| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Какая Катя, ты что? — праведное возмущение друга прошло так же неожиданно, как и нагрянуло. — Оля!
— Ах да! Оля! Катя была на прошлой неделе... — иронично ударил я себя по лбу. Мой сарказм отчаянно прятался за беспечностью, с которой я вёл эту беседу. Я закопался в бумагах и старался не поднимать смеющихся глаз.
— Не... — Хворостов задумался на полном серьёзе. — Катя была почти месяц назад, кстати, та ещё стерва, но в постели что надо.
— Так что там с Олей? — я тактично кашлянул.
— Ничего. У нас всё хорошо и скоро будем играть свадьбу, — Димон улыбался всеми зубами, я не понимал, то ли он так своеобразно скалился, то ли пытался ослепить.
— Поздравляю, — я пожал плечами. Ни рад, ни огорчён, уж слишком хорошо знаю Хворостова, чтобы вот так сходу верить в очередную его сказку.
— Что поздравляю? — Димон кривлялся, подражая моей интонации. — Ты приглашён, дурилка! Будешь моим свидетелем!
— М-да, свидетелем мне быть ещё не приходилось... — задумчиво протянул я и тут же осёкся, вспомнив историю Белого Карлика. Свидетелем я там был аж самым главным и самым подозреваемым.
— Ну, что скажешь? — Хворостов ждал, пока мои воспоминания пройдут, заискивающе заглядывал в лицо.
— Что скажу? Если честно, я думал, что в Венском лесу уже закончились все сказки. А нет! Ещё одна осталась!
— В каком смысле? — Димон внимательно следил за тем, как я встаю, и, обходя стол, присаживаюсь на его край. Я улыбался, но уж очень снисходительно. Ответ бросался в глаза своей очевидностью:
— В таком! Какая она по счёту эта невеста? Седьмая? Ага, на этой неделе. И явно не последняя! — я еле сдержал смешок, все ещё надеялся свести этот разговор к шутке, но, к моему изумлению, Хворостов даже не думал улыбаться. Он сохранял невозмутимо серьезный вид, от которого мне стало не по себе.
— Ты что! Я же серьёзно!
Димон привстал, словно собираясь доказать слова делом.
— Серьезно? — я вернулся в кресло, на мгновение представив, что всё действительно так и было. Чертовски тяжело такое представить, но я справился. — Значит, всё серьезно? Ну, хорошо. И когда свадьба? Прикуплю костюм понаряднее.
— Через месяц. Мы вчера подали заявление, — довольно кивнул Димон, и на мгновение мой мир колыхнулся.
Глянцевое зеркало скучной повседневности, в котором отражался весь сонм пороков и разврата, царившие за душой моего закадычного друга, неожиданно дало трещину. Мои глаза полезли на лоб от одной мысли, что вечного кутилу Прохвоста заарканят под венец супружества. Это свершилось, все уже окончательно сошли с ума? Мне захотелось ущипнуть самого себя.
— Это ты сам ходил, или тебя вогнали в кому и оживили только перед загсом?
— Дурак, что ли! Сам конечно!
Мне хотелось встать и зааплодировать. Нет, действительно, с этой Олей они встречались от силы недели две-три и... хлоп! Уже на пальцах сверкают кольца, я невольно улыбнулся:
— Ну, я рад за вас, что тут сказать, правда, я что-то плохо представляю тебя в образе образцового семьянина.
— Это почему? — по-детски наивно изумился друг, но я махнул рукой, в этот момент поймав себя на другой интересной мысли:
— Подожди, Оля-Оля... Я что-то её не помню, как хоть она выглядит?
— Вот ты чудак! — Димон хлопнул себя по больной ноге. — А ты и не можешь помнить, ты ведь её ещё не видел! Мы уже несколько раз звали тебя в гости, но ты как обычно чересчур занят.
— Ну да... — я смутно припомнил, что последний раз Хворостов пытался завалиться ко мне с пивом неделю назад. Он делал это часто и совершенно без предупреждения, отчего выводил меня из себя. И да, в тот раз он грозился рассказать что-то интересное. Последнее время я находил причины для отказов, неужто пропустил действительно важный поворот в жизни друга? Мне пришлось искать извинения:
— Значит, надо наверстать упущенное. Когда к вам можно будет прийти?
