После вручения оплаты мы с Ильноу спустились в общий зал, где заказали и получили обед. Мне еда требовалась преимущественно для конспирации, отражение потребляло львиную долю необходимой ему энергии в иных видах, а вот юноша проявил здоровый молодой аппетит. Если бы нам требовалось только поесть, обед вполне можно было бы заказать в номер, но я преследовал ещё и собственные цели.
Лениво ковыряясь в тарелке, я наблюдал малые завихрения вероятностей, ждал...
И дождался.
В трактир Ольфери, за которым я отказывался признавать право на приставку "почтенный", вошла небольшая толпа тианцев. Большей частью молодых и одетых богато, но не без некоторой небрежности. Бедняга Ильноу при их появлении словно съёжился, а я бросил на вошедших один нарочито равнодушный взгляд и вернулся к своей тарелке.
— И правда, сидит...
— Не патрульный, однозначно. И не богач.
— Ещё и голодранца прикормил...
— Ба! Бледнолицый!
Я с трудом подавил смешок. Не тианец, а прямо-таки европеец, впервые по пересечении Атлантики узревший индейца... нет, действительно смешно! Несмотря даже на то, что я, заглядывая в будущее, уже не раз слышал эту реплику... однако пора реагировать.
— Благосклонности Очей вам, высокородные, — сказал я спокойно, снова поворачиваясь к вошедшим тианцам. — Меня зовут Рин. Если вы имеете ко мне какое-то дело, присаживайтесь.
— За один стол с этим?
— Такое приглашение сойдёт за оскорбление!
Тот самый молодой тианец, который изронил реплику про "бледнолицего", шагнул ко мне и явно вознамерился нанести ответное оскорбление. Но тианец в летах, имеющий ауру не особенно сильного, но весьма искушённого мага, многоопытно опередил его, заметив:
— Уважаемый Рин, надеюсь, вы хорошо сознаёте, что ваше предложение прозвучало, как провокация. Кстати, раз уж вы первым заговорили о делах, позвольте поинтересоваться вашим происхождением и статусом.
Я пожал плечами:
— Боюсь, информация о моём происхождении вам мало что даст...
— Низкородный! — успел-таки процедить выступивший вперёд юнец, принимая позу из разряда "я проглотил очень длинный прямой предмет". Ильноу съёжился ещё сильнее, однако, надо отдать ему должное, исчезнуть с места назревающего конфликта не поспешил.
— ...потому что родился я далеко от текущего Лепестка. А вот мой статус охарактеризовать достаточно просто: я маг. Если вас интересуют подробности, — посвящённый Предвечной Ночи.
Толпа высокородных на миг онемела от несусветного нахальства. И снова тианец-маг опередил всех окружающих:
— Вас не затруднит доказать это утверждение?
— Не затруднит.
После чего я на пару секунд убрал часть маскировки, деактивировав темпок, а заодно, чтобы не оставить ну вообще никаких сомнений в том, кто есть кто, позволил своим внешним щитам проявиться в плоскости элементарных энергий. Присутствующие, мало-мальски чувствительные к аурам и магическим токам (а высокородные тианцы являлись таковыми все без изъятия), получили лёгкий сенсорный шок — как от неожиданного включения мощного прожектора.
Заодно, слегка изменив режим контакта с Предвечной Ночью, ставшего после известных событий постоянным, я устроил всем присутствующим глубокое сканирование, для Ильноу ставшее повторным. Тем самым я собрал базу данных для сравнения, окончательно подтвердив некоторые предварительные выводы... ну и впечатление произвёл, куда без этого.
Пусть менее остро, чем мой спутник, но каждый из высокородных, не говоря уже о магистре с его тренированным сознанием, ощутил некое малопонятное воздействие, напрочь игнорирующее все их многочисленные ментальные щиты.
Закрепляя эффект, я поинтересовался сразу, как только вернул темпок на место:
— Коль скоро я выполнил ваше требование, почтенный, выполните и вы моё. Я прошу вас представиться... и объяснить, кто такие эти... юнцы.
