— Мой Лорд? — неуверенно спросил Люциус.
— Что-то долго до тебя доходит, — хмыкнул Том. — Лю..., — Том изумленно замер, глядя, как у блондина закатываются глаза, и он оседает на пол в глубоком обмороке.
— Да, слабенький какой-то Малфой стал, — подхватив бессознательное тело, задумчиво протянул Рабастан. — Как-то я даже не ожидал, что он так может.
— Если он каждый раз будет падать в обморок, то мы еще долго ничего не решим, — покачал головой Том, проходя в комнату. — Надеюсь, у мисс Грейнджер нервы покрепче. Иначе у нас тут скоро будет лечебница для душевнобольных.
— А Гарри сейчас с ней? — Регулус с любопытством бросил взгляд на дверь, явно желая оказаться на том спектакле, который сейчас разыгрывается на второй сцене.
— Да, с ней, — хмыкнул Том. — Меня поражает, каким зачастую неуверенным он становится, когда дело касается прошлого, особенно некоторых людей, с которыми он был тесно связан. Например, с той же мисс Грейнджер.
— Он опять что-то скрывает? — усмехнулся Рудольфус.
— Он постоянно что-то скрывает. С этим уже ничего нельзя поделать. Мне иногда кажется, что бордель — это всего лишь верхушка айсберга, а вот то, что находится под водой, будет стоить мне сердечного приступа, — рассмеялся Том. — Кстати, Саманта, Салазар, Кристиан и Кассандра намного искушеннее него в искусстве сокрытия секретов и построения планов. Даже сейчас у Гарри частенько все написано на лице. Нет, я признаю, что он многому научился, в том числе и скрывать свои эмоции, но не тогда, когда его окружают родные люди. Я не всегда понимаю мотивов его эмоциональности. Я не знаю, какие у него тайны и что он задумал, но в том, что это так, уверен, — Том хмыкнул. — На самом деле, мне сейчас хотелось бы посмотреть, как он справляется со своей подругой. Мне кажется, он ее боится.
— Почему? — нахмурился Рабастан, устраивая поудобнее у себя на коленях Риса, который со всем вниманием прислушивался к разговору старших магов.
— Малыш, — Том посмотрел на ребенка. — То, о чем мы говорим, очень большой секрет.
— Я знаю, — серьезно кивнул мальчик. — Я никому не скажу, — и тут же с непосредственным любопытством спросил. — Дядя Гарри, правда, такой? Это, как мама говорит, да? Когда все восприминается...
— Воспринимается, — исправил сына Регулус. — Но да, мама права. А теперь бегом к остальным. У Вас же должны быть уроки.
— Я люблю тебя, папочка, — соскользнув с колен Рабастана, улыбнулся ребенок и почти мгновенно испарился из комнаты. Вопрос так и не был озвучен, как в принципе и не дан на него ответ.
— Ох, мне иногда кажется, что они с такой скоростью когда-нибудь..., — Рудольфус замолчал, глядя на очередную скоростную молнию, влетающую в почти закрытую дверь. Фауст затормозил в центре комнаты и, как завороженный, уставился своими кошачьими глазами на самое большое достояние Малфоев — платиновые волосы. Все четверо уже минут пять знали, что блондин пришел в себя, но виду не подавали. А сейчас они наблюдали, как это "исчадие ада", по какому-то недоразумению оказавшееся в теле кота, с осторожной грацией крадется к Люциусу. Фауст одним движением запрыгнул на кровать, устроился на подушке, несколько секунд смотрел на волосы, затем вытянул лапу и коснулся их, осторожно, словно боялся обжечься. Снова потрогал, затем еще раз. Мужчины уже еле сдерживали смех. Фауст, поняв, что волосы не несут никакой опасности и очень даже мягкие и красивые, подполз поближе, положил на них голову, потеревшись при этом об щеку блондина, и удовлетворенно заурчал. Люциус шокировано распахнул глаза и замер. Это стало последней каплей, и мужчины расхохотались в голос.