— Вообще-то я здесь для того, чтобы тебя пригласить. Мы с Олей будем ужинать на следующей неделе в ресторане на Павловской. "Альтаир". Ну, ты должен помнить ту забегаловку.
— Да, там мы обмывали твоё назначение. Три года назад, — забыть последний день своей алкогольной жизни невозможно.
— Вот-вот. В общем, там через неделю и увидимся, — Димон встал, кажется, это всё, что он хотел сказать, но, провожая друга к дверям, я чувствовал его напряжение. Оставалось ещё что-то важное, и я даже подозревал, что именно.
— Я обязательно приду на ужин, — я положил руку Хворостову на плечо, взялся за ручку двери. — Только заранее предупредите, когда выдвигаться, хотя бы дня за два.
— Да-да, не волнуйся, я или зайду, или позвоню, — беспокойство друга росло пропорционально приближению того момента, когда ему придётся покинуть мою обитель. Я не стал более мучить старого приятеля, тяжко вздохнул: — Ну что ты опять трясешься? Что тебя опять беспокоит?
— Слушай, я всё по поводу Урицкого. Ты не наводил справки, он действительно откинулся?
Жалобный голос друга заставил моё сердце сжаться от жалости. Я понимал, что имя Аркадий стало фобией не только для меня, но и прекрасно понимал другой факт:
— Послушай, Димон, даже если он и освободился, ну не будет он никого искать. Десять лет прошло, я даже сомневаюсь, что он узнает нас, столкнувшись лоб в лоб. Ну, сам посуди...
— Да, ты, наверное, прав, — в глазах друга я увидел долгожданные искорки надежды. За то, что произошло с нами, я винил себя не меньше, чем Хворостов, а то и больше. На пороге кабинета он вдруг снова засуетился: — А Догматов? Ты не нашёл его телефон? Может, стоит с ним поговорить?
— Нет, не нашёл и не искал. Это совершенно ни к чему. Старик уже на пенсии, незачем беспокоить его по таким пустякам, — я не стал врать, но от всех этих ворошений в прошлом заболела голова. От болевого спазма в груди перехватило дыхание. Мне хотелось только одного: побыстрее остаться одному и спокойно поесть.
— Нет, ну ты найди его визитку на всякий случай! — Димон сопротивлялся, но я уже силой выталкивал его в коридор. В такой незамысловатой позе нас и застал Борисыч, оглядел, скептически изогнув бровь:
— У вас тут что?
Он не дождался ответа, но о дружеских отношениях знал и так, шутливо цыкнул на прохвоста:
— Хворостов! Ты всё, закончил лечение? Иди, работай! Квартальный отчёт сам себя не напишет! Роман Валерьевич... — директор показательно смягчил тон. — Мне нужна аудиенция, жду у себя на обеде через десять минут.
Я кивнул, нервно сглотнув. Обед, опять? По неприятным ощущениям в области желудка решил, что остатки прошлой трапезы ещё не до конца вышли из организма. Но отступать некуда, если только в окно. Димон посмотрел на меня с жалостью, проговорил одними губами:
— Прими "Фестал"...
"Фестал"? Да тут только цианид поможет, и то не факт...
* * *
Прошлое
После проведенных в больнице месяцев Димон так и не восстановился полностью: взяв академический отпуск, он уехал из Москвы на малую родину. Я же спокойно доучивался и ждал суда. Повестку мне вручила вахтёрша, когда я возвращался в общежитие после пар. Она с подозрением смотрела на меня несколько секунд.
— Опять что-то натворил?
— Да нет, это все по старому делу, — я принял повестку из её рук, сверкнув родовым перстнем.
