Ласкар зажёг свечу и попытался сначала просто поставить её, но понял, что та так стоять не будет и тут вовремя вспомнил, что ему рассказывали в той семье об этих свечах. Он неуклюже оплавил её основание, обжёгшись уже капавшим сверху воском и всё-таки кое-как смог поставить свечу, после чего отошёл на шаг назад и медленно перекрестился, как вдруг периферийным зрением заметил, как рядом с ним, чуть позади, встал ещё один человек.
— Здравствуй, Векслер.
— Добрый день, Ласкар. Что тебе сегодня снилось?
— Не важно, всякая дрянь.
— Какое совпадение мне тоже.
— Как ты меня нашёл?
— Ну, это было не так уж и трудно, рядом с тем местом, где ты назначил встречу, была только одна церковь. А учитывая, что тебе недолго осталось, можно было предположить, что ты захочешь искупить грехи, — проговорил шёпотом Молентен.
— Откуда ты знаешь, что тебе осталось больше.
— Может и так, — ответил Векслер, — только вот учти одно: Векслер Молентен, никогда не будет просить о милосердии у Бога, который убивал тысячи детей только для того чтобы продемонстрировать своё могущество. О да, Ласкар, я хорошо изучил их религию. Их Бог вырезал всех первенцев у целого народа. Первенцев, Ласкар, считается, что их больше всего любят родители, это уже не просто жестокость, это цинизм.
— Нам ли говорить о цинизме.
— О нет, вспомни кто мы и кто он. Мы убийцы, Ласкар, а он Бог, и ты нему собираешься обращаться за милостью?
— Как будто я могу обратиться за ней к кому-то ещё. Идём отсюда, Векслер, поговорим на улице, — сказал Дененрант и резко развернувшись, направился к выходу.
Он вышел из церкви куда более быстрым шагом, чем зашёл, спохватившись на паперти, и повернувшись, трижды перекрестился, дав возможность Молентену поравняться с ним.
— Ты встречался со щенком? — спросил Дененрант, сходя с последней ступеньки.
— Конечно. У щенка заострились зубки.
— Или они затупились у кого-то другого.
Они перешли через пустынную дорогу, на которой повсюду виднелись ямы и трещины на асфальте. На другой стороне улицы напротив храма тянулся бетонный строительный забор, хотя никакой стройки за ним и в помине не было. А со стороны дороги через каждые несколько метров из огороженных низким бордюром квадратиков открытой земли росли молодые липы, с побелёнными основаниями стволов. Когда Дененрант почти перешёл на ту сторону ему навстречу метнулся маленький зверёк, быстро вскарабкавшийся по ноге человека и нырнувший к нему за шиворот, специально для него оттопыренный, и уставился оттуда своими маленькими чёрными глазками.
— Что значит, затупились? — настороженно спросил Молентен после небольшой задержки, идя чуть сбоку и на шаг позади Ласкара.
— То и значит, — прорычал Дененрант и, резко развернувшись, припечатал Векслера к стволу росшей рядом липы.
Но вдруг он повернул голову в сторону церкви, после чего взяв своего коллегу за воротник, оттащил его немного в сторону и снова прижал к стволу, схватившись рукой ему за горло.
— Какого чёрта ты тут устроил, или решил, что я сам с этим подонком не расправлюсь? — проговорил Ласкар тихо, но зловеще, продолжая сжимать горло Векслера. — Ну как плечико ещё болит? — спросил он, ткнув пальцем туда, куда недавно попала пуля Крейтона.
Ласкар врезал ему с силой под дых, после чего отпустил и, когда Векслер схватился за живот, продолжил:
— Неужели это так сложно, просто взять и подождать пока я сам с ним разберусь.
Вдруг он замолчал, потрогал рукой горло, потом скривил лицо и кашлянул, потом ещё раз, потом и вовсе зашёлся кашлем, согнувшись и прикрыв рукой рот.
— Он же мне тоже не чужой человек, — начал Векслер, когда приступ кашля у Дененранта прошёл. — Я его знал немногим хуже тебя, я держал шпагу на его свадьбе. Кому какое дело кто его убьёт, если не считать дурацких идей об искуплении грехов.
