А пока она изо всех сил старалась преобразить интерьер, придать ему более домашний и уютный вид. И ей это неплохо удавалось. Несколько симпатичных картин на стенах, пара-тройка небольших статуэток на камине, живые цветы в горшках. Казалось бы, ничего особенного, как у всех, но Вернону нравилось возвращаться после работы в их теплое гнездышко к жене и маленькой племяннице.
За полтора года, что они жили вместе с девочкой, они искренне к ней привязались и полюбили ее. Петуния, правда, боялась, что Вернон будет плохо реагировать на всплески магии малышки. А они у нее начались практически сразу, как она выбралась из колыбели. Но в отличие от той же Лили, которая в детстве не могла их контролировать, Мелисса, казалось, прекрасно управлялась со своими силами.
Часто Петуния видела, как у девочки над головой летали кубики, мячики и даже плюшевый мишка. Но стоило Мелиссе заметить, что на нее смотрят, она аккуратно опускала все на пол. Петуния не могла припомнить, чтобы что-то в доме билось или взрывалось при непосредственном участии малышки. Наоборот, девочка несколько раз ловила у самого пола вывернувшиеся из рук Петунии стаканы или елочные украшения. Вернон говорил, что если это магия, то она чертовски полезна: позволяет экономить деньги.
Кроме того, всесторонне обсудив проблему, они решили, что магия как спорт. Будешь чаще тренироваться, будет лучше получаться. И несчастных случаев тоже станет меньше.
Вернон так и сказал.
— Туни, это же, наверно, как приседания. Я вот могу присесть 10 раз, а потом весь день буду лежать пластом. Если Пчелка(1) будет тренироваться каждый день — как зарядку делать, — у нее и энергии будет меньше и контролировать это она сможет лучше.
С того дня Петуния частенько, играя вместе с Мелиссой, говорила: 'А теперь, Лисса, подними в воздух два кубика. А теперь три. А теперь покружи их'.
В принципе, Вернон и Петуния действовали верно. Единственное, что они не учитывали: им попросту повезло с характером их племянницы. Она была активной, подвижной девочкой, но при необходимости могла успокоиться и сосредоточиться. И поддерживать уровень необходимой концентрации, необычный для маленького ребенка, достаточно долго. С любым другим ребенком-волшебником они могли остаться у разрушенного дома.
И, тем не менее, с каждым днем у Мелиссы получалось все лучше и лучше. Сначала ее хватало лишь на пятнадцать минут активных целенаправленных манипуляций, потом на полчаса. После того, как ее резерв увеличился до часа без перерыва, Дурсли успокоились и перестали контролировать процесс.
В общем, жили они счастливо. Особенно сейчас, когда после трех лет супружества они ждали своего первого ребенка.
Петуния, понявшая, что беременна, сразу потребовала от Вернона поклясться, что он по-прежнему будет любить Мелиссу. Тот, оскорбившись, что жена так плохо о нем думает, надулся как мышь на крупу. Петуния, так и не дождавшаяся клятвы, тоже обиделась. Так они и сидели на диване, отвернувшись друг от друга, пока у каждого из них перед носом не зависло по большой шоколадной конфете. Это их племяннице надоело, что тетя и дядя сидят грустные, и она решила их порадовать, отлевитировав из вазочки с кухонного стола сладкий подарок.
Помирившиеся Вернон и Петуния в очередной раз признали, что волшебство, пожалуй, не так плохо. И весьма вкусно.
Этот январский воскресный вечер, семья Дурслей проводила в гостиной перед горящим камином. Вернон читал газету, уютно устроившись в кресле, и периодически недовольно хмыкал, комментируя неудачные, по его мнению, решения правительства, а Петуния сидела на диване с Мелиссой и пыталась изобрести малышке очередную прическу. У почти трехлетней девочки волосы уже были достаточно длинными для экспериментов. Петуния обожала возиться с ней, как с куклой, наряжая и причесывая.
В этот момент раздался звонок в дверь.
— Я открою, Туни, — сказал Вернон, нехотя вылезая из мягкого кресла и направляясь в прихожую. — Интересно, кого черти принесли?
