Синто ч.2. Героев по-прежнему нет.

— И все же, леди некст Викен, я не верю, что вы не знали о дезинтеграторе и теряли время, посылая сканеры, а потом по одному отряду 'дельфинов', и так удачно загасили свои корабли.

— Ваше право.

— Женская интуиция? — с улыбкой спросил Крутецкий; улыбка ему удивительно шла, он становился похожим на доброго преподавателя.

— Если я вам отвечу правду, господин Крутецкий, вам придется оказывать медицинскую помощь генералу Кахадзе, — ответила я, вставая.

Генерал от такой наглости потерял дар речи, а чуть придя в себя, изрек:

— Что ты себе позволяешь, наглая сы... девчонка, — в последний момент он сдержал оскорбление.

Я глянула на генерала, на заметную поросль волос в ушах, ну как можно так за собой не следить...

— Вам, самцу, у которого тестостерон из ушей лезет, не понять, что такое интуиция и осторожность, — ехидно ответила я, играя всем телом, мгновенно превратившись из бесполого военного в гейшу. — Ведь ждут и отступают только трусы, не так ли?

Немая сцена: генерал, багровый от бешенства, удивленные советники, просто ошарашенный секретарь и откровенно посмеивающийся подполковник.

— Всего хорошего, господа, до встречи, — и я ретировалась.

Моя выходка была продиктована просьбой Ларина отвлечь внимание, сделать яркое эмоциональное пятно, которое не позволит тут же с холодной головой анализировать все сказанное лордами и мной. Конечно, если эта уловка и сработает, то ненадолго, с советниками уж точно. Может, хоть Кахадзе подавит им на уши, со злобной улыбкой подумала я.

Остаток ночи я провела с дезертцами, систематизируя имеющуюся информацию по пиратским кораблям. К утру, уставшая, но довольная результатами, перед тем как отключиться, заглянула в эгофайл Хорес-Китлинга. Очень интересно, с рождения у него были совсем другие фамилии — Ташин-Греко. Образование получал у Китлингов и стал Китлинг-Ташином, потом уже готовым специалистом вернулся в семью Хоресов, став Хорес-Китлингом. Вся эта чехарда с фамилиями означала, что перед нами действительно ценный специалист, сделавший карьеру. С рождения у него был третий ранг, а два года назад он получил первый, став единственным 'младшим' Хоресом, получившим его. Кого в нем больше — карьериста или специалиста? По моему личному мнению — второго. Кровные Хоресы, наверное, в шоке от того, что семью возглавит урожденный Ташин, выходец из семьи низшего ранга, заключившей вассальный договор с Хоресами. Так им и надо, Хоресы выродились. Бывает, все течет и все меняется.

Скорее по привычке, без особого интереса, я просмотрела всех родственников Хорес-Китлинга и наткнулась на знакомые фамилии. Посмотрела... мда, шутки у Судьбы еще те. Мать Даниэля, Ташин-Суоми была на год младше Хорес-Китлинга, то есть Ташин-Греко, а значит, в детстве они росли вместе. И Хорес-Китлинг сейчас самый близкий родственник Даниэля, его дядя. Интересно, а кто помог бежать Даниэлю из поместья, кто оставил незаблокированный флаер? Если взять во внимание наши синтские выверты с тем, что у отца свои дети, у матери свои и лишь один общий, приводящие к тому, что брат и сестра, сдружившись с детства, становятся мужем и женой, ну конечно, если ген-карта позволяет, если не слишком много общей крови. То в связи с этим возникает вопрос — а какие отношения были между матерью Даниэля и нынешним кандидатом в лорды Хоресы? И почему умерла Ташин-Суоми в цвете лет, почему разбилась? Ведь мы все так боимся случайной нелепой смерти, что никогда не рискуем и вечно перестраховываемся.

Кошмар, я еще хуже, чем Синоби, того хоть интересовали дела лично его касающиеся, я же размышляю о совершенно посторонних людях. Хотя это можно списать на эмоциональную перегруженность и объявить способом не впасть в стресс по поводу того, что скоро прилетят пираты и начнется 'веселье'.

