Прометей с востока

На поиски кладбища ушёл час.

— Ещё немного, и станет совсем темно, — сказал Грэг. — Ты как хочешь, а я настроен сделать дело и убраться куда-нибудь подальше. Здесь не снимешь эту одежду, а я в ней скоро сварюсь.

— Тогда подсвети факелом, а я буду копать, — предложил Говард.

Пока агент делал и поджигал факел, он достал маленькую, похожую на совок лопатку и одну за другой разрыл три могилы.

— Здесь в каждой останки нескольких орков, — сказал учёный, укладывая в контейнер образцы из всех могил. — Обычно орки хоронят своих мертвецов по одному, поэтому эти точно умерли от болезни. Этого нам хватит. Давай отойдём подальше и избавимся от защитной одежды.

Он выбросил лопатку, закрыл контейнер и быстро двинулся в том направлении, где должны были ждать проводник и матросы. Было уже темно, поэтому немного отошли от деревни и сняли защитную одежду. Вначале выбросили перчатки, потом штаны и куртку, а последними бросили на землю капюшоны. Руки и лицо после этого помыли специальной жидкостью из фляги. Выбрав подходящее дерево, забрались на него сами и затянули контейнер. Ночью громких воплей не было, поэтому им удалось выспаться. Утром спустились с дерева, опять всё протёрли убивающим болезни раствором и наскоро поели. Грег достал компас и пошёл по нему на восток. Говард следовал за ним с контейнером в руках. Когда, по их расчётам, должны были приблизиться к лагерю, агент по очереди выстрелил из своих пистолей. После этого вдали раздался слабый звук ответного выстрела.

— Нужно взять левее, — утерев пот, сказал Говард. — Скоро уже придём.

Эти слова оказались последними в его жизни. Получив стрелу в горло, он захрипел, выронил контейнер и упал, засучив ногами. Бросив разряженные пистоли, Грэг нагнулся за контейнером, и это спасло ему жизнь. Вторая стрела прошла над головой, а от третьей он увернулся, метнувшись в сторону. Подгоняемый страхом агент нёсся по лесу, каждое мгновение ожидая удара в спину. Но если в него и стреляли, то недолго. В густом лесу лук почти бесполезен, а преследовать его почему-то не стали. Выбежав на поляну к лагерю, Грэг выронил контейнер и упал рядом с ним, не в силах отдышаться.

— Что с вами случилось? — с тревогой спросил наклонившийся над ним проводник. — Где господин Брукс?

— Убит стрелой, — сумел ответить агент. — Нужно быстрей уходить.

— В лесу трудно уйти от чернокожих! — сказал проводник. — Держитесь вместе и приготовьте ружья! Где ваши пистоли?

— Бросил, — признался Грэг. — Они разряжены, а у меня не было ни времени, ни третьей руки. Этот ящик важнее моей жизни.

Они быстро шли по лесу до самого вечера, готовые ко всему, но нападения так и не последовало.

— Наверное, эти чёрные откуда-то издалека, — предположил проводник. — Если бы местные набрались наглости напасть на эльфа, они никогда нас не выпустили бы. За такое обычно сжигаем деревни. Всё, на сегодня хватит. Нужно устраиваться на ночлег, пока хоть что-то видно.

Переночевали нормально, а на следующий день пошли уже обжитые места, и все немного расслабились. Проявленная беспечность стоила жизни одному из матросов. Он убрал с пути ветку не стволом винтовки или тесаком, а рукой, был укушен небольшой жёлтой змеёй и через минуту умер. Пришлось задержаться и зарыть тело.

— Всё равно разроют хищники, — махнул рукой проводник, — но большего мы для него не сделаем. А вы смотрите, за что хватаетесь! Ведь три раза повторял!

