Ругару

— Их? — переспросил Рыцарь. Скользнул взглядом по людям. — Трупы? Ты что, питаешься мертвечиной? — искренно изумился он. Только теперь Лекс заметил, что родители сидят очень уж неподвижно. А Дэлглайш вещал. — Ты ведь ругару? Я вижу твою метку на левом плече.

На нем была футболка, только спина располосована, но для эйнхерия не составляет труда заглянуть под одежду.

— Я могу отдать тебе эту леди, — он кивнул на окровавленную Лесю. — Она еще жива. Только она не здесь, ты же видишь. Это очень трудное испытание для человека: делать то, что добровольно никогда бы не сделал. Делать под воздействием магии, прекрасно осознавая, что совершаешь. Ее родители были в ужасе, когда раздевали ее. Мне это было нужно, чтобы видеть, где ты до нее дотрагивался. Потом я собирал эту магию мечом. Интересный опыт, но шкурку немного повредил. Мечом не очень удобно такие тонкие действия совершать. Затем я приказал ей убить родителей. И она убила. Кухонный нож воткнула в яремную ямку. Даже крови почти не было. Она довольно сильная, знаешь? С первого раза получилось. И старики обрадовались этому исходу. Наблюдать, как я скоблю дочурку, но не иметь возможность пошевелиться, им было тяжелее. А для нее вот испытание оказалось непосильным. Зарезала их и... ушла.

Дэлглайш специально это расписывал. Он хотел разозлить Лекса. Он хотел, чтобы Леша ошибся: поймал взгляд, стал послушной игрушкой. И он держался на грани невероятным усилием воли, едва касаясь игл цомтты. Даже подрагивал, как Олеся. Надо держаться. Пока можно договориться — держаться. Это неважно, что она ушла. На каторге есть хорошие маги, исцелят. Он заплатит. Он сделает все, что скажут, только бы они вернули ее. Пусть она забудет о нем и об этой ночи. Это лучше, если забудет. Только бы жила.

— Так она нужна тебе?

Дэлглайш встал с кресла, подошел к Лексу, попытался заглянуть в глаза — Рыцарь был на полголовы ниже, но Леша снова спрятал взгляд, уходя от его магии. Дэлглайш и без того силен. Намного сильнее, чем ругару. Победить в честном поединке Лекс не сможет и без ограничивающих заклятий: у него второй уровень опасности, по классификации людей. Так к чему давать противнику дополнительное преимущество?

Не добившись, чего хотел, эйнхерий подошел к Олесе. Внимательно ее осмотрел.

— Ладно, — великодушно согласился он. — Забирай. Это честная сделка. Давай цомтту.

Зигорра действительно всех остальных принимают за идиотов.

— Она должна уйти, — заявил Лекс. — Раньше, чем она будет в безопасности, цомтту я не отдам.

— Вот как! — Дэлглайш снова повернулся к нему. — Так ты мне не доверяешь? — он почти искренно возмутился. — Ты не доверяешь мне? — и тут же рассмеялся доброжелательно. — Умный мальчик. Но осуществить твои условия довольно затруднительно, не находишь? Время-то у нас ограничено. Сейчас почти десять вечера. Через два часа подоспеют другие эйнхерии, те, кто заплатил за цомтту. Мне надо уйти раньше. Сколько тебе нужно, чтобы спрятать ее в безопасном месте?

— Она оденется... — Лекс не выдержал — голос дрогнул. Но он тут же справился с собой. — Я ее одену и отправлю в ближайшее отделение полиции. Как только она туда доберется, я отдам тебе цомтту. Это дело получаса.

— Умно! — одобрил Рыцарь. — В отделении полиции ее, пожалуй, вернут. Если захотят. А мне с цомттой будет уже все равно, что они знают обо мне. Даже наоборот — реклама. Самые умные поспешат засвидетельствовать почтение. Что ж, я согласен! — решительно произнес он и подал открытую ладонь. — По рукам.

Лекс не торопился пожимать ее. Не из-за гордости или брезгливости. Он ожидал подвоха. И не случайно. Ладонь исчезла очень быстро, он бы не успел ее пожать, если бы и захотел.

