— Тебе что-нибудь налить? — вопрос смог вернуть Гермиону на эту "грешную землю".
— Да, и чего-нибудь покрепче, — хрипло отозвалась она, все еще не спуская глаз с друга детства и юности.
Перед ней появился фужер с коньяком, Гермиона залпом проглотила жидкость и быстро задышала, чтобы погасить жар в горле.
— Я не могу в это поверить, — наконец, произнесла она. — Я столько лет мечтала об этой встрече, но он просто пропал. Знаешь, а ведь в Англии все уверены, что Гарри умер. Он ведь не прослеживается, а в последнее время никто не может толком сказать, жив он или мертв.
Алисия молчала, она понимала, что девушке нужно выговориться. Им самим-то было проще, они имели возможность наблюдать за своими родными, правда, удержаться от контакта всегда было тяжело, но они уже научились быть рядом и в то же время далеко по отношению к своим родственникам, живущим в Англии.
— Мне кажется, что это сон, — продолжала Гермиона. — Я вот сейчас проснусь, и все это окажется лишь моим сном, очередной погоней за призраком. Я так устала видеть во всех черноволосых и зеленоглазых молодых людях Гарри..., — она нервно сглотнула. — Я сейчас просто проснусь...
— Пойдем, — Алисия поднялась, взяла за руки Гермиону, и, вытащив ее из кресла, потянула к выходу. Регулус лишь проводил их слегка напряженным взглядом, но ничего не сказал. Люциус же, похоже, вообще не обратил на женщин внимания. Гермиона, если бы сама была в более нормальном состоянии, то обратила бы внимание на то, насколько необычно выглядит лорд Малфой.
В то время когда Гермиона и Алисия в окно наблюдали за всадником, Люциус и Регулус за коньяком имели свою беседу
Люциус, будучи старше своей спутницы, и, естественно, умудренней опытом, понимал, что все не так просто, как может показаться. И если минимальные надежды, что Регулус мог выжить и просто прятался все это время, еще могли бы иметь место, то Алисия Спинет точно была полностью и безвозвратно мертва, ибо он сам видел, как гроб с телом девушки опустили в землю. В начале беседы разговор все больше шел о событиях в Англии. Регулус всеми возможными способами делал так, чтобы он, Люциус, не имел возможности задать интересующие его вопросы. Регулус воспользовался его состоянием и взял весь разговор под свой контроль, и Люциусу пришлось смириться с этим, по крайней мере, на время. Он делал вид, что все в порядке, и отвечал на очень продуманные вопросы своего давнего друга.
"Странно, почему у меня такое чувство, что он просто напросто не хочет говорить о себе и о том, что происходит в этом доме. Почему? Что срывают эти стены? Или кого?" — задумался Люциус. — "Если вспомнить, каким отсюда вернулся Джордж, то... А то — что? Что такого увидел Джордж, что заставило его несколько дней находиться в прострации? Или кого он тут увидел?"
— Люциус, а ты ничего не знаешь об Андромеде? — вдруг ворвался в его размышления голос Регулуса. Блондин удивленно на него посмотрел. "Он же никогда не интересовался старшей из своих кузин! — пронеслось в его голове. — Почему именно этот вопрос?"
— Знаю, что она жила в Англии со своим внуком. Но совсем недавно вдруг пропала, говорят, уехала с острова, — как можно спокойнее и с нотками равнодушия произнес Люциус, украдкой следя за младшим из братьев Блеков. От него не укрылась быстрая улыбка, словно, Регулус получил тот самый ответ, на который и надеялся.
— Регулус, скажи, насколько велика вероятность, что нам помогут? — Малфой посмотрел на сидящего напротив мужчину.
— Вам уже помогают, — откинулся тот на спинку своего кресла. Люциус ждал продолжения, но его собеседник лишь молча улыбался.
— Что происходит? — наконец, не выдержал Малфой.
— Ты уже раз сотый за время нашей встречи задаешь этот вопрос, — усмехнулся Регулус.
