Неол и Ноег не купались — фениксы. За ними как за горой спрятался Эёух — Енго качественно спровадил жаждущих помочь Хуану и Хоану отточить мастерство. Панг в озмеке только и делал, что хихикал, близнецам ничего не оставалось, как обратиться к совсем новым друзьям, хе-хе. Друиды все же попытали счастья второй раз, но последовала фраза:
— Какие проблемы с фениксами?! Нет ничего невозможного после поцелуя с самим Царем!
Послав в ответ много всего своеобразно лицеприятного, Эёух обиделся и назло сунул руки в огонь. Не обожгло. А вот нерешительных Лухю и Лэхю еще как обожгло то обстоятельство, что награжденные эпитетом "милые букетики" оказались не для них, и даже не для других девочек, а от солнца!
В общем, все отрывались, как могли.
Кроме возрастающего числа встретившихся с Владыкой цео никто из коз и козочек так толком и не начал судачить — под водой их занимали феи, на поляне желудки за ушами так и хрустели, требуя и требуя все больше и больше вкуснятины, а потом перевешивающие животы вдавливали всех в траву и блаженно-сытую дрему. Мирно сопели на солнышке и братья Енго рядом с потрескивающими птенчиками, превратившими костер в гнездовье.
Эксперимент под кодовым названием "Проводники" успешно завершился и ударными темпами анализировался. Панг выделил аж тридцать потоков сознания, переходящих между феями и регистрирующих реакции увлеченных ими детей на изменения в поведении объектов внимания, оставив шестнадцать в запасе и два активных, собственно, личности Пинга и Понга. Первый этап продемонстрировал далекую перспективу роста. Касания Панга к иначе связанным с ним сознаниям походили на захватнические вторжения. Первое ветвление испытывало удовольствие в любом случае, а вот второе ощущало дикий дискомфорт, вплоть до паники у самых маленьких. Поэтому всего тридцать самых старших особей, исключая летающих в других звеньях, проводили частичку Панга, получавшую всю гамму ощущений и полноту мыслей. Цель, стать теневым свидетелем, маячила слишком далеко на горизонте. Панг помнил открытые книги фей, чьи души поддержал когда-то Гаер, даруя осиянные частицы. Сейчас он старался действовать в похожем ключе, более мягком и не таком повелительном.
Последующие этапы намечались в Обители, всего двенадцатью потоками с двенадцатью старшими, гм, жрецами их ни язык, ни извилина не поворачиваются назвать. Разделение мыслительного и эмоционального процесса от физических чувств, предотвращение случаев интернирования, разделение ощущений с реципиентом. Закрепление успеха на не прошедших закалку в Сиянии. Панг страстно желал научиться "обращать внимание" на, гм, своих культистов, в идеале незаметно для других. Среди получаемого извне потока энергий жизненной необходимостью встал вопрос о выделении "силы веры" конкретного индивида и скольжении к нему по нити для общения, для проведения воли, силы, желания. Панг хотел использовать тысячелетние наработки Сипаугри.
Ни донор, ни вампир. Не бывать и подсевшему на эмококтейль наркоману. Склеившийся Гаер распознал нарождающиеся аппетиты — удовлетворение своих желаний за счет поступающего от, гм, паствы. Крайне опасный путь, чреватый абсолютно не гламурными следствиями. Сексуально обделенный Панг перебьется — излишний слой памяти отошел от пирога дуота. Меньше знаешь — крепче спишь. Серия плановых испытаний подверглась корректировке. Гаер воспитывал в себе терпение и умение жить медленно, смакуя каждое мгновение, а не прожигая бездарно — это вопрос выживания.
— Эха-ха-ха! — заливисто засмеялся выигравший спор мальчишка над неудачником.
Думая, что Панг дрыхнет без задних ног, воришка крался к смородине. Бац-бац! Две небрежно брошенные шкурки от бананов, вдруг взлетевшие с места, смачно припечатали наглеца по выпяченному заднему месту. Ррав-гав! Два цепных пса из шкурок сложили полосы пастью и принялись, порыкивая, кусать, то и дело клацая зубами, неудачливого вора, гоня его прочь под общий смех свидетелей, сдернувших сонную одурь с созвенцев. Соответствуя образу, Пинг и Понг что-то невнятно шептали на малоре, а потом просто транслировали звук из своих ртов, песок в области кистей активно шевелился, ведя кантио через пролесок. Преследование велось до самого круга из костров — при приближении к нему банановую кожуру заколбасило: полоски зашлепали губами, завихляли, зачихали и смертью храбрых порванными ошметками шлепнулись в ближайшие угли, окончательно погаснув в магическом зрении отсутствием маэны. Для последовавшего после демонстративного сбора ягод с двух кисточек смородины трюка с проливающимся прямо в рот вместе со стружкой кокосом, пробитым мини-Буром Ветра(!!!) и поднырнувшим под зонтик, пришлось достать все пальцы из песка, вернее, он с них сам ссыпался из-за динамики ручного и ножного телора.
