Плата за власть

— Нет, этого не может быть. Это...

— Невероятно. Ты прав. Мало похоже на правду. Но это так. Ты можешь сколь угодно не доверять мне, но выбора только два, ты знаешь их. Умереть в одиночку, борясь против Бенедикта, или уйти со мной и править Севером, собрать армию и разбить войска Инквизиции.

Кайлан закивал головой. Вся история его жизни собралась воедино, в целостную картину, которая показывала его предназначение. Король... Вот кто он. Правитель целого государства. Но сможет ли он выполнить все, что потребуется? И зачем это Марцеллу? Какие цели он преследует? И почему они ехали в Ромендаль, а не пересекли путь через Сребролесье в Север?

Паладин изменился в лице и гневно спросил:

— Тогда что нужно тебе, вампир? Что у тебя за цель? Что ты хочешь от меня? Чтобы я нарушил клятву и заключил союз, предав свою веру и себя?

Марцелл выдержал упрекающий взгляд Кайлана и ответил:

— Моя цель — спасти Кронд.

Паладин засмеялся. Волк спасает овец. Это было немыслимо.

— Ты даже не знаешь, что происходит в эти секунды. Твоей цивилизации следует поберечь себя. Вы можете через год или два превратиться в рабов. Или будете истреблены друг другом, где верх одержит Селлатор и восстановит великую Империю... На костях тысяч людей. Я должен остановить это. Вместе с тобой.

— О какой угрозе идет речь? Зачем тебе это?

— Я не отличался кровожадностью и не убиваю ради забавы. Я пытаюсь сохранить положение сил. Наш враг силен и сейчас он набирает силу. Я не открою тебе все карты, если ты не пойдешь со мной. В противном случае наши пути разные. Выбирать тебе. Фундамент аббатства трескался и рушился. Из некогда древнего строения остались лишь обугленные стены и полуразрушенные башни. Дыма было столько, что он поднимался ввысь черной стеной. Кайлан посмотрел в огонь. В его глазах мерцали отблески пламени.

— Пелор не допустит союза с вампиром. Я не предам свою веру, никогда. Сейчас, это единственное, что у меня есть, — отрезал Кайлан. — Это противоречит писанию.

— Это противоречит логике! Вера не становится истинной только потому, что за нее кто-то умирает. Переступи порог своих суждений, уйди от себя. Чтобы победить таких противников, ты должен изменится, идти на уступки перед собой. Не передо мной, не перед другими людьми и даже не перед всеми старыми богами или твоим богом, а только перед собой! Все, мне некогда тебе втолковывать правду. Ты веришь лишь в то, чему желаешь верить. А я возвращаюсь в Детерок.

'Ты веришь лишь в то, чему желаешь верить', — прозвенели эхом слова Марцелла.

Он помнил эту фразу, которое выдало его подсознание на Обряде Посвящения. Но... Как он узнал об этих словах? Марцелл развернулся и пошел в сторону рощи. Кайлан остался стоять, сжимая кулаки. Тайный враг, резкие перемены в характере вампира вызывали сомнения. 'Лучезарный Пелор, дай мне знак, чтобы найти просвещение. Могу ли я пожертвовать твоими принципами и писаниями, ради светлого будущего, освещенного тобой или же твоя кара настигнет меня за неверное решение? Ответь! Что будет, если я останусь?'

Смотря в небо, он ждал ответа. Серебряный диск луны закрыла туча, которая скоротечно двигалась вперед. Звезды поглощались стеной черных облаков. Кайлан наклонил голову и еще раз все обдумал.

'Да будет так!'.

* * *

Кайлан шел по извилистой узкой тропе, которую он недавно и протоптал. В последний раз необходимо было посмотреть на Ромендаль. Кто знал, что будет дальше? Может, он никогда больше не будет стоять на этом холме и никогда не увидит вида ночного Белого Города? 'Столько смерти в этих нескольких месяцах. Раньше все было просто, выполняй приказ и служи Пелору. А теперь... Теперь неясно, кто твой враг и где он: за спиной или стоит впереди, закованный в доспехи. Союзники стали врагами, а враги — союзниками. Какой же я глупец!'