— И ответа, судя по всему, я не дождусь? — раздраженно бросил Люциус.
— Почему же? Ответ всегда можно получить. Стоит лишь правильно задать вопрос, -услышал Люциус за своей спиной. Он резко вскочил на ноги и обернулся, неуловимым движением выхватывая палочку.
— Палочку-то убери, размахался тут, еще глаз кому-нибудь выбьешь, — фыркнул Рудольфус, проходя вперед и усаживаясь в кресло рядом с Регулусом.
— Сядь, Люциус, пока не грохнулся на пол, — усмехнулся Рабастан. Кстати, именно он так и напугал Малфоя, узнавшего голос, как только он зазвучал.
Люциус переводил взгляд с одного на другого братьев Лестрейнджей.
— Что происходит? — севшим голосом пролепетал блондин.
— Тебе не надоело еще повторять одно и то же, как попугай? — склонил голову на бок Рабастан.
— Я сплю, я просто сплю..., — начал повторять Люциус, закрыв глаза.
— Это вряд ли, — тут же вернули его на "землю".
— Я видел, как вас сразило аврорской авадой. — выкрикнул Люциус. — У меня галлюцинации.
— Тебе придется поверить, мой друг, в реальность происходящего, — серьезным голосом произнес Регулус.
Люциус снова вскочил с кресла, заметался по гостиной.
— Да, оказывается, Малфой — тоже человек, — задумчиво протянул Рудольфус, глядя на метания блондина. Тот вдруг замер, схватился за голову и рухнул как подкошенный.
— Надеюсь, это просто обморок от переизбытка информации, — хмыкнул Рабастан.
— Ага, компьютер сдох, как только получил информацию, противоречащую заданной программе, — хохотнул знакомый с магловскими технологиями Регулус.
— Кто бы мог подумать, — Рудольфус подошел к лежащему на полу блондину. — Я вот никогда не предполагал, что удостоюсь такого зрелища.
— Кончайте глумиться, — сердито глянул на Регулуса и брата Рабастан. — Надо его доставить в гостевую комнату. Не оставлять же на полу лежать.
— Да, конечно, папочка, — усмехнулся Регулус, наколдовывая носилки.
— Какое счастье, что сюда пришел не сам Том, — вдруг расхохотался Рудольфус. — Тут бы уже не обморок был, а настоящий инфаркт с летальным исходом.
Пока эти трое транспортировали несчастного Малфоя в гостевую комнату, Алисия провела Гермиону по дому, нарочито медленно, словно проводила экскурсию. А целью был некий зал, где сейчас находился один из главных действующих лиц всей этой истории. Наконец, они вошли в небольшой кабинет, площадью буквально десять квадратных метров. Как только дверь открылась, стоявший у окна Гарри повернулся к молодым женщинам лицом.
— Здравствуй, подруга, — с легкой улыбкой произнес Гарри.
— Гарри, — выдохнула Гермиона. Больше сил у нее просто не осталось. Гарри только успел рвануть вперед и подхватить обмякшее тело до того, как оно упало на пол.
— А я тебя предупреждала, — хмыкнула Алисия. — И будешь ты опять ходить за Томом хвостиком, вымаливая у него прощение.
Гарри только усмехнулся на это. "Завтра, завтра начнется следующий, самый главный этап, который и приведет нас, в конце концов, в Англию, и каждому воздастся согласно его поступкам. Я знаю, Герми, ты поможешь. Ты так же жаждешь справедливости, как и я", — укладывая девушку в выделенную ей гостевую комнату, мысленно произнес Гарри.
Алисия не знала, что Том был в курсе всей той "аферы", которую закрутил его молодой, но очень хитрый муж. Правда, сам он решил лишь понаблюдать за тем, что получится у Гарри, и получится ли вообще.
Глава 24. Я убью тебя, Поттер!