— Поверить не могу, — сквозь взрывы хохота всхлипнул Рабастан. — Этот монстр слушается только Гарри, четырех младших Поттеров и Лили. На всех остальных ему плевать, причем далеко и обильно. Поздравляю, Люциус, ты снискал любовь Фауста, самого непревзойденного из котов мира маглов и магов и принадлежащего Гарри Поттеру, ой, извини, Гарри Риддлу.
У Люциуса было очень сильное желание снова свалиться в спасительный обморок, только вот тот почему-то не спешил его накрыть. Слишком много информации: живые мертвецы, смеющийся Лорд, Поттеры, дети, Гарри Поттер, который теперь вроде как Рид... На этом месте мысленных дебатов с самим собой Малфой резко сел с кровати, смахнув при этом Фауста, которому это не очень понравилось, так что он со всем усердием всадил в некстати подставленную ему руку свои длинные и острые когти.
— Вау, я даже не уверен, что баньши так смогла бы, — восхищенно выдал Рабастан, когда дикий ор Люциуса перешел в болезненное шипение.
На руке остались четыре глубокие царапины. Фауст, довольный проделанной работой, развалился на кровати и теперь одним глазом наблюдал за блондином. А у Люциуса, по-видимому, отказали мозги, потому что он не нашел ничего умнее, как грохнуться на колени и выдать:
— Мой Лорд...
— Люциус, встань, не пристало гордому аристократу, хоть и потерявшему лицо, унижаться, — усмехнулся Том. — К тому же, Темный лорд Волдеморт, насколько тебе известно, почил с миром от руки общенационального героя Гарри Поттера, которого то же самое общество выкинуло из своей жизни на помойку, — а вот это уже было сказано холодно.
Малфой медленно поднялся, не спуская глаз с Темн..., с человека, который когда-то был его Господином. Этого господина он не знал, как и не знал, чего от него ждать. Он вдруг вспомнил, как Рабастан назвал Поттера. По-видимому, что-то такое отразилось в его глазах, что мужчины перед ним хмыкнули.
— Присаживайся, Люциус, пора обсудить то, что привело тебя и твою почти невестку в наш дом, — произнес Том. — Тебя удивляет, почему Рабастан сказал, что Гарри теперь Риддл? Все просто. Он — мой муж по законам и маглов, и магов.
Малфой даже не пытался скрывать своих чувств. После всего случившегося это, по меньшей мере, было смешным. Все-таки, не каждый день узнаешь столь шокирующие новости. Но в следующий момент он представил лицо Дамблдора, когда тот узнает, что Поттер стал мужем Волдеморта...
— Когда он об этом узнает, будет несколько поздно уже, — усмехнулся Том, легко прочитав своего столь явно открывшегося бывшего слугу. — Сначала ему предстоит узнать новость о том, что Героя у них не осталось.
— Что? — непонимающе спросил Люциус.
Том демонстративно посмотрел на часы и усмехнулся.
— Как раз сейчас прямо на виду нескольких сотен невольных свидетелей одна очень известная и уважаемая пророчица делает предсказание, касающееся будущего магической Англии. Занимательное, надо сказать, такое пророчество.
Англия, то же время. Атриум Министерства магии.
Эту даму узнавали сразу. Гортензия Де Беланкур, проживающая на Сицилии итальянка французского происхождения, была самой известной пророчицей, к которой не так просто было попасть на прием. Кому-то удавалось. Более того, кое-кому удалось ее уговорить на авантюру, которая должна была очень сильно повлиять на целое общество. Пророки обычно на такое не подписываются, но эту женщину заинтересовали два молодых человека, к тому же, в ее жизни давно уже не было приключений. Пусть она всего лишь задаст направление, но зато она сможет досмотреть весь спектакль до самого конца.
— Мадам Де Беланкур, — перед пророчицей предстал лебезящий молодой человек, получивший от Фаджа еще час назад приказ доставить сию даму к нему. За час он ничего не добился.
— Я ничего никому не должна в этой стране, — выдала та в ответ, не давая ему договорить. — Поразительное убожество. Это насколько низко надо было пасть, чтобы так..., — она обвела рукой Атриум Министерства, выражая свое презрение ко всему вокруг. — Высокопарно и лицемерно...
