они занимаются.

Зомби послушно пустился перечислять. Освальдо слушал... м-да! Как Риалон еще в дверь-то проходит, с такими рогами? Первого любовника Барбара завела еще в двенадцать. А свадьба...

А что это поменяло?

Эрнесто было плевать на девственность невесты, ему на все было наплевать. Лишь бы Барбара не создавала ему проблем.

Она и не создавала... о! А вот этот подойдет!

Освальдо прикинул время до рассвета. Да, еще хватит.

Он успеет доехать, убить и вернуться. А то как же?

Сбежали вместе? Значит, пропасть надо двоим. А это подходящая кандидатура. Богатый, эксцентричный, одинокий...

Вероятно, для Барбары это было приятное разнообразие в череде альфонсов.

Что ж! Не стоит тратить драгоценное время.

Освальдо выдал зомби лопату, указал место для могилы и приказал копать, а потом спуститься вниз и лечь.

Ладно уж!

Яму он сам землей забросает. И даже цветочки положит сверху.

— Какие тебе нравятся цветы?

— Белые розы.

Вот их и положит! И это не цинизм, это — жизнь. А пока...

— Держи лист. Пиши записку.

Зомби послушно уставился на некроманта пустыми лупешками. Что прикажешь, хозяин?

Карраско приказал бы. Матерно.

Но — нельзя.

Ах, дурак он, дурак! Так подставиться!

* * *

Эрнесто мечтал выспаться.

После проведенного ритуала ему больше всего хотелось лечь и отоспаться, но куда там! Сначала пришлось доставить к Тони и саму юную Лассара, и Сариту Амалию. Потом занести наверх Сариту, которая пока еще плохо соображала, а Тони поручить заботам кота и призрака.

А самому откланяться.

Он бы остался и с радостью. В гостиной был очень удобный диванчик, а устал Эрнесто так, что уснул бы и на гвоздях. Но — нельзя... сейчас ему не стоит оставаться рядом. Тони надо побыть одной, успокоиться, осознать новую реальность.

И как он так сорвался?

Ведь нельзя, и Тони он оттолкнуть от себя не хотел, а вот поди ж ты! Всего одна секунда, один миг потерянного самообладания — и угроза лишиться целого мира...

Стоит ли лгать себе, Риалон?

Ты влюбился.

Беспомощно и безнадежно влюбился. Беспомощно, потому что ничего-то ты со своими чувствами поделать не можешь. Как же легко было раньше!

После измены Сариты Эрнесто никого не подпускал близко к себе. Никому не открывал сердце и душу. Даже мыслей не доверял никому. Выстроил для себя спокойную, уютную, равнодушную жизнь, практически без привязанностей, без симпатий, без любви... безразличную и ровную, как ледяная пустыня.

Тяжело так жить?

Зато и не плюнут, и не напакостят. А душа... а какая разница? А душа кричит, душа бьется в конвульсиях, душе невероятно тяжело, ведь нельзя же все время жить во льдах! Даже самые стойкие растения умирают без воды, а любая душа погибает без любви. Без дружбы, без искренности...

Приятелей у Эрнесто хватает, и некоторых он держал ближе к себе, как того же Вальдеса. Было с кем пообщаться, было, с кем вина выпить под настроение. Но — не друзья.

Некогда он надеялся, что Освальдо станет ему другом. Братом не по крови, но по силе. Тем, кто всегда поймет и поддержит, потому что сам той же породы. Не получилось. Обжегся. Навсегда. Ему хватило.

Казалось — так. И тут появилась Антония.

Сперва он и внимания не обратил на девчонку. Подумаешь... мало ли что по столице бродит? А потом понял, что в ее присутствии — тепло. По силе они одинаковы, может, Тони даже сильнее, она же потомственный некромант... да неважно это на самом деле! А вот то, что рядом с ней оттаивала замерзшая душа, было важно. Ему было тепло и легко, спокойно и уютно. Страсть появилась потом.

Сначала было желание помочь, поддержать, обогреть... и самому передохнуть хоть на минуту. А потом появилась и страсть. Эрнесто даже знал, когда именно.

Только вот понимание не помогало.

Как выдрать из сердца единственный проросший там росток?

Как убить самого себя?

Даже подумать страшно казалось, не то, что сделать. Он понимал, что добра такая любовь не принесет, и счастливыми им не быть никогда, понимал, что будет больно и плохо... ему, к счастью, только ему!

Но это была та боль, которую он готов был терпеть вечность!

И нет никакой надежды. Ни на взаимность, ни на...

Знает он отлично, что будет впереди!

Рано или поздно Аракон или найдет племяшке мужа, или представит ее ко двору с тем, чтобы это сделал король. И Тони уйдет.

Выйдет замуж по любви...

Лассара всегда выходили замуж по любви, он помнит. И будет смотреть на нее — счастливую. Рядом с мужем...

Эрнесто заранее ненавидел незнакомого ему парня. Конечно, молодого, кого-то вроде... Эудженио? Нет, такой мрази он Тони не отдаст!

Но если она полюбит?

Если ее сердце выберет? Что сможет сделать он? Убить негодяя?

Он никогда не сможет причинить ей такую боль. Никогда...

Эрнесто тихо застонал. Хорошо, что никто не видел некроманта сейчас, не было никого ни в мобиле, ни рядом. Потому что по лицу некроманта скользнула слезинка.

И еще одна.

Как же это больно.

Осознавать слово — никогда...

Под сердцем словно нож застрял. Ледяной, острый. И волны холода расходились по всему телу от его лезвия. Вымораживали сердце, душу....

Как больно и страшно! Но он никогда не даст Тони понять... ни словом, ни делом, ни вздохом, ни намеком.... Ничем! Пусть она будет счастлива!

А он — он будет счастлив, глядя на нее. Разве этого мало? Если она позволит быть рядом, если будет считать его другом, если...

Ох, Тони!

Как я тебя...

Я не люблю.

Я умру без тебя.

Девочка моя, я так долго жил... я так долго умирал без тебя, и умру рядом с тобой. Только будь счастлива!

Только — будь!

* * *

Тони завернулась в одеяло и устроилась на кровати.

Конечно, хорошо бы, чтобы кто-то принес ей горячего чая, а еще лучше — настой шиповника. Чтобы о ней позаботились.

Чтобы взяли за руку, посидели рядом, похвалили...

Не получится.

Что ж, Тони привыкла к одиночеству. И кувшин с шиповником заранее поставила на кровать и укутала. Теперь и кровать была приятно теплой, и настой не остыл.

Можно было потягивать горячую жидкость из чашки, смакуя каждый глоток и закусывать тем самым мармеладом... м-да. Мысли при этом в голову лезли самые разные.

Эрнесто ее поцеловал.

Он сказал, чтобы успокоить.

А она?

Стыдно признаваться, но... ей понравилось! Она вообще целовалась только пару раз, и то с незнакомцем в маске, но вот этот поцелуй ей был приятен. На тот момент она не понимала, с кем целуется, зачем... нет, не понимала. Слишком сильно шарахнуло по нервам откровение и осознание. Слишком больно было.

Наверное, не поцелуй ее Эрнесто, она бы сорвалась в истерику.

А он поцеловал.

Кошмар какой!

У нее и насморк был, и лицо опухло, и краска до сих пор чешется... а он не испугался. Это может что-то значить? Нет, не понять...

Ей.

А Шальвену?

Тони честно рассказывала призраку о событиях в храме. Рейнальдо слушал, размышлял, делал выводы. И подвел итоги.

— Тони, ты ему, конечно, нравишься. И это неудивительно. Но никаких других шагов этот мужчина не предпримет, можешь жить спокойно и забыть о поцелуе. Как и не было.

— Почему? — удивилась Тони. И уже более логично добавила — Почему ты думаешь, что я ему нравлюсь?

— Почему нет? Ты молодая, красивая, умная... и не крути пальцем у лица, кого поумнее ты этой краской не обманешь. Тони, она же с магической составляющей!

— И что?

— Маги отлично видят, что это такое.

Тони застонала.

— И Карраско?

— Несомненно!

— Демон! А я так надеялась!

Рейнальдо только фыркнул в ответ на праведное возмущение.

— Тони, на что? Повторюсь еще раз — ты очаровательная девушка. Почему ты не можешь нравиться? Тем более некроманту, с которым у тебя совпадает вектор силы?

— Ой...

— Некромантам вообще сложно с женщинами, а тут попалась та, которая от него не шарахается. Что удивительного в его симпатии?

— Наверное, ничего.

— Вот! Но он женат. И вообще, человек очень порядочный. Внутренне порядочный, понимаешь?

Тони кивнула.

— Я знаю таких. Ты хочешь сказать, что он и жену не предаст...

— Нет. Не так...

— А как?

— Он мог бы предать жену. Наверняка и любовницы у него были, и к девкам он ходит — живой же мужчина! Но Риалон никогда не предложит тебе стать любовницей. Никогда... это позор для тебя, и потому для него запретно.

— Глупо.

— Почему? Насколько я понял, супруга ему верность никогда не хранила, вот и он не считает нужным ее беречь. Око за око, знаешь ли. Если ритана...

— Барбара.

— Вот, если она гуляет, то и муж не станет жить монахом.

— Это честно?

— Да, Тони. Жизнь не бывает черной и белой, жизнь разноцветная. Если бы ты была супругой Эрнесто Риалона, ты бы ему изменяла?

Тони задумалась.

Представила себе серьезное мужское лицо, темные внимательные глаза, теплые руки, которые сегодня обнимали ее, оберегая от всего окружающего мира — и покачала головой.

— Нет. Если бы я дала слово, я бы его сдержала.

— Вот и ответ. Вы, некроманты, все такие. Самопожертвование вам не свойственно, вы даете ровно столько, сколько получаете.

— Я поняла...

— С тобой он был бы порядочен до отвращения. Потому что ты бы никогда не лгала. Ты бы вкладывала душу в семью, и он тоже. Ты любила бы — и тебя полюбили в ответ. Понимаешь? Это не та честь, о которой поют в рыцарских балладах. Но возможно, не худшая ее замена.

Тони кивнула.

Не получится из некроманта рыцаря. Но мармелад, определенно, стал вкуснее.

— Его удержит не клятва перед супругой, а невозможность предложить мне то, чего я достойна — по его мнению?

— Именно. Вот второго такие мелочи не удержат.

— Карраско, — произнесла Тони.

Без отвращения. Но и без симпатии — чужой человек. Эрнесто — свой, Карраско чужой... вскочил на одеяло и замурлыкал синьор Мендоса. Потерся лобастой головой о руку девушки, завалился, раскинув в стороны толстые лапки. Тони осторожно почесала коту брюшко.

Жест доверия, абы кому эти хищники животик не подставят. А то и когтями полоснут.

— Его такие мелочи не остановят. Клятва, не клятва... пока ты выгодна, он будет тебя носить на руках и всячески ублажать. Перестанешь быть выгодной — отшвырнет в сторону и пойдет дальше.

— Что и случилось с его супругой.

— Если тебе интересно, с тобой такого не случится никогда. Если решишься связаться с Карраско — для тебя это безопасно.

— Потому что я Лассара?

— Именно. Сарита могла родить одаренных детей, не родила, не сможет больше рожать — пустышка. Можно выкинуть. Ты некромант. Ты ценное приобретение для рода, и некромант ты пожизненно.

— Я такого не хочу.

Шальвен кивнул. Конечно, речь шла не о некромантии. Об отношениях. Но все же счел нужным предупредить.

— Зато тебя бы носили на руках, осыпали цветами, говорили комплименты... такие люди будут тебе ноги лизать.

Девушка брезгливо поморщилась. Ноги потом еще не отмоешь, с таких-то лизунов! Фу!

— Не хочу. Перебьюсь.

— Значит, будем отваживать Карраско. Сейчас он должен активизироваться.

— Не сомневаюсь. Рейнальдо, а зачем Сарите ехать в Лассара?

— Это земля некромантов. Там ее учуять будет сложнее, разве нет?

— Да. Но...

— Заодно она донесет свою историю до Храма. Ты же упоминала, что в Лассара поехали монахи?

— Да.

— И задаст несколько дюжин вопросов. Будет телефонировать сюда, если что — я ей новые надиктую.

Тони потерла лоб.

— Какие вопросы?

— Важные. Скорректированные с учетом того, что твою мать убили.

Девушка помрачнела.

— Да... Но сейчас вряд ли это можно расследовать?

— Можно. И я это сделаю для тебя.

— Спасибо.

— Я тебе обязан, — просто ответил Рейнальдо. — И благодарен. Я хочу отплатить добром за добро.

— А синьора Луиса? — вспомнила о добре Тони. — Ты не узнал...

— Еще один день — и я расскажу тебе занимательную историю, Тони. Обещаю.

— Что даст этот день?

— Ответы на вопросы, — развел руками призрак. — Я со многими побеседовал за это время.

Тони едва шиповник на одеяло не пролила.

— ЧТО!?

Видение призрака, который летает по столице и пристает к людям с разными вопросами, было ну очень четким. И жутким.

Рейнальдо понял, что произошло — и даже руками взмахнул.

— Что ты! Я разговаривал с призраками и полтергейстами! Это же Римат! Старые дома, древняя история... обязательно кто-то да найдется. И подслушать можно, и подсмотреть... я сейчас и в сейфы заглядывать могу!

— Понятно... я уж испугалась!

— Нам только внимания Храма не хватало, — отмахнулся Рейнальдо.

— Вот именно...

— Нет-нет, я был осторожен.

— Вот и отлично! — подвела итог Тони. И залпом выпила шиповник. — Надо спать.

— Я сейчас уйду. Только еще один вопрос. Ты не захочешь еще раз сходить к алтарю Богини?

Тони задумалась всерьез. Вопрос был не из легких...

— Не знаю. Думаю, сходить надо. Сказать спасибо за помощь, да и за встречу с мамой...

Рейнальдо кивнул.

— Она предпочитает цветы. Белые.

— Куплю и схожу, — решила Тони. — Обязательно.

Ответом ей стала улыбка призрака.

— Тогда спокойной ночи... сколько ее там осталось.

— Спокойной ночи.

Тони спала. И снились ей белые цветы, рассвет над морем и почему-то Эрнесто Риалон. И все в этих снах было спокойно и хорошо, потому что она чувствовала себя защищенной. Впервые за десять лет рядом с ней появился кто-то сильный. Человек, который пожелал помочь ей. И Тони была искренне благодарна некроманту. Мотивы ее не интересовали. А вот результат... как же хорошо, когда рядом есть кто-то сильный! Она и сама справится с любой бедой, но все равно — хорошо...

Глава 13

Эрнесто так хотелось спать! Но... не дали!

— Тан Риалон! — перепуганная прислуга колотила в дверь спальни. А потом к ним и еще один голос прибавился.

— Эрнесто! Открой, это важно!

Серхио?

Некроманта с постели снесло вихрем.

А если...

Амадо!?

Сон как рукой сняло. Внутренности сжала ледяная рука дурного предчувствия.

— Серхио!? ЧТО...

— Скажи, а где твоя супруга?

Эрнесто расслабился.

— Тьфу ты... не знаю. Это важно?

— Да, я полагаю.

— Не знаю. Ищи по всему дому — даю разрешение, — взмахнул руками Эрнесто. — Амадо... нет известий?

— Тишина.

— Тогда... дом в твоем распоряжении. Кроме моей ванной комнаты.

— Кухня тоже?

— Да.

— Тогда завтрак на двоих и кофе. Побольше и покрепче.

— Нахал.

Серхио блеснул белыми зубами.

— На том стоим.

— Уже не стоите, — огрызнулся Эрнесто, глядя, как друг хватает под руку дворецкого и спрашивает, где спальня ританы. И отправился приводить себя в порядок.

Барбара некроманта вообще не интересовала. Хоть ее дракон сожри... нет! Дракона — жалко! Отравится реликтовая рептилия...

И пошел купаться. Контрастный душ с утра, потом плотный завтрак и побольше крепкого кофе. Все силы из него этот ритуал высосал!

* * *

Серхио ждал в столовой. И не терял времени даром, поглощая яичницу с ветчиной.

— Приятного аппетита, — желудок у Эрнесто так сжался, что было не до иронии. Хотелось ЖРАТЬ!!! Вот ей-ей, попадись ему сейчас дракон, так кто кого сожрал бы — еще вопрос.

Серхио кивнул и продолжил жевать.

Несколько минут за столом царила тишина, нарушаемая лишь звоном вилок и ножей. Потом мужчины наелись и откинулись на спинки стульев. Переглянулись.

— Так что случилось? — решил уточнить Эрнесто.

— Почти ничего. От тебя супруга сбежала.

— Хорошая шутка.

— Неужели? Держи — это было в почтовом ящике.

Эрнесто взял в руки письмо.

— Почерк Барбары. Но...

Эрнесто!

Или правильнее — тан Риалон!

Вы никогда меня не любили и не понимали. Теперь и не ищите! Я ухожу к мужчине, для которого стану любимой и единственной! Устраивать личную жизнь! А вам желаю счастливо оставаться!

Барбара!

Несколько секунд Эрнесто смотрел на строчки. А потом качнул головой.

— Это писала не Барбара.

— Неужели? А почерк ее...

— Она бы упомянула про сына.

Серхио фыркнул.

— Знаешь, сколько баб своих детей бросают? А твоя не особенно-то хорошая мать.

— Ты несправедлив. Амадо она любит.

— Но себя всяко любит больше.

Вот с этим Эрнесто спорить не стал.

— Это повод для побега?

— Да. Потому что сбежала она с Фиделем Диего Лосано.

Эрнесто аж омлетом подавился. Да, какие тут драконы, так бы не помереть!

— С КЕМ!?

— Ты не ослышался. С Лосано!

Эрнесто замотал головой.

— Но... но КАК!? Нет, не верю! Невероятно!

— Ты многого не знаешь о своей супруге.

— Что она спала со всеми, кто хотел? Пфффф, удивил! Полного списка у меня нет, но Лосано мне казался умнее.

— Казался умнее, оказался глупее, — поиграл словами Серхио. — Так вот, мы провели обыск в его доме.

— Зачем? Ты вообще расскажи, с чего ты все это устроил?

— Будешь смеяться. Подруга моей жены — любовница Лосано. Вот, она ко мне прибежала ночью. Вся в слезах, они с любовником договаривались встретиться, она задержалась. Она замужем...

Эрнесто поморщился, Серхио махнул рукой.

— Я не осуждаю. У нее муж старше на тридцать лет, сейчас он годится только чтобы ему судно подкладывать. Ему уж семьдесят, ей сорока нет, природа свое берет. Вот, мужу стало плохо, она задержалась. С Лосано они сошлись уже полгода как, он был в курсе ее дел, и претензий не предъявлял. Внимания к себе не требовал, не скандалил, всех и все устраивало. А тут она приходит, Лосано нет, части вещей нет, на столе записка, что он уезжает с ританой Риалон и просит его не искать. У него любоффф!

Эрнесто фыркнул.

— Чушь.

Фидель Диего Лосано...

Знал он и имя, и фамилию, отлично знал. Один из самых богатых и эксцентричных людей столицы. Лосано ненавидел общество, терпеть не мог светскую жизнь, но при этом владел несколькими заводами. Был несметно богат, коллекционировал трости... особенного интереса для некроманта не представлял, но мало ли что? Как оказалось, для Барбары он как раз и был интересен.

— Я бы не ввязывался в это дело. Но... я согласен. Это инсценировка, — Серхио прищурился. — Коллекция на месте, любимая трость, с которой он, по словам слуг не расставался, на месте, а взял он другую, домашнюю, из палисандра... и последнее. Прости заранее, но... вот.

На белую скатерть спланировало несколько дагерротипов.

Эрнесто поднял один из них. Присвистнул.

— Я и не знал, что Барбара настолько... раскована.

— Оригинал он берет с собой, а снимки оставляет дома? У него целая коллекция, подруга жены говорила, что ему нравится... вот это. Выставлять свет, модель... ты понял.

Эрнесто кивнул.

— Он взял бы все это с собой?

— Хотя бы часть. У него целая коллекция, причем, даже не спрятанная. Хотя слуги говорят, когда хозяин уезжал, он всегда запирал маленькую комнату. А в этот раз все осталось открытым.

Эрнесто кивнул еще раз.

— Итак, инсценировка. Допустим. Но кому и зачем это понадобилось?

— Точно не тебе.

— У тебя еще наглости хватило меня проверять? — разгневался Эрнесто.

Серхио ухмыльнулся в ответ. Мужчины отлично друг друга понимали. И по-настоящему Эрнесто не злился, так, показывал, что не стоит с ним играть.

— Наглости у меня на что хочешь хватит. Если бы ты был причастен к пропаже, ты первый убеждал бы меня, что Барбара любит Лосано... или еще что-то в этом роде придумал.

— Я не причастен, — отмахнулся Эрнесто. — Но у меня действительно нет алиби на эту ночь.

— Слуги сказали, что ты вернулся ближе к рассвету.

— И ты меня разбудил. Надо бы тебя проклясть.

Серхио закатил глаза.

— О великий и ужасный повелитель зомби и властитель теней! А нельзя это потом сделать? Как-нибудь, при случае... вот не поверишь — именно сейчас работы по горло. А кто-то манкирует своими обязанностями.

— Я? Да в морге Карраско постоянно крутится — не продохнуть!

— Хм... жаль, что пользы от него маловато. Кстати — проверь, что из вещей супруги пропало.

— Если б я знал, что у нее было, я бы сказал.

— Вообще не знаешь?

Эрнесто качнул головой.

— Вообще. Не интересовался никогда.

— Драгоценности?

— Барбара их часто меняла. И не всегда благодаря мне.

— Понятно. Ладно, слуг я расспрошу. Ты хоть намекни, ты был один или с кем-то?

Эрнесто качнул головой.

— Я был с дамой. Но имени не назову, уж прости.

— Мне и не надо. Кстати, что рассказала Антония про нашего убийцу? Убийцу Марибель Гутиерес?

Эрнесто честно пересказал. Серхио задумался.

— Странное что-то. Как третья рука? Может, какое оружие? Пойду копаться в архивах.

— Я тоже удивился. Но Тони настаивала.

'Тони', и взгляд некроманта не укрылись от Серхио. Но мудрый человек решил не акцентировать на этом внимание. Зачем?

Нет-нет, не надо. Всему свое время, в том числе и чувствам. А что они есть, Серхио даже не сомневался. Надо бы приглядеть за девочкой.

Кстати, а во сколько вернулась домой Лассара? У кого бы узнать?

И какое у нее отношение к Эрнесто? Интересно же...

Виноватым и бестактным дознаватель себя совершенно не чувствовал. Это ведь его работа — знать! Что тут непорядочного и нахального?

* * *

— Как — заболел?!

Освальдо слушал — и ушам своим не верил.

Дед казался ему бессмертным!

Он был всегда, он некромант, он сильный... да Освальдо был готов поклясться, что еще полвека старик проскрипит.

Но...

— Обезмаживание!?

А если Сарита...

Это было первое, что пришло Освальдо в голову. Но потом он уверенно мотнул головой.

Бред!

Королевскую порчу дед за то и выбрал, что она не снимается! Если человека прокляли, он должен умереть! Обязан!

То, что Эрнесто нашел выход и погиб другой человек, Освальдо и в голову не приходило. А вот другое...

Это перед людьми можно нос драть. Но внутри себя, в самой глубине души, человек точно знает, хорошо он поступил или плохо. Убеждай других, ври, кричи в голос, оправдывайся или нападай — неважно.

Однажды ночью ты откроешь глаза...

И тихий голос, который ты, казалось бы, давно задавил, подскажет — ты сделал подлость.

Ты — негодяй.

А какими красивыми словами ты прикрываешься? Кого это интересует? Уж точно не въедливого бессмертного паразита — совесть.

Сарита?

Могло быть и так, что Рита умерла. И перед смертью в обратную прокляла деда. Вот это — реально. И предсмертное проклятие штука страшная. И практически неснимаемая...

Вот зараза!

Умудрилась же дрянь напакостить напоследок!

А Освальдо теперь решай, что делать!

Ехать — или оставаться?

С одной стороны, грызня за власть. С другой — Лассара, которая может придать ему веса... да и расследование никто не отменял. И королевскую немилость.

И завтра... Амадо... да, до завтра он точно с места не сдвинется... до послезавтра! Но как же некстати болезнь деда!

Ехать — или оставаться?

Сарита, дрянь!

Убил бы, если б ты сама не сдохла!

* * *

Тони тоже хотелось убивать.

Но меньше, меньше...

Она и сил потратила меньше, и поспала чуточку подольше. И разбудили ее гораздо более приятным образом. А именно, запахом кофе и сдобы, которую внесли в спальню. Тут и мертвый бы вскочил!

Тони несколько минут повалялась в кровати, а потом открыла глаза.

— Рита? Доброе утро!

— Доброе утро, ритана. Как ваше самочувствие?

— Отлично, — прислушалась к себе Тони. — Что-то случилось?

— Наверное. Ритана, в гостиной вас ждет синьор Пенья.

Рита говорила уверенно, но голосок чуточку подрагивал. Кто такой Пенья, она отлично знала.

— Пенья? Что ему надо? Странно... Сейчас я оденусь и спущусь.

— Приехал весь расфранченный, привез сдобу, вот, как будто своей нет! Сладости привез, фрукты...

— Это он показывает, что приехал с миром, — сообразила Тони и встала с кровати. Синьор Мендоса, который очень удобно устроился у нее на ногах, открыл глаза и недовольно муркнул.

Человек, как смеешь ты лишать кота удобной грелки?

Тони улыбнулась и погладила мохнатого нахала. Пришел, улегся, размурчался... сам, все сам. Этим коты и отличаются от собак.

Собака любит бескорыстно и в принципе. Даже того, кто ее бьет.