Лорд Ларин приставил меня к Крутецкому, который руководил работами в нашей крепости. Рядом с каждым русом ошивался кто-то из персонала и по мере сил следил, чтобы не натыкали какой-нибудь гадости, вроде жучков. Хотя толку от этого немного, мы же не знаем точно, как именно монтируется этот 'Мозжечок', какие и к чему ему нужны подключения. Хорес-Китлинг проработал всю ночь и полдня, в течение которых мы утрясали формальности, но еще не закончил. Теперь я этакой обезьянкой скакала перед Крутецким, отвлекая его от мыслей о подключении 'Мозжечка' к дезинтегратору. Пока удавалось, но это была открытая игра, рус милостиво позволял мне юлить, зная, что может прижать в любой момент. Моим единственным аргументом было то, что прежде чем допустить 'Мозжечок' к дезинтегратору, надо проверить его работу с менее мощными орудиями. Внешне наше общение выглядело как флирт, он вел меня под руку, мы с улыбками негромко переговаривались, но будь у меня возможность, я б ему хорошенько врезала. С его стороны скрытой агрессии было меньше, но все равно в словах сквозил яд победителя.

К концу дня 'Мозжечок' был смонтирован и подключен, проводились тестовые испытания. После их успешного завершения Крутецкий наконец спросил, где же дезинтегратор. И тут то я вспомнила все уроки актерского мастерства, принявшись остервенело препираться, заявляя что у дезинтегратора автономный генератор, и он никак не связан с крепостью, Крутецкий отвечал, что такое мощное орудие должно управляться с генерального поста согласовано с другими видами орудий и так далее и тому подобное. По мере нашего спора я изображала нарастающую, но контролируемую панику. Спор завершился жестким заявлением Крутецкого: или подключаем дезинтегратор, или справляйтесь с пиратами сами. Я ретировалась на поиски Хорес-Китлинга. Если он не справился или не успел, то наигрывать мне ничего не придется; после дня, проведенного в обществе советника, я точно знала, что дезинтегратор будет использован против нас.

Хвала Судьбе, Хорес-Китлинг справился, но выглядел он так, что, увидь его Крутецкий, сразу же заподозрил бы неладное. Красные глаза, синюшное лицо, мешки под глазами и дрожащие руки — расплата Хореса за то, что он на протяжении месяца выжимал из своего организма все силы, лично восстанавливая крепость, оставшись чуть ли не единственным спецом. На Совете он был просто усталым, но после бессонных суток выглядел так, что 'краше в гроб кладут'. Заведя его в санузел, я заперла за нами дверь.

— Вы нас компрометируете, — вяло, сквозь дремоту отозвался он. Справившись с задачей, его измученное тело требовало сна.

— Насрать.

Моя грубость его чуть встряхнула. Я достала из поясной аптечки мазь, нанесла ему на лицо. Он вообще не реагировал, похоже, спал с полуприкрытыми глазами. После этого принялась массировать точки на руках, голове и шее. Сначала расслабила его, позволив соскользнуть в полный, отключающий сон буквально минут на десять, а после принялась мягко взбадривать. Через двадцать минут нашего уединения Хорес-Китлинг стал вполне похож на живого человека, а не на ожившего мертвеца.

— Сколько времени? — спросил он с легким испугом.

— Мы здесь двадцать минут. Вы сможете проследить за подключением 'Мозжечка'?

— Да. Сколько времени у меня есть?

— Вы очень истощены, но часа два, а может, и три продержитесь.

Он кивнул и вышел. Я собралась выждать минуты две и тоже выйти, как в санузел заскочил какой-то паренек, он явно видел выходящего Хореса и теперь будет думать Судьба знает что. Я уставилась на него злобным взглядом, от которого он попятился и промямлил что-то вроде 'Я лучше потом...' и выскочил обратно в коридор.