Перед привалом ему повезло подстрелить обезьяну, мясо которой зажарили на костре. Наевшись, забрались на деревья. Запах жаркого привлёк каких-то хищников, которые визгливо перекрикивались и дрались внизу, мешая спать. Утром обошлись сухарями и к обеду были уже в Мбубве. Расплатившись с проводником, пошли на свой корабль. Первым на сходни вступил агент. За час до их прибытия на местном рынке купили и доставили на корабль пять корзин с бананами. Одну корзину по приказу капитана оставили на палубе для экипажа, а остальные убрали в трюм. Вахтенные ели сладкие плоды и бросали за борт кожуру. Одна такая кожура случайно упала на сходни, а Грэг её не увидел и наступил. Если бы он бросил контейнер и ухватился рукой за перила, не случилось бы ничего страшного. Контейнер выловили бы, а внутрь вода попасть не могла. Но он вцепился в свой груз и вместе с ним, проломив перила, упал в воду, ударившись при падении головой о борт корабля.

— Готов, — констатировал капитан, когда тело агента выловили из воды и положили на палубу. — Надо же было ему сломать шею! Это хреново, потому что я не знаю, куда плыть. Развели секретность кретины! Всё равно мы обо всём узнали бы.

— Он говорил, что этот ящик ценнее его жизни, — сказал один из двух вернувшихся с Грэгом матросов, показав рукой на лежавший рядом с агентом контейнер. — Наверное, его нужно доставить в тот порт, откуда мы отплыли.

— Я забираю его, — сказал капитан. — Тело оставьте коменданту. Пусть похоронят как положено. Углём мы загрузились, поэтому сейчас же и уйдём.

В своей каюте он бросил контейнер, сел на койку и обхватил голову руками. Надо же было так влипнуть! Он не был виноват в гибели учёного, но как единственный оставшийся в живых офицер отвечал за всё! Если по Бруксу он ещё мог как-то оправдаться, то нелепая смерть Хейза была целиком на его совести. Вот надо было ему покупать эти бананы! И ведь ничего не скроешь: когда будут трясти матросов, всё узнают. Единственным оправданием мог быть только этот ящик. Капитан взял контейнер, положил его на стол и попытался открыть. У него ничего не получилось, но какой моряк отступает перед трудностями! Выпив стакан рому, он сходил в каюту, которую раньше занимали агент с учёным, и порылся в их вещах. В одной из двух сумок Брукса он нашёл подходящий ключ. Открыв замок, капитан с недоумением уставился на серую пыль, на треть заполнявшую железный ящик.

— Что это за хрень? — задал он себе вопрос, потрогав прах рукой. — И это дороже жизни? Да, вряд ли мне поставят в заслугу этот ящик!

Он запер контейнер, положил его так, чтобы не мешал и, слегка покачиваясь, отправился относить ключ. Когда их будут проверять, лучше, если он окажется на своём месте.

Загремела якорная цепь, забегали матросы, и у него за спиной зарычала сначала одна машина, а за ней и другая. "Зверь глубин" развернулся и со всей возможной скоростью устремился к земле эльфов.

Эпилог

— Будь гостем! — радушно сказал Василий. — Садись, сейчас накроют стол. Не скажешь, почему бросил торговлю? Ты ведь раньше зимы не приезжаешь из своей Хайры.

— Беда, князь! — сказал купец Любомысл, тяжело сев на предложенный стул. — Все эльфы кончаются от страшной болезни!

— Они только у себя кончаются или приплыли с болезнью к песчаным? — спросил сидевший здесь же Иван.

— В корень зришь, маг! — сказал купец. — Они, сволочи, вместо того чтобы подыхать у себя, бросились разбегаться по миру и тянут эту болезнь за собой! В Хайру приплыл только один их корабль. Все на нём были здоровы, к тому же эмиру поклонились порохом и золотом, поэтому он был доволен. А потом эльфы начали болеть один за другим. Их перебили и сожгли тела, но было уже поздно. Я собрал своих и вывез из Хайры в одну из деревень. Дай, думаю, посижу, может быть, как-нибудь обойдётся.

— Если ты здесь, значит, не обошлось, — сделал вывод князь. — Что за болезнь?

