Танго с призраком. Том 2

Шальвен благодарно поклонился Антонии.

— Насчет остальных у меня претензий нет. Пусть церковники хоронят.

— Я к ним обязательно дойду.

Призрак и девушка переглянулись. А вот улыбки у них были совершенно одинаковые. Хищно-понимающие. Да, церковь...

* * *

Вот уж чего Тони с утра не ожидала!

Но визита Хосе Мануэля Пенья в ее магазин?

Хоть и не знала девушка за собой никакой вины, но невольно занервничала. Хорошо хоть Рита уже убежала, у нее проблем не будет.

А у Тони?

А вот сейчас она ответ на этот вопрос и получит.

Но престарелый 'покровитель' выглядел весьма необычно.

Седые волосы не уложены бриолином, а словно бы слегка всклокочены, под глазами круги, лицо и довольное, и загадочное... и перо с чернильницей в руках?

Зачем?

— Добрый день, синьор Пенья, — поприветствовала его Тони.

— Здравствуйте, ритана Лассара.

— Что-то случилось?

— Да, ритана. И мне очень нужен ваш совет...

После изложенных мужчиной событий прошлого вечера, ну и ночи заодно, Тони задумалась.

Всерьез.

Уселась, взяла в руки чернильницу, согрела ее в ладонях, благо, чернила из нее вылили, и девушка не испачкалась. И вдруг припомнила...

— Синьор Пенья, может быть — это оно. Скажите, вы же наводили справки?

— Да.

— Долго Сантос пользовался этим прибором?

— Лет десять, может, больше... он к нему привык, обожал...

— Вот и ответ. Есть вещи, которые... не то, чтобы помнят. Но... перо великого писателя, рубанок гениального плотника, резец скульптора... понимаете?

Пенья понял и усомнился.

— Разве такое бывает? Это, скорее, из сказок о волшебных вещах?

— А откуда они берутся — сказки? — пожала плечами Тони. — Недаром же говорится, что сказка ложь, да в ней намек? Не совсем верный, конечно, но кто захочет узнать, тот узнает...

— Ритана, узнает — что?

— Это, скорее, сказки. Мама мне рассказывала, но вы можете навести справки у тех, кто знает больше. Но письменный прибор не несет зла. И волшебные предметы... они немного не такие. Понимаете, в сказке любой, кто возьмет волшебный меч, уже герой. А в жизни — если человек умеет сражаться, любит сражения, если он не мыслит себя без боя...

— Ага, — догадался синьор Пенья. — Бездаря никакие волшебные вещи в гения не превратят.

— Да. Но мастерица, взяв в руки иголку гениальной портнихи, может быть, захочет придумать нечто свое. Пошить принципиально новое платье?

— Не новая способность, но развитие существующей?

— В меру способностей человека, конечно. Сколько он сможет воспринять.

Пенья потер лоб.

Но... вот в это верилось

— Ритана, тогда вы сделали мне вдвойне бесценный подарок.

— Нет, синьор, — отозвалась Тони. — Я просто послужила толчком. Но рано или поздно вы сами пришли бы к этому. Сами написали роман...

— Намного позже. И хуже. И...

— Тем не менее. Это было бы. Обязательно было.

Синьор Пенья осторожно забрал реликвии у Тони, прижал их к груди.

— Спасибо! Я еще уточню, но...

— Синьор Пенья, если вы думаете, чтобы поставить их под стекло и любоваться — не надо!

— Полагаете?

— Такие предметы... они не живые, но какая-то тень в них имеется. Искра... нет, не так! Они не одушевленные, но ими надо работать. Чтобы они жили, дышали, впитывали тепло человеческих рук. Обязательно надо. Иначе они умрут... они сейчас выложились до предела. Помогите им. Письменный прибор так же нуждается в теплой руке писателя, как вы — в хорошей чернильнице. Понимаете?

Хосе понимал.

И...

— Спасибо вам, ритана. Я запомнил.

Поцелуй руки вышел весьма почтительным. Видит Творец, Пенья никому и никогда рук не целовал, разве что супруге. Но в данном случае...

