Прометей с востока

— Пугать наших врагов твоей машиной? — с сомнением спросил юноша. — Испугаются ли?

— Я хотел сделать её для другого, но ты подал хорошую мысль. Если успеем, мы с тобой сделаем такой страх, что разбегутся все соседи! Эх, нет времени на мои снаряды!

— У Клэр в обучении есть почти взрослые мальчишки. Выбери из них одного поумней и расскажи, что нужно делать, — посоветовал Глеб. — Пусть хоть кто-то занимается, если у тебя не хватает времени.

— Бояре, видно берег! — крикнул им распахнувший дверь Матвей.

После того как появился берег, плаванье продолжалось два дня. Они были далеко на юге от устья Славутича, из-за чего пришлось плыть на север. Капитан не знал здешних вод, поэтому к берегу не приближались. В Славутиче плыли до первого волока. Там уже дожидались дружинники с шестью стругами. Первым делом разгрузили корабль. Это было нелегко и заняло целый день, несмотря на то что в разгрузке участвовала команда корабля и мужики с волока. Дружинникам тоже пришлось потрудиться, но жилы не рвали. После отдыха команда корабля начала носить в трюм камни, чтобы хоть так восстановить балласт корабля, а остальные занялись добычей. Её было так много, что на струги погрузили меньше половины. Ещё два струга взяли в деревне, и возглавляемый Джоном караван судов медленно поплыл к следующим порогам. Было решено, что они там разгрузятся и приплывут за остальным добром, которое сторожил Глеб. Ветра не было, поэтому приходилось налегать на вёсла. Восемь порогов проходили целый месяц и вымотались страшно. Когда приплыли к Вельску, к причалу прискакал сам князь. Посмотрев на своих измученных бояр, он отпустил их домой и приказал воеводе обозами везти грузы в слободу. Всё, кроме трёх самых тяжёлых деталей станков, перевезли до вечера, а их оставили до утра под охраной дружины. Нужны были крепкие возы, потому что крестьянские телеги не выдерживали такого груза и ломались.

После первых объятий и поцелуев Венди вытерла слёзы и смогла лучше рассмотреть мужа.

— На кого ты стал похож! — ужаснулась она. — Щёки ввалились, синяки и сам худющий! К тебе такому даже прикоснуться боязно, не то что любить!

— Пришлось таскать очень много грузов, — сказал Глеб. — Там и дружина, и мы с Джоном работали, не одни только мужики. Ничего, были бы кости, а мясо нарастёт. Теперь до следующей весны никуда не должен ехать. И о любви не волнуйся, он не так сильно похудел. Ты сама-то как? Я вижу, что живот стал в два раза больше. Тебя ещё можно любить?

— Не можно, а нужно! — ответила Венди. — Но сначала я тебя покормлю, а потом хоть немного отдохнёшь, а то так на мне и помрёшь!

Этот день Глеб отдыхал и отъедался. С любовью ничего не получилось, потому что он наелся и заснул. Жене стало жалко его будить, и он сам разбудил её уже утром, доказав, что худоба любви не помеха. Позавтракав, юноша помчался в слободу смотреть, на месте ли то, что они с таким трудом привезли. Там уже кипела работа. Под руководством эльфа разбирались с грузами и сносили пока ненужное в подвалы. Вскоре на взятых у купцов возах привезли оставленные вчера на берегу станины. Сопровождавшие их дружинники передали, что князь желает видеть обоих бояр у себя. Пришлось оставить всё на Макара и ехать в Вельск.

— Быстрей, бояре! — поторопил их стоявший в карауле гриден. — Князь уже о вас справлялся!

В княжьих палатах, помимо самого Василия и воеводы, были ещё двое.

— Это глава тайного приказа боярин Власий, — сказал вошедшим князь. — Приказ создавался, когда вас не было, потому и говорю. Власий отвечает за многое, в том числе и за вашу слободу. А это Жихан, но о нём пусть расскажет воевода.

Власий был телом грузен, с круглым лицом и большой бородой лопатой, но глаза имел умные и хитрые. Жихан сильно походил на наёмника и был одет на западный манер.