— Да мало ли, могли ошибиться домом, — сказала Петуния, продолжая плести сложную косу.
Через минуту ее муж вернулся в гостиную и произнес странным, искусственным голосом:
— Туни...
Она подняла голову и тут же судорожно прижала к себе ребенка:
— Нет.
На пороге гостиной стояли Лили и Джеймс Поттеры.
— Тунья, мы пришли забрать девочку, — сказала Лили.
— Я сказала, нет. Она тебе не игрушка, когда вздумалось, бросила, когда передумалось, подобрала.
— Петуния абсолютно права! — заявил Вернон. — Ей уже почти три года. За все это время ты даже ни разу ее не навестила, Лили. Лисса останется здесь, у себя дома. А вам лучше удалиться. Вы знаете, где дверь!
В этот момент Джеймс, пробормотав: 'Мерлинова борода, как же меня достали твои родственнички, Лили!', выхватил палочку и запустил в Вернона отталкивающим заклятием. Полный мужчина отлетел как перышко и должен был, вероятно, сильно удариться о стену, но этого не произошло. Буквально в дюйме от нее он как будто налетел на воздушную подушку, которая самортизировала удар. В следующий момент подобное заклятие полетело и в Петунию, но даже не коснулось ее. Между ней и Джеймсом словно барьер появился. Заклятие срикошетило в Лили, и она еле увернулась.
— Лили, это невозможно. Она поставила полноценный щит — прошептал Джеймс, показывая пальцем на девочку, сидящую на коленях у Петунии. — Но ни один ребенок не способен в таком возрасте на целенаправленные магические действия, только на стихийные выбросы.
— А вот наша девочка может! — заорал Вернон, приходя в себя. — Она все может: и чашки ловить, и конфеты в воздух поднимать, и дядю с тетей от всяких защитить!
Лили примиряюще подняла руки:
— Давайте поговорим спокойно. Джеймс, сядь. Петуния, Вернон, поверьте мне, что девочку мы сегодня все равно заберем. Ради вашей и ее безопасности.
— Поясни, — холодно сказала миссис Дурсль.
— В магическом мире идет война. Как это ни пафосно, война между добром и злом. Между светом и тьмой.
— Ну, ты-то, конечно, на стороне добра, — Петуния поджала губы.
— Естественно, — не обратив внимания на иронию сестры, продолжила Лили, — а темная сторона поставила перед собой цель убить меня и всю мою семью. Только волшебную ее часть. Вы им не интересны. А вот девочка даже очень. Как только мы заберем ее, нашу семью скроют под чарами, и мы все будем в полной безопасности. И можете мне поверить, люди, которые охотятся за нами, не брезгуют никакими методами.
— Можно подумать, вы брезгуете, — пробормотал Вернон.
— Я просто погорячился, приятель! — выступил Джеймс.
— Я тебе не приятель! Ты явился в мой дом и подло напал на меня и мою жену. Чем ты лучше них?
Тем временем Лили продолжала:
— И она все-таки моя дочь. Ей будет лучше с мамой, папой и братиком, который появится летом.
— Ты беременна? И при этом участвуешь в какой-то войне? — Петуния, казалось, ушам своим поверить не могла. — Ты просто ненормальная!
— Туни, это моя гражданская позиция. Я не могу остаться в стороне, когда такие люди, как те, с кем мы боремся, пытаются захватить мир!
— И что может им сделать беременная женщина? А? Съесть все их мороженое? Заблевать их до смерти? А-а-а, или через пару месяцев животом перекроешь им дорогу? No pasaran!
— Петуния, это бессмысленно обсуждать! Я вижу, ты тоже ждешь ребенка. Неужели вы с Верноном станете подвергать его опасности из-за нее.
— Она тоже наш ребенок, — тихо сказала Петуния, а Вернон добавил. — И мы тоже можем уехать все вместе и спрятаться.
