Смерть его игрушка

О том, что твои губы гораздо вкуснее. Только бы не сказать вслух. Я схожу с ума?

Так, Даша, сиди и ешь.

— У меня только на цитрусовые аллергия, — поделилась я, чтобы снять напряжение. — Откуда варенье?

— Нет, не сам делал, — улыбнулся он. — Купил.

— Ром, ты извини... Мне сегодня надо пораньше зайти к одному другу. Это важно.

— Ну конечно. Мы можем зайти к твоему другу, если надо.

Я поглядела на него задумчиво. А что? Почему бы не зайти к Андрею вместе? Посмотреть, как они будут друг на друга реагировать. Знакомы ли они, или только Андрей знает Романа? И будут ли притворяться, что незнакомы?

— Хорошо, пошли.

Я встала, вымыла руки. Жаль, хорошее быстро заканчивается.

— Где ты учился готовить? — поинтересовалась я.

— Дома, — ответил он с улыбкой. — Всего лишь дома.

— Даже не верится, — улыбаюсь в ответ.

— Любовь вдохновляет, — обнимает за талию. Будешь продолжать в том же духе, и мы никуда не пойдём. Хотя, думаю, ты бы согласился.

Не верю. Ну ни в какую. Удержалась от того, чтобы прижаться к нему и обнять в ответ:

— Мне надо одеться.

Озадаченно нахмурился:

— А сейчас ты...

— Это же домашняя одежда.

Пожал плечами:

— Ну пойдём.

Я вздохнула. Лучше переодеться при нём, чем полчаса уговаривать, чтобы он вышел или отвернулся.

27.

Как обычно — я позвонила по домофону, мы поднялись и вошли. Андрей сразу открыл дверь и ждал нас на кухне. Вернее, меня — он не знал, что я не одна.

Всё самообладание Романа дало течь. Он удивился куда больше, чем Андрей. Я не стала их представлять, объяснять другу, и вообще что-либо говорить. Просто следила.

А они некоторое время смотрели друг на друга. Потом Андрей сказал:

— Вот оно как. Ну, привет, Еретик.

— Привет, Монах, — отозвался Роман.

— Андрей, — протянул руку мой друг.

— Роман, — пожал её.

Они помолчали. Потом Андрей как-то недовольно сказал:

— Спасибо, что вылечил Дашу.

— Рад был помочь.

Роман засунул руки в карманы и привалился к стене.

Они что, притворяются, что не знают друг друга? Или не притворяются? Как мне теперь себя вести?

— То есть вы знакомы? — в лоб уточнила я.

Оба синхронно кивнули. Андрей встал, достал ещё одну чашку и стал наливать чай.

— Садись. Рассказывай. Мы же не виделись не знаю сколько.

— Тридцать восемь лет, — ответил Роман.

Андрей совершенно неожиданно вздрогнул и зло ответил:

— Можно поменьше подробностей?

Тот пожал плечами.

— Я обещал Даше, что она будет потихоньку узнавать обо мне.

— Но не обо мне же! — рявкнул мой друг.

— Извини, — снова пожал плечами.

Тридцать восемь лет. Они были знакомы тридцать восемь лет назад. И при этом Андрею двадцать два?

М-да.

— Сколько тебе лет? — спросила я глухо, не поднимая глаз от чашки с чаем.

Они ответили одновременно:

— Триста девять, — Роман;

— Триста двадцать, — Андрей.

Я качнула головой. Не понимаю.

— Как?

Роман улыбнулся:

— Есть много способов.

— И не все из них благородные, — едко добавил мой друг.

Второй мужчина ничего не ответил, но мне показалось, что лицо его напряглось.

Я взяла пустую чашку:

— Кому ещё чаю?

У обоих ещё оставался чай, и я налила только себе. Отворачиваясь к столу с чайником, я чувствовала какое-то напряжение. Не нужно было отворачиваться. Наверняка они сейчас договариваются знаками. Ну что ж, опять буду в лоб. Можно и в буквальном смысле, если что.

— Ну так? Возможно, мне уже сейчас можно хоть немного объяснить?

— Полагаю, тебя сейчас больше интересует, кто такой Роман... — начал мой друг.

