Светлейший лорд Тьмы

— Заткнися чё ли, — Забава глубоко вздохнула, и ткань на лифе ее призывно натянулась. — Видал ли кто такого красавца? Господя! Да это ж картинка какая-то... Точно, вот женю на себе, портрет закажу семейный у самого дорогого художника. А еще рамку — из дерева заговоренного, чтобы мы никогда не разлучались.

Размечталась черная ведьма, представляя, как окажется Вальдемар в ее личном пользовании во всем своем двухметровом великолепии. Уж не станет он по войнушкам скакать — негоже царям самим черную работу делать. А будет рядышком сидеть, губки Забавы сахарные целовать, да обнимать ее крепко-прекрепко.

Так увлеклась, что не заметила, как к зеркалу приблизилась да и чмокнула его страстно. Зеркало смутилось и зарделось. Нет, конечно, оно считало себя неотразимым, с самым правильным отражением во всей вселенной, но ... вот так откровенно выражать приязнь!

— Ах, лешие бесовские! Ведь мне еще к обручению готовиться! А ну-ка шкаф тысячедверный, бездельник, наколдуй мне красоту, чтобы этого простофилю поразить. — черная ведьма змеюкою зашипела, символы волшебные в воздухе нарисовала, вызывая шкаф из черной пропасти, где правят одни лишь демоны. Шкаф появился в покоях красотки незамедлительно, растопырился четырьмя витыми ножками, заскрипел резными дверьми.

— Чего, хозяюшка, потребовалось? — спросил он глухим басом.

— Платье мне нужно колдовское, не чета обычным. Чтобы могло оно другое колдовство подавлять и себе подчинять. — Забава руки в боки поставила, ножку отставила. — Ну, есть у тебя такое?

— Ты же знаешь, ш-ш-то есть, — протянул шкаф, — простым товаром не приторговываем. У нас в шкафу одеваются по первому классу. Сама Королева Снежа в свое время закупила ледяное платье, что целый континент заморозило.

— Хорош рекламироваться, ты дело говори...

— А еще у нас Люцифер плащ брал, что уныние вызывает. Он хоть и молодой божок, но тоже не промах. — преспокойно продолжал пиариться шкаф. — Наша одежда — это знак качества.

— Есть или нет? — Забава ножками затопала, по столу кулачками застучала. — Долой рекламный ролик! Даешь немедленно точный размер.

— А то! — хмыкнул нахальный предмет мебели в ответ. — Только по цене ли тебе такое удовольствие, красавица?

— А что ты хочешь за него? Быстрее. У меня еще помолвка впереди и... — хотела про Вальдемара сказать, да решила, нечего болтливому шкафу знать много.

— Последние сведения по магической ауре вашего королевства говорят, что есть у Черномора подушка волшебная. Он ее пуще жизни бережет. Подушка эта сны такие навевает, что через них можно по своему усмотрению реальность менять и все в свою сторону оборачивать. Вот приснилось, например, Черномору, что его дочка за лорда Арка выйдет, и глядь, а дочка выходит...

— Ты на что это, падлюка, намекаешь? Ты что сказать хочешь? — брови черной ведьмы грознее тучек стали, сдвинулись.

— А чего намекать, я шкаф с высшим магическим образованием, все впрямую говорю.

-Да я на тебя в нужные инстанции пожалуюсь, да я тебя пожгу в адском пламени... Да я тебя в мертвой воде...

— Ой-ой, я ужо и боюсь! Чего развоевалась?! Подумаешь, попробовал подушку попросить... Ну, тогда хоть амулет свой дай...

Забава на шкаф огнем магическим замахнулась да промазала — увернулся тот ловко и вроде как заулыбался.

— Эх, придется за бесценок продавать. Меняю на полкоролевства.

— Нет, да ты меня испытываешь.

— Знаете что, мамзель, вы вообще обнаглели. Я вам вещь торгую, а не... Последнее мое слово — отдаёте мне зеркало.

— Зеркало? — Забава покосилась на стол. — Что же... Пожалуй. А-а, забирай!

И как только сказала она эти слова, как прямо перед ней появилось платье. Висело оно в воздухе, приветливо сияя разноцветными звездами. Казалось, что это черная дыра, которая решила воплотиться в наряд.

