4 - Крестоносцы пустоты

— Ничего себе! — вполне искренне удивилась Юля, — И не страшно вам здесь работать, сидя верхом на атомной бомбе?

— Так ведь почти любая сложная техническая система — в той или иной степени опасна. И даже взрывоопасна, — Алан покосился на меня, — Разве не так?

Мне не оставалось ничего другого, кроме как беспомощно развести руками. Те химические комбинаты, строительством и наладкой которых я занимался там, по другую сторону Стены, в случае аварии могли рвануть так, что кратер из космоса было бы видно. Однако мой ежедневный риск жену почему-то ничуть не страшил. Быть может потому, что авария на реакторе каталитического синтеза — штука интуитивно понятная, подспудно ожидаемая и вопросов не вызывает, а вот вполне реальная возможность взлететь на воздух, работая с виртуальными технологиями неподготовленного человека немного шокирует.

— Ну и где этот ваш пороховой склад, — я покрутил головой по сторонам, но не обнаружил ничего похожего на шкафы с оборудованием и рабочие места операторов. Только небольшую стойку ресепшна.

— Под землей, где же еще? — Алан жестом предложил нам пройти к лифту, — Квантовые системы весьма чувствительны к любым помехам, поэтому нам приходится максимально ограждать их и от внешнего электромагнитного фона, и от вибраций, и от космических лучей.

— Какое-то не особо надежное место, для того, чтобы поселить здесь копию моего отца, — подозрительно нахмурилась Юля, — если любой чих способен вывести все из строя.

— Ну, строго говоря, человеческий мозг — тоже весьма нежная субстанция, — пропустив нас вперед, Алан зашел в лифт и нажал кнопку нужного этажа, — Именно поэтому он хранится в крепкой и надежной коробочке.

Он постучал себя пальцем по лбу, и мы были вынуждены признать, что в его словах все же присутствует определенная доля истины. Абсолютно надежных систем не существует в принципе, и мы, в погоне за производительностью и объемами, раз за разом вынуждены использовать все более нежные и уязвимые средства. Тут уж либо соглашаешься на неизбежные издержки и сопутствующий риск, либо возвращаешься к древнешумерской клинописи на глиняных табличках. Уж они-то нас всех переживут наверняка.

Глава 4

Лифт доставил нас на один из подземных этажей, и вот тут уже атмосфера куда больше походила на то, каким я представлял себе научный центр, занимающийся разработкой современных технологий. Обилие стоек с аппаратурой, гудение вентиляторов, перемигивание сигнальных огоньков — я почувствовал себя почти как дома. Вот только в моих епархиях вместо проводов использовались трубы в три обхвата, да и гудело там существенно громче.

— Нам пришлось немного потесниться, чтобы разместить все необходимое медицинское оборудование, — пояснил Алан, подведя нас к двери в конце коридора, — Мы же не планировали, что здесь придется организовывать реанимационное отделение.

Он потянул за ручку, и мы вошли в зал, отделенный от остальных помещений глухой перегородкой. Царящая здесь атмосфера разительно отличалась от того, что нам довелось наблюдать, пока мы шли от лифта. Если в других лабораториях шла напряженная, но спокойная и планомерная работа, то в этом помещении безраздельно царствовал Его Величество Аврал.

Нас немедленно захлестнула атмосфера всеобщей суматохи. Люди перебегали с места на место, о чем-то спорили, энергично размахивая руками, переругивались... но делали все это немного странно — шепотом.

На нас никто не обратил внимания, кроме одного лаборанта в съехавшем набок белом халате, который подскочил к Алану и, запыхаясь, протараторил:

— Все почти готово! Мы расчистили восемнадцатый узел и перемкнули на него зарезервированные каналы. Теперь нам пропускной способности должно хватить с запасом.

— Хорошо, — Алан кивнул на огороженный занавеской угол комнаты, — как он сам?

— Стабильно. Недавно проснулся и опять срывался на нас, требуя поторопиться. И куда он так спешит? На кладбище, что ли? — парень запнулся и, покосившись на Юлю, густо покраснел, — Извините.

— Папенька в своем репертуаре, — невозмутимо хмыкнула она, — Мы можем с ним пообщаться?

— Да, разумеется! Идемте.

Как и говорил Алан, обстановка за занавесками, действительно, больше походила на больничную палату. Хотя, при современном уровне развития медицинских технологий, различий набиралось не так уж и много. Все те же провода, мигающие лампочки... Но расположившаяся посреди нагромождений приборов больничная койка расставляла все по своим местам.

Я никому бы не пожелал увидеть однажды кого-то из своих родных или близких в реанимационном отделении. Беспомощное и беззащитное тело под белой простыней, бывшее еще недавно активным и жизнерадостным человеком — не самое воодушевляющее зрелище.

Но вот в когда подобную обтянутую серой морщинистой кожей кучку дряхлых костей превращается тот, кто некогда являл собой средоточие влияния и власти, и по чьему мановению руки приходили в движение народы и целые страны — то тут становится реально жутко. Трудно представить себе более доходчивую демонстрацию того, насколько слаб человек, и насколько ничтожны и жалки любые его амбиции и притязания. И если Александра Саттара хотя бы будут помнить потомки, то от меня кроме надписи на надгробии вообще ничегошеньки не останется.