Тианец не поленился отвесить низкий поклон, одновременно маскируя созданием каких-то защитных чар активацию сигнального амулета.
— Я имею честь служить наперсником второго сына владетеля этого города и окрестностей, светлейшего Ансаи, — жест в сторону юнца, обозвавшего меня "бледнолицым". — Титул мой не высок. Я — магистр Синих Трав, моё имя — Сеуваль.
— Рад знакомству. Вернёмся к предыдущей теме. У вас имеется ко мне какое-либо дело?
На сей раз второй сын владетеля успел первым:
— Уважаемый посвящённый Предвечной Ночи! От лица своего отца, светлейшего Ансаи, я предлагаю вам посетить нашу городскую резиденцию на правах гостя.
— Не интересуюсь.
Высокородные снова застыли, переоценивая ситуацию. Давить на неизвестного и, видимо, достаточно могущественного мага грубой силой никому не хотелось... во всяком случае, магистр Сеуваль, наиболее компетентный в компании недорослей, выступать с претензиями не торопился. А остальные просто боялись нарываться: заезжий маг ведь не только пару кварталов по кирпичику может раскатать, но и, чего доброго, проклясть как-нибудь особо заковыристо...
Я решил помочь находящимся в затруднении тианцам и встал:
— Сейчас я поднимусь в снятый мной номер для... отдыха. Если у кого-либо возникнут ко мне вопросы, пожелания или какие-нибудь дела, сообщаю: до захода солнца я не намерен покидать этот город и это... здание. Засим позвольте откланяться. Ильноу, я буду ждать тебя наверху. Но не спеши, подкрепись как следует.
С этими словами я усилил маскировку, обеспеченную темпоральным коконом, скрыв не только свою Силу вместе с комплексом постоянных заклятий, но и самого себя. Для наблюдателей я исчез физически... но на деле покинуть зал и подняться наверх не поспешил. Следовало проконтролировать ход дальнейших событий. Конечно, пока я разыгрывал из себя независимого да-плевать-мне-на-всё-и-вся мага, Сеуваль вдобавок к посланному сигналу успел сделать краткий телепатический доклад, передав выжимку информации о случившемся "кому следует". Это полностью укладывалось в рамки рассчитанного мной сценария, но...
Сказано: случайности на море неизбежны. Мораль: будь готов к чему угодно.
А на Ильноу у меня появились далеко идущие планы, и оставлять его наедине с тем же Сеувалем за здорово живёшь... нет уж. Контроль, контроль и ещё раз контроль.
4
"А вот и новости".
"Что случилось?"
"Тот самый узел, о котором я сообщал позавчера, обзавёлся... ну, шлейфом. Или не шлейфом, а... нет, не могу определить точнее. Слишком велика неопределённость. И ещё..."
"Ну?"
"Он переместится. С вероятностью, близкой к единице. Знаешь, куда?"
"Дай-ка подумать... так. Я не Видящий, поэтому... не знаю!"
"Поменьше язвительности. В точку, где этот узел с вероятностью, близкой к единице, пересечётся с нами. Мы встретимся — лицом к лицу".
"То есть этот самый узел вознамерился явиться прямиком в..."
"Именно. И я должен признать свою ошибку".
"Какую именно?"
"Я же просил: не язви! Ты знаешь, как редко я ошибаюсь?"
"Ну, извини. Просто очень уж забавный у тебя получился... тон".
"Ещё забавнее будет посмотреть на твою реакцию, когда узлы событий переплетутся. А они обязательно переплетутся".
"Каких событий-то?"
"Не скажу".
"Вредина".
"Ты ничуть не лучше, с-сор-ратник!"
"Скажи хоть, когда ожидать этого переплетения событий?"
"Скоро. Начало — совсем скоро. Конечно, если этот узел-манипулятор не..."
Окончание мысли утонуло в хаосе накладывающихся сигналов.
