— Вот теперь, думаю, мы сможем поговорить как цивилизованные люди, — тяжело опираясь на трость, Дененрант прошёл по комнате и, пододвинув стул, стоявший перед письменным столом сел на него, положив обе руки на трость.
Зверёк метнулся к его ноге и быстро взобрался наверх, усевшись на плече Ласкара.
— Вы хотите знать кто мы? Мы из ультраправой боевой организации, которой, однако, совершенно плевать на вашу страну и вообще на ваш мир. И я очень надеюсь, что скоро мы избавим вашу чудную планету от своего присутствия. Сейчас вас должен беспокоить только один из нас, тот, кого я должен был сегодня убить — Мессеир Крейтон.
— Вы сказали 'вашего мира', вы что инопланетяне? — настороженно проговорил один из полицейских.
— В какой-то мере, только это не имеет никакого значения. Для вас сейчас главное остановить того о ком я говорил. Мы всего лишь беглецы и не опасны для вас, до тех пор, пока вы нас не трогаете.
Дененрант мог рассказать всю правду со всеми подробностями, но какой был в этом смысл. Он мог рассказать о том, зачем они здесь на самом деле. О золоте и иных драгоценных металлах, в которые переводились колоссальные средства по всему миру, чтобы потом быть отправленным в мантийские колонии, где наследный принц собирал свою армию. Он мог рассказать о том, откуда орден брал изначально эти средства, не гнушаясь ни одним из способов заработка, приносившим достаточный доход, вне зависимости от его законности. Но разве версия о белой эмиграции не была более правдоподобной и не выставляла их в более безобидном свете?
— Мы найдём этого вашего Крейтона. Что за имя, — усмехнулся полковник.
— Боюсь, что у вас ничего не получиться. Вы не способны воевать с нами.
— Это ещё почему?
— Почему? Да потому что вы в нас не верите.
Часть пятая.
ТЩЕТНОСТЬ И БЕЗУМИЕ
'Country in depression
Nation in despair
One man seeking reasons everywhere
Growing hate and anger
The Fuhrer's orders were precise
Who was to be blamed and pay the price!'
Из песни группы 'Sabaton'
Глава тридцатая.
НОВАЯ НАДЕЖДА
Он стоял близ края, сложив руки за спиной, пристально всматриваясь на происходящее внизу. Группа, состоявшая преимущественно из школьников и молодёжи, насчитывавшая около полусотни человек, ещё несколько минут назад бесстрашно шедшая вперёд под гордо развевавшимися трёхцветными флагами, теперь бросилась врассыпную. Кто-то бежал по главной улице, кто-то кинулся в переулки, крича во всю глотку 'Русские вперёд!'. Крейтон зло смотрел им вслед, с высоты пятиэтажного здания, на крыше которого он стоял, прекрасно видя что никакие 'мусора' никого повязать не пытались, и панические крики раздавшиеся в толпе, были, мягко говоря, беспочвенны. Правда мимо, по улице проехала сине-белая машина милиции, однако она даже не притормозила, и едва ли сидящим в ней было какое-то дело до этого жалкого шествия.
— И это всё? — строго спросил Крейтон, переходя к другому краю, и смотря, как группа подростков скрывается в переулке.
— Честно говоря, я удивлён, что они набрали столько народу, — произнёс у него за спиной Кистенёв.
— Я же говорил, Мессеир, одна школота, и то, немного, — продолжил Семелесов.
Крейтон немного помолчал, с задумчивым выражением на лице, затем произнёс:
— Придётся немного поработать, но думаю, что со временем мы сможем собрать достаточно народа. У нас примерно месяц.
— Сколько? — опешил Кистенёв.
— Действовать нужно быстро пока за нас не взялась ваша тайная полиция.
— Тайная полиция?
— Она есть везде, просто называется по-разному.
Крейтон направился в сторону двери на лестницу.
— Ты всё ещё собираешься осуществить свой план? — спросил Кистенёв, кивая в сторону, как бы указывая на то, что они только что увидели.