— Читайте инструкции по применению, благодарим за покупку, — шкаф галантно раскланялся и шагнул туда, откуда пришел.

— Буду я глазки портить, — вслед громыхнула Забава, с обожанием разглядывая обновку. — Я и читать не умею.

Ручонки шаловливые потянулись к платью: мягкое и шуршащее на ощупь, оно источало великую силу, оно требовало, чтобы новая хозяйка наконец надела его.

— Сейчас, только прежнее сниму, — зашептала черная ведьма, расстегивая пуговки на боку. Ах, теперь никто не уйдет от силы моей. И своенравный альв подчинится, и лорд будет с руки есть, и папенька — хотя папенька и так...

Нырнула в платье мгновенно, а то, словно почувствовав добычу, окутало Забаву черным дымом. Еще немного, и они познали друг друга в полной мере. Забаве понравилось платье, а платью — Забава. Так бывает, что вещь ТВОЯ и только ТВОЯ! Амулет на шее красавицы защелкал удовлетворенно, текучие складки загудели черным ветром. Коса черной ведьмы расплелась, и волосы ее зазмеились, наполняясь дьявольской мощью. Держитесь! Ведьма идет... тьму принесет. Она такого повелителя родит и воспитает, что всем не поздоровится.

И где этот женишок непутевый? Моется! Прилаживается... Посмотрим на тебя ночью, посмотрим поближе.

Забава к обеденной зале отправилась, оставляя за собой шлейф синей протяжной песни о всех прежних злых колдуньях, коим платье это доставалось. Ох, и портили мерзавки чистоту мира. Ох, и чудачили!

Колдунишки от черной ведьмы по закоулкам прятались, не вынося жуткого воя, которого сама Забава не слышала. Уши затыкали и у виска крутили. Совсем сбрендила! Гости сейчас приедут, а она опять — полоумничать! В супермагических нарядах разгуливать!

— Ну, я готова! Где жених? — Забава в залу вошла, гордо осанку держа и на мелочи, типа, на яства на столах, не обращая. Черномор, что виноград в это время кушал, так и подавился.

— Где ж ты такую гадо... прелесть раздобыла? — только и спросил он, оглядывая дочку. — Может, не надо уж так серьезно к замужеству готовиться?

— Надо, папенька, надо! Годики идут. Мне через месяц семнадцать! А потом — и старость не за горами на Лысой горе. Ну, так где он?

— Да не бойся, не сбежал. Одевается, сейчас придет... А вот и он. Легок на помине. Женишок дорогой, какой же ты яхонтовый, персиковый! Ах, сказка!

Забава к лорду в дверях стоящему повернулась — отмыли. И на том спасибо. Приодели. Сойдет!

Шагнула к нему порывисто, с наставлением и расстановкой произнесла:

— Тебя я не люблю. Замуж иду ради ребенка. Сделаешь свое дело, катись, куда глаза глядят.

— Понял я, — согласно кивнул Арк, — разве ж с царевной посмею спорить...

Так сказал, что вновь все в Забаве упало и обмякло. И что за черт такой? Какая же магия сильная была, что так мальчишку защитила и голосом его волнительным наделила.

— Молчи уже. Как гости появятся, как славить нас начнут, разрешаю себя поцеловать. А уж ночью, будь любезен, мил женишок, сделать свое дело. Вот поживешь у нас несколько месяцев, вот с нашего стола поешь...

— Согласен, — вновь улыбнулся мальчишка мягко и спокойно. — Как тебя не послушаться?

И все вроде выходит, как задумано, и вроде платье действует... Или нет? Инструкцию-то не читала. Но погано стало на душе у красавицы.

Она уже когда гости в терем набились, когда за столом сидели, все хмурилась да себя корила. На что ей повелитель Тьмы? Ну, на что? И на альва любимого, что невдалеке сидел, взгляды красноречивые бросала. Вальдемар на взгляды не отвечал, с аппетитом ел печеные эльфийские ушки (вот эльфобал!), обильно поливая их густым кровавым соусом из единорога. Остальным гостям было уже тоже весело. Хотя пришли они явно опечаленные упущенной удачей в лице жениха и отца будущего правителя миров. Красные гномы громко ржали, попутно с едой под столом играя в покер. Альвы тоннами пили вино из подвалов Черномора. Великаны-йотуны травили анекдоты все про того же Одина. Несколько драконов — самых старых в своих родах — обсуждали с папенькой перепланировку дна океана и решали, кому какая часть островов достанется. Еще были ведьмы, колдуны, чудища-корневища, темные фениксы, приперлись и разумные волшебные вещи, а в их числе и тот самый шкаф.