Кот любит заслуженно. Слишком независимы эти наглые хищники. Но если уж кот тебя признал... это серьезно. Это ответственность.

Раньше у нее никого не было.

— Синьор Мендоса, на кухне вас ждет свежая куриная печенка, — проинформировала Рита.

Кот так же вальяжно спрыгнул с кровати и направился к двери.

Печенка?

Вы меня заинтересовали, синьорита. Давайте обсудим этот вопрос подробнее.

Тони покачала головой и отправилась в ванную.

* * *

Синьор Пенья сидел в гостиной, пил кофе и гладил кота. И на Тони смотрел вполне благожелательно.

— Доброе утро, ритана Лассара.

— Доброе утро, тан.

— Когда собираетесь магазин открывать?

Тони подумала пару минут.

— Завтра, скорее всего. Все убрано, инвентаризация проведена, остальное будет видно.

— Хорошо, что завтра. Как ваше самочувствие?

— В порядке, спасибо... — Тони уселась напротив мужчины и налила себе кофе. Уммм... какой же чудесный запах! Сливки?

Пожалуй что! Сахар она не добавляла, а вот молоко любила.

Кофе в чашке сохранил чудесный аромат, но вдобавок приобрел еще и приятный кремовый оттенок. Тони сделала глоток и зажмурилась от удовольствия.

— Уммм...

— Приятного аппетита, ритана.

— Благодарю. Синьор Пенья, что привело вас ко мне в гости?

— Я хотел бы пригласить вас на распродажу, ритана.

Тони навострила уши.

— Где? Когда?

— Послезавтра, за городом. В поместье Видаль.

— Обязательно поеду, спасибо.

— Это... не вполне официальный аукцион. Но в моем присутствии проблем у вас не возникнет.

— Спасибо, синьор. Как продвигается ваша работа?

Сеньор Пенья расплылся в счастливой улыбке. Смотрелось это достаточно неожиданно, но приятно.

— Благодарю, ритана. Весьма плодотворно. Готова уже почти треть книги...

— Вы мне дадите почитать ваш...

— Роман. Забавно, но это роман.

— Почему забавно? — не поняла Тони.

— Мать у меня обожала романы. Отец считал это легким чтением, и прививал мне вкус к серьезной литературе.

— Это такой, где в конце все умерли? — уточнила девушка.

— Примерно, — усмехнулся мужчина.

— Никогда ее не понимала. Зачем надо убивать героя, чтобы что-то сказать читателю? Неужели герой сам не может это сказать?

— Наверное, смерть — это тоже слово, — пожал плечами Пенья. — Я сейчас это понимаю. И рад, что вы подарили мне этот прибор. Очень рад...

— Он попал к тому, кому был нужен.

— Других подобных вещей у вас нет, ритана?

— Не знаю, синьор. Каждому подходит что-то свое. Не угадаешь, пока не увидишь человека.

— Моя жена тоже хотела к вам зайти...

— Я буду рада видеть синьору...

— Каролину Долорес.

— Каролину Долорес Пенья. Спасибо вам.

Гость и хозяйка обменялись еще несколькими любезностями, и расстались. Синьор Пенья отправился к машинистке, которая должна была печатать его роман (С ума сойти! Его! Роман!), а Тони подумала и направилась к нотариусу.

Синьор Хименес был у себя. И сильно порадовал Антонию, сообщив, что она вступила во владение магазином уже два дня как. Когда все известно, дела не затягиваются. Это невыгодно.

Тони порадовалась, потом подумала, чем заняться, и решила проявить родственные чувства.

Купила вкусных пирожных, купила небольшой букетик колокольчиков, подкупивших ее своим нежным запахом, и отправилась в больницу.

Ритана Розалия и Паулина приняли ее одинаково ласково.

— Тони, детка!

— Тони, кузина!

А улыбки были совсем одинаковыми. Добрыми, ласковыми...

Пирожные были с благодарностью приняты, цветы поставлены в одну из ваз, и беседа потекла неторопливо, словно летняя река, переползая с камушка на камушек.

И о наследстве, которое получила Тони.

И о том, что теперь она куда как более выгодная невеста. И ритана Розалия лично ей жениха подберет... да, конечно, мнение Тони будет учитываться! Но ритана лично проверит, чтобы девушку не обманули и не обидели.

Самого лучшего мужчину найдут!

И о выписке буквально на днях... Тони, ты ведь придешь?

Конечно, Тони придет.

А когда девушка отправилась обратно, Паулина вызвалась проводить ее. И не удержалась. А кто бы промолчал на ее-то месте?

— Тони, скажи, это ты посылала того призрака в пещерах? Который меня нашел?

— Я и тан Риалон. Точнее он, но через меня. А что?

— А ты их знаешь? Ну... как-то можно же определить?

Тони прищурилась на кузину.

Забавно, но сейчас Паулина была намного более симпатичной, чем раньше Больничная простая одежда заменила роскошные платья, и подчеркнула неожиданно приятную фигурку. А повзрослевшее лицо...

Пожалуй, Паулина пошла в отца. Такой тип красоты долго раскрывается, но уж когда полыхнет — гореть будет до старости. Так бы она осознала себя годам к двадцати — двадцати пяти, но проведенное в пещерах время изменило некогда беззаботную девушку.

— Паула, кто именно тебя интересует?

— Игнасио.

— Кто!? — ошалела Тони. — Игнасио?

Вот не сойти ей с этого места, но Игнасио она знает... вот сегодня у нее этот умник получит на орехи!

— Да. Он меня нашел в пещерах. И я хотела помолиться за него, на могилку сходить...

— У него нет могилы, — вырвалось у Тони прежде, чем она успела это осознать.

— Ты его знаешь! — уцепилась за оговорку Паула.

— Знаю, — кивнула Тони.

— Как его зовут?

Тони замялась.

— Паула...

— Что такого страшного я спрашиваю?

— Он заслужил покой.

— Я и не собираюсь являться к нему на могилу с барабанами! Тем более.... Откуда ты знаешь, что у него нет могилы!?

Тони прикусила губу.

— Он просил похоронить его останки.

Паулина замерла. Будь она охотничьей собакой, сказала бы, что в стойке. Дичь почуяла.

— И ты...

— Я собираюсь это сделать.

— Мне можно с тобой?

Что тут ответишь? Тони нашла промежуточный вариант.

— Если тебя выпишут к этому времени, попробуем решить вопрос. Если нет — я потом тебя отвезу. Хорошо?

Паулина кивнула.

— Как его полное имя?

— Он не сказал тебе?

— Нет, — девушка выглядела недовольной.

— Тогда и я не имею права.

— Тони!

— Паула, — качнула головой вредная кузина. — Я понимаю, ты ему благодарна, но это не повод давить на меня.

Паула отвела глаза в сторону.

Не будь Тони сама безнадежно влюблена в Эудженио...

Не побывай она у алтаря Ла Муэрте...

Не разговаривай она с Шальвеном...

Только вот признаки данной болезни ей были слишком хорошо знакомы.

— Паула, он — призрак! Он умер давно...

Девушка упрямо сверкнула глазами.

— И что!? Тони, что в этом такого?! Что ты хочешь от меня услышать?

— Ничего, — сдалась Тони. И крепко обняла кузину. — Бывает, Паула. Это бывает...

А проходит?

На этот вопрос Тони ответа найти не могла. Может, и проходит, поэты об этом говорят по-разному. А может, и остается...

Она не знала. Оставалось только сочувствовать Паулине, которая еще в более безнадежном положении, чем Тони. Любимый Антонии хотя бы жив. А Рейнальдо?

Ладно, поговорит она еще с этим ловеласом! И как их на пару с Паулой угораздило?

* * *

Эрнесто сидел в кабинете друга. Они подводили итоги — на пару.

Понятно, что Барбара не сбежала сама.

Понятно, что не сбежал никуда Лосано.

Но что с ними стало? Будь какая-то их личная вещь, можно было бы попросить Тони. Но — увы. Оставалось только искать оперативными методами.

Карраско куда-то тоже делся, но об этом не жалел ни Эрнесто, ни Серхио. Присланный некромант им был нужен, как плесень на потолке. Выводить замучаешься!

Об Амадо тоже не было никаких вестей.

По убийствам — глухо. Есть от чего впасть в отчаяние? Есть... и начальство ругается, и сверху давят, и понятно, кто крайним будет. А Эрнесто все равно не удавалось грустить.

Никак не получалось.

Особенно, когда в участок заглянула Тони.

Узнать, как продвигается следствие по делу Эсколана.

Двигалось оно хорошо, негодяя уже осудили и приговорили к виселице. Узнав об этом, он совершил попытку к бегству... вешать все равно будут. Но со сломанными руками. Так неудачно бежал, что упал, сломал обе руки и даже ногу... одну. Жаль — мало.

Тони только порадовалась.

Хелену Каталину ей было не жалко. Но и.... и жалко в то же время. Может быть, ее смерть и получилась актом милосердия. Не дай Творец любой матери пережить свое дитя.

Заодно она узнала у Риалона про Сариту.

Эрнесто пообещал зайти вечером, забрать даму и проводить ее до поезда. Пусть отправляется в Лассара, так всем спокойней будет. И по ритуалу привязки он все принесет. И если Тони пожелает, они сегодня могут доехать до кладбища... Тони согласна?

Тони была согласна и благодарна за все сразу.

Ей тоже хотелось спокойствия. Вот, сегодня Сарита уедет, а завтра можно и магазин открывать. Так-то она боялась, мало ли что? Мало ли кто почует неладное?

А теперь можно.

И она с чистой совестью поспешила в магазин, устраивать разборки. Если завтра открытие...

* * *

Поговорить с Рейнальдо удалось только вечером.

— Вернулся, сердцеед призрачный, — припечатала Тони, увидев, как призрак вылетает из стены. Непринужденно этак, даже вальяжно!

— Я? — искренне удивился Рейнальдо.

— Не я же? Как ты так умудрился мою кузину спасти, что она по тебе до сих пор вздыхает?

Можно ли дать призраку под дых?

Определенно!

Рейнальдо так и выглядел, словно его крепко стукнули.

— К-кто?

— Паулина. Помнишь, кого ты из пещеры вывел?

— Д-да... но я же не...

— А вот она — да. Хочет сходить к тебе на могилу. Я уж не стала говорить ей, что ты остался. А то бы точно атаковала.

Рейнальдо только головой покачал.

— Я права не имею с ней общаться. Тони, не надо...

— Не надо — чего?

Тони понимала, что с призраком неладно.

— Я... она...

Тони только головой покачала.

— Рейнальдо, ты ведь призрак!

— Я знаю, — отозвался мужчина. — Знаю. И именно поэтому... пожалуйста, не надо ей ничего говорить. Она не заслужила. Ей мужа надо хорошего, детей надо. А я что? Я только призрак...

— А сам ты ей это сказать не хочешь?

Рейнальдо замотал головой.

— Нет. Не надо, Тони. Я хочу, чтобы она была счастлива. А беседа со мной ее счастливой не сделает.

Тони оставалось только вздохнуть.

Рейнальдо был прав. Но и она... она понимала, что призраку сейчас тяжело. Неужели — любовь?

Но ведь и говорят, что влюбляются не во внешность, а в человека. Вот, здесь так и произошло. Искра ли пробежала, еще ли какой разряд — неважно. Но Паулина не может забыть своего призрачного собеседника. А он готов себя в углу придавить, лишь бы ей плохо не было.

Почему любовь такая зараза?

* * *

От мрачных размышлений Тони оторвал тан Риалон, который постучался в дверь.

— Тони? Ты готова?

— Вполне, — девушка пихнула ногой мешок с костями. — Вот...

Эрнесто приподнял, оценил и головой покачал.

— Призрак это по одной кости доставал?

— Н-нет. Мешком. А что?

Судя по лицу некроманта...

— И сколько у тебя куриц ушло?

— Много. И свою кровь пришлось вкладывать.

Эрнесто едва удержался, чтобы не надрать малолетней идиотке уши.

— Дура!

Тони уперла руки в бока и посмотрела на некроманта.

— Что!?

— А вот то! Думать надо своей пустой головой! Ду-мать!

— Я и думала!

— Незаметно! Если бы контур рванул, от тебя бы там только уши остались. И от призрака твоего тоже!

— Мои дела — мои уши, — не пожелала сдаваться Тони.

Эрнесто вспомнил, что ругаться на малолетних некромантов бессмысленно, сам-то еще и похлеще был, и махнул рукой.

— Тони, некромантия — опасное занятие. И правила в ней не только кровью пишутся.

— Спасибо, я в курсе.

— Ты рискуешь не только жизнью или смертью, но и посмертием. И другими людьми. Знаешь, как образовались Мертвые Пустоши?

— Знаю, — буркнула Тони.

Примерно так и образовались, кстати говоря. Несколько малолеток решили призвать демона. Уж чего они там добились — неизвестно, но хорошо, что в лесу дело было. Не в городе, не в деревне... храм такие развлечения не одобряет, вот и пришлось беднягам в чащу тащиться.

И хорошо, потому как был лес — и не стало леса. Да страшно так не стало... идешь, птички пищат, ветки шумят, трава растет, цветок цветет... до определенной границы радиусом в десять километров.

И мертвый выжженный круг.

Туда не то, что птицы не залетают — даже тараканы ползти не хотят. Ученые пробовали.

Сами пошли (тараканы, они умные, ученые — не всегда до их сообразительности дотягивают), сами там остались. Кто-то вышел — седой и заикающийся, кто-то не вышел, результаты засекретили, но весь континент через неделю уже знал, что пятеро идиотов пытались вызвать демона.

Довызывались.

И сами там остались, и природу погубили, и...

Нечего звать, если ума нет!

— Тебе тоже этого хочется?

Тони качнула головой.

— Я постараюсь быть более осторожной. Я просто не рассчитывала, что вот так получится...

— Я понял. Итак... Игнасио, твои кости там есть?

Шальвен качнул головой.

— Нет.

Его скелет они с Тони лично перебрали и отложили в сторонку. И кости проверили еще несколько раз, а то еще какая фаланга затеряется. Но — нет. Все было чисто.

— Тогда сейчас вы мне отдаете вот этот мешок. А я договорюсь на кладбище. Есть связи. Вам там светиться незачем.

Тони и Рейнальдо переглянулись — и кивнули.

— Хорошо.

— Заберу Сариту, отвезу ее на вокзал — и вернусь. Да, кости пристрою.

— Чем мы будем заниматься?

Эрнесто проглотил ехидный ответ, и взмахнул рукой.

— Во-первых, привяжем к тебе призрака. Во-вторых, надо будет отвезти и его кости, захоронить.... Где? Сейчас скажешь?

— Кладбище Лос-Ангелес.

— М-да... — Эрнесто задумался. — Ты не мелочишься.

— Там моя мать лежит.

— Понятно... хорошо. Съездим.

— Сколько это будет стоить? — деловито поинтересовался Шальвен.

— У тебя есть деньги?

— Нет. Но я могу найти клад.

— Об этом мы еще поговорим. А пока — бесплатно. Для Антонии.

— У меня есть деньги, — возмутилась девушка.

— А настоящие кабальеро с женщин деньги не берут, — ухмыльнулся Эрнесто. И удрал на второй этаж прежде, чем ему в голову прилетела подушка.

* * *

Сарита ждала в спальне. Эрнесто протянул ей буквально горсть амулетов.

— Надевай.

— Добрый вечер, Эрни.

Женщина помолодела и похорошела без проклятья. Сейчас ей можно было дать уже не семьдесят лет, а шестьдесят. Сразу, конечно, она в себя не придет. Но за пару-тройку месяцев — вполне.

— Рита, у меня не так много времени. Надевай и пошли.

Сарита вздохнула, и принялась навешивать на себя браслеты и кулоны. Кошачий глаз, тигровый, янтарь, бирюза, опал...

Чего тут только не было!

Большинство камней технические, мутные, с вкраплениями, но и такие годятся. Просто сил на их зарядку требуется больше, а срок службы меньше, чем у чистых и крупных камней. Зато по цене несопоставимо.

Эрнесто дождался, пока она нацепит все амулеты, и вывел женщину из защитной звезды.

Это был самый сложный момент.

Освальдо в Римате. Может он почуять Сариту?

Вполне! А может и увидеть, если окажется неподалеку от дома Антонии... поэтому, когда они уйдут, Тони чисто вымоет всю спальню. А потом еще и святой водой опрыскает, по всем углам пройдется. Эрнесто лично сегодня в храм заезжал.

Такой интересный эффект!

Пронести может хоть от святой водички, хоть от обычной, это есть. И всякая дрянь в ней водится.

Но!

Святая вода идеально смывает следы любой магии!

Стоит помыть ей помещение, и никакой маг не скажет, что в нем делали. Кроме святых отцов. Эти — увидят. Только вот попасть в магазин Освальдо может, а так, чтобы пригнать сюда еще священников? Да еще получить допуск и все обыскать?

Нет, это вряд ли.

Если только тайно, но как-то... нет, вряд ли.

— Я готова.

— Идем.

Эрнесто подхватил даму под руку, не давая оступиться и переломать себе ноги! Вежливость? Как же! Возись с ней потом еще месяц!

Тони сунула Сарите большую корзину с едой, протянула сумку.

— Там несколько юбок и блузок. Может, подойдут?

— Спасибо, — едва не прослезилась Сарита.

Распрощались они вполне дружески. Эрнесто усадил даму в мобиль и отправился на вокзал.

— Эрни, я понимаю, что уже обременила тебя выше всякой меры...

— Рита, короче! — оборвал ее Эрнесто.

Это он за Саритой тоже знал. Столь избыточную вежливость, что иногда добраться до смысла переживаний не представлялось возможным.

Женщина беспомощно вздохнула.

— Как ты думаешь, сколько мне еще понадобится прятаться в Лассара?

Вот над этим Эрнесто не задумывался.

— Не меньше месяца. Может, двух или трех.

— А что потом?

— А потом... Рита, у тебя есть определенные ограничения. Или Антония выйдет замуж...

— За Освальдо?

Эрнесто фыркнул. Судя по тому, что он узнал о девушке, Вальду оставалось только мечтать. Упорно и безнадежно.

Ему тоже, но...

— На твоем месте я бы на это не рассчитывал!

— Эрни! Как тебе не стыдно!

— А что? Вальд женится, ты появляешься на свадьбе, и мы его сдаем, как двоеженца. Тони не пострадает, а его казнят... ладно! Хотя бы посадят. Надо это обдумать, — подколол Эрнесто.

Сарита фыркнула в ответ.

Почему-то сейчас смеяться над такими вещами стало намного проще.

— А если серьезно? Мне не до шуточек, Эрни!

— Ладно. Или Тони выйдет замуж, хотя она не слишком к этому стремится. Или... или я найду что-то, чтобы сдержать Карраско на поводке.

— А ты сможешь?

— У тебя есть другие варианты?

Увы. Их не было.

А Эрнесто покосился на женщину в мобиле и едва не фыркнул.

Сарита, при всем ее любопытстве, была глуповата. Вот Тони явно сдерживалась, чтобы не задать ему просто вопрос — что некромант его квалификации делает в полиции? Она-то и силу его чуяла, и на что он способен отлично знала.

И нет, не надо о Карраско, Андален и прочих!

Старые семьи так привыкли кичиться своей историей и кровью, что простых вещей не замечают. А ларчик просто открывается.

У Эрнесто были силы, были знания, но... не было влияния. Никакого. При дворе он его никогда не добьется, хоть он из кожи вывернись. Всегда найдется кто-то...

Да, из старинных семей!

Эрнесто может говорить сутки, но тот же дед Освальдо сведет его усилия на нет парой слов. Значит что?

Значит, нужна информация. Знания. Связи... да, с противоположной стороны закона, так что же? Сам Эрнесто закон нарушать не собирался. А кто его нарушает, как... его это волнует?

Ничуть!

Главной опасностью тут могла стать рутина. Помните, что случается с огурцом, если его опустить в рассол? То-то и оно...

Эрнесто рисковал осознанно, понимая, что может как выиграть многое, так и проиграть... самого себя проиграть.

Стать простой рабочей лошадкой, которая изо дня в день тянет свой воз по одному и тому же маршруту и не помышляет ни о травке, ни о побеге... мог. Но другие варианты были еще хуже. Он мог пойти в чей-то род, жениться по приказу и производить новых Андаленов, к примеру. Или тех же Карраско, Освальдо намекал, что у него хватает кузин...

Перебьются!

Мог смириться со своей нижней ступенькой.

Мог...

Но почему бы не рискнуть? Смириться он всегда успеет, это уж точно!

Так и получилось. За эти двадцать лет с хвостиком Эрнесто успел и славу себе завоевать в определенных кругах, и денег заработать — иначе на что бы ритана Барбара любовников содержала? Эрнесто мог себе позволить не считать гроши, а к жалованию относился, скорее, как к милой прихоти. На оплату горючего для мобиля.

Не хватит? Добавим!

Приобрести связи, найти... нет, не друзей, но людей, которые были обязаны лично ему, а это уже неплохо. Найти редкие артефакты, наладить каналы поставок...

Сейчас Эрнесто кинул клич по знакомым.

Ему был нужен компромат на Карраско. Любой. Чем грязнее и пакостнее, тем лучше для него! И он готов заплатить! Деньгами ли, услугами...

Неважно!

Риту они точно после такого оставят в покое. Одно дело давить и наводить порчу на беззащитную женщину, другое — с ним воевать. Ладно... Эрнесто себя не переоценивал. Карраско могут его раздавить. Но... ядовитую змею тоже раздавить можно. Вопрос — сколько раз она вас успеет укусить и не окажетесь ли вы в этой истории вторым трупом?

Эрнесто на это очень рассчитывал.

Воевать можно и нужно, когда добыча превышает потери. А когда нет? Когда ничья — это в лучшем случае?

Карраско очень расчетливы, на это и была ставка. Если цель будет потеряна, а Сарита окажется под его защитой, им проще будет отступиться. Сколько живет обычный человек? Освальдо сумеет жениться еще пару раз, после смерти Риты.

Примерно это Эрнесто и объяснил, не слишком вдаваясь в подробности. Уже на перроне объяснял, ожидая поезда.

Рита молчала. Слушала. А потом крепко поцеловала его.

— Эрни, спасибо тебе. Ты мог меня выгнать...

— Не мог.

— Мог.

— Нет, Рита. Не из любви, но не мог.

— А... почему тогда? Я ведь тебя обидела... и вообще... я понимаю, что тогда, в молодости, поступила подло...

— Подло поступил Вальд. А ты была глупой девчонкой. Ты просто запуталась, вот и все. Это бывает... — Сарита бросила на Эрнесто вопросительный взгляд, и он, чуть поморщившись, решил не давать ей ложных надежд. — Я не забыл удара, Рита. Но я хочу остаться человеком.

Сарита опустила голову.

— Ты всегда был благороднее меня, Эрни. И Вальда тоже... сильнее, благороднее. Освальдо тебе завидовал.

— Было бы чему.

— Было. И есть. И будет...

Эрнесто не стал обсуждать этот вопрос. 'Вспомнил', что ему очень нужно что-то записать в личный блокнот и изобразил жуткую занятость. Сарита все поняла, и приставать с разговорами не стала. Она и так получила намного больше, чем рассчитывала.

Она жива, она избавлена от проклятия и едет туда, где ее не достанут. Она может дождаться внуков... и это здорово!

А Карраско пусть идут к демонам! Авось, те не побрезгуют!

Эрни, Эрни...

Двадцать с лишним лет назад я совершила серьезную ошибку. Будем надеяться, она не повторится. Антония выглядит неглупой девушкой, да и призрак рядом с ней далеко не дурак. Может, Эрнесто еще и повезет?

Хорошие люди заслуживают счастья. Но получают его частенько подлецы, потому что ничем не брезгуют в своей борьбе. Из глотки вырывают, по головам идут...

Потом?

Потом их судьба накажет. Но сколько горя они успеют принести в мир?

Слишком много...

И поскольку Сарита была женщиной, она тут же нашла виноватого в своих ошибках. А чего философствовать? Это все Освальдо! Вот он, гад такой, ее и соблазнил, не хуже, чем та гадюка, которую зачем-то запустили в Эдем...

Тьфу, сволочь!

Чтоб тебе повылазило! Или позалазило!

* * *

Освальдо был серьезно занят в этот момент.

Бухта у Черной скалы, говорите?

Амадо Риалон, говорите?

Ну да! Освальдо собирался нейтрализовать соперника самым простым способом. А именно — благодарностью! Я тебе сына, а ты мне свободную дорожку к женскому сердцу!

Освальдо был неглуп. Он видел и увлечение Эрнесто... увлечение?

Скорее уж любовь!

Отлично он видел и чувства Антонии. Что он — дурак, что ли? Ему уж не двадцать лет, научился в бабах... простите, в женщинах разбираться! И отлично понимает, что к нему Тони равнодушна. В лучшем случае. И это равнодушие легко может перейти в отторжение, прояви он настойчивость.

Легко!

Отвороты, привороты...

Как легче всего оттолкнуть от себя человека? Да изобрази ты, что влюблен, и не давай прохода! Хоть ей, хоть ему... девяносто пять процентов от тебя после такого шарахаться будут. Остальные пять просто идиоты.

А вот Риалона Антония подпустила поближе. Если Освальдо для нее в статусе — незнакомый и не слишком приятный посторонний, то Эрнесто... да, пожалуй, что он — свой. А это уже серьезно.

От своих не ждешь подлости, своим доверяешь, ради своих можно постараться и все сделать...

Это очень серьезно. Даже если Освальдо женится на Антонии, Эрнесто Риалон для нее все равно останется 'своим'. Он будет вхож в дом, он будет иметь влияние на Тони... кому такое понравится?

Уж точно не Освальдо!

А значит...

