Рождение патриарха

Однако, большую часть времени я всё-таки тратил не на охоту, а на расширение жилплощади и к исходу второй недели мог похвастаться первой полноценной комнаткой, где можно было выпрямится во весь рост и не расшибить макушку. Ох уж этот потолок, как я с ним намучился... Только телекинез и спасал. С опорными балками тоже отдельная история, деревьев то вокруг полно, а вот пилу или самый завалящий топорик я прихватить как-то забыл, в своё оправдание могу сказать только то, что при осмотре лагеря бандитов их не заметил. Опять спасал телекинез — чему только не научишься, вплоть до точечного обрывания волокон в веществе, коли припрёт, хотя времени и сил это требует... Нда.

Подбросив пару веток в небольшой костерок, я бросил грустный взгляд на зев рукотворной пещеры. Сегодня днем был сильный ливень и меня слегка затопило, пока убирал воду, пока сооружал некое подобие козырька над входом, пока копал водосток, большая часть верхней одежды превратилась в изумительно точное подобие половой тряпки. Примерно в километре отсюда протекал ручей, так что застирать вещи получилось. Без мыла, ясное дело — старым добрым песочком, так что говорить о стерильной чистоте конечного результата не приходилось, но не в моём положении привередничать. Хорошо ещё от холода кости не ломило, уже радость, после двух то с лишним часов сидения в раскоряку в проточной воде. Организм, по моему, на такое издевательство вообще не отреагировал, так что хвала Тьме и Матери Ночи, а про бытовые неурядицы — молчать в тряпочку и не булькать. Правда, сушить одежду приходилось только так — у костра, а то в пещере она и сухая то всё время норовит пропитаться влагой, мало-ли что пещера проветривается, подземелье есть подземелье.

Время близилось к утру, хотя из-за туч звёзд видно не было и по всему выходило, что непогода задержится, минимум, на пару дней. В принципе, это было даже хорошо — чем меньше открытого солнца, тем больше я могу находится на свежем воздухе, да и сам дождь я любил, даже не смотря на все «чудные мгновения», что он мне только-что преподнёс. Поохотится, опять же, не мешает, а то сегодня, считай, потратил время псу под хвост. Только вот одежда... Трогаю висящую на палке рубаху. …ещё не высохла.

Когда небо начало светлеть, я уже укрылся в пещере. Влажная материя противно липла к коже, лес медленно заполнял промозглый туман, костерок у входа уже потух, обещая и в следующий раз массу «удовольствия» от общения с кремниевым огнивом, вкупе с глотанием дыма от сырых дров. И всё же, смотреть на улицу было не больно. Рассеянный свет не резал глаза и не обжигал кожу, плечи не давило невидимым мешком и, в целом, хоть и оставался явный дискомфорт, но он был терпим и почти незаметен на фоне обычных ощущений от выхода на солнце.

Через час зарядил мелкий дождь, окончательно уверив меня, что непогода пришла надолго... К сожалению, вместе с уменьшением неприятных ощущений от солнца (что безусловно плюс) и серьёзным ударом по комфорту одежды (а вот это уже некоторый минус), сырость преподнесла мне дурную шутку — едва я подумал о том, чтобы воспользовавшись моментом сходить на охоту, как арбалетная тетива лопнула стоило только начать её снаряжать. Спустя минуту, за ней последовала и единственная запасная, взятая мной с тела предыдущего владельца оружия. А ведь самострел был, фактически, единственным моим средством добывания пищи без использования затратных способностей...

Но делать было нечего — жажда уже начала давать о себе знать, а значит выходить придётся, сейчас или вечером — не принципиально. Не знаю, проснулась ли во мне «Память Предков», или просто не хотелось лишний раз рисковать, вверяя себя в руки переменчивой погоды, но выступать сразу я всё же не стал, вместо этого попытавшись решить проблему с инструментом по добыче пищи. Другими словами — обстругал относительно ровную палку на манер копья и… Разочарованно сплюнул — в качестве метательного снаряда сие весло смотрелось... Плачевно. Буквально на втором метре полёта норовя уйти куда угодно, но только не в сторону цели. Я, конечно, уже кое-как наловчился подправлять траекторию полёта арбалетного болта телекинезом, но то болт — маленький, лёгкий кусочек дерева, который и сам, как правило, летел весьма близко к цели, а здесь у меня было стойкое чувство, что я скорее рожу кактус от натуги, чем добьюсь результата — проще жертву тем же телекинезом придушить.

