Танго с призраком. Том 2

Бедный Видаль...

Чутье ли некроманта показывало...

Тони сидела в тяжелом дубовом кресле, скользила пальцами по резьбе, и почти воочию видела, как смотрит в огонь камина пожилой тан. Прямой, словно стрела, с седыми волосами до плеч, задумчивый и печальный...

Он — последний.

Неважно, что кто-то еще носит фамилию Видаль, дело не в фамилии. Дело в праве на род, которое еще заслужить надо! Когда-то давно Тони читала книжку о том, как принцесса и нищенка поменялись местами. Было смешно.

Красиво, сюжет хорош, но чисто технически это нереально!

Поведение, манеры, привычки — все ведь разное! Как тут подделаешь?

Вот и с Видалями.

Разница между старым и новым настолько разительна, что даже страшно. Можно даровать кому-то и титул, и поместье, и деньги, но сделать из человека аристократа такими мелочами не получится. С тем же успехом можно ослиные уши пришить и утверждать, что теперь это ослик.

Серебряное зеркало, то есть старинное зеркало в тяжелой серебряной оправе тем временем улетело к новому хозяину за крупную сумму, и был выставлен новый лот.

— Старинный резной комод! В стиле чеделайн! Прошу вашего внимания, это дуб, мореный...

В середину комнаты двумя подручными выдвигается массивный комод. Тони пригляделась к нему повнимательнее.

Вот ничего она в резьбе не понимает... может и чеделайн, кто ж его знает? А может, и еще кто? Комод состоит из трех больших секций. Центральная тумба состоит из множества... да, всего двенадцать маленьких ящичков, для всякой мелочи. Слева и справа два отделения для крупных вещей. С дверцами...

Большими такими...

Ящички Тони решительно не нравились. Нарастало беспокойство, нервозность, пока объявляли цену, пока торговались...

Наконец, девушка плюнула на все — и поднялась с места, тут же став центром внимания всех присутствующих.

Но ей уже было все равно.

Синьор Пенья попробовал взять ее за руку, но тонкая кисть выскользнула из его ладони, словно Тони маслом облили.

Шаг, второй... Тони опустилась на колени перед комодом, пробежала пальцами по богатой резьбе... дальше?

Что было дальше, не понял никто из присутствующих.

Но один из ящичков отходит в сторону. А оттуда...

— Демоны!

— Творец!

— Твою ж...

Высказывались все и сразу, в меру своей воспитанности. И неудивительно. Под лакированным деревом обнаружилась толстая и острая игла. Такой оцарапаться — легче легкого. Тони не оцарапалась, правда, но это другое. А обычный человек начал бы протирать комод, или полез в ящик... и готово?

А игла...

Синьор Пенья сделал несколько шагов, пригляделся... м-да. Игла была смазана чем-то засохшим. Да так душевно смазана, что даже спустя длительное время смазка не осыпалась... и не осыплется. Жирная, тяжелая... характерного красноватого цвета.

— Арлея...

Присутствующие аж отшатнулись.

Арлея, да. Сильный яд, качественный...

Жутко стало всем. Особенно мужчине, который и торговался за этот комод.

— Я его хотел дочери подарить... демон! Ритана, я ваш должник!

Тони, словно очнувшись ото сна, разглядывала окружающих.

— Простите, таны, синьоры... я наверное, задумалась...

Отговорка была очень так себе. Но кто бы стал расспрашивать? Когда синьор Пенья смотрит весьма недружелюбно.

Когда каждый осознает, что мог бы помереть после удачной покупки.

А вдруг тут еще есть мебель с такими интересными иголочками? Страшно как-то...

Первым очнулся наследник, заверещал, как заяц, что он не знал, а то бы никогда... и ни за что!

Ему, в принципе, верили. Какой же дурак такое будет нарочно делать? Но как-то... страшновато, что ли, стало? Когда такое мимо пролетело...

Синьор Пенья, решив не упускать своего, поднял руку.

— Минутку! Таны, синьоры, прошу помолчать!

