Все комедии заканчиваются свадьбами!

— Рита!

— О! — Рита закатила глаза. — Давно не виделись...

— Как погуляли?

— Пока вас не увидела, всё было замечательно. Ладно, Матвей. Забирай этих бдительных, я пошла. Пока.

— Пока, — Матвей проводил девушку взглядом. — Пацаны, правда, что вы нас пасете? Я не олень, она не шалашовка.

Братья переглянулись. Ситуативно за такие слова хотелось дать в бубен, но врожденное чувство справедливости не позволяло.

— Ладно, замнем для ясности, — усмехнулся Волконский. — Пошли, что ли. Девчонки своим роллы купили, а я вам шашлыков и шаурмы.

— Волконский, не нашли мы толкового тренера по рукопашному бою, — старший преподаватель Рафаэль Чапаев посмотрел на курсанта. — Я кое-что умею, но до КМС мне далековато. Поможешь подтянуть несколько человек до приемлемого уровня за месяц?

— Не с нуля?

— АРБ никто не занимался. Самбо, дзюдо. Боксер один есть.

Матвей пожал широченными плечами.

— Смотреть надо.

— Вот сегодня и посмотрим. В пятнадцать ноль-ноль, вместо самоподготовки.

Рита пришла в зал в начале третьего, сразу после символического обеда, забаррикадировалась в туалете, переоделась в кимоно и пошла осмотреться.

Большое прямоугольное помещение, крашенные стены, вдоль одной из длинных стен штук восемь макетов фигуры человека с обозначен?ными спереди и сзади болевыми точками. Напротив — стенки для отработки ударов, гимнастические скамьи, стенки, на стендах фо?тографии техники выполнения болевых приемов, бросков.

— Интересно, а это для чего? — вслух подумала Рита, глядя на странную конструкцию из отрезков метал?лических труб, вмонтированных в стену, гирь и резиновых жгутов и на ящики с песком чуть поодаль.

— Кисть и пальцы укреплять, а в песке суставы, — ответил неслышно подошедший Матвей, тоже в кимоно. — Хорошее здесь оборудование, я такое только на сборах видел, когда со сборной тренировался. Макеты с датчиками, качество удара программа определяет, на табло все видно.

— А почему ты не в сборной? — не удержавшись, спросила Рита. — Ну, там, медали, олимпиада? Ой, прости... — ей только что пришло в голову, что вопрос мог показаться обидным. Или болезненным. Ведь большой спорт чаще всего бросают не по своей воле.

— Потому что сюда поступил, — улыбнулся Матвей, начиная укладывать маты под стеной с плакатами о морально-психологической за?калке.

— Интересно, — перевела разговор Рита, принимаясь помогать. — У нас все по-другому. Тебе мои говорили — мы в секцию по дзюдо ходили? Я так жалела, что заниматься больше не удастся. А вчера сказали, что набирают рукопашному бою учиться.

— Я вообще-то думал, что только мужиков, — Волконский натя-гивал сверху покрышку из какой-то плотной ткани, заправляя край под маты. Рита потянула с другой стороны.

— А чем я хуже? — девушка даже помогать бросила.

— Рита, ты только не обижайся, — Матвей аккуратно заправил угол, расправил складку. — Дзюдо как называют? Боевое искусство, философия. А у самбо и рукопашка — мордобой обыкновенный. Рукопашник бьет из любого положения, самбист бросает и ломает из любого положения, а так в принципе и то, и то — техничная драка.

— Если я тебя уроню — возьмете? — начиная разминаться, предложила Рита сделку.

— Рит, во мне сто десять кил, — Матвей смотрел серьезно и с сомнением. — Ты меня разве бросишь? Надорвешься!

— Разогревайся давай, — скомандовала Ритка. — А то порвешься еще.

Не то, что он решил бороться всерьез, но и поддаваться не хотел. Она бы сразу поняла, и обиделась. Так что минут пять он уклонялся от захватов и аккуратно переставлял её подальше от себя. Потом она как-то ловко и быстро на мгновение повернулась к нему спиной, он почувствовал жесткий захват на запястье и неожиданно перелетел через нее и грохнулся на спину. Лежал, улыбаясь, глядя как она вскочила, поправила куртку, перетянула пояс и с легким вызовом перекинула косу за спину.

