На войну бы мне — так нет войны! Эти слова из песни — прямо про меня. Вернее, война-то есть, во Вьетнаме каша заваривается все круче, и на Ближнем Востоке какое-то нездоровое шевеление — но после случая с Борей Рябовым (секретоноситель из будущего, и в Сайгоне чуть в американский плен не попал), о том чтобы мне (или кому-то из нас, иновременцев), выехать за пределы СССР, ну в крайнем случае, советского блока, и мечтать нельзя! С ностальгией вспоминаю, как я в Китае оттянулся в пятидесятом — приезжаю в Монино, музей авиации, и смотрю на выставленный там бомбардировщик В-47, один из тех наших трофеев. А Ли Юншен, которого я в том самом деле из ефрейторов сразу в капитаны произвел (для вида, надо же было кого-то журналистам представить, как командира "китайского партизанского отряда"), в нашей Академии отучившись и получив чин, умотал в свою ридну китайщину с гоминьдановцами воевать. Высоко взлетит, если не накосячит, и товарища Сталина не разочарует — генералом, а то и маршалом помрет, став экспонатом истории, как у нас пока еще здравствующий Буденный или Ворошилов. Единственный пока китаец, награжденный нашей Золотой Звездой. Ну, Конфуций ему в помощь — и моя белая зависть.

Так что, тренируюсь до посинения, и гоняю молодых. Благо, сороковника еще нет, и как в песне, тридцать лет (от двадцати пяти до сорока), это возраст вершины. Официально числюсь замом у нашего Юрки Смоленцева — а ведь когда сюда попали, в равных званиях ходили, оба старлеи. Теперь вот — в силовом обеспечении у Службы Партийной Безопасности (они же "инквизиция", они же "опричники") служим. Пока безымянные — не привилось ни одно название вроде "альфы" или "вымпела". И работы особой не попадалось — слава богу, не может в сталинском СССР быть ни Беслана, ни захвата заложников, не доросли еще до того отечественные бандиты. И в отличие от прочих иновременцев, кто здесь уже семьями обзавелись и детьми — я по-прежнему, один. Два года уже как Машу схоронил. Хотя, любил ли ее, не знаю — да, перевернулось что-то в душе, как узнал что нас трое будет — но вот к ней тянулся, или к той, на кого она очень похожа была? Которая другому отдана, ему навеки верна — и не светит мне тут с ней ничего. И еще польскую пани вспоминаю — которую я сам допрашивал и приговор ей подписывал — смеяться будете, но показалась она мне чем-то на ту, другую, похожа, чьего имени я не назову — не внешне, как Мария, а что-то в характере, в уме было. А в Тамарочке Корнеевой, что возле меня вьется — этой схожести ни на грамм нет. Так что прости, красивая ты, и правильная — но не моя, совершенно.

Из Львова вернулись — и снова скука. Впрочем, на войне геройство, как в атаку вперед или стоять насмерть, тоже занимает малое время. А большинство же, это рутина, вроде снабжения, комендантской службы, и конечно, "копай, бегай, таскай". Сам раньше думал по дури, что штабные и интендантские, это презренные тыловые крысы — пока лично этим не занялся, и понял на своей шкуре, какую роль в победе занимает настоящая штабная работа и логистика. Даже простая передислокация воинской части, это решение множества вопросов, в динамике реального времени (а на войне, и при активном противодействии врага). Но и без этого в мирное время, скучать не приходится — анализу и обобщению боевого опыта здесь большое внимание уделяется еще с Отечественной. И вопросы бывают самые неожиданные — вот поверите, что приходилось мне, в наш ракетно-атомный век, заниматься боевыми верблюдами?! А ведь пришлось!