— Этот муж пять лет назад уехал в королевство бошей, — начал рассказывать Трифон. — Молодой был и дурной, как раньше наш Глеб. Трудиться дома не захотел, да и служба в нашей дружине ему не приглянулась, поэтому уехал сначала к пшекам, а потом к их соседям, в надежде, что там ему дадут всё и сразу.

— Да ладно тебе, воевода, — смутился Жихан. — Я один такой, что ли?

— То-то, что не один! — сердито сказал Трифон. — И что теперь с такими, как ты, прикажешь делать?

— Ты дело говори! — прикрикнул на него князь. — Или и об этом мне рассказывать?

— У него получилось устроиться в дружину к одному из баронов, — заторопился с рассказом Трифон. — Через три года стал настоящим дружинником и женился. А недавно вызвали к барону, а у того сидят эльфы. Возвращайся, говорят, к своим, да узнай всё про сбежавшего эльфа, а потом найди случай его кончить. Только после этого можешь вернуться, а твоя жена пока останется здесь. И сильно не тяни, чтобы она не загрустила, а то мы найдём ей утешителей. Остаться он не мог, а забрать с собой жену не получилось из-за слежки. Явился сюда и бухнулся князю в ноги. Помоги, говорит, с женой! Я никогда своих не предавал и не хочу становиться душегубом, а тебе отслужу.

— Он ведь может быть такой не один, — сказал Джон. — И необязательно, что все приехавшие будут падать князю в ноги.

— Верно мыслишь, — кивнул Василий. — Ну и что будем делать?

— Меня лучше убить, — предложил Джон. — Мой дом стоит в слободе, а все наши работники в ней и живут. Приезжают только дружинники и возчики дров. Пустить слух, что меня убили, и всех строго предупредить. Ну и принять меры, чтобы у нас не болтались чужие люди. За въезжающими от пшеков нужно усилить пригляд. Не так уж их много сейчас ездит, поэтому это нетрудно. Купцы после войны почти не торгуют, да и таких любителей халявы, как Жихан, пока быть не должно. А ему нужно вернуться и сказать, что меня кончил. Надо подумать, что ему рассказать о наших делах для передачи эльфам, чтобы нам от того была польза.

— Вот и подумай! — приказал князь. — Как ты сказал, так и сделаем. Долго, конечно, эта брехня не продержится, но два месяца не узнают, а дальше будет видно. Трифон, дашь ему с собой трёх дружинников из тех, которых мы наряжали пшеками. Помогут увезти жену, если в этом кто-нибудь станет чинить препоны. Идите разбираться с тем, что привезли, а позже ещё обо многом поговорим.

Когда Глеб с Джоном вышли от князя, боярину Власию пришла в голову неожиданная мысль.

— Дозволь, князь, сказать, — обратился он к Василию. — Твой эльф верно молвил, что не все прибегут с повинной, будут и те, кто попробует выполнить порученное. Мы тоже можем не уследить за всеми, вот я и придумал... Вряд ли такой тать станет убивать самолично, уж слишком это рисковое дело! А значит, обратится к тем, кто у нас этим промышляет. Вот их и нужно упредить, чтобы такого вязали и тащили в мой приказ. Обещать им за это прощение и большую награду. Я таких злыдней не знаю, но выход на них можно найти.

— Дело говоришь, — одобрил Василий. — Для меня мои бояре дороже золота и жизней татей. Передай, что я слово дал и сдержу, а ты, Трифон, усиль охрану обоих трактов. Всех наших, кто возвращается с запада, брать на заметку, а потом следить, чем заняты.