Пощупав медальон, Кайлан осмотрел его. Воистину великая реликвия. Отец... Он всегда считал своим отцом наставника Синмира. Хоть Синмир был седым стариком, но он заботился о Кайлане, как о своем собственном сыне. И вот его нет...

Блеснула изумрудная молния. Паладин тревожно посмотрел на небо перед Ромендалем.

— Что происходит? — спросил он сам себя вслух.

А затем случилось нечто ужасное. Воздух стал сухим и холодным. Ветер перестал дуть в спину, деревья больше не колыхались. Гробовая тишина накрыла своим пологом всю рощу. Кайлан встал на ноги и посмотрел в небо. Тучи сгущались и танцевали в круговороте.

Они кружились с невероятной скоростью, образовывая кольцо. Красные молнии танцевали в этом круговом вихре. Его скорость увеличивалась, а затем ярчайшая вспышка заслепила глаза Кайлана. Он мог поклясться, что ее свет разнесся по всей равнине Ромендаля.

Послышал громогласный раскат. Настолько сильный, что уши тотчас заложило. А затем земля содрогнулась и Кайлан упал на спину, прикрывая уши. Когда он открыл глаза, картинка перед ним блекла и ходила из стороны в сторону. Его оглушило. Он вновь посмотрел на небо. Кольцо ярко-алых туч кружило и создавало вихрь в небе. Из этого кольца в землю ударил извивающийся смерч цветом крови, который тянулся к самой земле.

Паладин присмотрелся. Это был не обычный ураган, это был вихрь, сотканный из душ. Стоял ужасный гул, производимый магическим бедствием. Затем гул всколыхнулся ужасным ревом. От него по спине Кайлана прошелся холодок. Из портала стали вылетать огромные крылатые твари, устремившиеся в сторону Ромендаля.

Белый Город проснулся. Колокола взревели, оповещая всех об опасности. А затем демоны налетели на поселение, круша башни и здания своими огромными лапами.

— Кайлан! Уходим отсюда, живо! — крикнул Марцелл.

Паладин тревожно обернулся. Он требовал ответов.

— Что, Бездна подери, происходит? — крикнул он, пытаясь перебить стоявший гул.

— Это портал. Другой высший вампир открыл его и призвал костяных драконов! Питаясь энергией душ в старых захоронениях, он держит связь между мирами! Сейчас тут все заполнится армией мертвецов. Уходим! Ты ничем не можешь здесь помочь! — протянув руку, кричал Марцелл.

Догадка пришла неожиданно. Другой высший вампир — вот о ком говорил Марцелл. И вот кто вызвал землетрясение в Сребролесье, когда они высвободились из темницы. Кайлан понял знак Пелора не так, как надо было...

Шло томительное мгновение. Вампир стоял с протянутой рукой, Кайлан колебался. Горизонт полыхал, небеса горели красным пламенем, а рев костяных драконов продолжал заполнять долину столицы. А затем он все-таки принял руку помощи, и они побежали сквозь рощу, как можно быстрее. Вампир вел его в неизвестность, пока они не оказались у старых развалин, в которых Кайлан играл в детстве. Руины представляли собой ровную площадку. Затем взор упал на руны, которые в юные года были лишь непонятными знаками.

Присмотревшись, он начинал вспоминать, где видел уже такую же площадку... 'Сребролесье! Оленеволк и храм, который телепортировал меня и Толфдера! Наследие эпохи магов везде'.

— Встань в круг! — потребовал высший вампир.

Небо разрезала ветвистая молния. Постоянный гул бил по ушам, кровавый вихревой луч раскрыл портал еще шире. Марцелл не стал долго томить и вонзил меч в землю, проговаривая заклинание. Затем он перевел взгляд на Кайлана. В ходе всех событий никто не заметил зеленый блеск на горизонте и сгусток света, который от земли поднимался к небесам, где и исчез из виду.

Эпилог

Бенедикт безмолвно смотрел со своей башни на город. Ромендаль пылал в пожарах. Разруха и смерть пришли вместе со странным вихрем и багровыми облаками, вызванными темными силами. Его гневу не было предела. Фростбейн показал свою мощь, дал о себе знать. Это вызов.