Крутецкого, как, впрочем, и Хорес-Китлинга, я нашла возле дезинтегратора, они были готовы вцепиться друг другу в глотки. Хорес был неподражаем в своем высокомерном презрении, он довел русов до белого каления и выкриков: 'Может, вы сами его подключите?' Я не вмешивалась, хотя Крутецкий и просил меня урезонить 'этого страдающего паранойей'.

— Кто это вообще такой? — поинтересовался советник, когда подключение все же закончили.

— Ну... это исполняющий обязанности коменданта крепости.

Крутецкий картинно закатил глаза.

— А как бы вы себя вели на его месте? — вступилась я за своего.

— Я бы не был на его месте, — с чувством превосходства отозвался советник.

Ну да... Победитель, чтоб тебя....

Было проведено тестирование работы 'Мозжечка' с дезинтегратором, все прошло отлично, подозрений не возникло. После этого приняли решение объявить бортовую ночь и отправиться всем на отдых. Наконец-то я хоть на несколько часов избавлюсь от Крутецкого. Перед тем как самой лечь отдыхать, я отыскала Хорес-Китлинга, который в компании двух таких же изможденных инженеров доводил что-то до ума. После яростных споров я все же смогла объяснить ему, насколько важно отдохнуть перед боем, и отвела его в каюту. Он попытался закрыть дверь у меня перед носом, но я стоически выдержала эту глупость, ведь он не уснет сейчас без посторонней помощи, его организм разбалансирован полностью.

— Некст Викен, вы забываетесь, — сказал он, когда я прошмыгнула за ним.

— Да нет. Это вы плохо соображаете.

У него не хватило сил даже на вспышку гнева. Опять расслабив его массажем, я выставила режим обогащения кислородом больше стандартного, выключила все, что способно разбудить, оставив только сирену общей тревоги, и настроила входную дверь на себя. Завтра утром приду и разбужу, когда надо.

Увы, Хорес-Китлинг не оценил моей заботы. Ну да ладно, его адекватность сейчас под большим вопросом. Я в состоянии подобного истощения откалывала вещи и похуже, лишь поэтому я простила ему весь тот бред, что он нес, тем более что, хвала Судьбе, он делал это без свидетелей.

Бортовым утром к крепости подтянулись мои дезертцы, и я занялась ими. Мы с Крутецким поменялись местами, теперь он от меня ни на шаг не отходил и не замечал непрозрачных намеков на нежелательность своего общества.

Мальчишки рвались в бой — на 'дельфинах', на обычных истребителях, все равно. Их не пугали и не останавливали смерть и увечья их друзей и сокурсников. Я решительно не могла этого понять. А еще все время вспоминалось предупреждение Соденберга: мы заявили смертность при исполнении контракта как шестидесятипроцентную. Контракт включал пятьсот человек, погибло сто восемьдесят два, значит, мы можем себе позволить потерять не больше сотни. Иначе отношения с Дезертом будут разрушены, президент Соденберг не захочет терять лицо и рейтинг в угоду нам, что бы мы ни пообещали. Президент был жестокой и умной тварью, но при этом настоящим патриотом своей несчастной планетки, в отличие от многих других представителей верхушки Дезерта.

К моему облегчению, лорд Бялко сам предложил сделать дезертцев няньками-наводчиками, оставив сотню на 'дельфинах' в резерве на самый крайний случай. Мальчишки принялись возмущаться тому, что им придется опять сидеть 'под броней'. Пришлось устроить показательный ор, мне не хотелось, чтобы Крутецкий видел, что я могу превращаться в вояку и разговаривать с солдатами на одном языке, но деваться было некуда. После весьма экспрессивных напоминаний о том, кто здесь главный, я перешла на личности.

— А вы, солдат Белтман, вы думаете, мне неизвестно, что вы в нарушение приказа два раза участвовали в боях? Вы думаете, что раз вы смогли дважды провести успешные атаки, извиняет нарушение приказа? Отвечайте!!!

— Да, леди.

Я слегка ошалела от такой наглости.

— Вот, значит, как? — шипящим голосом поинтересовалась я. — А вы не задумывались, солдат Белтман, о том, что если бы вы поделились полученной информацией после первого боя, как вам было приказано, вместо того чтобы участвовать во втором, то информация, исходящая от ВАС, могла бы помочь вашим товарищам победить и остаться в живых? Задумывались? Отвечайте!!!