Гермиона приходила в себя очень медленно. Последнее, что она помнила — это Гарри Поттер, живой и невредимый, стоящий прямо перед ней. Глаза резко распахнулись, и девушка села в кровати. И первое, что она увидела, открыв глаза — большие, любопытные глаза Добби. "Вот, куда делся этот странный эльф! — пришло ей в голову. Мысль постепенно обретала понимание. Воспоминания прошлого дня медленно, но верно заполняли память. Только вот, вчера ли все это произошло?
— Где твой хозяин? — мрачно поинтересовалась она, переварив все случившееся с момента ее появления в этом странном доме, где ожил призрак, за которым она уже гоняется без малого одиннадцать лет.
— Господин Гарри сейчас в своем кабинете, — немного чопорно объявил Добби. "Все-таки, это не сон", — удовлетворенно подумала она.
— Веди меня к этому..., — она никак не могла подобрать нужное слово, чтобы охарактеризовать своего друга.
— Молодая госпожа собирается привести себя в порядок? — поинтересовался домовик.
"Будь это приличным, пошла бы так!" — зло подумала она, но вслух сказала:
— Естественно.
Она гордо вскинула голову и направилась в ванную комнату. Все-таки, влияние на нее Драко было очень сильным. Под его руководством она превратилась в настоящую аристократку, пытаясь оставаться, правда, при этом самой собой.
Добби ждал ее в комнате, пока она приводила себя в порядок в роскошной ванне. Ей не понадобилось много времени на то, чтобы навести марафет. Настроение у нее было воинственное, по-другому и не скажешь.
— Я готова, — выйдя из ванной, произнесла она.
— Пусть госпожа следует за мной, — сказал Добби и чинно направился к двери. Ей оставалось только удивляться такому странному поведению домовика. Во-первых, он ведь мог ее просто аппарировать к своему хозяину, а вместо этого, подобно обычному магловскому слуге, повел ее по коридорам. Во-вторых, во времена ее учебы в Хогвартсе Добби был домовиком, который пытался пойти против собственной природы, крича на каждом углу о собственной свободе. Сейчас же он выполнял некие обязанности с достоинством истинного дворецкого и явно считал, что занимает особое место в этом доме. По ее мнению, такое поведение больше подходило бы Кричеру.
Двигаясь по коридорам поместья вслед за домовиком, она успевала отмечать, с каким вкусом здесь все отделано, насколько удачно соединены господствующий магловский стиль и последние чудеса техники с потайными магическими приспособлениями, и это казалось чем-то нереальным. Гермиона всегда считала, что соединить эти две вещи невозможно, но, как оказалось, была неправа.
Наконец, они достигли нужной двери. Добби открыл ее и сделал приглашающий жест...
— Сейчас я вижу только такой выход из ситуации, — услышала она чуть изменившийся баритон Гарри. Тот стоял, облокотившись на стол. Она смотрела только на него.
— Доброе утро, Гермиона, — хозяин кабинета заметил девушку. На его лице расцвела радостная улыбка, а глаза ярко сверкнули изумрудным светом. Именно это ее и вывело из себя.
— Доброе? Доброе?! — она буквально взорвалась негодованием и схватила первое, что попалась ей под руку. Хорошо, что это оказалась подушка, а не ваза тринадцатого века, что стояла на небольшой тумбе справа от нее. Она даже не замечала, что помимо нее и Гарри в кабинете находятся еще как минимум четыре человека.
— Сволочь! Да я тебя..., — в брюнета уже летела следующая подушка. — Мы тут на изнанку выворачиваемся, оплакиваем его! Совсем уже с ног сбились! В голову всякая чушь лезет! А он... А ты..., — у нее от возмущения даже слова закончились. Она подскочила во время этой тирады к Гарри. На последнем слове она размахнулась и влепила своему другу пощечину. Звук был звонким и впечатляющем, силы в нее было вложено много и от души.
— Неужели кому-то все-таки удалось, во-первых, заставить тебя замолчать и, во-вторых, врезать тебе по твоей смазливой физиономии? — насмешливо поинтересовался один из присутствующих при этом спектакле. Этим одним оказался Фред. Правда, и ему понадобилось время, чтобы прийти в себя от бурной реакции Гермионы Грейнджер, которая к тому же теперь была Уизли, то есть его снохой.