Как раз в этот момент в Атриум из недр здания вышли Фадж, Скримджер, Дамблдор и Снейп с супругой, по пятам за ними двигались оба старших Уизли и Грюм с Кингсли. Никто не видел, как один из сопровождающих пророчицу мужчин подал ей знак.
Мадам Де Беланкур вдруг замерла на месте, глаза закатились, от нее повеяло магией, которая окутала ее подобно кокну.
— И вернется Безымянный, что имеет множество имен... Вернется тот, кого называть не принято в мире этом... И вернется он из последнего осколка... И противостоять ему сможет лишь тот, кто дважды пережил смерть от руки его... Только Лев, рожденный Обезьяной, сможет низвергнуть в Бездну Козерога, рожденного Котом..., — почти загробным, но очень громким голосом провещала она. Кто бы знал, чего его стоило произнести эту ахинею. Когда Гарри передал ей текст "пророчества" она три дня билась в истерике, напугав свою свиту. Одни Лев с Обезьяной и Козерог с Котом чего стоили. Она была уверена, что в этот бред никто не поверит. Ага, сейчас!
Гортензия вернулась из некоего мира и уставилась на притихших, очень напуганных людей. "Они что, поверили в эту... в эту...", — да, такого удивления ей еще не приходилось испытывать. Особенно поразило ее выражения лиц нескольких людей. Дамблдор сосредоточенно думал. При желании можно было увидеть, как крутятся шестеренки его мозга в расчетах и построениях. Снейп был мрачен и медленно поглаживал левое предплечье. Фадж, Скримджер, и Уизли явно испытывали страх, как и все те, кто понял, о чем пророчество. Непонятливых можно было пересчитать по пальцам. "Они поверили", — констатировала Гортензия, честно говоря, неприятно удивленная, ибо считала, что этот блеф не сработает. Но он сработал, да еще как. Осталась последняя сцена спектакля — и все. Она вздохнула и начала падать, изображая обморок. Все знали, что великая Де Беланкур после произнесения своих пророчеств теряет сознания. Тем временем, ее помощник, посвященный в перипетии истории, сделал видимым шар, который обычно появляется в таких случаях. Теперь никто уже не поверит, что это всего лишь слова. Пророчество произнесено, шар на месте, а свидетелей хоть отбавляй. Заткнуть слухи уже не получится, как ни пытайся.
Тишина вдруг прорвалась шепотками, которые становились все быстрее, и все громче звучало одно имя.
— Это Гарри Поттер... Она говорила о Поттере... Только он дважды смог выжить после Авады от Его руки... Надо найти Поттера... Это она о Поттере...
Дамблдор вздохнул, понимая, что изменить что-то уже не получится никоим образом. Кто же думал, что этой дамочке взбредет впасть в транс именно здесь и выдать пророчество, да еще такого содержания.
— Что делать? — прошептал ужасно напуганный Фадж.
— Искать Поттера. — рыкнул Грюм. — Пусть заканчивает то, что не доделал.
— Интересно, и как вы собираетесь его уговаривать после всего, что вы с ним сотворили? — Кингсли как-то странно посмотрел на них. — Думаете, он захочет спасать тех, кто его обворовал?
— Кингсли, — Грюм завращал своим магическим глазом и злобно зашипел на своего аврора. Что-то в последнее время Кингсли все чаще озвучивал подобные мысли.
— Гарри все поймет, — уверенно произнес Дамблдор. "Еще бы он не понял", — усмехнулся он. — "Этот тупой, наивный мальчишка будет только рад, чтобы ему позволили снова почувствовать себя значимым. Мы же его вытащим из ямы, в которой он теперь живет. Ведь работает, наверное, в какой-нибудь грязной забегаловке официантом, а живет в трущобах. Он нам будет благодарен за возможность снова жить нормальной жизнью. Все будет, как в прошлый раз. Надо только все обдумать, все рассчитать и преподать так, чтобы у него не было никаких сомнений".
— Надо искать мальчишку, — кивнул он.