Какие еще можно найти слова, кроме искренней благодарности?

Никаких!

Мужчина еще раз поклонился — и тихо закрыл за собой дверь. А Тони атаковал Шальвен.

* * *

— Потрясающе!

Тони пожала плечами.

— Ну, потрясающе. Удивительно. Но... такое бывает.

— А откуда ты об этом знаешь? — прищурился призрак.

Тони пожала плечами.

— Рассказывали.

— Кто? Тони, ты прости, но... иногда твое поведение выбивается из легенды. Бедная сиротка, из провинции... ты слишком много знаешь для сиротки.

Тони сморщила нос.

— Это сильно заметно?

— Достаточно. Мне. И твое поведение тоже не совсем логично... я могу тебе чем-то помочь?

Если бы призрак настаивал...

Если бы давил, ругался, если бы хоть как-то проявил характер, Тони смогла бы отстраниться. Но Рейнальдо молча ждал.

И смотрел сочувственно.

И...

— Дай мне слово. Что никогда и никому не расскажешь то, что узнаешь от меня.

Рейнальдо медленно кивнул.

— Слово. Но ты могла бы обязать меня властью некроманта.

— Для этого ты слишком умен, — вернула ему грустную улыбку Тони.

— Тогда слово. И пусть платой будет мое посмертие... без твоего разрешения... или если твоей жизни не будет угрожать смертельная опасность... я буду молчать.

— Принято, — серьезно отозвалась Тони. И словно колокольчик звякнул.

Тихий, отчетливый...

Рейнальдо не собирался нарушать слово.

Тони не собиралась его карать.

Но клятву подтвердили. И за нее спросят.

Тони пожала плечами и начала рассказ.

— В основном, все совпадает. Пока мать была жива, мной занимались. Я получала хорошее образование, мне рассказывали и показывали... достаточно многое. Мать могла определить мой дар уже в младенчестве. А некромантов начинают обучать в пеленок.

— Почему?

— Потому что никто и никогда не знает, где проявится наш дар. А это покойники, призраки... и отвратительное отношение людей. Я вообще трупный запах не перевариваю, но кому и что докажешь? Играет ребенок с дохлыми мушками — и пусть играет. Оживляет их и заставляет ползать? Да на здоровье! Мать мне все разрешала, но со слугами возникла проблема. Для нас готовили — в деревне. Мама нанимала уборщиц, и те приходили раз в неделю, а она в это время строго следила за мной. Я с младенчества узнала, что надо быть осторожной и никому, никогда, ничего не показывать.

— А потом?

— Когда говорят, что человек спился, — пропустила Тони смерть матери, — упускают из виду, что это происходит не сразу. А отец понимал, что происходит. Он добровольно убивал себя. Этого я ему простить не могу. Но сначала я пыталась привести его в чувство...

Тони помнила тот день.

Когда она плакала, повторяя: 'папа, вернись ко мне! Ты мне нужен!'.

И когда Даэрон почти стонал, повторяя одно и то же, что билось в его мозгу: 'не хочу жить... ничего не хочу, туда... к ней...'.

Стоит ли удивляться, что девочка выбежала в слезах?

Что она принялась гулять по лесу, лишь бы не встречаться с отцом?

Да что угодно, только бы не видеть, не слышать, не...

Когда тебя предают, это больно. А это было предательство.

Вот, в лесу она и встретилась с синьорой Долорес.

Не то, чтобы между Даэлис Лассара и Долорес Веско было нечто общее. О, нет!

Даэлис снисходительно и презрительно относилась к ведьмовству.

Долорес презирала гнилую аристократию, которая ушла от исконного. Но... пройти мимо девочки из Лассара не смогла.

Угостила яблоком, побеседовала — и узнала все о пьянстве Даэрона. Что дальше?

Неужели кто-то думает, что ведьма оставила все, как есть? Не настучала пьяному дураку по шее? Не пришла ругаться?

Девчонка одна, в лесу... да случись что — и косточек не найдут!

