Битва за Эллиоты. Часть 4

— И вы знаете, Василий Федорович, я вас, пожалуй, попрошу перейти на 'Сибиряк'. Оставаться на броненосце может оказаться опасным.

— А как же вы, Андрей Андреевич, меня прогоните, а сами останетесь?

— Вы же знаете, Василий Федорович, я в бой веду, а не посылаю. И что бы спасти корабль, я должен остаться на нём, давая понять членам экипажа, что ещё есть шанс на спасение корабля. И им надо только поработать, спасая свои жизни. А рисковать вам лично я считаю не рациональным. Вы ещё пригодитесь в крепости. Да и я сейчас распоряжусь начать эвакуацию раненых и всех тех, из нижних чинов, кто не задействован в спасательных работах.

Генерал Белый хмыкнул, но произнёс:

— Хорошо, Андрей Андреевич, вы тут хозяин, и я, пожалуй, с вами соглашусь. И перейду на 'Сибиряк'.

И пожав друг другу руки, адмирал и генерал направились в разные стороны. Адмирал Вирениус направился к ходовой рубке броненосца, а генерала повели вокруг пожаров к спасательному судну. На которое он и перебрался, по штормовому трапу.

Хотя опасения адмирала Вирениуса оказались напрасными. Сказалось влияние добротной немецкой школы кораблестроения и качество немецкой постройки. Где во главу ставили защищённость кораблей и их живучесть. А в результате, как и все немецкие корабли, броненосец оказалось тяжело потопить. Да и технология заделки пробоин уже была отработана. Для заделки подобных пробоин, с подачи адмирала Вирениуса, в русском флоте стали применять японскую технологию. По которой, заделывались пробоины, от русских снарядов, в бронеплитах японских кораблей. Позволявшей заделывать пробоину сложной формы и весьма больших размеров. Для этого снаружи корпуса опускался деревянный щит. С отверстиями под скобы. В отверстия вставлялись скобы, с резьбой. Припускавшиеся через отверстия в досках, которые насаживались на скобы изнутри корабля. И с помощью скоб, гайками к этим доскам подтягивался наружный щит. А пространство между щитом и досками наполнялось герметизирующим материалом. Например, быстросхватывающим бетоном. Что позволяло довольно быстро возвести данную преграду для воды. Быстро уменьшив поступление воды в корпус корабля. И 'Адмирал Посьет' удалось дотянуть до Золотой Горы. Где он и приткнулся к берегу. После чего столь ценный боевой корабль стали всячески стремиться ввести в гавань и там отремонтировать. Но его выход из строя снова вернул Жёлтое море под контроль японцев. В которое русские контрминоносцы выходили только с одной целью. Доставить, в крепость, или отвезти, в один из китайских портов, донесения. Японцы пытались препятствовать этому, держась на расстоянии, от русской береговой артиллерии. Но не преуспели в этом. Так и не перехватив ни один из русских курьеров.

Но как оказалось, впоследствии, результаты боя оказались несколько иными. Возвращаясь ночью, на якорную стоянку у островов Мяо-Дао, японские корабли пересекли минное поле, поставленное, за день до этого, русскими контрминоносцами. И которое японские корабли благополучно миновали днём. В результате крейсер 'Такасаго' подорвался на мине установленной контрминоносцем 'Сердитый'[10]. Крейсер коснулся мины как раз между машинным и котельным отделением. И заливаемый, сразу в эти два отсека, крейсер, завалившись на борт, затонул. Ещё одной жертвой этого минного поля чуть было не стал контрминоносец 'Оборо'. Который налетел на мину носовой части. Но контрминоносец сохранил плавучесть и был отбуксирован на ремонт. Но на этом неприятности для японцев не закончились. Уже на стоявший, на якорной стоянке у островов Мяо-Дао миноносец номер '66' вынесло сорванную с якорей мину. И миноносец спасло только то, что берег был совсем рядом. И его удалось приткнуть к мели. Но последней жертвой войны, прежде чем оба флота, на время, прекратили активные боевые действия, стал контрминоносец 'Бдительный'. Который, при подрыве на мине южнее Владивостока, практически лишился кормы. И встал на ремонт до конца войны.

