| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Я несколько раз чихнул от поднявшейся в результате обыска пыли и поспешил вернуться в прихожую. Дверь в квартиру осталась нетронутой, на всякий случай я прижал её к косяку плотнее и оглядел замок. Трудно сказать, были ли на нём следы взлома или нет, всё выглядело настолько плачевным, что я сделал фото без какой-либо надежды прояснить этот момент. Догматов утверждал, что следов взлома квартиры нет, поверю ему на слово. Я не хотел проверять туалет и ванную, предполагал, что столь скверный запах в квартиру шёл как раз оттуда, но обыск без них был бы не полным, да и Догматов выставит мне ноту протеста.
Я заглянул в ванную, что подвернулась первой. Света здесь не было, я поводил по сторонам фонариком из телефона. Ещё одно жуткое место. Занавеска с ржавыми потёками от воды искромсана, её обрывки на полу и на дне самой ванны. Плитка на стене уже давно потеряла блеск, а местами терялась и сама плитка. Я сделал фотографию ванны, стены над ванной и умывальника. Ничего другого тут и не было. В туалет я даже не рискнул заходить, придерживая дверь ногой, сделал фотоснимок с безопасного расстояния. Ну что ж, оставалось обследовать кухню, так сказать, непосредственное место преступления.
И первое, что бросилось мне в глаза, это сама дверь. Она отсутствовала на своём законном месте, но лежала вдоль стены, жестоко разломленная пополам. Тут же на полу, россыпью, блестели осколки её витража. Что-то хорошо прошлось по двери. Я сфотографировал её с нескольких ракурсов. Догматова это могло заинтересовать. Водопроводная труба, на которой повесился Иванов, встречала меня облезшей по краям краской и ржавой заглушкой водостока, за которую была привязана петля. Вообще странный выбор места для суицида, не слишком удобно, но история знала и более изощренные методы самоудушения.
Заходя на кухню, я рефлекторно покосился на люстру. В старых домах за крепление люстры можно было подвесить слона. Зачем использовать трубу, для меня откровенная загадка. Да и сама труба водостока не спрятана в стене, как это бывало обычно, похоже на просчёт архитекторов. Я сфотографировал трубу, сделал снимок люстры. Она свисала с потолка больше чем на метр, вместо классического стеклянного плафона тканевый абажур телесного цвета, изрядно сдобренный грязью и плесенью. Плесени на кухне вообще было неприлично много. Квартиру явно затапливало и не один раз. А вот и кухонный стол, ободранный угол которого попал на фотографию Догматова. Я задумчиво провёл по нему рукой. Ума не приложу, как выйти на связь с покойником? Я уходил в транс, обостряя чувства, но не получал никакого отклика.
Так. Что у нас тут еще? Старый холодильник, ещё советский, штекер вытащен из розетки, внутри ничего, кроме банки недоеденных и заплесневелых бобов, бутылка водки, ещё одна. Всё пустое. Кухонный гарнитур так же представлял из себя жалкое зрелище, везде засохшие пятна от еды, крошки, огрызки. Газовую плиту вообще невозможно описать цензурными словами, что тот туалет, ей-богу... Я положил сумку на скатерть стола, прошёлся по кухне, разминаясь перед сеансом вызова духа. Логика подсказывала мне, что достаточно будет влить в призрака немного направленной живой энергии, но я никогда не делал этого на практике. Да и никогда бы не сделал, если бы не Догматов, будь он неладен, со своими просьбами. Я выставил левую руку перед собой, упёр её в пустоту. Вливать энергию в окружающее пространство проще простого, вот только был бы от этого толк... Я притаился и вслушался в обстановку. Может быть, звук или голос? Ну хоть малейшее дуновение ветерка, сквознячок? Я повторил процедуру, на этот раз влив в пространство больше энергии. Дух ещё в квартире, это очевидно, но он не спешил идти на контакт. Суицидник, обиженный на мир, может, он просто не хотел начинать общение первым?
— Саш Иванов, ты здесь? — прошелестел я пересохшими губами.
— Да... — сдавленный шёпот в ответ, в самое ухо.
Какая удача! Я замер без движения, боясь её спугнуть.