— Хотя надо подумать, так ли уж выгодна сделка, — он вновь повернулся к девушке. — Дай мне еще пару минут, — он рассматривал свою жертву. Лекс не мог следить за его лицом, но чувствовал, что выражение у него примерно то же, что и у повара из богатого дома, рассматривающего мясо на рынке. И говорит он что-то лишь для того, чтобы развлечься, потешить себя. Он все давно решил. Вот только что?

Дэлглайш тут же оповестил его.

— Знаешь, ты мне и так вернешь цомтту. Ни к чему мне заключать с тобой сделку.

И прежде чем Лекс сделал хоть один вдох, мечом сделал быстрый росчерк на теле девушки. Точно расписался. А когда он вдохнул, Леся ожила, взглянула на Лешу, потом на себя. Раны вдруг вскрылись и на пол, разматываясь, выпали внутренности.

И тогда Лекс сжал цомтту, насаживая пальцы на длинные иглы.

Дальше он тоже был не здесь. Откуда-то с потолка видел стоящего в центре комнаты парня. Он держал руку в кармане, и его окутывали призрачно-зеленые цепи. Рядом Рыцарь удовлетворенно оглядывает сотворенное. Вокруг него белое сияние. Затем цепи разбиваются на звенья, повисают в воздухе, и втягиваются под кожу, каким-то образом захватив и сияние Дэлглайша — Рыцарь померк, превратившись в черную фигуру. Ложный лунный свет тоже угас. А парень быстро вырос, вытянулся под потолок, голова превратилась в волчью, с огромной пастью, острыми зубами. Руки удлинились, взбугрились мышцами. Вместо пальцев появились острые когти, лишь чуть уступающие кинжалам. И он прыгнул на Рыцаря, зажав в одной лапе искрящуюся кругляшку с длинными золотыми иглами. Ухватив за основание, он размахивал артефактом, стараясь вонзить иглы в лоб, пробить в нем дыру цомттой.

Бой был яростным, потому что ругару не хотел жить, а Рыцарь не хотел умирать. Один стремительно размахивал мечом, оружие казалось иглой в пальцах опытной швеи, которой надо выполнить срочный заказ. Но ругару обращал на него внимания не больше, чем на ту же иглу, не замечал рассеченных мышц, перерубленных костей, он пер на врага и, добравшись-таки до головы, исполнил то, что задумал: — одной лапой прижал Дэлглайша за шею к полу, а другой вдавил цомтту ему в лоб. Несколько раз повернул, пока иглы не царапнули паркет, затем вынул. Удовлетворенно взглянул на кругляшку — крови и мозгов она на себе не удерживала, все так же сияла. Поразился мечу, проткнувшему его насквозь под ребрами, выдернул из себя, как зубочистку и улегся на спину, постепенно вновь обретая облик человека. Тот, что следил сверху, хмыкнул:

"Хорошая сделка".

И нырнул в кровавое марево.

Трупы

Прошло минут пять с тех пор, как спецназ вошел в дом, и рация ожила.

— Егор Иванович, я Первый. Полный дом трупов. Все чисто. Вам надо это видеть.

— Идем, — ответила рация голосом Кобалии. — Нарутова, жди. Я проверю, после сообщу.

Регина стиснула зубы. Примирило с происходящим ее только то, что отец тоже никуда не пошел, так и стоял с красавицей женой и Никой Лавдовской рядом с такси.

Минут через десять Кобалия вызвал ее:

— Регина, тут безопасно. Но не знаю, стоит ли тебе сюда идти. Шагу нельзя ступить — кругом кровь и трупы. Омоновцы не все выдержали. Я такого сто лет не видел. — У нее мелькнуло: "Гипербола или ему на самом деле больше ста?" — Справимся без тебя, — продолжал он. — Маги сейчас прикроют воронку, цомтту мы вряд ли найдем, она со смертью владельца переносится в неизвестное место. Так что дело можно считать закрытым. Пока цомтта не появится в другом месте.

— Я сейчас подойду, — отрезала она.

Да, она женщина, но она и следователь и это ее дело. Есть у нее хитрый прием, как не реагировать на жуткие вещи, с которыми приходится сталкиваться следователю. Когда тело Ефима изучали, ее не замутило. Самое страшное, что ее может ожидать, — сейчас там тела еще десятерых таких, как Ефим. Или сто. Нет, сто, пожалуй, не влезут в дом.