Я поставила чашку и, не садясь на стул, скрестила руки под грудью:

— Нет, меня сейчас больше интересует, кто такой Андрей. Ты, мой дорогой, гораздо большая тёмная лошадка.

— Ну, кто из нас тёмный — это не я. Но если ты хочешь знать — меня зовут Андрэ Доминик де Дюфо. Мой отец был маршалом Франции, и дядя тоже. У нас древний род, насчитывающий много веков в своей истории. Я был младшим, надежд на титул и имение не было — ну да это и к лучшему. Я стал учёным, чего бы никогда не смог, будучи герцогом или военным. Изучал алхимию, белую магию, богословие.

— И как же ты прожил три века с лишним? — поинтересовалась я. — С помощью молитв?

— Ну... замялся Андрей, смущённо улыбаясь.

— С помощью аскезы, — Роман непринуждённо приподнял брови. — Нашего Андрэ Дюфо не зря прозвали Монахом.

— И что, ты жил в келье и отказывался от еды? — я фыркнула, не сдержавшись. Больно нелепая картина представилась.

— Вовсе нет! — продолжал Роман. — От женщин. Силу может дать достаточно мощное желание без удовлетворения. Чтобы сила была положительной, созидающей, используют аскезы.

— И сколько нужно отказываться от женщин?

— Столько, сколько хочешь владеть силой, — пожал плечами Андрей.

— Постой... Андрей потому не может, например, вылечить рак, потому что не соблюдает... э... аскезу?

— С чего ты взяла, что я не соблюдаю? — удивился тот.

— Так... — Я растерялась. У него были женщины, точно. Не так много, но достаточно. Правда — ненадолго. Но ведь...

— Не обязательно убегать от женщин на другую сторону улицы, — усмехнулся Андрей. — Ни с одной я не лёг в постель, вот и всё.

— А встречался — чтобы эффект был сильнее? — мне показалось, я начинаю понимать.

— Нет, для маскировки.

— Ему уже ничего не надо лет этак пятьдесят. Жизненная энергия Монаха полностью трансформировалась. Теперь у него нет такой силы, правда?

Мой друг грустно кивнул:

— Поэтому я бы не смог тебя вылечить. А все эти женщины — просто не хотел, чтобы вы сочли меня голубым.

— А что такого? Это бы решило все проблемы? — и женщины бы не клеились, а мужчины — вряд ли, у нас в России с этим пока не очень.

— Даша! — хором воскликнули мужчины. Андрей — с крайним возмущением, Роман с насмешкой. Ладно, молчу. Вернее, продолжим:

— Ром, а ты от чего отказался?

— Ну... есть другие способы, я же говорил.

— От души отказался, — мрачно ответил Андрей.

— Как?! В смысле — он что, продал душу дьяволу? Или что-то вроде?

Теперь я уже поверю во что угодно. Кажется.

— В переносном смысле, — усмехнулся Роман. А мой друг кивнул.

— Практически.

И, видимо, увидев нескрываемый ужас у меня на лице, добавил:

— Поверь, Даша, он уже за это сполна расплатился.

— Ну, не сполна, но смысла дальше не было! — и Роман расхохотался.

— Еретик, хватит с неё на сегодня, может? Сам же говорил, что хочешь вводить в курс дела по частям.

— Эй, а кличка твоя откуда? Ром? Почему Еретик?

— Даш, ты же что-то хотела? — прервал меня Андрей.

Я вздохнула. Может, и правда хватит.

И я рассказала, о чём мы договорились с Ланкой.

28.

Рядом с Романом я теряла способность рассуждать здраво, и он очень старался это усугубить. Мы сходили в кино, потом в тир, потом в парк, где катались на карусели и попали на файер-шоу. В таких местах невозможно было говорить, особенно на серьёзные темы. Мне кажется, он специально это делал. Действительно, я бы с удовольствием завалила бы Романа вопросами.

Подумать мне удалось только вечером, дома. Он проводил меня и ушёл, не приняв даже приглашения на чай. Мне упорно казалось, что я его чем-то обидела. Мысль я от себя гнала — ну ничего такого не делала и не говорила. Да и не верилось, что его так легко обидеть.