— Они совсем не дурацкие, — тяжело произнёс Дененрант, выпрямляясь и с настороженностью глядя на кровяную жижицу, приставшую к ладони и пальцам. — У вас уже был шанс с ним разобраться, это вы были тогда на Савароне, а не я, — бросил Дененрант, зло, исподлобья посмотрев на собеседника, и направившись куда-то по тротуару, одновременно пытаясь стряхнуть сукровицу с руки.
— Я не знаю, как он выжил, мы выжгли все тоннели, это было просто физически невозможно.
— Вас было пятеро, чёрт возьми! Против одного подростка, и я даже молчу про островной гарнизон. Или вы его испугались? Великий и ужасный Мессеир Крейтон, которого бояться даже оперативники ордена первого знамени.
— Тебя там не было.
— Какая разница. Вы могли прикончить его ещё при переходе в этот мир, теперь поздно за ним гоняться, теперь это точно моё дело. Скольких щенок уже успел здесь отправить на тот свет?
— Немногих, из людей можно сказать никого.
— Никого? — удивился Дененрант. — Вот это уже серьёзно. Не завидую я этому городку, скоро здесь будет что-то жуткое.
— Кстати насчёт перехода, у них на острове, я слышал, приборы начинают барахлить.
— Не удивлён. На Савароне проход и раньше работал через раз, а сейчас тем более. Меня вышвырнуло в какой-то глуши за двадцать вёрст от города, насилу вышел к людям. Не представляю, как кронпринц собирается возвращать всю белую эмиграцию обратно в Мантию.
— Н-да, получить бы медальон в свои руки, — мечтательно произнёс Молентен.
— Говорят кронпринц, не хочет воевать с вампирами. В отличие от Крейтона. Хотя с местными упырями грех не повоевать, откормленные, расслабившиеся. Я не удивлюсь, если у щенка получится, то, что он задумал.
На некоторое время повисла тишина. Мантийцы вышли к перекрёстку, и остановились на углу, ожидая светофор.
— Ты видел армию кронпринца, Ласкар? Когда ты последний раз был в колониях?
— Армия кронпринца? — Дененрант повернулся и, слабо улыбнувшись, покосился на Векслера. — Жалкое зрелище, половина побежит, едва завидев мятежников, наёмники, скорее всего немного постреляют для видимости, но на них я бы тоже не ставил. Да и какие это, мать вашу, наёмники, профессионал едва ли каждый пятый, одни оборванцы, которым всё равно кого убивать лишь бы дали на тарелку с супом.
— Всё настолько плохо?
— А на что ты рассчитывал, — бросил Ласкар, переходя дорогу.
Они остановились на другой стороне возле маленького магазинчика с наполовину отодранным, красочным, клеёнчатым объявлением 'Овощи. Фрукты'.
— Они до сих пор не могут решить, как идти на Иссельдар. Когда я уезжал, три маршала были за высадку в Кентелии и проход дальше с севера и трое за проход в срединное море.
— Проходить через южную Кентелию чистое безумие, — твёрдо произнёс Молентен отвернувшись и посмотрев куда-то в сторону, словно проверяя, не подслушивает ли их кто. — Для экспедиционного корпуса могло и прокатить, но речь идёт о миллионной армии. Это же чистейшая авантюра.
— Как, впрочем, и вся эта затея.
— А что говорит флот?
— Адмирал Нишвитц, куда-то исчез, только шлёт телеграммы, пишет, что нужны разведданные насчёт позиций федерации у захваченных проливов и можно ли там прорваться в Срединное море.
— Не хочет быть виновным в гибели империи.
Дененрант кивнул.
— Так что слово за кронпринцем, он пока ждёт. Насколько мне известно, эта партия золота станет последней, дальше мы возвращаемся домой. А там и видно будет.
— Домой, — задумчиво повторил Векслер. — Знаешь ещё что Дененрант. По поводу Крейтона, есть кое-кто, кто хочет тебя опередить, из местных вроде как авторитетов. Для нас ничего серьёзного, но ты сам понимаешь нужно провести профилактику, в конце концов, никому не позволено лезть во внутренние дела ордена.