Она размышляла об этом, обогнув отца и даже не кивнув ему. Столкнувшись в дверях с омоновцами, судорожно втягивающими воздух, она спокойно пошла дальше. Вспомнила Куклу — он точно сейчас внутри и не побледнел. В спецназе народ покрепче. Но ему и побледнеть сложно — от природы кожа белая и загар ее не берет. В доме уже горел свет. Какие яркие лампы поставили. Прямо как в операционной. Да-да, она размышляет о всяких пустяках, чтобы не думать о том, что здесь и вправду очень трудно пройти и не вляпаться в кровь. Только на первом этаже вповалку пять тел. А надо же отыскать Кобалию. Вот тут, между трупом в черном дублете со здоровенной дыркой в башке и искромсанным парнем есть место, куда ногу поставить.

Когда скользкая от крови рука ухватила ее за лодыжку, она завизжала на весь дом. И тут же оборвала себя.

— Живой! Он живой! — заорала она вполне внятно, скатившимся с лестницы спецназовцам.

— Возьми... — прохрипели снизу.

Регина машинально наклонилась, и ей протянули сияющий шарик с длинными золотыми иглами. Цомтту. Принимая дар, она поймала мутный взгляд обезображенного парня и узнала. С трудом, но узнала.

— Ребята, быстро! — тут же начала командовать она. — Ну-ка взяли, аккуратно. Скорую вызвали? Если он умрет, я с вас три шкуры спущу.

Но не надеясь на них, выскочила из дома, бросилась к отцу, крича на бегу:

— Там один живой. Но если ему немедленно не помочь, он умрет. Ты можешь?

Он только открыл рот, а Регина, подбежав ближе, повернулась к его жене.

— Ну вы-то можете. Вы же эльфийка... — слово прозвучало на редкость презрительно, но в то же время и многообещающе: "Не случайно же ты сюда приперлась. Вот и докажи, что я могу тебя уважать..."

— Послушай, Регина... — сухо начал отец. Не понравился ему тон дочери, но "березка" рядом с ним, скривила губки.

— Все хорошо, Юра. Я помогу, — и пошла к телу, которое уже вынесли на улицу, на ходу распуская волосы.

Регина осталась рядом с отцом. Если Алексей Антипов умрет, она этого видеть не хочет.

— Здравствуй, дочка, — еле заметно кивнул генерал Нарутов.

— Привет, — она не сводила взгляда со светлой фигуры, вставшей на колени. Отсюда не разобрать, что она делает. — Я же тебя отговаривала приезжать. Сам виноват, что не послушал.

— Я за тебя переживал, — объяснил Юрий Эрнестович.

— Неужели? — ее так переполняла ирония, что она даже оторвалась от созерцания эльфийки и взглянула на отца.

— Ты меня никогда не простишь? — поинтересовался он.

— Не знаю, — повела она плечом. — Может, и прощу. Я работаю над этим.

— Что это у тебя? — он показал на бриллиант в ее ладони.

— Это? Цомтта. Лекс мне ее передал. Полагаешь, случайно?

— Полагаю, нет. Думаешь, толковый парень?

— Кто знает. Поживем — увидим.

Они замолчали надолго. Подъехала скорая. Медбратья бежали к телу с носилками. Интересно, есть среди них есхот? Они чаще отбывают наказание врачами. Столько произошло за последнюю неделю. Она столкнулась с каторжниками, с нелегалами, с зигорра. И одни оказались полными отморозками, а другие сделали все, чтобы с людьми не случилась беда. Хотя какое им дело до людей? Люди вон с ними не церемонятся. Антипова погрузили в машину и, воя сиреной, машина сорвалась с места. "Березка", пошатываясь, шла обратно. Отец рванулся к ней, но Регина схватила его за рукав.

— Она тоже каторжанка? — поинтересовалась она об эльфийке.

— Была, — криво усмехнулся отец.

Без ревности и раздражения Регина смотрела, как Нарутов, не стесняясь посторонних, подхватывает девушку, заботливо усаживает в машину. Сам садится с другой стороны.

— Мы в гостиницу, — сообщил он на прощание. — Если хочешь, поехали с нами.

