Они спустились в таверну и, не разговаривая, съели завтрак. Таша чувствовала себя подавленно. Все шло не так, как хотелось, все кругом выглядело враждебным и опасным. Еще большую опасность она находила в самой себе, ведь уже не первый раз сотворенное накануне казалось полным безумием потом. Как она могла отправиться куда-то ночью без одежды. Огонь стыда снова воспламенил щеки. Она украдкой глянула на Эллавию, которая сделала вид, что ничего не заметила.
Несмотря на то, что день обещал быть солнечным, в таверне царил сумрак. Маленькие мутные окна плохо пропускали свет, окрашивая серым редкие пробившиеся сквозь них лучи. В светлое время суток свечи не жги, поэтому днем здесь было темнее, чем ночью.
Принцесса и ее спутница принялись за еду слишком поздно для привычного завтрака, большинство столов уже опустели. Посетители гостиницы не любили задерживаться внизу днем. Одни возвращались в свои номера, другие отправлялись искать аудиенции у шерифа, чтобы просить разрешение на выезд.
Раз в несколько дней один из арестованных экипажей все же покидал Игнию. Это случалось сразу после очередного явления Золотой Кареты. Словно странный разбойник, смилостивившись, выпускал одного пленника из этих жутких мест, и даже всемогущая ведьма не могла тому препятствовать.
Франц и Фиро тем временем рыскали по окрестностям, пытаясь отыскать легендарную башню ведьмы, но ни прозорливость сыщика ни чуткий нюх мертвеца не приблизили их к цели. Ага, узнав об их поисках, скептически помотал головой: "Мы искали башню много лет, не думаю, что вы осилите эту задачу за пару дней". Аро и сам почти смирился с неудачей, но разочаровывающие слова шерифа всколыхнули его профессиональное самолюбие, и сыщик с новыми силами ударился в поиски.
В его отсутствие город встревожило неожиданное происшествие. Прямо среди бела дня на улицы Игнии вышел единорог. Он явился из леса и прошел через ворота, заставив обомлевшую стражу испуганно прижаться к стенам. Люди на улицах испуганно расступались и поспешно прятались в лавки и дома, ведь зверь, невиданный доселе никому из них, выбрался на всеобщее обозрение. Горожане сочли явление недобрым знаком, и на то были веские причины. Вид единорога повергал в трепет: это был могучий зверь огромных размеров. Его крепкие, увитые мускулами ноги оканчивались острыми, словно ножи, раздвоенными копытами, единственный витой рог был длинным, как солдатская пика и таким же смертоносным. Широкая лобастая голова и круглые, затянутые тугой шкурой бока носили следы многочисленных сражений. Однако, при всей своей впечатляющей грозности, единорог выглядел затравленным и нездоровым. Его глаза, нервно бегающие по сторонам, выхватывающие из толпы зевак тех, кто успел запастись кое-каким оружием, сочились потеками бурого гноя, налипшего к морде зверя сухими корками, к тому же он сильно хромал на заднюю ногу, перевитую грубым шрамом....
Таша и Эллавия не успели завершить трапезу: их внимание привлекли возмущенные крики, идущие со стороны двора.
— Прогоните эту тварь, гоните прочь! — узнавался в общем гомоне тоскливый трубный глас хозяина гостиницы.
— Убирайся в лес, отродье! — вторил ему мелодичный высокий голос Игнира.
Любопытные, среди которых непроизвольно оказались купчиха и принцесса, повалили из помещения на улицу, желая поглазеть на происходящее. Зверь стоял посреди грязного двора, по-лошадиному сердито прижимая уши и качая из стороны в сторону вооруженной тяжелым рогом головой.
— Не может быть, единорог... — зазвучали вздохи удивления.
— Дурной знак, очень дурной! — запричитали суеверные.
— Никакой это не знак, — тут же возразил кто-то из скептиков, — этих тварей сейчас развелось так много, что некоторые держат их на конюшнях, вместе с простыми лошадьми.
