Мне не составляло труда возиться с ними. Виталик уже привык ко мне, охотно шел на руки, вместе с Леной играл в развивающие игры — с разноцветными шариками и кубиками, пластилином, картинками-раскрасками. Оба они старательно выполняли мои задания, я сам увлекался занятиями с ними, продолжал даже после возвращения Тани. Наверное, на такой интерес повлияло то, что я сам недавно выполнял подобные упражнения и задачи, когда делал первые шаги после выхода из комы. Самый младшенький, Вова, тоже привязался ко мне, улыбался, вставал в манежке на слабые еще ножки и тянул руки. Я поднимал его под потолок, катал на себе, а он, крепко ухватившись за мою шею, заливисто смеялся. Лена и Виталик тоже загорались, так и возил их всех по комнатам на радость детям.
По утрам занимался своим полем, с каждым днем (или ночью) прирастающим. Ментал стал привычным обителем, вторым домом. Гулял среди туманностей и созвездий светящейся плазмы — уже на втором выходе в призрачный мир я научился летать и парить в нем. Касался прозрачными руками игривых чудищ и птиц, они кружились подле меня в своеобразном хороводе. Иногда подлетали совсем рядом, замирали, я дотрагивался к ним — они тут же отскакивали, как бы в испуге, а потом вновь водили круг. Время здесь шло по иному, чем в яви — казалось, я в этом прекрасном мире уже много часов, а возвращался в тот же, с разницей в минуту-другую. Но зато после волшебной прогулки душа продолжала парить, я чувствовал себя легко и радостно. Весь мир вокруг воспринимался не серым и пасмурным, каким он был в наступившем ноябре, а весенне-цветущим, в таком бодром настрое проводил весь день.
Я уже видел не только общую ауру, свою и чужую, но и ее фрагменты, отличающиеся оттенками. Предполагал, что они накладываются отдельными органами, так мне примерно объясняла Наташа со слов прежнего меня. Сама она их не различала, только в общем свете. Я давно смирился, что прошлые знания и способности утеряны безвозвратно, сейчас снова их восстанавливал. Но, зная о них, что когда-то они мне были доступны, мне легче стало добиваться новых открытий. Я уже начал проходить анатомию, соотносил фрагмент ауры к органу-носителю, отражение физического состояния на его оттенки. Каких-либо знаний о влиянии патологии и недомоганий органов на их ауру у меня, конечно, не было, но считал их делом недалекого будущего. А пока изучал на имеющемся материале, если так можно сказать о себе, подругах, детях.
Так же постепенно у меня восстанавливались отношения в семье. Воспринимал подруг как самых близких мне людей, потянулся душой к каждой из них. Та привязанность, что я чувствовал вначале к Наташе, перешла на Таню и Алену. Мне было приятно видеть их, чувствовать рядом, касаться, ласкать. Нередко, уступая вспыхнувшему желанию, обнимал и целовал подруг, носил на руках. А потом, когда они загорались ответной страстью, продолжал ласки уже в постели. Но старался не доводить их до истощения сил, оставлял полное удовлетворение на ночь. Правда, с ним у меня с каждой следующей ночью становилось сложнее. Прибывающий на глазах поток силы также увеличивал влечение, жены уже не справлялись с ним.
Я старался не подавать вида, расстраивать их, но они интуитивно чувствовали неладное, старались отдаться до последней капельки, все же и ее не хватало. Все реже ощущал блаженство от полного утоления своей страсти, неудовлетворение перешло в физическое недомогание в чреслах. Прекрасно понимал ненормальность такой зависимости, ведь прежде ее не было, как я понял из случайных оговорок жен. Они поражались моей ненасытностью — практически ночь напролет хотел утоления вожделения. Наташа как-то вновь вспомнила о Ксюше, но я точно представлял, что и она не поможет, если сохранится подобная ситуация с моим либидо. Нужен другой выход, надо перевести поток энергии в другое русло, более приемлемое для всех нас.
Над этой задачей ломал голову не один день, пока не пришла идея направить избыток сил на поиск выхода в астрал — о нем я прежде не задумывался. Последующими занятиями с энергетическим полем добился нужного — не выхода в астрал, пробиться в него мне так и не удалось, а со сбросом накопившейся энергии, причем не в ущерб последующему росту. Я щедро рассеивал ее фронтальным полем и отдельными лучами в окружающую мою ауру серую мглу, она таяла в ней, не вызывая никакую реакцию. Понимал, что такими слепыми мерами успеха не добиться, надо продумать системный подход, не наобум, но оставил его на ближайшее будущее. Зато привел в порядок баланс жизненных сил, оставил на сексуальные занятия достаточный минимум.
В принципе мог исчерпать ее до нуля, но становиться импотентом с такими обольстительными женщинами — себя не уважать. Так что уже в ближайшие ночи у нас наступила полная гармония моих желаний и их возможностей, к общему удовольствию и удовлетворению. Подруги сразу заметили мой довольный вид при заметно меньшем их усердии, постепенно уняли прежнее беспокойство. Правда, непосредственная Наташа прямо спросила:
— Сережа, извини за нескромный вопрос. У тебя, кроме нас, есть еще женщины?