— Вставай, что разлегся?

— Ритуль, ты готовить умеешь?

— Конечно, умею, меня мама научила, — она немного растерялась. — А что?

Он поднялся с ковра одним движением, не касаясь руками пола, как в кино, и оказался совсем близко.

— Да я просто так спросил, я бы на тебе женился, даже если б не умела.

Она смотрела на улыбку и серьезные глаза и совсем забыла, что надо ругаться. Или хоть что-то сказать, дуреха!

Глава 4.

По крайней мере два человека поверили в провозглашенную Матвеем Волконским декларацию о намерениях. Мало того, они это намерение, похоже, одобрили. Иначе как объяснить полученные Ритой немыслимые вольности? Ее перестали под конвоем водить с тренировки в корпус, отпускали бегать без сопровождающих и у нее появилось не номинальное, а самое настоящее 'личное время'. Ей предоставили столько свободы, что она успела соскучиться по братьям, и в следующий раз попросилась в увольнительную вместе с ними. Прочие не были оповещены о том, что Рита просватана, но о чем-то подозревали, иначе чем объяснить, что к ней единственной из первокурсниц никто не подходил знакомиться, не писал смс и записок, и вообще не проявлял никакого интереса? Будь Рита честолюбивей, ее бы это непременно задело, или, по крайней мере, удивило. Впрочем, возможно, что отсутствие внимания противоположного пола объяснялось тем, что у курсанта Волконского была к девушке явная склонность и хорошо поставленный удар? И это не считая двух братьев, тоже прекрасно тренированных. Так что к ноябрю все училище, от начальника до поварих в столовой, знало, что у Маргариты Серебро и Матвея Волконского роман и вообще, 'все серьезно'. Сама Рита не то, что ни о чем не подозревала, но насчет романа была настроена скептически. Да и как иначе? Впрочем, обо всем по порядку.

Прежде всего, на первом месте у нее была учеба. И не только по тому, что объем большой и предметы новые, мало общего со школьным курсом, но и потому, что ей очень нравилось учиться, узнавать новое. Она сидела на самоподготовке, обложенная книжками, с горящими глазами. Она приставала к девчонкам на пробежке и в спортзале на тренажерах с обсуждением изучаемой темы. Она бубнила в душе, повторяя термины.

— Она даже во сне разговаривает, — жаловалась Ангелина девчонкам за завтраком. — Сегодня проснулась от того, что она говорит что-то, тихо, но четко. Прислушалась. 'Окклюзия — слияние холодного и тёплого фронтов в заполняющемся циклоне'. Вот мне это надо в три часа ночи?! И тебе тоже! — это уже персонально Рите. — Лучше бы тебе про любовь что-нибудь снилось.

— Матвей что-то недорабатывает, — прыснула Поля. — После свидания девушка должна спать как убитая, в крайнем случае, страстно стонать во сне 'да, любимый'!

— Они на свиданиях приемы рукопашного боя изучают, хорошо еще, она во сне 'кийя!' не кричит.

— Надо у Жеки спросить, может, Матвей кричит.

Девушки, кроме Риты, смеялись, Рита насупилась.

— Не смешно!

Посмотрела через проход. За крайним к девушкам столом сидели Вадька с Женькой и Матвеем, и с еще одним парнем, с которым они вместе жили. Матвей с Вадимом всегда садились лицом к той части зала, где стояли столы девушек. Рита считала, что Вадька делает это с целью проконтролировать, 'хорошо ли она кушает', а то у бабушек это первый вопрос, когда она им звонит. С Матвеем они переглядывались, и даже, кажется, научились разговаривать взглядом. Это было очень важно, потому что проявлять в училище эмоции как-то по-другому она считала неправильным. Посыл дал подполковник Мальчинский на одной из первых лекций.

— Очень важно, чтобы девушки научились регулировать своё эмоциональное состояние, потому что это основополагающий принцип при работе в стрессовых ситуациях. Взлёт — это уже стресс для психики, и сложности с этим могут возникать и у юношей. Например, были случаи, когда курсант в первом полёте от захлестнувших эмоций и эйфории не слышит команд инструктора.