Его послушались. Все равно никто не знал, что именно делать. Заткнулся даже Видаль. Синьор Пенья наклонился к Тони.

— Ритана, вы можете посмотреть другие вещи?

Тони даже ответить не успела.

— Не бесплатно, ритана! — 'заяц' едва не запрыгал, понимая, что аукцион продолжается. — Я отблагодарю!

— Я не уверена...

— Хорошо отблагодарю! Вот!

Тони посмотрела на предложенное ей возмещение. Шкатулка... красивая, палисандровая. И тоже...

Пальцы аж зачесались.

Девушка протянула руку, взяла шкатулку и откинула крышку. Брошь? Большая, аляповатая... нет, неинтересно! Потом пальцы, словно зажив своей жизнью, подняли войлок, которым было выстлано дно шкатулки, и надавили на левый нижний угол.

Резко.

— Ой... — сказал Видаль.

Стилет блеснул голубой сталью. Холодной, недружелюбной. Ему так надоело лежать в этой темной коробке, он так жаждал вонзиться кому-нибудь между ребер... идеальное лезвие, на самом деле! Пройдет даже через кольчугу...

— Тут вообще есть предметы без подвоха? — напряженно поинтересовался кто-то.

— Я надеюсь, ритана согласится их осмотреть. Гарантии, конечно, дать нельзя, — синьор Пенья не собирался упускать своего. — Но опасность явно будет меньше.

Тони вздохнула.

Да, отвертеться не удастся. Но — почему бы и нет? Если за это заплатят?

— Хорошо. С вас апельсиновый мармелад, чашка кофе и можете показывать предметы. Посмотрю.

Мужчины заулыбались. Обстановка разрядилась.

Апельсиновый мармелад?

Невеликая цена за чью-то спасенную жизнь.

* * *

Валерии редко снились сны.

Очень редко.

Но в этот раз она не просто спала — она понимала, что это сон. И знала, где она находится, и что это реальность...

Во сне она была монахиней.

Самой обычной монахиней, самого обычного монастыря... сестра Бенедетта.

Как с ней была связана сама Валерия?

Четками. У монахини в руках были те самые четки. Только вот бывали они в тех руках не слишком часто. На молитве — да, а чтобы просто так... некогда. Все время некогда. И руки постоянно делом заняты.

То подмести, то на огороде, то со скотиной...

Кто-то думает, что в монастыре только молятся? Поверьте, нет. Там еще и работают.

Не все, не везде, но сестра Бенедетта была именно из таких. Искренне и неистово верующих. Она точно знала, что Творец есть, что все в мире — Его рук творение, а остальное...

Какое имеет значение, что сестра Микаэла ворует продукты с кухни?

Что сестра Хуана впала в грех чревоугодия?

Что матушка-настоятельница живет с их священником?

Никакого.

Вера в Творца — это работа над собой, а не выглядывание чужих грехов.

Сестра Бенедетта просто жила, молилась, была счастлива... и каждый день ее жизни был похож на другой. И каждый день отмечен был одним и тем же.

Молитвенным экстазом.

Истинной верой в Творца.

Валерия смотрела на это, словно со стороны. Плакала во сне. А к утру поняла, что никогда, НИКОГДА не уйдет в монастырь. Верить так, как сестра Бенедетта и жить так, как она, Валерия никогда не сможет.

А меньшего Творец не заслуживает.

* * *

— Как получилось, что вы стали продавать такие вещи?

— Как-как, проворчал 'заяц' Видаль. — Дядя, чтоб ему на том свете не чесалось, нашу ветку семьи не любил и не привечал. Вот и в дом лишний раз не допускал... говорил — помрет, все мое будет. А до той поры и монетки не дам, лучше на коллекцию потрачу.

Тони посмотрела с пониманием.

Ей повезло. Ее родственники приняли, а вот этот мужчина...

— А кто вы такой? Сами по себе?

— Да никто, — хмыкнул мужчина. — Считайте — крыса канцелярская. И начальства надо мной — не пересчитать. Папаша, тоже не тем будь помянут, младший братец, паршивая овца в семье, на матери женился. Но от семейства его отлучили.