Забаве было все равно плохо. Она впервые в жизни боялась остаться с мужчиной наедине, хоть и настояла на этом. И так покраснела, когда пришлось с ним целоваться. Губы у него были мягким шелком, не то что настойчивые, яростные губы любимого Вальдемара... Все смотрели... Кошмар!

Вота, значится, под конвоем колдунишек-чиновников, повели Арка через зал с невестою. Колдунишки зорко следили, чтобы гости, не дай лихо, мальчишку не похитили... А чего добро такое похищать, коли его не по своей воле не взять? Но для порядку и чтобы без драки придерживались колдовского этикета.

Вот вошли в покои Забавы. Черная ведьма глубоко выдохнула, искоса на оглядывающегося вокруг Арка посмотрела. Глаза нежным янтарным светом наполнены, весь он, как медовый пряник, светится, так что глаз не отвесть.

— Можно мне, Забава, на стул присесть? — мальчишка у двери на мебеля опустился, ждет решения, не перечит и инициативы не проявляет. А ведь положено. Не привыкла черная ведьма мужчин уговаривать, все сами на нее набрасывались.

— Ты, это, не кочевряжься, мне и самой тошно, — красавица нос рукавом платья волшебного утерла. — Как получила тебя, так и воспользуюсь... Снимай штаны и в постель ложись... Мне, может, еще месяц с тобой тут стараться, работать.

— Хорошо, — кивнул Арк. — Только как мы это делать станем, коли не получится ничего?

— Как не получится? У всех всё получается, а у нас — нет! — заколки из волос драгоценные начала вынимать да на столик складывать. — Не спорь, иди в опочивальню...

А сама про себя ругается: "Это ж надо, чтобы мужика вот так уговорами уговаривать... Позорище! Срамище! Кому рассказать, осмеют. Вот тебе и ведьма черная... И как это платье дурацкое действовать должно? Уведут Вальдемара, коли не сумею воспользоваться. Эх, уведут!"

Сняла она наряд, на стульчик аккуратненько повесила. Об альве подумала еще разочек да и вошла в спаленку, богато убранную. Завтра мальчишка станет не гостем, а мужем, но терять времени не следует.

А лорд в постельке под покрывалом лежит, глаза закрыл и вроде как спит.

— Мы так не договаривались. Что за дела? — затеребила его, влезла сверху, навалилась грудями под кружевной сорочкой.

Мальчишка прищурился еще сильнее.

— Ты девственник что ли? — внезапная догадка застигла Забаву врасплох. И она почему-то засмеялась. А вместе с ней вдруг рассмеялся и Арк. Хохотали минут пять, начали по кровати почему-то кататься, драться и играться, как шаловливые котята. Потом примолкли и оба вздохнули.

— Ты ведь того белобрысого альва любишь, — вдруг заявил лорд. — Весь вечер ты на него таким взглядом смотрела. А он все нервничал, делал вид, что тебя в упор не замечает.

— Не твое это дело, — ведьма отвернулась, отодвинулась подальше, не понимая ни своего смятения, ни множащихся сомнений.

— Ты ведь ему изменишь. Он тебя не простит. Не умеют мужчины измены прощать.

— Все, достал, — капризная злобная тоска внезапно охватила черную ведьму, загорелись символы на амулете. — Сделаешь, и все!

Колдонула Забава резко, погасила свет и кошкой дикой на женишка набросилась, по темной своей натуре уверенная, что злом все возьмет. И ребеночка драгоценного, и любимого своевольного, короля подземного.

Ну, а о дальнейшей части ночи, читайте на порносайтах темного королевства в разделе — как он был ее рабом. А мы пойдем дальше.