— Где? — взвизгнул Фадж.
— Корнелиус, держи себя в руках, — Дамблдор кинул осуждающий взгляд на столь неадекватного мужчину. — Мы здесь не одни. А искать надо в трущобах. Куда же еще мог податься ничего не умеющий мальчишка.
— Я займусь, — рыкнул Грюм, утаскивая за собой Кингсли.
И ни один из них не знал, что во Францию полетело сообщение: "Игра началась".
Глава 26. Гарри Поттер умер? Гарри Поттер умер!
— Идиотизм, — вынесла вердикт Гермиона, совершая очередной круг по комнате, в которой собрались она, Люциус Малфой, Гарри, Том (так было легче его назвать, по крайней мере, как-то забывалось, кем он некогда был), супруги Поттер, Ремус и братья Лестрейндж.
— Почему? — потребовал ответа Гарри, не спускавший с подруги глаз, пока она вытаптывала в ковре дорожку.
— Да никто в это не поверит, — фыркнула девушка.
— Не скажи, — протянул он в ответ. — В пророчество все поверили, даже Дамблдор. Вон, уже и объявили о поиске героя.
— Гарри, я не сомневаюсь в том, что данная часть плана прошла на ура, — отмахнулась от его язвительности Гермиона. — Этот этап был продуман просто великолепно: действующие лица, место и время, свидетели. Не подкопаешься. Но как ты представляешь себе следующий этап? Очень трудно будет инсценировать твою смерть так, чтобы в нее поверили сразу и безоговорочно.
— Поэтому я и прошу тебя помочь, — заявил Гарри в ответ.
— У меня нет мыслей на этот счет, вообще, — развела она руками.
— Скажи, почему ты решил активировать этот план почти на два года раньше срока? — поинтересовался Том. До этого момента никто в разговор Гарри и Гермионы не вмешивался.
— Кстати, да, — Рудольфус вопросительно уставился на молодого человека.
— Если мы не поторопимся, то и спасать в Англии уже будет некого, — вздохнул Гарри. — Нынешняя власть и так сделала уже все возможное, чтобы уничтожить то хрупкое равновесие, которое держалось в последние годы. Самое смешное во всей этой истории то, что Темным Лордом по сути был не Волдеморт. Черное оказалось белым, а белое — черным. Кто же мог подумать, что Дамблдор и компания окажутся такими сволочами, идущими к безграничной власти по головам. И ладно бы под раздачу попал только я...
— Ты, вообще, о чем говоришь?! — возмутилась Гермиона, встав перед другом в позу разъяренной фурии.
— Да, будь добр, объясни свои слова, — Лили поддержала ее, но в более спокойной форме.
— Дело в том, что я могу понять Дамблдора, по крайней мере, мог бы, если бы он выбрал жертвой противостояния только меня, — Гарри отошел к окну. — Я не думаю, что должен был выжить в последней битве. И не думаю, что вышел бы из Мунго. Меня либо отправили бы в психиатрическое отделение, либо придушили ночью подушкой. Герой не может быть живым.
— Цинизм, — сквозь зубы выдала Гермиона. — Но, к сожалению, ты прав. Выдать тебя за мертвого они не смогли. Не знаю причин, но именно из Министерства пошли слухи, что ты так устал от всего, что решил на неопределенный срок покинуть магический мир, чтобы подлечиться и успокоить свою расшатанную нервную систему.
— Даже так? — недобро усмехнулась Лили. — А они случайно так не забыли поведать обществу, что обчистили своего Героя до нитки, оставив ему в качестве подачки 1000 галлеонов?
— ЧТО?! — Гермиона ошарашено уставилась на мать своего друга, с которой сейчас была почти ровесницей.
— Ты не знала? — Гарри тоже посмотрел на нее.
— Знала кое-что, но гоблины все также не дают посторонним сведения о счетах своих клиентов, — Гермиона нахмурилась.
— Да, но они запросто выдали все деньги Поттеров и Блеков стороннему лицу, — презрительно фыркнул Гарри. — Правда, сейчас они очень сильно этим расстроены. Но дело сделано.
