Ветер и крылья - 2

Пять тысяч лоринов!

За которые не надо убивать, воровать... ну ладно! Она даже себя не продает, в принципе. Она так и так собиралась расстаться с девственностью, так пусть ей за это еще и заплатят! Это будет... забавно!

Да, именно забавно!

Мия улыбнулась, и принялась обговаривать условия сделки. Джакомо не препятствовал.

С каждым днем племянница радовала его все больше и больше. Такой замечательный шаг! Такие поступки!

Беспринципность, возведенная в абсолют!

Это же прелесть, а не напарница! Одно слово — сокровище!

* * *

Море

'Голубка' уверенно рассекала волны.

Корабль мотало, трепало, он стонал и скрипел, словно живое существо. Пассажирам оставалось только молиться. Шторм налетел неожиданно и резко.

Хуже всего приходилось Энцо, который так и не успел прийти в себя от морской болезни. И тут же корабль попал в ураган.

Мальчишка лежал в убогой каюте, на койке... помочь ему было некому. Чезаре и Леоне были на палубе. Работы хватало всем, сбивались с ног матросы, шторм уже снес одну из мачт — не успели вовремя убрать паруса.

Плотники старались кое-как заделать пробоину в трюме, чтобы та не расширилась...

Энцо кое-как поднялся с койки.

Ладно... доберется он... тут два шага до носа судна. Забавно... красивые фигуры на носу кораблей, как раз и маскируют отхожее место...

Энцо кое-как вышел из каюты. Вдоль борта были натянуты канаты, в которые он и вцепился, глядя на море. Синее, серое, черное, оно ревело, словно дикий зверь, бесновалось, неукрощенное, издевалось над попытками людей уцелеть. Волны вздымались одна выше другой, свистел ветер, бил в борт, рвал паруса...

Кое-как мальчишка дополз до нужного места. Где на коленях, а где и на четвереньках... что ж. И так бывает.

А теперь надо еще проделать обратный путь. Энцо выбрался из гальюна и вцепился в веревки.

— ИДЕЕЕЕЕЕТ! — раздался чей-то дикий крик.

Энцо невольно посмотрел в том направлении, и ахнул.

Шла ВОЛНА.

Жуткая, невероятная, громадная... она перечеркнула все небо своей тушей, она поднималась все выше и выше, сверкала белым оскалом пены... она облизывалась на корабль... показалось Энцо — или там, наверху, мелькнула ухмылка?

Жадная, голодная...

— ДЕРЖАТЬСЯ!!!

Второй крик был страшнее первого. Энцо что есть сил вцепился в канаты, проклиная момент, когда его понесло из каюты.

Держаться, только держаться...

И на палубу обрушился безумный поток соленой воды...

С Лоренцо ничего бы не случилось, окажись он чуточку в другом месте. Но...

Именно здесь.

Именно этот борт...

Волна ударила в фальшборт, небрежно сломала доски, словно спички, оборвала канаты — и слизнула с палубы несколько человек. в том числе и Лоренцо, который цеплялся за веревки, что есть сил.

Держаться.

Только держаться...

Адриенна

Девушка почувствовала это, как внезапную резкую боль.

Словно что-то сдавило сердце, закололо в боку, заломило в висках, мгновенно заледенели руки...

Повезло хотя бы в одном.

Все это происходило в ее покоях, и никто не видел, как сползла на пол дана СибЛевран, как скорчилась, поскуливая от боли...

Что происходит!?

Она не понимала, но спазмы боли простреливали ее все чаще, все сильнее... она поднесла руку к носу и увидела под ним кровь.

Что случилось!?

Меня отравили? Меня пытались убить?

Но — нет. Она каким-то шестым чувством понимала, что это не так. Ее не тошнило, не рвало, ей просто было...

Ей было больно.

Она ощущала себя так, словно ее ранили, и через эту рану утекают ее силы. Словно она изо всех сил пытается что-то сделать...

Что!?

Она и сама не знала.

