Дети Бесконечности

+ / Интересно, существует ли следующий уровень, + / — спросил Лэйми.

+ / А какое число — последнее? — ответил Охэйо. — А теперь не отвлекайся. Будем искать. + /

+ / А что мы ищем-то? + /

+ / Я не знаю. Смешно, да? Мы ищем то, без чего этот мир и мы сами неполны. Так вот мы нашли тебя, например. И Айэта с Юваной. + /

+ / А искать обязательно? Неужели вы не в силах просто создать нужное? + /

+ / Создавать нам нужно не всегда. С точки зрения Вайми все возможные Вселенные УЖЕ существуют, — только абсолютное их большинство имеет вероятность, близкую к нулю. Если он точно представит себе такой мир, даже не зная, есть ли он в реальности, — то сможет войти в него, даже если не знает, где он. Если же такого мира нет, — он будет создан. + /

+ / И нет никакой разницы? + / — спросил Лэйми.

+ / Нет, почему, разница очень даже есть. Войти в уже существующий мир — это одно. Создать — совсем другое. Вероятность вселенной, — для нас штука совершенно реальная, как для тебя вес. Да это и есть вес — масса или энергия, если угодно. Чтобы сделать невероятный мир реальным, ему нужно просто эту энергию дать. Но, чтобы СОЗДАТЬ какой-то мир, его сперва нужно ПРИДУМАТЬ. Спроектировать, — а это, знаешь ли, трудно даже для Творца. А потом дать ему бытие. Так что, поверь, я очень хорошо чувствую разницу. А вот Вайми представить несуществующий ещё мир, — на самом деле намного, намного проще, чем отыскать уже существующий где-то, какой бы подробной не была информация о нем. + /

+ / Почему? + /

+ / Чтобы СОЗДАТЬ вселенную, Вайми достаточно задать её начальные условия. Относительно неё — очень простые. А чтобы найти уже существующую — её надо ПРЕДСТАВИТЬ во всех подробностях — а вселенные БОЛЬШИЕ, Лэйми. Даже для нас. Но, возможных вселенных — НЕ бесконечно много. То есть, бесконечно много, конечно — но на каждом уровне число их всё же ограничено. И вопрос не в том, на сколько из них можно одновременно смотреть, а насколько точно можно различать детали. На уровне II истории сильно ветвятся. Несколько десятков близких линий Вайми ещё может видеть, — но если какая-то сильно отклоняется, то её нетрудно пропустить, а смотреть внимательно — сложно. Никто не совершенен. Ну, начали... + /

У Лэйми закружилась голова, на какое-то мгновение ему показалось, что он падает. Он и в самом деле падал, — туда, вниз, в это бесконечное разнообразие. Действительно бесконечное — оно просто не вмещалось в сознание, — и, с трудом отведя взгляд от этого бездонного вихря призрачных Реальностей, он перевел его на товарищей. И тут же содрогнулся, встретив пристальный взгляд бездонной, черно-радужной воронки. Значит, вот так выглядит любопытство? Ничего себе ребенок... А так-то у вайминого сына мордочка лица не шибко умна, и вообще пятки грязные...

Но здесь, где весь мир, в каком-то смысле, стал прозрачным, он мог смотреть за, вглубь, насквозь, — и Лэйми "всмотрелся" внимательнее. На самом деле ваймин сын совсем не был маленьким — облако квантовых функций в сотни метров диаметром, и-линн, каким был и сам Вайми когда-то, бесплотное, но грозное: попади в него квантовый компьютер, — и защита уже не поможет, и-линн сможет залезть в любое его место — да хоть и во все разом. Да — и свои модифицированные копии очень быстро грузить тоже. Пусть для этого и нужно нагло вламываться во внутреннюю структуру и-линн, — но пожалеть об этом можно уже и не успеть...