Два следующих месяца прошли для Глеба спокойно. Станки собрали, но пока не использовали. Джон съездил к кораблю и привёз вторую машину, которую сейчас монтировали. От имени князя было объявлено о злодейском убийстве одного из его бояр. Число дружинников и работников, допущенных в слободу, резко сократили и предупредили, что за болтовню можно лишиться языка, а то и головы. Жихан порознь с дружинниками уехал к бошам и две декады назад вернулся с женой. Барону было сказано для передачи эльфам, что убитый эльф понавёз всяких диковин, но ничего так и не успел приспособить к делу. Была середина осени, когда Глеб чуть было не потерял жену. Венди сильно простудилась, и ей очень быстро стало совсем плохо. Травы не помогали, а мага не было. Корн умер, когда Глеб ушёл в набег на эльфов, а Ивана князь взял с собой в поездку в ту половину бывшего Муромского княжества, которая отошла ему после войны. Был маг у старшего боярина Остромира, поэтому Глеб велел седлать коня и с охраной поехал его выпрашивать.

— Занят мой маг, — неожиданно отказал ему боярин. — У внука кашель, поэтому маг останется при нём, а ты как-нибудь перебьёшься.

— Ты в своём праве, — сказал юноша, стиснув кулаки от злости и бессилия, — но я припомню тебе этот отказ!

— Ты смеешь мне угрожать? — поднялся с кресла Остромир. — Тебе боярство дано год назад, а я старший боярин в пятом поколении!

— Что-то на прошлой войне не было ни тебя, ни твоих сыновей! — зло ответил ему Глеб. — Не стоит звать своих холуев, я и сам найду выход! А посмеешь лишнее, я тебя сам кончу из пистоля, а князь, как вернётся, побеспокоится о твоих сыновьях. Как бы твоё старшинство на тебе и не кончилось!

— Твой дружок помер, и ты теперь князю не шибко надобен! — выкрикнул боярин. — Убирайся прочь из моего дома!

Сразу уехать у Глеба не получилось, потому что его перехватили люди боярина Власия и отвели в тайный приказ.

— Зачем ходил к Остромиру? — спросил Власий. — Что у тебя за нужда к старшему?

Спешивший к жене Глеб быстро ему рассказал.

— Совсем потерял осторожность старый гриб! — довольно сказал боярин. — Поезжай домой и немного потерпи. Завтра должен вернуться князь, так я сразу же пришлю к вам мага. У меня Остромир на большом подозрении, поэтому после твоей жены маг займётся им. Если я прав, он нас на многих выведет.

Так и оказалось. В конце лета старший боярин нанял в услужение одного из вернувшихся от пшеков маоза. Этот маоз не стал ходить вокруг да около, а предложил боярину занять место князя, обещая ему поддержку соседей и эльфов. Видимо, он чем-то убедительно подтвердил свои слова, иначе Остромир на них не повёлся бы. В заговоре участвовали ещё две семьи старших бояр и несколько чином пониже. Все они были схвачены в один день, а после допроса распяты на воротах собственных домов. Поймали и всенародно казнили подстрекавшего к заговору маоза. А Венди уже на второй день после работы Ивана была совершенно здоровой.

Глава 24

— Кто для вас эти неверные, уважаемый эмир? — спросил посланник эльфов вождя одного из самых многочисленных племен песчаных орков Халида ибн Саада. — Это только жертвы ваших мечей во славу бога! Они даже не считают вас людьми и называют орками.

— Вы для нас такие же неверные, как и они, уважаемый Гарнет, — с усмешкой ответил эмир. — Наши соседи называют нас орками, но относятся с большим уважением, чем ваши соотечественники. У нас с ними выгодная торговля, а война её прекратит. Это может вызвать неудовольствие очень влиятельных людей. Я не уверен в том, что мне стоит её начинать.

— У вас давно не было войн, — сказал посланник. — В песках слишком много людей, их уже трудно прокормить. Война позволит захватить новые земли, много другой добычи и избавиться от лишних ртов. Конечно, могут быть и недовольные, но их недовольство можно убрать золотом.

— И где я возьму столько золота? — прищурив глаза, спросил эмир. — У нас много песка, но не золотого.

— Мы можем оплатить этот поход, — отбросив дипломатию, сказал посланник. — Наши вожди готовы дать вам пятьсот тысяч золотых монет! Не советую торговаться, уважаемый эмир, больше не дадут ни монеты. И для нас это очень большая сумма.