Дотянуться?! Докричаться!?

Что-то отдать?! Но что!? Она не понимала, что чувствует, что делает, но на инстинктах, на каком-то подсознательном уровне знала — если она сейчас это оборвет, закроется...

Она — может.

Она может и оборвать, и закрыться, и сделать, что угодно. Но тогда...

Тогда...

Будет что-то очень плохое. Только где? С кем? Что именно?

Отец? Нет... не он.

Дан Рокко? Чинта? Анжело? Нет, снова нет...

Лоренцо...

И стоило только произнести это имя, как накатило.

На долю секунды Адриенна словно утратила себя. А вокруг было... вокруг была темнота. И хаос. И все было горьким, соленым и холодным, и было больно, так больно, что даже не страшно. Просто рано или поздно, скорее, рано, остановится сердце.

Это случится уже скоро, она знает!

Больно, как же ей больно.... До слез, до крика, который рвется из груди. Только вот ничего она сделать не может...

Или может?

Адриенна не знала.

Только... отдавать свои силы?

Держаться? До последнего... не зная, что произойдет, как это будет... что она может?

Да только одно.

Дать Лоренцо еще немного времени. И осознание — он не один.

— Я здесь, любимый, — шепнули побелевшие губы. — Я с тобой...

И словно теплом в ответ скользнуло по щеке.

— Да...

Адриенна поняла — где-то там, далеко, в невообразимой дали, Энцо перестал паниковать. Почувствовал ее, а может, просто вспомнил, успокоился, выдохнул — и чуточку расслабился.

И начал искать путь к спасению.

Адриенна словно была рядом. Словно за руку его держала.

И парню было легче и спокойнее.

Адриенна не знала, что он сейчас изо всех сил цепляется за кусок деревяшки.

Не знала, что шторм несет его все дальше и дальше от 'Голубки', и докричаться Энцо не сможет при всем желании. Ни до кого.

Не знала, что вокруг море.

Что любой другой человек уже замерз бы в нем... свело бы ногу судорогой, и все... но у Энцо ничего такого не было. Плохо было ей.

Через их связь, через — что!?

Адриенна чувствовала, что Лоренцо на грани смерти — и терпела. Понимала, что это его единственный шанс.

Сколько терпела?

Она не знала. По ощущениям — вечность.

Рук и ног она уже давно не чувствовала, разум застывал, словно муха, попавшая в студень... держаться. И еще раз — держаться.

Давно остановилась бегущая из носа кровь. Адриенна понимала, что скоро погибнем сама. Но — молчала.

А что, что она должна сделать? Закричать и позвать на помощь она уже тоже не сумеет. А прийти к ней...

Покои заперты изнутри, все подумают, что она спит и беспокоить не будут.

Значит, она умрет.

Это не больно и не страшно. Это просто бывает...

И она держалась. Держалась, пока невдалеке от Энцо не мелькнуло что-то белое.

Парус?!

Мальчишка приподнялся из воды и закричал. Слабо, хрипло, но его услышали. И крохотная фелука поменяла курс.

Мелькнул борт корабля, кто-то прыгнул в воду, и Адриенна поняла, что все. Они дождались.

Они — выдержали.

И только тогда она позволила себе уйти в глубокий обморок.

* * *

Наутро ее нашли на полу. Окровавленную, обессиленную, с воспалением легких...

Дан Рокко только ахнул, посылая за лекарем. И как так могло получиться? Ведь ничего... и никак... и вообще, вечером дана была здорова. А утром — уже вот!

И ведь на одеяле лежала, не на голом камне, и окно закрыто. А ощущение такое, что всю ночь на морозе.

И кровь из носа.

И бред...

А, кто там прислушивается к тому бреду? Море какое-то холод, страх...

Чего девчонке не привидится! Никто и рядом не задумался... и близко не было.

Адриенна проболела почти месяц. И в бреду пролежала неделю. И когда вышла из комнаты, спокойно могла врагов пугать, такие там были ямы под глазами... даже эданна Сусанна не стала издеваться. Только рукой махнула, мол, откармливать и откармливать такую, а то кому покажи — решат, что дану год в темнице голодом морили.

