Прометей с востока

— Постарайтесь пока от меня не отрываться, — негромко сказал Майку Глеб. — Вы не умеете танцевать наших танцев, только опозоритесь. Сейчас я найду...

Он замер, поражённо уставившись на ослепительно красивую девушку в роскошном платье, которая стояла рядом с пожилым мужчиной, одетым в чёрный бархатный костюм с золотой баронской цепью на шее. Над её причёской хорошо поработали, открыв взглядам изящную шею и плечи. Впрочем, и платье было пошито так, что мало что скрывало. Глеб взял эльфа за руку и подвёл его к этой паре.

— Позволь, дорогой Майк, познакомить тебя с бароном Густавом фон Витбергом и баронессой Дарьей Радомской, — громко сказал он на англе, после чего перешёл на язык пшеков: — Извините, барон, но я похищу вашу даму. Нет, не насовсем, а для короткого разговора.

— Кто вы такой? — неприязненно спросил барон.

— Я в недавнем прошлом жених этой девушки, — ответил Глеб. — Вам этого достаточно?

— Глеб! — поражённо уставилась на него Дарья. — Ты жив? Как ты здесь очутился?

— Я не понял, что тебя больше удивило, — сказал он ей на родном языке. — То, что я жив, или моё появление в этом зале? Я не услышал в твоём голосе радости.

— Я тебя искала! — возразила она.

— А разве я в чём-то тебя обвиняю? — спросил он. — Как может обвинять баронессу какой-то шевалье? Мне говорили, что ты обо мне спрашивала в трактирах и уезжала всё дальше с такой быстротой, как будто у тебя под ногами горела земля! Я не сманивал тебя из дома и не навязывал любовь. Ты сама из него сбежала и подарила мне свою. Мы не соединялись у алтаря, поэтому ты свободна в выборе. Скажи, и я уйду.

— Мне объяснят, что здесь происходит? — громко спросил за спиной Глеба чей-то голос.

Обернувшись, он увидел стоявшего в трёх шагах уже немолодого мужчину, рядом с которым находилась молоденькая девушка. Все гости молча смотрели на эту сцену.

— Прошу прощения, сиятельный князь! — почтительно сказал Глеб, изящно поклонившись хозяевам. — И у вас, госпожа! Я хотел обсудить с баронессой наши дела, чтобы не мешать празднику, но воспротивился господин барон. Право, мы говорили не так уж громко, чтобы привлечь общее внимание.

— Моё внимание привлекла чужая речь, — сказал князь. — Не скажете, что за дела у вас могут быть к баронессе? Вы ведь тот самый шевалье, который купил билет и выразил недовольство его видом?

— Глеб Березовский, к вашим услугам! — ещё раз поклонился юноша. — Мы с баронессой родом из одного княжества, и, до того как нас разлучил бой с остатками мятежников, я заботился о её безопасности. Когда я был ранен, эту заботу вместо меня взял на себя господин барон. Я всего лишь хотел убедиться, что баронесса больше не нуждается в моих услугах, для чего, собственно, и купил ваш билет. А его вид мне безразличен. Просто ваши слуги слишком долго его проверяли, поэтому я и сказал, что за тысячу монет можно было придумать что-нибудь такое, чтобы не оскорблять гостей недоверием.

— Вы дрались с мятежниками? — с недоверием спросил князь. — И многих убили?

— Примерно сорок, — ответил Глеб, вызвав общий смех.

— И кто это может подтвердить? — отсмеявшись, спросил князь.

— Вас устроит барон Маслав Венецкий? — сказал юноша. — Правда, он далеко, но у меня есть его рекомендация, и это может подтвердить его сын, который сейчас в свите принца. Да и зачем вам это подтверждение? Я не прошу у вас никаких милостей. И дрался я не за короля, а сначала за себя, а потом спасая барона и его родственницу. Для хорошего лучника это было не очень трудно.

— Как же вас ранили? — уже без смеха спросил князь.

— Попали в голову из пращи. Спас шлем, но сражаться я уже не мог, а потом потерял сознание.