Пришла. Полюбовалась...

Только вот ведьмой Долорес была не рядовой. Не шарлатанкой, которая за банку меда бабам голову морочит. Все она поняла сразу. И Тони честно сказала, что тут ни трава, ни колдовство, ни заговор — ничего не поможет.

Коли человеку жить неохота, так он со смертью в любой луже встретится. Так что... пусть.

Сейчас Даэрон тихо-мирно допивается до смерти, а что потом будет? Что он еще придумает?

Нет уж, ей с таким не по пути...

Но бросить девочку на произвол судьбы?

Синьора Долорес привела Даэрона в чувство и поговорила. Жестко, зло, с пощечинами, отвешенными расклеившемуся дураку...

Умираешь?

Туда тебе и дорога.

Думаешь, жена тебя лаской встретит? Нет, за дочь она тебе в лицо плюнет!

Справедливость укоров Даэрон понимал. Жить, правда, не хотел, поэтому им с Долорес было достигнуто соглашение.

Даэрон пьет, сколько ему в глотку влезет.

А Тони живет у старой ведьмы и домой приходит только, когда ей очень понадобится. Или захочется. Пусть выделит денег, ну и вперед. Хоть залейся...

Даэрон признал идею замечательной, и Тони отправилась к синьоре Долорес.

Так и выросла.

В лесу, под звездами, и зимой и летом... синьора относилась к девочке хорошо, любила ее, как родную. Но лени, дурости и спеси она не признавала, так что Тони пришлось потрудиться.

Некромантии она девочку обучить не могла. Но настаивала, чтобы Тони читала книги. Читала сама, разбиралась, они даже пытались придумать... нечто новое.

Хуан Амон Мартель?

Друг синьоры Долорес. Даже любовник. Тони в этом проблемы не видела. Взрослые люди, чего им указывать?

Чему могли научить Тони, они научили.

А потом...

— Я надеялась прожить в Лассара всю жизнь, — честно сказала Тони. — Мне там нравится, там хорошо, тихо, спокойно, правда, дом запущен, но это все поправимо. Жить, найти мужа... даже не тана, это не столь важно.

— Тогда мог прерваться род Лассара.

— Нет. Королевский указ дарован моей матери, но он действует и для всех ее потомков, без ограничений. Его величество решил, что в такой ситуации... любой человек, которого я выберу в мужья, конечно, с моего и с его желания, получает имя Лассара и статус тана.

— Серьезно?

Милость была нешуточная, было отчего изумляться.

— Что в этом такого?

Рейнальдо не стал объяснять и уточнять. Вместо этого он поинтересовался.

— Что заставило тебя бежать?

— Сватовство, — ухмыльнулась Тони, разглаживая юбку. — Сватовство...

— Чье?

— То-то и оно... Я до сих пор не знаю, как зовут жениха.

— Эээээ? — очень умно уточнил Шальвен, понимая, что в его время бывали свадьбы по сговору, но тут-то кто подсуетился? Не Даэрон же Лассара, спьяну?

— А вот так... Приехали однажды двое господ, такие вежливые все, холеные, лощеные... и заявились в Лассара. Отец, правда, спьяну в них бутылкой запустил, на том бы им и уйти! Так нет! Пошли меня искать по округе...

— Получается, они откуда-то знали о тебе?

— Это как раз несложно. Мы потом с синьорой Долорес пытались разобраться. Дело в том, что семейств потомственных некромантов не так много. Надо просто проверить, кто есть, что есть... ты меня понимаешь?

— В каких семьях есть подходящие девушки детородного возраста? Это действительно несложно.

Перепись населения проводилась еще в его времена. Надо полагать, и сейчас в Королевский реестр подавались сведения.

Тони кивнула.

— В отличие от тех же Карраско или Андален... я достаточно беззащитна. Поэтому мне и было сделано предложение.

— Какое именно? Можно узнать?

— Да, конечно. Мне предлагали помощь в раскрытии дара, деньги... любовь, заботу, внимание, понимание... все, что я пожелаю. Хоть луну с неба и представление ко Двору.