— Нет, леди.

— Нет. Вы солдат, вам не свойственно задумываться. Думают и ставят задачи офицеры, это их функции — сидя жопой в тепле 'под броней' задумываться о том, чтобы вы, пилоты, победили и выжили. Офицер здесь Я. Я отдаю приказы. И вы сейчас отправляетесь в карцер на сутки! Не за нарушение приказа во время военной операции, а за готовность его нарушать! Вам все ясно?

— Да, леди.

— Что вам ясно?

— Что я должен подчиняться приказам.

— Идите к коменданту крепости, доложитесь.

Белтман, чеканя шаг, ушел. Все молча проводили его глазами. Настрой мальчишек поменялся; кажется, до них дошло, что они являются ценными носителями информации.

— Вы все сейчас поступаете в распоряжение лорда Бялко. Надеюсь, вы понимаете, что я отвечаю за вас, и не заставите меня стыдиться того, что я вас готовила, и что я ваш командир. Я требую четкого и неукоснительного исполнения приказов лорда Бялко или человека, которого он поставит вами руководить. Вам все ясно?

— Да, леди, — раздался дружный хор голосов.

— Разрешите вопрос?

— Да.

— Не участвовало в боях сто сорок; что делать тем сорока, которые не будут в резерве, но и не обладают необходимым опытом?

— Предупредите о своем статусе и постарайтесь быть полезными. — Подумав, я все же сказала: — Вас пятьсот, погибло сто восемьдесят два, а заявленная смертность по контракту шестьдесят процентов.

— Но позволяется превышать ее на пять-семь процентов, — раздался неопознанный голос.

— Вам служить целый год! — я опять перешла на крик. — Не думайте, что после этого кризиса вам придется сидеть в 'виртуалке'!!!

Как ни странно, обещание новых опасностей их обрадовало и взбодрило. Надо будет присмотреться к учебным планам дезертских училищ для начальных классов, как они их обрабатывают, чтобы усыпить инстинкт самосохранения.

— Леди некст Викен, в вас скрыто много талантов, — издевательски галантно заметил Крутецкий, когда солдаты разошлись.

'Чтоб ты сдох', — сказала я про себя, и это явственно отразилось на моем лице.

Крутецкий заулыбался еще шире, сущий крокодил.

— Только не говорите мне, что я вас удивила, иначе я в вас разочаруюсь, — мрачно заметила я.

— Ну, не то чтобы я совсем, подобного не ожидал, но крики в стиле сержанта меня...— и он помахал рукой, подбирая слово, — позабавили.

Оказывается, я забавна... Хорошо хоть дезертцы так не считают.

— Если бы вы видели, как я убила трех дюжих мужиков, вы бы не считали подобные крики забавными, — сказала я, глядя ему в глаза. Крутецкий удивился, если он не сыграл, то это означало, что на Дезерте у них нет агента, иначе бы о моей 'приветственной' дуэли он бы знал.

Весь день прошел в каких-то хлопотах — вроде бы и свободной минуты не было, и непонятно чем занималась. Хорес-Китлинг высказал мне свое 'фе' по поводу карцера и Белтмана, заявив, что карцера в крепости нет, и что Белтман сейчас работает в открытом космосе, помогает техникам. Мда, называется, отправила, чтобы подумал над своим поведением, а его припахали так, что хорошо, если руки от усталости дрожать не будут...

Крутецкий клещом висел на мне, не давая возможности даже приватно по визору пообщаться, и к концу дня у меня уже был синдром заложника. Это когда человек, к которому испытываешь сильные отрицательные эмоции, вдруг становится желанен и необходим, то есть, если раньше я хотела от него избавиться, то, когда пришла пора отдыха, не хотелось его отпускать от себя. Опять уложив, несмотря на протесты, Хорес-Китлинга, я еще часа два болтала с Крутецким. Этот разговор нас неожиданно вынес в такие сектора, что мы оба диву давались.