По Бониной подсказке та проревела:
— Всем сложить оружие и выйти с кораблей! Не подчинившиеся будут уничтожены!
Для наглядной демонстрации Света дыхнула огнем на ближайшую галеру. Та вспыхнула, как свечка. Раздались крики и стоны. Кто-то стал прыгать прямо через борт в воду, кто-то выскакивал на причал. Стоявшие перед Боней и Светой цепочкой копейщики и алебардисты резко развернулись и бросились прочь в сторону дальних кораблей. Однако, остальные корабли никто покидать не стал. Наоборот, после некоторой суеты, они один за другим стали отходить от причала и поворачивать в сторону выхода из бухты. Из города к ним с воплями бежали, бросая свою ношу другие многочисленные воины, но их, кажется, никто дожидаться не собирался.
— Свет, шугани этих на причале, чтобы не мешались под ногами,— попросил Боня.
Дракона немедленно превратилась в живой огнемет, поливающий причал сплошной струей пламени. При этом она бодро рванула от их конца причала к противоположному. Боня про себя отметил, что подобные действия правильнее называть "спалить", а не "шугануть", но сдерживать Свету не стал. А вот Иоанимус за его спиной так весь и подпрыгивал от возбуждения и орал что-то одобрительное.
Боня подозвал пикси:
— Ставлю задачу. Я уже убедился, что ребята вы крепкие, так что хватайте галеры по одной и несите их на берег. По дороге можете потрясти, но так, чтобы груз не растерять. Людей не страшно. Даже правильно. Корабли складывать рядком, прямо по этому причалу, метрах в пятидесяти от воды. Вперед, орлы!
Иоанимус слушал это, открыв рот.
— А они и вправду так могут?
— Маловер! — ехидно скривился Боня. — Я же тебе говорил, что это — младшие ангелы!
Света тем временем успела дойти до конца причала и вернуться обратно. Людей на нем больше не было. Так, какие-то закопченные головешки и куски оплавленного металла. Сам причал не сгорел только потому, что был каменным. Но местами оплавился.
Пикси бодро таскали галеры одну за другой на берег. Технологию они отработали быстро. Схватить, поднять, наклонить градусов под шестьдесят носом вниз. Тех, кто не выпал (или сам не спрыгнул) нести вместе с кораблем к берегу. Все равно, после приземления сразу никто через борт сигать не пробовал. А потом Света с горгульями ходили вдоль бортов и предупреждали об ответственности за неосторожные действия...
Через час все было закончено. Ровно тридцать относительно целых галер довольно плотным строем стояли на берегу, слегка заваливаясь на бок. Одна догорала у причала. Еще одна (как раз та, куда загрузили скульптуру) переломилась пополам в воздухе, и пикси бросили обломки около берега. Выловить наиболее ценное можно будет и потом.
Света еще раз обошла вокруг кораблей и громко всех предупредила, что покидать их пока нельзя, охрана будет сразу стрелять на поражение. Причем не стрелами, а плазменными снарядами, которые любой доспех насквозь прожигают. Желающих проверить это сразу не нашлось. Ну, и тем лучше. Тем временем, один полк (Сухаревский) завис в воздухе, растянувшись редкой цепочкой вокруг галер. Метров по шестьдесят на гвардейца. Боня подумал и добавил к ним еще эскадрон измайловцев. Оставшиеся два эскадрона полка усилил горгульями и послал их контролировать сухопутные ворота города (их всего двое и было) с указаниями — никого из города не выпускать, по крайней мере, мародеров. Разве что — голыми. Заодно просил горгулий разобраться, а есть ли там стража вообще, и, если есть, кому она подчиняется. А дальше — действовать по ситуации.
С оставшимся полком (Семеновским), Светой и примкнувшим к ним Иоанимусом Боня двинулся в город, попутно выясняя у жреца, что же здесь произошло. Весь багаж так и оставался у драконы на спине, так что любопытный Истиай, а вслед за ним и Юлиус тоже присоединились к процессии и беседе. А вот прохожие на улицах им почему-то не попадались совсем...