Видящие не могут закрывать свой разум от сканирования менталистами. Но при этом даже самый опытный менталист не имеет шансов понять, что именно скрывает от него Видящий. Тут не то, что сканирование — зондирование не помогает. Маг-менталист, пытающийся раскрыть секреты Видящего, оказывается в положении человека, пытающегося разглядеть один-единственный кадр на киноплёнке, запущенной с тысячекратной скоростью.
Слишком много информации. Никаких шансов.
— Ну и ладно. Раз встреча состоится скоро, подожду. Сюрприз-то хоть будет приятный?
— Да, — второй собеседник тоже перешёл на общение вслух.
— Тогда пусть будет сюрприз. Кстати, как там наш обед?
— Ещё четырнадцать минут... с половиной... и будет готов. Так что если сильно голоден, доставай плошки-ложки. И — жди.
— Не пришлось бы догонять...
— Что?
— Да так, вспомнил одно присловье. Ты лучше за едой следи.
Я — плебей. И плебейство моё неистребимо.
Таким я родился, таким вырос. В этом я укрепился во время испытаний, подбрасываемых судьбой, и таким, очевидно, умру... если вообще когда-нибудь умру, в чём — к моему несказанному удовольствию — есть сомнения.
Разумеется, во мне ни на грош нет почтительного трепета перед вышестоящими. Нет низкопоклонства, карьеризма, угодливости, боязливости и прочих недостатков, связываемых обычно с плебейской подлостью натуры. Кому кланяться магу-одиночке, не имеющему учителя и не состоящему в Гильдии? Кого бояться — неодушевлённых и покорных ему стихийных Сил?
Я прям, прост, неизменно дружелюбен, бесхитростен и доверчив. Только не спрашивайте, как эти качества сочетаются с умением видеть собеседника насквозь, просчитывать чужие характеры и линии поведения при одном беглом взгляде, а также выстраивать в уме сочетания абстракций, по знакомству с которыми дону Рэбе впору было бы счесть себя не интриганом, но безыскусным простофилей. Тут штука в том, что всё моё глубокомыслие без остатка отдано магии, моей главной страсти, моему raison d'etre. В какой мере мне интересны законы природы, ровно в той же мере мне не интересны правила общежития и люди как таковые.
Опять-таки, ради друзей я способен на многое. Для тех немногих, кого я готов назвать роднёй по духу, я могу не только поступиться своими интересами, но даже без особых колебаний рискнуть жизнью. Но наличие друзей и любимой женщины не мешает мне плевать на людей, да и вообще на разумных существ an mass. Слишком уж мы разные, я — и большинство.
Да. Немногих разумных я готов уважать. Но не входящим в число немногих, то есть почти всем, следовало бы порадоваться, что у меня на них нет никаких долгосрочных планов. (За последнее надо сказать спасибо истории моей первой родины, а то по обретении достаточной магической Силы планы по массовому осчастливливанию вполне могли бы и появиться...).
Так вот, я — плебей не потому, что душа моя закоснела в низости и рабстве, а именно потому, что меня мало интересуют люди. Неравнодушие к живым и разумным существам есть первое и главное отличие истинного аристократа. Разумеется, я не имею в виду тех, так скажем, особей высокого происхождения, чьи недостатки служат оправданием и зеркалом недостатков низких сословий. Спесивые гордецы, бесстрашные болваны, прирождённые интриганы, льстецы, лицемеры, харизматичные подонки, родовитые лентяи и прочая накипь — это всё не то.
Есть, есть меж высокородными и те, чьё существование служит прекрасным оправданием всему сословию. Военные, на поле боя при удаче хранящие хладнокровие и бдительность, как положено командующим, а при неудаче прикрывающие отход своих частей — лично. Дипломаты, готовые поступиться своей честью ради выгоды собственной страны. Феодалы, выжимающие из податного населения все положенные налоги до медяка, но в голодный год бесплатно раздающие хлеб и посевное зерно... есть такие. Да. И не так их мало, как иногда кажется. В государствах благополучных и процветающих их куда больше, чем родовитого отребья. Но всем им присуща черта, которой начисто лишён я. Они — первые среди себе подобных и сознают это.