Андрей меня удивил больше. Близкий друг, ровесник оказался... Кем? Магом, йогом, экстрасенсом? Нет, экстрасенс — это не то. Йог тоже, представила себе их обоих в позе лотоса в набедренной повязке и прыснула. Андрей смотрелся бы потешно. А вот Роман... Роман мог быть любым, я ожида от него всего. Маги? Не видела что-то, чтобы мой друг колдовал.

Всё больше казалось, что это — затянувшийся красочный сон. Я проснусь, и не будет Романа, У Ланки не будет проблем, Андрей будет Андреем, а я...

Буду умирать от рака.

Зато у Ланки не будет проблем, серьёзность которых превышает все остальные для подруги.

Так эгоистично желать, чтобы всё было правдой.

Но я желала.

Очень, очень сильно кажется сном. Просто не верится. Столько бреда в реальной жизни не бывает. Но я не хочу проснуться!

Но боюсь этого.

Я взяла в руки мобильник. Так хотелось, чтобы меня выслушали, успокоили. Хотелось выговориться.

Подержала телефон и опустила обратно на стол.

Как я могла снова не взять номер Романа?! Почему-то хотелось слышать именно его.

Андрею звонить не хотелось. Это уже не тот Андрей, и надо привыкнуть к этому новому Андрею. Не хотелось бы, чтобы он подумал, что я испугалась.

У Ланки своих проблем...

А Алёна с Егором... Ну просто не могла говорить с ними так, как будто ничего не случилось, и я ничего не знаю про нашего общего друга. А рассказать тоже не могла. Пусть Андрей сам...

Тревога нарастала, и я включила свет, телевизор, подумала — и прибавила к ним радио. Надо отвлечься. И хочется что-то сделать с этой тревогой и пустотой.

Всё-таки я заснула, хотя и боялась. Вернее, боялась проснуться. Проснуться совсем — и обнаружить, что мне надо идти в онкодиспансер.

Невыносимо. У меня же должно быть хорошее настроение, так?

Снились мне кошмары.

29.

Андрэ Доминик де Дюфо раздевался у кровати, собираясь ложится спать, когда его окликнули:

— Эй, Монах!

— Стучаться не учили?

— Стесняешься? — вошедший усмехнулся и уселся на пол спиной к стене.

— Чего тебе?

— Мы давно не встречались.

— Пришёл повидаться?

— Соскучился! — рассмеялся тот.

Андрей забрался в кровать:

— Слушай, — ты же не возражаешь, если я лягу? — так вот, серьёзно, спасибо за Дашу. Мы не знали, что она больна, она пряталась от нас, говорила, что плохое настроение и хочет побыть одна. У неё такое бывает. Но в любом случае, ты же знаешь, я потерял почти всю силу. Еле поддерживаю себя.

— Я говорил, нельзя рассчитывать только на что-то одно. Это логично, что как только аскеза перестаёт быть усилием, она перестаёт быть полезной.

— Тебе стоило сказать мне это раньше. Я пытаюсь освоить энергетические практики.

— Я с этого начинал.

— Ты начинал с энерговампиризма.

Тот пожал плечами.

— Еретик, что ты хочешь от Даши?

— Я перешёл тебе дорогу, Андрэ. Так?

'Андрэ' он сказал по-французски, с грассирующим 'р'.

— Нет, Еретик, вовсе нет. По крайней мере, сейчас. Даша — просто замечательный человек. Ты знаешь, она ведь написала на нас завещание. Оказывается. Алёне с Егором оставила квартиру — у них как раз проблемы с жильём. Живут у родителей. Причём тёща не любит Егора, а свёкор — Алёну. Деньги — нам с Ланой. Готовилась умереть, а думала о нас — это для неё нормально. Постоянно таскает с улицы котят и щенят, пристраивает всех. Если что-то надо — её можно попросить, она бросит свои дела, и даже ничего не скажет. Было дело, взяла отгул на работе, чтобы посидеть с ребёнком знакомой, пока та загранпаспорт собирала. Потом вышла в субботу, просто, без оплаты, чтобы доделать то, что не успела.

— Монах, — мягко ответил Роман, — я вижу, что она замечательный человек. Я хочу её. Насовсем.

— Насовсем? А что ты можешь ей дать?

— Возможно, бессмертие.

— Это уж как договоришься.

Тот усмехнулся.

— Договорюсь.

— Она ведь даже не сможет иметь детей от тебя.

