Прометей с востока

— Ты, мерзавец, не мог сразу сказать? — рассердился Верн. — Ладно, я уеду, но потом тебе Истома живому спустит шкуру!

— Так и быть, впущу, — решил мужик, — но хозяина будить не буду. Давай коня, что ли.

В доме агента усадили в тёплой комнате и напоили горячим чаем. Когда проснулся купец, Верн отогрелся и чуть было не заснул сам.

— Ты кто? — позёвывая, спросил вошедший в комнату к гостю Истома.

Купец был дородным мужчиной с широкой бородой и растрёпанными со сна волосами. В комнате и так пахло чесноком, а когда он заговорил, запах усилился.

— Меня прислал Багумил Маркевич, — отвернув нос от Истомы, ответил Верн. — Он хотел узнать, доволен ли ты подарком.

С купца мигом слетели остатки сна, он перестал зевать и с испугом уставился на агента.

— Не надо так бояться, — попытался успокоить Верн, — Мне нужна от тебя пустяковая услуга. Если будешь делать, как скажу, я вскоре уеду, а тебе будут продолжать оказывать услуги.

— И что нужно делать? — сжавшись, спросил купец.

"Трус, — сразу понял Верн. — Жаль, значит, почти всю работу придётся делать самому".

— Прежде всего ты должен запомнить, что я тоже купец и уже не первый сезон с тобой торгую. И приехал я сюда заказать товар для летней торговли. Это нужно сказать дружинникам, если спросят.

— Мне это нетрудно, — согласился Истома. — А что ещё?

— Знаешь шевалье Березовского? — спросил Верн.

— Это Глеба, что ли? — сказал Истома. — Кто же его не знает! Только у нас ваши звания не в ходу. Князь пожаловал его окольничим и поручил свою слободу, которую начали строить подле столицы. Он постоянно трётся возле князя, поэтому скоро дослужится до боярина. О нём много болтали. Сам из крестьян, а получил у вас дворянство и откуда-то достал себе в жёны эльфу! Поначалу никто, кроме берёзовских, не знал, что она эльфа. В меховой шапке уши не видать, а так просто молодая девушка, даже красивой трудно назвать. А как только она начала вместе с мужем ездить к князю и сдружилась с его сестрой, так сразу и узнали, а княжьи слуги всем растрепали.

— Что за слобода?

— А кто её знает? — почесал затылок Истома. — Огородили возле Берёзовки слободу, а что там будет, никто не знает. Строившим пригрозили отрезать языки, да и что они могут сказать! Строили месяц, а продолжат по теплу. Но уже сейчас там всё охраняется и княжьими дружинниками, и чернокожими слугами самого Глеба. Уже по холодам княжьи люди два раза куда-то плавали по Славутичу и навезли незнамо что. Сначала всё привезённое сложили в подвалах княжеского дворца, но потом перевезли в слободу. Этот груз, наверное, и охраняют.

— А другие эльфы, кроме жены Глеба, в Вельске есть? Ничего о них не слышал?

— Так у князя живёт целая семья, — ответил купец. — Только я тебе о них ничего сказать не могу. Болтают мало, а я ими не шибко интересовался. Вроде какой-то мудрец, хоть и молодой.

— А что можешь сказать о старом маге из пшеков?

— Ничего не скажу, — помотал головой Истома. — О маге не слышал, а если он таится... Возле князя много людей, и я ими не интересуюсь. Что услышал, о том и рассказал.

— Найди мне какое-нибудь жильё, — сказал Верн. — Нет у меня желания встречаться с княжьими людьми. Скажешь им, что я у тебя был, сговорился о товаре и уехал обратно. Так и мне лучше, и тебе спокойней.

— Сейчас пошлю верного человека! — заторопился купец. — Не желаешь отобедать?

Верн давно проголодался, поэтому охотно воспользовался гостеприимством Истомы. К тому времени как он закончил трапезу, вернулся посланный купцом человек. Он нашёл для агента большой дом вдовы одного из княжьих дьяков. Она жила вдвоём с дочерью и не имела ничего против знатного постояльца.