— У них просто пока нет достаточно харизматичного лидера, вот и всё, — ответил Мессеир, спускаясь вниз.
— Всё равно это безумие.
— Не совсем, особенно если подключить к этому делу интернет, — вставил Семелесов шедший последним. — Вот вы, например, слышали о Grammar Nazi.
— О господи, — вздохнул Кистенёв.
— Когда это начиналось, это были просто обычные люди в интернете, возмущавшиеся каждый раз, когда кто-то совершал грамматическую ошибку. Но их численность росла, они организовывались, у них появились свои группы, своя идеология, свои символы. Теперь их мощь растёт с каждым днём. Я уже боюсь, что однажды я проснусь и увижу, что над Кремлём развевается красное знамя с наклонённой литерой 'G' в белом круге.
— Вот это ты сейчас к чему сказал?
— Да так просто.
В те дни в городе царила неспокойная обстановка. Ходили слухи о банде не то националистов, не то террористов, не то о разборках между местными кавказскими бизнесменами, никто не мог точно сказать, что произошло с предпринимателем Саркисяном, пропавшим в последнее время из публичной жизни. Некоторые говорили, что его и вовсе убили, другие ограничивались тем, что он просто уехал из города.
Так или иначе, правительство отреагировало незамедлительно, быстро разыскав виновных в составе нескольких предводителей городских правых и футбольных хулиганов. Впрочем, за неимением никаких доказательств пришлось ограничиться предъявлением тут же состряпанных несерьёзных обвинений, в основном за разжигание розни и тому подобное. Обстановку это одновременно и успокоило и распалило. Недавние события: перестрелки на улице, произошедшее в парке и на площади революции тоже успели обрасти слухами и легендами, чему отменно способствовало полное игнорирование их официальной криминальной хроникой в региональных новостях. Следствием этого всего и стала организованная на День России акция правых, впрочем, обернувшаяся даже большим фарсом, чем обычные мероприятия их сторонников в то время.
После того как заговорщики спустились вниз, они разделились. Кистенёв отправился к себе домой, а Крейтон вместе с Семелесовым отправился домой к последнему 'забрать вещи'.
Когда они дошли до двери подъезда, Мессеир остался на улице и Алексей поднимался к себе в квартиру один. Он открыл дверь своим ключом и молча вошёл, сразу обнаружив, что его надежды на то что дома никого не будет не оправдались. Только он поднял глаза, когда встал в прихожей и увидел прямо перед собой свою мать. Она продолжала намазывать руки каким-то отвратительно пахнущим кремом, при этом озлобленно смотря на Алексея, будто пытаясь просверлить его насквозь.
— Ну и где ты шлялся? — зло спросила она.
Семелесов поначалу замер, удивлённый тем, что она сейчас не на работе, пока до него болезненно не дошло что сегодня праздник. Он сделал глубокий вдох и, посмотрев на неё исподлобья, выдавил из себя:
— А тебе действительно есть до этого дело?
— Ещё и хамишь, значит.
Он не стал её дослушивать и, не разуваясь, прошёл в дом.
— А ну стой. Стой я сказала!
Семелесов как будто не слышал её и вышел в гостиную. Она двинулась вслед за ним.
— Толя, останови его.
В этот момент из спальни вышел щуплый мужчина лет пятидесяти, с лысиной на макушке и маленькими крысиными глазами, постоянно смотревшими, будто в разные стороны.
— Здравствуйте, дядя Толя, — произнёс Алексей, при этом издевательски кивнув головой изображая поклон.
Мужчина напряжённо посмотрел сначала на юношу потом на его мать. Потом также безрезультатно попробовав призвать его к ответу, в два шага подскочил к нему и схватил за плечо, развернув к себе. Семелесов блеснул озлобленным взглядом прямо в глаза отчима и ударил его под дых. На лице мужчины отобразились боль вперемешку с удивлением. Он даже немного согнулся, но тут же выпрямился и сильнее сжал плечо Алексея и отбросил его на диван.
— Ты что творишь? — крикнула его мать, подходя к Семелесову. — Что с тобой происходит? Ты ...