И она решила сдерживаться и быть непроницаемой, как женский вариант графа Монте-Кристо. На людях это получалось неплохо, а вот наедине — никогда. Матвей ее смешил. Или заинтересовывал. Или трогал, в смысле, растрагивал. Ужас, какой сложный у нас язык! Короче, это та ситуация, когда девушка смаргивает слезинку и шепчет: 'Это так трогательно!' С ним никак не получалось быть равнодушной и спокойной, никогда не было скучно. Не хватало только одного, и Рита была не тот человек, чтобы пустить все на самотек.

На День народного единства был выходной и множество культурно-патриотических мероприятий, как сообщала доска объявлений.

— 4 ноября на базе КВВУ будут проводится показательные выступления по всем видам единоборств и открытый финал Кубка атамана Кубанского казачьего войска по армейскому рукопашному бою. Серебро, Волконский, Кузнецов, Пойда, Абдульмянов, Гурьянов, — объявил на последней перед праздником тренировкой Рафаэль Маратович. — Выезжаем 4 ноября в 8 утра, организовано. Маргарита, — строго посмотрел на единственную девушку. — Там будут только мужчины, поэтому в соревнованиях ты не участвуешь. Только показательные.

— Товарищ майор!

— Отставить. Регламент не позволяет. Разойдись!

Рита ворчала про себя и вслух в этот вечер, и весь следующий день, и даже усевшись в микроавтобус.

— Хватит уже, — негромко одернул ее Вадим, садясь рядом. — Как маленькая.

Ритка фыркнула, как кошка, и отвернулась к окну.

К мероприятию офицеры и курсанты Краснодарского высшего военного училища подготовились тщательно. Раздевалки, душевые, тренировочный зал. Даже Риту приятно удивили — ей выделили крохотную комнатушку — тренерскую, забитую всяким инвентарем. Зато там была душевая кабинка! Волосы она еще утром заплела в тугую косу, заколола пучок шпильками и сверху еще затянула эластичной резинкой, быстро переоделась, взяла защиту, отперла дверь.

— Пошли, — кивнула Женьке, дежурившему у двери.

— Пошли, — брат пошел рядом. — Меня с тобой на демонстрационный бой поставили.

— Бой? Рукопашный? — не поверила Рита. — Не дзюдо?

— На татами Вадьку кинешь. Или он тебя. Как договоритесь. Хватит трепаться, давай на разминку.

Как водится, какую-то часть времени заняли разговоры, вернее, речи. Официальные. Выступил атаман, заместитель мэра, начальник училища.

— Я сейчас выйду и побью кого-нибудь по-настоящему, — шипела Рита, стоя в строю рядом с Женькой. — Что они на меня все пялятся? Бесит уже.

На нее правда смотрели, особенно после демонстрационных поединков. Казачий генерал подошел к судейской коллегии, о чем-то поговорил, потом главный судья — Георгий Георгиевич Шакуров, мастер спорта России по классической борьбе и самбо, президент Краснодарской федерации рукопашного боя и старший тренер по единоборствам Кубанского казачьего войска, как его представили, подозвал Чапаева.

— Ритка, — ткнул ее в бок Женька. — Тебя Чапаев зовет.

Маргарита подошла к судейскому столу, возле которого стояли трое мужчин.

— Серебро, вы хотите принять участие в соревнованиях? — обратился к ней Шакуров. — У вас весовая категория до шестидесяти?

— Да, — сдерживая радость, коротко отрапортовала Ритинья. — Хочу. До семидесяти пяти.

Мужчины рассмеялись.

— Сколько точно?

— Семьдесят три килограмма.

— До семидесяти пяти не разрешу, выступите в категории до семидесяти. Идите готовьтесь.

Хотелось идти, пританцовывая, но она шла, даже не улыбаясь.

— Меня на бой ставят, — объявила своим.

Пока братья хмурили соболиные брови, Матвей отвел ее в сторону.

— С кем?

— Какой-то Кулешов. 17 номер.

Матвей осмотрелся.

— Этот? У него с реакцией не очень, долго не возись, пока он на тебя таращится — работаешь в левосторонней стойке, бьешь бэкфист локтем. Не достала или он на удар пошел — бьешь основанием кулака со стороны мизинца, помнишь?