— Выпустите собак! — крикнул слугам сын хозяина, замахиваясь на единорога острогой, которой забивали сорных рыб, перед тем как отнести их на кухню.
— Собаки не идут, — прозвучало в ответ с задворок, — забились в сарай!
— Черт с ними, — прорычал Игнир.
Обронив несколько бранных слов в сторону струсивших собак и непутевых слуг, он одним ловким движением подскочил вплотную к единорогу и замахнулся острогой. Зверь заворчал низким утробным голосом и, взвившись на дыбы, взмахнул перед лицом юноши острыми копытами.
— Вот так храбрец, — прозвучало в толпе зевак мужское одобрение, — и не боится, что зверюга распорет его надвое своим рожищем!
— И такой красавчик, — громко проворковала на ухо товарке какая-то женщина.
Игнир снова замахнулся, и единорог попятился. В его больных безумных глазах мелькнул страх. Трудно было поверить, что такой огромный и сильный зверь спасовал перед каким-то мальчишкой.
— Вон! — обрадовано прокричал Игнир, чувствуя, что стал хозяином положения.
Он зазевался, оборачиваясь и бросая победоносный взгляд на сгрудившихся у крыльца зрителей. Улучив момент, единорог сделал один стремительный выпад и его рог, как меч рубанул юношу по груди. Белая рубашка окрасилась кровью и упала на землю, рассеченная надвое. По коже Иннира побежали красные ручьи. Однако он устоял и снова поднял острогу. Тело юноши выглядело жутко, и виной тому была не свежая рана, а множество старых шрамов, покрывающих руки, плечи, грудь. Белые бугристые полосы тянулись по животу и уходили вниз, за пояс холщевых штанов....
— Тебе не одолеть меня, — храбрясь, выкрикнул Игнир своему врагу, но лицо его, уже обескровленное и бледное выдало всю серьезность положения.
Понимая, что отчаянный юноша на грани, один из мужчин, стоящих в толпе зрителей, подхватил стоящую у стены метлу и бросился на помощь сыну хозяина. За ним последовали остальные.
Понимая, что противников слишком много, единорог поспешно отошел к воротам. Устало склонив голову, он обвел злобным взглядом присутствующих, и рот зверя открылся, рождая слова.
— Пусть говорящий с мертвыми придет....
Услышав эту противоестественную речь, Игнир вскинулся и, несмотря на боль от раны, безрассудно бросился на лесного пришельца.
— Уходи вон! Вон отсюда, монстр! — заорал он во всю глотку.
Поддержавшие храброго воителя постояльцы вторили ему дружным ревом. Единорог развернулся и неровной хромоногой рысью направился прочь от гостиницы.
Таша тревожно проводила зверя взглядом. Что-то недоброе крылось в этом пришествии. Единорог выглядел вполне настоящим, и слова его как будто были обращены к ней. Девушка огляделась, пытаясь найти между присутствующих хоть кого-то похожего на мага, но среди людей, воодушевленно обсуждающих случившееся, похожих не наблюдалось. "Я и сама не слишком похожа на ученицу некроманта" — рассудила Таша, снова внимательно изучив окружающих. Однако поиски эти успехом опять не увенчались.
За последние пять минут Игнира окрестили великим героем, и, решив, что победа над чудищем неплохой повод для праздника, постояльцы ринулись обратно в таверну. Разочарованно вздохнув, Таша пошла следом за всеми.
В момент не осталось свободных мест, застучали по столам полные пива кружки, засновали слуги, разнося еду. Впервые за долгое время кругом царило веселье. Люди устали в страхе ожидать своей судьбы и теперь наслаждались нежданным пиром. Герой дня, отбывший в свою комнату на лечение, вскоре явился к гостям, переодетый в белоснежную рубаху с глухим воротом, полностью скрывшую шрамы и рану. Его рыжие волосы, разметанные по плечам, и блестящие зеленые глаза привели в восторг юных посетительниц таверны. Таша вгляделась в красивое лицо молодого человека и отвернулась. Было в нем что-то безумное, пугающее: то ли лихорадочный блеск обрамленных пушистыми ресницами глаз, то ли хищная грация, совершенно не подобающая провинциальному простаку из дешевой гостиницы.