— Что хотели взамен?

— Я обязывалась родить не менее троих здоровых детей.

— И все?

— Да.

— Что сказала твоя... тетушка?

— Синьора Долорес сказала, что это крайне подозрительно. А на гостей предложила навести порчу.

— Понятно... я бы тоже так поступил. Что сказали гости?

— Начали давить и угрожать, — отчиталась Тони. — Потом ушли.

— Хм... интересно. Просто так взяли и ушли, ничего не предпринимая?

— Мой отец умер, — коротко отозвалась Тони.

— Это была естественная смерть?

— По идее — да. Он пил, пил давно, серьезно... но после естественной смерти можно поднять тело или призвать душу.

— Так... ты пробовала? — подобрался Рейнальдо.

— Я воздействовала своей силой, — поправила Тони. — Я не стала бы тревожить посмертие отца, да и ни к чему. Он меня предал. Мне не хотелось с ним прощаться. Пусть остается в воле матери... но я невольно воздействовала на тело. И обнаружила, что он... оно — не поддается.

— Ага... убийство?

— Синьора Долорес сказала то же самое. А я... я осталась практически без защиты.

— Не слишком-то ее и раньше было много.

— Рей, ты не понимаешь, — Тони было легко и спокойно рядом с призраком. Сила ее, что ли, так действовала? Как будто рядом с добрым дядюшкой... и тебя сейчас покачают на коленках и леденец дадут. Настрого запрещенный родителями, но от этого только более вкусный... — Пока у меня есть отец... был отец... меня нельзя было выдать замуж, минуя его разрешение. А он бы такое в жизни не дал.

— Алкоголик?

— Представь себе. Я не просто так жила у синьоры Долорес, отец, выпив, делался либо буен, и договориться с ним не представлялось возможным, либо... либо он просто спал. Мертвецким сном.

— А подделать подпись?

— Синьора меня не бросила бы. Она бы заставила отца протрезветь по такому поводу, это уж точно....

— Допустим.

Рейнальдо сомневался, но Тони качнула головой.

— Она бы не бросила. Она не хотела возиться с отцом, потому что Даэрон Лассара убивал себя. Но пока он жив, я могу жить рядом с ним, мне не требуется опекун, меня не могут никуда определить....

— Ага! А как только он умер...

— Откуда я знаю, кто еще из родственников у меня есть? За это время аристократические роды столько раз переплетались корнями... явится вот так, завтра, кто угодно, покажет бумагу с печатью, и за мной начнет охотиться полиция. Я подозревала, что синьора Долорес дает отцу какие-то настои, чтобы он не допился раньше времени. Не была уверена, но мысли были.

— Ты не спрашивала?

Тони качнула головой, и Рейнальдо подумал, что он — идиот.

Спрашивала, нет...

Речь идет о девочке! Это сейчас она девушка, неглупая, симпатичная, а тогда Тони была просто ребенком. Маленькой девочкой, которой пришлось повзрослеть раньше времени.

Девочкой, которая так и не простила своих родителей.

— Прости. Это, на самом деле, неважно. Скажи, ты не боялась похищения? Или нападения?

Тони хмыкнула.

— Похищать некроманта? Нападать на некроманта на ЕГО земле? Где считай, пыль с прахом перемешана? Где каждая былинка на крови моих предков растет? Каждый камень ей полит?

Рейнальдо только хмыкнул.

— Но ты же не могла...

— Проявить свою силу? А этого и не надо. Достаточно того, что я Лассара. И я позову на помощь.

— Могла и не успеть.

— Не могла. Для этого секунды хватит. А держать меня под наркотиками или чем-то таким они не могли.

Рейнальдо даже не спросил — почему. Сам знал. Для магии такое губительно.

— Похитить не получится, остается законный путь.

— Вот именно. А нет меня — и нет пути. Хотя остаться хотелось, но именно в Лассара меня бы начали искать...

— Поэтому после смерти твоего отца, ты...

— Я объявила всем, что уезжаю к родственникам. И уехала.