Короче, из пещеры я вышел уже сильно после полудня и изрядно озверев. Однако, видать, запас удачи я уже исчерпал на год вперёд, так как приключения на «весле ручной работы» не кончились. Прежде всего — живность меня чуяла и дело не в направлении ветра (уж на этот момент моих скромных знаний об охоте хватало и в прошлом мире), дело в том, что по лесу я передвигался немногим изящнее пьяного носорога. По меньшей мере, с точки зрения местных обитателей. И если с двадцати метров, они же — дальность прицельного выстрела из арбалета, было ещё ничего, то вот уже с пятнадцати мой обед начинал подозрительно коситься в мою сторону, а с десяти — спешно уноситься прочь. Ускорение же, с последующими догонялками, как я отмечал выше, затрат энергии требует не сильно меньше, чем потом получаешь из крови животного, по типу: догнал, выпил, отплевался (шерсть, чтоб её!), а в животе как сосало, так и продолжает. Что до ловушек то, как выяснилось эмпирически ещё неделю назад, организовать нормальную ловушку — это настоящее искусство, для городского жителя 21 века даже простейшие силки без инструментов (и с инструментами тоже) поставить — та ещё задача, а уж что-то сложнее…

Резюмируя всё вышеизложенное, не удивительно, что к полуночи я пребывал уже не то в озверении, а люто, бешено ненавидел всё живое и был всё ещё голоден. И вот сосредоточенно подползая к очередной косуле, в состоянии близком к мистическому трансу, когда есть только я, цель впереди и ненавистный лесной ковёр, так и норовящий хрустнуть очередной веточкой, я вдруг начал испытывать странное, иррациональное волнение сильно выбивающееся из этой простой системы. Затаившись, изучив обстановку и так и не найдя причин странных ощущений, я продолжил свой путь холодно сверля взглядом мохнатый затылок животного, пока в один миг меня просто не вздёрнуло волной страха и ужаса, а намеченная мной на главное блюдо косуля рванула с места так, что ударом копыт сорвала слой травы и дёрна.

Растерявшись от неожиданности, я даже не стал её преследовать, но стоило парнокопытному скрыться, как стиснувший душу ужас словно рукой сняло. По всему выходило, что эмоции были не мои, а принадлежали животному. Других рациональных объяснений произошедшему я просто не видел. Но как?!...

Следующая охота уже преследовала две цели, как наполнить желудок, так и выяснить, что же это произошло и возможно ли это контролировать? Увы, ответов она не дала, «что-то такое» я смог повторно почувствовать только через пару дней, но было это очень зыбко и опять закончилось бегством ужина. Как и ещё несколько последовавших случаев.

Со строительными работами тоже не клеилось — погода ощутимо ухудшилась, дожди стали чаще и, несмотря на увеличение «рабочего дня», по факту, времени стало ни на что не хватать. Но нет худа без добра: голод — хороший учитель. Оставшись без дальнобойного оружия, мне волей-неволей пришлось приспосабливаться. Нет, бросаться с деревьев на мимо пробегающих лосей я не стал — мало того, что это выглядело бы глупо (кому тут на меня смотреть?), так ещё и эффективность весьма сомнительна. Я просто освоился с силками и хоть одного зайца в ночь таки приговаривал без лишних усилий. Кажется мелочь, а ты пойди сооруди работающие силки используя только траву и прутики! Засады с приманкой тоже давали свои плоды — мясо я почти не готовил, хоть и прихватил в своё время котелок — в этом не было смысла, так как от вампирской жажды оно не спасало ни в каких объёмах, а вкус, в отсутствии элементарной соли и хоть каких-то приправ, оставлял желать сильно лучшего. Таким образом, материала для наживки хватало. Другое дело, что, во-первых, хищников в окрестностях всё-таки было много меньше чем травоядных, мои же усилия их только сокращали, а во-вторых, и они достаточно быстро познавали мудрость про бесплатный сыр и мышеловку, что изрядно осложняло этот, казалось бы, беспроигрышный метод по добыче пищи, прозрачно намекая, что полностью на него полагаться не стоит. Одновременно, наметился прогресс с подкрадыванием и хоть ощущение чужих чувств, а иногда и обрывков мыслей, скорее мешало (попробуй-ка сохранить спокойствие и правильность движения, когда внезапно накатывает мыслеобраз о том какой чудесный вкус у пережёвываемых листьев, или как раздражают укусы залезающих в самые интересные места (коих у тебя вообще нет) насекомых, или что вот-вот «из под хвостика» выпадет «бяка». Особенно последнее! Ибо вот ползёшь-ползёшь и тут на тебе — чувствуешь что сейчас резко случится самое постыдное, чего с тобой не было лет с пяти, и никуда от этого чувства не денешься. Вот фиг с маслом тебе в такой момент, а не спокойствие и самоконтроль!), но дело потихоньку двигалось. Говорят человек ко всему привыкает, вот и я тоже старался привыкнуть...

Вчерашняя ночь выдалась успешной и я в кои-то веки был сыт, а потому сегодня позволил себе слегка расслабится. Тучи немного разошлись, то тут то там открывая далёкие звёзды. Аккуратный костерок тихо потрескивал, в очередной раз просушивая многострадальную одежду. Прохладный ночной воздух приятно обдувал оголённый торс.