Панг воспротивился подлой мыслишке и не стал быдлом — песок не промок. Загаживать среду обитания ни один эльф не додумается, ни один! Утренний конфуз простителен, журить за него никто не стал, и намекать не помыслил! А вот та же купальня, к примеру — питьевая вода. В реке — пожалуйста, специальные организмы только обрадуются. Но не в купальной зоне. Мочевина, скажем, под действием чар превращается в гнусного вида слизь, облепляющую отмороженного на ухо проказника — держится долго, зудит и чешется. Поэтому после показательной чистки еще парочки бананов Панг выпустил с рук два огненных всполоха, когда прыткие стазы навестили таки козочек. Два кружащих сгустка пламени, периодически разделяющихся на пары хаотично брыкающихся с воздухом аморфных образования, доверия не внушали — середину пляжа обходили стороной, брызгаться и бросаться если и хотели чем, то не решились, а на возгласы и прочее Панг не реагировал, жмурясь в неге или сосредоточенности, показывая, с каким комфортом тренируются белые юбки. Прогулка царя возымела колоссальный отклик в среде гимов, особенно изменения в этикете приветствия.
Борьба за рейтинги неотъемлемая часть жизни алсов. Понг оказался солидарен с Пингом в вопросе разрушения... монополии на табель. Не они, так другие дотумкают — начнется борьба глазомеров, раздоры. Нет. Как нет и дат, к коим приурочить оглашение — Венец Орбисгратия всегда доступен за окном. К чему сложности? Вот его, хех, Панг и запряг стряпать сравнительные таблицы, правда постфактум и на основе собственных, а заодно при помощи иллюминации подсвечивать циферки, конечно же, из принесенной Пангом арифметики, хе-хе.
— Нуу, а вы не проговоритесь? — упрямилась Иатто.
Вынутые цветодары одновременно вернувшихся с того берега, когда диску оставалось четыре диаметра до скрывающей полосы на западе, размерами огорчили некоторых зрителей — участники же радовались, треща безумолку, делясь впечатлением от встречи всех собранных у Ахлессена южнобережных одаренных с царем. Зачинщиками, предсказуемо, стали стазы.
— Щвах, Аюи, Нчаг и Офия ровнехонько замыкают рояс(*), — сдалась феечка под натиском.
— Без учета семерых, — одернул фей сестру.
Естественно, пришлось объяснять, что за семеро таких, вернее, почему семеро. Под большим-большим секретом парочка поведала на ушко тайну про особое ранжирование чародеев. Первого мульти-чародея перевели с другом из Кюшюлю, где они оба не прижились. Всем известный Друид пустил корни в гим-каэлесе позавчера днем, Лавиотик вчера вечером с дозреванием сегодня поздним утром, утром в первых трех звеньях проснулись три Хаокриса(*), а один дуот из одиннадцатого из-за эманаций царя и эмоций не умеющих себя контролировать новорожденных вот буквально недавно расцвел у вон той рубиновой друзы Фламардом(*). Итого семь.
Глухого телефона тут не знали, что не помешало сплетням лесным пожаром охватить берег Пелцокшес сразу по уходу фей "по делам" домой. Главное, пощечина новорожденными осозналась. Спевшиеся с Енго братья Эёух прекратили сливать в озмек оскорбленное достоинство — редкая и убийственная специализация "фламард" впечатлила их гораздо сильнее мифических хаокрисов из каких-то там далеких первых звеньев. Магия крови весьма косвенно соотносятся с Магией жизни, но случаи среди эльфов известны. Вот так причудливо милашка-пиромант стал навевающим ужас фламардом, которого царь по-особенному похвалил за доброту.
— Панг, скажи, что делать с фениксами, — насупленно произнес подошедший за диаметр до заката Неол.
— Любить, — ответил все еще лежащий без смены позы Пинг.
— Панг!.. — возмутился было Ноег.
