— Я подумаю над твоими словами, — Таша смиренно наклонила голову.
Девушке и правда было немного стыдно перед Брунгильдой, однако у нее тут же возникла и другая мысль: уж не лучше ли было родиться служанкой? Да нет, быть служанкой тоже не сладко...
В тревожных мыслях принцесса вышла во двор. Позднее утро выгнало на улицу половину обитателей замка. Служанок, гарнизонных солдат, конюхов, поваров и горничных. Все спешили по своим делам, что-то чистили, мыли, несли, обсуждали.
Предварительно умыкнув на кухне несколько булок, Таша юркнула через двор на конюшню и разделила хлеб между лошадьми. Миновав стойла, она заскочила на скотный двор, чтобы попотчевать остатками хлеба коров и кур.
Продолжив путь к воротам замка, Таша обернулась — не хотелось попасться на глаза болтливой Брунгильде или строгой Миранде, которая, наверняка, поймает за руку и, отчитав, отправит в покои вышивать или учиться музыке со скучной престарелой дамой, приходящейся ей какой-то дальней родственницей или сколькотоюродной теткой.
Поскольку дама была незамужней и бездетной, в замке ее считали приживалкой и не любили. Наперекор общественному мнению, Таша жалела бедную даму и старалась с усердием внимать ее тоскливым урокам игры на арфе, а после утреннего разговора с Брунгильдой, как никогда вдруг прониклась к ней пониманием. На секунду принцессе даже показалось, что она в старости будет такой же дамой, худой и унылой, порицаемой всеми и вся за то, что не ценила момент и отказалась от заботливо спланированного родителями замужества...
Бррр... Таша даже головой помотала. Байрус! Как ни крути и не прикидывай, в нем не было ничего, что бы могло ее привлечь. Он вызывал только страх и недоверие. К тому же был намного старше. Пораскинув мозгами и так и эдак, девушка точно поняла для себя: не то, что полюбить Байруса, нет, она даже не сможет заставить себя относиться к нему безразлично, без тревожной неприязни.
Она с сожалением вспомнила веселого сельского мальчишку, с которым чуть не поцеловалась на одном из деревенских праздников. Он был молод и красив: загорелый, голубоглазый. Сначала они танцевали доупаду, а потом он увлек ее куда-то вглубь садов и, прислонив спиной к дереву, обнял за талию. Однако, ловко вырвавшись, Таша, как испуганная косуля, стремительным прыжком скрылась в вечернем сумраке, оставив ни с чем незадачливого ухажера.
Не сочтя нужным раздариваться поцелуями тогда, Таша прекрасно помнила, что, хотя случайный сельский кавалер и не вызывал у нее особых чувств, с ним было легко и приятно, а Байрус... нет, о нем даже думать не хотелось, он был где-то там, за гранью безразличия, на рубеже постоянной тревоги и недоверия...
Кивнув Геофу и жестом попросив не разглашать тайну ее отсутствия на уроке музыки, принцесса поспешила через мост. Быстро дошагав до деревни и спустившись в низину на луг, она легко отыскала веселую Таму. По-лягушачьи растянув в улыбке губы, та, как сумасшедшая, замахала рукой. Подбежав, Таша плюхнулась рядом с ней в траву и достала из-за пазухи слегка подтаявший кусок шоколада.
— Ух ты! — Тама восторженно всплеснула руками и деловито приняла угощение, которое незамедлительно съела. — Купцы были? Счастливая ты, принцесса! Надо же — ШОКОЛ-А-А-А-Д! — она блаженно закатила глаза, облизывая с руки остатки расквасившегося лакомства. — Эх, всегда мечтала стать купчихой!
— Ты? Купчихой? — чуть не подавившись, фыркнула Таша. — Ха-ха.
— А что? — Тама шутливо подбоченилась и надула губы. — Буду толстая, вся в золоте и камнях, буду плавать на большой ладье и ругаться на базаре с торговцами! Мужа сама возьму, из бедняков, поплюгавее да потише — чтобы молчал и соглашался во всем, он мне слово поперек, а я ему нагайкой по шее — на! Молчи, да жену слушай, коли жена — купчиха, богатства в дом носит да тебя, дармоеда, кормит!