Но Адриенна помнила ту ночь.

И не жалела ни об одной секунде.

Она помнила, как по натянутой пуповине утекали куда-то в темноту ее силы.

Она помнила страх, боль, холод, отчаяние...

Она помнила теплые руки, которые подхватили ее из воды. И осознание — СПАСЕНЫ!

Они спасены!!!

А остальное? А вот остальное было ей решительно не важно. Энцо жив! А дальше... дальше и жить будем. Но делиться своим знанием она не станет даже с даном Рокко. Это уже похоже на колдовство. Хотя Адриенна была свято уверена, что это наследство Морганы.

Она может заходить в храм, молиться, она верующая христианка, она спокойно примет причастие...

И все же, все же!

Кровь не спрячешь.

Если бы Адриенна видела себя со стороны... после болезни она стала вовсе уж копией прабабки. Но кто мог об этом знать? Уж точно не дан Марк, и не эданна Сусанна.

А кровь сказывалась. И просыпалась старая сила. Теперь оставалось только ждать.

Мия

Столица

— Пойдем, Филиппо! Старуха Масса обещала сегодня аукцион!

— Аукцион?

Его высочество лениво покосился на приятеля. Дан Акилле Фабиани, его верный приятель по всяким проказам, лишь в одном не разделял склонности принца.

Филиппо был по уши влюблен в эданну Ческу. А вот Акилле искренне считал, что надо попробовать все. И то, и это... и по борделям он таскался, да. А что такого?

Он же не просто так... он... вот! Он о своей будущей супруге заботится! А то достанется женщине абы что, и потомков не будет! Если не знать, что в кровати делать! Вот!

— Она дня три назад объявила. Говорят, выставит там благородную дану.

— Серьезно? — с немалой долей иронии уточнил Филиппо.

— Вполне. Вроде как дана, из обедневшей семьи...

— И не явилась ко двору? Попросить милости у его величества?

— А... всякое бывает. Разве нет?

Филиппо невольно заинтересовался.

Не то, чтобы все было так легко и просто. Но теоретически, дана могла так поступить. Кинуться к ногам его величества, умолять... замуж бы ее точно выдали. Хоть за кого...

— Ну давай сходим.

Он же не станет изменять Франческе? Так... посмотрит...

* * *

Сегодня в лучшем борделе столицы был аншлаг.

Эданна Масса принимала гостей, светясь от удовольствия.

Не то, чтобы раньше она такого не проводила — еще как! Деревенские девки... этих хоть лопатой отгребай! Но ведь именно, что деревенские девки!

Не дана!

Тем более, такая!

Благородная, красивая... если бы Джакомо решил представить ее ко двору, она пользовалась бы вниманием. Но почему-то она самка этого не желает.

Интересно...

Хот — нет. Некоторые вещи лучше не знать. Пусть Джакомо разбирается сам со своими делами. А эданна... слышала она о нем кое-что. С нее хватит!

Жить будет дольше.

Так что она объявила аукцион — только для своих. Для самых-самых избранных. И теперь принимала гостей. Сделано все было достаточно умно.

Мия находилась в специальной комнате со множеством смотровых окошек. Там ее купали, переодевали, причесывали, подкрашивали...

Лицо девушки скрывала белая полумаска.

Золотые локоны рассыпались по обнаженной спине, служанка проводила по ним щеткой...

Мия сидела совершенно спокойно. Ей некуда было торопиться. Условие она поставила, остальное — дело Джакомо. Он заберет деньги, он же проконтролирует эданну Масса.

А Мия...

Она прекрасно может за себя постоять. Здесь нет никого, представляющего для нее опасность. Разве что толпой навалятся...

Но это — вряд ли. Так что девушка сидела, смотрела в зеркало и подсчитывала прибыль. И лицо ее было спокойным и безмятежным.