Удастся ли освободить Амадо, или это только приманка... какая разница? Он не Лассара! У него и опыта хватит, и сил... и осторожности! О щитах и накопителях Освальдо тоже не забыл! Это его личная жизнь! И другую ему Ла Муэрте не предоставит!

Вот и скала!

Отвратительное место, честно говоря! С одной стороны — скала. Голая и черная. С другой — равнина. С третьей море.

Спрятаться?

Нереально!

Привести с собой кого-то лишнего? Тоже невозможно. Остается лишь соблюдать условия сделки... как — соблюдать?

Как обычно это делают умные люди. В свою пользу.

Освальдо честно ждал. И не слишком удивился, когда к берегу причалила лодка.

В лодке стояли и сидели три человека. Все в плащах, все с закрытыми лицами, все... ан нет! Один лежит на дне лодки, связанный! И это точно Амадо Риалон!

Освальдо сделал шаг вперед и поднял руку. Молча!

По фигуре они с Риалоном похожи... более-менее, особенно в плаще, если не приглядываться. Да и ночь...

А вот голоса у них разные.

Фигура в плаще шевельнулась.

— Тан Риалон?

Что у нее... него было с голосом? Освальдо так и не понял... гадость какая-то! Что-то то ли шипящее, то ли булькающее...

Освальдо склонил голову.

Фигура у его ног шевельнулась.

Да, как ни цинично это признавать, но на роль Тони был выбран зомби. Более-менее свежий и доступный. То есть — ритана Барбара. Ее любовника Освальдо захоронил, а вот саму Барбару решил использовать по назначению. Все равно ни свежее, ни лучше он ничего не найдет. Не похожа? Неважно! В плаще, с капюшоном, с темным париком — сойдет. Ночью же!

И на побережье!

Здесь фонарей нет! Освальдо бы их поближе подпустить... лодка ткнулась носом в песок. Нет, пока не дотянется.

— Пуссссть девушшшшка подойдет, — взял слово второй.

Освальдо качнул головой.

— Мой сын!

Амадо вздернули за шкирку. Кажется, парень уже не соображал, на каком он свете. Весь бледный, весь... да просто — смотреть страшно!

— Девушшшшка!

Освальдо коснулся плеча зомби.

Барбара поднялась с колен и сделала шаг вперед, второй.... Тип, который держал Амадо, тоже шагнул вперед. Поднял что-то вроде амулета, засиявшее слабым зеленым светом. На это Освальдо и рассчитывал. Проверять обязаны, но что именно?

Некросила-то в Барбаре есть!

Только его! И заемная!

Но — некросила! Поди, определи сразу, что это и откуда!

Еще один шаг. И еще.

Достаточно!

Некроманты не могут ударить ни одной из стихий. Но есть вещи, которые подчиняются им беспрекословно. К примеру, кости и прах.

Создавать полноценного скелета у Освальдо времени не было. А вот нагрести пару мешков могильной земли с ближайшего кладбища, дождаться отлива и рассыпать ее в нужном месте — запросто! Не на себе ж тащить, если зомби есть?

И сейчас кладбищенская земля взлетела вверх.

Маленький смерч ударил мужчину под колено, подсек, заставил выпустить Амадо — и в дело вступил зомби. Или — вступила?

Барбара кинулась вперед.

Разорвать, загрызть... любыми способами причинить вред.

Сначала мужчина шарахнулся в сторону, потом принялся отбиваться, Освальдо тем временем направил землю в сторону лодки, и врагам стало не до него.

Сделать несколько шагов, подхватить Амадо — и ретироваться. А чего ему геройствовать? У него и других дел хватает! Что с зомби будет?

Да пусть хоть сожрут! Авось, отравятся!

Освальдо не видел, как выметнулись из-под плаща несколько щупалец.

Не узнал, как зомби затащили в воду и разорвали на части.

Ему это было совершенно не интересно. Он волок Амадо и надеялся только на свой 'щит праха'. Жить хотелось...

* * *

— Пилар София Шальвен?

Чтобы сложить два и два Эрнесто много времени н6е понадобилось.

— Игнасио? Или — Рейнальдо Игнасио?

Шальвен развел руками. Мол, признаю. Куда деваться?

— Так... Тони?

— Я знала все с самого начала. Не ругайся, пожалуйста, — сложила руки девушка почти молитвенным жестом. — Рейнальдо действительно хороший. И пожить ему не дали, это ужасно обидно!

Эрнесто закатил глаза. И посмотрел на Шальвена так, что призрак ощутил испарение эктоплазмы.

— Посмеешь причинить ей вред — и смерть будет твоим счастьем.

Шальвен качнул головой.

— Никогда. Скорее, я умру второй раз. Это не страшно, я пробовал.

— Ладно. Давайте сюда кости...

Могильная земля легко повиновалась некроманту. Не вся, но Пилар Шальвен была похоронена очень давно. Эта земля смешалась с прахом сотню лет назад....

По приказу Эрнесто, могильный холмик расступился, словно оскалилась пасть. И небольшой сверток с костями влетел внутрь.

Земля сомкнулась.

— Мама, — тихо шепнул призрак.

Одно утешение. Она умерла ДО его гибели. Она ни о чем не узнала, ей не было больно. Хотя и утешение плохое... Призраки плачут?

Да. Просто они об этом не всегда знают...

— Вы оставили то, что я просил? — Эрнесто никому расслабиться не дал.

— Да, — Тони достала из свертка небольшую кость. Кажется, одну из костей стопы, там они как раз мелкие... просто не все сохранились. Но парочку найти удалось.

Эрнесто без малейшей брезгливости зажал кость в ладонях и тихо зашептал что-то.

Тони смотрела во все глаза.

Как работает мастер...

Как на белой поверхности кости вспыхивают символы, потом гаснут... нет, не до конца! Они словно впечатываются в гладкую поверхность. Как лишняя часть кости осыпается прахом, а небольшой медальон размером с фалангу пальца, Эрнесто протягивает Тони.

— Руку.

Девушка послушно протянула ладонь.

— Ой!

Некромант старался быть аккуратным, но все равно больно! Когда ножом, да по ладони... хотя и не сильно, только царапнул, но кровь выступила! Эрнесто положил кость в ладонь девушки и крепко сжал ее руку. Накрыл своей.

— Ждем.

— Чего?

— Пока кость напитается кровью. Его кость, твоя кровь, моя сила. Эту привязку разорвать будет практически невозможно.

Тони кивнула.

— Спасибо...

И честно стояла почти десять минут.

Можно было управиться раньше, но Эрнесто просто это нравилось. Близость девушки волновала... кладбище? А вот кладбище как раз НЕ волновало! У некромантов оно проходит по разряду домашней обстановки. Почти...

Так что Эрнесто проверял все связки по три-четыре раза. Не торопился, не спешил...

Отлично сделано! Самому понравилось!

А маленькие побочные эффекты... о них и говорить не стоит! Он ведь честно предупредил! Сила — ЕГО! Если кто-то не слышал, так что же?

Амулет будет рядом с Тони. А Эрнесто всегда будет знать, где находятся и призрак, и девушка. А что касается призрака — это такая маленькая подстраховка. Эти гады, как известно, не питают никакого уважения к чужой личной жизни. Летают где хотят, без оглядки... свой дом Эрнесто давно заговорил от назойливых гостей, но мало ли где он еще окажется?

Спустя два часа он высадил Тони у магазина и отправился домой.

И... вот уж кого не ждали!

В его гостиной сидел Освальдо Карраско! Сидел, потягивал любимое вино Эрнесто, да еще и сыр с большого блюда таскал. Это что за наглость такая?

— Какого демона!?

— С тебя причитается, Риалон, — Освальдо даже голову не повернул. Так и сидел... утомился он до предела. Или — до беспредела!

Поди, поколдуй, потом потаскай на себе тяжелую тушку юного болвана...

— Сейчас получишь. Все, что причитается, — не стал спорить Эрнесто. А мало будет — добавим!

Освальдо качнул головой.

— Твой сын нашелся и сейчас в госпитале. Святой Марии.

Эрнесто пошатнулся.

— Что!?

— Не веришь?

Дураком Риалон был бы, поверив Освальдо. Так что...

— Поехали. Сможешь за руль?

Ночью? Ночью можно, людей на улицах нет, никто не мешает. Днем бы Эрнесто половину Римата передавил, пока летел в госпиталь. А ночью — ничего. Все в порядке. Доехали без происшествий.

Один призрак, который решил проследить за таном Риалоном не в счет. Он тихий, спокойный и на глаза лишний раз не показывался. Никому. Эрнесто не сообразил, что у его выходки есть и побочный эффект. Сила его?

Вот призрак и получил доступ. В любое место, в котором будет тан Риалон.

Мало ли что?

Рейнальдо слепым не был, и решил пролезть в дом, в который раньше не было дороги, поинтересоваться, чем дышит этот некромант! А то много таких бегает! Гонять замучаешься!

Пропустить визит в госпиталь он не мог тем более!

Посмотрим, чем кончится дело! Послушаем...

* * *

Есть места, которые никогда не затихают. Госпиталь — одно из них.

Медики, полиция, пожарные... все они готовы прийти на помощь в любое время дня и ночи. Вот, в госпитале святой Марии царило хаотичное безумие. Кто-то бежал, кто-то кричал, кого-то и куда-то везли на каталке...

Со стороны это казалось мешаниной действий и звуков, но на самом деле все было четко организовано.

В приемный покой доставляли больных, оттуда их распределяли по этажам и отделениям, кому-то оказывали первую помощь на месте, кто-то мог дождаться утра и лечащего врача...

Нужны были медикаменты и перевязочные материалы, нужны свободные руки и уборщица — порезанный прохожий залил пол своей кровью, нужны...

Ненадолго растерялись даже некроманты.

С мертвыми проще, они тихие, а как что-то понять в этом сумасшедшем доме?

Разбираться пришлось недолго.

Два некроманта, оба достаточно объемные, перегородили всю дорогу. За что и огребли от уборщицы со шваброй, которой не давали пройти. Демоны?

Да соплячье те демоны супротив больничных уборщиц!

— А ну уйди с прохода, ирод! Расставился тут, как столб фонарный...

Освальдо, которому едва не прилетело тряпкой, отскочил проворнее газели. Эрнесто-таки прошлись по ботинкам, отчего они мгновенно потеряли и вид, и блеск...

Героический некромант не испугался страшного монстра. И ловко подхватил под локоток стокилограммовую уборщицу.

— Синьора, прошу простить мою неловкость! Я растерялся... не могли бы вы мне помочь в важном деле?

Синьора могла. Но не хотела.

Золотая монета исправила ее настроение, и синьора даже улыбнулась. Зря, конечно. Последний раз Эрнесто такой оскал наблюдал у плотоядных зомби.

— Слушаю вас... тан?

— Синьора, — тан Риалон тоже улыбался, — Недавно сюда доставили моего сына. Амадо Риалона... доставил вот этот тан.

Синьора прищурилась, подумала и кивнула.

— Да, был такой. В терапии лежит... ох и досталось бедолаге! Сейчас на подпитке, врач сказал, что он еще чудом жив. Вроде как кровопотеря большая, переохлаждение, не кормили его... чудом Творца жив, как есть — чудом!

Эрнесто скрипнул зубами. Его! Сын! УБЬЮ!!!

— Он в себя не приходил?

— Да вы что, синьор! Ему бы дышать самому — уже за счастье!

— А куда мне пройти?

Уборщица не поленилась даже проводить столь любезного синьора.

Проводила, подождала еще одной монеты, дождалась — и с довольным вздохом удалилась на боевой пост. Карраско, правда, благосклонного взгляда не досталось!

Ишь ты!

Ходят тут! Мусорят! Тьфу!

* * *

Амадо выглядел — краше в гроб кладут. Эрнесто молча стоял и смотрел на врачей, которые суетились рядом.

А что тут сделаешь?

Он ведь некромант! Он бесполезен здесь и сейчас. Ничего не сможет сделать...

Удержать отлетающую душу ему под силу, но у Амадо она пока не отлетела. И врачи занимаются тем, что не дают ей улететь.

Здесь он не поможет.

Здесь бы мага жизни, но где ж его взять?

Некроманты редкость, а эти существа больше, чем редкость! Даже при дворе всего один маг, и тот от короля не отходит...

Врачи суетились, тыкали в Амадо иголками, что-то говорили на своем тарабарском языке... Эрнесто даже за руку сына взять не мог. Поди, рискни!

Выгонят! И хорошо, если не побьют!

Но рано или поздно заканчивается все. В том числе и врачебные манипуляции. Эрнесто смог поймать одного из врачей за руку...

— Доктор?

Такой маленький подхалимаж. Вряд ли у врача есть степень доктора медицины. Но звучит уважительно. Вот, и врач смягчился.

— Слушаю вас?

— Доктор, что с моим сыном?

— Пока все плохо, — не стал обнадеживать врач. — Надежда есть, но небольшая. Сильное истощение, кровопотеря, несколько переломов, про переохлаждение и воспаление легких я молчу...

Эрнесто только зубами скрипнул.

— Я могу что-то сделать?

— Пока нет. Лекарства мы ему ввели, кровь перелили, остается только молиться. Организм молодой, должен справиться.

Пара монет, впрочем, ситуацию не ухудшила. Доктор качнул головой, но доставать и возвращать деньги не стал.

— Мы и так все сделаем.

— Знаю. Может, кто из сестричек согласится за ним дополнительно приглядывать? За отдельную плату?

Доктор ненадолго задумался, а потом огляделся, улыбнулся и махнул рукой.

— Сестра Кармела, подойдите сюда!

Подошедшая медсестра больше всего напоминала комод. Или тумбочку...

Такая невысокая, квадратная, с мощными руками и тяжелым узлом волос на затылке. Странным образом, прическа подчеркивала ее приземистость и кряжистость.

— Синьор? Тан?

— Сестра Кармела, это тан...

— Эрнесто Риалон.

— Отец поступившего к нам Амадо Риалона. Он хотел бы с вами переговорить... частным образом.

Доктор поощрительно кивнул сестре и удалился. Эрнесто постарался мило улыбнуться и повертел в руках монету.

— Сестра Кармела, у меня к вам личная просьба...

Долго разговор не затянулся. Эрнесто оплатил все, постоял рядом с Амадо, погладил его безвольную руку и вышел вон.

Сын...

Да, разочарование. Но все же сын, родной и любимый... пусть не продолжатель его дела, но это как раз и неважно! Важно, что он есть, что он сын, первенец, что он рядом и у него все хорошо...

Как с этим сочеталось требование Эрнесто о женитьбе?

А вот так... надо учиться отвечать за свои поступки. А если ты способен на подлость... Ладно, скорее, глупость. Но человека было бы не вернуть.

Хорошо!

Если Амадо придет в себя, Эрнесто не будет требовать от него скорой свадьбы. Но к Пауле все равно пусть приглядится. Девочка-то неплохая...

* * *

— Вальд, с меня причитается.

Освальдо кивнул.

— Причитается.

Эрнесто ничего другого и не ожидал. Бескорыстный Карраско? Еще когда они учились, Вальд обговаривал цену даже за конспекты.

— Что ты хочешь?

— Антонию Лассара.

Подавились двое. И Эрнесто и Рейнальдо. Рейнальдо, правда, никто не услышал, но оказывается, призракам тоже может не хватать воздуха. От возмущения.

— Э... тхо... кхак!? — прокашлялся Эрнесто. — Связать и привезти?

Освальдо качнул головой.

— Эрни, ты познакомился с ней первым. И девушка к тебе привыкла. Если ты отойдешь в сторону, у меня будет шанс.

— Как ты себе это представляешь? Уехать из города? Я пока не могу...

— Нет. Просто не ходи к ней, не общайся, не пытайся встречаться... рано или поздно, она примет меня. Но я не хочу конкуренции.

Эрнесто покачал головой.

Ядовитое: 'проиграть боишься?' вертелось на кончике языка. Но не слетело.

Антония такого не заслуживала. И Эрнесто вздохнул.

— Ты понимаешь, что это подло?

— По отношению к кому? К тебе? К ней?

— Ты лишаешь ее друга.

— Или — лишаю себя соперника?

Эрнесто от души рассмеялся в лицо некроманта.

— Вальд, Тони не любит меня! Она по уши влюблена в кого-то другого. Не знаю имени, но это точно не я.

Освальдо сверкнул глазами.

— Не знаешь?

— Нет. Но меня она не любит. Как друга, как старшего товарища — безусловно. Ей хорошо и легко со мной, но именно потому, что она чувствует себя в безопасности. А с тобой — нет.

Освальдо задумался.

— Ты можешь в этом поклясться?

— Что Тони в меня не влюблена? Пожалуй, да.

Освальдо внимательно отслеживал реакции соперника. И не находил вранья.

Действительно... что там чувствует Эрнесто — один вопрос. А что чувствует к нему Лассара? Вряд ли он заблуждается... Тони выставляла Эрнесто как заслон перед собой. Это было. А нежности, взглядов, вздохов, мимолетных, но очень важных знаков внимания — не было. Освальдо не был дураком, и такое заметил бы.

— Допустим. Но ты можешь не проявлять свои чувства...

— Бросить ее без поддержки, без помощи, чтобы ты постарался занять мое место? Вот это и есть подлость, Вальд. Почему ты не хочешь предоставить событиям идти естественным путем?

— Как именно?

— Как предоставил им идти я. Антония Лассара не сразу привыкла ко мне. Но я просто был рядом. И ты можешь быть. Если не станешь на нее давить...

— Станет давить моя семья. Я теперь свободен, и должен как можно скорее жениться. И дать, наконец, роду наследника.

— А роду Лассара?

— Пусть рожает двоих-троих, так еще и лучше будет.

Эрнесто только головой покачал.

— Вальд, давай найдем компромиссный вариант?

— К примеру?

— Ты пойми, я с ней все равно буду общаться по работе. Могу пообещать сам не искать встречи, но если мы с Тони будем видеться случайно, я не стану от нее бегать.

Освальдо это не устраивало. Но вот беда — а что еще потребовать? Чтобы увидев Антонию, Эрнесто спасался бегством? Глупо же! Неужели она не поймет? И разберется, и сильно не одобрит, не дура ведь! Потребовать, чтобы Эрнесто с ней поссорился?

Так и это не выход. Если явится советчик со стороны, к примеру...

Кто!?

Знать бы, в кого влюбилась Тони, и проблем бы не было. С ним бы ритана Барбара и сбежала. Но — увы. Эрнесто хоть и догадывался, делиться с Карраско своими подозрениями не собирался. Перебьется!

— Ладно. Тогда будешь должен желание. Жизнь за жизнь, сам знаешь...

— Знаю. Буду должен в той мере, в которой это не навредит ни мне, ни моим близким.

— Принято, — кивнул Освальдо.

Рейнальдо пообещал себе все рассказать Антонии.

Вот гад!

Его как человека приняли, к нему, как к человеку отнеслись, а он...

Некромант?

Нет. Попросту — сволочь!

Глава 14.

— Вот дрянь же! — возмутилась Тони.

Магазин был открыт, но людей в нем пока не было, и никто не мешал призраку отчитываться за вчерашние приключения.

— Еще какая дрянь.

— Да... если даже других мужчин на земле не останется... — вскипела Тони.

И тут же замолчала.

В магазин вошел мужчина.

Невысокий, в простом темном костюме, лет сорока пяти на вид, осанистый и с брюшком. Чисто выбритый и улыбчивый, он напоминал о чем-то юридическом. Серьезном таком... чинном, даже степенном и очень дотошном.

Взгляд характерный, повадки...

— Здравствуйте... ритана?

Тони улыбнулась вполне искренне.

— Добрый день, тан.

— Тан Сальвадос, — к вашим услугам.

— Ритана Антония, — решила не представляться по фамилии Тони. Все же Лассара...

— Рад знакомству, ритана Маркос, — предсказуемо, мужчина решил, что если она стоит за прилавком в магазине, то и на вывеске ее фамилия. Такое случалось, и достаточно часто. Древность рода, увы, не означает, что в подвалах сундуки с золотом зарыты. А тут магазин... вполне пристойно. Антиквариат ведь, не репа или кукуруза какая. Хотя так и так, фарфор кушать не будешь в голодный год. А вот кукурузу — со всем удовольствием.

— Я могу вам чем-то помочь, тан?

— Да, надеюсь, ритана. У старшего партнера в нашей конторе юбилей. И он собирается уйти на покой. На его место есть два кандидата — я и еще один человек. И мне хотелось бы подарить партнеру что-то такое...

— Вы надеетесь стать старшим партнером, тан? — угадала Тони.

— Я могу! И справлюсь!

Девушка и не сомневалась.

Она медленно прошлась по магазину.

— Тан, скажите, каков бюджет? В какую сумму вы хотите уложиться?

— Не ограничен, — отрезал мужчина.

Ну да, не в его положении сквалыжничать. Тут или пан, или пропал...

— Прошу вас, расскажите мне о своем начальнике. Что он из себя представляет, как говорит, о чем думает, что предпочитает на обед... просто сплетни. Иначе сложно будет подобрать вам подарок...

Тан Сальвадос признал это требование справедливым.

И верно, кому-то по душе работа в саду, кому-то пение, кому-то... есть много увлечений, только вот что нравится начальнику?

— Тан Жиль человек очень спокойный, очень рассудительный.... Он любит обдумывать проблему со всех сторон, обкатывать ее в уме, может спустя пару дней посмотреть на нее под новым углом, найти неожиданное решение...

Тони слушала.

Нет, книги тут не подойдут. И посуда, и драгоценности.

А вот это...

— Тан Сальвадос, скажите, это не слишком дорого?

Она остановилась в углу, тронула рукой комплект. Да, комплект.

Кресло-качалка, подставочка под ноги, небольшой столик — все было выполнено мастером в одном и том же стиле.

Благородная темнота дуба, аккуратная резьба, которая подчеркивала достоинства самого дерева, строгость, простота — и в то же время несомненное изящество в каждой завитушке. Гобеленовая ткань обивки кресла так и манила присесть, покачаться. А столик буквально провоцировал поставить на него графин с вином и рюмку. И посидеть перед камином, подумать о том, о сем, а то и поболтать с достойным собеседником...

— Ритана!

Тан Сальвадос даже задохнулся от восхищения.

Его и самого потянуло присесть. Расслабиться, подумать о хорошем... может, даже придремать в кресле. Накинуть на ноги пушистый плед и ни о чем не думать.

Хоть немного.

Хоть чуточку...

— Это дорого, тан Сальвадос, но мне кажется, будет уместно? — уточнила Тони.

— О, да! И не дороже денег!

Спустя пятнадцать минут сделка была совершена.

Не доверяя никакой доставке, тан Сальвадос лично погрузил все в мобиль. И кресло, и столик, благо, машина была открытой, и в нее даже верблюда можно было засунуть. Лишь бы не выпрыгнул...

Тони улыбнулась, и пересчитала деньги в кассе.

Теперь у нее есть, с чем ехать на распродажу. Можно бы и со счета денег снять, но это неправильно. Должен быть товарооборот... наверное.

— Кхм, — напомнил о себе Рейнальдо.

— Давай пришибем Карраско? — предложила Тони.

— Может, тебе выйти замуж за Риалона? — предложил призрак. — Эффект будет не хуже.

— А зачем портить жизнь тану Эрнесто? Нет, Рей... ни к чему.

— Может, ты ее не испортишь, а наоборот?

Тони качнула головой.

— Нет... когда любишь одного, а замуж выходишь за другого — это гадко. Перед алтарем клясться в том, чего никогда не сможешь дать? Да еще осознанно?

Рейнальдо пожал плечами.

— Кто знает, что будет завтра? Может, и дашь со временем?

— Не знаю. И рисковать не хочу. Пока мне и так неплохо.

— Или согласись на брак по расчету? Ты ему — наследников и уважение, он тебе — уважение и наследников?

— Эрнесто заслуживает большего.

— А ты?

— Я? Не знаю...

Тони даже растерялась. Но в эту минуту...

— Добрый день?

Две девушки. Но какие разные!

Тони даже головой потрясла, словно ей в ухо вода попала. Вот где жуть-то?

А ведь они ничего не делают, просто рядом стоят. Но впечатление...

Девушка слева выглядит... двойственно. Она дорого одета, подкрашена, у нее решительный и деловой вид. И это — маска.

Внутри нее живет жутко испуганная и забитая девочка. Которая всего боится... это как с бродячей собакой!

Грызану!

Ррррразорррву!

А внутри-то она и боится, и мечтает о добром слове... и даже если на ту собаку прилепить бантик, ничего это не изменит. Увы...

А вторая еще интереснее.

Нарочито простая одежда. Закрытое длинное платье, так носили лет пятьдесят назад. Сейчас тоже носят, но только те, кто желает подчеркнуть свою чистоту и веру в Творца. Ни кусочка кожи наружу... вот будет Творец бегать и смотреть на длину твоей юбки! Это что — соседский мальчишка?

И свет фанатизма в глазах.

Не то, чтобы настоящего фанатизма, нет. С таким на костер не идут. Но мозги ей кто-то протер качественно. Тони только головой покачала.

Первая более ухоженная, вторая более красивая.

Первая выглядит смелее, вторая застенчивее, а на самом деле все наоборот. Забавно...

Даже одежда. Первая притягивает взгляд, но вторая явно одета дороже. Такие платья нынче дорогое удовольствие, в магазине их не приобретешь, надо шить по фигуре.

— Синьориты, чем могу вам помочь, — безошибочно определила статус девушек Тони. Предсказуемо, первой ответила та, что выглядела современнее.

— Нам нужен подарок на свадьбу. Для ее жениха.

Тони перевела взгляд на 'верующую'. Так она их и окрестила про себя. 'Притворщица' и 'Верующая'. Смешные, неужели кого-то обманывает их вид? Надолго ли? Внешность ведь одна, а суть... хотя так ли часто люди смотрят в душу? Кого интересует душа, если есть приданое?