Из рассказа Иоанимуса выяснилось, что дела здесь обстояли крайне уныло. Вот уже несколько месяцев Хумы собирали большую армию, целью которой был не набег, а полный захват Виза и всей остальной территории, оставшейся у Империи. Неспешность сборов объяснялась тем, что город планировалось обложить и с суши, и с моря, для чего строился громадный по здешним меркам флот: больше двухсот кораблей.
Перепуганная такими приготовлениями Императрица, которую, оказывается, зовут Алехея (а то Боня и не знал), обратилась за помощью к Алам. Те потребовали кучу денег, льгот и привилегий, включая признание Патриархом общего главенства церкви за Понтификом. Не слушая возражений жрецов, Императрица на все согласилась. Алы быстро собрали пятитысячное войско во главе с герцогом Бульманским и дожем Гальбади, который и привел уже встреченный Боней галерный флот. Ворота Алам открыли, но те с самого начала повели себя не как друзья, а оккупационная армия. При этом интересы у герцога и дожа явно не совпадали, а объединяла их только необходимость вместе противостоять местным военным и дворянам.
Дожу было нужно устранить конкурента. Город Виз обладал удобной гаванью и служил мощным торговым центром. Еще раньше изрядный кусок причалов был получен Алами в долгосрочную и бесплатную аренду, рядом с которым был построен целый квартал, не подчинявшийся власти Императоров. Теперь дож стремился расширить этот квартал на весь порт.
Бульманский же, будучи на родине малоземельным аристократом, хотел сделать себе из остатков территории Империи новое герцогство. Императрица, фактически, попала под домашний (точнее, дворцовый) арест, и по городу шли слухи о скорой ее и герцога свадьбе.
Торжеству Алов помешали, наконец, зашевелившиеся Хумы. Их войско все-таки выступило в поход. Узнав о численности предполагаемого противника, Алы поняли, что город им не удержать. Так что о свадьбе забыли, а начались спешные грабежи и подготовка к отъезду. Именно в этот момент Боня и появился.
Боня посочувствовал Алехее: то дядя бунтует, то замуж насильно тащат, то просто грабят.
— А Императрица-то ваша жива еще? — спросил он Иоанимуса.
— Жива, только вместе со всеми своими миньонами взаперти сидит, — ответил тот и почему-то сплюнул.
Боня пристально посмотрел на жреца, который явно выбивался из сил и все больше хромал. Помяли его все-таки изрядно. Порывшись в сумке, Боня достал так и не пригодившийся в Улуг Улусе лечебный артефакт его производства.
— Погодите минутку, уважаемый Иоанимус, — сказал он. — Я не уверен, что в этом городе найдется еще один чудодейственный алтарь, поэтому позвольте попробовать поддержать ваши силы с помощью этого артефакта. Конечно, не столь сильно, как божественный алтарь, но немного помочь он все-таки должен.
Боня приложил золотую пластинку ко лбу Иоанимуса и направил на нее поток маны. Сначала внешне ничего не происходило, никакого сияния не появилось. Однако, через полминуты фонарь под глазом жреца стал менять цвет с темно-синего на желтый, а опухоль заметно опала. Ссадина на лбу тоже перестала кровоточить, и покрылась засохшей корочкой. В общем, процесс все-таки пошел.
Минут через десять лицо у Иоанимуса стало чистым, то есть грязным оно осталось, но следов насилия на нем больше не наблюдалось. Про остальное тело сказать было трудно, под одеждой не видно, но выглядеть жрец стал заметно бодрее. Боня с удовольствием отметил, что его артефакт все-таки работает, а древний справочник по медицинским магемам — не подвел.
— Что это было? — требовательно спросил жрец. — Просветления и легкости, как после причащения на алтаре я не ощутил, наоборот, есть захотелось. Но боль прошла, и чувствовать я себя стал лучше.