[9] Из книги Норригаарда Б. В. 'Великая осада. Порт-Артур и его падение'. Где он указывает на использование русскими самодельных, деревянных мортирок. Пригодных для метания самодельных же гранат.

[9] Транспорт 'Европа', бывший 'Великий князь Александр Михайлович' ещё в марте 1904 года был протаранен в гавани Порт-Артура и затонул с грузом 4000 тонн угля. В реальной истории не восстанавливался.

[10] 5 июня 1916 года, через несколько после окончания Ютландского сражения, участник этого боя, броненосный крейсер 'Хэмпшир' затонул, подорвавшись на мине. Установленной германской подводной лодкой U-75 в ночь с 28 на 29 мая, с целью подготовки к Ютландскому сражению. Это минное заграждение, без подрывов, английский Большой флот пересёк дважды. Один раз, направляясь к месту Ютландского сражению, второй раз, при возвращении из боя. На 'Хэмпшире' погибли почти все находившиеся на борту крейсера, спаслось только 12 человек. Одним из погибших был военный министр Великобритании лорд Китченер, следовавший с дипломатическим визитом в Россию.

5

Священник, протеирей отец Глаголев, ещё не успел завершить церемонию похорон, когда на другом берегу Лунхэ, раздался взрыв. Адмирал Вирениус обернувшись, взглянул на окутанную дымом от разрыва гору Соборную и тяжело вздохнул. После потери высоты с отметкой 96 саженей, на Волчьих горах, противник получил возможность прицельного обстрела части города. По крайней мере, участок долины реки между горами Соборная и Перепелиная обстреливался противником весьма успешно[11]. Как и узкий участок гавани, располагавшийся за устьем реки и до Тигрового полуострова. И в этой узкой просматриваемой и простреливаемой противником 'Долине Смерти', получившей здесь название, с лёгкой руки адмирала Вирениуса, днём старались не появляться. Или пересекать её как можно быстро. Хотя при необходимости проведения работ днём тут ставили дымовую завесу. И под её защитой проводились необходимые работы.

Но сейчас в этом необходимости не было. С началом осады похороны погибших стали производить на юго-западных склонах горы Перепелиной. Несколько выше по склону от железнодорожной станции[12]. Уже находясь вне зоны, в которой японские наблюдатели не могли видеть цели. Поэтому японские разрывы обычно не мешали проведению похоронных обрядов. Не мешали они и в этот день. Начав обстрел, не то расположенной на северных склонах горы Соборной русской батареи. Из пары старых, девяти фунтовых морских орудий. Не то, просто этого района города. И как только тела, опустили в могилы, погибших и умерших в эти дни нижних чинов, в одну общую могилу, а офицеров в индивидуальные, адмирал, не обращая внимания на близкие разрывы японских тяжёлых снарядов и держа в руке фуражку, простояв всю службу с непокрытой головой, осенил себя крестным знамением, а потом, склонив голову произнёс:

— Простите братцы, что не уберёг.

И кинув первым, горсти земли в каждую могилу адмирал надел фуражку и отошёл в сторону. Подойдя к ближайшей, уже существовавшей могиле. Где, под снятой с подводной лодки 'Портартурец' надстройкой, покоился экипаж этой лодки. Похороненный по приказу адмирала, сказавшего: 'подводники погибают вместе, без различия чинов и в могиле, и там, в море, лежат вместе, пусть и на земле так будет', в общей могиле. И остановившись, стал смотреть на эту могилу. Ожидая, когда в полном соответствии, с чинами и положением в обществе, последний долг погибшем отдаст и Николай Вирениус. Который так же, кинув в могилу горсть земли, подошёл к отцу. Который, смотря на табличку, прикреплённую на рубке, произнёс:

— Кому то придётся сделать то, что он не успел. Возможно, придётся сделать это тебе.

— Кто не успел? — не понял было сначала слова отца Николай Вирениус, — И что сделать?