Она очень далеко ушла от даны Мии Феретти. Может быть, даже слишком далеко...

* * *

Его высочество понаблюдал за происходящим в комнате.

И внезапно для себя...

Что именно ощутил Филиппо?

Пожалуй, желание побыть благородным спасителем. Или притяжение? Или все сразу? В конце концов, оно прекрасно совпадает. Он может быть благородным, а дана может его отблагодарить за спасение. Разве нет?

Акилле увидел, что друг заинтересовался. И ухмыльнулся.

Отлично.

Надо только шепнуть эданне, кто почтил ее своим присутствием. Пусть проконтролирует... Филиппо не понравится, если он упустит добычу.

* * *

Не подозревая о мужских взглядах, Мия готовилась к интересной ночи.

Да, интересной.

Она с эданной уже побеседовала, она даже посмотрела, как это происходит у других, нашла процесс достаточно забавным...

Девушки от него удовольствия не получали, это Мия тоже видела. Мужчины?

Мужчинам нравилось, иначе они бы не приходили в бордель. Но в чем смысл? Все равно принцип один и тот же. Одно тело, в другом теле, несколько движений, иногда дольше, иногда быстрее...

Это должно быть приятно?

Эданна Масса объясняла, что да, если с умелым и опытным мужчиной, но в бордель приходят не ради того, чтобы доставить удовольствие женщинам. В борделе стремятся получать удовольствие сами.

Да, у нее есть мальчики. И если дана пожелает, она предоставит потом кого-нибудь в ее распоряжение.

Мия не возражала.

Ей было... не то, чтобы интересно. Но это — ее тело. И она должна быть ему полновластной хозяйкой.

А какая же она хозяйка, если в этой области она останется пугливой дурочкой?

Нет, так дело не пойдет. И Мия спокойно готовилась к выходу на сцену.

* * *

Действительно, сцена.

И даже две девушки по бокам, обнаженные, с факелами. И собственно, Мия.

— Уважаемые даны, — эданна аж лучилась от гордости. — Сегодня вашему вниманию представляется первая ночь с самой очаровательной девушкой столицы.

Мия насмешливо подумала, что это слишком уж преходящий титул. Одну такую она недавно... вот, на рождество, сама убила.

И вышла на сцену.

Белое платье из тонкого шелка подчеркивало каждую линию девического тела. Филиппо даже облизнулся.

Хороша!

— Она девственна, она еще не знала мужчины, более того, даже ни с кем не целовалась...

Кто-то распустил ленту, стягивающую волосы Мии, и золотые локоны закрыли ее до талии.

— Начальная цена за ночь с благородной даной — тысяча лоринов.

— Даю полторы, — тут же отозвался кто-то из угла.

— Две.

— Две двести...

Цена росла. На плечах белого платья расстегнули пряжки, позволяя мужчинам рассмотреть во всей красоте нежную девичью грудь с подкрашенными сосками.

— Три пятьсот...

— Три восемьсот...

— Пять тысяч!

Платье окончательно упало на пол. Обнаженное тело матово поблескивало в сиянии свечей. Капельки пота сползали по белой, словно мраморной коже.

— Семь тысяч.

— Семь с половиной...

— Восемь...

На пол упала белая маска.

Мия решила снять ее — ненадолго. И поменять свое лицо. Теперь она была копией той самой Джильберты. Разве что с чуточку утрированными чертами. Высокий лоб, четкие дуги бровей, громадные голубые глаза, точеный носик, полные губы...

Было чем восхищаться.

Правда, на обычное лицо Мии это было не слишком похоже, но это ведь уже мелочи, правда? Потом она все равно наденет маску. Это обязательное условие...

— Десять!

— Пятнадцать! — перекрыл все ставки Филиппо.

— Шестнадцать... — начал было кто-то, но его высочество было уже не остановить.

— Двадцать!

Больше желающих не было.

— Продано, — хрипло огласила эданна. — За двадцать тысяч лоринов, дану, в зеленой маске.