5

Валари с особым чувством занялась починкой старого дома, хотя до этого с таким же особым чувством собиралась валить подальше от навязчивой девчонки, которую ей подсунул белобрысый котообольститель, теперь, наверняка, прохлаждающийся в богатых палатах черной ведьмы. А она должна тут вкалывать на его Маргаритку! Не, ваще, докатилась — в человеческой деревне меняет протекающую крышу и латает пол.

— Ой, щекотно! — гыкнул дом, когда Валари начала стучать на крыше, вися на ею же и сколоченной лестнице, на которую потрачено цельное утро. Правда, солнышко так ласково припекало! А заросший бурьяном огород казался таким уютным — это после скитаний-то?

— Не, правда... И еще очень приятно... Поскорее бы починиться и отметить это событие. Я ведь так давно не был домашним. Все вот без души доброй, без работы... Это я для порядку на вас накричал, ты ж понимаешь. Мало проходимцев около заброшенных домов ходит. Ведь они подожгут, нагадят... Они ж без души, без понимания...

Валари в ответ молчала и продолжала стучать.

— А девчонка тоже ничего, она сейчас борщик варит, тесто поставила для пирогов. Такая жена получится, пальчики оближешь. — не унимался дом.

— Ты мне ее что ли сватаешь? — подавила смешок Валари. — Не моя весовая категория! Вот будь ты более смышленый дух, ох и опозорился бы... Ох и попал бы на развод!

— Обижаешь, я не такой уж и глупый, — ощетинились провалившиеся части крыши. — Не тебе сватаю. Если я молчу, то это вовсе не значит, что я ничего не чую. Где это видано, чтобы домашние "охранники" не знали, кто хозяин, а кто хозяйка. Я, может, хочу чтобы ты, ну, как сказать правильно, чтобы тебя не выдать... Короче, помоги ты девчонке в жизни определиться.

— Умишком что ли с ней поделиться? — Валари методично вбивала гвозди в доску. — Лучше бы помолчал, а то из-за тебя пропущу чего, а мне еще черепицу класть и потолок утеплять.

— Неужто монеты одной хватило на материалы?

— Вот глупый! Стану я деньги тратить, когда вокруг лес. — орчиха хмыкнула, спускаться начала за следующей доской. — Ручищи мне на то даны, ш-штобы ими работать... Ну, или разрушать на крайняк. — преодолела еще одну ступеньку, и тут с нею впервые недоразумение случилось. Головушка закружилась, лебеда да лопухи в пляс пошли. Вот ведь забойный какой огородишко!

— О-го-го! — зашумел дом. — Держись!

Но Валари духа не слушала, все пыталась на место башку вернуть. Аккуратненько сползла на землю родную по лесенке, присела тихонечко на травушку, подышала ровненько, чтобы в себя прийти. Может, воздух человеческий заразен для темных? Может, съела чего? Да нет, от высоты голова закружилась.

— Ты там ничего, в себя приходишь? — полюбопытствовал дом испуганно, заскрипел: — Маргаритка, тащи водицы, Валари плохо! Плеснуть на лицо надо бы...

Маргаритка, как шумный ветерок, примчалась, запричитала, затараторила... Помогла подняться и повела в дом, в тенек.

— Ты полежи, ты отдохни, — девчонка орчиху на кровать ветхую уложила, накрыла какой-то старой тряпкой.

У Валари даже сил сопротивляться не осталось. Глаза сами собой закрывались, а в голове все стоял образ мальчишки, которого так и осыпали лепестки роз красных. Вот ведь черт, из головы нейдет. И не виделись сколько, и забыла почти...

Тяжелый вздох вырвался из груди орчихи, и она скорехонько уснула, потому что не спать ну никак не могла.

Много ли-мало ли времени пробежало, но услышала сквозь тяжелую дрёму наша воительница, как на улице шум какой-то происходит — вроде как трубы трубят, да песни, да еще топот непонятный. И вроде дух домашний громко выступает, а вместе с ним гном ругается и Маргаритка пищит... Глаза приоткрыла, увидела на столе полотенчиком обед прикрытый: знатный запах шел оттуда, завлекательный, под ложечкой так и свело. Приподнялась тяжело и одеяло старое, из кусочков разноцветных сшитое, откинула. Нет, все шуметь продолжают, а вместе с ними — еще один голос, вроде как птичий. Что за непорядок?