— Только без трупов, просто припугнём, — тихо ответил Ласкар.
— Ну, разумеется.
Это произошло на окраине города, возле одного известного в определённых кругах клуба одиноко стоявшего возле дороги напротив небольшой сосновой рощицы на виду у росших вдали новостроек, строившихся здесь новых районов. На востоке уже скоро должен был забрезжить рассвет, когда из клуба в сопровождении своей охраны вышел мужчина кавказской национальности, с длинными чёрными, как смоль, волосами, свисавшими на спину. Он уже сел в одиноко стоявший рядом со зданием внедорожник, как вдруг один из охранников стоявший на улице дёрнулся, потом схватился рукой за шею и вытащил оттуда длинный шип. Он с недоумением посмотрел на него, вдруг взгляд его помутнел, и его повело в сторону, после чего он осел на асфальт и распластался на нём без сознания.
Остальная охрана тут же выхватила оружие. Охранник, сидевший на переднем сидении, и водитель выскочили наружу и тоже приготовили пистолеты. Вдруг ещё один из телохранителей, стоявший позади машины тоже схватился за шею, и через несколько секунд упал на землю, сжимая в руках точно такой же шип.
— Он там, он там, — раздался голос, с сильным горским акцентом, одного из охранников вышедшего на дорогу и указывавшего в сторону рощи на той стороне.
Четверо телохранителей, остававшихся в строю, разделись по двое и разошлись в разные стороны, будто хотели взять стрелка с духовым ружьём в клещи. Как вдруг над забором, шедшим вдоль дороги и примыкавшим к зданию клуба, мелькнула тень, и кто-то сверху обрушился на одного из охранников. Шедший с ним в паре уже почти успел развернуться и направить пистолет на нападавшего, но неожиданно какой-то странный зверёк, вынырнув из темноты, вцепился ему в кисть зубами и увёл ствол в сторону от своего хозяина. Тот в свою очередь уже оглушил свою жертву и, взяв её пистолет, двинулся в сторону оставшихся двоих, одновременно выстрелив. Второй выстрел сделал его товарищ, выскочивший из рощи за дорогой, и двое охранников, почти одновременно вскрикнув, схватились за правое плечо.
Двое нападавших с двух сторон подошли к машине. Тот, кто неожиданно появился из-за забора, выволок бизнесмена наружу и бросил на асфальт.
— Саркисян? — зло спросил он, наставив на мужчину дуло пистолета отобранного у охранника.
— От кого вы? — спросил тот почти без акцента. — Сколько бы они вам не заплатили, я заплачу вам вдвое, втрое больше, назовите любую сумму.
Он медленно встал на колени, держа руки поднятыми на уровне головы.
— Тот юноша, с которым у тебя были некоторые проблемы, лучше не трогай его, — твёрдо проговорил Дененрант.
Одновременно с этим Векслер подошёл к Саркисяну сзади и встал у него за спиной.
— Но ... но я уже отправил туда своих людей. Но я могу отозвать.
— Людей? Сколько их? — спросил Дененрант, настороженно посмотрев на армянина.
— Четверо, нет пятеро.
— Пятеро? Тогда можешь не отзывать, — произнёс Ласкар, отводя пистолет.
Он развернулся и вместе с Векслером уже направился прочь, как из-за спины послышался тот же голос со слабым акцентом:
— Не знаю на кого вы работаете, но передайте этому уроду, что если он хочет поговорить, то пусть приходит сам, а не устраивает каждый раз представление.
Дальше следовала ещё пара фраз с жаргонной и обсценной лексикой, во многом относящейся в адрес того на кого работали Молентен и Дененрант. Эти-то фразы и заставили их остановиться.
Ласкар повернулся и быстрым шагом направился в сторону только что поднявшегося на ноги Саркисяна, с блеснувшим в руке ножом. Он быстро, подсечкой повали армянина на землю и, прижав его к колесу машины, проговорил, зажимая ему нос:
— Никто не смеет говорить подобным образом о его высочестве, даже если не догадывается, о ком говорит на самом деле.