— Ваше Святейшество, мы не нашли Кайлана. После всех событий, я думаю стоит забыть о нем и Марцелле, — отчитался Валдар, стоя позади.

Вошел он тихо, без стука. Отойдя от окна, архиепископ сел в кресло.

— Забыть? Интересная идея у тебя. Занятно, весьма. А теперь объясни мне, Валдар, зачем высшему вампиру и командору карателей объединять свои усилия. Покушение на меня? Нет. Тогда саботаж. Но после выходки культистов это лишено смысла. И тут я подумал, а кто этот малец? Что ты знаешь о прошлом Кайлана?Глава внешней разведки сглотнул. Он знал много, но видимо, в чем-то он провалился. В голосе его повелителя слышался упрек.

— Почему ты не до конца проверил его прошлое? — кинув клочок пергамента на стол, закричал Бенедикт. — Ты! Лучший из всех людей, которые у меня сейчас есть, допустил такую глупую ошибку! Знаешь кто этот Кайлан, хм? Кто эта глупая фигура, которую я списал со счетов? Отвечай?

— Нет, — тихо ответил Валдар.

— Сын князя Утгарда, выживший после переворота на Севере, который устроил я, в девятьсот девяносто седьмом году.

— Не может быть!

— Может, Бездна подери! В том пергаменте вырезка из дневника Синмира. Он отгадал тайну маленького мальчика, которого на руках принес хускарл с Севера. Это мне доставил один из моих людей в стане Алого Ордена. Тут все просто, нужно лишь сложить детали единого паззла. Старик узнал об этом недавно, но ничего никому не сказал. Он держал это втайне и обдумывал дальнейшие действия. Судя по всему, нас ждал переворот власти, когда Кайлан вернулся бы из Севера во главе войска северян. Синмир все просчитал, но решил пока не рисковать и молчать об этом. Старика выдали сантименты, этот дневник... А теперь ближе к делу! Нужно ускорить выполнение плана. Начинаем войну.

— Но...

— Никаких 'но'. Последняя ночь все показала. Наша мощь под сомнением. Ее нужно показать, — исподлобья глянув на шпиона, спокойно сказал Бенедикт. — Объединим проделки северян и варваров Лор-Таурона, сравняем их в глазах народа с культом и эльфами, и соберем войска. Пора начинать войну.

— Слушаюсь, — ответил Валдар и развернулся.

— Стой. Что с Гаптором?Стервятник усмехнулся, но затем изменился в лице и с каменным выражением ответил:

— Его убил Марцелл. Нам нужен новый командир палачей. У меня есть один на примете.

— Нет, я сам его назначу. Таких людей, как Гаптор, единицы... Полезный был человек. Жаль, очень жаль. Ладно, теперь иди. Дверь захлопнулась. Бенедикт вновь посмотрел в окно.

— Пора начинать игру. Трон один, победитель один, а игроков много. Начнем, господа!

* * *

В горах дуло особенно сильно. Ветер в этот раз был мощнее обычного. Он пытался сдуть балахон с капюшоном, который носил страж границы. Тисмирский солдат размял ноги и вновь заходил по вышке. Факел он не выпускал из рук, ведь его точка была самой опасной и самой легкой добычей для контрабандистов.

Взгляд устремился вдаль. Ничего, как всегда. Ни один безумец не решил вторгаться в пределы Тисмирского Султаната, пересекая тайные тропы Южного Предела. Горы были прочной границей на страже Страны Песков. Затем страж пригляделся. Малозаметное движение времени заставило его крепче сжать факел и рукоять меча. В любой момент он может зажечь сигнал тревоги — стог сена. Тогда аванпост будет оповещен о вторжении.

Из пологого склона показались рога горного козла. Стражник расслабился. Ловко прыгая с камня на камень, он приближался к вышке. Солдат откинул факел с мечом и достал лук. Ужин был многообещающим. Приготовившись к выстрелу, он прищурился. Стрела готова была слететь с тетивы. Козел что-то заподозрил и остановился. Тетива тренькнула, но всполошенное животное отскочило в сторону и ушло восвояси.

