| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Андрей откидывается на высокую спинку своего кресла. Снова внимательно, прищурено разглядывает меня в полутьме своего шатра, где мы сидим на очередной стоянке посреди спящего лагеря. Вокруг — тишина. Только две "мыши белые" рассуждают о Царице Небесной. И не только о ней:
— Думаешь, греки на это пойдут?
Речь идёт об изменении календаря, об установлении новых церковных праздников. Это юрисдикция патриарха. Но если император будет "за"...
— Э... "за спрос не бьют". А вот с точки зрения моего пророкизма... таки-да. Только праздники надо разделить. Спаса с Богородицей и Крестом — 1 августа. Как у Комнина. А Покрова Богородицы — 1 октября. А то им Покров в упрёк получается — церковь Влахернская в запустении стоит.
Мановением руки светлый князь отпускает меня, я пробираюсь по лагерю к своим, радуюсь и удивляюсь.
* * *
Радуюсь сопричастности. Вот, самый первый из трёх русских "спасов" начинает жить.
"Пахнет яблоком и мёдом
По лугам твой кроткий спас...".
Первый — медовый. С него на Руси начинают выбирать мёд. "На первый Спас и нищий медку попробует!". Вечером каждый пчельник в стране будут обступать ребятишки. Кто с ломтём, кто с лопухом, кто с тряпочкой. Получать свою "ребячью долю" и петь:
"Дай, Господи, хозяину многия лета,
Многия лета — долгие годы!
А и долго ему жить — Спаса не гневить,
Спаса не гневить, Божьих пчёл водить,
Божьих пчёл водить, ярый воск топить -
Богу на свечку, хозяину на прибыль,
Дому на приращение,
Малым детушкам на утешение.
Дай, Господи, хозяину отца-мать кормить,
Отца-мать кормить, малых детушек растить,
Уму-разуму учить!
Дай, Господи, хозяину со своей хозяюшкой
Сладко есть, сладко пить,
А и того слаще на белом свете жить!
Дай, Господи, хозяину многия лета!".
Так, в сладости, в доброте, в подаянии обернётся в народной памяти наш "праздник на крови", "день применения оружия массового поражения" — смертоносного света русских и византийской икон.
Честно говоря, я на Бряхимовском "полчище" каких-то лучей — не видал. Но я там не всё время и не во всех местах был, не всё видел.
Какие яркие лучи посреди солнечного дня можно увидеть в открытом поле? Мощных прожекторов здесь нет. В описаниях используются не только выражения: "поразили врагов огнём божественным" ассоциирующиеся с атакой, с "огненным мечом архангела", например, но и "лучи закрыли", "покрыли светом своим христианское войско". Это, скорее, защита, щит, барьер... Сетка? Сетка лазерных лучей?
О лазерной подсветке на упряже Бурушки — коня Ильи Муромца, я уже писал. Оклады святых икон доделывались, изменялись, включая установку драгоценных камней-"самоцветов", уже здесь на "Святой Руси". Только золота Боголюбский вбил в оклад Богородицы — 40 фунтов.
Именно здесь — в Залесье. Частью которого является Муром. В котором столетиями было сильно хазарское влияние. Вплоть до переселения сюда жителей из каганата. Хазары были, в части своей, иудеями. У которых был в древности аналогичный девайс — "Ковчег". И подробная инструкция по его построению. Суперконденсатор, который иудеи называли "ковчегом победы" и таскали с собой по полям сражений.
Там поражающий эффект, вероятно — прямое действие электричества. С побочными громом и молнией. А здесь? Лазерный стробоскоп? Прожигать-то брони не надо, "огнь, опаляющий лица противных...". Достаточно дать по глазам. В 21 в. такая штука, поражающая сетчатку, есть. Максимум — припалить ресницы и бороды. Просто показать что-то непонятное. В битве всё непонятки со стороны противника — опасны, внушают страх. Враги и сами разбегутся.
Надо будет муромских поспрашивать — может какие знания ещё сохранились? И разобраться с акустическим оружием — с песнями Соловья-разбойника. И к иконам этим приглядеться повнимательней. Но — осторожненько. Так-то они под крышей висят, прямого солнечного света не видят — накачки лазеров взяться неоткуда. А вот в походе... Когда их на полчище расчехлили...
