Кроме того, много подразделений Армии Резерва находилось на оккупированных территориях от Норвегии до Франции и Греции с Критом — вот там уже было под миллион человек — для охраны ну и продолжения обучения и слаживания. Кроме того, четыре номера военных округов были пропущены — эти номера заняли моторизованные корпуса, которые не были привязаны к конкретным территориям, но также имели пункты постоянной дислокации, в которых проходили обучение новобранцы — это еще примерно 12 тысяч солдат. Кроме того, часть дивизий проходила пополнение и переформирование на территории Третьего Рейха или на оккупированных территориях — они тоже были в составе Армии Резерва на период отдыха-пополнения-переформирования. Так и набирались 2,5 миллиона численности армии Резерва, из которых организованно и под ружьем находилась максимум треть численности, остальное — раненные и отпускники, и из этой организованной и боеготовой трети лишь четверть находилась на территории Третьего Рейха.
Вот и получалось, что боеготовых войск вместе с СС в Германии и ближайшей округе было максимум 300 тысяч человек, которых можно было дорастить до 800 тысяч за счет мобилизации отпускников и выздоравливающих раненных — но это уже не сразу — их всех надо оповестить, дождаться когда они прибудут в пункт назначения, там из них сколотить подразделения, вооружить, провести хоть какое-то слаживание — то есть интенсивные совместные действия, в ходе которых солдаты и раскроются сами в чрезвычайной обстановке, и узнают друг о друге кто как себя ведет действует.
К тому же, напомню, Гитлер сплавил в Африку генералов, которым не очень доверял — чтобы исключить возможность мятежа. Ну и этим генералам, соответственно, придавались дивизии и корпуса из состава Армии Резерва — то есть часть мобилизации, и поначалу существенная, была направлена в Африку, для отражения англо-саксонской высадки в Тунисе — сначала якобы, а потом и взаправду, раз стало получаться.
То есть сразу выставить против повстанцев большое количество войск у нацистов и не получилось бы — да у них все так и шло на грани, начиная с расширения армии во второй половине тридцатых, когда по настоянию Гитлера каждый полк и батальон должен был делиться надвое минимум дважды в год, чтобы максимально быстро нарастить количество дивизий. Естественно, качество подготовки новых частей было недостаточным — взять хотя бы офицерский корпус, который на 1933 год насчитывал всего 4000 человек, из них 450 — врачи. Из остававшихся 3500 500 человек были направлены в формирующиеся Люфтваффе, еще часть ушла в СС. С офицерами сразу было туго, и из-за такого быстрого расширения армии лучше не стало.
Причем Резервная Армия была под руководством Кейтеля (глава ОКВ — Верховного Командования Вермахта), а не под ОКХ — Верховным Командованием Сухопутных Сил, которые были по сути основным потребителем новобранцев — под ОКВ было кроме ОКХ еще ОКЛ — (Oberkommando der Luftwaffe) Верховное командование люфтваффе, где верховодил Геринг, тащивший в свои парашютные войска немало новобранцев (численность войск приближалась к 250 тысячам человек, большинство были обычными пехотными соединениями, вплоть до парашютно-танковой дивизии), а также пытавшегося сохранить в авиаполевых дивизиях кадровый состав аэродромов — лишь бы не передавать высококвалифицированных солдат и офицеров Вермахту. А был еще ОКМ — (Oberkommando der Marine) Верховное командование кригсмарине (военно-морским флотом), где Дениц мутил со своей морской пехотой (в РИ начали формироваться в начале 1945 года, когда высвободилось много моряков, в АИ география боев существенно шире и затрагивает много побережий, прежде всего в Африке и затем в Азии). Вот служащие Резервной Армии и распределялись по всем этим ведомствам.