— Марфа с дочерью живут очень уединённо и мало с кем общаются, — сказал Верну купец. — Тебе с ними будет спокойно. Но учти, что со временем всё равно вызнают.

— Я надолго не задержусь, — заверил его агент и пошёл надевать шубу.

До дома вдовы оказалось недалеко. Своих коней у женщин не было, но сохранилась конюшня, в которую поставили жеребца гостя. Корма коню не было, и за ним послали слугу. Верна встретили приветливо и определили в большую комнату, в которой когда-то жил дьяк. Марфой оказалась дородная женщина лет сорока с красивым лицом. Видимо, шестнадцатилетняя Алёна пошла в мать, потому что лицом была с ней очень схожа, а формами пышна, несмотря на юный возраст. Она явно задержалась в девках и дозрела, потому что строила ему глазки и пару раз якобы случайно коснулась грудью. Женщины у Верна давно не было, поэтому он в первую же ночь повалил на кровать прибежавшую к нему молодуху и долго с ней развлекался, обучая неопытную дуру любовным премудростям. Под утро она убежала к себе, а к нему пришла её мать. Пришлось уважить и женщину, хотя уже и без охоты. Когда его накормили вкусным и обильным завтраком, агент вернулся в свою комнату и задумался, с чего лучше начать. Главным в задании было убийство эльфа, но оно же было самым трудным. Если эльф безвылазно живёт у князя, достать его можно было только через кого-то из княжьих слуг. Переться туда самому было сродни самоубийству. Завалить шевалье было проще, но и это требовало подготовки. Лучше и здесь действовать чужими руками, но где их найти? Подумав, он решил ещё раз поговорить с купцом. На этот раз Истома его принял сразу, даже не пытаясь скрыть недовольства.

— Приезжали люди князя, — сказал он гостю. — Я ответил, как ты говорил. Мало того что они удивились такому скорому отъезду, так теперь ты повадишься ко мне ездить. А если попросили кого из соседей за мной присмотреть? И сам погоришь, и меня спалишь!

— Наведёшь меня на нужных людей, и я больше не появлюсь, — пообещал Верн. — Мне нужен кто-нибудь, имеющий доступ во дворец князя, кого можно купить или чем-нибудь запугать, а лучше и то, и другое. И ещё одно. Знаешь умелых и решительных людей, которые за большие деньги убьют для меня одного человека?

— Смотря какого человека и за какие деньги, — сказал Истома. — А о княжьих слугах я сейчас не скажу, нужно кое с кем посоветоваться.

Глава 18

— Ты не прав, — возразил Джону князь. — Я понимаю пользу учёбы и то, что ты мне говорил, но это взгляд только с одной стороны! А теперь посмотрим с другой. Чтобы учить многих, нужны школы, для которых нет ничего. Ладно, дома для такого дела мужики построят сами, но где взять столько грамотных людей? Храмы нам их не дадут, и купцы не отдадут своих приказчиков. Я сам не отдам дьяков, потому что каждый из них при деле. Есть грамотные среди бояр, но им плевать на учёбу черни. Понадобится многое, кроме учителей, если ты не хочешь ограничиться письмом. От такой грамотности мало проку. У меня на носу война с западными королевствами и вашим народом, а я буду тратить деньги на обучение крестьян! Знаешь, что мне скажут другие князья и что обо мне подумают в моём княжестве? Всякому делу своё время. Тебе нужны грамотные помощники, вот ты их набирай и учи. На это я деньги найду, лишь бы ты нашёл время.

— Столько времени пропадает зря! — с досадой сказал эльф. — Может быть, мы переберёмся к Глебу? Тогда я мог бы подобрать себе помощников и до весны хоть чему-нибудь их научить. Ты прав, князь, весной мне будет не до учёбы.

— Нет! — отрезал Василий. — В слободе пока нет ни одного достроенного дома, а жить в Берёзовке у Глеба для тебя слишком опасно. Как дитя малое, честное слово! Из всего того, что привёз Глеб, ты для меня самый важный. Думаешь, ваши этого не понимают?

— Я зайду, князь? — приоткрыл дверь воевода. — Наш разъезд перехватил гонца с письмом от принца пшеков.

— От Мартина? — удивился князь. — Он же ещё мальчишка. А кому письмо?