Блеск бронзы после всех Димкиных манипуляций сохранился до сих пор. В комнате я лег на кровать и закрыл глаза. Не знаю, что я чувствовал в тот момент. Пустота и обреченность. Оставалось дождаться звонка Хворостова и определить день его приезда. В прошлый раз вахтерша была добра и позволила ему остаться на одну ночь. В этот раз Димон наверняка прибудет с родителями. Навряд ли они пропустят апофеоз этой истории, и ненависть к Урицкому с их стороны вполне объяснима. Все негодяи должны получить по заслугам. Интересно, что почувствую я, когда увижу нашего мучителя на скамье подсудимых? Страх, ненависть? Облегчение? Димон не позвонил мне. Вплоть до дня, назначенного судом, я ждал его звонка, надеялся, что мы сможем пообщаться хоть пару часов. Он встретил меня уже в здании суда, шел с тростью и сильно хромал. Вторая пуля, выпущенная Василием, в отличие от первой, задела нерв.
— Здорово, я уж думал, ты не приедешь, — Хворостов вымученно улыбнулся, протягивая мне руку. — Я ждал твоего звонка.
— В этот раз не было времени, извини.
Димон выискивал в собирающейся перед фойе здании суда толпе своих родителей.
— Смотри, сюда даже прессу пригнали.
— Да, громкое дело. Оказывается, отец Аркадия — какой-то важный человек, — я считал количество каналов пришедших на заседание по пёстрым аббревиатурам на микрофонах. Всего их пять.
— Да, надеюсь, он не вынесет позора и покончит с собой, — Димон сплюнул ядом.
Я промолчал. Похоже, только меня одного глодала совесть за лжесвидетельствование, по которому Аркадий вот-вот получит внушительный срок. Самое интересное, что он даже не защищался. Отказался от адвоката и буквально подписывался под каждым обвинительным словом. Словно сесть за решетку была его самой сладкой мечтой. Может, так оно и было? Может быть, тот последний запуск дьявольской машины в особняке окончательно помутил его разум? Трудно сказать. Так же трудно сказать, как все это отразилось бы на жизни вполне безобидных обитателей особняка Урицкого. Мария проходила по делу как свидетель. Догматов честно исполнил мою просьбу. Надеюсь, после всего этого ей удастся найти работу. А ее дочку, Вику, я больше и не видел. После того, как она чуть не погибла в чреве машины, Мария перестала водить ее в дом. Я тогда лишь чудом успел вытащить ее из излучателя и откачать...
Родители Димона были вполне среднестатистическими людьми. Мамке его около сорока, миловидная, подтянутая и худая. Она даже обняла меня при встрече. Хворостов-старший — солидный мужчина с пузиком и аккуратно подстриженными усами — сдержанно пожал руку. В очередной раз поблагодарил. Конечно же, Димон рассказал всем, кому только мог, о том, как я помог ему с ногой в подвале. Мы не задержались в коридоре. Затаив дыхание, я вошёл в зал заседаний и в первое же мгновение пересекся с Урицким взглядом. На скамье подсудимых, за стеклом, их было шестеро. Урицкий и, по сути, вся его охрана. Ни деловых партнёров, ни обслуживающего персонала из дома. Он улыбнулся мне. Кончиками губ.
Я быстро отвёл глаза и через минуту занял место рядом с Димоном в самых первых рядах. Он отложил трость и насупился, скрестив руки на груди. Его мамка смотрела на Аркадия чуть прищурившись, испепеляя взглядом. Урицкий смотрел только на меня. Я оглядел мозаичный пол зала, массивные колонны у стен. Все было красиво и монументально. Урицкий смотрел на меня. Когда закрылись двери и объявили тишину перед приходом судьи, Урицкий так же смотрел на меня. Я не знал, куда деть себя, и на что ещё пялиться десять минут, пока судья зачитывал приговор. Как назло, долго и лениво.
Урицкий смотрел на меня не моргая. В конце концов я отстранился, сверля глазами пространство перед собой и слушая долгую, монотонную речь, под которую хорошо засыпать. Я пришёл в себя только при радостном вздохе семейства Хворостовых, когда судья зачитал сроки заключений: люди из охраны получили по три года общего режима, цепной пёс Василий — семь лет общего режима, а Урицкий как организатор — все пятнадцать лет строгого режима.