— Вилькицкий, — ответил адмирал, — Видишь ли, Николай, в отчётах одной из полярных экспедиций восемнадцатого века, есть упоминание о некой земле виденной участниками этой экспедиции. Северо-западнее полуострова Таймыр. Да и поморы помнят о существовании островов в этом районе. Вот мичман и хотел исследовать этот район.

— Земля Санникова, отец?

— Нет Николай, нет. Эти острова заметили гораздо западнее[13], чем предполагаемая Земля Санникова. Да и искать ее, пожалуй, бесполезно. Но вот Северо-восточнее Новосибирских островов я бы поискал остров. Который так же видели в этом районе[14]. И не известный до сих пор. Причём островов как бы ни два. Один побольше севернее, другой, поменьше несколько южнее. И думаю, тебе Николай придётся подумать над тем, чтобы принять участие в этой экспедиции.

Вирениус младший поморщился:

— Искать эти острова на парусной шхуне и собачьих упряжках?

— Отнюдь, Николай, отнюдь, — ответил сыну адмирал, — Я рассчитываю, что будут построены два ледокола. Приспособленных для плавания в этих льдах. Оборудованных летательными аппаратами. Я надеюсь, что аэропланами, с возможности посадки на воду и лёд. И, конечно же, экспедиция будет снабжена всем необходимым. Для того что бы, не только исследовать эти районы и открыть новые земли. Но и для того, чтобы пройти Северным путём. Из Архангельска во Владивосток. Причём желательно за одну навигацию.

— И ты, отец, хочешь, что бы я возглавил эту экспедицию?

— Да, Николай, я хочу, что бы вот эту экспедицию возглавил ты, — повернувшись к сыну и взглянув на него, произнёс Вирениус-старший, — Только не говори, что ты не хочешь быть адмиралом. А тот, кто даст нашему флоту возможность свободного прохода Северным Морским Путём, из Европы на Дальний Восток, да за одну навигацию, адмиралом точно будет. А острова, это так. Приятный бонус. Да ты и сам понимаешь. Это надо сделать.

Николай Вирениус вздохнул и посмотрел на могилу экипажа 'Портартурца'. Так и не чего, не успев ответить. Ибо, в этот момент, на Соборной горе в очередной раз громыхнуло. И по толпе пронёсся крик:

— Церковь! В церковь попали! Горит!

И действительно, из разрушенной взрывом крыши, находившейся на горе, церкви валил густой, чёрный дым. И адмирал тут же направился в сторону автомобиля. А ещё поднимаясь в автомобиль, приказал ехать к церкви. Не обращая внимание на ещё ведущийся, по этому району, огонь японской артиллерии. И в результате адмирал успел попасть к церкви одним из первых. Тут же став отдавать распоряжения, вынести пострадавших из церкви. Оказать им помощь. Одновременно осматривая церковь. У которой в крыше зияла огромная дыра. А в окнах были не только выбиты стёкла, но и местами вырваны даже рамы. Но вот следов пожара видно не было. И осенив себя крестным знамением, Вирениус шагнул, в распахнутую дверь церкви.

Всё убранство церкви было разрушено. Эпицентр взрыва окружал сплошной завал из обломков крыши, потолка и рухнувших подсвечников, икон и всего того что некогда украшала церковь и служило во время обряда. А всё остальное было густо посечено осколками от японского снаряда. Но, к счастью, тел адмирал не увидел. Священник, отей Глаголев, со служками в этот момент проводил похороны и, похоже, церковь была практически пуста. И те, кто в ней в этот момент находились, оказались легко пострадавшими, и сами выбрались. Адмирал повернул голову в сторону главной иконы. И буквально встретился взглядом с взглядом богоматери. На краткий миг адмиралу показалось, что святая дева сама, сурово и непреклонно, ожидая от него, что он свершить невозможное, смотрит на адмирала. Но стоило адмиралу моргнуть, как наваждение спало, и адмирал охватил взглядом всю икону, целиком. Запылённую, покрытую гарью от взрыва, но совершенно целую. Без единого отверстия в досках от разрыва японского снаряда. Хотя стены вокруг были буквально испещрены осколками. Адмирал бросил взгляд на пол и увидел, что стоявший было, перед иконой, напольный подсвечник рухнул на пол. И тоже весь испещрён следами от осколков. Но оказавшись на их пути, прикрыл от повреждения саму икону. Там, где путь осколкам не закрывали другие препятствия.