Так себе ощущение, доложу я вам.

— Папа? — Юля шагнула к кровати, одновременно крепче стиснув мою ладонь.

— Кто здесь? — я вздрогнул, когда знакомый хрипловатый голос вдруг донесся не от изголовья, а из стоящего рядом на столе динамика. Алан же предупреждал, что Александр полностью парализован, и для восстановления речевых функций им пришлось задействовать киберкортекс, видневшийся из-под его испещренной пигментными пятнами головы.

— Это я, пап. Как ты себя чувствуешь?

— Юлечка?! Ну наконец-то! — передать всю гамму испытываемых Александром чувств — не самая тривиальная задача для синтетического голоса, но он честно старался, — Я тут с этими остолопами чуть с ума не сошел! Никто ничего не знает, никто ни за что не отвечает, никому нет до меня никакого дела — такое впечатление, что Алан специально набирает на работу сплошных недотеп, чтобы выглядеть на их фоне воплощенным гением.

— Папа!

— Что? Он тоже здесь? Ну и отлично, пусть знает, что я о нем думаю.

— Спасибо на добром слове, — буркнул Алан, уже привычный к закидонам своего бывшего тестя, — Кстати, у нас все готово и мы можем начинать процедуру в любой момент. Только дайте знать, когда Ваш уровень желчи придет в норму.

— Вам нужен мой мозг? Так он всегда в норме... по крайней мере, та его часть, которая вам требуется! При чем тут желчь? Приступайте хоть сейчас.

— Хорошо, — невозмутимо кивнул Алан, — Мы начинаем готовить установку.

Он развернулся и зашагал обратно к работавшим в зале специалистам, а Юля присела на табурет возле койки и взяла в руки сухую морщинистую ладонь отца. Мне показалось не совсем уместным подслушивать, и я тихо выскользнул вслед за Аланом. Мне все же хотелось выведать у него какие-нибудь технические детали предстоящей операции.

Выскочив за занавеску, Алан немедленно приступил к раздаче указаний, которые его команда восприняла с явным облегчением. Как ни крути, а люди уже изрядно подустали работать 'за шторкой', испытывая ежечасный прессинг руководства с одной стороны и выслушивая непрестанные претензии своего дряхлого пациента с другой. Перспектива скорого окончания этого измывательства словно вдохнула в них новые силы.

— По какому принципу работает система? — ввернул я свой вопрос, воспользовавшись короткой передышкой.

— Объемная томография сверхвысокого разрешения, — Алан в мою сторону даже головы не повернул, продолжая следить за ходом работ, — Мы погрузим Александра в глубокий медикаментозный сон, чтобы снизить до минимума мозговую активность, и просканируем его серое вещество. Полученная картинка напрямую транслируется в квантовый массив, где воссоздается точная копия. Потом мы снимаем ее 'заморозку', и она начинает жить своей жизнью.

— То есть в какой-то момент мы получим двух Александров Сатаров — одного реального и одного виртуального? Они между собой не переругаются?

— Будет любопытно понаблюдать, — Алан коротко усмехнулся, — Извини, у меня сейчас куча дел...

Он присоединился к другим специалистам, утрясавшим последние детали предстоящей операции, и мне ничего не оставалось, кроме как вернуться в импровизированную палату к Юле и ее отцу.

Происходящие здесь события также заметно активизировались. Суетящиеся вокруг каталки медики готовили Александра к транспортировке, и нам с женой пришлось отойти в сторонку, чтобы не путаться у них под ногами.

Юля снова стиснула мою руку, и я, внезапно осознав, насколько сильно она взволнована, обнял ее за плечи, чтобы хоть немного успокоить. Я по сей день не мог привыкнуть к тому, что под ее внешней скорлупой образа сильной и уверенной в себе женщины скрывался обычный живой человек со своими страхами и слабостями. Все же Юлия Саттар, как истинная представительница своего Клана, прекрасно умела держать себя на публике, и те случаи, когда ее истинное лицо ненадолго пробивалось наружу, можно было пересчитать по пальцам.

Каталку с Александром тем временем перекатили к большой установке, выглядевшей немного пугающе. Она представляла собой две полусферы опутанных проводами и шлангами, с которых кое-где стекали струйки морозного тумана. Вся конструкция напоминала волосатого пакмана-переростка, и прямо в его разинутую пасть как раз задвинули голову старика.

— На время процедуры киберкортекс придется снять, — я даже вздрогнул, неожиданно услышав над самым ухом голос Алана, — Если у вас осталось, что сказать, то давайте побыстрей, мы не можем держать выделенные каналы в резерве бесконечно.

— Да, хорошо, — Юля еще сильней сжала мою ладонь, — Мы быстро.

При нашем приближении медики отступили в стороны, но все равно, ни о каком приватном разговоре не могло быть и речи. Придется ограничиться общими фразами.