— Каков ваш жених, синьорита?

Девушка задумалась, но ненадолго.

— Он очень, очень верующий человек! Он все-все знает, всю Книгу Творца, он читал поучения старцев...

Дальше Тони уже не слушала. К чему?

Свадебный подарок.

То, что невеста дарит жениху. Может, это будет и не слишком дорогая вещь, но она должна быть интересная, с историей... или то, что будет ценно для жениха. Невесте тоже дарят такой подарок.

Это не символ состоятельности, хотя частенько и так бывает.

Это — знание.

Я знаю тебя, я знаю, что тебе нужно, я дарю тебе этот подарок, видя твою душу....

Тони пробежала рукой по шкатулкам.

Да... именно сюда она их положила.

— Синьорита...

— Валерия.

— Возьмите. Думаю, вашему жениху они понравятся.

Четки.

Старые, потертые от частого использования, из не слишком дорогого поделочного лазурита. Не пустяк бросовый, но и не жутко дорогая штука.

— Раньше они принадлежали матери-настоятельнице, — добавила им цены Тони.

— Беру, — даже не засомневалась синьорита.

— Могу предложить кое-что и вашей спутнице.

— Мне ничего не надо.

— И все же я рискну, — Тони положила на прилавок коробочку, открыла — и девушка ахнула.

Серьги.

Просто серьги, две нефритовые капельки на серебряных гвоздиках, не слишком крупные, но так выполнены — не оторваться. Девушка и думать не стала.

— Дорого?

— Не дороже денег, синьорита. А еще они принадлежали одной милой ритане. Та дожила до старости и умерла в своей постели, окруженная толпой детей, внуков и правнуков.

— А как серьги попали к вам? — недоверчиво прищурилась девушка.

Тони знала эту историю от синьоры Луисы, так что ответила мгновенно.

— Перед смертью ритана раздала дочерям и внучкам на память часть своих украшений. А кое-что попросила отнести и продать. Вырученные деньги пустить на благотворительность, чтобы ее поминали добрым словом.

Девушки переглянулись.

И полезли за кошельками, почти синхронно.

Забавно, но когда они выходили из магазина... ни одна не пожелала упаковать покупки. 'Верующая' задумчиво перебирала четки. В ушах 'Притворщицы' покачивались капельки нефрита.

Тони от всей души пожелала им удачи.

Пусть все сложится.

Снова звякнул колокольчик.

— Тан Карраско?

* * *

Сарита Амалия Дюран доехала до Лассара без приключений.

А вот в Лассара...

Такое количество монахов она не ожидала.

Братья, решив отплатить Антонии добром за добро, начали приводить дом в порядок. Не то,, чтобы они занимались ремонтом в ущерб разбору библиотеки. Или пренебрегали своей работой...

Но выделить пару человек, чтобы те выбили ковры, вытерли пыль, вымыли комнаты...

Это ведь забота и о братии!

Можно спать на полу и есть хлеб с водой, но если есть возможность устроиться с чуть большим комфортом? Что в этом такого плохого?

У них тяжелая и сложная работа, в Лассара громадная библиотека... и они действительно благодарны Тони! То, что сделала девушка...

Она дала храму новые знания! Знания, которые возможно, спасут людей! Допустила храм в цитадель некромантов..

Много это — или мало?

На весах Храма это было... серьезно.

Сарита растерялась сначала, но кто бы ей дал стоять и размышлять? Первым ее встретил брат Матео.

— Ритана?

— Эээээ... Дютан. Сарита Амалия Дюран, — представилась Сарита. — Здравствуйте, брат...

— Брат Матео.

— Здравствуйте, брат Матео. Благословите.

Благословение Сарита получила, но в дом ее пока не приглашали.

— Вы приехали к ритане Лассара, ритана Дюран?

Сарита качнула головой.

— Нет, брат Матео. Я приехала пожить некоторое время в тишине и спокойствии, привести в порядок свои мысли, вернуть себе ясность и равновесие.

— Хм...

— Ритана Лассара предупредила меня, что замок в запущенном состоянии. Она сказала, что в нем сейчас гостят святые братья. И я знала, куда еду. Надеюсь, вы позволите мне остаться?

Брат Матео покосился туда, где подслушивал вот уже три минуты брат Теобальдо. Главный в их маленькой группе.

— Ритана, я не смогу ответить сейчас. Но вы должны понимать, что....

Сарита подняла руку, предупреждая возможные возражения.

— Я не всегда была богата, брат. И хочу предложить маленькую сделку. К примеру, пока мы все здесь живем, я могу взять на себя кухню и готовить на всех.

Брат Матео заинтересовался.

Предложение было более, чем щедрым. Так-то приготовить мог каждый брат, но смотря что — и как. А еще на это тратилось время,, силы... ну и готовящий частенько ввергался в грех сквернословия.

Свалить кухню на кого-то другого?

Интересная идея. Но все равно надо обсудить с братом Теобальдо.

* * *

Предсказуемо, брат Теобальдо согласился.

Конечно, непонятно, зачем сюда приехала ритана. И кто она такая. И многое другое.

Но справки навести можно.

Лгать она не лгала, скрывала многое, умалчивала, но кто из мирян без греха? Придет время, сама исповедуется...

А польза может быть немалая.

Опять же...

Грех, которому была подвержена вся братия, без исключения. Любопытство. И если его можно удовлетворить с помощью наблюдения за ританой — почему нет?

Сарита тоже перевела дух.

Здесь ее никакой Карраско не достанет. При монахах? В Лассара?

Самоубийство! С тем же успехом ему можно со скалы броситься.

Понятно, это временно. Но в ее положении каждый прожитый день уже подарок судьбы! Уже ценность! А готовка ее действительно не смутит! Она ведь не из богатой семьи, и ничего не забыла за прожитые годы. И приготовит, и вкусно будет, и по правилам...

Невелика благодарность за безопасность.

А как поедет за продуктами, надо вопросы не забыть, которые ей продиктовал призрак. Сарита тоже была любопытна...

* * *

— Амадо нашелся?! Чудесно!

Серхио едва руки не потер. Сейчас придет в себя мальчишка, ну и расскажет отцу, что там было, где он был....

Не придет?

Так все равно расскажет, папа-то у нас некромант! Такому поди, не расскажи!

Эрнесто потер лоб.

— Серхио, Вальд рассказывает какие-то чудеса. И мне они не нравятся.

Выслушав отчет о спасении Амадо, Серхио тоже задумался.

— Знаешь... надо с рыбаками поговорить. На побережье съездить, побродить.

— надо. И с учетом нашего убийцы, который проплыл по канализации? И его странной руки?

— что это может быть такое, Эрни?

Эрнесто вздохнул.

— Серхио, ты мне не поверишь.

— Может быть. А все же?

— Ты знаешь о моей любви к архивам...

Серхио знал. И нередко заставал некроманта именно там. И сам с удовольствием копался.

Детективы?

Романы?

А старые уголовные дела вы читать не пробовали? Конечно, для тех, кто понимает... если кому-то со стороны сунуть в руки толстенную папку, с протоколами допросов, выписками экспертов, протоколами осмотров, судебными решениями... рехнется! А вот Серхио все было понятно.

И Эрнесто тоже.

Просто Серхио частенько искал дела поинтереснее. Из нераскрытых... у каждого человека должно быть свое хобби. У него было — поломать голову над чем-нибудь стареньким. Проверить, угадал он или нет, конечно, не удастся. Но интересно же!

А Эрнесто нравились дела, в которых так или иначе упоминалась магия. Идеально — некромантия. Нет? Хотя бы что-то другое...

Мужчине было интересно, что изобрели другие маги, но так-то они своими наработками делятся не слишком охотно! А в деле — читай, не хочу! Мало того, иногда и сами заклинания встречаются, с разбором. А иногда можно и посидеть, подумать. Как можно то, что получилось, выполнить в некромагии?

Да, а кто-то почтовые марки собирает.

— Я это дело не видел?

— Нет. Наверняка.

— Там что-то несерьезное?

Эрнесто еще раз вздохнул.

— Там... чудовища. Представь себе, житель виллы на побережье жаловался на одно и то же. Что каждую ночь, напротив его дома, сидит на камне русалка. И лицо у нее точь-в-точь, как у его бывшей любовницы. А потом пропал.

— Так...

— Расследование инициировали наследники, которых логично заподозрили в убийстве.

— Вполне логично. А они не убивали?

— Ни сном, ни духом. Более того, они даже не знали о завещании. Жили себе в другом городе, не тужили...

— Полагаю, наследство их не огорчило. А другой город не становится препятствием для убийства.

Эрнесто кивнул.

— Да. Но это установили точно. И принялись проверять любовницу. Как оказалось, покойный был той еще дрянью. Заставил беременную от него девушку, избавиться от ребенка. Потом она вообще не могла иметь детей... представляешь?

Для Серхио этот вопрос был не настолько болезненным, как для некроманта, но следователь все равно кивнул. Понимал...

— И что она сделала?

— Утопилась. На берегу моря нашли одежду, украшения, записку...

— Тоже не доказательство.

— Я тоже подумал, что дело ясное. Чего не изобразишь, чтобы справедливости добиться?

— Но?!

— Но. Нашелся грамотный следователь, начал крутить дело так и этак... там с бухтой связано... дом стоял в неудобном месте.

— Это где?

— Демонов водоворот.

— Оп-па!

— Какие инсценировки? Либо русалка добиралась по суше, либо никак. Нырять в водоворот? Только если ты маг воды.

— А она не была магом?

— Есть протоколы допросов. Разговоры с ее семьей. Девица была не столь беспомощна, сколь амбициозна. Ей хотелось замуж, за богатого, и когда карасик клюнул, она начала делать все, чтобы его удержать.

— Так рожать надо было?

— Я же сказал — заставил избавиться от ребенка.

Пояснений больше не потребовалось. Серхио задумчиво кивнул.

— Допустим. Девица разобиделась, начала искать, как отомстить... нанять мага?

— Не было следов магических возмущений.

— Убийцу?

— Следователь начал копать. И быстро нашел интересный факт. В городе пропадали люди.

— Та-ак?

— Достаточно молодые, симпатичные, сильно обиженные на жизнь... казалось бы — ерунда? Но когда цепочка... он узнал о шестнадцати случаях, и был уверен, что их еще больше. Все случаи объединяло одно и то же. Человек считал себя обиженным, потом находил 'друзей, которые его понимают', задирал нос, объявлял всем, что отомстит и страшно — и пропадал.

— Секта?

— Следователь начал копать дальше. В том-то и дело... в секте мстить некогда! Там надо делом заниматься, работать на благо секты и ее руководителя...

— Ага... а тут — мстили?

— Да еще как! Иногда убивали целыми семьями. Жестоко, беспощадно... и рядом с морем.

— Всегда? — уловил главное Серхио.

— Да. А поскольку следователь был умным и грамотным, то он накопал двоих таких 'обиженных'. И успел проследить за одним из них.

Эрнесто выдержал театральную паузу.

— Ну!? — поторопил Серхио.

— Как писал следователь, он увидел общение этого человека с кем-то вроде... да, представь себе! Русалки! С рыбьим хвостом!

— Так, — Серхио походил на собаку, которая почуяла дичь.

— Он следил и дальше. Не получилось, к сожалению, первый ушел. А за вторым он тоже проследил. И считал, что это секта, но основанная кем-то вроде магов. Магов, которые изменяют людей.

— И превращают их?

— В подводных чудовищ. Человек-амфибия, человек-рыба, человек-осьминог... полулюди. Которые уже не могут жить на берегу.

— А в море? Могут жить? Размножаться?

— Знать бы.

— Следователь не узнал?

— Дело закрыто и сдано в архив. Его так и не нашли однажды.

— А как его звали?

— Рауль Дези Фуэнтес.

* * *

Освальдо все же решил съездить к деду. Но для начала стоило поговорить с Антонией.

Вот и поговорил на свою голову...

Девушка принципиально не хотела слушать никаких его аргументов. И нельзя сказать, что она была так уж неправа.

— Тони, я не ангел, но вы мне даже шанса дать не хотите!

— Потому что вы женаты, тан Карраско.

— Уже нет! Буквально на днях смерть забрала мою супругу к себе.

— И вы здесь?! Не плачете у гроба?

Освальдо осознал, что над ним издеваются, и сдвинул брови.

— Антония, у нас с Саритой давно не было взаимопонимания. Чужие люди, которые жили рядом только ради детей.

Интересно, что бы сказала на это сама Сарита? Или молча огрела бы мужа шваброй? Но Тони не стала уточнять. Вместо этого она пожала плечами.

— Возможно. Но правила приличия требуют вашего присутствия там.

— А дела — здесь.

— Какие могут быть дела, когда ушла мать ваших детей?

— Королевские, Тони. Хотите, я вам о них расскажу?

— Благодарю вас, тан Карраско, мне это не интересно.

— И могу вас представить королю.

— Как Лассара я сама могу в любой момент подать прошение об аудиенции в Королевскую канцелярию.

— Но вы многое не знаете...

— А я и не собираюсь строить придворную карьеру.

— Но вы собираетесь искать супруга, разве нет?

— Конечно, нет! — искренне возмутилась Тони. Да так искренне, что Освальдо даже замялся.

— Ритана?

— Тан Карраско, супружеская жизнь пока не для меня. Я слишком молода, чтобы отнестись к ней ответственно.

— Если вы это понимаете....

— То я уже созрела для семейной жизни? Ошибаетесь, тан. Я не созрела, я просто не дура.

Правда? — крупными буквами было написано на лице Освальдо.

— Ритана, почему я не могу пригласить вас, к примеру, на ярмарку?

Тони скрипнула зубами.

Легче убить, чем отказать?

Да, именно так. Убить намного легче.

— Тан Карраско, я люблю другого человека.

— Я его знаю? — быстро спросил Освальдо.

Тони растерялась.

— Не знаю... может быть.

— Как его зовут?

Точно не Риалон. Не соврал.

— А это, простите, не ваше дело.

— Мое, Тони. Вы теперь мое дело, — Освальдо властно притянул девушку к себе за локти. Тони дернулась, но куда там! Карраско был намного сильнее, да и массивнее.

В романах у нее сейчас закружилась бы голова от поцелуя. А потом Тони влюбилась бы в Освальдо, он перевоспитался, и жили они долго и счастливо.

В романах всегда так бывает...

В жизни же...

В жизни есть коты и призраки.

Напуганный Шальвеном, с воплем метнулся со шкафа синьор Мендоса. Освальдо дернулся — и наткнулся на табуретку, на которую и сел. Когда тебя неожиданно подбивают сзади под колено, поневоле сядешь.

— Ох...

С размаху...

Тони вырвалась из цепких рук Карраско и метнулась к камину. Кочерга — отличное средство! Главное, с ее помощью столько всего можно доходчиво объяснить!

— Еще раз... — злобно прошипела девушка. — Еще раз посмеете — ни один некромант не поднимет!

Освальдо хмыкнул.

Уверенность начинала возвращаться к мужчине.

— Какой темперамент! Восхитительно!

Тони вдохнула. Потом медленно выдохнула.

— Тан Карраско, покиньте мой магазин. Вам здесь не рады.

— А если я покупатель?

— У нас учет!

— Тони, к чему это упрямство? Ты взрослая девочка, и все понимаешь. Я готов предложить тебе многое. Имя, титул, статус, деньги...

— Смерть? Когда я вам надоем?

— Ты же Лассара, — Освальдо сказал это так, словно беседовал с идиоткой.

— А еще, — пошла Тони ва-банк, — я ученица ведьмы. И обещаю, что следующее ваше... хамство будет наказано. Ведьмы многое знают и умеют...

— Возможно. Но умеешь ли ты?

— Проверьте, тан Карраско. Проверьте на себе, — Тони улыбалась. Недобро и холодно. Кочерга в ее руке не дрожала, несмотря на вес.

Она не лгала. Некромант это отлично чувствовал.

Хотите импотенцию?

Хотите заикание и энурез?

Хотите понос и постоянный насморк? Чихнул и — готов?

Чесотку и облысение, блох со всей округи и дрожащие руки... Тони могла сделать все то же, что и Долорес. Разве что получилось бы чуточку похуже, сила-то другая. А ведьма умела многое. Очень многое...

Сглаз, порча...

Даже смертные проклятия она могла сделать. Просто не хотела — к чему?

Могла их сделать и Тони. Карраско это понял и тихонько вздохнул про себя.

Поторопился.

Поторопился, как дурак.

Вот что ему стоило подождать немножко? Как Эрнесто...

— Простите, Тони, я сейчас уйду.

— Скатертью дорожка, — кочерга оставалась в руке девушки. Освальдо извинился еще раз и вышел.

Тони медленно выдохнула и прислонилась к стене.

Пронесло...

* * *

Валерия смотрела на Деметриса.

Четки лежали в кармане.

Лежали, согревали пальцы неожиданным теплом старой намоленной вещи. Или — ожидаемым?

Странная ритана, в лавке...

Странная покупка.

Валерия думала подарить жениху что-то другое, к примеру, часы, или печатку. Но заговорила о нем, и неожиданно оказалась с бусинами в руках.

А коснувшись — не смогла расстаться.

Недешевая покупка.

Покупка, ради которой она долго выкраивала средства из семейного бюджета. Не то, чтобы ее семья была бедна, но и не настолько богата. А подарить хотелось нечто... достойное.

Деметриос ведь достоин, правда?

Кто, если не он?

А сейчас и что-то дорогое не купила, и денег теперь не хватит, и четки...

Четки отдавать было откровенно жаль.

Этой ночью она положит их под подушку. Но это потом, потом. А пока — Деметриос...

— Когда мы поженимся, конечно, мы будем жить у тебя, — слова капают, словно капли ледяной воды в пещерах. Медленно, тяжело. Дем говорил серьезно, взвешенно, размеренно... раньше ей это нравилось! Мужчина!

Защитник, опора... где вы видели пляшущую колонну?

Или смеющуюся стену?

Раньше это вызывало умиление. Сейчас — раздражение.

Тебе еще двадцати пяти нет! Почему не улыбнуться? Не пошутить? Не сгрызть мороженое? Даже обкапав костюм! Что в этом такого страшного?

Показалось на миг, что Валерию плитой придавило. Тяжелой, монолитной.

Неприятно царапнуло предложение жить у нее. Да, родители давно купили ей домик, понимали, что рано или поздно дочка выйдет замуж, а будет ли у мужа свое жилье? И какое?

Пока домик сдавался. А если бы у мужа был свой хороший дом, то жилье Валерии пошло бы ее детям.

У Деметриоса своего дома не было, он вообще приехал в столицу на заработки, а в храме увидел Валерию. Та по выходным пела в храмовом хоре. Деметриос подождал окончания службы, подошел и сказал, что она поет, как ангел.

Это было так...

Тогда все казалось романтичным. А сейчас...

Сейчас почему-то раздражало.

И наигранными кажутся слова, и пошлыми уверения в любви, а когда Деметриос говорит о Творце, его вообще хочется треснуть.

Но почему!?

— Моя жена не должна работать! Я в состоянии обеспечить семью, а жена должна сидеть дома, ждать меня с работы и встречать улыбкой.

И полностью зависеть от твоей порядочности.

Валерия ужаснулась своим мыслям, но забыть-то их уже не получалось! Никак!

Наверное, у каждого бывает такое... мысли же! Вот смотрит женщина на красивого мужчину — и мысленно мечтает оказаться с ним в постели. Она верна мужу, она никогда себе ничего не позволит, но помечтать-то можно?

Или смотрит счетовод на чужие деньги.... Он никогда и монетки хозяйской не взял. Но как не помечтать? Что вот он... и получит все эти деньги, и как ринется в казино с продажными девками!

А на деле он свою семью обожает... ему тех девок хоть строй поставь — не чихнет.

Мысли и желания бывают всякие. Но человек не обязан воплощать их в жизнь, давать им волю, совершать подлости... подумать? Подумать — можно. Это жизнь.

Валерия раньше думала о Деме только хорошее, а сейчас полезли в голову и другие мысли.

Так ли он ее любит? Или она просто удобна?

Пусть не красавица, но религиозная, послушная, с жильем в столице... чего еще надо? А когда она попадет от него в полную зависимость...

Почему она такое думает?!

Как она может?!

А все просто.

Когда он говорил о Творце, в его голосе звучала фальшь и скука. И Валерия это слышала. Отлично слышала. Не нужен ему никакой Творец, и Храм не нужен, и к отцу Сильво ему идти за благословением не хочется, и... ему скучно.

Здесь и сейчас ему скучно. Он играет, но плохо, неискренне... почему она раньше этого не видела? Почему верила?

Валерия почувствовала, что задыхается. Попрощалась с женихом и быстрым шагом направилась в храм. Она не знала, что Деметриос проследил за ней до дверей храма, увидел, как она вошла внутрь, как опустилась на колени — и ушел. Это нормально, когда бабы перед свадьбой нервничают. Вот, если б она к подруге побежала, или того хуже, к какому мужику... это плохо. А в Храм пусть ходит. Там все одно правильные вещи скажут. Что мужа почитать нужно.

И радоваться, что он тебя, дуру, замуж взять решил!

Радоваться!

А то когда еще другой найдется? Тьфу, кислятина храмовная... зато послушная.

Не подозревая ни о чем, Валерия опустилась на колени перед аналоем. Сунула руку в карман, перебрала бусины четок. Попробовала произнести слова молитвы, но потом...

Потом махнула на все рукой.

И в своды Храма взлетел высокий чистый голос.

— Ave, Maria...

Здесь и сейчас все было правильно. Там и потом?

Будет видно...

* * *

— Отбились? Вот козел!

Шальвен не выбирал выражений. И Тони не одергивала призрака. Рейнальдо просто бесила вся эта ситуация... реши Освальдо взять девушку силой, он даже помочь ничем не смог бы! Некромант же! Они призраков на завтрак едят! Пучками и пачками!

Рисковать посмертием не хотелось, но и допустить подлость?

Да Шальвен себя мужчиной считать перестал бы! Правда, сейчас выбирать не пришлось, и мяса синьору Мендоса Тони положила в мисочку от души. Заслужил, пушистый спаситель!

Но в следующий раз ведь может и не повезти? И что тогда?

Поступить, как в романах, выйти замуж за насильника и мстить ему всю оставшуюся жизнь? А потом убеждать себя, что это счастье? В это не верили ни Тони, ни Рейнальдо...

— Что делать будем? — мрачно спросила Тони.

— Знать бы... не оставаться с ним наедине?

— Это тоже... и с Эрнесто поговорю. Хочу знать, на что он рассчитывает! Рита не может прятаться вечно, значит, у него есть план. Какой?

— Если он расскажет.

— Если... — Тони вспомнила кое-что еще. — Ты мне тоже обещал рассказ. Еще не время?

— Почему же... почти все ниточки сложены, могу и рассказать. Заодно успокоишься.

Тони кивнула.

Уселась в кресло, потянула к себе поближе кочергу — так спокойнее как-то. И на душе приятнее.

— Слушаю?

Рейнальдо пожал плечами.

— Эта история начинается лет двести назад. Возможно, ты слышала фамилию — Кристобаль?

— Слышала.

И сложно бы не знать фамилию одного из министров. Уж на что Тони политикой не интересовалась, но тан Адан любил порассуждать вечером. Волей-неволей приходилось слушать. И синьор Хуан тоже любил анализировать газетные статьи.

Правда, у Хуана Амона Мартеля как-то интереснее получалось... тан Адан критиковал, синьор Хуан не критиковал, но следу казнокрадства отслеживал четко. И вранье — тоже.

— А как зовут министра юстиции? Ты в курсе?

Тони была в курсе.

— Да. Джастин Эсперо Кристобаль. Джастин!?

— Абсолютно верно, Тони. Еще в мое время было известно, что фамилия Кристобаль произошла как раз от слов Cristal blanco. Белый кристалл. * Просто потом вот так оно преобразовалось, более удачно для нашего уха.

*— У нас нет фамилии Кристобаль, а имя является вариантом имени Христофор, город, породивший Христа, прим. авт.

— Погоди... белый кристалл?

— Именно. Вот аметистовых колец — хоть лопатой черпай. А такое — одно.

— Откуда оно взялось? Ты не знаешь? — поинтересовалась Тони.

— По преданию, первый из Кристобалей был на том берегу, когда началось. — Рейнальдо весьма многозначительно выделил слова голосом. — Сумел спастись, а на память прихватил лишь этот камень. Приказал оправить в красное золото и носил, как память о чужой земле и пролитой на ней крови.

— Хм?

— Вранье, конечно. Зато как звучит!

— Такую легенду разрушил, вредина, — обиделась девушка.

Рейнальдо пожал плечами.

— Истина проста. Это камень артефакт. Он определяет яды в любом вине. Из белого становится красным. Вот и все.

— Подожди! Но когда он травил Гвин...

— Камень не был красным?

— Да...

— Так ведь не его травили, а ОН травил. Чувствуешь разницу? Камень меняет цвет и нагревается, когда хозяин подносит бокал ко рту. А там он... и бокал он брал другой рукой, верно?

— Да. Я еще подумала, зачем надевать два кольца рядом, они оба крупные, массивные, неудобно же! Оправы будут цепляться! А оказывается...

— Да.

— Итак, это министр юстиции. Замечательно. А Гвин?

— А вот тут начинается вторая часть истории. Ты в курсе, на ком он женат?

— Нет. А надо?

— На герцогине д'Эррера.

Про этот род Тони слышала. Богаты, знатны, спесивы... богаты настолько, что даже страшно становится. Не миллионы — миллиарды...

— И что с того?

— Король лично посватал своего друга. Джастин дружил и дружит с его величеством, они вместе росли, конечно, король нашел приятелю хорошую партию...

— И что?

— Незадолго до свадьбы Джастина умерла сестра короля. Гвинневер Элизабет.