— Спасибо за столь точное описание своих ощущений, — обрадовался Боня. — Это всего лишь лекарский амулет, к тому же, опытный образец, я его совсем недавно сделал. Результат оказался даже лучше, чем я рассчитывал. Так что ты, можно сказать, внес свой вклад в развитие науки.
— В качестве подопытного?, — сообразил Иоанимус. Но улучшение самочувствия настроило его более благодушно, так что он милостиво добавил: — Ну да Бог тебе судья...
За пару кварталов до дворца им все-таки попытались помешать двигаться дальше. Улица оказалась перегорожена легкой баррикадой из мебели и других подручных средств, а через нее выставили пики одетые в железо воины.
— Чьи солдаты? — повернулся Боня к Иоанимусу.
— Гвардейцы Бульманского, они дворец охраняли, — буркнул жрец, после чего неожиданно заорал: — Бей еретиков!!!
Голос у него дал петуха, но бывшие и так на взводе пикси дали по баррикаде не очень дружный залп из ПП, а затем и Света дыхнула струей пламени.
Боня поморщился. В принципе, он понимал, что такой способ решения проблем — самый быстрый и радикальный, но внутренне все равно содрогался. Вот так, был отряд в двести человек, и нет никого, только стены закоптились, да головешки под ногами трещат и пованивают. Это они уже даже не как ковбои в вестерне по городу идут, стреляя во все, что движется, а, скорее, танком все раскатывают... А он себя интеллигентом считал! Или интеллигенты, они такие и есть? Убивают не просто, а с внутренними переживаниями?
Перед дворцом баррикад никто уже не строил, но ворота перед ними закрыли. И даже из окон лучники стрелять пытались. Но пикси дружным залпом ворота вынесли, а затем послали но несколько плазменных шаров во все окна, где были замечены лучники. А тут еще и Света следом огнем дыхнула, выжигая прихожую полностью. Больше им никто сопротивления оказывать не пытался.
Во дворец Света пошла вместе со всеми. Залы были большими, лестницы широкими, а если где в двери не влезала, то это проблемы дверей. Как-то они сами собой превращались после ее прохода в арки. Вел их Иоанимус, как единственный, кто тут бывал раньше. И, как выяснилось, первым делом привел их к покоям, оккупированным начальством Алов. Точнее, герцогом и его свитой. Дож со своими где-то на галерах остался. Если в море не сиганул, что сомнительно.
Перед дверями покоев герцога им в последний раз попытались оказать какое-то сопротивление, и десяток гвардейцев самоубийственно кинулся на Свету с мечами. Но она даже пламенем дышать не стала. Щелкнула пару раз челюстями, а остальных пикси дострелили. Иоанимус был в экстазе.
Дальше все было как-то рутинно. Герцога и полсотни наиболее родовитых Алов пикси спеленали, почти как мумий, и выволокли их во двор, где оставили под охраной одного эскадрона. Тех, кто успевал выскочить в окна, особо не преследовали. После чего двинулись в сторону места заточения Императрицы. Подвернувшихся по дороге Алов, которых во дворце становилось все меньше, как правило, отлавливали. Некоторых инфразвуком валили призраки, но чаще этого и не требовалось, сами сдавались. Пойманных и связанных один эскадрон таскал в кучу к их герцогу, другой продолжал охранять Боню.
Так и дошли. Часть дворца, где Алехею держали под охраной, оказалось, так и называлась "крылом императрицы". В смысле, там и полагалось находиться покоям супруги Императора Визов и их несовершеннолетних детей. После смерти папаши Алехея провозгласила себя Императрицей и заняла его комнаты, а Алы ее обратно в "детскую" отправили. Не больно, но унизительно.
Проход к "крылу императрицы" проходил через внутренний дворик с садом и фонтаном. Боня здесь задержался. Красоты сада его не очень интересовали, но в фонтане была вода. Так что он, вспомнив опыт Деная, поручил пикси сделать себе бурдюки, наполнить их в фонтане водой и слетать с ними в прихожую. И потушить все, что от Светиного пламени успело загореться. Заодно попросил герцога с прочими пленными Аллами сюда (к фонтану) перенести. Нечего им на площади перед дворцом народ смущать. А тут и условия лучше: на травке валяться удобнее, и вода рядом.