— Ну что же, на таких условиях я согласен обидеть наших купцов, — согласился эмир. — Только сейчас неподходящее время для войны. Уже начало осени, а маозы — противник серьёзный, и война продлится долго. Зимой у них слишком холодно и много снега. Я начну в конце весны. Только, уважаемый Гарнет, войну нужно готовить заранее, а я пальцем не пошевелю, пока обещанное золото не окажется в подвалах моего дворца. Обещания могут не выполнить, особенно когда обещает более сильный. Вы меня поняли?

— Не позже начала весны золото будет у вас, — сказал посланник. — Мы редко что-то обещаем и ещё реже не выполняем обещанное. Не в наших интересах ссориться с вами, несмотря на всю нашу силу. Надеюсь, что вы обдумаете моё предложение разрешить вашим воинам служить в нашей армии и отнесётесь к нему благосклонно.

Он поклонился эмиру и вышел из зала, в котором проходил приём.

— Что скажешь? — спросил Халид сидевшего здесь же советника.

— Вы всё решили правильно, повелитель! — почтительно сказал старик. — Нам дадут много золота за обещание начать войну с маозами, а вы не обещали её выиграть и захватить северные княжества. Если получится, займём нужные нам земли, если война будет неудачной, купим продовольствие за золото эльфов. Мы в любом случае останемся в выигрыше. А насчёт службы наших воинов неверным... Наверное, бог отнял у них разум! Надо разрешить такую службу и даже её поощрять. Придёт время, и мы сможем отплатить эльфам за унижения и принести к главному храму тысячи корзин с их длинными ушами!

В конце зимы в порту Хайре бросил якорь эльфийский военный корабль, с которого во дворец эмира доставили золото. Эльфам было подтверждено, что война с маозами начнётся, как только наступит тепло и просохнут дороги. В тот же день столицу эмирата незамеченным покинул один из слуг купца Любомысла. Выйдя из города пешком в одежде странствующего святого, он в первой же деревне купил у крестьян двух лошадей и еду, после чего надел скрывший лохмотья тёплый плащ и продолжил путь верхом. Вскоре к вождям кочевых племен были посланы гонцы, объявившие, что эмир начинает войну против северных соседей и призывает под своё чёрное знамя всех правоверных. Войска целый месяц стекались к столице и становились лагерем в её окрестностях. Как только исчезла грязь на дорогах, стотысячная армия двинулась на север. Поселения маозов вблизи границы оказались брошенными. Видимо, жители ушли без спешки, так как в оставленных ими домах не было ничего ценного, закрома очистили от зерна, а хлева стояли пустыми. Здесь не было сплошного леса, и армия двигалась, не придерживаясь дорог. Постепенно луга начали мельчать, и лесостепь сменилась лесом, который с каждым днём пути становился всё гуще, пока не стал труднопроходимым даже для пешего. Пришлось построиться в колонны и идти по двум трактам. Поначалу проверяли деревни, но в них никого не было, поэтому на такие проверки больше не отвлекались. Вперёд пустили разведчиков, за которыми в окружении своих воинов ехал эмир, а следом за ним — все остальные. По более длинному тракту двигались только двадцать тысяч всадников, остальные были с эмиром. На десятый день пути к нему на взмыленной лошади примчался вождь одного из племён Азам ибн Башир.

— Смилуйся, великий! — закричал он, упав перед эмиром на колени. — Страшное несчастье обрушилось на твоих воинов! Три дня мы шли без всякой помехи. Путь был долог, поэтому мы торопились и заняли не только дорогу, но и обочины до самого леса. На четвёртый день раздался страшный грохот, и прямо среди твоих доблестных воинов возник огонь, который сжигал их тысячами и ломал их тела, как сухие ветви! И так было повсюду! Из этого ада выбрался только каждый третий, и у половины из них не осталось лошадей! Многие ранены и обожжены... Скажи, что нам делать, Меч веры? Я участвовал в сражении с эльфами при Альте, но там была только смерть, а здесь был ужас!