— Детей не надо иметь, их надо любить! — отозвался Роман.

— Еретик, я серьёзно. Если ты её действительно ценишь, подумай о ней.

— Непременно, — с едкой улыбочкой ответил он. — Она будет моей. Точка.

— А если она не захочет?

— Я не предоставляю ей особенного выбора.

— Тебе не кажется, что любимого человека стоит прежде всего уважать?

— Я уважаю. Но я хочу её. И получу. Монах, это — не обсуждается.

— Что ж ещё не получил? — едко спросил Андрей.

— Если ты имеешь в виду физическую сторону отношений, то ей пока нельзя.

— Но ты же вылечил её?

— Она ослаблена сейчас. Никаких приземлённых отношений, пока не окрепнет. Девочка думает, что это её выбор, — он зажмурился, как довольный кот. — Она восхитительна!

— Эльвильяр, если ты её обидишь, я жизнь положу на то, чтобы отправить тебя обратно!

30.

Утром его не было на кровати.

Всю ночь я смотрела кошмары. В них от рака умирали Лана и Андрей, потом я сама. Ещё я видела Романа, больного раком. Он не умирал, но весь выглядел разъеденным болезнью, как в фильмах ужасов. Я просыпалась и лежала, не в силах не только пошевелиться, но даже глубоко вздохнуть. Потом снова скатывалась в вязкое чрево сна.

Только утреннее солнце спасло в последний раз. Тёплый луч лёг на лицо, прогоняя кошмары, и я сбросила их оковы.

Ум прояснился, появилась резкость, наступила реальность.

Романа в ней не было.

Села и осмотрелась.

Последние два утра он сидел на моей постели и ждал, когда я проснусь. Сейчас его нет. Из кухни не тянет ничем вкусным и свежим.

Проснулась?

Совсем проснулась?

Не бывает такого в жизни. Просто сон. Всё был сон?

Нет!

Сжалось сердце, и тут же кольнуло где-то в груди. Такая слабая боль... и такая знакомая.

Самый страшный кошмар. Внутри меня нарастало отчаяние.

— Даша? Доброе утро, милая.

Я всем телом вздрогнула и резко повернулась.

Роман стоял у окна, в солнечном свете был отчасти нечётким силуэтом.

Я бросилась к нему, обняла крепко, зарываясь лицом в рубашку, сжимая его плечи, спину.

— Ну что такое, малышка? — тихо спрашивал он. — Что случилось? Чего ты так напугалась? Я тебя не оставлю. Не бойся. Я всегда рядом.

— Всё хорошо, — всхлипнула я. — Просто кошмары.

— Это из-за них ты так себя довела? — строго спросил он и подхватил меня на руки. — Я же только что разобрался с этим. Иди-ка сюда.

Он посадил меня верхом к себе на колени. Я покраснела и попыталась схватить одеяло. Роман шлёпнул меня по рукам:

— Что ещё такое? Сиди тихо.

Просто положил руки на мои груди и вздохнул. Прохладные ладони, лёгкое покалывание. Всё хорошо, всё будет нормально. Чего я испугалась?

Я уже слышала про такое в онкологии. С раком всегда так. Начинаешь его лечить — и порой кажется, что болезнь отступила, смерть побеждена. Но — проходит время, и понимаешь, что тебе просто давали срок закончить свои земные дела. Рак возвращается, и набрасывается с новыми силами. С этого момента человеку отпущено очень немного. Мне было дано несколько дней счастья. Сколько же ещё осталось?

Роман оторвался от моей груди и посмотрел в глаза:

— Даш. Ну в чём дело?

— Всё нормально.

Я через силу улыбнулась.

— Что — нормально? Ты мне мешаешь! Организм ещё не успевает привыкнуть к здоровому состоянию, как ты пытаешься вернуть всё на прежнее место. У тебя там снова эмоциональные узлы, возможно фантомные боли. Есть боль, а?

Я кивнула. На глаза наворачивались слёзы. Пока сдерживаюсь.

— Ну вот видишь! — Чуть повышен голос, чуть нахмурен лоб. Сердится. Демонстративно. — Если всё так оставить, то хвори вернутся. Мне надо постоянно, снова и снова снимать узлы, пока они не проросли корешками. Знаешь, к чему это приведёт?