— После чего он покатился по наклонной?

'Заяц', который носил красивое имя Модесто Люсио Видаль, согласно кивнул.

— Пить оно завсегда проще. Сначала у него деньги были, потом какое-то время приятели наливали, а потом его в пьяной драке ножом ткнули. Мать не плакала, он к тому времени ей хуже рыбы надоел.

— Рыбы? — не поняла Тони.

— В бедных кварталах, ритана, это главное блюдо. Сам выловил, сам скушал, — объяснил Пенья. — Местный жаргон, если хотите.

— Понятно.

— Вот, у нас семья бедная была. Даром, что от папаши титул унаследовал и таном считаюсь. Сами видите, силенок особо нет, способностей Творец не дал, так, перебиваюсь с пятого на десятое...

— Ничего, — улыбнулась Тони. — теперь у вас деньги будут, женитесь, детей заведете...

Мужчина вздохнул.

— Женитесь... когда бедным был, так свысока смотрели. Сейчас понабегут, но цена им — медяшка. Где бы нормальную найти, чтобы можно было доверять?

Тони развела руками. Этот вечный вопрос она даже обсуждать не собиралась. Понятно же, раньше надо было искать.

— Смотрите на семью. Если семья хорошая, то и девушка может быть приличная.

— Оставим этот вопрос, — мягко, но решительно вмешался синьор Пенья. — Сколько вы предложите ритане за проверку находящихся в доме вещей?

— С деньгами у меня плохо, — качнул головой Модесто. — Могу предложить на выбор одну вещь из дома.

— Только одну? — оскорбился синьор Пенья. — Может, еще ритану за корочку хлеба работать заставите?

Тони молчала. Синьор Пенья все это сделает гораздо лучше нее, это уж точно.

Сошлись на трех вещах, по выбору Тони, и девушка направилась в путешествие по дому. Как оказалось — не зря. Свои вещи она полностью отработала, найдя три потайных хода, один шкаф с потайным отделением и два тайника в мебели. В одном из них хранилась пачка бумаг, при виде которых Модесто чуть ей на шею не кинулся.

— Ритана!!! Это ж...

Оказалось — документы на разную полезную собственность, в том числе и на счета в банках.

Во втором тайнике как раз и оказались ключи от банковских сейфов. Модесто был счастлив. Тони, пожалуй, тоже. Она сэкономила кучу денег, она выбрала три вещи — роскошное трюмо с зеркалом, статуэтку из бронзы и вешалку для шляп, старинную, в виде дерева, синьор Пенья помог погрузить все это в мобиль, и она уехала. Это не говоря уж о куче визиток. И о том, что теперь можно было ждать покупателей в магазин.

И о других приглашениях.

Антиквариат любят многие.

А рисковать жизнью? Нет, не особо...

* * *

Синьор Пенья оставался кабальеро до последнего. И помог занести все полученное в магазин. Тони оценила.

И то, что он не пытался потребовать себе что-то за помощь — тоже. А потому...

— Синьор Пенья, вас не затруднит задержаться?

— Пожалуйста, ритана. Что случилось?

— Ничего особенного, — хмыкнула Тони. — Но вы это тоже заработали...

Столик она определила на продажу сразу.

И статуэтку тоже. В них ничего интересного не было. А вот в 'дереве' — было.

— Ритана?

— Я об этом.

Тони медленно повернула одну из веток дерева, потом вторую, прислушалась к чему-то и потянула вниз третью.

— Вот так!

Внизу, в самой толстой части 'дерева', открылось отделение. И Тони извлекла оттуда несколько мешочков.

— Может быть, вам что-то отсюда понравится?

Синьор Пенья несколько секунд смотрел на полученное. А потом удивленно изрек:

— Но КАК!?

— Хотите верьте, синьор Пенья. Хотите — нет. Но все эти вещи... они кровавые.

— Из-за них кого-то убили?

— Да.

Мужчина задумался.

— И вы почувствовали именно это, ритана?