— Кто ж её знает! — ответил Любомысл. — Страшно заразная, и мрут от неё почти все! Я как услышал, что в столице счёт заболевшим пошёл на сотни, так сразу вместе со всеми и уехал. Если бы задержался, там бы и закопали! Говорили, что проявляется через три дня, а болеют по-разному, кто дней пять, а кто и десять, но конец один. Вроде были выжившие, но немного. Надо нам, князь, отгородиться и от песчаных, и от западных королевств, да и с волоков убрать мужиков и поставить заставу. Какая сейчас, к демонам, торговля, а приплыть могут и туда. Когда я уезжал, говорил мужикам в деревнях, да всё без толку! Чешут затылки, соглашаются, но никто не хочет бросать хозяйство. Ближних можно защитить засеками, и перекрыть тракт, а дальних нужно убирать, леса там почитай нет!

— Плохое известие! — сказал князь. — Иван, скажи воеводе, чтобы срочно убирал всех, кто у него в западных королевствах. Сюда пока пусть не едут. Скажешь, чтобы для таких устроил лагерь. Если заболеют, там и останутся. Для начала укрепим границы на западе, оттуда быстрее побегут. А к мужикам на юг пошлю своих дружинников. Помогут умным, а дураков не жалко. Заодно будут делать засеки и перекроют оба тракта. И князю Дмитрию сейчас же отправим гонца. С волоками пока повременим. Озадачил ты меня, Любомысл! Надо бы принять кого-нибудь из уцелевших эльфов, чтобы узнать, что у них произошло, да и вообще будут полезны. Только таких нужно подержать не три дня, а подольше. Если приплывут к волоку, попробуем договориться.

Трифон не стал медлить и в тот же день отправил и гонцов к своим людям, и тех, кто должен был строить лагерь неподалёку от одной из деревень. Половину дружинников послали по трактам на запад и юг с наказом перекрыть границы. За дружиной были только тракты, а засеки должны были делать жившие там мужики. Купцов предупредили о море и о том, что не будет торговли со всеми соседями, кроме Рутени.

— Доигрались! — зло говорил Джон, когда ему обо всём рассказал приехавший от князя Глеб. — Не было у нас никогда таких болезней, чтобы от них погибал народ! Не удивлюсь, если выяснится, что её откуда-то притащили для вас!

— Ну и что ты злишься? — спросил юноша. — Сам же говорил, что они должны развалиться. А если разваливаться помогут наёмники, крови прольётся много.

— Это разные вещи, — хмуро посмотрел на него Джон. — Гибель народа — это страшно, а эльфы мой народ! Подожди, когда узнает Венди, будешь декаду её успокаивать. К тому же эльфы просто так не перемрут, они разнесут заразу по всему миру. У них тысяча кораблей, а жажда жизни у многих сильнее разума! Это хорошо, что мы ото всех отгородимся, и одновременно плохо! Маозы многого не умели делать или делали недостаточно хорошо. Раньше эти товары доставляли купцы, теперь придётся учиться делать самим. Эта изоляция не на год-два, а на большее время! Эх, принять бы хоть сколько-нибудь эльфов, они отработали бы за свою жизнь!

— Наверное, сейчас никого пускать не будут, — нерешительно сказал Глеб. — Не хватало ещё занести сюда заразу.

— Поселить пришлых в какой-нибудь из дальних деревень, убрав оттуда крестьян, и не будет никакой опасности, — возразил Джон. — Если не повезёт и среди них окажутся заражённые, там и помрут. Выждать с месяц, и можно без страха куда-нибудь расселять. Только их вещи желательно сжигать. Я поговорю с князем.

— Наверное, ничего не буду говорить жене, — сказал Глеб. — Ей скоро рожать и ни к чему такие волнения. И ты свою предупреди, чтобы не проболталась. Ладно, я пришёл не только с этим. Был человек князя Дмитрия?

— Был, — ответил эльф. — Князь доволен пушками и порохом. Обещал нам обоз селитры, много серы и нефть, так что зимой будет чем заняться. С моими снарядами у Филата начало получаться. Сегодня улетел на три тысячи шагов, а после того как он догадался их закручивать, стали гораздо точнее падать. Теперь с ними можно не спешить. Оружие нам понадобится нескоро. Сейчас ото всех отгородимся, а после мора останется мало людей, какие им войны!

Через семь дней вернулись те, кого посылали на запад.