Джеймс хмыкнул:
— От них не спрячешься вашими магловскими способами. В общем, ребята, давайте по-хорошему. Соберите ей немного вещей, и мы уходим. Видит Мерлин, я на взводе, а девчонка в силу возраста не сможет долго вас прикрывать. А поскольку, судя по всему, она вас любит, то все кончится ее магическим истощением и смертью. Впрочем, тогда ей действительно ничего не будет угрожать.
— Джеймс, — возмутилась Лили, увидев шокированные лица сестры и ее мужа, — прекрати. Ты этого не сделаешь. Туни, я обещаю, что когда все это кончится, и если вы все еще будете этого хотеть, мы вернем ее.
Петуния молча взяла племянницу на руки и поднялась с ней на второй этаж. Следом пошел мрачный, как грозовое небо, Вернон. Через полчаса они спустились. Мелисса была одета для выхода. В руках у Вернона был чемодан.
— Здесь ее документы, вещи, на всякий случай, на все сезоны, любимая книжка, кукла и плюшевый медвежонок, с которым она всегда спит, — сказал он, передавая чемодан Джеймсу.
— Пищевой аллергии у нее ни на что нет. Все прививки для ее возраста сделаны. Просыпается она всегда рано, поэтому, если вы любите поспать, положите рядом с ее кроваткой пару книжек, и она вас не разбудит до завтрака, — вторила ему Петуния. — И имей в виду, Лили, что если бы ей не грозила опасность, мы бы никогда ее вам не отдали. И мы, естественно, ждем ее возвращения в родной дом.
Петуния поставила девочку на пол и сказала ей:
— Пчелка, ты поживешь какое-то время у мамы и, — она покосилась на Джеймса, — папы. Они тебя очень любят и очень по тебе скучали. Ты будешь их слушаться и будешь нашей хорошей девочкой. Мы тебе обещаем, скоро ты вернешься к тете Петунии и дяде Вернону. Мы тебя очень любим и будем по тебе скучать.
Они оба обнимали малышку, даже не замечая, как по лицу текут слезы, пока перед их носами не зависли вновь две шоколадные конфеты, как уже было однажды.
Девочка размазала их слезы ладошками по щекам и сказала:
— Я тоже вас люблю.
В этот момент Лили решила прервать столь затянувшееся трогательное прощание, подхватила девочку под мышки и, сопровождаемая Джеймсом, вышла из дома ? 4 по Тисовой улице.
Уже выйдя за дверь, они услышали крик Петунии: 'Могла бы и другой подарок поискать себе на день рождения, Лили!', после чего аппарировали в Годрикову Впадину.
* * *
Джеймс Поттер метался по гостиной из угла в угол. Он нервничал. Да что там — он был просто в панике.
— Сохатый, сядь. Не мельтеши! — попытался урезонить его Сириус Блэк, лучший друг на протяжении долгих лет. Удобно развалившись на софе, он потягивал из бокала огневиски. — Давай-ка, я тебе плесну на два пальца — сразу отпустит.
— Бродяга, ты все-таки мерзавец. Не понимаешь, что сегодня — самый важный день в моей жизни. У меня ребенок родится. Он уже рождается. Мордред! А я ничем не могу помочь.
Сириус глянул на друга: 'Сам на себя не похож. Неужели все так переживают? И я так буду психовать, если когда-нибудь решусь? Черт, я — отец. Да это невозможно представить даже в страшном сне!'
— Все будет отлично. У мадам Помфри огромный опыт. Она прекрасный целитель.
— Огромный опыт в чем? Коленки мазать? Переломы лечить? Простуды? Ожоги от взорвавшихся зелий? Она все-таки в школе работает, а не в родильном отделении больницы Св.Мунго.
— Профессор Дамблдор, хоть вы ему скажите, — Сириус обратился за помощью к директору Хогвартса, который, уютно устроившись в глубоком кресле, попивал ароматный чаек с карамельками.
Весь его вид говорил о том, что он искренне наслаждается ночным чаем в компании своих бывших студентов. И только в глубине глаз, под очками-половинками, застыло какое-то тревожное ожидание. Но чтобы заметить эту тревогу, нужно было бы быть кем-то другим, никак не пофигистом Сириусом Блэком и не взъерошенным Джеймсом Поттером.