Я ведь не случайно упомянул товарища Буденного. Довелось мне с ним тут пообщаться — и скажу, вот напраслину на него возводили в наше время! Очень толковый мужик, вовсе не чуждый технического прогресса и самообразования. В сорок первом не блистал — так ведь никто не блистал тогда! — зато показательно, что ни один фронт, где Буденный командовал, в окружение не попадал. Лошадник — так с кавалерией в Советской Армии в войну и сейчас, одиннадцать лет спустя, ситуация интересная: в Отечественную гвардейские кавалерийские корпуса успешно воевали до самой Победы — будучи использованы правильно, не с саблями на танки, а как высокомобильная пехота, при вводе в прорыв на лесисто-болотистой местности имеющая даже большую оперативную подвижность, чем мехчасти, поскольку гораздо меньше зависят от топлива и дорог. А спросите товарища Ковпака, что у него основным транспортом было в его героических рейдах? Если у фронтовой пехоты главное занятие, копать — то у спецуры и партизан, бегать. Причем все тылы — что унесете, и уж точно не по проезжим дорогам. И вот тут ездовые и вьючные животные играют огромную роль! Так же и в "малой" войне — у егерей, погранцов. И в этом ключе, кавалерия в Советской Армии еще очень востребована. Пока вертолетов в большом числе нет — да наверное, и тогда для лошадок работа останется.

А причем тут верблюды? Ну так уж география сложилось, что помимо собственной Средней Азии, в сфере интересов СССР здесь лежат такие территории, как Синьцзян-Уйгурия, или северный Иран.. а в будущем может и до Мекки дойдем или по пескам Сахары, как знать? И тут верблюд незаменим: в отличие от лошади, вполне переносит сильнейшие перепады температур, от минус сорока до плюс сорока, причем может идти по лютой жаре без "дозаправки" (пищи или воды) десятки часов, таща на горбу до двухсот кило — или же в упряжке парой, груз в тонну с хвостом (пушка Зис-3 например). В минусе, что верблюд категорически не боевой зверь: даже в былые времена, на строй пехоты, ощетинившийся пиками или штыками, не шел категорически, как ты его ни дрессируй — так что даже у арабских халифов и турецких султанов на верблюдах только лучники были, а доспешных всадников для ближнего боя, вроде европейских рыцарей или кирасир, не бывало никогда. И бегает верблюд хуже лошади, и влажность переносит очень плохо (так что вдали от родных пустынь и степей, даже как тягловая сила плох) — а еще злобен, упрям и своеволен, даже больше чем ишак, так что от погонщика большое умение требуется. В истории Армии США был эпизод, в девятнадцатом веке, когда там всерьез пытались принять верблюдов на вооружение, для службы на мексиканской границе — в итоге плюнули и не придумали ничего лучше, как выгнать скотину в пустыни штата Нью-Мексико, где эти животные одичали, расплодились и до сих пор бегают наподобие мустангов (прим.авт. — реальная история. Последний раз дикого верблюда в пустыне Нью-Мексико видели в 1941 году). Мы не янки, любого в строй умеем загнать, хоть ты четвероногий — исторический факт, что какое-то количество мохнатых двугорбых честно провоевали от Сталинграда до Берлина, таская пушки и повозки (фотография есть, русский верблюд на фоне Бранденбургских ворот). И если эти животные числятся в строю Советской Армии (и спецчастей), то надо подумать об их ветеринарии и принципах дрессировки — в атаку им не ходить, но что будет, если с седла выстрелить из РПГ? Как было тут — когда в сорок девятом в Уйгурии близ городка Чугучак наши погранцы выпустили против банды курбаши Махмуд-бека (который, когда его поймали, оказался чистокровным славянином, сбежавшим из лагеря власовцем) такую вот живую версию "джихад-мобилей" в качестве артиллерийской поддержки. Тогда же выяснилось, что флегматичные верблюды после выстрела из гранатомета прямо над своим ухом впадают в панику — но басмачам большего было и не надо: ушли в степь, были добиты авиацией и остатки выловлены патрулями (на тех же верблюдах). А нам забота — писать "методичку" об использовании спецназом этого экзотического зверья.