— Ваша светлость, — вмешался Майк. — Шевалье великий лучник. Он и меня спас, за один миг застрелив десять разбойников.

— Вы достойный свидетель, — сказал князь. — Какую же охрану вы взяли, если вам потребовалась помощь?

— Со мной были четверо моих родичей, — ответил Майк. — Были и охранники, но разбойники побили их стрелами. Всего лиходеев собралось под четыре десятка. Мы храбро сражались, но когда подоспел шевалье, я остался один против десятерых!

— Погибли четыре эльфа! — с тревогой сказал князь. — Вы доложили в представительство?

— Съездил вчера, — ответил Майк. — Это были обычные грабители, поэтому к вам нет претензий.

— Не слишком ли много внимания нам уделяют? — спросил Глеб, посмотрев на покрасневшую девушку. — Кажется, сегодня чей-то праздник!

— Ваша правда, шевалье! — рассмеялся князь. — Оркестр, музыка!

— Мне можно вас пригласить? — неожиданно спросила Глеба девушка.

Заиграл оркестр, и юноша, бросив взгляд на ухмыльнувшегося князя, подошёл к его дочери и закружил её в танце. В свои семнадцать Анджей был прекрасным танцором, поэтому и Глеб танцевал легко и непринуждённо. Закончив танец, он отвёл княжну к небольшому возвышению, где стояли два богато украшенных кресла, и хотел уйти, но был остановлен коренастым мужчиной лет пятидесяти с баронской цепью на шее.

— Я попрошу вас ненадолго задержаться, — обратился он к юноше. — Дело в том, что мне знаком меч на вашем поясе. Не скажете, как он к вам попал?

— Это трофей, — ответил Глеб. — Вы слышали рассказ эльфа о разбойниках? После боя я собрал у них деньги и самое хорошее оружие. Я сейчас в пути и не вожу с собой парадный меч, а на этом не было герба.

— Это меч одного из моих сыновей, — сказал барон. — Войцеху было пятнадцать, когда я отправил его в столицу. Сын и шесть сопровождавших его дружинников исчезли без следа. Я так и думал, что это дело ватаги Гавела. Есть у нас такой мерзавец. У него единственного полсотни ватажников, у других их было гораздо меньше. Одно время он куда-то исчез, а теперь, выходит, появился.

— Из ватаги уцелели двое, — сказал Глеб. — Слишком быстро удрали. Если хотите вернуть меч, можете его забрать, но не сейчас, а когда я буду на постоялом дворе. Нет у меня желания оставаться безоружным.

Кивнув так и не представившемуся барону, юноша вышел из зала и, отдёрнув портьеру, укрылся в одной из оконных ниш. Теперь, когда уже не было нужды держать себя в руках, он дал волю чувствам. Тоска по потерянной любви, обида за предательство и одиночество жгли душу. Глеб не хотел верить магу и доводам рассудка, вопреки которым явился на бал. Он был уверен в том, что у них была настоящая любовь. И как такое могло случиться, что любимая променяла его за возможность возвыситься? Сам он никогда такого не сделал бы. И как после этого верить женщинам? Анджея тоже обманула любимая, выйдя замуж за его старшего брата. Наследник графства — это не младший сын. Неужели они все такие и прав граф, использовавший женщин для тела и не допускавший их больше до души? Как он стремился встретиться с Дарьей, и что принесла ему эта встреча!

— Вот вы куда делись! — воскликнула княжна, отдёрнув портьеру. — Ой, шевалье, вы плачете...

— Это вам показалось, — сказал он, вытирая слёзы рукавом. — Неужели вам мало кавалеров?

— Это из-за той баронессы? — догадалась она. — Зря вы так, шевалье, она вас не стоит! Я ведь видела, как она на вас смотрела!

— И как же? — спросил он.

— Сначала со страхом, а потом со стыдом. Тот, кто любит, так не смотрит. Пойдёмте, я постараюсь вас развеселить!

— Хотите, чтобы ваш батюшка меня здесь же убил? Идите сами, а я подойду позже, когда приведу в порядок лицо. Ответьте только на один вопрос. Что сейчас с графами Каменскими? Они не попали в опалу?