— Написано, что шевалье Березовскому или тебе.

— Что за дела у Глеба с принцем? Он ничего об этом не говорил. Где письмо?

— У гонца, — ответил Трифон. — Гонец с дружинниками в коридоре. Звать или принести письмо?

— Зови, — решил князь. — Послушаем, что он скажет.

Воевода сходил за мужиком, волосатостью и размерами походившим на медведя. На боку у него висели пустые ножны от меча.

— Я князь, — сказал Василий, протягивая руку. — Давай сюда письмо!

Мужик торопливо полез за пазуху и вынул помятый конверт, который отдал князю.

— То, что я тебе и говорил, — сказал тот Джону, прочитав его содержимое. — Эльфы вас знают и ищут, чтобы оторвать головы. Здесь есть описание человека, который вместе с эльфийским посланником ходил к королю пшеков. Есть и имя, которым себя назвал человек, но если он будет у нас, назовётся иначе. Судя по описанию, он очень красив.

— Можно сказать, князь? — вмешался Трифон. — Вместе с этим гонцом ехали наши крестьяне и ещё двое. Один из них назвался купцом, так вот, он из красавчиков. Объяснил, что приехал по торговым делам к нашему Истоме, а когда заехали к купцу, тот сказал, что гость уже закончил свои дела и решил вернуться.

— Декаду переться сюда по морозу и столько же ехать обратно, только чтобы что-то решить с Истомой, — удивился князь. — Твои его не встречали?

— В сторону пшеков никто не ехал, — ответил воевода, — но он мог остановиться в одном из двух трактиров на тракте. Только безумец выйдет зимой в такой путь без спутников. Я пошлю дружинников проверить трактиры, но думаю, что нам просто соврали и там никого не найдём.

— Неужели нас считают такими глупцами? — с недоумением сказал князь. — Или глуп приехавший? Если бы он остался у купца, никто бы к нему не цеплялся.

— В прошлом году мы не посылали разъезды на тракт, — возразил Трифон. — И об этом письме никто не мог знать. Если этот купец замыслил злое, он не думает здесь задерживаться, иначе всё сделал бы по-другому. Взять Истому под стражу?

— Подождём, — решил князь. — Наш маг в отъезде, а я не хочу привлекать Корна. Нечего ему здесь делать без Ивана. Корн помог Глебу, потому что ненавидит эльфов, но он и нас не любит, поэтому у меня нет ему веры. А без мага Истому трогать не будем. Упрётся, и что тогда? Даже если признается в пыточной, купцам это придётся не по нраву, а я на них очень рассчитываю. Усиль охрану и установи присмотр за домом Истомы и за ним самим. Через два дня вернётся Иван, тогда буду решать. И Глебу передайте, чтобы в город пока не ездил.

Часом позже гонец от воеводы передал Глебу приказ князя не выезжать из Берёзовки, да и дома соблюдать осторожность.

— Получено письмо, что эльфы замыслили вас извести, — сказал дружинник. — Князь опасается, что те, кому это поручено, уже в столице, поэтому никаких поездок быть не должно, разве что в слободу, да и то под охраной.

— Передайте воеводе, что будем беречься, — ответил расстроенный Глеб. Он думал съездить к Джону и обсудить с ним кое-какие вопросы, а теперь это запретили.

— Мы скоро поедем? — спросила заглянувшая в комнату Венди. — Я уже почти оделась.

— Поездка откладывается, — огорчил он жену. — Придётся тебе поскучать без Евдокии. Милая, я здесь ни при чём. Нам запрещено князем куда-либо выезжать. Мне сказали, что откуда-то пришло письмо, что нас хотят убить твои сородичи. Вроде бы даже кого-то уже прислали. Так что я и сам не поеду, и тебя не пущу. У княжны есть Клэр, а у тебя — я.

— Значит, уделишь мне внимание! — сказала Венди. — Только сначала реши дела со своим Макаром, чтобы потом от меня не отрываться.

— А он разве приехал? — воскликнул Глеб. — Что же ты молчала!