К самому Вайми это относилось в неизмеримо большей степени, да и недостаток впечатлений, — их здесь, в Нау-Лэй, действительно не слишком много, — весьма способствовал развитию воображения: активный ум сам заполняет недостаток. Для развития творческого мышления информацию детям, — всем, не только вайминым, — тут выдавали дозировано: не голодный паек, конечно, но ни в коем случае не избыток. Вот когда творческая структура будущих Творцов сформируется прочно и окончательно, и сможет фильтровать поток информации уже сознательно, — начнется настоящее обучение. В самом деле, привычка строить модель чего-то непонятного, а уже потом смотреть, что там на самом деле, полезна, потому что посмотреть получается не всегда. И отсев лишней информации — тоже нужен, особенно в таком её потоке...

Лэйми вздохнул и перевел взгляд. Участвовать в этом сумасшедшем поиске непонятно чего он пока что не мог, — и ему оставалось лишь получше познакомиться со своими новыми друзьями. Вайминого сына он уже рассмотрел.

А вот Айэт. Умный парень — намного умнее его — но ничуть не выдающийся, если не считать, конечно, потрясающего визуального воображения, — наверное, за счет того, что подсознание у него всё же намного больше обычного. И при этом — тоже и-линн, способный к прямому вмешательству на уровне квантовых систем и прямому же получению информации, — впрочем, иначе он просто не смог бы тут жить. Интересно — неужели он, Лэйми, выглядит тут точно так же?..

+ / Так же, так же, — беззвучно откликнулся Охэйо. - Так что успокойся: этим самым тут можно заниматься до упаду, но дети тут бывают не от этого. А от любви. И начать с несознательного младенца тут не получится. Мир не тот. Ребенка надо создавать. Именно как полноценное уже сознание, способное юзать квантовые параллельные вычисления, в том числе и в том, что подвернулось под руку. И над структурами, отвечающими за творчество, придется думать очень хорошо. Потому что настоящий Творец всегда стремиться создать что-то большее, чем он сам. А не идиотов, способных лишь мычать от невыразимого им восхищения. + /

Лэйми беззвучно кивнул и перевел взгляд.

А вот Анмай. Сознание столь сложное, что в любой миг самосознание Вэру могло охватить лишь малую его часть, — но он никогда не поймет, что происходит во всех разом. Не очень широкое по сравнению с его, Лэйми, сознанием — но намного глубже, изменчивое и многослойное. Он сам мог рассуждать о нескольких вещах, — но лишь об одной сознательно, а Анмай — о нескольких сразу, о каждой в своём слое мышления. Самосознание его плавало на самом верху этой луковицы, — ничуть не больше, чем у самого Лэйми, никогда не страдавшего особенно глубоким мышлением — но, ныряя в свои внутренние, глубокие слои, Анмай мог сделать их независимой частью своего сознательного "я" — какие-то из них, но никогда не все сразу. Более того — эти Вэру-внутри легко могли вобрать его в себя, особенно когда в этих глубинах вызревал образ нового Творения, слиться в единый неразделимый хаос, замереть в оцепенении, — и распасться на множество новых потоков или измениться каким-то и вовсе непредставимым образом — причем, Анмай не мог ни предвидеть этих изменений, ни, тем более, управлять ими. На первый взгляд это могло показаться абсолютным безумием... но на самом деле многоэтажный, мгновенно изменявшийся ум был молниеносно быстр и неуязвим. Пусть каждый из Вэру-внутри имел своё мнение на счет соседей, — но лишь самосознающее "я" Вэру могло общаться со всеми, друг для друга они оставались невидимками, — и к счастью, ведь именно в отдельности и состояла их польза, пусть самосознающее "я" и могло меняться внезапно, с ошеломляющей легкостью и быстротой.