Она ловко вскочила на ноги, взмахнула пастушьим хлыстом и, вальяжно вышагивая, прошлась по лугу. И правда — чистая купчиха, поразилась Таша.
— А ну, голубчик, отрежь-ка мне этого шелку да того бархату, да смотри, режь аккуратно, затяжек не наставь! А ты отмерь мне пять пудов шоколаду! Эй, слуги, чего стоите? Грузите товар на ладью! — продолжала кривляться Тама, а ее молчаливый и тихий брат Филипп, сидящий в сторонке и с надеждой смотрящий на остатки шоколада, испуганно отсел подальше.
— Да, — согласилась Таша, — купчиха ты прирожденная!
— Да ну, — пастушка смущенно потупила взор, — мечты все это.
— А мечты, они на то и мечты, чтобы их исполнять, — Таша воодушевленно махнула рукой вперед и вверх.
— Да как же их исполнить, принцесса? — Тама милостиво кивнула Филиппу, позволяя тоже угоститься лакомством.
— Денег заработать! Я же заработала! Лошадь себе купила!
— Пф! Да ты — принцесса, — обиженно отмахнулась пастушка, — у тебя одних платьев ворох и стоят они немало, а у меня? — она оглядела свою застиранную кружевную юбку. — Продам, так голой и останусь.
— Ну, — Таша принялась судорожно соображать, — ну, ты... а вот! — она радостно потерла руки. — Ты сделай что-нибудь!
— А что я сделаю-то? Я ничего и не умею, — поняла намек Тама.
— Как же не умеешь? Овец умеешь пасти и на свирельке играть!
— И что? — пастушка хмуро ткнула носком сапожка валяющуюся в траве свирель.
— А вот! — Таша просияла, неожиданно придумав ловкую, как ей казалось штуку. — Ты Лауриных овец возьмись пасти за деньги!
— Лауриных? — Тама с сомнением посмотрела вдаль, где на опушке леса белыми облачками колыхалось еще одно овечье стадо.
— Конечно! — Таша довольно сцепила пальцы. — Лаура замуж хочет выйти, а ее никто не берет.
— Конечно, у нее же рожа красная, как помидор, и руки такие же! — с пониманием подал голос Филипп.
— Она красная, потому что целыми днями свое стадо пасет и на солнце обгорает! Вот ты и предложи за деньги ее овец пасти. Она богатая — ей отец с каждой ярмарки бусы из камней привозит! Разве не дело говорю?
— Может, и дело, — Тама задумчиво почесала курносый носик. — Попробую, пожалуй...
* * *
Несмотря на войну, окрестные села и деревни дышали миром и покоем. Дети играли в лесах и на реке, не боясь зверья и душегубов, девицы ходили в соседние села, вооружившись одной лишь корзинкой и кошельком с несколькими монетами — разбойников тут не бывало никогда. Тревогу порой вызывали солдаты из замка, от их давно неодеванных доспехов, грудами лежащих под навесами в соломе, пахло кровью былых сражений, а видавшее виды оружие хранило в себе тайны прошлых убийств.
Две девушки, щебеча как птицы, шли по лесной дороге. Мягко шелестели юбки, бесшумно переступали по заваленной хвоей земле легкие ноги в кожаных туфлях. Тама волокла огромную корзину, откуда торчали отрезы ткани и кульки со сладостями, купленные для троюродных младших братьев и сестер на ярмарке, которую девушки успешно посетили. Таша тащила на закорках седло и уздечку, расшитые красными нитями и золотом.
Яркий солнечный свет оставался над макушками стройных рыжих сосен, растворялся, таял, проходя через зеленые кроны. Лес стоял на скалах, резкими обрывами уходящих в долину, туда, где мрачной громадой высился замок. Тропа крутилась и петляла, словно тот первый путник, что проложил ее, долго в сомнениях бродил по лесу, пытаясь отыскать единственный верный путь.