— Папа, ты меня слышишь? Они уже начинают операцию, так что нам пора. Мы будем тебя ждать!

— Ничего, это ненадолго. Олежка тоже здесь?

— Да, я рядом.

— Береги Юльку, малой. Вернусь — проверю!

— Не извольте беспокоиться.

— Вот и славно. А теперь я с вашего позволения немного вздремну, верно, Алан?

— Все верно, — кивнул тот и махнул рукой толпящемуся вокруг персоналу, — Приступайте!

Нас с женой вежливо но решительно оттеснили в сторону, и нам не оставалось ничего другого, как вернуться в зал, где все причастные сгрудились перед стойкой с мониторами, отображавшими различные аспекты общего процесса. Кто-то сердобольный принес нам два стула, и только присев, я понял, как гудят мои ноги, причем не столько от усталости, сколько от волнения.

Вскоре к остальной компании присоединился и Алан, после чего все внимание сфокусировалось на медицинском терминале. Под действием введенного лекарства Александр все глубже погружался в сон, и через несколько минут почти все графики мозговой деятельности вытянулись в ровные линии.

— Какая готовность? — охрипшим от напряжения голосом спросил Алан.

— Все каналы открыты, мы можем начинать.

— Тогда поехали!

Я подсознательно ожидал каких-нибудь изменений, усиления гудения аппаратуры, более интенсивного мельтешения огоньков, но ничего такого не приметил, хотя процесс сканирования, как я понял, уже начался. Инженеры обменивались отдельными замечаниями, но я, хоть и сам постоянно имею дело с разнообразной техникой, почти ничего из сказанного не понимал. Складывалось впечатление, что они разговаривают на каком-то иностранном языке, в котором мне удавалось распознавать только предлоги и междометия. А о содержании фраз оставалось только гадать, ориентируясь на интонации и жестикуляцию людей.

— Что сейчас происходит? — шепотом поинтересовалась Юля.

— Понятия не имею, — честно признался я, — Но, насколько я могу судить, пока ситуация развивается в соответствии с ранее намеченным планом. По крайней мере, никто не паникует — уже хороший знак.

Тем не менее, я буквально кожей ощущал пропитавшее воздух общее напряжение, постепенно нараставшее по мере того, как процедура близилась к своему завершению. Разговоров стало меньше, теперь все ограничивалось редким обменом односложными репликами, кое-кто, как я мог видеть, сжали кулаки на удачу. Пошли финальные секунды...

— Готово! — отрапортовал техник, сидевший за операторским пультом.

Я ожидал сопутствующего взрыва эмоций, но реакция присутствующих оказалась на удивление сдержанной и сухой. По комнате разнесся общий вздох облегчения — и все. Не в силах более терпеть состояние неопределенности, мы рискнули подойти и побеспокоить Алана.

— Как все прошло?

— Вообще-то еще ничего не закончено, — осадил он нас, — но этап первичного сканирования мы уже одолели.

— В голове не укладывается, — нахмурился я, — Каким образом весь объем человеческого сознания возможно перекачать за столь короткое время?! И десяти минут не прошло! Это же гигантский, просто космический объем данных!

— Ты опять подходишь ко всему со старыми мерками, — похоже, у Алана выдалась свободная минутка, и он был не прочь еще разок блеснуть на фоне моей серости, — Мы работаем не с числами, а с образами. Разве тебе много времени требуется, чтобы впитать глазами окружающий пейзаж? Одного мига достаточно, правда? Так же и здесь.

Я все еще с некоторым трудом умещал в голове термины и понятия, которыми он оперировал, равно как и совершенно иные принципы работы с информацией, что лежали в основе новых технологий, но решил не донимать Алана глупыми расспросами. У него сейчас и так забот хватало.

— Понятно, — я послушно прикинулся понятливым и сообразительным, — Что дальше?

— Сформированной копии требуется некоторое время для того, чтобы стабилизироваться и войти в единый ритм с остальной системой, — Алан окинул рукой стойки с аппаратурой, — А после мы ее разморозим и попробуем задать несколько вопросов. Нам же нужно убедиться, что виртуальный образ соответствует оригиналу.

В этот момент к нему подскочил кто-то из медиков и кратко отчитался:

— Жизненные параметры в норме, состояние стабильное.

Только сейчас я поймал себя на мысли, что мы куда больше беспокоимся о состоянии виртуального двойника Александра, нежели о самочувствии его материального прототипа. Мне даже стало немного стыдно, и я постарался исправить упущение:

— Как скоро он выйдет из состояния сна?

— Минут десять-пятнадцать, не больше, — отмахнулся Алан, — нужно только не забыть вытащить его из сканера. А то потом опять нам припоминать будет.

Он снова подскочил к операторам, дежурившим у мониторов, переживая за судьбу квантовой копии.

— Мы уже отсоединили квантовые каналы и сейчас наблюдаем существенный прирост активности на втором и третьем узлах, — доложил оператор.

— Отлично! Все развивается в точном соответствии с прогнозом.

— Поле уже стабилизировалось, — отчитался другой, — Уровень флуктуаций не превышает типового среднего значения.