Удар молотка и скудные, одиночные аплодисменты наполнили зал. Осужденным дали последнее слово. Никто из них не поднялся, чтобы исполнить своё законное право. Урицкий смотрел на меня. Кончики его губ едва подрагивали. Он улыбался. И не изменил бы себе, даже если ему в этот момент вынесли смертный приговор.
* * *
Настоящее.
Трапеза с начальником началась ровно в двенадцать дня. Я опасливо склонился над тарелкой с подозрительной белой жижей. То ли подгоревшая каша, то ли запёкшийся соус. Осторожно понюхал. Тут главное: не оконфузиться и не блевануть прямо в тарелку. Изо всех сил сдерживал желудок, но на запах вроде и ничего, отдавало сыром и грибами. Борисыч сидел напротив, с аппетитом уничтожал свою порцию, но увидев моё замешательство, замер.
— Не бойся, сегодня у нас обычный жульен.
Я облегченно выдохнул, взялся за ложку.
— Простите, я последнее время как-то не очень хорошо переношу рыбные закуски. Думал, это дары моря...
— Кстати, я тоже, — начальник сидел на противоположной стороне стола для переговоров, довольно улыбался. — Эту неделю у меня только сверхэкзотический рацион. Вчера, например, были жареные кузнечики. Знаешь, что напоминают по вкусу?
— Нет, — мой голос сел, в горле набух ком. Первая мысль: интересно, кто же стал жертвой в этот раз? Зеленоватый оттенок лица вчера я, кажется, видел у кого-то из отдела логистики.
— Картошечку нашу жареную. Ты знаешь, я бы к этим кузнечикам не соусы эти соевые подавал бы, а колбаску или сало, да под водочку...
Соевый соус? Я нехотя вспомнил утренний разговор о пиявках. Память, ты как всегда вовремя! Ковыряясь в жульене, не сразу почувствовал пристальный взгляд Борисыча:
— Тут дело есть одно.
— Какое? — я с радостью отложил ложку.
— Совет директоров решил провести аудит. Через две недели будет грандиозная проверка в офисе. Шерстить будут всех без исключения, — Борисыч замолчал и прищурился. — Я надеюсь, ты готов?
— Их надо исцелять, пока не попросят пощады? — я откашлялся, попытался улыбнуться, но выражение лица начальника не располагало к иронии.
— Нет, Ром, они будут проверять твою работу, твоё соответствие занимаемой должности.
Что-то новое. Если честно, моя должность в компании не протоколировалась, и по всем бумагам в СтройТрестСервисе я числился обычным клерком в дочернем офисе, в общем-то, там, где и начал свою карьеру.
— А какая у меня должность? — я спросил с осторожностью, будет не слишком приятно на время проверки возвращаться на старое место и копаться в отчётах. Тем более за эти два года их наверняка накопилось.
— После инцидента в полицейском участке я серьезно задумался над этим вопросом, — Борисыч продолжил трапезу, а мне уже было не до еды. — Как ты знаешь, мне пришлось давать в органы ФСБ твою характеристику, пришлось пофантазировать на эту тему. И в тот раз всё обошлось.
Я неуверенно кивнул. С удовольствием бы представил начальника к ордену за заслуги перед целительством последней степени, но он что-то задумал, и мне всё это не нравилось уже "издалека". Борисыч аппетитно чавкнул.
— Я серьезно задумался над ситуацией. И чтобы впредь мне не отвлекаться на такие мелочи, я решил закрепить за тобой должность штатного психоаналитика. Должность сейчас модная и востребованная. Запись в трудовой сделаем соответственную.
— Но есть одно "но"? — я не верил, что директор позвал меня на обед и спокойно рассказывал о планах на будущее без веской причины. Всегда в таких разговорах всплывало какое-нибудь досадное для меня "но".
— Да. Есть маленький нюанс. Чтобы дать тебе такую должность, нужно основание.
— Психологическое образование? Но это же учиться надо несколько лет, а когда аудит?
— Скоро аудит, скоро, — Борисыч раздраженно вытер губы салфеткой: — Я вспомнил, что где-то год назад отсылал тебя на курсы психологии. Ну, помнишь, это зимой было, в конце того года, ты ещё меня реанимировал после инфаркта.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