А вот подобные мне в стаи, а тем паче в толпы, не сбиваются.
Никогда.
Я мог бы выделить в себе очередную маску и вылепить из неё аристократа. Не так уж это и сложно, в сущности. Но мне никогда не мечталось, чтобы встречные-поперечные, завидев меня, ломали шапки и отвешивали поклоны. Нет во мне чувства иерархии. Мне подавай равенство и свободу от этикетных форм общения. Причём тех, кто равенство и свободу не ценит, не люблю.
Именно поэтому я был, есть и буду плебеем. Пусть это и не самое удачное слово.
А вот светлейший Ансаи — аристократ до мозговых косточек, властитель из рода с историей, насчитывающей более трёх тысяч лет... о! Этот тиан-вирн — из тех немногочисленных разумных, один вид которых способен не только напомнить мне о низком происхождении, но и, сверх того, заставить стыдиться своего плебейства. Да, слабо, да, совершенно недостаточно, чтобы всё-таки затеять возню с маской аристократичности... но.
Впрочем, по порядку.
Когда я усилил темпок, оставшись в зале неощутимым наблюдателем, Сеуваль, спросив разрешения, сел за стол рядом с Ильноу. Впрочем, "спросил разрешения" — это плохо передаёт нюансы. Просьба в формулировке магистра Синих Трав, безусловно вежливая внешне, таила в себе мягкий, но мощный нажим. "Я, конечно, считаюсь с тобой, но в куда большей мере тебе следует считаться со мной... и, разумеется, на все мои предложения тебе следовало бы соглашаться сразу же, без раздумий", — вот какой примерно подтекст имели слова Сеуваля. Так что шансов отказаться от соседства с ним у Ильноу фактически не было. А я отвесил себе мысленного пинка. Потому что в подобной податливости виновата была не абстрактная судьба и даже не усвоенные Ильноу стереотипы поведения, а персонально Рин Бродяга.
Для того, чтобы предсказать дальнейшие события, просмотр теней вероятности не требовался. Сеуваль быстро и решительно "раскрутил" моего спутника, устроив ему этакое собеседование-допрос. И окончательно испортив аппетит: у бедняги не осталось времени, чтобы жевать. Магистра интересовало всё, что касалось Ильноу, но больше того — моя персона.
Пришлось, правда, Сеувалю разочароваться. Как источник знаний обо мне охотник и травник мало на что годился: откровенничать со своим спутником я не спешил. О чём магистр и сообщил Ильноу в таких красках, что совсем его застращал.
В общем, когда допрос закончился и Сеуваль позволил ему отправиться наверх, Ильноу созрел для серьёзного разговора.
— Как я понимаю, магистр заболтал тебя и не дал завершить трапезу?
— Ты... знаешь?
— Конечно. Нет ничего сложного в том, чтобы узнать, о чём говорят неподалёку... для мага.
— Тогда ответь на несколько вопросов... пожалуйста.
— Спрашивай, — кивнул я, одарив юношу намёком на улыбку.
— Насколько ты на самом деле хорош как маг?
"Ага. В точку".
— Сначала ответь, что ты знаешь об уровнях магического искусства.
Ильноу дёрнул ухом в лёгком раздражении. Но упираться не стал:
— Я знаю не больше и не меньше, чем все. Первая, низшая ступень искусства — ученик. Если имеющий Дар научен хотя бы самым основам, его возможности качественно отличаются от возможностей не магов. Разжечь огонь усилием мысли, одним взглядом усмирить злого пса и простым прикосновением унять боль — обычный разумный этого не может. В принципе.
Последняя фраза для низкорождённых отнюдь не типична, так что со своим "не больше, чем все" юноша малость лукавит... бабушка успела кое-чему научить внука!
— Продолжай, — сказал я, мысленно улыбнувшись.