Тони даже головой затрясла.

— Подожди! Он закрутил с принцессой? Но... почему было не жениться? Она же красотка... была! И принцесса...

— Потому что красоткой она была реально, а вот принцессой весьма условно. Ее мать — обычная служанка, которая привлекла внимание предыдущего монарха. При родах женщина скончалась, король проявил благородство, забрал новорожденную и воспитывал девочку со своими детьми. Даже любил, говорят, как родную.

— Его жена это одобрила?

— Она умерла. Примерно, через три-четыре года после того.

— То есть отношение к девочке испортить не успела?

Рейнальдо качнул головой.

— Правильно. Гвинневер не была ровней детям короля, но относились к ней весьма неплохо. Слуги — потому что она была практически одной из них, аристократы, потому что король любил свою дочь.

— Обычно бывает наоборот. Ни туда, ни сюда...

— Гвинневер повезло. Братья ее тоже любили, и девушка не знала бед. И... дальше продолжать?

— Не стоит. Я примерно и так поняла. Она влюбилась, Джастин ответил ей взаимностью, но когда появилась возможность жениться на д'Эррера...

— Что такое любовь перед громадным приданым, которое давали за юной ританой? На него можно было шесть поместий купить...

Тони поежилась.

— Гвин не хотела отпускать любовника?

— Объявление о помолвке оказалось для нее неожиданностью. Она бы устроила скандал, но Джастин успел первым, перехватил, пригласил на свидание, сказал, что все объяснит...

— И убил.

— Именно.

Тони поежилась.

— Если король узнает...

— Если хоть кто-то узнает, головы не сносить нам обоим. И призрачное состояние меня не спасет.

Девушка отставила кочергу, потянула к себе плед и поплотнее закуталась. Почему-то ее сильно зазнобило.

— Лучше б я этого и не знала. Демон меня дернул...

— Найти кольцо? Это не от тебя зависело.

— Понятно. Но ты говорил про кольцо...

— Да. Перстень с аметистом сейчас у Джастина. В шкатулке.

Тони широко распахнула глаза.

— Но как!? Он был у синьоры Луисы!

— Только одним способом. Убийца должен был забрать его и отдать заказчику.

Тони потрясла головой.

— А синьора не могла его сама продать? Или отдать?

Рейнальдо хмыкнул.

— Продать? Если она поняла, кто именно убийца? Он должен стоить миллионы... ладно. Сотни тысяч золотом — точно. У нее есть столько на счетах?

— Нет.

— Конечно, она могла просто отослать перстень владельцу...

Тони качнула головой.

— Синьора Луиса так не сделала бы. Показывать, что она знает о происхождении перстня? Подставлять себя под удар? Глупо!

— Подставлять бесплатно — глупо. Но ради денег... предполагаю, что она каким-то образом известила министра о кольце. Это реально. Мужчина испугался... не знаю, почему кольцо ушло из его рук, но пользовался он им явно один раз.

Тони кивнула. Да, смерть Гвин была единственной. Если бы кольцо видело еще смерти, оно бы запомнило. Это не так.

— И послал убийцу к синьоре.

— Для этого надо было выяснить, кто она такая.

— Это как раз несложно, — отмахнулся Шальвен. — Если я правильно предполагаю, у нее нет долгов? И на счетах достаточно приличная сумма?

— Д-да...

— А я посмотрел документацию в магазине.

— Как?

— Как смог, Тони. Антикварный бизнес не приносил синьоре больших доходов, концы с концами сводились — и хорошо. Но долги копились, всего не предусмотришь. То крыша, то трубы, то еще что... долги — были?

Тони вспомнила завещание.

— Нет. А сумма на счете не сказать, чтобы крупная, так...

— Полагаю, это был первый транш.

— Вот оно что! Возьмите пока столько, — сообразила девушка. — А потом я дам еще?

— К примеру, он не может сразу снять значительную сумму. Или это был аванс, который синьора тут же потратила на долги, а остаток положила на счет.

— Не сказав мне...

— Советую этому порадоваться. Могли бы и двоих убить.

Тони задумчиво кивнула.

— Да... могли. И синьора могла... Джастин, загнанный в угол, стал смертельно опасен. А найти родственников синьоры было несложно.

— Полагаю, если расспросить убийцу...

— И что? — прищурилась Тони.

— И ничего. Министр не идиот, чтобы так подставляться. Но... если убийца взял кольцо... его об этом спрашивали?

— Нет.

— Почему бы не спросить?

— Кого и о чем спросить? — в дверях стоял синьор Пенья.

Тони прикусила губу. Рейнальдо исчез, словно его и не было.

— Синьор... добрый день.

— Ритана, у вас все в порядке?

— Нет, — честно созналась Тони. — Но тут вы мне ничем не поможете, синьор.

— Вы уверены, ритана?

— Грусть убрать сложно. Я потеряла близкого человека, рана кровоточит...

Синьор Пенья вспомнил, как ритана оказалась владелицей магазина и кивнул.

— Это больно, ритана. Простите...

О собеседнике он тактично не спросил. Мало ли с кем может беседовать порядочная девушка, будучи в одиночестве? Может, сама с собой? Что б и не поговорить с умным человеком?

— Все в порядке, синьор. Спасибо вам. Как продвигается ваш роман?

— Стремительно, — с улыбкой ответил синьор. — Каждую ночь засиживаюсь, до часу, до двух, потом отсыпаюсь до обеда... правда, жена не ворчит. Мне кажется, она меня и к столу прикует, чтобы я только писал быстрее!

Тони улыбнулась.

— Не думаю, что она осмелится на такое варварство?

— Ритана, когда она забирает продолжение, у нее глаза горят, как у кошки. Даже у тигра. Мне страшно иногда становится...

Синьор Пенья добродушно улыбался.

Вспоминал, как отец ворчал на 'глупое бумагомарательство', но покупал дешевенькие книжки в ярких обложках, чтобы порадовать жену.

Как мать ахала, хватала томики и удирала читать. Так и Сантос в их доме появился.

Драгоценные воспоминания. О минутах чистого счастья...

— Но ведь не кусается же?

— Но я пишу постоянно! А то загрызет! Точно.

Тони ответила смехом на шутку.

— Вам, синьор, придется посвятить книгу супруге. Не думаете об издательстве?

Случилось страшное.

Впервые за много лет синьор Пенья... покраснел? Да еще как, уши аж свекольными стали.

— Ритана...

— Не думаете, а делаете? — прозорливо угадала Тони. — Так это ж чудесно!

— Нелепо как-то.... В моем возрасте...

— Синьор! Найти свое призвание можно в любом возрасте! — девушка встала из кресла. Кочерга тихонько звякнула о паркетину, но синьор вежливо не обратил на нее внимания. Может, у некромантов такая привычка — медитировать на кочергу? Посидел часок в обнимку и сразу жизнь веселее... так, к примеру? — А если вы кому-то подарите радость, это вообще чудесно! Этим гордиться надо!

— Ну... жена отнесла первые три главы в издательство, — 'раскололся' мужчина.

— И?

— Требуют еще.

— Так пишите! Обязательно пишите! Чтобы тень Сантоса смотрела и радовалась!

— Это я — его тень...

— Нет. Вы сами по себе, он сам по себе...

— Но так хорошо мне не написать.

— Неправда. Судить о вашей книге будут люди. И если хотя бы один человек порадуется, открыв ее, значит, все было не зря.

— Может быть. Ладно, ритана. Собирайтесь, у нас не так много времени, нам ведь еще и доехать надо? А о творчестве поговорим по дороге.

Тони вняла гласу разума — и умчалась переодеваться.

* * *

— Ты у меня, конечно, не красавица. Но какого-нибудь паренька мы тебе найдем, — мама с сожалением смотрит на Адорасьон.

Хотя какая она Адорасьон?*

Анна...

— Адорасьон — обожаемая, исп., прим. авт.

Так ее и дома называют... для мамы она, конечно, Адора, но разве это обожание?

Анна подумала об этом впервые — и даже сама себе удивилась.

Качнулись в ушах капельки нефрита.

Скромные, простые, у нее все украшения такие, вот родители и не заметили. Или просто потому, что ничего в ней не видят?

Такое тоже бывает.

Родители могут обожать своего ребенка.

Могут сожрать любого дракона за его здоровье. Но как у них получается так, что ребенка-то они съедают раньше дракона?

А все эти фразы...

Липкие, гадкие, лишающие уверенности в себе, уничтожающие напрочь желание жить.

Ты у меня, конечно, не красавица...

Способности у тебя весьма средненькие, ну да ладно...

Не сутулься, ты и так страшненькая...

Разве ты сможешь сама чего-то достичь? Конечно, нет! Поэтому слушайся родителей, мы дурного не посоветуем...

Родителей-вредителей.

Читать эти фразы и то неприятно, а каждый день выслушивать? Час за часом, год за годом? Какая уж тут сила?

Какая уверенность в себе?

Но Анна посмотрела в зеркало — и вдруг подумала совсем иное. Не так, как раньше, когда она вся сжималась в клубочек, а как-то спокойнее...

— Мама, а почему какого-то? Может, я и не красавица, но девушка, из хорошей семьи, с хорошим приданым... давай поищем не какого-то, а приличного?

Мама на миг открыла рот. Потом закрыла его и изобразила глубоководную рыбу.

— А...

— Почему бы нет? Ты тоже не красавица, а я твоя точная копия. Но папа же на тебе женился?

Мать издала странный квакающий звук и замолчала. А Адорасьон пока еще робко, но улыбнулась своему отражению.

Не красотка?

Но ведь и не крокодил! Так что все будет хорошо! Успеет она еще и повыбирать, и замуж выйти. Даже два раза, если захочется.

Глава 15

Поместье было шикарным. Старинный дом, окруженный дубами, высокие стрельчатые окна, темно-вишневый кирпич и такая же черепица...

Дорого. Красиво. И с большим вкусом.

Тони разглядывала и мозаичное крыльцо, и старинные дубовые двери...

— Синьор Пенья, вы уверены, что мне тут хоть что-то будет по карману?

— Не из крупных вещей, полагаю. Но мелочь — вполне, — утешил синьор.

Тони кивнула и прошла внутрь.

М-да. Называется, почувствуй себя нищенкой.

— Старый Видаль умер, наследники пока еще не вступили в наследство, но тут есть одна деталь.

— Какая?

— Чтобы вступить в наследство, надо заплатить налог. А чтобы его заплатить, нужны деньги.

— Я не платила, — задумалась Тони.

— Я знал синьору Маркос. Уверен, что она все оплатила.

Тони прикусила нижнюю губу. На лицо ее набежала тень. Может, еще и туда пошли деньги Джастина? Надо будет за это его поблагодарить — пусть умрет побыстрее.

— Денег у наследников нет, а платить тут много, очень много. Поэтому...

— Поэтому и аукцион неофициальный?

— Вы абсолютно правы, ритана.

— Посмотрим, что будет интересного, — улыбнулась Тони. И прошла внутрь.

Аукцион устраивался в гостиной.

Все очень скромно, просто... два десятка кресел, небольшая площадка, оставленная для демонстрации, мебель, которая не слишком-то подходила к обстановке — но тут тоже понятно. Стащили сюда то, что будут продавать.

Тони заняла место в углу и принялась созерцать.

* * *

— Лот третий! Серебряное зеркало! То есть зеркало в серебряной оправе, времен Иньиго Второго. Очень дорогая вещь...

Тони скрипнула зубами.

Никогда она не проводила аукционов. Но... До чего ж мелок этот человечишка? Он и сам-то по себе мелкий, невысокий, с кроличьими зубами и выступающим округлым брюшком, а еще и жесты — суетливые, дерганные. И повадка: снизойдите-до-меня...

Какая-то подсознательная угодливость, даже униженность, сквозящая в каждом движении. Нет, Тони он решительно не нравился. Это — наследник?

Бедный Видаль...

Чутье ли некроманта показывало...

Тони сидела в тяжелом дубовом кресле, скользила пальцами по резьбе, и почти воочию видела, как смотрит в огонь камина пожилой тан. Прямой, словно стрела, с седыми волосами до плеч, задумчивый и печальный...

Он — последний.

Неважно, что кто-то еще носит фамилию Видаль, дело не в фамилии. Дело в праве на род, которое еще заслужить надо! Когда-то давно Тони читала книжку о том, как принцесса и нищенка поменялись местами. Было смешно.

Красиво, сюжет хорош, но чисто технически это нереально!

Поведение, манеры, привычки — все ведь разное! Как тут подделаешь?

Вот и с Видалями.

Разница между старым и новым настолько разительна, что даже страшно. Можно даровать кому-то и титул, и поместье, и деньги, но сделать из человека аристократа такими мелочами не получится. С тем же успехом можно ослиные уши пришить и утверждать, что теперь это ослик.

Серебряное зеркало, то есть старинное зеркало в тяжелой серебряной оправе тем временем улетело к новому хозяину за крупную сумму, и был выставлен новый лот.

— Старинный резной комод! В стиле чеделайн! Прошу вашего внимания, это дуб, мореный...

В середину комнаты двумя подручными выдвигается массивный комод. Тони пригляделась к нему повнимательнее.

Вот ничего она в резьбе не понимает... может и чеделайн, кто ж его знает? А может, и еще кто? Комод состоит из трех больших секций. Центральная тумба состоит из множества... да, всего двенадцать маленьких ящичков, для всякой мелочи. Слева и справа два отделения для крупных вещей. С дверцами...

Большими такими...

Ящички Тони решительно не нравились. Нарастало беспокойство, нервозность, пока объявляли цену, пока торговались...

Наконец, девушка плюнула на все — и поднялась с места, тут же став центром внимания всех присутствующих.

Но ей уже было все равно.

Синьор Пенья попробовал взять ее за руку, но тонкая кисть выскользнула из его ладони, словно Тони маслом облили.

Шаг, второй... Тони опустилась на колени перед комодом, пробежала пальцами по богатой резьбе... дальше?

Что было дальше, не понял никто из присутствующих.

Но один из ящичков отходит в сторону. А оттуда...

— Демоны!

— Творец!

— Твою ж...

Высказывались все и сразу, в меру своей воспитанности. И неудивительно. Под лакированным деревом обнаружилась толстая и острая игла. Такой оцарапаться — легче легкого. Тони не оцарапалась, правда, но это другое. А обычный человек начал бы протирать комод, или полез в ящик... и готово?

А игла...

Синьор Пенья сделал несколько шагов, пригляделся... м-да. Игла была смазана чем-то засохшим. Да так душевно смазана, что даже спустя длительное время смазка не осыпалась... и не осыплется. Жирная, тяжелая... характерного красноватого цвета.

— Арлея...

Присутствующие аж отшатнулись.

Арлея, да. Сильный яд, качественный...

Жутко стало всем. Особенно мужчине, который и торговался за этот комод.

— Я его хотел дочери подарить... демон! Ритана, я ваш должник!

Тони, словно очнувшись ото сна, разглядывала окружающих.

— Простите, таны, синьоры... я наверное, задумалась...

Отговорка была очень так себе. Но кто бы стал расспрашивать? Когда синьор Пенья смотрит весьма недружелюбно.

Когда каждый осознает, что мог бы помереть после удачной покупки.

А вдруг тут еще есть мебель с такими интересными иголочками? Страшно как-то...

Первым очнулся наследник, заверещал, как заяц, что он не знал, а то бы никогда... и ни за что!

Ему, в принципе, верили. Какой же дурак такое будет нарочно делать? Но как-то... страшновато, что ли, стало? Когда такое мимо пролетело...

Синьор Пенья, решив не упускать своего, поднял руку.

— Минутку! Таны, синьоры, прошу помолчать!

Его послушались. Все равно никто не знал, что именно делать. Заткнулся даже Видаль. Синьор Пенья наклонился к Тони.

— Ритана, вы можете посмотреть другие вещи?

Тони даже ответить не успела.

— Не бесплатно, ритана! — 'заяц' едва не запрыгал, понимая, что аукцион продолжается. — Я отблагодарю!

— Я не уверена...

— Хорошо отблагодарю! Вот!

Тони посмотрела на предложенное ей возмещение. Шкатулка... красивая, палисандровая. И тоже...

Пальцы аж зачесались.

Девушка протянула руку, взяла шкатулку и откинула крышку. Брошь? Большая, аляповатая... нет, неинтересно! Потом пальцы, словно зажив своей жизнью, подняли войлок, которым было выстлано дно шкатулки, и надавили на левый нижний угол.

Резко.

— Ой... — сказал Видаль.

Стилет блеснул голубой сталью. Холодной, недружелюбной. Ему так надоело лежать в этой темной коробке, он так жаждал вонзиться кому-нибудь между ребер... идеальное лезвие, на самом деле! Пройдет даже через кольчугу...

— Тут вообще есть предметы без подвоха? — напряженно поинтересовался кто-то.

— Я надеюсь, ритана согласится их осмотреть. Гарантии, конечно, дать нельзя, — синьор Пенья не собирался упускать своего. — Но опасность явно будет меньше.

Тони вздохнула.

Да, отвертеться не удастся. Но — почему бы и нет? Если за это заплатят?

— Хорошо. С вас апельсиновый мармелад, чашка кофе и можете показывать предметы. Посмотрю.

Мужчины заулыбались. Обстановка разрядилась.

Апельсиновый мармелад?

Невеликая цена за чью-то спасенную жизнь.

* * *

Валерии редко снились сны.

Очень редко.

Но в этот раз она не просто спала — она понимала, что это сон. И знала, где она находится, и что это реальность...

Во сне она была монахиней.

Самой обычной монахиней, самого обычного монастыря... сестра Бенедетта.

Как с ней была связана сама Валерия?

Четками. У монахини в руках были те самые четки. Только вот бывали они в тех руках не слишком часто. На молитве — да, а чтобы просто так... некогда. Все время некогда. И руки постоянно делом заняты.

То подмести, то на огороде, то со скотиной...

Кто-то думает, что в монастыре только молятся? Поверьте, нет. Там еще и работают.

Не все, не везде, но сестра Бенедетта была именно из таких. Искренне и неистово верующих. Она точно знала, что Творец есть, что все в мире — Его рук творение, а остальное...

Какое имеет значение, что сестра Микаэла ворует продукты с кухни?

Что сестра Хуана впала в грех чревоугодия?

Что матушка-настоятельница живет с их священником?

Никакого.

Вера в Творца — это работа над собой, а не выглядывание чужих грехов.

Сестра Бенедетта просто жила, молилась, была счастлива... и каждый день ее жизни был похож на другой. И каждый день отмечен был одним и тем же.

Молитвенным экстазом.

Истинной верой в Творца.

Валерия смотрела на это, словно со стороны. Плакала во сне. А к утру поняла, что никогда, НИКОГДА не уйдет в монастырь. Верить так, как сестра Бенедетта и жить так, как она, Валерия никогда не сможет.

А меньшего Творец не заслуживает.

* * *

— Как получилось, что вы стали продавать такие вещи?

— Как-как, проворчал 'заяц' Видаль. — Дядя, чтоб ему на том свете не чесалось, нашу ветку семьи не любил и не привечал. Вот и в дом лишний раз не допускал... говорил — помрет, все мое будет. А до той поры и монетки не дам, лучше на коллекцию потрачу.

Тони посмотрела с пониманием.

Ей повезло. Ее родственники приняли, а вот этот мужчина...

— А кто вы такой? Сами по себе?

— Да никто, — хмыкнул мужчина. — Считайте — крыса канцелярская. И начальства надо мной — не пересчитать. Папаша, тоже не тем будь помянут, младший братец, паршивая овца в семье, на матери женился. Но от семейства его отлучили.

— После чего он покатился по наклонной?

'Заяц', который носил красивое имя Модесто Люсио Видаль, согласно кивнул.

— Пить оно завсегда проще. Сначала у него деньги были, потом какое-то время приятели наливали, а потом его в пьяной драке ножом ткнули. Мать не плакала, он к тому времени ей хуже рыбы надоел.

— Рыбы? — не поняла Тони.

— В бедных кварталах, ритана, это главное блюдо. Сам выловил, сам скушал, — объяснил Пенья. — Местный жаргон, если хотите.

— Понятно.

— Вот, у нас семья бедная была. Даром, что от папаши титул унаследовал и таном считаюсь. Сами видите, силенок особо нет, способностей Творец не дал, так, перебиваюсь с пятого на десятое...

— Ничего, — улыбнулась Тони. — теперь у вас деньги будут, женитесь, детей заведете...

Мужчина вздохнул.

— Женитесь... когда бедным был, так свысока смотрели. Сейчас понабегут, но цена им — медяшка. Где бы нормальную найти, чтобы можно было доверять?

Тони развела руками. Этот вечный вопрос она даже обсуждать не собиралась. Понятно же, раньше надо было искать.

— Смотрите на семью. Если семья хорошая, то и девушка может быть приличная.

— Оставим этот вопрос, — мягко, но решительно вмешался синьор Пенья. — Сколько вы предложите ритане за проверку находящихся в доме вещей?

— С деньгами у меня плохо, — качнул головой Модесто. — Могу предложить на выбор одну вещь из дома.

— Только одну? — оскорбился синьор Пенья. — Может, еще ритану за корочку хлеба работать заставите?

Тони молчала. Синьор Пенья все это сделает гораздо лучше нее, это уж точно.

Сошлись на трех вещах, по выбору Тони, и девушка направилась в путешествие по дому. Как оказалось — не зря. Свои вещи она полностью отработала, найдя три потайных хода, один шкаф с потайным отделением и два тайника в мебели. В одном из них хранилась пачка бумаг, при виде которых Модесто чуть ей на шею не кинулся.

— Ритана!!! Это ж...

Оказалось — документы на разную полезную собственность, в том числе и на счета в банках.

Во втором тайнике как раз и оказались ключи от банковских сейфов. Модесто был счастлив. Тони, пожалуй, тоже. Она сэкономила кучу денег, она выбрала три вещи — роскошное трюмо с зеркалом, статуэтку из бронзы и вешалку для шляп, старинную, в виде дерева, синьор Пенья помог погрузить все это в мобиль, и она уехала. Это не говоря уж о куче визиток. И о том, что теперь можно было ждать покупателей в магазин.

И о других приглашениях.

Антиквариат любят многие.

А рисковать жизнью? Нет, не особо...

* * *

Синьор Пенья оставался кабальеро до последнего. И помог занести все полученное в магазин. Тони оценила.

И то, что он не пытался потребовать себе что-то за помощь — тоже. А потому...

— Синьор Пенья, вас не затруднит задержаться?

— Пожалуйста, ритана. Что случилось?

— Ничего особенного, — хмыкнула Тони. — Но вы это тоже заработали...

Столик она определила на продажу сразу.

И статуэтку тоже. В них ничего интересного не было. А вот в 'дереве' — было.

— Ритана?

— Я об этом.

Тони медленно повернула одну из веток дерева, потом вторую, прислушалась к чему-то и потянула вниз третью.

— Вот так!

Внизу, в самой толстой части 'дерева', открылось отделение. И Тони извлекла оттуда несколько мешочков.

— Может быть, вам что-то отсюда понравится?

Синьор Пенья несколько секунд смотрел на полученное. А потом удивленно изрек:

— Но КАК!?

— Хотите верьте, синьор Пенья. Хотите — нет. Но все эти вещи... они кровавые.

— Из-за них кого-то убили?

— Да.

Мужчина задумался.

— И вы почувствовали именно это, ритана?

— Я ведь не ювелир. Энергию смерти, да, почувствовала. То, что имело отношение к гибели людей. Полагаю, в особняке еще много тайников, но если там не случалось ничего... страшного, то я могла и не знать. Не почуять...

— А документы? Ключи?

— Так там тоже ловушки были, — Тони даже плечами пожала. — Вы же видели.

— Видел. Только то, что именно отношение к смерти людей?

— Да. Я же некромант...

Синьор Пенья задумчиво кивнул.

— Хорошо. Ритана, скажите, вы будете это носить?

— Нет.

— Дарить кому-то?

Тони подняла один из мешочков за хвост, словно дохлую крысу. Несколько колец высыпались из него, покатились по столу, зазвенели.

— Плохой подарок. Они все с мертвецов сняты.

— А продать?

Тони пожала плечами.

— Меня обманут. Я эти вещи и забрала-то не ради наживы. Просто они... плохие. Горе принесут. Я некромант, мне не так страшно, а вот Модесто наплакался бы. Ни к чему ему такое.

— Давайте сделаем так, ритана. Я покажу все это знакомому ювелиру. Он оценит и продаст, а вам я выплачу вашу долю?

— Хорошая идея. Но лучше пусть переплавит. Если эти вещи людям продавать... плохо может быть. А огонь очищает.

— А камни?

— Помыть святой водой. А лучше пусть над ними помолится кто-то... верующий. Только правда верующий, не фальшивка.

— Сделаю. Теперь поговорим о доле?

— Поговорим, — ухмыльнулась Тони. — Готова дать вам десять процентов за труды.

— Ритана, вы убиваете во мне веру в человечество! Шестьдесят — и то, из громадного сочувствия к вам!

— Крокодилы так жертвам сочувствуют! Ладно! Пятнадцать процентов вам. И не больше!

От торга получили удовольствие оба участника. Сошлись на тридцати процентах и душевно распрощались.

— Кровавые драгоценности? — вылез из стены Шальвен.

* * *

— Сложный вопрос, — не стала отрицать Тони. — Кровавые. Но деньги нам нужны.

— Я, конечно, не суеверен...

— Вот и не будь суеверным, — отмахнулась Тони. — Я некромант, и могу сказать сразу, на каких вещах есть что-то темное, а на каких — нет. Эти побрякушки чистые, без проклятий и наговоров, просто каждая из них помнит чью-то смерть.

— Видаль промышлял разбоем?

— Не знаю. Может, сам выходил на дорогу, может, скупал добычу... и знать не хочу! В руки я такое не возьму, носить не буду, но могу получить выгоду.