— Я ведь не ювелир. Энергию смерти, да, почувствовала. То, что имело отношение к гибели людей. Полагаю, в особняке еще много тайников, но если там не случалось ничего... страшного, то я могла и не знать. Не почуять...

— А документы? Ключи?

— Так там тоже ловушки были, — Тони даже плечами пожала. — Вы же видели.

— Видел. Только то, что именно отношение к смерти людей?

— Да. Я же некромант...

Синьор Пенья задумчиво кивнул.

— Хорошо. Ритана, скажите, вы будете это носить?

— Нет.

— Дарить кому-то?

Тони подняла один из мешочков за хвост, словно дохлую крысу. Несколько колец высыпались из него, покатились по столу, зазвенели.

— Плохой подарок. Они все с мертвецов сняты.

— А продать?

Тони пожала плечами.

— Меня обманут. Я эти вещи и забрала-то не ради наживы. Просто они... плохие. Горе принесут. Я некромант, мне не так страшно, а вот Модесто наплакался бы. Ни к чему ему такое.

— Давайте сделаем так, ритана. Я покажу все это знакомому ювелиру. Он оценит и продаст, а вам я выплачу вашу долю?

— Хорошая идея. Но лучше пусть переплавит. Если эти вещи людям продавать... плохо может быть. А огонь очищает.

— А камни?

— Помыть святой водой. А лучше пусть над ними помолится кто-то... верующий. Только правда верующий, не фальшивка.

— Сделаю. Теперь поговорим о доле?

— Поговорим, — ухмыльнулась Тони. — Готова дать вам десять процентов за труды.

— Ритана, вы убиваете во мне веру в человечество! Шестьдесят — и то, из громадного сочувствия к вам!

— Крокодилы так жертвам сочувствуют! Ладно! Пятнадцать процентов вам. И не больше!

От торга получили удовольствие оба участника. Сошлись на тридцати процентах и душевно распрощались.

— Кровавые драгоценности? — вылез из стены Шальвен.

* * *

— Сложный вопрос, — не стала отрицать Тони. — Кровавые. Но деньги нам нужны.

— Я, конечно, не суеверен...

— Вот и не будь суеверным, — отмахнулась Тони. — Я некромант, и могу сказать сразу, на каких вещах есть что-то темное, а на каких — нет. Эти побрякушки чистые, без проклятий и наговоров, просто каждая из них помнит чью-то смерть.

— Видаль промышлял разбоем?

— Не знаю. Может, сам выходил на дорогу, может, скупал добычу... и знать не хочу! В руки я такое не возьму, носить не буду, но могу получить выгоду.

Рейнальдо поморщился.

— Не лучше было все это отдать наследнику?

Тони качнула головой.

— Старый хозяин особняка этого точно хотел бы.

— Прости?

— Подозреваю, что эти побрякушки до сих пор в розыске. Часть из них. Модесто Видаль — неплохой человек, но до определенного предела.

— Это мы все такие.

— Согласна. Но я не о том. Еще не получив наследство, он стал распродавать его. Найди он эти украшения, точно пошел бы продавать. И остался бы и без украшений, и без денег, и без наследства. Хорошо, если не в тюрьме. Кто бы ему поверил? И наследники убитых мстить будут. А сейчас украшения переплавят, камни продадут... да и моя помощь чего-то стоит?

— Королевская оплата.

Тони пожала плечами.

— Неужели его жизнь и свобода стоят дешевле? Он не смог бы... про таких говорят, ни утащить, ни покараулить. Обязательно попадется.

— Пенья не попадется. Это уж точно.

Тони кивнула.

— Он справится. Все будет переплавлено, очищено и пущено в оборот. Оно и к лучшему. А что я себя не забыла... я Видалю честно нашла документы. И ключи. И по особняку еще много чего полезного лежит. Разберется, если не дурак. А это моя оплата.

— Хм...

— Не вполне красиво. Но деньги мне нужны. Мне надо и в магазинчик вкладывать, и Лассара восстанавливать... а что может быть лучше для некроманта, чем деньги мертвых?

— Хм... — повторился призрак.