Были и другие военные и военизированные подразделения, которые являлись нашими противниками. Например, в одном только шталаге VII A в Моосбурге (севернее Мюнхена) было две тысячи охранников. Правда, это был крупнейший лагерь военнопленных — там содержалось несколько десятков тысяч военнопленных — начали с поляков, потом добавились французы, поляки из Французских войск, англичане, новозеландцы, канадцы — всего там было несколько десятков национальностей. Впрочем, жизнь там была не совсем уж тяжелой — так, лагерная еда дополнялась продуктовыми посылками, которые заключенные получали от своих родственников и от Американского Красного Креста, что, однако, привело к возникновению черного рынка торговли товарами среди заключенных. В лагере действовали театральные и хоровые коллективы, британский оркестр, издавалась французская лагерная газета и некоторое время существовал французский лагерный университет. Заключенные также могли заниматься физической активностью, включая боксерские поединки, теннисные матчи и турниры по регби. И, если честно, то после освобождения многие из заключенных присоединились к повстанцам прежде всего из-за слухов, что само восстание — это подготовка к вторжению сил союзников через южную Францию и Альпы. И таких лагерей с южной Германии и в Австрии было более десятка. Правда, заключенные и охранники не сконцентрировались в одном месте, а были разбросаны по многочисленным филиалам — военнопленные работали на полях, заводах и транспортных предприятиях. Поэтому такие филиалы повстанцы щелкали по стандартной схеме — подъезжал конвой их переодетых в форму СС повстанцев, оружие с глушителями, снайпера и пулеметчики в отдалении для подстраховки — обычно дело кончалось быстро, редко когда возникали серьезные бои.
Вот горнопехотные дивизии Вермахта, как и части СС, тоже были серьезными противниками на первом этапе — как минимум их учебные лагеря и тыловые органы в пунктах постоянной дислокации (которые — ППД — также были под командованием Армии Резерва и, соответственно, включены в расчеты численности). Самая известная — 1я горнопехотная дивизия (гпд) — пресловутый Эдельвейс, сейчас воевала на юге УССР (в РИ — на Кавказе), 2я гпд, созданная из австрийской дивизии, дислоцировалась в Иннсбруке — том самом узловом городе, через который мы планировали уходить в Швейцарию, сейчас воевала под Мурманском, 3я гпд из Граца (с расположениями отдельных батальонов в Клагенфурте, Леобене) — тоже австрийская, была на восстановлении в Польше после потерь на восточном фронте, 4я гпд из Баден-Вюртемберга, к западу от Баварии, находилась на юге УССР (в РИ — на Кавказе), 5я гпд — Тироль, австрийская, ее лагерь располагался в Бад-Райхенхалль — баварский город, но который находился в самом юго-восточном углу Германии (ну и Баварии), и всего в нескольких километрах от австрийского Зальцбурга — к счастью для повстанцев, сейчас она воевала под Ленинградом (напомню, в АИ не случилось блокады Ленинграда). 6я гпд, Зальцбург, австрийская, сейчас была под Мурманском. 7я гпд, Бад-Киссен — это уже север Баварии, тоже была на восточном фронте. И, хотя основные составы этих дивизий воевали достаточно далеко от Альп, но в австрийских городах находились их пункты постоянной дислокации с тыловыми службами, инструкторами, и, самое главное — с новобранцами, которые проходили тренировки не только в ППД, но и в многочисленных лагерях, раскиданных по Альпам. И нам пришлось приложить немало сил, чтобы их всех переловить и уничтожить.
Много времени ушло на зачистку долин и их склонов от этих альпийских стрелков. И это при том, что в начале их бросали на Мюнхен и Вену в качестве пожарных команд. Хорошо, что на тот момент повстанцы уже захватили три железнодорожные станции к югу от Мюнхена, поэтому успели предупредить центр и на подъезде к Мюнхену сначала расстреляли из зенитных автоматических пушек первый состав с Эдельвейсами, а потом и второй. Но все-равно, в расположениях оставалось еще несколько сотен курсантов и преподавателей, которые поначалу доставили много хлопот.