Рейнальдо поморщился.

— Не лучше было все это отдать наследнику?

Тони качнула головой.

— Старый хозяин особняка этого точно хотел бы.

— Прости?

— Подозреваю, что эти побрякушки до сих пор в розыске. Часть из них. Модесто Видаль — неплохой человек, но до определенного предела.

— Это мы все такие.

— Согласна. Но я не о том. Еще не получив наследство, он стал распродавать его. Найди он эти украшения, точно пошел бы продавать. И остался бы и без украшений, и без денег, и без наследства. Хорошо, если не в тюрьме. Кто бы ему поверил? И наследники убитых мстить будут. А сейчас украшения переплавят, камни продадут... да и моя помощь чего-то стоит?

— Королевская оплата.

Тони пожала плечами.

— Неужели его жизнь и свобода стоят дешевле? Он не смог бы... про таких говорят, ни утащить, ни покараулить. Обязательно попадется.

— Пенья не попадется. Это уж точно.

Тони кивнула.

— Он справится. Все будет переплавлено, очищено и пущено в оборот. Оно и к лучшему. А что я себя не забыла... я Видалю честно нашла документы. И ключи. И по особняку еще много чего полезного лежит. Разберется, если не дурак. А это моя оплата.

— Хм...

— Не вполне красиво. Но деньги мне нужны. Мне надо и в магазинчик вкладывать, и Лассара восстанавливать... а что может быть лучше для некроманта, чем деньги мертвых?

— Хм... — повторился призрак.

Нельзя сказать, что Рейнальдо это нравилось. Но логику девушки он признавал. Вреда она уже никому не нанесет, где искать наследников ворованных побрякушек — неизвестно, настоящий их хозяин умер, а наследник.... Наследника и на порог не пускали. Да и получает он все остальное.

Это как в сказке — отдай, чего дома не знаешь. Никто его не заставлял соглашаться. Или хоть условия бы обговорил, что достаются Тони только вещи, без содержимого. Нет?

Тогда какие претензии?

Антонии очень хочется свободы и независимости. А совестью некроманты отродясь не страдали. Она у всего их рода атрофирована.

* * *

Дамиан Сесар Дальмехо страдал. Сидел в канализационной трубе и мучился.

Страдал он последние лет... да, лет пять. Но сейчас муки голода стали вовсе уж невыносимы!

Хотелось ЖРАТЬ!

Хотелось разорвать кому-нибудь горло, жадно пить теплую сладкую кровь, поглотить то, что ценнее крови.

Жизнь, душу... самое суть человека.

Дамиан отлично понимал, что себя он погубил навсегда.

Понимал, что ему не простят.

Ни люди, ни...

Наплевать!

Он обречен? Да, наверняка. Но жить хочется...

Только вот как ему выжить, Дамиан не представлял от слова 'совсем'. Убивать?

Рано или поздно его поймают и убьют.

Сдаться на милость... нет! Только не это! Да и не будет там никакой милости!

Что можно сделать еще?

Он не знал. Оставалось лишь вновь и вновь выходить на охоту, отлично понимая, что это только отсрочка приговора. Но выбора не было.

А там, вдалеке, ходили люди, горели фонари, кто-то смеялся... и Дальмехо почувствовал НЕНАВИСТЬ!

Холодную, тяжелую, неистовую.

Чем, ЧЕМ эти люди лучше него?! Но он обречен и часы его жизни могут отсчитывать последние сутки. А эти... эти будут жить!

Жить, смеяться, радоваться, любить, плодить себе подобных... зачем!?

Что даст миру их жизнь?!

Он умирает. Он, такой умный, тонко чувствующий... собственно — лучший в мире, зачем обманывать? Был бы Дальмехо женщиной, влюбился бы в себя по уши! Он ведь — совершенство!

И он умирает...

А эти твари, недостойные ему и ноги мыть, останутся в живых!?

Ну, нет!

Дальмехо медленно распрямился!

Одно хорошее ело он сделает! Убавит количество этой мрази на земле!

Надо только решетку на люке снять. Завинтили, сволочи...

* * *

Эрнесто пил.

Очень хотелось напиться вдрызг, да так, чтобы из ушей потекло. Чтобы под столом валяться и позабыть все!

Просто — позабыть!

И не думать о том, что сам, своими руками...

Слово он Вальду дал. И первый к Тони не подойдет.

Если она придет в участок, если они смогут увидеться, если... как много этих 'если'! И какие они все беспощадные! Потому что сводятся к одному.

Если он будет ей нужен.

Только вот...

Не нужен.

Она другого любит.

Малым утешением служил тот факт, что Вальду тоже не обломится. Но — малым.

Освальдо упорный, будет постоянно рядом, там и добьется. Не одно, так другое. Не цветы, так драгоценности... к каждой женщине есть подход.

К каждой...

Эрнесто отхлебнул еще раз из бутылки.

Хор-рошо пошла!

Напивался он вполне себе аристократически. В таверне? Нет, не стоит! Он ведь некромант! Так вот... спьяну его заденет кто-то, а потом не расхлебать будет.

И даже не поднять, не оживить. Эрнесто понимал, что пьяный некромант сродни стихийному бедствию. А потому...

Нет, не надо!

Проще взять ящик крепленного, сунуть в мобиль и приехать на Лебединый пруд. Здесь хорошо, красиво, природа, птички чирикают... Эрнесто повел на птичек налитыми кровью глазами, и те решили почирикать в другом месте.

А еще можно будет выспаться в мобиле.

И домой в нем же добраться...

И народу здесь поменьше, после убийства.

И еще глоточек! Душевно сидим!

Когда раздались истошные крики и какой-то дикий, животный рев, Эрнесто даже не сразу понял, что происходит. Минут через пять замутненный разум сообразил — беда.

Попытался встать.

Куда там!

В такой дозе спиртного и разум утонул, и координация...

Творец и все его демоны!!!

Эрнесто прикинул последствия. Подумал, что сам дебил. И... решительно сжал в руке один из амулетов. Острая иголка впилась в кожу, серебряная бляшка ярко засветилась, активируясь.

— Ох... е...

А больше Эрнесто и сказать ничего не успел.

Согнулся через борт мобиля — и его начало рвать.

Да, такое бывает. Когда мужчины работают, в мужском коллективе, на тяжелой работе, выпить им хочется часто. Только вот и начальник может явиться, и на работу вызывают некстати, и... разные бывают обстоятельства.

Вот и запасались все сотрудники полиции 'отрезвителями'.

У кого похуже, у кого получше... у Эрнесто был хороший, но как вывести из крови такое количество алкоголя? Только естественным путем. Вот и...

Хорошо еще, с другого конца не пошло. Слишком много его было.

Эрнесто проблевался и встряхнулся, как мокрая собака. Есть?

Ну... в голове яснее, ноги... да, ноги тоже держат. Надо скорее туда, откуда слышны крики и стоны умирающих. И откуда, некромант это отчетливо чует, воняет смертью.

Оружие?

Некроманту оно не нужно. Он сам — дитя Смерти.

* * *

Дамиан посмотрел вокруг.

Живых больше не было.

Мертвых?

Мертвые были. И он был сыт. Впервые за долгое время сыт и спокоен... ладно! Он понимал, что за ним начнется охота, понимал, что надо бежать... или остаться?

Взять сколько получится жизней этих тварей за свою?

Один раз — и отмучиться?

Нет!

Это слишком мало. Слишком...

И Дамиан нырнул в канализацию. Буквально за несколько секунд до появления на улице Эрнесто Риалона.

* * *

— Б...!

Матерился Эрнесто долго и изобретательно. А что еще тут можно сделать?

Да ничего.

Как любой некромант, он отлично видел, что тут не поможешь.

Допросить? Это можно, но это можно и потом. Что бы не убило этих людей, он — или оно — уже ушло. Оно, это точно.

Не человек.

Вот и следы когтей, и несколько очень характерных ран на горле...

Эрнесто выругался еще раз.

Ах, если бы он не нажрался, как свинья! Если бы... как мало надо, чтобы лишить кого-то жизни! Какая ничтожная песчинка определяет выбор судьбы!

— Стоять!

Крик был грозно-испуганным. Эрнесто только вздохнул. А потом медленно поднял руки и развернулся, чтобы не пристрелили с перепугу, остолопы.

— Раймон?

Ну хоть что-то хорошее. Этого стражника он знал, давно работали вместе, Раймон — крепкий профессионал, с рывка и с тычка ничего творить не будет.

— Тан Риалон? — опознал его знакомый стражник. А вы тут... как?

— Пошли, покажу, — опустил руки Эрнесто.

— А это... — заикнулся напарник Раймона.

— Цыц, — даже не оглянулся на него Раймон. — И оружие убери, пока не стрельнул сдурьма. Наприсылали зелени, уж простите, тан Риалон.

— Риалон?

Эрнесто вовремя успел дернуться в сторону. А то и в нем бы дырка добавилась.

И воззрился на юнца.

Тот был бледен, испуга, и револьвер гулял в руках.

— Т-тан Риал-лон? Н-некром-мант?!

И лицо у него было бледное, словно сметана.

— Пока да. Раймон, что за ерунда?

— Простите, тан, — Раймон от души отвесил подзатыльник напарнику и забрал у него оружие. — Понабрали зелени деревенской, салат лопух, называется. Некромантов в жизни не видел, боится так, что аж...

— М-да.

Эрнесто как раз проследил как по штанам молодого человека расплывается темное пятно. И вздохнул. Вот что тут поделаешь? Некроманты полезны, их ценят, но боятся, и конечно, не любят. А уж какие небылицы про них рассказывают!

Он парочку слышал, сам себя едва бояться не начал.

Раймон подхватил мальчишку под локоть и пихнул на скамейку.

— Посиди здесь... твою ж! Позорище!

Глядя на страшного зверя — некроманта, парень не обращал внимания на то, что творится вокруг. А сейчас сообразил — и плавно ушел в глубокий обморок. Возвращаться оттуда он и не собирался.

Трупы!

Кровь!

И некромант вишенкой на торте, да кто ж такое выдержит?

Эрнесто только головой покачал, и повел Раймона на прогалину, на которой стоял его мобиль.

— Сидел, пил, сам видишь...

Ну да. Шесть пустых бутылок и выразительный запах крепленного от некроманта хорошо подкрепляли его версию.

— Потом услышал крики, шум, протрезвил себя, — кивок на лужу блевотины, — и побежал на помощь. Не успел, к сожалению.

Сержант кивнул.

— Тан Риалон, да вас никто и подозревать не будет.

— Будет, — отмахнулся Эрнесто. — Тот же Вальдес, к примеру. Так что все описываем, вносим в протокол, подкрепляем доказательствами.

На доказательства Раймон посмотрел просительно. На ту половину ящика, которая еще осталась в машине.

— Тан...

Эрнесто не стал жадничать. Он молча вытащил ящик и ткнул в руки Раймону.

— Бери. Пригодится.

— А вы...

— Следующие десять лет поживу не напиваясь.

Раймон хмыкнул. Разницу он понял, так-то Эрнесто предпочитал хорошее вино и совсем чуточку, но то, что стояло в машине... это не выпить. Это напиться, нажраться, надраться и забыться. С чего Риалона так разобрало? А вот это уже не его дело, такие моменты у каждого бывают, и нечего в душу лезть. В вину некроманта он не верил, а крепленное...

Чует его сердце, бутылки пригодятся...

* * *

К утру бутылки были пусты.

Даже Эрнесто пару раз приложился, хоть и зарекался. А уж остальные...

Не опьянел никто. Не с такой собачьей работой. Всем было больно, тошно, тоскливо... всех просто ломало и крутило.

Четырнадцать жертв. Восемь девушек, шесть мужчин...

Еще двое 'героев' успели убежать, бросив подруг, еще одна парочка прогуливалась вдалеке, по-простому — целовалась в аллее.

Раны... раны были страшные. У четверых было вырвано горло, как и раньше. Еще восемь...

Эрнесто прикидывал и так, и этак, но не мог предположить, каким оружием это было сделано. Нет, нереально. Когти — да. Но...

Когти тоже можно подделать. Если перчатка с металлическими когтями? Эрнесто думал над этим вопросом, пока не приехал Серхио с экспертом. И тот не принялся осматривать трупы.

— Оп-па!

Повод был.

На одном из трупов (не юноше или девушке, просто труп — так легче их воспринимать) рана была особенно глубокой. Убийца попросту вскрыл несчастному грудную клетку, вывернув наружу ребра. И вот в этой ране...

Видимо, убийца очень неудачно задел по кости. В кости он и остался...

Обломок когтя.

Небольшой, но вполне натуральный, зеленоватый, роговой — ноготь, как ноготь...

— Это явно живое, — высказал свое мнение Эрнесто. — От живого существа.

Никто и не сомневался.

Но...

— А от какого? — задумался Серхио.

— Я тебе потом покажу, — пообещал Эрнесто.

— Там и это было? — Серхио заинтересовался.

— Было.

Мужчины переглянулись. Пока о чем-то большем говорить не стоило. Пока...

— Ох, будет нам, — вздохнул мужчина.

Эрнесто и не сомневался. Разнос будет жутким. И кого еще пришлют, кроме Карраско.... О, легко на помине!

— Что здесь произошло!? Почему меня сразу не вызвали!?

Серхио мигом принял официальный вид.

-Тан Карраско, полагаю, что здесь произошло нападение дикого животного на людей. Не думал, что это по вашему ведомству.

— Животного?! — прошипел Освальдо.

Серхио, недолго думая, отдернул простыню с крайних носилок. Как раз с тех, с которых начал свой осмотр эксперт.

— Смотрите, тан Карраско. Я в некротварях не силен, но мне кажется, что это живое существо раны нанесло...

Освальдо прищурился, но крыть было нечем. Пришлось приглядываться к трупу — и констатировать, что да. Когти.

— Поэтому мы и не торопились. Мы решили, что трупы все равно попадут к вам на стол, и вы их исследуете не в парке, без спешки...

— Исссследую, — гадюкой прошипел Освальдо. — Везите сразу ко мне, в морг...

И развернулся.

Проводили его едва ли не с улыбками. Некроманты же...

Эрнесто хоть и с амулетом, но ощутимо давил на психику окружающим. Как ледяной сквозняк по ногам, вроде бы и не сразу заметишь, но неприятно. А у Карраско и того не было. И его сила плескала в разные стороны, словно ледяная вода из полного ведра.

Неприятно...

Но разве скажешь о таком некроманту?

* * *

Тони спала.

Свернулась клубочком, укрылась одеялом и чувствовала себя спокойно и уютно. Шумел за окном ночной город, сияли огоньки фонарей. Пришел синьор Мендоса, вспрыгнул на кровать, всласть потоптался по одеялу и выбрал место на подушке. Тони не стала спорить, притянула кота к себе поближе и уткнулась в темную шерсть лицом.

Кто сказал, что от кошек неприятно пахнет?

Шубка синьора лоснилась и приятно покалывала щеку. Кот мурлыкнул и полизал Тони бровь, как бы намекая, что и за ее шерсткой тоже можно поухаживать.

Девушка рассмеялась — и закрыла глаза.

Бессонница?

Не надо кушать таблетки, заведите себе кота. Он решит, что это такая мышь и сожрет любую бессонницу. На третьем 'муррррр', Тони уже крепко и глубоко спала.

Сны ей снились часто. Но она четко осознавала, что это сон.

Яркие, красочные, фантастические цветы, люди... последнее время часто снился Эудженио. Но это как раз понятно...

А сейчас ей снилась ТА пещера.

В которой они проводили ритуал над Саритой.

Снилась статуя Ла Муэрте. Только во сне она вдруг ожила, блеснула зеленью глаз, повела плавно ладонью — и уменьшилась. И к Тони подходила самая обычная женщина в белом балахоне.

Не считая, правда, лица.

То так и осталось черепом.

— Тебя это смущает?

Тони пожала плечами. Во сне ее ничего не смущало. Было... странно, да и только.

— Не знаю. Вы же не хотите мне зла?

— Не хочу. Но кое-кто другой хочет.

— А подробнее? — Тони чувствовала себя странно. Сон же?

Сон! Почему бы и не поболтать с богиней? Видно же, что человек хороший!

Ла Муэрте весело улыбнулась. Да, именно так! Смотрелось это откровенно жутковато, но угрозы Тони не чувствовала. Сложно улыбаться, если вместо лица голый череп.

— Боги... с нами все сложно, — честно созналась богиня. — Присядем?

Разумеется, не на голые ступеньки. Богине стоило только рукой повести, чтобы из пола выросли каменный столик и стулья. Потом так же обеспечить накидки из белого меха (богиня там, сон там... все равно сидеть на камне неполезно, энурез никого не щадит), а на столике — кофейник, тут же распространивший на всю пещеру восхитительное благоухание кофе и блюдо со сдобными булочками.

-Угощайся.

Тони не стала отказываться.

— Благодарю.

Выпечка таяла во рту, а кофе вообще был выше всяких похвал.

— ты вроде бы любишь?

Блюдо с мармеладом Тони тоже вниманием не обошла.

— Чудо!

Богиня не отставала. И тоже с удовольствием пила кофе. Правда, мармелад есть не стала, создала себе горький шоколад, черный, как уголь.

Тони не удержалась. И кто бы промолчал на ее месте?

— А я думала, пища богов — души?

Ла Муэрте откровенно фыркнула.

— Да иной душой так отравишься!

Спорить было сложно.

— Но да. Нечто общее есть. Когда человек верит, он дает мне энергию. Могу и я ему отплатить добром за добро, но и получаю я от вас многое. От некромантов больше, от обычных людей — меньше. Такой энергообмен.

— Понятно.

— Боги давно поделили между собой сферы влияния, и никому не нужны новые претенденты на кусок пирога. Я отвечаю за свое, Творец... тот, кого вы знаете под этим именем — за свое, нам удобно сотрудничать. Но недавно в нашем мире появилась третья сила.

— Недавно?

— Да... лет триста...

Тони кивнула.

Да, для богини плюс-минус пара сотен лет, как для другого неделя. А то и пара часов.

— А как они появляются?

— Кто-то рождается здесь. Бывает так, что гибнет множество людей, что кто-то создает богов... между прочим, нечто подобное и произошло, когда началось завоевание.

— Да? — заинтересовалась Тони.

— Массовое жертвоприношение, молитва, плоть и кровь — и вот он, защитник-дракон. В какую уж форму воплотили, ту и принял.

— Ага. Поняла. А...

— Почему я решилась на эту беседу?

— Вы же богиня... вам только подумать — и от меня мокрое место останется? Я даже не знаю, как к богам обращаться, и в вашем храме не бывала, и...

— И разве это важно?

— Священники говорят, что да.

— Им платят за то, что они говорят. Много, важно, а часто и не по делу, — сверкнула глазами богиня. — Мне не нужно пустое поклонение, мне не нужно выкачивание денег, мне не надо строить роскошных храмов. И разговариваю я с тобой сейчас именно из-за наглого пришлеца, который явился в глубинах и начал лезть на сушу.

— Так? — насторожилась Тони.

— Измененные. Ты не слышала это слово?

— Нет.

— Некогда они были людьми. Давно... это существо — морская тварь. И сидит в море. Достать его мы не можем — последствия будут катастрофические. Битва богов, в проявленном мире — представляешь?

Тони поежилась.

Спасибо, хватило уже... драконов.

— А что тогда делать?

— Мы бы ничего не делали, приди он на поклон. Но он начал создавать свою паству. Несколько десятилетий он похищал корабли, изменял моряков...

Тони слушала, как страшную сказку.

— Вот, посмотри.

Ла Муэрте не шевелилась, но прямо в воздухе замелькали картинки, от которых Тони аж затрясло. Гадость какая!

Словно кто-то взял человека и принялся его скрещивать с морскими тварями.

Вот человек, но вместо рук — два десятка осьминожьих щупалец.

Вот миловидная женщина, но вместо ног у нее рыбий хвост. Или нижняя часть от осьминога.

Вот снова женщина, но на месте груди у нее ракушки. Они открываются и закрываются и видно нечто белесое, гадкое даже на вид. Моллюски?

Мужчины с плавниками, с рыбьими головами, с хвостами и чешуей, один вообще... человеческая голова на теле морского змея....

— Гадость какая!

— Не просто гадость. Извращение живого, — поправила богиня. — Они могут жить и на земле, и под водой, могут размножаться, могут плодить себе подобных. Но одного у них нет. Магии...

Тони потерла лоб. И попробовала сообразить.

— Минуточку. Если маг дает больше всего силы, обычный человек мало... это как пирог и кусок хлеба... а сколько сил дает вот такой измененный?

— Умничка! — хлопнула в ладоши богиня. — Смотришь в корень! Извращенное и искалеченное ближе к животному. И сил дает самую каплю.

— Это получается выгодно? — попробовала посчитать рентабельность предприятия Тони. — На похищения потрать, на изменения потрать, а толку — чуть?

— При условии размножения естественным путем — вполне. А если добавить в потомство еще и магию, то более чем, — кивнула богиня. — Поверь мне на слово.

— Чтобы добавить магию — нужны маги, — задумалась Тони, — а они готовы принимать в этом участие?

Богиня довольно улыбалась. Не ошиблась она в этой девочке, девочка умная...

— Смотришь в корень. Конечно, магам это не нужно.

— Но их можно заставить? Поймать... м-да.

— Именно.

Теоретически — можно. Практически — каждый маг властен над своей кровью. И это не простые слова. Магии для этого не нужно, просто хотеть или не хотеть. Если маг не желает, от него никогда не будет детей. Мага можно уговорить, запугать, можно накачать наркотиками, но... рано или поздно маг придет в себя. И что там будет... воронка будет. Большая и горячая.

— И много у них магов?

— Мне известно только об одном. Но ведь не каждый ребенок мага рождается магом.

Тони кивнула.

Есть маги латентные, непроявленные, есть те, кто просто несут в себе кровь, но сами — обычные люди, есть много чего.

— Получается, что им нужна кровь магов.

— Не просто. Им нужны женщины, которые смогут зачать и выносить детей-магов.

Тони побледнела.

— Подождите. Так это...

— Ты правильно поняла, девочка. Именно это. И эти.

— А мама? — почти по-детски спросила Тони.

— Прости. Я не всесильна. А у вас даже моего храма не было... если бы хоть воззвали ко мне, но твоя мама уже не могла, ты была маленькой, а твой отец... он обычный человек. Просто так я его не услышу. Если в храме — другое дело.

Тони прикрыла лицо руками.

Пусть богиня все равно в курсе ее ощущений, пусть она даже мысли читает... ей так было легче и проще.

— Почему мама не подумала?

— Даэлис была молода, влюблена и счастлива. Она полагала, что весь мир принадлежит ей.

Тони промолчала. Маму она обсуждать не хотела, поэтому заговорила о другом.

— Получается, что мне сделали предложение как раз... измененные?

— Да.

Девушка недобро оскалилась.

— Может, стоит его принять? Съездить в гости? По-дружески?

— Не спеши с этим. Воевать должны мужчины, если в бой идут женщины и дети, значит — все. Край и рубеж.

Тони кивнула. С этим она была согласна, но...

— Маму я им не прощу. И отца.

— Понимаю. Приходи ко мне в храм.

— Приду.

— И не медли. Сейчас я просто вижу тебя во сне. То есть ты видишь мой храм. Но этого мало, слишком мало. Если бы ты не могла видеть самую суть, не могла разговаривать с мертвыми, я бы даже прийти к тебе не смогла. Даже среди моих детей меня слышат далеко не все. Поторопись, иначе я не успею дать тебе то, что хотела.

— Я приеду завтра.

— Попроси Эрнесто, он отвезет тебя.

— Тана Риалона?

— Один раз он привез тебя ради своей знакомой. Второй раз сделает то же самое ради тебя, почему нет?

— Я попрошу.

— Приезжайте на рассвете, в храме никого не будет, как раз нам хватит времени провести ритуал.

Тони недоверчиво прищурилась.

— Ритуал?

— А ты думаешь, подарки богов так легко даются?

— Да я вообще о них не думала! Угостили — уже спасибо.

Ла Муэрте фыркнула совершенно по-девчоночьи.

— Нахалка!

— На том стоим, — Тони уже вполне освоилась и улыбалась. Богиня производила впечатление... тетушки. Родной, любимой, грозной, конечно, но не злой. Серьезной, которая и за уши выбрать может, но всегда простит, пожалеет, хотя бы выслушает.

— Ты нужна измененным, девочка. И я хочу дать тебе... не защиту, этого я не смогу. От всего не закроешь. А вот оружие... если хочешь — последнего шанса, одного удара, я тебе дам. Ты колебаться не станешь, я уверена.

Тони кивнула.

Не станет?

Если появится возможность сквитаться с теми, кто маму... она не просто рада будет! Тут слишком рано не ударить бы!

— О, этого ты можешь не опасаться, — отмахнулась богиня. — Ты поймешь, когда придет время.

— Спасибо, — от всей души сказала Тони. — Я приеду.

— Буду ждать. А пока... раз уж я пришла в твое сновидение, предлагаю — допивай кофе и посплетничаем?

— О чем?

Богиня улыбалась.

— А о чем могут сплетничать женщины? Или о подругах, или о мужчинах. Подруг у нас общих нет, а вот мужчины... тебе никто не нравится? Я хоть и не этот... извращенец с рыбами, но в приросте числа некромантов заинтересована.

Тони даже не обиделась. У богини это получилось очень мило, и совершенно не навязчиво. Так что девушка махнула рукой и призналась.

— Мне нравится один мужчина. Но я за него никогда замуж не выйду.

— Почему? Кто он?

— Это жених моей кузины. И у них все хорошо... Эудженио Рико Валеранса.

Богиня сощурилась, словно смотрела куда-то вдаль. Как ей это удалось (череп же!) — неизвестно, но взгляд был весьма задумчивый.