Поняв с ужасом, что задумал Дененрант, Саркисян зажал рот и попытался задержать дыхание, но вечно продолжаться это не могло, едва только он приоткрыл рот, как Ласкар тут залез туда рукой, схватившись за кончик его языка, вытащил тот наружу. После чего одним резким движением руки, сжимавшей нож, отсёк несчастному язык, и тут же поднялся, оставив того лежать на земле, мыча, прижав обе руки ко рту, откуда сквозь пальцы уже лилась кровь.
— Это внутреннее дело, ордена, не стоит туда соваться, — шёпотом проговорил Дененрант и, повернувшись, пошёл в сторону стоявшего чуть в отдалении Молентена.
А на востоке начинал потихоньку брезжить рассвет.
Глава двадцать шестая.
ПАДЕНИЕ ВЫСОКОГО ЗАМКА
Ночное небо было ясное и Луна, которой оставалось совсем немного, чтобы стать полной высоко стояла над южным горизонтом, отогнав своим светом от себя все звёзды, которыми был обильно усыпан остальной небосвод. Редко когда здесь выдавались такие звёздные ночи, и уж тем более подобное едва ли можно было наблюдать когда-либо в
городе даже в те часы, когда большая часть его огней, наконец, погасала. Но в эту ночь куда интереснее было, то, что происходило на земле.
Около полусотни существ, внешне почти ничем не отличавшихся от человека, собрались кругом на дворе возле кирпичного коттеджа, возвышавшегося на холме на окраине посёлка. Вдали возле забора темнели автомобили, на которых сюда приехали гости, а пространство, на котором собственно проходил сбор, освещалось доброй дюжиной прожекторов, отчего на этой небольшой площади было, поистине, светло как днём.
Монетников стоял в стороне, возле самого дома, равнодушно смотря на сборище на поляне. То была пёстрая толпа, единственное, что, более-менее, было одинаково во всех собравшихся это молодой возраст, на вид немногим из них можно было дать больше тридцати. Но в остальном различия были повсеместны, и по внешнему виду здесь можно было увидеть всех от девушек, вырядившихся, словно подражая неформалам какого-то неопределённого течения, до вполне представительных особей, что в людском сообществе были бы приняты если не за бизнесменов, то за служащих верхних звеньев как минимум. Трудно было незнающему человеку представить, что заставило их всех собраться здесь вместе, впрочем, похоже, они и сами толком не понимали, зачем пришли сюда.
Сам же Максим был, будто чужой на этом празднике жизни, если таковым, хоть отдалённо можно назвать сборище живых мертвецов. Он молчал и только высматривал и выслушивал, что говорили в толпе, но ничего важного так и не находил. В душе он смеялся над ярким освещением, столь тщетной попыткой заменить солнечный свет, бывшей для Монетникова не знавшего никаких проблем с прогулками днём, лишь жестом отчаянья. Он с удовлетворением прижимал руки к бокам, чтобы ощутить под истёртым серым пиджаком силуэты двух девятимиллиметровых 'Беретт', уже твёрдо решив, что если этот хмырёнышь Крейтон сегодня не появится, то он просто достанет пистолеты и разрядит их обоймы в это жалкое сборище, что иные называют вампирским кланом.
Люциан вышел из дома, прошёл мимо Максима и направился в сторону круга. Заметив своего предводителя, вампиры вдруг затихли и стали расходится от того места куда он направлялся отчего круг перестроился в не то полукруг, не то подкову.
— Мои братья, — обратился он громко. — Я пригласил вас всех сюда не просто так. Перед нашим кланом встала новая угроза, противник, которого мы не ожидали увидеть в этом мире.
— Мантийцы! — воскликнул кто-то из толпы.
— Почему мы терпим их? — произнёс мужчина, выглядевший старше остальных, хотя в данном случае это ничего не означало. — Они промышляют свои делишки у нас под носом. Их же выперли из собственной страны, почему мы так радушно принимаем у себя этих уродов.