Единственный, наверное, недостаток этого разумного созвездия состоял в том, что каждый его слой интересовался чем-то своим, особенным, — и в итоге сам Анмай вынужден был постоянно выискивать что-то новое, чтобы удовлетворить эту ненасытную жажду. Иначе ему становилось буквально мучительно скучно. Память у него тоже была слоистой, и в целом, конечно, работала куда лучше, чем память самого Лэйми. Но каждый Вэру-внутри строил свою систему ассоциаций и представлений, а значит, не мог охватить её во всем её многообразии. Но Лэйми и сам не мог охватить всю эту громадину взглядом. Иногда ему казалось, что Вэру-внутри и впрямь живут в разных слоях, всё более далеких от реальности, иногда — что многослойны они сами. Каждый из них присматривал за целым, и самосознающее "я" могло и не понимать порой, что делает сам Анмай, — но эта цена за способность смотреть на мир с нескольких сторон одновременно, и видеть несколько совершенно разных решений там, где он видел лищь одно, казалась Лэйми небольшой.

А вот Вайми. Такая же "луковица", но уже из нескольких сотен слоев... нет: несколько таких тысячеслойных "луковиц" завернуты в несколько слоев, затем ещё несколько слоев "упаковки" нескольких таких созвездий в целом, ещё несколько слоев над всем их коллективом — и самосознание, которое связывало воедино всё это невообразимое многообразие, способное безо всякого труда думать несколько сот тысяч совершенно разных мыслей одновременно. И всё это постоянно росло и становилось ещё более сложным...

Насколько же всё это больше него? В миллионы раз? В миллиарды? Сколько этажей там имеет память? Как в этой громадине сохраняются самосознание и личность? Или их там невероятное множество, — а ему видна только какая-то одна? И как они все там уживаются?

+ / Прекрасно уживаются, — беззвучно ответил Вайми. - Все смотрят друг на друга с изумлением. Ошалело так, глядя, что весь коллектив вытворяет. + /

Но, глядя в эту бездну, Лэйми не мог разглядеть там личности: казалось, что она исчезла... или настолько усилилась, что он не мог уже её распознать. Можно ли скоординировать это сверхбольшое коллективное сознание до уровня ясной и определенной личности? Едина ли личность, если одна её часть не может узнать, что происходит в любой другой её части? Или может сверхдетально увидеть одну свою часть — но никогда все разом?..

А вот Охэйо. Сияющий алмаз, несокрушимый, как Вечность, — но на самом деле не застывший, мерцающий в биллионах параллельных Реальностей — как прошлых, так и будущих, текущий, постоянно изменчивый, гибнущий и возрождающийся вновь — но здесь, в ядре, как в фокусе, сходились лишь самые ценные умения и мысли. Невероятно ценная способность, — в одно мгновение взглянуть на другого себя, поступившего иначе — и понять, ведет это к спасению, к росту — или к гибели. Но это была способность Создателя, способность Творца, доступная лишь Сущности, внутри себя, по сути, бесконечной, осциллирующей во всех возможных состояниях, — и утвердившей своё средоточие здесь, в самом устойчивом из состояний, самом устойчивом, — но не неизменном...

А вот её память. Кристалл из бессчетного числа многослойных многогранников, где каждая грань хранит полную детальную модель какого-то объекта, но самые маленькие, внутренние грани — только очень упрощенные их версии или даже только какие-то очень специфические детали, — но чем дальше от входа лежали грани, тем больше и подробнее становились запечатленные на них образы. Другие грани многогранника хранили воспоминания о том же, — но с совершенно другой точки зрения: как известно, есть торт и готовить торт, — это совсем разные вещи. И каждая грань служила центром собственного многогранника воспоминаний: очень удобно для многослойного ума, когда по одной памяти шарится много сознаний. У Вайми память была проще, — и, в то же время, сложнее: многомерная, но на одно измерение меньше, чем сознание. Оно могло не только заглянуть в любую точку многогранника памяти, но и обозреть её всю целиком...

Ошалевший Лэйми отвел взгляд. Казалось, что все они с невероятной и невероятно возраставшей каждое мгновение скоростью падали в неистово вращавшийся водоворот Реальностей. Или, напротив, они-то как раз стояли на месте, — притягивая эти Реальности и пропуская их через себя?..