— Валеранса... Валеранса... красив, не отнять. Но столько денег у тебя просто нет.

— Денег? — удивилась Тони.

— Ты не навела о нем справки? — богиня даже головой покачала от удивления. — Тони, тебе что говорил синьор Мартель?

— Что знание правит миром.

— И что вы о нем знаете?

Тони пожала плечами и честно перечислила. Вроде как военный, из хорошей семьи, достаточно богат, знатен... мало? Принят в обществе...

Богиня только головой покачала.

— Тони, я не могу вмешиваться напрямую. Сказать о мертвых — можно, но о живых... да и не поверишь ты мне во сне. Давай сделаем так? Ты знакома с синьором Вальдесом?

— Я — да.

— Ну так и я знакома. Он — один из... моих людей.

Тони сообразила о чем речь, и кивнула.

— Я поняла.

— Попроси его навести справки о своем любимом. Пожалуйста.

— Но...

— Даже если ты за него не выходишь замуж, разве это справедливо в отношении твоей кузины?

— Вы знаете о нем нечто... плохое? — поняла Тони.

Ла Муэрте погрозила ей пальцем.

— Знаю, не знаю... выяснить несложно.

— Я думала, дядя наводил справки.

— Некоторые вещи сложно раскопать. Спроси у тех, кто действительно этим занимается. Профессионально.

— Спрошу, — пообещала Тони.

Было больно. И в то же время...

Обстоятельства? Это исправимо. Чувства, деньги... это все можно как-то решить.

Но если богиня предлагает призадуматься, даже просто во сне... надо подумать. Очень серьезно подумать. На то она и богиня.

— Спасибо.

— Было бы за что. А никто другой тебе не нравится? Ты девочка сильная, твои дети точно будут магами, но лучше рожать их от подходящего отца...

— Так и тянет тряхнуть гривой и заржать!

— Зато — порода? И кушай мармелад, не оставлять же?

Тони послушно сунула в рот мармеладку. Почему бы и правда не посплетничать о мужчинах? Если богиня сама предлагает?

Глава 16.

Пить с утра — плохой тон?

Некроманту на это было наплевать. Два раза. Серхио тоже не отставал. Так что...

Бутылка крепленного все же осталась в мобиле Эрнесто. Вот ее и решили с утра раздавить приятели.

Много чего они видели, много к чему привыкли, но...

Было тошно.

Эрнесто особенно.

— Если б я не нажрался в хлам...

— Ты бы вообще туда не приехал. И все бы случилось, как случилось.

— Тоже верно.

— А так есть шанс, что ты эту тварь и спугнул.

Эрнесто покачал головой.

— Вряд ли. Он, сволочь такая, сам ушел. Когда захотел.

— Доберусь я до него еще... налей!

— Тебе сейчас к начальству. На отчет, потом еще работать...

— Мы по чуть-чуть... хорошо пошла!

Эрнесто тоже отказываться не стал. И пошла хорошо, и вообще... ему проще. Некромантам обычно претензии не предъявляют. Если хотят жить долго и счастливо.

— С чего ты вздумал нарезаться?

С того.

— Не лезь в душу.

— А все же? Сына тебе вернули, жена пропала — так пусть, туда ей и дорога. А ты вино хлещешь ящиками. С чего вдруг?

— Это мое дело.

— Значит — баба.

— Вальдес, тебе зубы дороги? — без особой агрессии поинтересовался некромант.

Вальдес внял — и отсел подальше. Чтобы некромант сразу не дотянулся.

— Зубы — дороги. Но ты не увиливай... Лассара? Да?

— Валь-дес.

— Значит, Лассара. Рассуждаем дальше — чего унывать? Девочка она умненькая, рано или поздно сообразит, что ты к ней не с отцовскими чувствами... потерпи — и будет?

— Вальдес, ты действительно нарвешься.

— Я в чем-то неправ?

— Я не стану обсуждать Антонию. Даже с тобой.

— Боишься, что не ответит взаимностью? — Серхио позицию друга принял, но сам затыкаться не собирался. — Или боишься конкуренции? Ага... судя по всему, что-то Карраско такое отмочил. Давай ему ноги переломаем?

Эрнесто невольно улыбнулся.

— Обе?

— Можно даже в нескольких местах, для гарантии. Ты против?

— Он против.

— А... это неважно. Ты мне скажи, Тони ведь в него не влюблена?

— Нет.

— А остальное решаемо, — Вальдес ухмыльнулся. — Мне тут Карраско уже надоел... предлагаю его сплавить обратно ко двору. И кляуз написать побольше, побольше...

— Уже лучше. А то ноги ломать, — поддел Эрнесто. — Как это простонародно! Как грубо!

— Правильно! Лучше сразу ломать шею! — поддержал Серхио. — Ладно. Покопаю я все что можно на Карраско, разберемся! Надо избавляться от этого рыжего слизня...*

*— Серхио имеет в виду милейшее существо Arion vulgaris, слизняка размером до 12 см. Говорят, уже и в России есть, Испания поделилась на экспорт, прим. авт.

Эрнесто возражать не стал.

Действительно, ехал бы Карраско обратно ко двору! Все больше пользы будет! Или к деду. Хоть ехал, хоть убирался.... Эрнесто понимал, что Богиня распорядилась по-своему, и предполагал, что старому Карраско сейчас тяжко приходится.

Некоторых вещей Богиня решительно не одобряла. Она тоже женщина.

Жаль, конечно, старика. И — не жаль. Он становой хребет семьи Карраско, остальные он сам переломал, пока в силе был. Без него Освальдо уже не будет так опасен.

И все равно....

Эрнесто некогда учился у него. Это кусочек его жизни...

Что ж. Как сложится, так и сложится. Мы все выбираем тот или иной путь. Вальд — избавиться от жены, старый Карраско — убить Сариту, Эрнесто — протянуть ей руку помощи, Сарита...

Если бы она не приехала к Антонии, ничего бы и не было. Вот и думай, не дурак ли Вальд? Столько лет жить, и не понять, что рядом с тобой настоящий бриллиант? Ой, дурак....

* * *

Вот кого не ждали с утра, так это саму Тони.

— Здравствуйте.

Мужчины переглянулись — и синхронно встали.

— Доброе утро.

— Доброе? — прищурилась на бутылку Тони.

Спорить было сложно. Добрым оно не было и рядом.

— Ритана, рад вас видеть, в любое утро своей жизни, — первым нашелся Серхио.

— Я тоже. Тони, что случилось? — помнился Эрнесто.

— Мне приснился сон, — не стала скрывать Тони. — Мне надо съездить туда, где мы были... недавно.

— Можешь говорить при Серхио, — махнул рукой Эрнесто. — Он в курсе. Вальдес, я возил Тони к Ее алтарю.

— Ла Муэрте?

— Да.

— Она сказала, что знает о вас, — Тони посмотрела в глаза Серхио. — Что вы ее человек. Но... я не знала.

— И вы решили проверить. Это правильно. Тони, когда вам хочется туда поехать?

— Она просила приехать на рассвете. Наверное, завтра? Можно?

— Разумеется, — кивнул Эрнесто. — Я отвезу.

— Мне можно вас сопровождать?

— Да. Она ничего не сказала и не запрещала. Но думаю, не удивится.

— Больше она ничего не сказала?

Тони прищурилась.

— Вы даже не удивлены.

— Это Творца дозваться сложно. А Ла Муэрте всегда рядом, — пожал плечами Эрнесто. — Да и некромантов любит.

— Надеюсь, не слабопрожаренных, — вздохнула Тони. — Она явилась мне во сне и сказала приехать. А еще сказала про измененных.

Мужчины переглянулись.

— Много?

— Что именно?

— Вы знаете, — тут же угадала Тони. — Вы в курсе!

Минут пятнадцать ушло на обобщение знаний. Получалось... несахарно.

Они есть.

Кто есть, где есть... а как тут найдешь? Но то, что в столице может бесчинствовать один из них — запросто! Вот оно и объяснение страшным ранам.

Тони напомнила себе спросить у Шальвена. Сегодня с утра она призрака не видела, полетел по делам, наверное. Или еще не вернулся?

Ничего, найдется! Это как раз не проблема. А вот как поймать измененного? Тут у тони воображение отказывало.

Серхио пообещал над этим поразмыслить. И поинтересовался что еще сказала Богиня.

Тони не стала врать, и выдала про Эудженио.

Вальдес даже не задумался.

— Тони, не надо переживать. Я запрошу сведения...

— Пожалуйста.

— Не понимаю, почему ваш дядя этим не занялся...

Тони пожала плечами.

Может, еще потому, что дядя — человек очень порядочный. Если Дженио ему представили люди, которые в его понимании, не станут совершать подлости... вот, ритана Барбара и представила.

— Не знаю.

— Не переживайте. До завтра я что-нибудь уже точно узнаю. Тони, а вы можете посмотреть... у нас еще одно убийство.

— Не одно, — мрачно вставил Эрнесто.

— Неважно. Одно из...

На стол лег испачканный кровью платок.

Тони кивнула.

— Можно я присяду?

— Да, конечно. И кофе тоже можно...

Серхио убирал бутылку и доставал кофе, а Тони сжала платок в руке — и провалилась в видение.

* * *

Его звали Хуан...

Он был молод и счастлив, рядом с ним была самая очаровательная девушка, и сегодня она ответила согласием на его предложение руки и сердца.

Неподалеку были друзья.

Дома тоже все было в порядке, по службе ему обещали повышение... и ладошка Мариты лежала в его руке так доверчиво...

Хуан даже не понял, когда все изменилось.

Они смотрели на лебедей, любовались закатом, а потом...

Оно встало из пруда.

Почти, чуть левее, кажется, там было нечто вроде канала? Хуан даже не думал об этом четко, просто всплыло в памяти. Лебединый пруд чистили два раза в год, отводили воду...

Оно...

Оно походило на человека общими очертаниями.

Две руки, две ноги, туловище, голова. И что-то такое...

Дико закричала Марита, Хуан оттолкнул ее в сторону от опасности и шагнул вперед. И — все.

То самое, непонятное, метнулось к нему. И Тони отчетливо разглядела нечто вроде...

Угорь?

Да, похоже...

Пасть точно была, как у угря. И морда. Только почему-то это росло из человеческого тела.

Он закричал — и провалился в темноту, когда острые зубы впились ему в горло, выдирая кусок мяса.

* * *

— Тони!

Эрнесто обнимал девушку и внимательно вглядывался в ее лицо.

— Как ты?

— Кхе... — рука сама потянулась проверить горло. Но то было на месте.

— Ты закричала и едва не упала.

— Повод был, — Тони возвращалась в реальность, но из объятия выбираться не спешила. Хорошо, когда кто-то есть рядом. И тепло. И вообще... после испытанного хотелось выпить. Лучше — не кофе. Но вино уже убрали. — Это случилось вчера?

— Да.

— Много людей погибло?

— Много, — кивнул Эрнесто.

— Поэтому? — Тони показала на стол.

— Потому, — отозвался Серхио, входя в кабинет. — Именно потому... что скажете, ритана?

— Что это не человек. Был человеком, а сейчас измененный.

— Как он выглядит? — быстро спросил Серхио.

Когда эта тварь нападала со спины, его видно не было. А сейчас-то, в лицо...

— Ужасно. Как человек, но весь покрытый... у него словно кожа поменялась. Не человеческая, а вот такая... как у угря!

— Какая?

— Такая... буро-черно-зеленая. Плотная, без чешуи, но как шкура.

— Понятно. А лицо?

Тони задумалась.

— Лицо... там было достаточно темно. И художник из меня плохой. Да и... эта кожа как бы сглаживала черты. Думаю, она очень прочная. А вот чем он убивал... это словно угорь, который растет из тела человека. С таким по городу не походишь, и вообще, лучше сидеть под водой. Если и выходить на землю, то ненадолго.

— Если попробовать нарисовать?

Тони кивнула. И извела не меньше четырех листов бумаги, прежде, чем получилось нечто, отдаленно похожее. Рисовать она могла, но не слишком хорошо. Учили-то только в детстве, давно...

Серхио был не в претензии.

Хоть так — и то дело!

Мужчины напоили Тони кофе, и договорились встретиться завтра на рассвете. Они заедут в магазин и поедут в храм.

Ла Муэрте это серьезно. Надо слушаться.

* * *

Валерия улыбнулась Деметрису.

Вежливо, даже радостно. Протянула руку.

Но что-то изменилось в ее поведении.

Четки были намотаны на запястье. И словно сестра Бенедетта смотрела ее глазами.

В том-то и дело!

Сестра верила в творца не просто искренне — неистово. Всей душой! Она не верила, она была пропитана этим знанием, Творец был частью ее души. И молясь, она вкладывала всю себя в молитву. А искренность... это палка о двух концах.

Ты искренна?

Но ты видишь чужую ложь...

Под твоей правдивостью, словно под солнечным светом, становятся видны чужие пятна. Только вот сестра Бенедетта могла их прощать. Да, пятна. И что?

Творец своих детей любит. Даже будь они похожи на леопарда!

А вот Валерия творцом не была. И сейчас она ясно видела, что Деметрис... не то, чтобы не рад ей. Но часть радости он точно изображает.

— Лери...

— Деметрис.

Улыбка. Слова. Цветок.

И под конец долгожданное:

— Лери, ты выйдешь за меня замуж?

Валерия посмотрела на мужчину, который шел рядом. Подумала пару минут.

И — решилась.

— Нет.

— Конечно, я тебя люблю... что!?

Валерия выпрямилась. Четки грели запястье и странным образом помогали определить. Мужчина возмущен.

Не расстроен. Просто возмущен.

— Почему — нет!?

— Потому что ты меня не любишь. Я тебе удобна, выгодна и приятна, но это не любовь.

— Лери, ты не права! Я люблю тебя, девочка, дорогая...

Деметрис хватал ее за руки, что-то говорил, такое, что положено говорить в таких случаях, и получалось даже красиво, и убедительно, и раньше бы Валерия поверила, а вот сейчас...

Врет ведь!

Видно, что врет! Пытается как-то исправить ситуацию, и еще больше прокалывается, и слова не те, и глаза бегают,, и красные пятна на щеках...

Валерия решительно отняла руки у мужчины.

— Деметрис, спасибо тебе. Только ты к нам больше не приходи, пожалуйста. Ты себе обязательно другую найдешь. Я уверена.

— Лери...

Все было бесполезно.

Валерия развернулась и зашагала по улице. Она не плакала, она не переживала, она... да, она радовалась. Тому, что жива, что чудесная погода, что Творец создал этот мир, что...

Да, что все обошлось!

Как страшно было бы связать свою жизнь с лжецом!

Как это... безнадежно...

Как с алкоголиком, как с любителем почесать о жену кулаки, с игроком... такие никогда не бросят, сколько бы не клялись. А разве вранье — лучше?

Когда ты не можешь доверять человеку, с которым собираешься до смерти прожить бок о бок? Это — лучше?

Родители расстроятся, наверное. Мама считает, что дочь должна удачно выйти замуж, и Деметрис ей нравился. Он всем нравился. А сейчас вот...

Ну его!

Пусть идет с миром и будет счастлив, с кем пожелает! Но не с ней!

Лучше она еще подождет свое счастье. Так будет правильно... счастье — это на всю жизнь, так что подождать его несколько лет не просто можно — нужно! Даже за рыбой очереди бывают, а тут не рыба, тут судьба человеческая.

Лучше не торопиться, чтобы тухлятину не подсунули.

Освальдо был в отвратительном настроении.

Он и так уж, и этак...

Коготь не поддавался. Не получалось... да ничего не получалось! И когда в морг вошел довольный Риалон, Карраско даже сдерживаться не стал.

— Так! Ты долго еще шляться будешь?

— Вальд, тебе шлея под хвост попала?

— Эрни, пока ты шляешься, я работаю!

— И безрезультатно, верно?

Освальдо мгновенно остыл. Вгляделся в соперника.

— Что ты об этом знаешь?

— Почти ничего.

— Р-риалон!

— Карраско, не изображай леопарда. А то пару пятен поставлю... под оба глаза.

Освальдо заткнулся, но смотреть не перестал. Эрнесто пожал плечами — и честно рассказал про измененных.

— Бред? — неуверенно произнес Карраско.

— Я бы тебе советовал прокатиться к деду и спросить.

— Прокатиться?

— Вальд, обсуждать такое по телефону — не стоит. Сам понимаешь...

Карраско понял. И не вдохновился.

— А ты чем займешься?

— Полезу в архивы. Не одно же дело там лежит? Наверняка!

— А то дело можешь мне показать?

— Могу. Более того, тебе надо сделать выписки, чтобы показать деду.

Освальдо кивнул, успокаиваясь. Это не попытка выгнать его из столицы, это похоже, действительно так. Очень серьезно... столько жертв. Когда дойдет до короля, его величество будет в гневе. И если можно будет предоставить какие-то факты, документы... да хоть что! Нет, этим лучше не пренебрегать!

Опять же...

Пока Освальдо не было в столице, ничего такого не случалось. А он приехал, и — пожалуйста. Может, этот измененный его испугался?

Может, конечно, и не испугался, и даже не знал, но тут главное правильно представить сведения, нужным людям и в нужное время.

— Сам не хочешь со мной поехать?

— Вальд, ты о чем? Во-первых, кто-то должен следить за твоей сетью, чтобы она не рассеялась. Ну и информацию снимать. Во-вторых, твой дед со мной откровенничать не станет. В-третьих, у меня Амадо. И Барбара куда-то пропала...

Крыть было нечем.

— Хорошо. Я выеду завтра с утра.

Эрнесто кивнул.

— Передавай приветы старику, — на старого Карраско он зла не держал. Тут все понятно все для рода, все для семьи. Выбор делать или не делать подлость был у Вальда. И... на Вальда он тоже зла, считай, не держал. Если к другому уходит невеста... так дураку и надо!

Вальд кисло кивнул.

Вот если честно... уезжать не хотелось, но раз уж одно к одному... надо съездить!

Надо!

Хотя в болезнь деда он не верил. Дед был всегда, дед был вечен и незыблем, дед просто — был. Он не может заболеть, умереть, он не может... как небо не может рухнуть на землю! Вот и все! Дед быть обязан!

Если он приболел, значит, ему это надо. И точка.

Ладно, съездит к нему Освальдо, узнает про эту нечисть, да и вернется. Это недолго, если поездом. День туда, день обратно, ну там еще денек...

— Эрни, пообещай, что пока меня не будет...

— я не буду общаться с Тони? Прости. Не могу, я ей кое-что обещал.

Освальдо стиснул зубы.

— Дешево же стоит твое слово.

— Ошибаешься. Я не прихожу к ней первый. Но когда ей что-то надо, она приходит ко мне сама. Как к другу. И не к тебе. Может, не стоило давить на нее?

Освальдо покривился.

— Стоило, не стоило... исправлю.

Эрнесто попал не в бровь, а в глаз. Зараза!

— Пока ты исправляешь, не стоит бросать девушку без защиты.

— У нее семья есть.

— Думаешь, поможет?

Освальдо едва не выругался. Тоже верно... с Эрнесто требовали Антонию Лассара. И оставить ее сейчас без защиты.

— Ладно, Эрни. Но помни — ты слово давал.

— Можешь не беспокоиться. Она любит не меня.

— Прибить, что ли, этого жиголо?

— Чтобы Тони его канонизировала? — Эрнесто решил поделиться частью информации с соперником. Да, с соперником. — Тони была у Вальдеса, просила его разузнать про этого Валерансу.

— И? — заинтересовался Освальдо.

— Узнает — расскажет. Врать точно не станет.

— Ладно...

Освальдо потер лоб. Уезжать не хотелось.

Но — надо.

Есть такое гадкое слово — надо. Ладно, без него тут моря из берегов не выйдут за пару дней. Наверное...

* * *

Анна Адорасьон привычно сидела над пишущей машинкой.

Ненавидела она эту гадость всей своей душой. Но...

Детка, ты у нас звезд с неба не хватаешь. Добиться чего-то самой? Ты просто потратишь время бестолку, потом будет поздно для всего. И тут возможность упустишь, и там ничего не добьешься. Поэтому иди на юридический факультет, тут папа тебе сможет помочь... пристроит к своему знакомому в контору, пока секретарем, а потом будет видно.

А Анна видела совсем-совсем другое в своих мечтах.

Она хотела петь. Хотела на сцену. Хотела... и могла ведь! Голос у нее был чудесный, преподаватели говорили. Но — петь?! На сцене?!

Родители помрут от возмущения. Или от горя, а потом еще и от возмущения... Анна не хотела их так огорчать.

Поэтому и терпела.

И отношение. И имя Анна вместо данного бабушкой Адорасьон, и мерзкую юриспруденцию... только недавно стало уж вовсе невмоготу.

Но почему?

О сережках, которые она даже не снимала, Анна думала меньше всего. И сильно удивилась бы, узнай, что когда-то они принадлежали знаменитой куртизанке. Даме полусвета, блиставшей даже при дворе и покорившей короля. Пусть монарх и не женился на ней, но двадцать лет вместе чего-то да значат?

Не вязались эти серьги со знаменитой дамой... а тем не менее. Это был первый ее подарок. Первый, который сделал ей мужчина. Любимый мужчина...

Потом было много чего. Но эти серьги она хранила до самой смерти, а иногда и надевала. Чтобы не забывать себя. Настоящую...

Анна не могла об этом знать.

— Вот ты где! Мое терпение лопнуло, Анна! Я терплю твою глупость из-за твоих несчастных родителей, но рано или поздно всему должен приходить конец! Две ошибки в документе! Это не абы что, это проект договора! Важного договора! А что делаешь ты?!

Стопка листов была весьма увесистой.

Две ошибки?

Мужчина топал ногами и потрясал листами, а Анна смотрела даже как-то отстраненно.

Две ошибки?

Что она сейчас должна сделать? А что она обычно делает?

Анна неожиданно поняла, что эта ситуация повторялась уже не раз. Начальник орал, угрожал увольнением, она плакала, каялась, умоляла ее не выгонять, ей давали еще один шанс... сделать это и сейчас?

Две ошибки?

И это проект, черновик договора. И листов тут около сорока, поди, напечатай их... когда печатная машинка давно замены просит! Вот почему он так?

За что?

Анна медленно встала.

А ни за что. Просто он мерзкий садист и хам. Как... как и ее отец, поэтому они и дружат. Поэтому и задавили мать своей авторитарностью, поэтому и мать на нее срывается, поэтому и бабушка к ним никогда не приезжала, мать и Адора ездили к ней каждую неделю, а зять — никогда....

Адорасьон, теперь уже только Адорасьон, огляделась вокруг.

Отлично!

Контора замерла в ожидании продолжения. Ну так получите!

Ведро с водой выплеснулось на начальника.

— А...

А больше у него ничего и сказать не получилось. Адора действовала так ловко, словно ее кто-то учил и долго тренировал.

Р-раз — вода летит в ненавистную красную физиономию.

Два — ведро одевается на голову.

Три — по ведру от души прикладывается пресс-папье. Из-под ведра слышится какой-то вяк — и туша оседает на пол. Адора отряхнула юбку от попавшей на нее воды.

Длинную, в складочку... коричневую!

В гробу она видала и этот фасон, и этот цвет, и всю эту контору!

— Мальчики, напечатайте кто-нибудь заявление на мое увольнение! Пусть подпишет, как очнется! Мигель, подпиши за меня, будь другом!

Трое юристов сидели, как примороженные. Наверное, не подозревали, что с начальством можно и так поступить...

— Всего вам хорошего! Не скучайте!

Адора критически осмотрела содержимое стола, бросила в сумочку коробку с леденцами и запасные чулки, и вышла вон. Больше сюда возвращаться незачем.

И — да.

Пока снимали ведро, оказывали помощь, подавали заявление на увольнение Адоры....

Скучать юношам действительно сегодня не пришлось. Но и удовольствие они получили, это уж точно!

* * *

Адорасьон дошла до главной площади, и уселась на скамейку.

Куда теперь?

Домой?

Ага, стоит только представить, что устроят родители... хотя она полностью права. Ее начальник просто мразь и дрянь, которая самоутверждалась за счет беззащитной девчонки! За такое удавить мало!

Он еще дешево отделался. Но домой все равно не хочется.

А что там такое?

Опа?

Уличный певец привлек внимание девушки.

Ей давно этого хотелось, но... разве так можно? И что скажут знакомые? И...

Адорасьон подошла и встала рядом. Подождала, пока он закончит мелодию.

— Можно с вами спеть?

— Почему нет, синьорита?

Певец тоже был рад развлечению.

— О чем поем?

— О любви. Зачем мне без тебя весь мир? Знаете?

— Смогу...

Голос переплелся с мелодией, взлетел в высокую синь неба...

Песня за песней, звонкое счастье. Пронзительное и искреннее...

И Адора даже не удивилась, когда ее лица коснулась чья-то рука.

— Не плачь, ангел...

— Я не плачу? — удивилась она.

— Значит, это слезы неба. Ты так чудесно поешь...

Раньше Адора застеснялась бы, замямлила, да и родители твердили о скромности. А сейчас она смело улыбнулась мужчине лет шестидесяти.

— Спеть для вас?

— Спой.

...

Пройдет много времени, и утечет много воды, прежде, чем ведущая солистка столичного театра Адорасьон Саградо передаст внучке сережки.

Маленькая шкатулка, две нефритовые капельки...

Целая жизнь, прожитая на сцене. Не всегда беспечно и легко, но — счастливо.

Мужчина оказался директором театра. И намерения у него были самые, что ни на есть коварные. Контракт был подписан без права расторжения, на двадцать пять лет. Как ни ярились родители Анны, сделать было нельзя — ничего! Пришлось терпеть.