И вот, вызов на ковер к нашей "Анне Великой". Редкий тип женщин, которые взрослея, еще расцветают — в тридцать с гаком выглядит, двадцатилетних затмевая. И власть во взгляде, в манерах — так если подумать, этой реальной власти у нее сейчас побольше, чем у английской королевы, не говоря уже о какой-нибудь герцогине Люксембурга. Вполне понимаю, отчего Лючия Смоленцева, "самая знаменитая из женщин Италии" и реальная претендентка на итальянское дворянство с титулом (что там по этому поводу в статусе ордена Святого Сильвестра, которые она из рук самого Папы получила, говорится?) смотрит на нее с восторгом, как на образец для подражания. А уж для таких, как Тамара Корнеева, она вообще — богиня, высший авторитет! В то же время, около нее уж точно не соскучишься — как недавно совсем было, в Львов послали, один вопрос прояснить, а вышло такое! (прим. — см. Красный бамбук)

Так кого прибить или живьем притащить надо — исполню с величайшим удовольствием! Неужели на войну отпустите — хоть в Народный Китай, моему крестнику Ли Юншену в помощь? Или еще на каких-нибудь пиратов поохотиться — как в прошлом году мы в Красном море было дело, учили мы диких негров-авеколистов, что советских трогать нельзя... интересно, на том пиратском берегу сейчас все еще мертвая зона или кто-то уже живет? Или с товарищем Ефремовым сходить в Синьцзян, вот мечтал он "кладбище драконов" увидеть, а там до сих пор басмачи бегают, как у нас в двадцатые, обидеть могут наше светило фантастики, так что придется все вокруг зачистить километров на сто, чтоб ни один суслик пустыный не смел против что-то злоумышлять. А то я ж от рутины просто озверею!

-Валя, тебе задание. Первого июля в Москву прилетит один интересный человек. Надо его встретить, обеспечить безопасность, ну это само собой — а главное, чтобы он вернулся на все сто нашим и правильным. Над этим не ты один работаешь — но твои предложения тоже интересны.

Книжка на столе, и имя на обложке. "Дневник мотоциклиста" — вышла в СССР в пятьдесят четвертом, в "Иностранной литературе". Ну ядрена вошь, вот мечтал когда-то... а вдруг я после и Фиделя с Раулем увижу? Эрнесто Гевара, пока еще не Че, на фото без своей знаменитой бородки и берета.

Знаю, что товарищ Сталин, ознакомившись с историей кубинской революции, был очень впечатлен. И здесь тоже был штурм казарм Монкада в пятьдесят третьем, почти по тому же сценарию, вот только после Фиделя не поймали, он каким-то образом с Кубы сбежать успел — не с нашей ли помощью? А товарищ Че Гевара с друзьями совершил свое путешествие на мотоцикле — однако, если в той истории мотоцикл, старая развалюха, и до половины пути не доехал, то здесь были они (не вдвоем, а шестеро) на железных конях до самого конца — ну, надо думать, если наши его опекали, то и техникой обеспечили. Также знаю, что успел Че отметиться и в Гватемале у Арбенса — тут без подробностей. И в той истории он познакомится с Фиделем в этом году в Мексике, и присоединится к отряду на "Гранме" в качестве врача. А что здесь будет?