— Кто это сделал? Кто подвёл тебя под петлю? — я оголтело вливал в пустоту перед собой энергию.
— Платёжки! — взвыл призрак и захныкал.
— Платёжки? Стой, какие платёжки? — я открыл глаза, чувствуя себя полным идиотом.
Яр стоял сбоку и шептал, злорадно скаля зубы:
— За коммуналку, ты вообще видел, какие там цифры? Это же грабёж! — его шёпот сошел на нет, едва предок встретился с моим озлобленным взглядом.
— Блин, Яр! — я сплюнул на пол и, корректируя выброс адреналина, пнул мусор под ногами. — Ты вообще охренел! Я тут как бы работать пытаюсь!
— Во! Правильно, и ключевое слово тут 'как бы'!
В глазах Яра бушевали огоньки мелкой пакости. До ужаса знакомый мне взгляд.
— Ты чего вообще тут делаешь, говорил же, что не придёшь! — я окончательно успокоил сердце и теперь улыбался. Все-таки с Яром это задание выглядело намного проще, да и веселее.
— Ага, да за тобой глаз да глаз, вляпаешься опять в какую-нибудь чертовщину, не дай боги, помрёшь, — призрак махнул рукой и брезгливо осмотрел кухню. — Это его добрые родственники уже всё так обнесли?
— Нет, много лет он спивался здесь в полном одиночестве. Дух, должно быть, очень зол на мир, — я поморщился, всматриваясь в ржавчину трубы. — Он вот тут повесился, видишь что-нибудь?
Яр бросил на крышку стока мимолётный взгляд.
— Ну да, висит голубчик и да... он очень зол, — предок отошёл в глубь комнаты, ближе к выходу.
— Серьезно, ты его видишь? — я было протянул руку, чтобы коснуться трубы, но в последний момент передумал.
— Серьезно. Ты в него столько энергии влил, что он едва не светится. Лимб его, конечно, уже изрядно подожрал, да и было бы что жрать, — Яр болезненно смотрел на трубу, туда, где, судя по фото, висело тело покойного. — Но он всё еще здесь, дня два осталось до полного усвоения.
— Ничего не вижу, — я сокрушенно покачал головой, но на всякий случай поднял фотоаппарат и сделал еще несколько фото.
— Не мудрено, тут только я твой предок по крови, а он просто мертвец, да к тому же ещё и беспокойный. Растрачивал себя при жизни, продолжает растрачивать и после смерти, — Яр вполне детально, но без интереса описывал покойника. — Ты думаешь он что-то тебе расскажет?
— А что он делает?
— Каждую секунду снова и снова переживает момент собственной смерти, дергается в петле, как бабочка на булавке, за веревку хватается, но петля длинная, не может достать рукой до стока. Хочет подтянуться, но руки срываются, хватается за горло. В общем, задыхается. Он не сломал себе шею сразу, худой очень. Умирал долго...
От этих описаний заболело и моё горло, я невольно откашлялся, прекрасно понимая это состояние перед самой смертью, когда ты уже ничего не можешь изменить, хотя ещё вроде жив.
— Ты видишь рядом с ним еще кого-то? — я подавил спазм и снова обратился к Яру.
Предок, не отрывая от трубы заворожённого взгляда, покачал головой.
— Он сделал это сам. Сейчас жалеет, но слишком поздно. Он рычит, он видит нас. Тебя ненавидит за то, что ты жив, а он нет. Он тянет к тебе руки, но снова задыхается и хватается за верёвку.
— Хватит, всё, — моя голова закружилась, я не мог всё это слушать дальше.
Ни на мгновение не сомневаясь в правдивости описаний, которыми сыпал Яр, я схватил сумку, кинул на дно фотоаппарат. Мне срочно требовалось на улицу, подышать воздухом.
— Всё, уходим? — скучающе переспросил предок.
— Да, нахрен! — прохрипел я ему из прихожей, растирая виски от разрастающейся боли.
Закрывая за собой входную дверь, я постучался в соседскую квартиру условленным стуком. Геннадич открыл дверь и несколько секунд молча смотрел на меня. Представляю, как я выглядел в этот момент.
— Набрали материала? — он не улыбался, выглядел озадаченным.