— Мой мальчик, Сириус прав. Не забудь, Лили уже рожала однажды — все прошло прекрасно.
— Не напоминайте мне об этом! — взорвался Поттер. — Это, хвала Мерлину, сегодня закончится.
Он махнул рукой куда-то в сторону. Блэк и Дамблдор машинально проследили направление и увидели на пороге гостиной маленькую девочку лет трех-четырех в ночной сорочке цветов Гриффиндора.
С виду это был прелестный ангел с огромными темными, почти черными глазами, обрамленными густыми ресницами. Длинные волосы цвета воронова крыла были спутаны после сна.
— Папа, маме плохо, она кричит! — взволнованно сообщила девочка.
Джеймс с раздражением посмотрел на ребенка и выплюнул:
— Я не твой...
— Джеймс! Думай, что говоришь, — прервал его директор.
'Этот мальчишка все испортит. Надо его попридержать!'
Дамблдор с неохотой поднялся из удобного кресла и подошел к малышке.
— Детка, с мамой все в порядке, а к утру у тебя появится прелестный братик. Ты же ждешь братика? — он посмотрел ей прямо в глаза, по привычке пытаясь прочитать разум, но неожиданно не смог этого сделать. Он оказался перед огромной тяжелой сейфовой дверью. Дверь была заперта. Нужно было либо прорываться, либо отступать.
— Да, сэр, я очень хочу братика. Я его уже люблю. Мама решила назвать его Гарри, а папа — Карлусом. Мне больше нравится имя Гарри, думаю, мама победит. Папа всегда уступает, — искренне ответила девочка.
— Вот и хорошо. Ты можешь остаться здесь, посидеть вон там, в уголке, и подождать с нами, — погладил ее по голове Дамблдор.
Подождав, пока девочка усядется на маленький детский стульчик рядом со своими игрушками, Альбус повернулся к своим собеседникам, подошел к ним поближе и наложил чары неслышимости.
— Джеймс, ты решил все испортить в последний день? Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты относился к ребенку нормально?
— Я не могу, сэр. У меня все внутри переворачивается, когда я ее вижу. А уж когда слышу, как это отродье называет меня папой, еле сдерживаюсь... Как я выдержал эти месяцы — не знаю. Но сегодня ведь все кончится, ведь так, директор?
— Да, Джеймс! — устало проговорил Дамблдор. — Только держи себя в руках! Мы на финишной прямой.
— У меня до сих пор в голове не укладывается, как Лили могла с этим монстром! Если бы она не была Обретенной, я бы никогда не принял этого, директор, что бы вы мне не говорили!
— Джеймс, мы это уже обсуждали! Лорд был под личиной. Он мастер подобных вещей. Никто бы не смог определить, что перед нами Волдеморт.
— Даже вы, директор? — позволил себе легкое сомнение Поттер.
— Да, мой мальчик! — вздохнул Дамблдор. — Дороги и пути темной магии неисповедимы. Она многогранна и изменчива. Познать ее до конца невозможно, а он прошел дальше всех. О многих таинствах и ритуалах не знаю даже я.
'Знал ли я о том, что это Том? Ну, разумеется, знал. Пути темной магии, конечно, неисповедимы, и Томми, без сомнения, очень продвинулся, но знакомый мне магический фон я определить еще в состоянии. Даже под оборотным зельем. Еще из ума не выжил, мальчик мой!' — размышлял великий светлый маг, ласково, с пониманием глядя на Поттера.
— Я боюсь ее, директор! — вдруг признался Джеймс.
— Сохатый, ты сбрендил? Ты боишься трехлетней крохи? — Сириус в изумлении уставился на друга.
— Посмотри на нее, — только ответил Джеймс.
Сириус и Альбус обернулись и застыли.
Девочка, сидящая на низеньком стульчике, подняла в воздух три разноцветных пластиковых магловских кубика и жонглировала ими, просто глядя на них. Дамблдор пришел в себя первым.
— Давно она так может, мальчик мой?
— Мерзкая сестрица моей женушки говорила, что как только из колыбели вылезла.