Встревоженная Таша прошла к лестнице, ведущей мимо кухонь на второй этаж. Она с надеждой взглянула на Эллавию, но та лишь махнула рукой — иди одна.
Оказавшись на этаже, девушка остановилась. Впереди в полумраке кто-то разговаривал: два голоса звучали из коридора — мужской и женский.
— Я знаю, господин Тикко, что вы задумали, — строго заявила женщина, — приказали слуге проверить упряжь и накормить лошадей. Похоже, вы собрались убраться из этого места самовольно.
— Мои дела не касаются вас, госпожа Клейр, — резко ответил мужчина, пытаясь уйти — его высокий силуэт двинулся в сторону темного проема открытой двери.
— Не так быстро, — остановила его женщина, понижая голос, — мы с сестрой отправимся с вами.
— С чего бы я стал брать вас с собой? — возразил мужчина, и в словах его прозвучали ноты нерешительности.
— В противном случае я подниму шум, и люди шерифа объяснят вам, чем грозит непослушание, — самоуверенно произнесла навязчивая собеседница.
— Собирайте вещи и поезжайте следом на своей повозке, — попытался избавиться от нее господин Тикко.
— У вас четверка великолепных упряжных, а у нас пара кляч, одна из которых повредила ногу. К тому же я подслушала, что вам известен безопасный путь, ведущий из Игнии. Так что не прикидывайтесь дураком, Тикко! — зло прошипела госпожа Клер, тут же смягчив тон, — мы едем с вами — это решено, и, естественно, мы с сестрой готовы заплатить вам за поездку...
— Ладно, ладно, госпожа Эльфийские Уши ... Хорошо! — сквозь зубы прорычал мужчина, видимо смирившись с нежеланной компанией, — про безопасный путь никому ни слова, деньги вперед и никакого багажа.
— По рукам, — согласилась женщина, довольная, что смогла убедить Тикко взять их с сестрой с собой.
Во время этого тайного разговора, Таша предусмотрительно пряталась на лестнице, и вышла из убежища, лишь когда собеседники разошлись по своим комнатам. Взволнованная услышанным, принцесса мышью прокралась к своей двери и хотела шмыгнуть внутрь, но не успела. Мощный удар по голове вышиб из нее дух. "Свидетели нам не нужны" — прошумел над головой встревоженный голос Тикко. Не успев позвать на помощь, девушка слабо вскрикнула и беспомощно рухнула на пол....
* * *
Когда Франц и Фиро вернулись, перед гостиницей толпились егеря, и сам Ага явился туда верхом на холеном вороном жеребце, укрытом зеленой попоной с шерифским грифоном. Бросив повод, он раздраженно махал руками и кричал на подчиненных, отчего его высокий, и без того не слишком приятный голос то и дело срывался на хрип:
— Как вы могли пропустить их? Кто патрулировал ворота? Кто был в объезде? Пустоголовые бараны! Как вы могли позволить им сбежать без моего позволения?!
— Что произошло? — поинтересовался Аро, проезжая под аркой ворот и ставя свою лошадь вплотную к коню Аги.
— Одна из карет покинула Игнию без моего ведома. Глупцам надоело ждать позволения, и они решили самовольничать, — разразился гневной тирадой шериф, а потом добавил, наклоняясь из седла и понижая голос, — вы ведь понимаете, чем все обернется?
— Когда это произошло? — сосредоточенно спросил Франц, оглядываясь на Фиро, который замер перед воротами, тревожно нюхая воздух.
— На заре, когда все спали. Торговец из Алого Лема велел слуге запрячь лошадей и был таков. У глупца четверка королевских чистокровных, быстрая, как ветер — пронеслись мимо караула, так что эти сонные балбесы даже путь перекрыть не успели, — он кивнул на двух своих подчиненных, белых от страха и красноглазых от недосыпа.