— Они принадлежали к королевской партии и не участвовали в мятежах, — сказала девушка. — Кто из них интересует? Младшего сына графа Ксавьера недавно казнили, но не за измену, а за убийство нескольких негодяев, а старший сейчас при дворе. Я не знаю подробностей, но вам может рассказать младшая дочь графа Касия. Она сейчас на балу.

— Кася здесь? — удивился Глеб, забыв об осторожности. — Я её не видел.

— А вы многих здесь видели? — спросила княжна. — Сначала выясняли отношения со своей баронессой, потом один раз потанцевали со мной и убежали.

— Вы можете познакомить меня с графиней, княжна? — попросил он.

— Можете называть Кларой, — разрешила она. — Зачем вам Касия, ей уже за тридцать! Я вешаюсь вам на шею, а вас интересуют старухи!

— Ваше внимание, княжна, может стоить мне головы, а графиня нужна для дела. Я прошу вас быстрее уйти. Ваше отсутствие давно заметили и могут связать с моим уходом. Если мы появимся вместе, это будет вызовом традициям и оскорблением князя. Не уйдёте? Тогда с вашего праздника уйду я!

— Уйду, — согласилась княжна, — но чтобы вы не посмели исчезнуть! Это оскорбит меня! Подойдёте ко мне сами, чтобы я за вами не бегала. Так и быть, познакомлю я вас с графиней, а потом потанцуем.

Она ушла, а немного погодя и он вышел из ниши. Увидев одного из слуг, юноша узнал, где находятся комнаты с удобствами, и сходил в одну из них вымыть лицо. Он был недоволен вниманием княжны, прекрасно понимая, чем это грозит. И дело было не в князе, хотя ему вряд ли понравится, если он закончит этот вечер в постели его дочери. К шестнадцати немногие дворянки могли похвастаться девственностью, судя по поведению Клары, она не входила в их число. Отец мог посмотреть сквозь пальцы на любовные забавы дочери, но не с Глебом. У княжны наверняка было много ухажёров из знатных семейств. То, что им предпочли какого-то шевалье, да ещё маоза, было вызовом всем. От такого было рукой подать до их вызовов лично ему. Глеб прекрасно понимал, что на любого мастера меча можно найти управу. Многие молодые дворяне владели мечом не хуже Анджея, а он толком не освоил графское наследство. И главное, было бы из-за чего рисковать жизнью и портить отношения с сильными родами пшеков. Здесь ему не светило ничего, кроме мимолетной интрижки, а так развлечься он мог и в других местах без риска для своей шкуры. И что делать с княжной? Уйти было рискованно. Она оскорбится и захочет отомстить, а желающих угодить дочери князя пруд пруди. Вот ведь влип! Решив, что сейчас поговорит с бывшей сестрой, а потом будет действовать по обстоятельствам, юноша вытер лицо рукавом и направился в зал. Веселье было уже в самом разгаре. С полсотни пар танцевали, а остальные отошли к окнам и там общались и пили выставленные на столиках напитки. Самая большая компания собралась у кресел, на которых сидели князь с дочерью.

"Хоть бы с кем-нибудь станцевала! — сердито подумал Глеб о Кларе. — Эти хлыщи разорвут меня на части!"

Делать было нечего, и он, как и обещал, подошёл к княжне, вызвав общий интерес и перешёптывания. Как назло закончился танец, и оркестр почему-то не спешил играть другой.

— Куда это вы запропали, шевалье? — спросил его князь. — Мы обсуждали ваши достоинства. Молодых людей интересовало, хорошо ли вы владеете мечом, или ваши таланты ограничиваются луком. Ваш приятель-эльф не смог ничего нам сказать, сам не знает.

— Мастер, — коротко ответил юноша. — Извините, ваша светлость, ваша дочь обещала мне кое с кем познакомить.

— Да, шевалье, — встала с кресла княжна. — Дайте же мне свою руку! Пойдёмте, ваша Касия была где-то там.