Она вдруг замолчала, когда увидела чёрный пистолет, выпавший из-за пояса юноши. Семелесов попытался взять его и убрать обратно, но отчим схватил оружие одновременно с ним. Алексей вскочил с дивана и, согнувшись, врезался плечом прямо в живот мужчины, при этом всё ещё держась вместе с ним за пистолет. Анатолий отошёл на пару шагов, но быстро смог подхватить Семелесова снизу и, оторвав ненадолго от пола отбросить к стенке.
Семелесов медленно сполз по стене на пол. Рубашка расстегнулась, обнажив белый бинт, который прикрывал рану от метательного ножа, впрочем, никто, по-видимому, не заметил этого. Пистолет вылетел у них обоих из рук и теперь очутился в дверях, ведущих в прихожую. Мужчина, было, наклонился, чтобы поднять его, но вдруг увидел в полуметре от него чёрную как сажа змею, медленно ползшую по линолеуму, подняв свою маленькую головку, с раскрытой пастью из которой высовывался дрожащий раздвоенный язычок.
Анатолий с ужасом одёрнул руку и отошёл назад. Мать Семелесова закричала. И тут со стороны входной двери раздался абсолютно ровный, флегматичный голос.
— Это угольный аспид, самая жуткая из змей, которых доводилось видеть этому миру. Даже не думайте, что сможете сравниться с ним в реакции. Смерть быстрая, но мучительная, предупреждаю сразу, — и после короткой паузы добавил. — Я вижу вы ей нравитесь, жаль, что она выполнит любой мой приказ.
В комнату вошёл юноша в чёрном плаще, державший в согнутой руке пистолет. Змея проползла мимо пистолета лежавшего на полу и остановилась между Семелесовым, его матерью и отчимом теперь и вовсе забившихся в угол.
— С вами всё в порядке, ваше превосходительство, — учтиво обратился Крейтон к Семелесову, всё ещё сидящему на полу.
— Я в норме, — ответил Алексей, поднимаясь.
— Что прикажете делать с этими людьми?
— Ничего, проследи, чтобы они оставались на месте.
Сказав это, Алексей направился в свою комнату. Он достал из-под кровати сумку, вывалил из шкафа свою одежду и, быстро отобрав самое нужное, сложил это в неё. Туда же положил некоторые из своих книг, а сверху ещё и пару образов висевших в его комнате. Случайно прямо перед ним упал и раскрылся атлас экономической географии, который он не видел уже давно. Он раскрылся как раз на той странице, где на карте юго-восточной Азии с нарисованным карандашом планом атомной бомбардировки Китая, в
виде кривых схематичных ядерных грибов росших почти над каждым крупным городом. А ниже, между реками Янцзы и Хуанхэ был нарисован ещё более кривой знак, отдалённо напоминавший знак биологической опасности и видимо отмечавший район применения биологического оружия.
Семелесов поднял этот атлас с пола, посмотрел на него с ностальгическим умилением. Пролистал несколько страниц, посмотрев на сделанный им же много лет назад план перекройки границ Европы и новый колониальный раздел Африки, от руки нарисованные карандашом, прямо на картах.
Тяжело вздохнув, он закрыл атлас, подумал сперва положить его обратно, но потом всё же кинул в сумку вместе к остальному барахлу.
Когда он вышел обратно в гостиную, Крейтон сидел в кресле, положив руку с пистолетом себе на колени.
— Уходим, — тихо бросил Алексей, проходя мимо него.
— Кто он, Алексей, что здесь происходит? — спросила его мать на удивление твёрдым и уверенным голосом.
Семелесов встал перед отчимом, положил сумку с вещами на пол. Направил прямо на него пистолет, постоял так несколько секунд, потом убрав пистолет за пояс, с размаху врезал мужчине прямо в нос, потом снова и снова наотмашь по лицу. Затем он совершенно спокойно снова взял в руки сумку и, отойдя к двери, произнёс:
— Помните, матушка, вы всё боялись, что я попаду в плохую компанию, так теперь вам нечего бояться. Потому что, матушка, я и есть самая плохая компания. За мной, больше здесь нечего делать.