Из окон на шум начали высовываться сонные лица слуг и постояльцев, кто-то вышел на ступени, заинтересованно прислушиваясь и приглядываясь к происходящему, кто-то наоборот поспешил задернуть серые занавески, не желая выдавать свое присутствие.
— Шериф Ага, торговец уехал не один, — тонким голосом заговорила одна из горничных.
Испуганно оглядываясь по сторонам, она спустилась с крыльца, и, кутаясь в шаль, подошла к шерифу.
— Что значит — не один? — переспросил тот, глядя на перепуганную женщину сверху вниз.
— С ним уехали две пожилые дамы, что прибыли сюда неделю назад. Они бросили свой экипаж и вещи, спеша присоединиться к побегу.
— Этого еще не хватало, — прорычал Ага, сжимая в кулаке подобранный повод, отчего лошадь его невольно попятилась. — Проклятье!
— С ними город покинула девушка, — прозвучало со стороны дороги.
Все обернулись на мертвеца, произнесшего такие слова. По взволнованному взгляду чуть прищуренных глаз, сыщик понял, какую девушку имеет в виду его соратник.
Не мешкая более и не предаваясь лишним расспросам, Аро направил коня прочь от гостиницы.
— Мы двинемся по следу! — крикнул он через плечо шерифу, который пытался успокоить толпу вываливших во двор постояльцев.
Громкий, озлобленный голос Аги утонул в недовольном ропоте раздраженных людей.
— Мы тоже уезжаем! Хватит терпеть этот плен! — раздавались там и тут сердитые голоса.
— Я пошлю следом за вами егерей, — крикнул шериф вслед сыщику и его спутнику, — но сначала угомоню этих безмозглых самоубийц...
Фиро гнал коня во весь опор, и Франц едва поспевал за ним. Когда ворота Игнии остались за спиной, дорогу моментально проглотил лес. Здесь, на выезде он казался еще мрачнее и гуще, чем на том пути, по которому сыщик и мертвец прибыли в несчастный город. Ветви елей врастали мох, превращая деревья в импровизированные шатры, скрывающие под собой непроглядный мрак, остатки вечной ночи, поработившей проклятые места. Тут и там из этого черного киселя вспыхивали вереницы крошечных точек и растворялись во тьме, словно их и не было. "Блуждающие огоньки" — подумал Франц, ощущая, как по плечам и спине расползаются холодные мурашки. Он бросил взгляд на Фиро, надеясь перенять хоть немного его уверенности, но даже мертвец казался если не испуганным, то сильно взволнованным. Глядя на мельтешение ярких точек, он озлобленно скалил зубы, как пес, и жуткие блуждающие огни отражались в его глазах кровавыми искрами...
— Здесь! — произнес мертвец, остановив коня на полном скаку, отчего тот осел на задние ноги, проскальзывая вперед по утоптанной почве.
Фиро вскинул руку, указывая на губку мха, изорванную следами колес и лошадиных копыт. Франц тоже увидел, моментально сделав вывод: карета на полной скорости свернула с дороги и ринулась в непроходимую чащу. Что-то вынудило беглецов так поступить, что-то оказалось на их пути и заставило броситься прямо в затаившийся опасностью лес.
Мертвец ударил коня ногами по бокам, но тот замер, как вкопанный, не желая сворачивать с дороги. Лошадь сыщика в ответ на понукания принялась козлить, а потом и вовсе повалилась на бок. Франц поспешно вынул ноги из стремян и спрыгнул на землю. Нужно было идти пешком.
След петлял между елей, их поломанные ветви красноречиво указывали на скорость и неуправляемость несчастного экипажа, который вскоре отыскался, усеянный полчищами улиток, деловито ползающих по обломкам деревянного корпуса.
Мертвец подоспел первым и принялся расшвыривать невозмутимых моллюсков в стороны. Он припадал лицом к доскам, крутился вокруг своей оси, надеясь учуять что-то, и, наконец, в глазах его мелькнула надежда. Он двинулся прочь от обломков, бросив сыщику через плечо:
— Она ушла в лес. Я пойду по следам, а вы вернитесь за подмогой!