Однако два сгустка выманили фениксов из рук Енго. Весело искря и клокоча, дети огненной стихии ринулись играть в догонялки, смело выделывая мертвые петли над водой. Замахнувшиеся ноги впустую пнули песок, не тронув заметно пожухшие зонтики. На радость восхищенных зрителей фениксы победно полыхнули над самой гладью воды у самого центра заводи, проглотив панговские огоньки. Вода под ними по всем физическим законам подлости зашипела, превращаясь в пар, и две вспугнутые птички, подскочившие вертикально вверх, чего-то возмущенно пища, ринулись к Енго в руки, эманируя жалобами на воду и требованием продолжения банкета — старшие через связь с ними однозначно установили соответствие между звуками и вкладываемым в них смыслом.
— Панг, пожалуйста, помоги Енго, — смело выдернув веник и бросив в помойную кучку.
— По твоей... эм, подвижные фениксы жарят других, причиняют своим огнем боль деревьям и травам, их феи боятся. А ограничивать их зачарованными кольцами Енго не хочет, — рассудительно высказался брат. В озмеке Пинг, перебив, еще раз повторил фразу о правилах хорошего тона. Пришлось вслух — ежовая привычка быстро въелась.
— Хоан, — с печальным вздохом сел Пинг, не спеша отряхиваться. — Младенцы капризны и требуют толику родительского тепла. У Понга есть знакомые, способные связаться с ныне здравствующими взрослыми фениксами, они приютят их и взрастят, лет за двадцать...
— Нет! Не отдадим, — набычился шаркнувший по песку Неол, прервав. Недовольно пыхнул прижатый к груди малец.
— А другого выхода нет? — спросил Хуан.
— Мы помогли реализоваться мечте Енго, а он на нас за это оскорбился, — нехотя поднялся на локте Понг, запрокинув голову. — Якобы мы специально использовали его в корыстных целях, чтобы заставить рыдать над собою трех сестриц!
— Отвалите, неблагодарные, — раздосадованный Понг раздраженно махнул кистью, отправляя верно отслуживший свое зеленый зонтик к объедкам. — Вы им добра не желаете, — одновременно пошел в атаку Пинг, подытожив разговор отворотом к воде.
— Мы желаем! Ты!.. — конечно, будешь тут на нервах, когда все задергали: расскажи да расскажи.
— Неужели ничего больше не придумать, а? — не сдавался остановивший Неола Хоан. — Вы дали огонь феям, вы оба можете, я знаю!
— Что за предъявы? Совсем опупел? — вскочил Понг.
— Спокойнее Понг, — сразу следом поднялся Пинг. — Одна после комплимента царапается до крови, — загибая палец. — Второй после мечты избить хочет.
— Третьего из грязи в князи, а он эмопоносом обливает. — Живите в дружбе, ёпть! — смачно харкнув в мусор, прицельно, щегольнув не известным тут матерным словцом.
И не слушая больше ничего и никого, Пинг и Понг подпрыгнули на мгновенно засвистевшие под ногами Диски Плинга и в быстром полете примитивным Воздушным Продолженьем Рук смяли ком с мусором, метнув его в середину Пелцокшес, куда сами следом и нырнули. Вернее безобразно плюхнулись — приближаясь к реке, дестабилизировавшийся ком начал осыпаться песком, затем вовсе развалился, а воздушные диски, не выдержав болтанки, разъехались в стороны и выскользнули из-под ног, перевернув пассажиров в воду.
Предмет ссоры и выеденного яйца не стоил — Панг резонировал. Найденная им — им! — точка равновесия сгинула в укрывище Бодо, слои памяти — им продуцированная идея! — ободрали, железный контроль — ну ладно, не его — растекся жижей! Где, спрашивается, справедливость?! А тут еще шмакодявки нагло подкатили, йейль! Ссоры — неприятный аспект отношений. Гордец-Панг превратил упругую полупрозрачную пленку молчания в глухую стену, перегородив ею озмек.
— Панг, вернись, — обратился бывший Икарцео через оши к плывшим по течению реки, в тот момент загнувшейся на скалистый участок вокруг Ахлессена.
— Мы запретов не нарушим. — Не хочу.
— Маленькие фениксы — источники больших неприятностей. Оба заключены в клетку с костром, а по окончании каникул будут неминуемо окольцованы. У вас есть, что сказать? — повернул в обход цео.
— Ответ на дне, — туманно буркнул Пинг.
Отвесные более чем стометровые скалы в заходящих лучах окроплялись красным золотом. Звено наблюдало за Ра, Панг за рисуемой его лучами картиной. Жилы золотого мрамора в брызгах корунда, меди, циркония и марганца с литием — многое переплелось на горных стенах, созданных древним эльфом. Неописуемая красота камня уходила в тень плавно, неуклонно, дабы на утро заново стать разукрашкой.