Крейтон опустил руку, вокруг которой тут же обвилась Снежинка, затем пошёл вслед за Семелесовым.
— Будь ты проклят, — твёрдо произнесла мать Семелесова, когда тот уже был в дверях. — И пусть твоя жизнь будет короткой и несчастной.
Алексей ничего не ответил, только глянул через плечо, а потом вышел на лестничную площадку. Там он подождал на ходу убиравшего пистолет Крейтона, и пропустил его вперёд, сам пойдя в двух ступеньках выше. Семелесов всё ждал, что Мессеир сейчас что-то скажет по поводу произошедшего, готовясь выслушивать обвинения, но тот только сказал, когда они уже спустились на этаж вниз:
— Кто тебя так научил голову пригибать перед нападением, ты, что его на таран взять решил.
— Да нет, просто ... — дальше Семелесов ничего не смог добавить, он и сам не знал, зачем так сделал, да и, честно говоря, не хотел отвечать.
— Ничего, рукопашный бой нужно будет отработать, — сухо произнёс Крейтон, когда они спустились на первый этаж.
Они вышли на улицу, здесь Мессеир ненадолго остановился, приподняв глаза, будто что-то высматривал в небе. За спиной хлопнула железная дверь, притянутая в последний момент магнитом.
— Спасибо что подыграл, — произнёс Семелесов.
— Не за что. Тот мужчина ведь тебе не отец? Отчим?
— Друг семьи. Отчим слишком благородно звучит.
Они медленно пошли по двору, Алексей напоследок посмотрел наверх, ища окна своей квартиры.
— Она меня быстро забудет. Отца, по крайней мере, забыла быстро. Ты не знаешь что это за человек, люди для неё не больше чем куклы, она может испытывать к ним привязанность, считать это любовью, но в конце она только расстроиться также как расстраивается ребёнок над сломанной или потерянной игрушкой. Немного поплачет покапризничает, пока не найдёт новую. Ты ведь считаешь меня сволочью, Мессеир?
— Это твои личные дела.
Они немного прошли в молчании, потом Крейтон произнёс.
— Нам завтра предстоит ещё много дел.
— Что ты собираешься делать?
— Для начала нужно будет сходить на футбол.
Крейтон никогда не скрывал, что ни черта не понимает в футболе. В Мантии об этой игре и слыхом не слыхивали, впрочем, и в этом мире Мессеир не проявлял к ней особого интереса. Сидя на стадионе, он совершенно равнодушно смотрел на то, что происходит на поле, куда больше его интересовало происходящее на фанатских секторах. Он молчал практически весь матч, только иногда обращаясь к Кистенёву чтобы спросить у того что-нибудь про местные фирмы.
На небольшом стадионе, вынесенном за черту города, словно опасное промышленное предприятие, играли две провинциальные команды уже давно потерявшие надежду выбиться в ближайшее время в более менее приличный дивизион. Название местной команды было какое-то обыденное но, по-видимому, жутко символическое, в то время как название команды гостей и вовсе было ограничено прибавлением букв 'ФК' к названию города приписки.
Счёт до конца игры так и остался '0:0'. Ничья как раз соответствовала планам Крейтона, радость победы, равно как и горечь поражения могли бы серьёзно помешать восприятию его слов о необходимости перемен. Болельщики, сидевшие на крайних секторах немного притихнув под конец игры, перед самым концом устроили перекличку, по очереди выкрикивая всем сектором 'Русские вперёд!'. Мессеира это серьёзно приободрило, давая ему понять, что он пришёл куда надо, хотя это он заметил, ещё увидев чёрно-золото-серебряные знамёна, которые как понимал Крейтон, здесь ассоциировались со временами империи и потому были особенно любимы монархистами и националистами. Семелесов в своё время рассказывал ему, что это был флаг императорской династии, а некоторое время являлся и государственным, хотя большинство из тех, кто любил размахивать им, в такие подробности не вдавались, довольствуясь тем, что он назывался 'имперским'.