Никакой охраны Алов в саду заметно не было. Внутри тоже было подозрительно тихо. Наконец, одна из створок дверей приотворилась, и оттуда выглянул нарядно одетый молодой человек. При виде дракона он немного попятился, но потом взял себя в руки и вышел в сад.
— Кто это, не знаешь? — спросил Боня Иоанимуса. Тот почему-то поморщился:
— Один из миньонов Императрицы. Я их так различать и не научился.
Действительно, следом за молодым человеком из дверей вышли еще двое таких же. Все — молодые, высокие, стройные, блондинистые, с правильными чертами лица. Можно сказать, красавцы. При этом нарядно и богато одетые, преимущественно в золотые и серебряные цвета, но не в форме. У каждого на груди вышиты два герба, один — одинаковый у всех троих, что-то вроде единорога-тянитолкая (двухголовый единорог, вторая шея — вместо хвоста, Боня не смог сдержать улыбку). Правда, Иоанимус пояснил, что "тянитолкай" и есть герб Империи, причуды истории... Ну а второй герб у каждого свой, личный. А юноши эти — из лучших родов Империи, вроде как личные порученцы Императрицы. По совместительству, ее любовники (Иоанимус снова сплюнул).
— И много их? — полюбопытствовал Боня.
— Была сотня.
— И что, все любовники Императрицы? Ну, дает! — Боня даже присвистнул. Света тоже заинтересовалась и внимательно оглядела подошедших миньонов с ног до головы. Одного даже носом повернула, чтобы лучше рассмотреть. Те сначала что-то собирались сказать, но теперь застыли, не дыша.
— Ладно, Свет, не пугай мужественных защитников Императрицы, — решил прервать затянувшуюся паузу Боня. — Молодые люди, в этой части дворца Алы еще остались?
Те вскинулись, но один из них вежливо ответил, что внутри крыла Алы постов не держали, только снаружи охрану выставили. А теперь и та исчезла.
— И чего они так на меня зыркнули? — подумал Боня. — Блин, они же все благородные патриции, а я им — "молодые люди"! На ровном месте обидел. Извиниться что ли? Или лучше не стоит? А жрец-то чего молчит? В конце концов, это его Императрица, пусть разруливает.
— Иоанимус, будь любезен, представь нас.
— Много чести, — буркнул упрямый жрец и повернулся к миньонам: — МОЛОДЫЕ ЛЮДИ, сообщите Императрице, что деус Боня очистил дворец и порт от захватчиков и ему нужна помощь в размещении пленных.
В этот момент появились пикси с первыми спеленатыми пленными Аллами. Как раз — герцогом и несколькими ближайшими дворянами. Все почему-то мокрые.
— Я же вас просил пожар потушить, а не пленных поливать, — удивился Боня.
Пикси на минуту застыли в воздухе и своим методом группового ведения разговора отрапортовали, что в прихожей почти ничего и не горело, а воду девать куда-то надо было. После чего полетели за следующей партией пленных.
Миньоны хотели было что-то спросить, но при виде мокрого Бульманского передумали. Вместо этого они резко развернулись и почти бегом скрылись во дворце.
Боня попросил пикси сделать ему с Иоанимусом пару "стульев рыболова" и, в ожидании появления Императрицы (сама прибежит, — решил он), попытался провести военный совет. В основном, он расспрашивал Иоанимуса о важнейших объектах города и возможности собрать местных стражников, войска или хотя бы ополчение для наведения окончательного порядка. Иситай деятельно включился в обсуждение, Юлиус скромно молчал, а Света развалилась рядом на траве и смотрела на Боню с такой нежностью и восхищением, что тот не выдержал, прервался и сходил — чмокнул ее в нос.