За одним из поворотов девушки встретили компанию деревенских ребят, покинувших ярмарку чуть раньше их и остановившихся немного передохнуть. Посидев с четверть часа, все вместе они пошли дальше. Однако спустя пять минут Таша вдруг поняла, что, схватив впопыхах седло, забыла на привале уздечку. Крикнув остальным, что нагонит их, она налегке поспешила назад. Слава богу, увидав, как принцесса надрывается, таща непосильно тяжелое седло, один сельский паренек забрал его и поволок ношу сам.
Так, поворот за поворотом, Таша вернулась на место отдыха, уздечка была там: висела на суку, где девушка ее и позабыла.
Протянув руку к потере, Таша застыла на секунду. В тишине солнечного леса отчетливо и глухо прозвучал конский топот. Несмотря на то, что чужаков в окрестностях замка не водилось, а местные опасности не представляли, она напряглась, вслушиваясь в мощные вздрагивания земли.
Похоже, скачущая лошадь была очень крупной и тяжелой. На ум сразу пришел закованный в доспехи рыцарский конь. Догадка тревожная. Что делать в этих краях рыцарю? По всем лесам и полям стоят дозорные, если бы кто-то приехал в эти места, в замке должны были знать.
Закинув узду на плечо, принцесса поспешила по тропе, но грозный топот усилился. Конь грохотал копытами совсем рядом, за спиной. Перспектива остаться в лесу одной, наедине с неведомым всадником прельщала мало. К тому же, странное чувство оцепенения и паники одновременно начало охватывать Ташу. Ноги налились свинцом, делая невозможным каждый последующий шаг, а конь, между тем, сменив галоп на рысь, топал совсем рядом. Решив, что бежать глупо, девушка в последней надежде остановилась и обернулась назад.
Конь выплыл из-за поворота медленно, почти не качая спиной. Таких гигантских животных Таша не видела никогда. Тело лошади казалось длинным, как у бассет-хаунда, а грудь расходилась вширь, перегораживая практически все пространство дороги. Конь был черным, как смоль, его длинную узкую голову венчал кожаный шлем, других доспехов не было. Всадника Таша даже разглядеть не успела. Да, собственно, и разглядывать было нечего. Фигуру скрывал объемный черный плащ, а большой капюшон, полностью закрыв лицо, не позволял увидеть того, что под ним.
Остановившись и выпрямив спину для уверенности, девушка посмотрела на незнакомца. Всадник замер, создав вокруг себя абсолютную тишину, нарушаемую только шумом ходящих от дыхания боков коня.
— Здравствуйте, — принцесса слегка склонила голову, решившись все же первой заговорить со странным человеком.
Конь гулко переступил копытами и страшно сверкнул глазами. Таша испуганно попятилась, но твердая рука в черной кожаной перчатке с металлическими вставками — единственное, что можно было разглядеть из-под плаща — натянула повод, и конь замер, как вкопанный.
— Вы идете в замок лаПлава? — продолжая диалог или, скорее, монолог, поинтересовалась Таша, с интересом рассматривая всадника. — Он там, — девушка махнула рукой по направлению, в котором двигалась сама.
Человек не ответил, оставшись все таким же неподвижным.
— Или вы двигались в Воркс? — немного успокоившись, продолжила принцесса. В этом районе не было более жилых поселений. Соседствующий с замком городок Воркс находился в полусутках пути по хорошей дороге, которая начиналась сразу за лесной тропой. И Таша знала, что из Малакки, крошечной деревушки, стоящей на Большом Торговом Пути и славящейся своими ярмарками и базарами, на которых порой предлагали свои товары проезжие торговцы, по этой дороге можно было попасть либо в Воркс, либо в ее собственный замок — лаПлава. Всадник уже не вызывал той тревоги, что была вначале. Теперь он казался Таше обычным путником, отставшим от своего каравана и заплутавшем в лесу.
Голова в черном капюшоне слегка наклонилась вперед, видимо, кивая.
— Значит, в Воркс! — Таша обрадовано указала рукой налево. — Это туда!