Стоп! "Че— герой", но я не восторженный левак-студент из двухтысячных. А какими военными талантами обладал Че Гевара? "Классик партизанской войны" — да, написал в моем времени широко известную книгу, где изложены азы партизанской тактики. Однако же, в сравнении с нашими методичками, на основе опыта Ковпака, Сабурова, Федорова, и других товарищей-партизан Отечественной, ничего принципиально нового нет. Еще он (в нашей истории) был с 1957 года командиром одной из "колонн" Повстанческой Армии — но противник у него был послабее, армию кубинского диктатора Батисты с вермахтом ну никак не сравнить! Не припомню я, чтобы там против кастровцев воевали ягдкоманды, специально обученные егеря — с этим самым опасным противником партизан товарищ Че лишь в Боливии встретился. И проиграл, сделав кучу всех мыслимых ошибок — имея весьма малые силы, при отсутствии поддержки населения, оборудовал капитальный лагерь с электростанцией, куда всякий посторонний народ шлялся как через проходной двор — а еще, совершенно не заботился разведкой и контрразведкой. И главное, зачем он вообще в Боливию полез — в той конкретной обстановке, даже команда таких зубров как Юрка Смоленцев в лучшем случае сумела бы оторваться без потерь и уйти через границу, ну и какая польза в итоге для СССР и мирового коммунизма? Но Че Гевара ошибочно принял за постоянную величину то, что сложилось на Кубе, когда народ так "любил" Батисту, что одной искры было достаточно, чтобы все заполыхало. А в Боливии было не так — сырые дрова одной спичкой не разожжешь, их высушить надо. Однако Че ленинского учения о революционной ситуации, когда "верхи не могут, низы не хотят", не видел в принципе. Ну и нарвался — когда против него играли уже не бумажные батистовские солдатики, а американские "зеленые береты" с опытом Вьетнама. А ведь в этой истории Вьетнам для США начался на десять лет раньше — так что и опыта у противопартизанских войск будет побольше. И вполне могут эти спецы малой войны даже на восставшей Кубе оказаться — ох, и оттянусь я, если отпустите! У наших такого опыта все ж побольше будет — так что сыграем.

Мое мнение касаемо товарища Че — его предел, это "полевой командир" под хорошим политическим Вождем. Уровня — комбата, ну максимум, комбрига. Политической фигурой, знаменем — его сделали уже после смерти. Хотя авторитет в глазах масс у него безусловно, еще при жизни был. Но стоит ли игра свеч, и что конкретно мы получим, разыграв эту фигуру — большой вопрос.

-Валя, а если подумать? — ответила Аня, когда я высказал ей эти мысли — во-первых, все источники сходятся, что из всей компании, оба брата Кастро, Че, Камило Сьенфуэгос — истинным коммунистом с самого начала был один Че Гевара. Ну а братья Кастро вполне могли скатиться в подобие аргентинского Перона, будь американцы чуть поумнее, Сьенфуэгос же при всех его талантах, так и остался анархистом до самой смерти. Так что Че нужен — и как "агент влияния", и уж прости, как резервный вариант в Вожди. Во-вторых, есть мнение, что даже если тут революция на Кубе не победит, и США вмешаются с самого начала — то пусть они получат там не вторую Гватемалу, а второй Вьетнам, с тысячами гробов, ну а кто может справиться с этим лучше, чем авторитетный в массах "полевой командир"? Короче, решение принято, дело на контроле у товарища Сталина — и придется из командира делать Вождя. Который, если революция победит, вовсе не погибнет глупо. К примеру, зачем Боливия — если в Центральной Америке, куда ближе, гораздо более перспективные страны есть? Но это разговор будущих времен. Вот тебе материалы, ознакомься и работай — завтра жду твои предложения.

На папке гриф "ОГВ" — "особой государственной важности", в советском делопроизводстве высшая ступень, даже над "сов.секретно" — как правило, под ним идут все знания "из будущего". Ну, если Королева приказывает — как можно отказаться? Будем "отделывать щенка под капитана". Надеюсь, выйдет не труднее, чем с Ли Юншеном?

Эрнесто Гевара (пока еще не Че).

С чего началось это приключение? Завершившееся здесь, в далекой стране — новым приключением? Или началом великого Дела?

Может, с атмосферы в родительском доме — где родился наш герой. Если отец (тоже Эрнесто) был обычным плейбоем, из аристократического, но обедневшего рода, учился на архитектора — бросил университет, не доучился; пытался заняться бизнесом — прогорел, не обнаружив в себе таланта; наконец, опустив руки, стал все реже бывать дома, искать счастья на стороне и прикладываться к бутылке. То мать — Селия де ла Серна да ле Льюис, была личность очень примечательной!