Приближение волка я почувствовал давно — способность ощущать живых существ в радиусе от ста до двухсот метров, с той полубезумной резни в лагере разбойников, никуда не исчезла. По сути, только благодаря ей охота для меня вообще стала возможна, иначе бы я в чаще просто никого не нашёл. Мелкие животные, вроде мышей и белок, были фоном, на который я почти перестал обращать внимание, а вот крупных чувствовал сразу, вне зависимости от наличия меду нами препятствий. Очевидно, хищник учуял запах крови — у пещеры лежал добытый накануне олень. Обычно в таких случаях я сразу занимал позицию с подветренной стороны и ждал удобного момента для атаки, но сегодня я был сыт, а запасать кровь про запас никаких возможностей не имел, так что с места не сдвинулся. В конце концов, подкормку не я придумал и если метод работает, то почему бы не воспользоваться, если для этого и делать то ничего не надо? Всё равно ведь, когда туша начнёт портится, придётся оттащить подальше, в общем-то, для той же самой цели. Кроме того, мне стало любопытно — волки не ходят по одиночке, да и огонёк жизни зверя, мерцающий перед внутренним взором, выглядел как-то странно, словно у... больного?

Покружив вокруг минут десять, он всё же решился выглянуть на поляну. Я всё это время лежал на земле и любовался звёздами, попутно подбрасывая свежий хворост в огонь и наблюдая за перемещениями хвостатого гостя. Когда волк наконец показался из-за деревьев, я слегка поднял голову и тут же убедился в том, что не ошибся в догадках — задняя правая лапа животного была явно сломана.

По чувствам опять, как всегда внезапно, ударила волны чужих эмоций: слабость, опаска, голод, ощущение близости еды, густо замешанное на чувстве, что это чужая добыча и её хозяин опасен, и опять голод борющийся со страхом... Отвратительно яркий букет, который крайне сложно отделить от собственных чувств, до того раздражающий, что внутри сама собой поднялась волна злости. Моя рука уже тянулась к ближайшему камню, чтобы шугануть незваного гостя и тем самым прервать возникший контакт, как вдруг волк повернул голову и... Наши глаза встретились.

Не знаю, как описать; это был первый раз, когда я в полной мере проник в чужое сознание. Память волка была своеобразной, но от этого не менее информативной. Я увидел всё: и то, как он сломал ногу на охоте; и то, как после этого покинул стаю; и охотничьи угодья его прежней стаи, и все охоты, через которые он прошёл. Вся жизнь волка промелькнула у меня перед глазами, буквально вымораживая объёмом данных сознание, будто в виски, глаза и уши вкрутили шланги с мятным, чтоб его, охладителем из жидкого азота и дали полный напор...

В себя я пришёл с жуткой головной болью и слабостью во всём теле. Не хотелось не то что думать, даже просто созерцать окружающий мир уже было сущей пыткой. Шероховатость земли под спиной, шелест листвы, мягкие прикосновения ветра к коже, мигание огней чужой жизни вокруг... От всего этого хотелось взвыть, но сил не было. Мозг был просто не способен подать голосовым связкам сигнал к действию. Только лежать, закрыв глаза... И дышать. Больше ничего.

Но если закрыть глаза другие чувства обостряются. Не важно, что секунду назад ты не обращал внимания на окружающие звуки, не важно что не ощущал поверхность, к которой прикасаешься, не имеет значения, что игнорировал ароматы разлитые в воздухе. Ведь всё это никуда не делось! Перебирание ножками какого-то жучка забравшегося на кожу, зуд от мелкого сора и камушков под рукой, саднящий запах струйки дыма от почти потухшего костра... Но хуже всего картина жизни, прожигающая разум нестерпимо яркими красками и сводящим с ума калейдоскопом непрерывного движения!

Она то меня окончательно и встряхнула, возвращая к реальности. Ведь в самом деле, что такое боль, для того, кто прошёл через смерть? Что такое сенсорный шок и усталость разума, для того, кто был частью Великой Тьмы? Мелочь. Сиюминутная неурядица. Сравнивать — смешно, поддаваться и вовсе жалко. А с внутренним взором и впрямь было что-то не то, что-то в нём изменилось. Неуловимо... Почти незаметно... Но в этих огнях, отражающих для меня любое живое существо, определённо что-то добавилось... Какой-то штрих, ускользающий от помутившегося сознания, что-то вроде... эмоциональной окраски?

Да. Точно... Картина словно расцвела новыми цветами, причём не вся, а только ближайшая область. Дальше всё было как обычно, но вблизи... Вблизи тоже было по разному, с разной... яркостью. Самые малые источники жизни совсем не претерпели изменений, в то время как большие обзавелись чем-то вроде... Даже не знаю как сказать... Отпечатка разума? Какой разум у животных? Ооо, я сам только что ощутил «какой», уж на проявление эмоций его хватает с избытком, если же приглядеться хотя бы вон к той...

Мои размышления были резко прерваны волной огня окатившей всё тело. Зашипев, я сам не заметил как оказался на ногах и распахнув глаза, зло покосился из под сложенной козырьком ладони на небо — наступал рассвет. Совсем расслабился, дурак, а ведь чувства кричали. Увлёкся, проигнорировал...

Бросив одежду где была, сломя голову ныряю в пещеру, чувствуя как кожа вспухает волдырями и чуть-ли не дымится.

-Аахшшшсссс... — кипятком и то не так больно! Оказавшись внутри, дёргаю на себя сплетённых из лапника щиток-дверь, судорожно закрывая щели. Теперь недели две от ожогов отходить, повезло же совсем голым попасться, — чёртов волчара...