Страж послал вслед животному проклятию и повернулся, чтобы положить колчан. Его ужасу не было предела, перед ним стоял обезображенный крупный человек в черном плаще.

— Плохой выстрел, даже для такого никчемного стрелка, как ты, — сказал Игнар.

Страж схватился за меч, но было поздно. Северянин схватил тисмирца и перекинул его через борт вышки. Тот с криком полетел вниз, а затем послышался глухой стук. Так трещал позвоночник и ломались ребра. Игнар усмехнулся и выглянул, чтобы посмотреть на свою 'работу'. На окровавленном камне, распластавшись, лежал страж границы между Тисмиром и Аэдором.

Стряхнув пыль с перчаток, Игнар повернулся в сторону Султаната.

— Я иду к тебе, Эйден. От меня не скроешься.

* * *

Бубны отбивали такт, пока струнные инструменты издавали мелодичные звуки, соединяющиеся в единую партию, создавая музыкальное сопровождение для оголенных танцовщиц. Факела хорошо освещали темную залу, которая наполнилась самыми различными людьми. В дворце Джаруба Аль Хаммурапи сейчас был праздник. Самые богатые гости собрались на великое пиршество. В это время Эйден лишь поглядывал на господ и кланялся в коленях, когда проходил очередной пузатый богач и рабовладелец. Затем его господин отпустил его, продолжая напиваться в кругу одних из самых влиятельных людей Султаната. Они были в столице этой ужасной страны.

Эйден, а теперь уже Ламберт подошел к балкону и посмотрел на ночной город Тисмир. Пальмы легко подрагивали от слабых порывов ветра. Город был тих, слишком. Это не нравилось Эйдену. Стража, закованная в сталь, охраняла спокойствие в ночных закоулках. В такое время ходить не дозволялось ни одному свободному человеку, помимо стражи и должностных лиц.

Остальные, нарушившие комендантский час, строго наказывались. О рабах не шло и речи — их убивали на месте, а потом платили компенсацию хозяину, даже если тот специально погнал свое имущество на улицу.

Музыка зазвучала громче, композиция сменилась. Танцовщицы задвигались быстрее и ритмичнее.

— Не так, как в Аэдоре, верно? — спросил Джаруб Аль Хаммурапи.

— Все правда, величайший, — безразлично ответил Эйден.

Его хозяин был пьян, от него несло дурным запахом. Единственное, на что сейчас он надеялся, так это на избежание наказания.

— Как же ты еще неопытен, Ламберт! — плеснув еще алкоголя, промолвил Хаммурапи.

— Что ты знаешь о этом мире? Что?

— Ничего, господин.

— Хватит! — ударив кулаком по перилам, сказал богач. — Говори по существу, парень. У тебя один из тех немногих моментов, когда тебе нужно быть собой, а не говорящей куклой. Понял?

— Д-да, господин, — взволновался раб Ламберт.

Принц Эйден уже постепенно уходил на второй план.

— Какие же все сволочи. Сообщество змей, которые постоянно отравляют друг друга ядом. Ложь за ложью. Но такова цена. За все надо платить, Ламберт. За все. Все в этом мире оплачивается. Разве не так?

— Я пока не ловлю полета мысли, господин.

— Ты просто слишком глуп и юн. Я тоже когда-то был таким, пока не познал истину, — повернувшись лицом к Эйдену, сказал тот с усмешкой на устах.

Раб пытался не выдать свое волнение, состроив невозмутимое лицо.

— Этот мир построен на купле и продаже. На продавцах и потребителях. Сам подумай! Ты тратишь время, чтобы построить дом. Также ты тратишь деньги, чтобы купить древесину или обожженный кирпич, чтоб его возвести. А деньги ты зарабатываешь тоже только по истечении срока работы. Все строится на твоем времени. Поэтому оно-то и стоит наибольше. Главное — это жизнь. Не пустое и бесцельное существование, а осмысленное движение к цели. Какой бы то ни было! И вот — дом построен. Теперь ты в нем живешь. Ты 'продал' свое время, а 'купил' удобство. Верно?