А за спиной раздался женский крик:

— Икона! Икона цела! Чудо! Чудесное спасение! Всё порушено, а она цела!

И этому крику стали вторить другие голоса. Которых становилось всё больше и больше. А адмирал ещё раз осенил себя крестным знамением и, склонив голову чуть слышно прошептал:

— Я всё понял, ваше величество. Я всё сделаю так, как надо, моя императрица[15].

[11] В реальной истории, японцы с самых первых дней осады использовали высоту с отметкой 96 саженей для прицельного обстрела этого участка крепости и гавани. Используя для обстрела орудия морского отряда. В частности, за три дня до сражения в Жёлтом море, в результате прицельного обстрела двенадцатисантиметровыми, морскими орудиями, был повреждён броненосец 'Цесаревич', и легко ранен в ногу командующий флотом адмирал Витгефт.

[12] По окончании русско-японской войны японцы перенесли все захоронения русских в северную часть города, где и организовали мемориальное русское кладбище. А на Перепелиной горе организовали своё кладбище. В настоящее время не существующее. В отличие от русского кладбища.

[13] В настоящий момент архипелаг Северная земля. На момент открытия Борисом Андреевичем Вилькицким, в 1913 году Земля Императора Николая II.

[14] В настоящий момент остров Жохова, открыт экспедицией Вилькицкого в 1914 году. Первоначально назывался в честь командира гидрографического транспорта 'Вайгач' Новопашенного. Но уже в советское время, из-за его измены остров был переименован в честь офицера первым обнаружившего остров, вахтенного офицера ледокола 'Таймыр'. И погибшего, во время зимовки, 1 марта 1915 года.

[15] Отсыл к легенде связанной с Державной иконой. Которая на момент, описываемый в книге ещё не обнаружена.

6

Русская Вторая Тихоокеанская эскадра покинула гостеприимный Дар-эс-Салам, в германской колонии Танзания. Где несколько ранее и соединились оба отряда этой эскадры. И после небольшого отдыха и подготовки русские корабли, медленно обогнув, принадлежащий Великобритании остров Занзибар, взяли курс на северо-восток-восток. Что бы преодолев Индийский океан одним броском достичь Тихого океана и прийти на помощь первой эскадре. Двумя колоннами шли главные силы эскадры. В правой колонне, под флагом командующего эскадрой шли эскадренные броненосцы 'Князь Суворов', 'Император Александр III', 'Бородино', 'Орёл'. В левой, более длинной, двигались эскадренные броненосцы 'Наварин', 'Сисой Великий', броненосный крейсер 'Адмирал Нахимов'. В составе русского флота наконец-то появился такой класс кораблей. А крейсерами первого и второго ранга стали бронепалубные крейсера. Те же крейсера что не имели защиты вошли в состав нового класса вспомогательных крейсеров.

В кильватер же 'Адмиралу Нахимову', держались броненосцы береговой обороны 'Адмирал Ушаков', 'Генерал-адмирал Апраксин', 'Адмирал Сенявин' и броненосный крейсер 'Владимир Мономах'. Корабли, взятые в поход большей частью для числа. Что бы хоть как-то уровнять силы флотов. На траверзе флагманов держались минные крейсера. Справа от 'Суворова', флагмана вице-адмирала Рожественского, шёл 'Лейтенант Ильин'. Слева от 'Наварина', который шёл под флагом младшего флагмана эскадры контр-адмирала Небогатова, разрезал волны 'Воевода'. А на траверзе 'Ушакова' двигался 'Посадник'. Причём уголь, принятый для перехода через океан, был виден даже на палубах этих небольших корабликов.