Дети Бесконечности

Вайми удивленно взглянул на него, помотал головой, — и вдруг рассмеялся.

— Мешаешь, конечно. И это здорово. А то так, в одиночку, черт знает до чего можно додуматься.

— А в самом деле, как вы отличаете хороших людей от плохих? — спросил Лэйми. — Или умных от идиотов? Я вот не слишком умен, — и, тем не менее, я тут. Можно сказать, в раю. Наверное, не только потому, что я твой друг?

— Вообще-то, как раз поэтому, — Охэйо улыбнулся. — Но на самом деле вопрос далеко не так прост. Мощность сознания, то есть, скорость обработки им информации, — фактор важный, но далеко не решающий. Важна ещё внимательность, — сколько входящей информации подается на обработку, и память, — сколько обработанной информации сохраняется. А ведь есть ещё и другие критерии, к интеллекту, как таковому, отношения не имеющие. Беззлобность, например, — то бишь, уровень агрессивных порывов в отношении соседей. Вайми вот совершенно беззлобен, — пока его не начинают убивать. Но тут, в Нау-Лэй, реально важны только две вещи. Во-первых, это мечтательность, — уровень творческих способностей, мощность производства новой информации, и склонность к этому самому делу. Во-вторых, умение быстро перестроить структуры обработки информации и приспособиться к новому окружению. Вайми отлично это умеет. К сожалению, интуиция, гениальные озарения и прочее не очень заметны в умственной сфере. Его сын, например, на лету ухватывает строительный принцип любого конкретного многообразия, — если ему показать, скажем, дом, то он нарисует с десяток, один другого вычурней, и все их можно будет построить, хотя в архитектуре юноша — ни бельмеса, а дом видит первый раз в жизни. Но высшая степень творчества, — способность придумывать из ничего доселе несуществующие вещи, — лежит совсем в другой плоскости...

— То есть, нужна гармоничная личность? — спросил Лэйми.

— Гармоничная личность, — сказал Вайми, — это такая, которая всем довольна, и которой ничего не хочется. Потому что разные там желания, — это же чувство недовольства, ощущение, что чего-то важного очень не хватает, жизнь неполная, — какая уж тут гармония! Лучше уж личность, всем на свете недовольную, негармоничную, нестриженую, босопятую, и хотящую всего ваще!..

Охэйо открыл рот, чтобы возразить, но не успел: в комнату быстро и бесшумно вошла Лина... и Йэллина вслед за ней. Теперь она выглядела совсем иначе, чем в миг появления: черные блестящие волосы дико растрепаны, падая в кра­сивом беспорядке на стройную гладкую спину, из-под них весело блестят длинные темно-синие глаза. На верхней части её бедер лежал поясок из нескольких ниток похожих на ручейки цепочек тончайшей работы, соединяю­щих тяжелые звезды-шарики из зеркального серебра, — их длинные острые лучи заметно вдавливались в чуткую кожу, и, когда Лэйми представил себе это ощущение, по его телу тоже прошла дрожь. Красивый рот Йэллины то и дело приоткрывался в улыбке, демон­стрируя белоснежные зубы, а глаза словно свети­лись. Из одежды на ней, как и на Лине, был только плетеный шнурок с бахромой. Лина навесила на неё крупные бусы из темно-си­него, в тон глаз, стекла — на запястья, щиколотки, шею, одну нитку заплела в волосы, и ещё несколько ниток мелких бус лежали на бедрах. Лэйми оставалось лишь признать, что в этих оттеняющих золотой цвет её кожи бусах Йэллина выглядит очень соблазнительно. Не оставалось сомнений, что так пугавший Вайми суровый разговор девушек оказался всего лишь примеркой нарядов. Сама Лина, правда, смотрела на любимого хмуро.

— Как ты мог бросить ребёнка, охламон безответственный?! — с порога заявила она.

— Какого ребенка? — Вайми ошалело заморгал.

— Девчонку забыл! — она подтолкнула Йэллину вперед. — А она по тебе скучала, между прочим!