А "Покров Богородицы" греки так и не примут. Столетиями. От стыда, наверное — имели да профукали. "Византийских икон (как и иных — кроме русских) попросту не существует". Только в 16 в. на православных Балканах под властью османов начнут воспроизводить по древнерусским образцам иконы и мозаики "Покров Богородицы".
Удивляюсь я коллегам. Как можно воображать себя успешным попаданцем, не зная таких мелочей? Речь не о победе императора Мануила. Речь о способе её достижения. Неважно — в реале или в виртуале. В легендах, которые являются для аборигенов не менее реальными, чем голубое небо или мокрая вода.
Если ты не владеешь этим материалом, если ты не из этого информационного поля, то и место твоё — "за печкой". В лучшем случае. В худшем — на конюшне под розгами. И не важно, какие у тебя в голове научные или технологические знания. Потому что когда все знают, что всё войско на полчище видело яркие лучи, обрушившиеся на неверных, а ты — нет, то ты — или псих, или слепой, или сущеглупый. И хоть ты заизобретайся со своим порохом!
— Дайте придурку пинка. В сторону свинарника. Пусть там убирает и ночует.
Беда в том, что это нужно именно знать. Знать, что по молитвам Андрея Боголюбского к Владимирской иконе совершились чудеса спасения тонущего во время переправы через Вазузу, что было спасение 12 владимирцев, придавленных "исторгшимися от стен" дубовыми створами Золотых ворот, и другие.
Додуматься, рассчитать такое... почти невозможно. Это же — выдумки! Легенды и мифы. Они законам физики — неподвластны.
* * *
Караван растягивался. Боголюбский гнал своих. Вслед старались не отстать и другие князья — у них там тоже дел по горло. Тут же, в головке каравана, держались и мы. Мне казалось важным выскочить на Стрелку до остальных. Выскочили...
Ни на месте "лагеря победы", ни на месте боя — становиться нельзя. Несёт тухлятиной.
Ниже устья Оки в Волге — остров. Потом его Печерским назовут. Здесь и боя-то не было! Но... Проходили мимо, а там из песка кисть обглоданная торчит. Кисть — не мольбертная, человеческая. Пальцы белые... на ветерке качаются, прищёлкивают.
Походили по полю "славы русской боевой"... Дерьмом несёт. Могилы наших... разрыты, останки по всему полю, по оврагам... Отошёл в кусты отлить... под струёй из комка грязи и листвы выступает человеческая голова. Череп с остатками волос.
Птицы и звери растаскивают, обгрызают...
"Холодок бежит за ворот,
Шум на улицах сильней.
С добрым утром, милый город,
Сердце Родины моей!".
От таких картинок... холодок не только за ворот бежит — по всему телу носится.
Шума на улицах — нет. Поскольку и улиц ещё нет. А вот разнообразные виды дерьма и отбросов — уже имеются. Что является неотъемлемым атрибутом каждого человеческого поселения.
Здравствуй, "милый город". Будем из тебя делать... "сердце Родины моей".
Первая моя ночь на Стрелке — сплошной урок чистописания. Всю ночь дописывал письма. Письма на Угру. В Рябиновку, в Пердуновку.
Как они там? Как-то... как другая жизнь.
Смысл в письмах простой: давайте все сюда! А вот детали... Мозги кипят и выплёскивают. От необходимости предвидеть непредсказуемое, от массы весьма нечётких вариантов развития событий.
Мне негде расселить людей, мне нечем их кормить. У меня большие сомнения по возможности обеспечить их безопасность. Впереди — туман, непонятки.
Но перетаскивать сюда своих — необходимо. Иначе придут чужие. И дело уже не в том живом щите, который лично меня, горячо любимого, особо ценного и тыр с пыром, защитит от опасностей мира. Дело в том, что это инструмент. Мои люди — мой инструмент в этом мире. Вы можете построить город пальцем? — Вот и я не могу. Мастер без инструмента... обнять и плакать.