Мрачная фигура медленно двинулась в указанном направлении, нарушая тишину соснового леса глухими шагами и тяжелым дыханием коня.
— Ой, подождите! — вспомнив, что мост в Воркс был смыт водой в начале весны, Таша бросилась следом.
Конь остановился, и скрытое тенью лицо обернулось к ней.
— Там нет моста, вам придется вернуться в Малакку и поехать вокружную, — выпалила она, а потом, сама не понимая зачем, добавила. — Если вы хотите, я проведу вас короткой дорогой.
Всадник вроде бы опять кивнул.
— Придется идти через лес.
Робея, Таша покосилась с опаской на страшные желтые зубы, нервно грызущие удила, а потом, словно в беспамятстве протянула руку и подхватила коня под уздцы. Тот зафыркал и захрапел, перебрал ногами, но твердая рука снова одернула повод, и конь затих. Таша потянула увереннее, взглянула искоса на всадника — тот не возражал вроде бы.
Косясь на коня и вслушиваясь в мертвую тишину за своей спиной, принцесса по памяти пошла через лес. Объяснить самой себе, зачем ввязалась в этот поход, она не могла. Что-то мимолетное, заставившее ее рот раскрыться и обронить две последние фразы, словно наваждение или колдовство, лишило воли мыслить и осторожничать. "Что может случиться? Если он хотел убить меня или похитить — зачем терял время? Наверняка действительно заблудился. Явно неместный".
Теряясь в догадках, принцесса мирно шагала вперед. Что-то внутри подсказывало, что опасности нет, если делать все правильно. Значит, нужно отвести всадника в Воркс и вернуться. Вот только Тама, наверное, будет переживать! Чего доброго, побежит в замок сеять панику.
Обеспокоившись этой мыслью, Таша пошла быстрее, дернув коня, отчего тот захрапел, но ходу прибавил.
Конь странно пах, от него не разило навозным конюшенным духом, как от остальных лошадей. Запах был слабый, едва заметный, чуть сладковатый и какой-то знакомый, но вспомнить, что же все-таки так пахнет, Таша не могла, как ни старалась.
Дойдя до брода, она бросила повод и указала на противоположный берег — чтобы попасть на дорогу, ведущую в Воркс, надо идти туда!
Всадник пришпорил коня и рысью двинулся в реку, подняв в воздух тучу зеленоватых брызг. Посмотрев несколько секунд ему вслед, принцесса бегом бросилась обратно. Вылетев на свою тропинку, она чуть не сбила с ног испуганную зареванную Таму, которая, как выяснилось, уже давно в тщетных поисках бродила по окрестностям в полном отчаянии — ведь принцесса пропала, сгинула в неизвестном направлении!
* * *
Всю ночь черный всадник не шел из головы. Кто он такой? Куда ехал? В памяти всплыли рассказы лордов, подслушанные в тронном зале. Война, тролли, гоблины, мертвецы и некроманты. Таша, по-привычке обняв колени, сидела на подоконнике и наблюдала за тем, как под утро оживает замковый двор: вылезают из-под конюшни сонные собаки, скидывает потертую рубаху и начинает колоть дрова огромной секирой старый Геоф, Миранда, ворча, машет на солдат, решивших умыться у колодца.
Одевшись до того, как появилась Брунгильда, Таша побрела на кухню, однако, непредусмотрительно попавшись на глаза Миранде, была водворена назад в покои — причесываться и шнуровать корсет.
Подоспевшая Брунгильда, затягивая шнуровку, казалось, выместила все свое недовольство от неуместно ранней побудки. Когда несчастная принцесса обрела, наконец, свободу, она не смогла даже вздохнуть облегченно — так туго была затянута.
Вскоре Таше сообщили "радостную" новость: через несколько дней состоится ее свадьба с Байрусом. Однако всеобщая радость лишь омрачила юную принцессу, ставя окончательный крест на всех радужных планах.
Леди Альтей, как и сказала Брунгильда, лично привела из деревни лучшую швею, которая, обмерив девушку со всех сторон, принялась шить подвенечное платье.