Гермиона, которая уже набрала воздуха, чтобы выложить этому зеленоглазому негодяю все, что она о нем думает, поперхнулась собственным возмущением и замерла. Голос она узнала сразу, но при этом была абсолютно уверена, что Джордж сейчас в Англии с обоими ее мужьями. Она боялась повернуться и удостовериться в том, что там сидит живой человек. Как поверить, что голос принадлежит Фреду, который мертв? Это не мог быть он, а увидеть незнакомца с таким голосом она не хотела, слишком сильное было бы разочарование.
— Гермиона, бить меня было не обязательно, — совершенно спокойно произнес Гарри, потирая щеку. Рука у девушки была тяжелой, и в пощечину она вложила все свое негодование. От большего урона его спасло вмешательство Фреда: если бы тот не заговорил, Гарри пришлось бы применить к подруге силу, чтобы не оказаться в ближайшее время всему в синяках. Фред подарил ему время, которое он и собирался теперь использовать, чтобы перехватить инициативу. Как же он ошибся.
— Не обязательно? Не обязательно?! — снова начала заводиться молодая женщина. — Да, ты просто издевался над нами, как хотел. Мы, как настоящие идиоты, поверили Дамблдору, этому... этому... Не важно, кому...Но мы поверили, правда, ненадолго. А ты... Ты просто смылся, даже не дав нам возможности хоть что-то тебе объяснить. И ты ведь давно уже знаешь, что мы сами по себе, что давно уже не с Дамблдором и его прихвостнями. Но ты даже открытки не прислал, чтобы сказать, что жив. Обычной открытки. Вот, наверное, потешался, когда мы, как придурки, реагировали на любого лохматого черноволосого парня. Смешно было, да? Такое мне даже в страшном сне не могло присниться.
Гарри, уже решивший, что подруга будет только выговаривать ему, как всегда делала в школьные годы, снова просчитался. Он расслабился, и зря. Три первых удара он пропустил. Поморщившись от удара в плечо, явно будет синяк, он попытался перехватить руки женщины. Правда, остановил "избиение" не он.
— Не бейте моего папочку! — сердито выкрикнула Кассандра. Девочка стояла в дверях кабинета и гневно смотрела на женщину, посмевшую делать то, что, в принципе, было позволено только дедушке с бабушкой и папе.
Гермиона замерла с занесенной для удара рукой. Как-то то, что у Гарри могут быть дети, ей в голову совсем не приходило. Он у нее почему-то всегда ассоциировался только рядом с Джинни, и неважно было, что та вышла замуж за Дина. "А ведь это могло послужить причиной того, почему он с нами не связывался", — отстраненно подумала она, но тут же отринула эту мысль, как безумную. Не могла быть у Гарри такой сильной обида за то, что Джинни вышла за другого. Тут было что-то другое, посущественней.
Она повернулась, чтобы посмотреть на дочь Гарри, и была поражена красотой и завораживающим светом этих необыкновенных трехцветных глаз, несмотря на их сердитое выражение. Но даже это не помешало ей заметить схожести девочки с Гарри, так что сомневаться, чья она дочь, не приходилось.
— Твоему папочке, — Гермиона вложила в последнее слово всю свою язвительность, — уши оторвать надо.
— Уши оторвать папочке может только папа, — на полном серьезе заявила Кассандра, вызывая приглушенные смешки у присутствующих, ненароком ставших свидетелями воссоединения друзей. "Папа?!" — недоуменно отметила Гермиона. Она, наконец, отреагировала на тех людей, что кроме нее, Гарри и его дочери, находились в этом помещении. Она, конечно, была не кисейной барышней и в обморок падать не стала. Но даже для нее это было слишком. В результате, Гарри чуть не огрели схваченной с письменного стола статуэткой. Тот успел увернуться и теперь укоризненно смотрел на подругу.