— Я... — Вайми переводил взгляд с одной подруги на другую, — и, наконец, вскочив, заключил в объятия обеих. — Лина, спасибо!..

— Наслушаешься ещё споров, кому спать между тобой и стенкой, а кому — под другим боком, с краю, — мрачно предрекла Ахана.

— Угу, — вся троица теперь, казалось, светилась, и Лэйми ощущал это сейчас почти физически.

— Ну, мы пошли тогда, — Охэйо очень бодро поднялся и потянул Лэйми к двери. — Спасибо, друзья, было очень мило...

— И что дальше? — спросил Лэйми, когда они втроем спустились на пляж.

— А сам-то ты чего хочешь? — спросил Охэйо.

— Дом переделать — стыдно в таком жить же. Но пока не знаю, как. Поможешь?

Охэйо почесал в лохматом затылке.

— Знаешь, на самом деле это занятие довольно-таки долгое, нудное и скучное. А пока знаешь что? Полетаем, — он присел, и вдруг стрелой взмыл в небо.

Лэйми на секунду растерянно замер, пытаясь вспомнить, как он это делал, — а потом взлетел за ним. Охэйо заложил крутой вираж, устремившись к земле, вновь резко изменил курс, — и помчался к горам. Лэйми попытался догнать его, — и с удивлением понял, что его скорость в этом мире ограничена: не сама она, как таковая, но воздух сгустился упругой стеной, и пробиваться сквозь неё оказалось неприятно. Ну что ж: раз так, то это должно действовать на всех в равной мере, — но Охэйо-то один, а их двое!..

— Слева заходи! — крикнул он подруге, повернув в другую сторону. Охэйо, заметив опасность, нырнул в кроны деревьев и сразу исчез. Лэйми, нырнув вслед за ним, завис в зеленом полумраке, пытаясь хоть как-то почувствовать, где тут Аннит, — однако напрасно. Казалось, что с нескольких сторон сразу... и совсем не он.

Лэйми ошалело закрутил головой, бросаясь то туда, то сюда, — и вдруг заметил промелькнувшего между деревьев тезку. Ну да, — глупо ожидать, что ребенки Охэйо откажутся участвовать в такой забаве...

Теперь задача резко осложнилась: всё семейство Охэйо играло, конечно, на его стороне, — а вот их с Ксетрайа только двое, и на двоих у них всего две пары глаз: попробуй, уследи за всеми, пока тебя самого не осалили!..

За всеми уследить не удалось: сначала его осалил тезка, потом Маула, потом сам Охэйо: опыта у них, конечно, было куда как побольше, а вот сам Лэйми очень боялся пока во что-нибудь врезаться. В конце концов, вся компания уютно устроилась на какой-то полянке в глубине леса: Охэйо с Маулой с одной стороны, Лэйми и Ксетрайа с другой. Тезка куда-то смылся: должно быть, к Ахане. С третьей стороны почему-то оказался Вайми с Йэллиной, — Лина деликатно отсутствовала, должно быть, давая им привыкнуть друг к другу.

— Ну, и как тебе? — спросил Охэйо, отдышавшись.

— Здорово! — честно ответил Лэйми. — Только как-то странно выходит: не всегда получается лететь туда, куда нужно и куда хочется. Разве так тут может быть?

— Может, может, — Охэйо улыбнулся. — То, чем ты летаешь, — это простой антиграв. Управлять полетом очень просто, достаточно только захотеть, на разогрев нужны буквально секунды. Но баланс у него... плохой. Медленно взлетать трудно — можно упасть, быстро — он дает очень резкий старт, в помещениях это — лучше не пробовать. Если потерять контроль — можно взлететь так высоко, что дышать станет нечем. Горизонтальный полет — затруднен, скажем так, надо одновременно или подниматься или спускаться, причем довольно быстро. Маневренность... не очень хорошая тут.

— А другие способы есть?