А ещё я по ним по всем соскучился.
"Если б ты знала, если б ты знала,
Как тоскуют руки по штурвалу...".
А ещё: уши — по голосам, глаза — по лицам, душа... — по душам. Хочу домой. Дом — это не место, не стены. Дом — это люди. Как-то я... прикипел. К своим туземным аборигенам.
Как ищет рука бойца рукоять привычного меча... или — ствола... как ищет сквозь сон влюблённая женщина руку, тепло своего мужчины... неосознанно, инстинктивно. Должно быть. Иное — неправильно. Неуютно, ненормально. Тревожно...
Мой дом — мои люди. Они — там. Мой дом — здесь.
О-ох... Значит, и мои люди должны быть здесь. Эгоизм? — Ещё какой! Вот такая я эгоцентричная сволочь. Можете высказывать свои упрёки и принимать мои соболезнования.
В Пердуновке люди живут свои жизни. Учатся, трудятся, любятся... И тут я... А кто давал мне такое право?! Кто меня уполномочивал?!
Никто. Я сам. Делаю за них выбор. Меняю их судьбы. Принимая на себя ответственность.
Трёхмерно уелбантуренный факеншит! Опять ответственность! За кого-то там!
Четырёхмерно — ещё и на долгое время... И за детей их...
Не хочу! Мне и за одного себя отвечать...!
Может, референдум какой-нибудь провести? Плебисцит, там... цивилизованным образом демократически выраженное добровольное делегирование полномочий...?
Ванька! Ты, блин, законченный дерьмократ и либераст! Здесь — средневековье. Здесь дермократия — маразм Новгорода. Где нанятая, прикормленная шпана, клиенты боярских родов, забивают людей дубинками до смерти, скидывает их в Волхов. Так же, как забили рабы и клиенты римских патрициев дубинками и скамейками Тиберия Гракха и выбросили тело в Тибр.
Или маразм Киева, где травят тайно князей, так же, как таинственно умер Гай Гракх в лесу за Тибром.
А потом дружно режут чужих сторонников. Как было в городках Древней Эллады, как были проскрипции в Древнем Риме:
"Сулла тотчас составил список из восьмидесяти имён. Несмотря на всеобщее недовольство, спустя день он включил в список ещё двести двадцать человек, а на третий — опять по меньшей мере столько же. Выступив по этому поводу с речью перед народом, Сулла сказал, что он переписал тех, кого ему удалось вспомнить, а те, кого он сейчас запамятовал, будут внесены в список в следующий раз. Тех, кто принял у себя или спас осуждённого, Сулла тоже осудил, карой за человеколюбие назначив смерть и не делая исключения ни для брата, ни для сына, ни для отца. Зато тому, кто умертвит осуждённого, он назначил награду за убийство — два таланта, даже если раб убьёт господина, даже если сын — отца. Но самым несправедливым было постановление о том, что гражданской чести лишаются и сыновья, и внуки осуждённых, а их имущество подлежит конфискации".
И сотни людей — сограждан! — с восторгом участвовали в этом мероприятии. Торопились. Заработать одним талантом — сволочизмом — два таланта золотишка.
Так это — цивилизация! Это — Европа! Есть начальник, который хоть что-то сказал. Типа: "вспомню — зарежу". Какие-то постановления, списки... у нас этой бюрократии — вовсе нет. У нас ближе к "суду Линча". Причём этих "линчей" в каждом селении — несколько.
Итого: референдума в Пердуновке не будет. В смысле: по дерьмократической процедуре. Будет голосование. Ногами. Кто со мной — придёт сюда. Кто против — пшёл в задницу. В смысле: в "Святую Русь".
Какой я молодец! Какой я неисправимый либераст! Надо всегда давать людям свободу выбора! Или — нищета, невзгоды, опасности здесь и со мной. Или — тоже самое, но по их собственному усмотрению.
Глава 352
Успокоив таким образом остатки своей нежно трепещущей совести гумнониста, я перешёл к деталям.