— Да, спасибо, всё получилось, — я выдавил из себя улыбку.
— Я вижу, что получилось, вижу, что почувствовали на собственной шкуре проклятие той квартиры. Надеюсь, следующие хозяева послушают моего совета и осветят её.
— А кто будет следующими хозяевами? — я всё еще приходил в себя.
Яр исчез, но теперь меня волновал другой вопрос. Проклятие. Не имело значение, проклята та квартира или нет, меня больше волновало, куда делся Прокл, он ни разу не появился, пока я был внутри.
— Да кто ж его знает. Квартира отойдёт муниципалитету, а они её потом выставят на торги, как и бывает в таких случаях.
— А родственников вообще здесь не было? Никаких? Даже дальних?
— Последние годы Сашку все сторонились, вёл он себя странно.
— Это как? — я надеялся, что получу еще одну зацепку в этом деле.
— Он жил один, но часто с кем-то разговаривал, бывало, ссорился, до крика. Один раз даже подрался, в синяках ходил потом, — Геннадич недобро усмехнулся.
— С кем подрался? — в моей спине разрастался огонёк боли — потраченная энергия давала о себе знать. — Были свидетели?
— Да какие свидетели?! — откровенно рассмеялся сосед. — Говорю же, жил он один, даже животных не держал, с кем он там дрался, никто так и не понял.
Я многозначительно кивнул и спустился на несколько ступенек:
— Спасибо за помощь, я напишу о нём только самое хорошее.
Геннадич не ответил, зашаркал по бетону в тапочках. Выходя на свет, я услышал, как он кряхтит, прижимая дверь плечом. Всё, хватит. Я стряхивал с себя остатки чужой энергетики.
— Куда теперь? — Яр нагонял меня сзади.
— Чёрт знает! Догматов уехал, сейчас позвоню ему, узнаю дальнейшие инструкции.
Я поставил сумку на лавочку, мысленно призвал Прокла. Малыш не появился в моей ладони. Я призвал его ещё раз и еще.
— Ты чего? — Яр обходил меня, заглядывая в глаза. Они были расширены от удивления.
— Смотри! — я показал ему раскрытую ладонь, на которой материализовался Прокл.
Черныш сжался в комок и дрожал от страха, не решаясь даже взглянуть на меня. Яр удивленно заморгал. Мы не обменялись с ним ни словом, как по команде повернули головы в сторону темных, зловещих окон нехорошей квартиры.
* * *
— Ну что там? — Догматов раздражённо пыхтел в трубку.
Я позвонил ему, отойдя от дома по улице Руаля Амундсена на безопасное расстояние. Норвежский полярник, конечно, не виноват в том, что в Москве назвали в его честь улицу, но осадочек у меня остался.
— Я разведал обстановку, можете приезжать, — мне хотелось как можно быстрее покинуть Свиблово, но, как я и предчувствовал, Догматов что-то темнил.
Он тяжело вздохнул и неохотно затянул знакомую песню:
— Я пока не могу приехать Ром, давай пока сгоняй по второму адресу, а как закончишь, так встретимся и обсудим результаты. Договорились?
Я терпеливо не перебивал его, но закатил глаза. Таскаться по метро с сумкой не самый лучший вариант, но следователь не оставил мне иного выхода, единственное, если второй покойный жил не так далеко, я мог бы раскошелиться на такси.
— Диктуйте адрес.
— Улица Берзарина, дом один. Там такая белая панельная двенадцатиэтажка, пятый этаж, четвертый подъезд, квартира, — Догматов говорил обрывисто, желая как можно быстрее отделаться от этого разговора. Это разозлило меня, я перебил его, грозно прикрикнув:
— И что там будет? Очередной шизофреник? Почему вы не предупреждаете, что у ваших коллег были психические отклонения?
Федорович осёкся и замолчал на несколько секунд. Он заговорил, осторожно подбирая слова:
— Какие отклонения, Ром? Я тебе рассказал всё, что знал. Что ты нашёл в квартире Сашки Иванова? Он чем-то болел?
— Не важно! Я, конечно, посмотрю вторую квартиру, но нам надо будет серьезно поговорить после этого! — я прорычал это в трубку.