И пение, и брак с одним из богатейших людей столицы (единственный раз, когда Адора использовала свои юридические знания, составляя брачный договор), и наплевательское отношение ко всем правилам, которые с детства вбивали в нее родители...

Правильная жизнь.

Та, которую Адорасьон могла бы и не прожить.

Она никогда не связывала свою решительность с нефритовыми капельками, и хотя частенько приходила за новыми вещичками в тот магазинчик, не обсуждала с кузиной этот случай. У них и так было, что обсудить. Семьи, детей, мужей, да разве мало тем для беседы у двух замужних женщин?

Но сережки внучке передала.

И искренне радовалась, видя успешную артистку Адорасьон Вадреро, которая покоряла сердца людей, как некогда их покорял голос бабушки....

Это еще будет.

А пока Адорасьон пела на площади, и чувствовала себя безбрежно, удивительно, невероятно счастливой. Здесь и сейчас она сбросила все навязанные ей устои и стала самой собой. Какое же это чудо! Наконец-то прийти в себя! Наконец-то!

И серебряный голос вновь и вновь взлетал в синеву неба.

* * *

— Дом! Я ТАК соскучилась!

Ритана Розалия улыбалась слугам, крепко обняла дочь, племянницу, потом досталось и Эудженио.

— Родные мои...

Паулина следовала за матерью. Она еще до конца не оправилась, ну да ничего страшного! Всему свое время, а дома — и стены лечат!

Правда, Валерансе стоило бы переезжать только после свадьбы, ну да ладно! Сейчас не старые времена, авось, и не будет скандала. А будет — переживем.

Все сияли от счастья, все радовались, и только Тони иногда хмурилась. Старалась не выделяться, но когда ее никто не видел, на лицо девушки набегала тень.

Неужели Дженио и правда... не очень хороший человек?

Неужели она влюбилась в негодяя?

Вслух она ничего такого не озвучивала, да и кому? Слуги сбивались с ног, родные ликовали...

Пока приезд!

Пока торжественный обед!

Пока...

Стоит ли удивляться, что домой Тони попала только вечером? И была встречена письмом в двери.

Синьор Пенья писал, что заехал, не застал хозяйку и просит телефонировать ему в любое время. Хоть и в полночь — не страшно.

А коли так...

Девушка сбросила туфельки, переоделась в домашнее платье — и телефонировала.

Синьор Пенья ответил мгновенно. Словно лично ждал у телефона. Как оказалось, все, кто был вчера на аукционе...

Все желают более близкого знакомства с такой полезной ританой. Если Тони пожелает, она может ездить по гостям. Если нет — к ней будут приезжать в магазин.

Тони выбрала второй вариант.

Ездить по гостям? А когда работать? И так сегодня день впустую...

Пусть приезжают, авось, еще что-то купят?

Синьор Пенья не возражал. Пообещал лично проследить за порядком и оплатой, и распрощался. А Тони упала в кресло и вытянула ноги.

— Рейнальдо, ты дома?

— Дома.

Призрак проявился в соседнем кресле. Так, наверное, он и при жизни сидел, откинув голову на высокий подголовник. Только трубку взять не мог и закурить.

— Рейнальдо, нам надо серьезно поговорить.

— Слушаю?

— Что ты знаешь об измененных?

Призрак аж собрался. Даже плотнее стал.

— Откуда ты...

— Знаю? Вечером в столице произошло убийство. Больше десяти убийств. И я знаю, кто в этом виноват.

— Рассказывай!

Тони посмотрела на наглого призрака, но спорить не стала. Рассказывать? Что ж, начнет именно она. А Рейнальдо потом дополнит.

Призрак внимательно слушал. Кивал.

А потом и сам начал рассказывать.

— Рауль Дези Фуэнтес, Тони, был моим другом.

— Да?

— Об этом мало кто знал. Но да, мы дружили. Знаешь, принято сочинять романы, в которых полиция дураки дураками, а умный частный сыщик раскручивает клубок.

Тони кивнула.

Принято. И сочиняют... и что?

— Иногда самый лучший сыщик не может справиться один. А иногда взгляд со стороны полезен полицейским. Поэтому мы старались работать... если и не вместе, то в связке. Я и Рауль. Он был одним из лучших, очень въедливым, очень упертым, очень вдумчивым человеком... ограниченным, но он сам это признавал. Мне был свойственен полет фантазии, Раулю — внимание к деталям. Вместе мы составляли чудовищный по мощности тандем. Я высказывал предположения, Рауль проверял их, искал зацепки... и ведь находил! Скрыться от него было невозможно!

— За то и поплатился...

— Мне жаль. Тони, мне безумно жаль. Я полагаю, это случилось уже после моей смерти...

Тони кивнула.

— Я не знаю точной даты. Но скорее всего...

— Бедолага. А я предупреждал, что это должен быть серьезный заговор.

— Рейнальдо?

— Я бы еще все это покрутил, — развел руками призрак. — Но коли уж так сложилось...

— Р-рассказывай, — почти рыкнула Тони. — Не то я тебя сама сейчас...

— Разнесешь? Разорвешь? Развеешь?

— Р-рей!!!

Призрак развел руками и покорился обстоятельствам.

— Ладно. Про Мединальо ты уже знаешь.

— Знаю. И что он готовил переворот, и что ты пострадал...

— Вот. Тони, что нужно для любого переворота?

Девушка задумалась.

— Деньги, наверное. И войска...

— Вот! В корень смотришь! Деньги и сила! И связи! Последнее у Мединальо было от рождения, а вот с деньгами и силой... когда я начал копать, я понял, что часть его состояния... она словно из воздуха взялась.

— Так...

— И особых войск у него не было.

Тони покусала губы.

— Ты считаешь, что он каким-то образом нашел общий язык с этими самыми измененными. Они дали ему денег,, они могли выступить на его стороне...

— Да. Тогда все это только начиналось. Но в море денег много.

Тони кивнула.

Все верно, сколько тонет кораблей... а какие на них грузы? Случается и серебро, и золото, и что-то ценное, не пропадающее под водой, к примеру, зеркала...

Другой вопрос, что такие корабли еще надо найти, поднять грузы, реализовать... это все не так легко и просто, как в сказках.

Но — допустим.

— И если измененные могут действовать на суше...

— Судя по тому, что ты рассказала — еще как могут?

Тони поежилась.

Она вспомнила чудовищную фигуру из видения, которая была снабжена дополнительной пастью, когтями и клыками, и ей стало жутковато.

Допустим, пуля его прикончит. Но сразу ли?

У угря шкурка очень прочная, кстати говоря! А если еще и магия, и изменения... если не полноценные боевые действия, а нечто вроде захвата?

— Это называется боевая группа. Диверсия, — Рейнальдо уже успокоился и пришел в себя.

Тони кивнула.

— Да, диверсия. Для такого это существо... идеально! Сколько его уже не могут поймать в столице? Несколько месяцев! Даже додуматься не смогли...

— Сейчас, полагаю, смогут?

Тони пожала плечами.

— Возможно. Не знаю... Но я поняла. Тогда их было меньше. А сейчас их наверняка, больше. Ох, мамочки!

— Мне это тоже не нравится, — кивнул Рейнальдо. — Но в этот раз они будут действовать наверняка.

Вот уж в чем Тони и не сомневалась.

— И что нам делать?

— Молиться?

Тони сверкнула на шутника глазами.

Что-то ей подсказывало, что Ла Муэрте предпочтет молитву делом. То есть — давайте, таны и синьоры, работайте! Нечего тут полы в храме протирать, без вас помоют!

Но правда — делать-то что?

* * *

— Помолимся, братие! И возблагодарим Творца за прожитый день...

Братья встали, как один.

Под сводами замка Лассара зазвучали слова молитвы.

Если первые пару дней братья еще оглядывались, все ж некромантское гнездо, то теперь осмелели.

Некромантское?

Да в борделе греха больше будет!

Ладно-ладно, это они чисто умозрительно. Но какое-то гнездо все равно получалось... не слишком страшное. Уютное даже, после выселения пауков, мокриц и парочки летучих мышей.

Жить в Лассара братьям предстояло достаточно долго. Библиотека оказалась громадной, примерно трети книг не было даже в библиотеке Храма, и они требовали копирования. Так что...

Сарита внесла большую супницу.

По причине постного дня, щи она сварила из травы. Капуста, морковь, картошка... зелени немножко. Мяса там не было, но получилось все равно вкусно.

Кто бы знал, что старые навыки не забудутся?

В Лассара она была уже несколько дней.

И, как ни странно, была довольна и счастлива. Здесь было тихо и спокойно, никто от нее ничего не требовал, не ругался, не ждал... да ничего, собственно, от нее не ждали! Живи — и радуйся. А что она по хозяйству взялась помогать — дело житейское. Это надо...

Да и ей самой приятно.

Быть нужной и полезной, а не просто... приложением к детям.

Вот и сейчас, братья ели, нахваливали повариху, и женщина просто таяла. Хорошо, когда тебя ценят! Но и о поручении призрака она не забывала.

Пока она еще узнала очень мало.

Но...

Вроде как, Даэлис Лассара не любила бывать в городе. Предпочитала не уезжать никуда из замка. Единственная, для кого она делала исключение — синьора Агуэда. Парикмахер.

Та принципиально не ездила никуда и ни к кому. Но при этом обладала золотыми руками, безупречным вкусом и чувством стиля, что редкость даже в столице. А уж в провинции... И раз в месяц Даэлис приезжала в парикмахерскую.

Поправляла прическу, ну и там.... Маленькие женские хитрости.

Заодно заезжала иногда к портнихе, но реже. Намного реже.

Обычно все, что ей было нужно, она выписывала из столицы, по каталогам. Есть такая услуга на почте. Или муж заказывал...

А вот парикмахерскую Даэлис миновать не могла.

Сарита подумала, что обязательно нужно туда сходить.

Проклятие от Освальдо (или от его деда?) плохо сказалось и на волосах, и на коже... ладно! На коже еще плохо сказалось и резкое похудение, вот и обвисла вся, как тот шарпей.

А вот волосы поседели больше, чем наполовину, поредели, начали выпадать... до сих пор клоки на расческе. Надо стричься покороче, надо покрасить волосы...

Тщеславие?

Вовсе нет! Естественное женское побуждение нравиться мужчинам. Но то бы род человеческий прервался.

А пока Сарита будет красить волосы, можно и поболтать о том, о сем. Времени будет достаточно.

С этой мыслью Сарита и поднялась из-за стола. С ней же направилась и к брату Теобальдо. Одна она боялась куда-либо ездить, а это ведь время...

Надо согласовать.

* * *

Брат Теобальдо улыбался Сарите ласково и чуточку снисходительно. Женщина же...

То есть существо, априори нуждающееся в защите и опеке.

— Ритана, я не против. Но вы хотите задержаться в городе надолго?

— Часа на четыре, может, и больше.

— Хорошо. У вас есть деньги?

Сарита кивнула. Деньги у нее были, Эрнесто снабдил при расставании. Да и сама она, покидая дом Карраско, не постеснялась. А кого или чего стесняться?

Мужа, который ее убивает?

Да она б те деньги нищим раздала, все лучше выйдет!

Деньги были.

Оставалось еще время добавить, и сопровождение, мало ли что? Мало ли кто?

— Ритана, скажите, могут ли братья еще чем-то помочь вам?

Брат Теобальдо дураком не был. Отлично он все видел. И что у Сариты есть свои цели, и что она боится, и прячется...

Рано или поздно все разъяснится. Давить в таких случаях означает мгновенно потерять ключ к тайне. А вот если постепенно, шаг за шагом, даже не втираться в доверие, а просто помочь...

Сарита подумала немножко, но решила не слишком таиться. Все равно, ничего противозаконного она не совершает.

— Святой отец, если можно...

— Слушаю?

— Поговорить в храме. Мне вряд ли такое скажут. Но если кто-то интересовался хозяйками Лассара? Их связями, их родственниками...

— Вряд ли с добрыми целями.

Сарита развела руками.

Не с добрыми. Но вот кто? Когда? И чем именно?

— А еще, может быть... если кто-то покупал в округе землю? Не дом, а именно поместье,, о котором... — она ненадолго замялась, но сформулировала. — Это Лассара, здесь гнездо некромантов. Но есть места, о которых даже здесь идет дурная слава.

Брат Теобальдо кивнул. И строго поинтересовался.

— Ритана, это не пойдет во вред хозяйке сего дома?

Сарита замотала головой.

— Что вы, отче! Я не хотела бы причинить вред Антонии, она помогла мне, и приют я обрела ее милостью. Скорее, это необходимо чтобы выявить ее врагов!

— Хорошо, ритана. Я попрошу братьев. Завтра брат Матео отвезет вас в город, подождет, привезет обратно. И заодно прогуляется.

— Благодарю вас, святой отец.

— Не благодарите, ритана. Если мы что-то можем сделать для хозяйки этого дома, мы сделаем.

Сарита кивнула, получила благословение, и отправилась спать.

А завтра она поедет в город. Платить добром за добро. Это правильно...

* * *

Дамиан Сесар Дальмехо мрачно смотрел на воду.

Сорвался.

Его предупреждали, а он...

Хотя чего тут удивительного? Рано или поздно это со всеми происходит... господин, конечно, знал причину. Все рано или поздно...

Дальмехо поежился, вспомнив некоторых измененных, которых пришлось уничтожить без всякой жалости. Когда животная часть берет вверх...

Когда существо, уже не человек, начинает кидаться на всех вокруг это жутко. Это действительно жутко...

Это даже не кошмар. Это...

Дальмехо поежился.

Это то, что предстоит и ему. Первый звоночек уже прозвенел.

Он вчера сорвался — и теперь его будут искать. Загонять всем городом, как волка за красные флажки.

Страшно...

Очень страшно терять себя, растворяться в небытие и понимать, что именно происходит. Осознавать, как умирает твой разум..

А что делать?

Как можно это остановить?

Если бы Господин мог, он бы давно решил этот вопрос... Дальмехо напрягся.

Что говорил господин?

Что нужна некромантка... да, это было. А зачем?

Вспоминать было сложно, но все же, все же...

Нужна кровь некромантки.

А если...?

Если кровь некромантки — это то, что может сохранить им разум? Вернуть его? Господину она была нужна, значит, и ему нужна, правда же?

Но где ее можно найти?

Дальмехо встряхнулся, осененный новой идеей. Некроманты совершают жертвоприношения?

Он это точно знает!

Для жертвоприношений нужны жертвы! А это животные.... Значит, некромантов надо искать на рынках. Правильно?

Хотя бы понюхать, посмотреть... он почует нужное ему! Обязательно почует!

Сохранить разум... он должен хотя бы попытаться!

Некромантка, ему нужна некромантка...

Движения существа были плавными и медленными. А вот разум в темных глазах почти не светился. Дамиан Сесар Дальмехо медленно забывал себя.

Проклятие изменения.

* * *

Ранним утром Эрнесто постучал в дверь магазина.

В мобиле уже сидел Серхио, оставалось только дождаться Тони.

Было еще темно, солнце еще даже не собиралось просыпаться. Но сказано — на рассвете?

Значит, так и надо делать. Это богиня, а не чиновник, к ней лучше не опаздывать. Тони волновалась, это было видно невооруженным взглядом.

— А вдруг я сделаю что-то не так?

— Этого просто не может быть, — успокаивал ее Эрнесто. — Это Ла Муэрте. Все правильно сделает она. А мы просто примем ее дар.

— Эрнесто, вы... ты будешь рядом?

Тони было откровенно страшно.

Не сиди она сзади, она бы и в руку некроманта вцепилась. Так что оно и к лучшему, что с ними Серхио поехал. Не то закончилась бы поездка в канаве.

— Буду.

— Даже если Она будет против?

— Не будет, — отрезал Эрнесто. — Разберемся.

Серхио посмотрел на все это дело, и перевел тему.

— Тони, по вашей просьбе я навел справки об Эудженио Валеранса.

— Слушаю?

— Капитан Валеранса, Э.Р. погиб ровно два года назад.

— Как!?

— А вот так. На границе, в перестрелке с контрабандистами...

— Минутку? А кто тогда живет у меня в доме? Жил? — поправился Эрнесто.

— Мне это тоже интересно. Откуда он там вообще взялся?

— Вообще — Барбара привезла. Она ездила на курорт, и оттуда вернулась с этим самым Валерансой.

— Вместо собачки, надо полагать, — поддел Серхио.

— Тявкал он по команде. И из рук у жены ел, спорить не стану, — Эрнесто подхватил нарочито легкий тон, давай Тони время прийти в себя. Пары минут девушке хватило.

— Позвольте... то есть Валеранса — реальный человек. И его документами пользуется кто-то...

— Да. Всегда есть возможность отговориться, отовраться, к примеру, не Эудженио Рико, а Эудженио Рикардо... или кузен из другой ветви Валеранса... про сам род я тоже справки навел. Валеранса не так много осталось, род это достаточно знатный, но недостаточно богатый. Живут в глуши... собственно, так капитан и на границе оказался. Будь ты хоть каким хорошим, без денег и без связей не пробьешься. Окончил училище, потом распределили в глушь, а там и подстрелили. Похоронили...

Тони поежилась.

— Но... как тогда документы попали...

— Вы правильно мыслите, Тони. Документы могли попасть к убийце капитана.

Девушка поежилась.

— Но... почему он тогда здесь?

— Потому что этот Валеранса... как бы его назвать, чтобы не путать...

— Назови — Дженио. Мы поймем, — предложил Эрнесто.

— Хорошо. Дженио не обязательно убийца. Документы он мог попросту купить. Есть целый черный рынок... да, и документы мог продать тот, кто убил капитана.

— Как тогда узнать, кто он на самом деле?

— Это намного сложнее, — кивнул Серхио. — Но я уже отдал приказ. Вы знаете про отпечатки пальцев, вот, если она есть в нашей базе...

Тони вздохнула.

Ну да. Узнать, что это не тот — можно. А вот как узнать, кто?!

Вряд ли Дженио признается, что он... кто он? Тони не была уверена, что ей хочется это знать.

— Тогда для него смена фамилии — за счастье, — сообразила она.

— Безусловно. Сменить имя, войти в чужой род... если что и было, затеряется.

— А как же Альба?

— Я заеду к вашему дяде и поговорю с ним, — пообещал Серхио. — Свадьба в ближайшие два дня не назначена?

— Вроде нет...

— Тогда уложимся.

Тони кивнула. Было больно и стыдно. Больно, потому что она все же влюбилась в негодяя. А так как любить его нельзя...

Ну, попробуйте, разлюбите по заказу! Тони с удовольствием бы на это посмотрела! Это чувства, это не абы что...

А стыдно было потому, что где-то в глубине души она... злорадствовала?

Да, немного.

Альба так драла нос, так вредничала и так хвасталась, что Тони испытывала недостойное чувство, которое можно было выразить в емком: 'Поделом тебе, зазнайка!'. Чем выше задирается нос, тем приятнее ткнуть им в лужу.

Тони понимала, что это нехорошо, что попасть может каждая,, и она сама не влетела только чудом, но... вот уж это вредное — но! Не влетела же!

И Альба всерьез влететь не успела. А маленький урок пойдет ей только впрок! Вот!

— Синьор Вальдес, а если Дженио не проходил у вас... ну то есть он не преступник?

— Тогда есть повод вызвать его и как следует допросить. Почему у него документы умершего человека, — отозвался Серхио. — Там и разберемся.

— А если он будет отпираться?

— У нас? Обязательно будет. Но мы умные, рано или поздно он во всем сознается...

Тони и нее поняла, как за приятной беседой они подъехали к храму. Считай, почти всю дорогу пропустила.

Не до того было!

Пройти пешком — и вот оно, вот и храм.

— Ой...

И было, отчего поежиться тони.

Те самые, стол и кресла из ее видение, непринужденно стояли посреди храма. Даже накидки на них лежали.

— Тони?

— Я... неважно, — отмахнулась девушка. Собралась с силами — и подошла к статуе. Подняла голову, посмотрела в глаза.

— Я — Антония Даэлис Лассара. Я пришла по твоему приказу.

Эрнесто молча протянул Тони свой личный кинжал, которым девушка и провела по ладони, заставляя кровь закапать на алтарь. Здесь и сейчас это было правильно.

Глаза статуи вспыхнули зеленью.

— Пришла...

Вслух не было сказано ничего. Но все трое ощутили это слово почти физически.

И радость богини.

Антония не побоялась, не сбежала... богиня высказывает желания, но никогда ничего не навязывает своим детям. Тони боялась, но шла сюда, искренне желая выполнить ее волю.

Страшно?

Так что с того?

Пусть страшно, пусть под ложечкой противно свербит, и ладони подозрительно мокрые... одна от крови, а вторая явно от пота, но это не повод уклоняться от своих обязанностей.

Есть сила?

Должна быть и ответственность!

Алтарь засветился мягким зеленоватым светом, словно приглашая лечь на него.

Тони поежилась, но сделала шаг, второй, Эрнесто поддержал ее и помог лечь.

Раненная рука оперлась на белый камень, среди цветов.

И в следующий миг девушка молча выгнулась дугой.

* * *

Это было больно.

Это было ТАК больно, что даже сил кричать не было.

Алтарь светился — и только. Не было ни луча, ни движения, ни какого-то эффекта... не было — ничего. Была только боль.

И Богиня.

Она смотрела, и Тони готова была поклясться, что она — довольна.

Все сделано правильно.

Все хорошо.

Что именно даровано Тони?

Страшная штука, на самом-то деле. Один раз, только один раз,, она сможет сделать мертвое — мертвым. И нет, речь идет не о зомби или вампирах.

С этими все и так понятно. Зомби или те же вампиры — куколки некромантов. Кто сильнее, тот и играть будет. Или упокоит, или перехватит, или еще что...

Это несложно.

А вот измененные...

Некогда это был человек.

Некогда это было морское существо.

Потом из двоих сделали единое целое. Но при этом морское существо убили. Его объединяли с человеком, но морской обитатель был при этом... сначала — жив, да. А потом-то? Когда стал частью человека?

Если голова от человека, а хвост от акулы, надо полагать, акула умерла. А если она умерла...

Один раз мертвое можно сделать мертвым. А что там при этом будет с человеческой половиной... Тони это мало волновало.

Если измененные причастны к смерти ее матери...

Да пусть они там хоть все передохнут! С особым цинизмом!

Слова?

Ключи?

Это не пьеса, где обязательно должно быть какое-то заклинание. Тони достаточно было просто выпустить ЭТО на волю.

Здесь и сейчас она ощущала себя, как клетка. И внутри бьется, бьется о решетку, рвется на волю, дикая птица.

Только разреши...

Только распахни дверцу...

Тони знала, что может это сделать в любой момент — и этого будет достаточно. Но как же это было больно! Отчаянно больно!

Даже сил крикнуть не было.

И когда все закончилось, она вытянулась в струнку, впитывая всем телом прохладу алтаря, и не веря, что все закончилось...

Закончилось?

Правда же?

* * *

— Вы снова промахнулись!

Несмотря на то, что день едва начался, в комнате горели лампы. Шторы были задернуты, а вот лампы горели.

Люди и предметы обстановки отбрасывали причудливые тени, но спрятаться в тенях увы — не получилось бы. Хотя одному из присутствующих этого очень хотелось.

Он стоял навытяжку перед креслом, в котором сидел некто, вздрагивал и думал, что все плохо.

Казалось бы куда еще?

Ан нет!

Всегда есть куда еще хуже...

— Господин, я могу все объяснить!

— Неуж-шели? Слуш-шаю...

— Господин, мы вступили в переговоры с одним из некромантов. Но каким-то образом на встречу явился совсем другой.

— Да?

— Мы рассчитывали на родительские чувства Риалона, известно, что он ценит и бережет свою семью. Но вместо него на встречу явился Карраско. Справиться с некромантом мы, к сожалению , не смогли.

— А если был явился Риалон?

— Господин, Карраско было безразлично, останется ли жив заложник. Риалону это было бы важно.

Господин понимал, что слуга прав. Но...

— Это отговорки. Что ты намерен сделать еще?

— Господин, мы ищем сами. Мы ищем Дальмехо, он в столице. Мы наводим справки, и как только у нас будет информация, начнем действовать. К сожалению, мы слегка ограничены в передвижениях, а Карраско выпустил на улицы Глаза Тьмы... но мы справимся! Мы не подведем! Просто это немножко затянется. Надо чуть больше времени, господин!

Мужчина шевельнулся. Послышался шорох...

— Времени!? Больш-ше времени!? У нас его практически нет!

— Господин, умоляю вас...

Поздно.

Сталь взблеснула бронзой в отблесках свечей.

Отсеченная голова покатилась по полу, щедро поливая его кровью, моргнула рыбьими глазами, замерла...

— Убрать эту дохлятину! — приказал господин вбежавшим слугам.

И отвернулся.

Надо подумать, кого отправить в Римат.

Хватит ждать!

Ему нужна ЕГО женщина!

Его Антония Даэлис Лассара! И горе тем, кто встанет на пути!

Или отправиться самому? Известно же, хочешь сделать хорошо — сделай сам!

* * *

Эрнесто и Серхио переглядывались.

И не решались помешать. Даже просто поднять Тони с алтаря — не решались.

Слишком страшно было то, что они видели. Сейчас Антония выглядела вполне обыкновенно, но несколько минут назад, когда она выгибалась от боли, когда из глаз ее текли слезы, а все тело светилось... да, светилось белым светом, словно маяк горел внутри...

Вроде бы и ничего страшного.

Но...

Жуть берет. Как от приближения некроманта.

Хорошо, что все живы. Но надолго ли?

В отличие от Тони, у мужчин не было иллюзий.

Если боги дают людям оружие, значит, грядет война.

Вы наивно надеетесь, что шторм пройдет мимо?

Бросайте якоря, поворачивайтесь носом к ветру, крепите паруса и ждите шквала.

Поверьте, все еще только начинается!