Тогда мы перебросили в Альпы две команды с новыми ИК-приборами, еще с механической разверткой, но с четырьмя линейками болометров уже по 16 штук, так что они давали картинку размером 256х256 точек пять раз в секунду — как раз люминофор переставал светиться от предыдущего сканирования участка. Две таких группы, следуя скачками по склонам, на очередной остановке осматривали за десять-пятнадцать минут противоположный склон на следующие двести-пятьсот метров и засекали тепловые источники, по которым уже работали авиация, артиллерия и диверсионные группы. Да, порой вместо немцев так обнаруживали животных, порой не удавалось обнаружить тепловой след и наши группы попадали в засады, но в общем за сутки, сменяя друг друга, группы наблюдения и штурмовые группы проходили в среднем три километра по одной долине, при этом потери были несопоставимы — на одного нашего даже раненного приходилось по пять-семь эдельвейсов — курсанты и преподаватели еще не воевали на русском фронте, поэтому о тепловой маскировке если даже и слышали, то тут не придавали ей значения (да и на самом фронте этот навык в начале 1943го еще только входил в практику немецких войск). Да, темпы вроде и неплохие, но мы все-равно перебросили в Альпы еще семь таких групп, причем две были обучены работать с самолетов — они облетали долины, засекая тепловые следы, чтобы иметь более подробное представление где можно наткнуться на противника. На нас работало и то, что сейчас была зима, поэтому тепловой контраст был очень высок, а ночью даже если костер был разведен в пещере, она светилась ярким пятном на черно-черном экране. Ночь, вместо того чтобы укрывать, стала наоборот выдавать, но немецкие группы осознавали это слишком поздно.
(прода от 18.07.2025)
Наибольшую головную боль нам обеспечивала Вена — уж очень далеко забрались повстанцы на восток от основных сил, и все никак не могли оттуда выбраться — освобожденным узникам австрийских концлагерей требовалось восстановить силы. Поэтому там тоже развернулись серьезные бои.
Особенно напряженной была обстановка на северном фланге, который был ближе к Германии, а потому оттуда и прибывали все новые и новые части, которые бросались в атаку на город. На северном берегу Дуная находились и два района Вены — Флоридсдорф и Гросенцерсдорф. С северо-востока Флоридсдорф был прикрыт холмом Бесамберг высотой 385 метров, тогда как к северо-западу находилась равнинная местность, впрочем, она была шириной пару километров и фланкировалась огнем с горы Бесамберг — Дунай и гора к северу от него образовали естественный огневой мешок. Подступы к горе были дополнительно защищены с севера одноименным городком. Под защитой стоит понимать прежде всего возможность обустроить в его строениях огневые точки и укрытия в подвалах. Ну и в километре к западу уже начинался Корнойбург — еще один 'бастион' на пути атак противника.
На южном же берегу напротив горы Бесамберг находилась гора Леопольдсберг высотой 425 метров — самый северный отрог Венского Леса. Вместе с Бесамбергом эта гора образовывала Венские Ворота — расселину между горами, через которую тек Дунай. А вот западнее этих ворот находился Тульнерфельд — долина длиной 48 и шириной до 14 километров, по которой тек Дунай — ее мы даже и не рассчитывали удержать, так что после непродолжительных боев в городках вдоль Дуная наши части отошли на юг и восток к Венскому Лесу — Венские Ворота стали западным оборонительным рубежом самой Вены. Впрочем, немецкие части быстро откатились там обратно на запад, так как с юга к Дунаю подходили отроги Венского Леса, с севера от Дуная находилась гора Бесамберг — эти возвышенности давали отличный обзор и обстрел прилегающих к Дунаю равнин, так что без тяжелой артиллерии и мощных бомбардировок там делать было нечего, а всего этого поначалу у немецких войск не было — они ведь шли подавлять беспорядки и не рассчитывали на полноценный общевойсковой бой, каковой им все чаще устраивали повстанцы — с артиллерией, танками, подготовленными опорными пунктами — вот этим вот всем, а не только засады и короткие ночные нападения, как действовали повстанцы поначалу.