— У пшеков болеют пока только в портах, а мы в их земли почти не заходили, потому и вернулись, — говорил князю один из гонцов. — Немощи никто из нас не почувствовал. Подрядили пшеков передать твою волю людям воеводы. Пшеки напуганы, но не своими больными, о которых пока мало кто знает, а слухами, привезёнными из земель англов и бошей. Как говорят, там мор распространяется со скоростью лесного пожара. Король франков приказал от всех отгородиться и бить пришлых, но вряд ли у них что-нибудь получится. Наши заняты засеками, а дружинники перегородили тракты частоколами. Оставили что-то вроде калитки, через неё нас и пустили. И лагерь для возвращенцев уже готов, но пока в нём никого нет.

Прибыли гонцы и с юга.

— Всё сделали по твоей воле, князь, — говорил десятник Арефий, — только из дальних деревень не все ушли, а ты велел неволей не гнать. А тракты перекрыли и засеки делаем. У нас от песчаных никто не пройдёт.

В начале осени появились первые люди воеводы. Они передали страшные вещи. Будто бы у пшеков люди бросали жильё и имущество и бежали на восток. Города пустели, а оставшихся ждала быстрая смерть. Много людей прибежали к Вавелю, но король ничем не мог им помочь. Среди сбежавших были заразные и сейчас мор косил беженцев тысячами. Многие графы и бароны запирались в своих замках, бросив подданных на произвол судьбы. Прийти в лагерь удалось только каждому третьему, но заразных среди них не было. Дружинники были посланы и на волоки. Мужиков с них пришлось гнать в тычки, потому что никто не хотел бросать свои дома и бежать от какой-то болезни, в которую большинство просто не верило. И обещания, данные от имени князя, устроить с жильём, не шибко помогали. Как вскоре выяснилось, старались не зря. Уже стал срываться первый снег, когда к деревянному причалу деревни на первом волоке приплыли три небольших эльфийских корабля. Два из них были купеческими и один — боевым. Прибывшие эльфы сначала высадились на одном из островов, принадлежавших песчаным оркам, но потом уплыли оттуда из-за мора. Среди трёх сотен эльфов заболевших не было, поэтому державшиеся в отдалении дружинники разрешили им занять деревню.

— Мы должны убедиться в том, что никто из вас не заболеет, — крикнул им знавший язык англов десятник. — Еду вам привезут и с тёплой одеждой помогут, а дрова нарубите сами. Если выживете после зимовки, тогда отвезём в столицу. Это слово нашего князя.

В это же время по обоим трактам от пшеков повалили беженцы. Они дошли до изгородей и в растерянности остановились. Толпа росла, началась давка. Люди пытались расшатать колья, но они были врыты намертво. Не в силах слушать мольбы и женский плач, дружинники отошли подальше от частокола, но когда его попытались перелезть, ударили стрелами. По толпе передали, что путь перекрыт, а пытающихся прорваться убивают, поэтому люди стали уходить. Те, у кого не было сил или кому всё стало безразлично, ложились на землю и быстро замерзали. Были попытки прорвать ограждения и на юге. Вал смерти докатился и до наполовину пустых деревень, вынудив их покинуть самых упёртых. Вот только бежать было уже некуда.

Зимой эпидемия в западных королевствах пошла на спад, но число жителей в них уменьшилось в пять раз. Эльфов повсеместно ненавидели, и все выжившие были убиты. Заодно перебили и гоблинов. Эльфийские деньги обесценились, но пока использовались, потому что не было других. Обо всём этом в княжествах узнали гораздо позже, когда через семь лет через снятые ограждения в большой мир ушли люди воеводы. Возвращались они со всеми предосторожностями, а ограничения были сняты ещё через пять лет.

Среди прибывших в Радомское княжество эльфов многие оказались полезными и знающими науки. Остальные были их роднёй и шли довеском. Использовали и их, когда Джону с Глебом удалось убедить князя открыть несколько школ. Многим женщинам с помощью магии дали знание языка маозов и поручили учить детей. Князь Андрей, сменивший умершего отца и уже успевший оценить множество новшеств в Радоме, пока только присматривался к школам.