— Конечно. Полет по опорной сети, — проще во всех отношениях, но сильно выше местных предметов — домов, деревьев и прочего, подняться не получится, больших площадей лучше избегать, над равниной взлететь нельзя, над водой — вообще лучше не пробовать. Но скорость-маневренность отличные. Потоковый полет — то же, что и антигравом, но кокон поля — снаружи. Он вырезает кусок пространства и двигает. Полет очень быстрый, — настолько, что сознание может уже и не успеть на что-то среагировать, но в основном по прямой, с маневренностью там... плохо. Направление — без разницы. Если очень сильно спешить, — вместо полета гиперпрыжок получится уже. Энергии он ест очень много, освоить это — сложно, тут нужны уже наши способности.

Лэйми ошалело помотал головой.

— А опорная сеть — это что?

— Это надо силовые линии выпускать и за разные вещи ими цепляться, — пояснил Охэйо. — А далеко их выпускать трудно, да и за что попало не уцепишься, — оно прочное хотя бы должно быть. А как уцепился — тянуть, но это сложно, потому что на одной линии не повиснешь же, а за несколькими сразу — следить тяжело. А как ты летаешь во сне?

Лэйми почесал в затылке.

— Кстати, похоже. Вначале появляется ощущение бегающих по всему телу мурашек — щекотное, но очень приятное, потом я чувствую, как меня тянет вверх. Ощущение тяжести не пропадает, просто меня тянет наверх, как магнитом. Ну а когда уже взлетел, управлять очень просто — достаточно лишь захотеть. Начинается всё, обычно, с вылета в окно — ух, как сердце замирает в этот миг! — потом ракетный рывок вверх, — немедленный порыв взлететь как можно быстрее и как можно выше! — потом можно просто болтаться в высоте, под самыми тучами, глазея на город сверху. Странно, но город внизу каждый раз совершенно другой... Ну, а потом уже, высмотрев что-то интересное, можно к нему и полететь, одновременно снижаясь или поднимаясь, если облако какое-то интересное, — на одном мне милое кафе попалось с девами... Самая радость, конечно же, в том, чтобы пошарить в верхушках деревьев, по крышам, по чердакам, — а какие изумительные во сне чердаки, я наяву ни одного такого не видел! Ну, или сорвать с кого-нибудь шапку. О, ещё можно пикировать на лотки и тырить там фрукты. Я однажды утащил вишню величиной с арбуз, — до чего тяжелая попалась, я её потом до самого утра ел! Да, ещё можно гоняться за девами, — до чего проворные, заразы, почти не ловятся! И представить на себе одежду у меня тоже никак не получалось, — так что, садясь в людных местах, я едва не умирал от смущения. Вот.

— Когда я летаю во сне, — сказал Вайми, — то ощущения тоже похожие на реальные, — как будто тебя несёт какой-то поток, и скорость при этом гораздо выше, — кружится голова, и вообще дух захватывает, а иногда сознание просто вырубает — раз, и ты уже далеко. И пару раз был очень странный сон, что земля перевернулась, и я падаю вверх с невероятной скоростью...

— А гиперпереходам ты меня научишь? — спросил Лэйми.

— Ну, что интересного в гиперпереходах? — ответил Вайми. — Раз-два — и там. Скучно... То ли дело с двух километров в озеро спикировать и руками дно достать... на глубине метров в тридцать. Или за девой погоняться меж деревьев. С одной, помню, я долго-долго беседовал на милом песчаном берегу, между морем и дюнами, о чем — увы, совсем не помню... но интересно было очень, да и дева красивая. Это её, наверное, тезка твой потом в лесу встретил, и они там неприличное устроили...

— Вы что, сны одинаковые видите? — удивился Лэйми.

— Сны Творцов — это, знаешь, вещь совершенно реальная, — ответил Вайми. — Они существуют, даже когда мы не спим, живут и развиваются, как другие миры. И их много... очень. Мы и сами сейчас в таком сне. В моем сне. Такие сны есть и у Охэйо, и у Вэру, у каждого из нас. И у тебя будут.

Лэйми ошалело помотал головой.

— Так вы творите миры — или просто видите сны?