— Нет, Наташа, мне вас вполне достаточно. А почему ты спросила?
— Сережа, ну ты все время хотел еще. А вчера ночью мы даже особо и не устали, а ты уже успокоился. Вот и подумали, что ты как-то успел разрядиться. Только где и с кем — не понять, если ты весь день дома.
— Отчасти ты права, Наташа. Часть сил я действительно сбросил, только не с кем-то, а в окружающем пространстве. Я сейчас работаю над выходом в астрал, вся энергия уходит на него.
Мое объяснение успокоило Наташу, а от нее и других подруг. Со временем они перестали бояться моей безудержной страсти, уже по своему желанию вступали в любовные игры, соблазняя и очаровывая своими прелестями. Я шел им навстречу, отдавал инициативу в их шаловливые руки и головы, послушно выполнял их фантазии. Но иногда напоминал, кто хозяин в нашем прайде, набрасывался и брал в полную силу, не жалея их нежные тела. Правда, от моей грубости они нисколько не страдали, их оргазм становился особенно глубоким, как и мое проникновение в их лоно. Так у нас и повелось, мягкость и жесткость в контрасте доставляли подругам несказанное блаженство, вместе с ними и я уносился к вершинам наслаждения.
После, когда семейные коллизии благополучно решились, в голову пришла мысль вновь сесть за руль. Посчитал делом для семьи нужным — с приходом тепла понадобится возить нашу большую семью на природу или еще куда, а Алене одной всех не увезти. И начинать с дорожной наукой надо сейчас, пока время у меня свободное — снова учить правила, восстанавливать навыки вождения. Сильного страха не испытывал, не больше, чем в любом новом деле — аварию ведь я не помнил. Не стал откладывать с водительскими курсами до весны, пошел записываться в ближайшую автошколу. Формально учиться мне не требовалось — права управления меня не лишали, но все же решил пройти полный курс. В школе меня включили в дневную группу, через две недели приступил к занятиям.
Учился старательно, с самых азов — в классе по устройству и правилам, параллельно на учебной машине. В первый день вождения хватило за глаза волнений и переживаний, пока у меня получилось трогаться с места, поворачивать, останавливаться. Да и с инструктором не повезло — толком не объяснял, ругался за каждую ошибку. После второго занятия не выдержал, зашел к руководству школы с просьбой заменить на более терпеливого. Мне пошли навстречу, дали другого, только вряд ли можно его назвать лучшим. Терпения у него не отнять, даже чересчур — умудрялся спать, пока я колесил по кругу. Но и с учебой технике вождения особо себя не утруждал — почти все время молчал, иногда давал односложные указания и команды, без особых разъяснений.
Мне надоело бесцельно кружить на автодроме, вновь направился к заму директора требовать нормального инструктора. Только с третьим мастером, Леной Кузнецовой, удалось более-менее успешно пройти курс вождения. Хотя эмоциональности у молодой женщины тоже было с избытком, не стеснялась ругаться далеко не печатными словами, когда я допускал оплошности. Но все же объясняла довольно доступно и наглядно, отработал с ней упражнения на автодроме, а потом выехал в город. Переволновался в уличной сутолоке, на заснеженных дорогах. Нас еще подрезали, оттирали вплотную к стоящим вдоль бордюра машинам. Но все же справился, проехал весь маршрут без серьезных замечаний своей строгой учительницы, она даже похвалила.
С каждым занятием чувствовал увереннее в потоке машин, научился перестраиваться, разворачиваться и еще многим водительским премудростям. Не обошлось без острых ситуаций, дважды чуть не столкнулся с лихачами. Один из них вклинился прямо передо мной, тут же затормозил и встал. Среагировал мгновенно, даже раньше инструктора, остановился впритирку к корме нарушителя. Только заглушил двигатель — не успел выжать сцепление. Интересно было слушать диалог рассерженной Лены, выскочившей из машины, и лихача, оба оказались знатоками великого русского мата. За нами образовался затор, пока они выясняли отношения и родословную, поехали только минут через пять под нетерпеливые сигналы стоящего потока.
Экзамены в автошколе я не сдавал, но и без них был уверен, что теперь справлюсь на дороге. На последнем занятии отблагодарил свою учительницу за науку, передал хрустальный сервиз — учила она не в пример лучше коллег-мужчин. Лена даже растерялась в первый момент — не ожидала столь щедрого дара. После отправился в автосалон, где заранее заказал нужную машину. Не стал брать обычный легковой автомобиль, мне надо более вместительный — для всей нашей немаленькой семьи. Остановил свой выбор на большом минивэне Мерседес Вито. Его просторный салон с девятью местами — максимально допустимый для моей водительской категории. Мощный дизель и полный привод давали хорошую тягу и проходимость, можно на бездорожье заехать. Да и комфорт в машине на фирменном уровне — марка обязывает.