Глеб не узнал сестру Анджея. Юноша помнил её пятнадцатилетней, а сейчас его подвели к стройной красивой женщине, которой было больше тридцати. Она стояла в компании двух пожилых мужчин и с интересом смотрела на приближающуюся пару.

— Позвольте вам представить моего кавалера, — с улыбкой сказала княжна. — Графиня, шевалье хотел с вами поговорить, но он до невозможности робкий и не мог подойти без представления. Я ненадолго его оставляю, но не вздумайте этим воспользоваться! У меня самой на него большие планы!

— Не будем вам мешать, — сказал графине один из мужчин. — А вам, молодой человек, советую быть осторожней. Хотя какая осторожность в ваши годы!

Оба кавалера Касии ушли, оставив её наедине с Глебом.

— И о чём вы хотели со мной говорить? — спросила она. — Я теряюсь в догадках, какое у вас ко мне может быть дело.

— Не ломайте себе голову, — сказал он, — всё равно не догадаетесь. Дело в том, Касия, что я в некотором роде ваш брат Анджей.

— Об этом действительно трудно догадаться, — согласилась она. — У вас есть ещё какие-нибудь доказательства, кроме наглости?

— Этому маозу, — Глеб стукнул себя кулаком в грудь, — нужно было срочно стать мастером меча. Не мог он тренироваться годы. Ему повезло спасти мага, а спасённый оказался благодарным и решил помочь. Он подчинил себе коменданта королевской тюрьмы и вместе с ним и маозом спустился в её подземелье. Анджея через два дня должны были казнить, поэтому он согласился отдать часть своей памяти.

— Теперь понятно, — с облегчением сказала графиня. — Вы подцепили какие-то воспоминания брата...

— Вы спешите, — покачал головой юноша. — Если бы дело обстояло так, мы сейчас не разговаривали бы. Ваш паршивец-брат сделал вид, что согласен с предложением мага, а потом вмешался и испортил ему всю магию. Вместо нужных маозу знаний была переписана вся память Анджея за первые семнадцать лет его жизни. Он бы полностью перебрался в эту голову, но магу удалось остановить запись.

— Что значит "перебрался"? — не поняла Кассия.

— Может быть, вы не знаете, но память не копируется, а переносится из одной головы в другую. Поэтому трудно найти тех, кто на такое согласится. Стали бы мы иначе идти к смертнику! Потеряв свою личность, ваш брат стал идиотом. Он не мог разговаривать, связно мыслить и пользоваться той памятью, которая осталась. Он даже не осознавал, для чего его ведут на эшафот.

— Для него так было легче, — сказала она.

— Для него — может быть, — согласился Глеб, — но не для меня. Я потерял управление телом и в каком-то зелёном тумане встретился с вашим зелёным братцем. Он не захотел уходить из моей головы, поэтому, чтобы не погибнуть, мне пришлось с ним слиться. В результате я получил его знания и навыки за семнадцать лет, а также привычки и привязанности. Теперь у меня прибавились две любимые сёстры и ещё одна мать, правда, к отцу с братом нет никаких родственных чувств. Понятно, что его знаниям уже двадцать лет, и я не знаю, что с семьёй сейчас. Хотел выяснить, но помешала погоня за... баронессой.

— Кто она вам? — зачарованно глядя на юношу, спросила Касия.

— Была невестой, — ответил он. — Если бы не нападение разбитых мятежников, мы бы через два дня стали мужем и женой.

— Почему же вы сказали князю...

— Кому нужна правда? — сказал он, пожав плечами. — Я опозорил бы её перед всеми. Любовь этим не вернёшь, а мстить той, которую недавно любил... Я никогда так не сделал бы. Я вижу, что вы мне не верите. Поверите, если я расскажу то, что мог знать только он? Он ведь был вашим любимым братом, с которым вы советовались и которому доверяли тайны. Могу вспомнить серёжки, которые вы без спроса взяли у матери и потеряли. Из-за этой пропажи выпороли Лидию, а вы лежали в кровати и плакали. Служанку было жалко, а признаваться — страшно. Могу вспомнить сына конюха...

— Довольно! — прервала она его. — Я верю, что в вас есть часть брата. Вы хотите войти в семью?