Лэйми так и не успел понять это. Там, на самом дне, что-то сверкнуло, — и в тот же миг он словно врезался в стену из раскаленного добела, сияющего алмаза.

Мир вокруг погас.

Лэйми пришел в себя сразу, словно в нем включили свет. Он стоял на песке, возле тускло мерцающего костра, в неровном кругу остальных. А в самом его центре стояла босая девушка в составной тунике с короткими рукавами. Жесткие, похожие на камень пластины с резным узором прикрывали лишь широкие бедра и высокую грудь, всё остальное оказалось вполне прозрачным. На голове у неё была такая же "каменная" круглая шапка с большим козырьком, но без верха. Тяжелая масса черных блестящих волос плащом спадала ей на спину. У неё было короткое широкоскулое лицо и золотистая кожа, но Лэйми сначала посмотрел на её гладкий подтянутый живот, и лишь потом поднял взгляд.

Глаза у девушки были большие, косо поднятые к вискам, но без зрачков и радужки, — они состояли из одной неразличимой темноты, пронизанной слабыми радужными бликами. Лэйми невольно отступил, но девушка не двигалась, с явным любопытством глядя на него. Лэйми обдало короткой волной жара, — пусть гостья и выглядела совсем как человек, она тоже была Сущностью, и там, на изнанке этого мира, она сияла, как настоящее солнце. Она с легкой усмешкой осматривалась, глядя на окружавшие её удивленные лица, — такой вот находки явно никто не ждал. Вайми вообще выглядел, как мальчишка, пойманный с украденным куском пирога.

— Йэллина? — наконец выдохнул он.

Девушка спокойно, с достоинством кивнула. Взгляд её скрестился с взглядом Лины, — и Лэйми показалось, что в воздухе между ними потрескивают грозовые искорки.

— Кто это? — спросил он у стоявшего рядом Охэйо.

Тот покосился на друга, помолчал. Улыбнулся.

— Подруга Вайми... я имею в виду — вторая его подруга, — он задумчиво посмотрел на Лину. — Будет очень весело.

Лэйми кивнул.

Часть II

В этот раз Лэйми проснулся один. Когда он потянулся и открыл глаза, подруги рядом не было. Умотала по делам, или знакомится с миром, или...

+ / Я с Йэллиной знакомлюсь, — беззвучно сказала Ксетрайа, и Лэйми вздрогнул. Ну да, потеряться в этом странном мире не получится, — разве что нарочно. — Удивительная девушка. Так что я тебя жду. И Охэйо прихвати, заодно + /.

Она не сказала, где ждет, — но Лэйми и так понял. Дома у Вайми, где же ещё? Кстати, тут он ещё ни разу не был ни у кого в гостях, такое упущение...

Ещё раз потянувшись, Лэйми подтянул пятки к заду и одним рывком вскочил. Комнатка для таких трюков оказалась тесновата, и он едва не треснулся о стену лбом. Нет, такое вот жильё ни к черту не годится. Надо построить себе и подруге что-то приличное, — но он, к сожалению, пока что не знал, с чего тут начать и чем кончить.

Лэйми недовольно мотнул головой и вышел в "гостиную". Скопище приборов и мониторов исправно показывало виды и состояние окружающей среды. Это такие вот у него представления об уюте? М-да...

Он вдруг с удивлением понял, что хочет есть. Может, подруга ему хоть завтрак оставила?..

Но, осмотревшись, Лэйми с крайним удивлением обнаружил, что в доме нет кухни. Собственно, вообще ничего нет, кроме спальни и гостиной. Поторопился он вчера, ничего не скажешь, — даже стыдно в таком безобразии жить...

Вздохнув, Лэйми, скрестив ноги, сел на пол. Он попытался создать себе какую-нибудь еду, но не смог представить, как она должна выглядеть, и лишь проголодался ещё больше. Тут он, к счастью, вспомнил, что приглашен к Вайми в гости, и голова насчет угощения будет болеть не у него. Усмехнувшись, Лэйми ткнул в кнопку и вышел за порог.