Макар был его первым помощником во всех делах, связанных со слободой. Пятнадцать дней назад он с охраной отправился в соседнее Рутенское княжество, в котором, по слухам, было что-то, напоминавшее серу, как её описал Джон.

— Собрались же уезжать, — вздохнула жена. — Никуда твой Макар не делся бы. Отдохнул бы с дороги да отогрелся, а потом доложил. Сиди, я сейчас его позову.

Увидев уже снявшего полушубок улыбающегося мужика с сумкой в руке, Глеб усадил его за стол и потребовал ответа:

— Вижу же, что приехал не с пустыми руками! Рассказывай, что тянешь!

— Всё, как говорил ваш эльф, — сказал Макар, развязывая сумку и доставая из неё камешки. — Жёлтые и при нагреве плавятся и воняют. Если зажечь, горит и так бьёт в глаза и печёт грудь, что терпеть никак невозможно! Соседи называют этот камень желчью богов и жгут в подвалах и погребах. После этого в них долго не портятся запасы и нет крыс и мышей. Эта желчь водиться только в одном месте, но её там много. Крупные камни встречаются редко и их нужно вымывать из песка, но в нём много порошка и крупинок, поэтому иной раз жгут не куски желчи, а просто сильно нагревают сам песок. Говорят, что желчь из него легко выплавлять, но сейчас этим никто не занимается. Я скупил всю желчь, какая была. Погреба очищают по осени, а зимой это редко кому нужно. Набралось двенадцать мешков и эта сумка. Весной можно приехать самим или заказать работу местным. Они дорого не возьмут.

— Молодцы! — похвалил Глеб. — Жаль, что уехал дружинник, отправили бы кусок эльфу. Ладно, завтра кого-нибудь пошлю.

— А что здесь случилось, пока нас не было? — спросил Макар.

— Почти ничего, — ответил Глеб. — Углежогам доставили берёзу, так что к весне у нас будет много угля. Получили бочонки под порох, воск и кое-что ещё из заказанного у кузнецов. Сейчас разбираюсь с пороховой мельницей. Говорил с кузнецами, но у них не хватит бронзы на жернова. Здоровенные, сволочи, а эльф говорит, что и так их сильно уменьшил. За бронзой будем посылать к пшекам, у них она дешевле. Заодно попытаются привезти стеклодува, а то их только два на три княжества и оба не у нас. С гончарами сговорились, но нужно ждать тепла и для них строить.

— Значит, остались только мыши, — сказал Макар. — Зимой не будем отправлять мужиков?

— В горах зимой погибель, а не работа, — ответил Глеб. — Как ни хотелось раньше начать, но придётся ждать тепла. Всё равно для работы многое не готово. Ладно, отвезите всю серу в слободу и отдыхайте. Скажи всем, что выдам награду.

Макар удалился, а вместо него в комнату вошёл Корн.

— Не помешал? — спросил он. — Столкнулся с Венди, а она такая расстроенная, как будто вы с ней поругались. Я не лезу в ваши отношения, не моё это дело, но не связана ли её печаль с гонцом воеводы?

— Связана, — ответил Глеб и рассказал о приказе князя.

— Этого следовало ожидать, — пожал плечами маг. — Правда, я не думал, что всё начнётся так быстро. Не дело воеводе и дружине заниматься убийцами, для этого нужны другие люди. Скажи князю, что нужен тайный приказ.

В языке маозов не было слова "вы", здесь обращались на ты даже к богам, поэтому и он обращался по-простому.

— Скажу, когда отсюда выпустят, — вздохнул Глеб. — Приказ — это дело долгое. Ты в этом лучше разбираешься, сам и скажешь.

— Твой князь меня боится, — усмехнулся Корн. — Виделся только два раза и больше к себе не допускает даже со своим магом. Я его понимаю и не обижаюсь. Пшеки не больно жалуют маозов, ты сам должен был это почувствовать. Мой народ хорошо относится только к своим, но это же можно сказать и о других. Вы терпимее многих, но тоже не слишком жалуете соседей.

— Потому и не жалуем, что не жалуют нас, — возразил юноша. — За что мне любить пшеков, которые меня презирают? Отдельных пшеков и я люблю, но не весь народ. С восточными или южными соседями мы живём намного дружней.