Изначально у меня были две модели. Первая — очевидная: "а ну бегом все на Стрелку!". Три сотни семейств прибегают ко мне из Рябиновской вотчины и... и наступает катастрофа. Негде жить, нечем кормить. К весне выживет... Четверть — запредельный оптимизм.
Второй вариант: "взять деньгами". Вотчина гонит сюда хлеб, продукцию народных промыслов, серебришко... У нас тут — новые рынки сбыта вырисовываются. Тот же Муром, Владимир... Нанимаю плотников, землекопов... Строюсь. Кое-какие людишки приходят, заселяются... Высасываю, выжимаю из вотчины накопленные и создаваемые ресурсы, вкладываю их в Стрелку...
Ванька! Фигня! Вову Крестителя забыл! С его серебряной посудой для дружины. На Руси есть только одно разумное применение для долговременных инвестиций — люди. Всё остальное — кратковременные спекуляции. "Украл-убежал".
В кого, в каких людей ты будешь вкладывать высосанное?! В шпанку приречную?!
Нужен... третий путь.
Всё это продумывалось долго, ещё с Янина. Обсуждалось неоднократно с ближниками.
Текущее состояние Рябиновской вотчины — неизвестно. Проще: какой там нынче соберут урожай — один бог ведает. Ещё все понимали, что "благосклонность" государей... при её выражении в конкретных пудах, штуках, аршинах и гривнах... несмотря на эмировский "меморандум" и княжеский "Указ"... разброс ещё больше, чем у урожая.
Нормальная ситуация для оптимизатора: обеспечение смутно представляемого необходимого при ненадёжных и непредсказуемых источниках. Поиск баланса в тумане.
"Лоша-адка! Ты где-е?".
Я так в 90-х жил: денег нигде вовремя не платят, но когда источников несколько — каждую неделю чего-нибудь приносишь.
Из Рябиновки я просил перевести ко мне, в первую очередь, "промышленные производства". Кузню, строителей, гончаров... Но не все — ткачи и пряхи мне тут пока не нужны. Лён ещё посеять надо! Зато "паутинку" — всю и ещё сколько получится. По прикидкам Николая наш товар во Владимире и Суздале — очень хорошо пойти должен.
Очень немного сдёргиваю крестьян — у них земля, урожай. Семьи, худоба... Куда всё это сейчас?!
Училище... частично, дворню... частично. А куда я здесь свой свинарник дену?! Столько трудов и оно всё подохнет?!
Отдельное письмо Гапе. Она у меня двором управляет.
И, кстати. Как я понял, мой гарем в Пердуновке в замуж разбирают — пусть не препятствует. Лишь бы — честно, явно и по согласию.
Я такое — всегда приветствовал. Ну... почти от души. "Женщина — тоже человек" — и это правда. В том смысле, что у неё тоже есть собственные цели по жизни. Которые в моём гареме недостижимы. Ломать-неволить... Зачем?
Подучилась малость и... Да не тому подучить, о чём вы подумали! Хотя, конечно... Но ещё — грамоте, кулинарии, домоводству, гигиене... У меня — не гарем, а прямо-таки универ — источник знаний и гейзер просвещения!
Ничего нового: что японские гейши, что прелестницы из арабских "садов наслаждения", умели не только ноги раздвигать. Знание поэзии, танцев, музицирования — как минимум.
"Позвали наложницу государя. Та прикоснулась к струнам, и цитра запела:
Платья легкотканого рукав
Можно потянуть и оборвать;
Ширму высотою в восемь чи
Можно перепрыгнуть и бежать;
Меч, что за спиною прикреплен,
Можно быстро вынуть из ножон.
Цзин Кэ не понял цитры. Князь же внял цитре и выхватил меч из ножен. Затем он решительно вырвал свой рукав, перепрыгнул через ширму и побежал. Цзин Кэ метнул в князя кинжалом. Но кинжал угодил в бронзовую колонну, поранив лишь князю ухо. Из колонны во все стороны посыпались искры. Тут князь внезапно обернулся и единым взмахом меча отсек Цзин Кэ обе руки. Цзин Кэ прислонился к колонне и захохотал. Затем опустился на корточки. Он был похож на совок для мусора".
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