Рита внимательно слушала, кивала.

— Кулак сильнее сжимай, иначе кисть повредишь. Если точно попадешь, то нокаут девять из десяти. Поняла?

— Не буду я с ней драться, — возмущался Ритин визави, за пару минут до поединка понявший, что Серебро М. зовут Маргаритой. — Потом скажут, что я бабу побил.

— Ты сначала побей, — Рита так разозлилась, что неожиданно ушло все волнение, и она чувствовала себя спокойной, даже расслабленной. — И вообще — бабами сваи бьют.

— Чего? — не понял парень.

— А! — махнула Ритка рукой на такую дремучесть. Надо же — Германа не узнать!

Поединок закончился очень быстро и нокаутом, как и говорил опытный Матвей. Она села к своим, сняла перчатки, шлем. Волконский и Кузнецов разминались, Рустам Абдульмянов вел бой, остальные изощрялись.

— Ты зачем с ним так? Парень айтишник, они так все повернутые, еще ты его по голове!

— Видели, он глаза открывать не хотел? Надеялся, в медпункт унесут и забудут.

— Ритка, ты в финале второго тоже сразу выноси, им вдвоем веселее будет.

— Да ну вас, дураки, — отмахнулась Рита.

Состав участников, как поняла Рита, был смешанный. Курсанты, кадеты, казаки. В основном молодежь. Но в самой престижной категории, свыше ста килограммов, против Матвея сначала в полуфинале, потом в финале вышли взрослые мужики, лет под тридцать.

Это были настоящие бои, профессиональные. Рита разрывалась между азартом, удовольствием от того, что видела — быстроту, силу, отличную тактику, красоту поединков, и волнением. Все-таки было страшно за Матвея — а вдруг травма? У его соперника кулачищи были прямо пудовые. И хотелось, чтобы выиграл. Конечно, проиграй он, она бы не стала к нему по-другому относится, но очень хотелось, чтобы выиграл!

Награждение начали с сверхтяжелой категории. Атаман Дмитрий Архипович Диденко вручил невозмутимому Матвею грамоту, кубок и ... шашку.

— Лично от меня, — с чувством пожал руку. — Казацких кровей у тебя точно нет? Поспрашивай у батьки, у мамки. Молодец!

— Поздравляю. Порадовал, сынок, — пожал руку своему курсанту подъехавший к финалам Григорьев.

Матвей с заклеенной пластырем бровью молча кивнул, отошел к своим.

Дальше награждали победителей и призеров в других категориях, начиная с самой легкой, но Риту почему-то пропустили. Диденко все поглядывал на дверь, как будто кого-то ждал. После того как отзвучали аплодисменты в честь победителя в тяжелом весе, атаман взял слово, и судя по всему, настроился говорить долго.

— Меня сегодня некоторые упрекнули, дескать, зачем я авторитетом регламент продавил, девушку до соревнований допустил. Армейский рукопашный бой — только для мужчин, так? — обернулся к кому-то, опять обратился к залу. — Когда стали девушек в войско принимать, тоже скептики кричали — обычаи нарушаете, в старину такого не было! Историю надо знать, казаки! Я вам приведу множество примеров воинской доблести женщин-казачек, не раз становившихся на пути врага рядом со своими отцами, мужьями и сыновьями, управлявшихся иной раз с конем и шашкой получше иных мужчин. Женщин-казачек, оборонявших от шведов Нежин, наградил Петр Первый. В конной казачьей разведке воевала в первую мировую наша кубанская казачка Елена Чоба, родом из станицы Роговской. Два Георгиевских креста у нее! В Великую Отечественную войну в рядах 4-го Кубанского гвардейского кавалерийского казачьего корпуса Зинаида Корж прошла от Кубани до Праги. Будучи совсем юной девушкой, она добровольцем отправилась на защиту Родины и защищала ее так, что ее боевым наградам могли позавидовать многие фронтовики-мужчины. И таких героинь были сотни! Так почему мы сегодня девушке не могли разрешить себя показать, свое умение? И ведь доказала — ничем не хуже парней! Победила честно. Маргарита, выходи!