К востоку и северу от венского района Гросенцерсдорф начинается Мархфельд — еще одна большая равнина, протянувшаяся уже на восток, до Моравы — житница Австрии, на которой выращивалась пшеница, овощи, виноград (потому ее другое название — Weinviertel — винный регион), добывалась нефть и природный газ. Так что район не был прикрыт естественными преградами, разве что к востоку вдоль его южной границы — вдоль Дуная — тянулась заболоченная пойма — Лобау. Впрочем, тут нацисты очень нам подсобили — они возродили идею канала Дунай-Одер (впервые она возникла еще в 14м веке) и начали его копать — успели прокопать всего 4 километра, но и это стало приличным прикрытием левого фланга северного фронта вокруг Вены (конечно, идея на первый взгляд странная — канал копали до города Ангем, расположенном на Мораве, которая и так впадает в Дунай, то есть путь на север уже существовал. Единственная причина его копать — это не зависеть от Венгрии, но она вроде была сейчас союзницей Третьего Рейха. В общем, нацистские партийные бонзы создали себе проект для распила). С Веной район связывал Имперский мост. К тому же до 1870 года Дунай тут разливался очень широко, образуя множество рукавов, и постоянно затоплял местность. Поэтому в 1870-75 годах тут соорудили дамбу, которая заставила Дунай течь по более широкому руслу, а старые протоки превратились в старицы — длинные пруды, то есть — опять же — естественные преграды внутри районов. В Аспене — бывшем городке, ставшем частью этого венского района, располагался аэродром — его надо было удержать во чтобы то ни стало пока не вывезем все необходимое оборудование и боеприпасы.
С северо-запада Вену прикрывал Клостенбург и, на противоположном — южном — берегу Дуная — Корнейбург — два города-типа-спутника Вены — Клостенбург находился в 12 километрах от нее (нацисты после аншлюсса сделали город 26м районом Вены) за большим пологим холмом, который давал отличный обзор и обстрел на многие километры на запад и на север, за Дунай. Корнейбург также был прикрыт с запада и севера холмами — эти две горы стали как бы бастионом, который позволял обстреливать наступающие немецкие войска, а города давали место отдыха для наших войск и раненных, позволяли накапливать боеприпасы и резервы, ну и обеспечивали готовые огневые точки за каменными стенами домов.
В Корнейбурге, к тому же, была судоверфь, на которой выпускались малые суда разных типов — для Дуная — и повстанцы предприняли большие усилия, чтобы достроить суда высокой готовности и одновременно ремонтировать и оснащать бронированием катера и суда, которые удалось захватить вдоль Дуная и его притоков — река становилась артерией для переброски войск и боеприпасов, заброса диверсионных групп и их эвакуации — ряд кораблей был приспособлен для ночных рейдов — усилено глушение выхлопа, добавлен выхлоп в воду на суда где его не было, добавлен носовой брус на случай внезапного столкновения с топляком, льдом и отмелями. Благо что для Верхнего Дуная вероятность ледостава составляла максимум 30%, хотя зима 1942/43 на Верхнем Дунае было холоднее обычного — так, в декабре 1942 средняя температура в Вене была +0.4 градуса, а в январе 1943 — уже -2.4. Но частые оттепели не давали установиться надежному ледовому покрову на реке, короткие ледоставы сменялись ледосплавами и особо не препятствовали работе катеров. Даже Альте-Донау не имел надежного ледового покрытия, так что в этом году мало народа отваживалось кататься на нем на коньках — это старое русло Дуная, которое осталось к северу от современного русла, проложенного в 1870-75 годах чтобы навсегда избавить город от наводнений — до того при каждом наводнении Дунай тек по новому руслу, так что строительство мостов было невозможно. А старое русло превратилось в длинное дугообразное озеро в венских районах к северу от Дуная и подпитывалось только подземными водами. Хотя ранее, когда оно было еще Дунаем, на нем было много плавучих мельниц.