— Смешно — но иногда даже Творец не может сказать, на самом ли деле он творит мир или просто находит уже существующий, соответствующий заданному, — ответил Вайми. — По энергозатратам — это не всегда определишь точно.

Лэйми недовольно вздохнул.

— Охэйо говорил мне другое. Создание мира начинается с задания физических законов, констант, начальных условий. Они вводятся изначально, энергия нужна уже на их осуществление, и тут, не где-то. А переход обязательно начинается с поиска, а он сам по себе энергии не так же много требует... наверное. А вот сам переход — требует. Поиск и творение отличаются разным распределением энергии в фазах, разными информационными операциями в разных фазах. Отличить можно, я думаю.

Вайми вздохнул.

— Для меня — не всегда. Сам поиск энергозатратен потому, что проходит по бесконечному массиву вселенных. Хотя бесконечен ли он — интересный вопрос. Может, и нет, — ведь там всегда есть "пустое место" под новые вселенные. Возможно, конечно, что все эти вселенные лежат в одной Реальности, а всех иных я пока не касался. Касаться иных Реальностей, — привилегия истинного бога.

— Но что там, в этом массиве, можно встретить?

Вайми улыбнулся.

— Всё, что можно придумать или узнать от кого-то. Похоже, что существует вообще ВСЁ, что можно представить, но с разной вероятностью. А я — просто поднимаю вероятность этого мира относительно себя. Ведь переход в другой мир для нас — на самом деле НЕ переход. Суть наша остается на месте, перемещается лишь... точка внимания.

Лэйми подумал.

— Но какая-то разница тут должна быть. Даже инертную и тяжелую массу можно отличить, — по наличию пространственной кривизны. И разве разная вероятность не работает лишь для параллельных вселенных с одинаковой физикой? И, если мы просто повышаем вероятность, — то эта вселенная существовала и раньше, хоть в какой-то форме, и разница между "ой, нашел!" и "ой, что мне в голову пришло!" в принципе должна быть. Опять же, если ВСЕ возможные вселенные существуют в бесконечном количестве, — как из него прикажете что-то выбирать?

Вайми лишь пожал плечами.

— Ну, у меня же всё запутано. Даже попытка перейти в другой мир, без попытки создавать, может на самом деле оказаться Творением. Я и Охэйо — разные же. И видим разное. И умеем разное. То, что для него требует сложнейшего расчета — для меня просто Воля и Представление. То, что для меня — поиск безнадежно потерянного, — для него просто инженерная задача. Ведь никто, на самом деле, не умирает... не везде.

Лэйми почесал в затылке.

— То есть, если кто-то умер, — то в другом мире его можно найти живым?

Охэйо кивнул.

— Да. Но, найти конкретного человека даже в узкой группе вселенных II уровня... сложно, а если мы не "пометили" его заранее, — то и почти невозможно. Даже найти нужную вселенную на II уровне непросто. Учитывая их количество — дело почти безнадежное. Поэтому, мне приходится применять более сложный способ... намного более сложный...

— Какой? — спросил Лэйми.

— Ну, если очень упрощенно — то у одной из моих... частей очень сильно снижается вероятность. Да — ОЧЕНЬ сложно, потому что взаимодействие с другими при этом должно быть. Но — с этого уровня очень хорошо видны всякие... маловероятные варианты. В том числе, и те, где есть нужное. Так вот я тебя нашел, в частности. А можно ведь вообще довести свою вероятность... ну, не до нулевой, это полный разрыв с реальностью, уже необратимый... до мнимой. Нырнуть в не-реальность. Но это — ещё более сложно, и...

— И ничего интересного нельзя найти там, в не-реальности? — спросил Лэйми, не дождавшись ответа.

— Интересное там всегда можно найти — если искать.

— Например?

Охэйо улыбнулся.

— Всё, что можно придумать — только реальное. И кое— что из того, что нельзя.

— А я могу это увидеть? — спросил Лэйми.

— Пожалуй.

— А когда?

Охэйо задумчиво склонил голову.