С первого взгляда минивэн вызвал у меня уважение — высокий, почти два метра, и в то же время изящный, с красивыми обводами, приятной голубой расцветки — цвета морской волны, как назвал менеджер автосалона. А когда сел за руль, сразу понял — самое то для меня, лучшего и не надо! Высокая посадка, удобные руль и педали, мягкое облегающее сиденье, красивая панель с заметными и понятными приборами — все пришлось по душе. После того, как поехал и сделал пробный круг во дворе, влюбился в машину безоговорочно, на ходу она вела великолепно, радуя сердце. После оформления и регистрации в ГАИ отправился домой, загнал машину во двор — тут вся семья выбежала смотреть на большого красавца.
Первый выезд на новой машине состоялся буквально через день — повез детей и их мам на новогодний утренник во Дворец. Разместились все, каждому досталось отдельное место, даже младшим — Лене и Виталику. Единственно Вову, ему только что исполнился год, держала на руках Таня. Я озаботился поставить для всех малышей детские кресла, так что они сидели пристегнутые, только крутили головами по сторонам и громко переговаривались об увиденном. Машина вела себя замечательно, шла плавно, быстро разгонялась, не отставая от легковых автомобилей, проходила повороты без заметного крена и увода. Сильный мотор тихо урчал даже на скорости, в салоне можно было разговаривать, не повышая голос.
Высадил всех у Дворца, жены повели радостно возбужденных детей на праздник, сам же отогнал машину на ближайшую стоянку и остался здесь ждать окончания представления. К условленному часу подъехал, забрал шумно галдящую семью, дети всю дорогу рассказывали мне, перекрикивая друг друга, о своих впечатлениях от великолепного общегородского праздника. Больше всех слышно было девочек — Валюшу и Лену, эмоции у них били через край. Мальчики поддерживали их энтузиазм, тоже делились со мной своей радостью. Дома устроили детям обед с любимыми их блюдами и сладостями, а потом до вечера играли и развлекали, так что удовольствий в этом день они получили в полной мере.
На Новый год навестили наших родителей, порадовали их подарками и общением с внуками, а затем у себя устроили свой семейный праздник с елкой, играми, песнями и призами, щедрым застольем. На рождественских каникулах водили детей на утренники и представления в ТЮЗе и цирке, на работе у Алены и Наташи. Радость детей стала для нас лучшей наградой за хлопоты, их переживания передавались нам, вместе с ними словно возвращались в мир счастливого детства. Все — и дети и взрослые, — получили за каникулы массу приятных эмоций, в семье сложилась на редкость проникновенная, задушевная атмосфера. Ничто не напоминало о недавних сложностях и проблемах в отношениях между мной и подругами. Мне так и казалось, что мир и лад, взаимная забота и любовь естественны, как воздух, как же могло быть иначе!
Я оттаял душой, чувствовал, как уходит из сердца грусть и обида на жестокую судьбу. Коль мне выпало начинать новую жизнь, то надо радоваться ей, принимать как дар и беречь все хорошее — любовь ближних, доброе отношение окружающих, какие-либо успехи в трудах и починах. Я учился жить с открытым сердцем, щедро отдавал ласку и нежность тем, кто ждет ее. Каждую свободную минуту уделял детям и женам, холил их, обнимал и целовал. Таня как-то высказалась обеспокоенно, когда я носил ее на руках с Вовой, переполненный нежностью и заботой к ним:
— Сережа, не надорвись с нами. Ты не жалеешь себя, носишь нас как детей малых. И за всю работу берешься сам, бережешь меня и девочек. Спасибо за ласку твою и внимание, но и нам надо беречь тебя.
Ответил ей успокаивающе, крепче прижимая к себе и целуя:
— Не бойся, Таня, сил у меня предостаточно. Они только прибывают, когда вижу и чувствую вашу любовь, радость детей. За вас готов отдать всего себя, а то, что делаю — только малость.
Я говорил Тане правду, энергия во мне прибывала с каждым днем. Казалось, все эмоции детей и подруг аккумулируются во мне многократным ее увеличением. Расходовал щедро, а она не убывала, росла с новыми радостями от близких моему сердцу людей. В отличие от сексуальной энергии она не доставляла беспокойств, каких-либо проблем. Напротив, давала спокойствие и уверенность как каждому сильному человеку, знал, что в нужное время могу применить ее по своей воле. А пока поступавшая энергии складывалась в резерве где-то в глубине меня, как когда-то прежде, так представлялось мне. У меня даже получилось переправить в него излишек энергетики от сексуальной активности. До сих пор же просто рассеивал его в сером пространстве, хоть как-то поддерживая баланс своего влечения.
После каникул прервал свое домоседство, приступил к занятиям в мединституте. Сначала по литературе в читальном зале, после, с началом второго семестра, уговорился в деканате о свободном посещении лекций и семинаров на первом и втором курсах по собственному графику. Большую часть материалов по интересующим меня предметам я уже изучил, теперь же прорабатывал их с преподавателями. Они знали о моей амнезии, сочувствовали и помогали по мере возможности. Старался им особо не досаждать, обращался только с вопросами по самыми сложными и непонятными темам. Студенты, с которыми я сидел на занятиях, в первые дни проявляли ко мне понятный интерес, шушукались между собой, глядя на меня, а потом привыкли, уже не так явно следили за мной.