Терпеть не могу, когда меня держат за дурака.
— Да, конечно, как скажешь, — Догматов был готов согласится со всем на свете, лишь бы я успокоился, но успокаиваться я не хотел.
— Где эта улица Берзарина? Куда мне ехать? С сумкой в метро таскаться, между прочим, не очень удобно! Где вы есть? Куда уехали?
— По делам, Ром, я тоже навожу справки, встречаюсь с людьми, я тоже занимаюсь этим делом, — тон Догматова стал жалобным, скулящим. Зараза, знал, на что давить, я сразу смягчился. Он продолжил: — Это Хорошевский район Москвы, на западе. Ближе всего к дому остановка МЦК "Зорге". У тебя под боком, там в Свиблово есть станция "Ботанический сад", оттуда пара остановок, и будешь на месте. Выручай старика, Ромка!
Я был готов придушить Догматова, но под рукой только Яр, а душить его дело не благодарное, да и бесполезное.
— Хорошо, как мне открыть дверь, там наверняка домофоны, к каким соседям обращаться?
— Мне удалось раздобыть ключи от квартиры Стаса, они в сумке с фотоаппаратом, в боковом внутреннем кармане, проверь.
— Ага! Так вы знали, что не заберете меня. Очередная подстава?
Мои глаза наливались кровью, я вопросительно смотрел на Яра, что мельтешил перед глазами, прошептал ему название ближайшей станции МЦК. Предок наугад и шуточно тыкал в разные направления, пока не указал одно конкретное. Не теряя времени, я двинулся следом за ним.
— Нет! — взвизгнул Догматов. — Ни в коем случае! Это не подстава! Я просто перестраховался. Ромка, мне некогда разговаривать, ты делаешь свою работу, я делаю свою, кто первый освободится, тот первый и позвонит, давай!
Он бросил трубку раньше, чем я успел что-то возразить.
— Ну Догматов, ну пройдоха! — я судорожно вбивал в карту на телефоне адрес следующей цели.
Федорович не обманул. И ещё одна новость в копилку хороших за сегодня: оказывается, всё это время Яр вёл меня правильным путём. Так вот кто воровал GPS-сигнал из моего телефона.
— А я тебя предупреждал, что не стоит с ним связываться, — предок нудил всю дорогу, которую до станции МЦК мы срезали вдоль Капустинского пруда и примыкающего к нему скверика.
— С Догматовым я еще разберусь лично. Ты лучше скажи, что думаешь по поводу суицидника, — я еле поспевал за Яром: идущих рядом людей он проходил насквозь, а мне приходилось лавировать в потоке. В выходные на прогулках много пожилых людей.
— Пока ничего. Странно всё это, да еще и что-то напугало твоё проклятие, да так, что оно убежало поджав хвост.
— А ты ничего не почувствовал? Никакой опасности?
— Опасность я учуял с самого начала этой твоей авантюры, — Яр не преминул воспользоваться ситуацией, чтобы еще раз уколоть моё самомнение.
— Может быть, со следующим покойником будет попроще? Он вроде не был обиженным на мир алкоголиком, или они все ненавидят живых после смерти?
Станция МЦК "Ботанический сад" находилась в конце подземного перехода, долгий спуск под землю, несколько пунктов контроля, и вот я уже ожидал поезд на платформе.
— Не все ненавидят живых, и не всех живых, но тут получается замкнутый круг. Там в квартире ты влил в полуистлевший призрак жизненной силы, что несомненно дало ему этой самой силы, но и продлило его агонию. Сам понимаешь духу проще побыстрее раствориться в Лимбе и стать потоком, чем маяться на земле до бесконечности переживая собственную смерть, — Яр расхаживал у меня за спиной деловито заведя руки за спину.
— Так значит подпитывать их энергией нельзя? Как тогда проявить дух? — я закопался в сумке Догматова, выискивая потайной карман с ключами. Федорович не обманул, я подбросил связку в руках и спрятал в карман брюк. Подъехавший поезд прервал нашу беседу о бренности бытия. Двери открылись, я быстро занял место у бесплатного туалета. Содержимое мочевого пузыря рвалось наружу после пережитого стресса. Яр остался на платформе, махнул мне рукой:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