— Нет, я пока тут, — покачала она головой.

Жена отца открыла глаза, положила белую кисть на локоть генерала.

— Подожди. Мне надо кое-что сказать.

Регина с готовностью переместилась к ней ближе, чтобы та не напрягалась.

— Этот мальчик... ругару. На нем эльфийское проклятие.

— Не может быть, — поразилась Регина. — Его ведь проверяли, прежде чем завербовать. Он чист!

— Это проклятие трудно обнаружить, — терпеливо, хотя и с трудом, разъяснила эльфийка. — Оно очень тонкое. Я его обнаружила потому, что он умирал. Оно переплетено с линией жизни. Вы ведь знаете...

Регина знала о "линии жизни". Грубо говоря, у каждого человека внутри переплетение различных энергетических потоков и самый важный, самый мощный из них, без которого не жить, маги прозвали "линией жизни". Умные да знающие, когда хотят убить, метят в него. Не пистолетом — магией. Потому что если "линия жизни" цела, то стрелять бесполезно, выкарабкается человек с самыми страшными ранами. А если она повреждена, то никакого оружия не надо — человек и без того умрет, от смертельной болезни или тоски. Эльфийку порадовало, что Регина знакома с такими тонкостями и не надо тратить силы на объяснение элементарного.

— Так вот это переплетение... — замялась она. — С одной стороны, благодаря ему мальчик удивительно живуч. Раза в два выносливей по сравнению с соплеменниками. С другой — это проклятие убивает каждую женщину, с которой он переспит. Не ругару убивает женщин, — подчеркнула она, — а проклятие. Женщина, с которой он провел ночь, не доживет до рассвета. Я не смогла его снять и вряд ли кто-то сможет, даже та, что наложила. Начнешь отдирать проклятие от линии жизни — повредишь ее, и он превратится в труп. Заклятие настолько сильное, что даже цомтта его не сняла. Ты предупреди его, когда выкарабкается. Что нельзя ему ни с людьми, ни... Вообще нельзя. Ни с кем.

— Непременно, — заверила Регина. — Спасибо. А он выкарабкается?

— Да. Теперь — да.

— Спасибо, — повторила Нарутова и отошла от машины.

Машина сразу тронулась с места. Тогда она позвала негромко. Просто так, чтобы проверить, насколько хорошо отец ее слышит.

— Юрий Эрнестович!

Машина встала как вкопанная, дверца отворилась:

— Что такое? — спросил отец серьезно.

— Я рада, что ты приехал, — выдохнула она. И поправилась: — Что вы приехали.

Он снова закрыл машину.

Регина провожала взглядом такси, когда к ней подошел Кобалия.

— Ну что, ты славно поработала, — заявил он.

— Мы поработали, — перебила она.

— Ну конечно. Мы. Маги закрыли воронку. Эйнхерии оттуда не появятся. Так что можем ехать. Порядок наведут без нас. Картина преступления ясна. Магически восстановили все. Даже имена этих субчиков узнали... Лекс не знал, что за штуку украл. Деньги заплатили — он и рад стараться. Но надо отдать ему должное, когда он заподозрил неладное, попытался людей спасти. До последнего пытался. Но безуспешно. Когда убили эту девушку — Олесю Токареву — она много значила для него... Он совершенно случайно, как я полагаю, активировал цомтту. Сам не понял, что сделал. Она ведь от крови активируется. Сжал ее в руке, ограничивающие заклятья, которыми его на каторге обвешали, рассыпались, вернее, преобразовались, дав ему дополнительную силу. Да еще силу эйнхерия в себя утянул. Только поэтому и справился с ним. Ты же знаешь, Рыцари и без магии очень сильны... Вбил Дэлглайшу цомтту прямо в лоб. Чистая импровизация. Типа: нужна цомтта? Получи. Не в себе был парень. И если честно, не уверен я, что стоило Антипова спасать. Помилование ему в любом случае не светит. А жить дальше с этим проклятием, помня, что здесь произошло...

— Вы меня упрекаете, Егор Иванович? — в Регине нарастала злость. Почему она всегда оказывается права? Что это за наваждение такое? Открыла дело Антипова и заподозрила неладное. И печенками чуяла: не мерзавец это, а жертва.