Панг слепил инфэо из широкого Диска Плинга и двух Воздушных Рук, зацепившихся за камень и выступ на обоих берегах реки. М-тату огня растеклась по всей коже, превратив фигуры мальчиков в огненных элементалей какого-то там уровня. Пинг и Понг лежали на животах, разрешая косякам рыб уносить их мысли дальше по течению. Следуя правилам, они не появлялись рядом со второй береговой полосой с отдыхающими, не ступали на берега чужой лагуны после заката, тем более не углублялись в лес. Пребывание в реке фиксировалось в эти моменты пальцами ног, согретыми пламенем, питаемым собственной энергией, не убывающей, но и не накапливающейся — колеблющейся с все уменьшающейся амплитудой.
Достижением ночи смело Пинг и Понг засчитали любование красотами реки, вполне естественно лучший свой изгиб делающей у отца-мэллорна, доминирующего над округой. Самые красивые речные кораллы, выведенные местными магами-биоинженерами, пульсировали сложный вальс пастельных тонов. Водяные пауки приманивали россыпью звезд на свитых между гибкими веточками паутинах. Текучая вода не препятствовала моллюскам ложится спать по берегам, ведя активную жизнь у центра, выхватывая из быстрого мутного потока тонкими щупальцами деликатесы — огрызки и кожуру, ветоши и прочее. Вальяжно плавали черепахи, чьи панцири чары защищали от любых течений — взмахи ластовидных лап превращали их движение в бреющий полет. На панцирях всегда каталось множество пассажиров: от рачков до рыб-прилипал. Разнообразие видов поражало — Панг не мог себе отказать в Глазе Виката, барражирующим над его импровизированным плотом на высоте сотен метров. Лучшие виды открывались с кроны, нашпигованной караульными легионерами — воздушная угроза черной сигарой проплыла в верхних слоях тропосферы, чиркнув угольным грифелем по небосводу, разделив вечер с ночью.
Достижением ночи Панг смело засчитал оперирование одни потоком двумя инфэо, согласно распространенной практической методике. Одно сложное заклинание, пассивное — Диск Плинга. Знай себе поддерживай без траты направляющих усилий. Второе простое, активное — Воздушные Продолжения Рук, той же школы. С их помощью Диск Плинга удерживался на месте или как плот перемещался вдоль речной глади. Термин "лепка" суть соединение, в частности, двух в одно. Общий энергокаркас справлялся с распределением маэны, место крепежа переадресовывало функцию руля к двум манипуляторам. Люминесцирующие не хуже сомокозлов, подметающих бородкой щупалец дно и отгоняющих рогами конкурентов, Пинг и Понг по очереди лепили инфэо. Результатом стало оперирование двумя подобными инфэо, производимыми на свет газового гиганта, гордо шествовавшего по небосводу со свитой сателлитов, с использованием телора и ключ-слова на малоре. В итоге три магоформы объединялись в одну. Пинг и Понг заклинали что вместе, что порознь, в результате научившись делать из воздуха речной Катамаран(!!!) с ручным и ножным приводом. Диск с изогнутой стенкой элегантно превратился в мягкий стул со спинкой, раскладывающийся шезлонгом. Силовые контуры — педали, помимо маэны питающиеся работой тела, как бы непрерывно выполняющим жесты. Четыре сплющенных воздушные руки в четыре пластины на вращающейся оси — загребное колесо. Соединив парные усилия, Пинг и Понг смастерили удобное и простейшее средство передвижения, более чем посильное соседским стазам. Хочешь — сиди и крути педали, хоть в воде, хоть в воздухе, хоть руками, хоть ногами. Хочешь — лежи. Превратившийся в банальную Воздушную Ступень(!!!) Диск Плинга легко трансформировался в различные фигуры, позволяя разнести вширь посадочные места ради защиты от брызг. Регулируемая площадь пластин колеса определяла тягу, настраивалась и коробка передач, задавая скорость через соизмерение между объемами подаваемой маэны и мускульной активностью, позволяя банально воплотить воздух в пластины, движимые чисто силой рук или ног, что сводило к минимуму расход топлива и максимизировало срок существования Катамарана. Рулевая пластина отсутствовала, ее заменял угол поворота вращающегося колеса — прогулочному средству по спокойным водам ни к чему мудреное управление, магический шарнир организовать гораздо проще механического поворотника. А для сверхбыстрого подводного и наводного передвижения Панг приспособил Пропеллер(!!!), запитав его водной стихией. Угол вытянутых носков сведенных ног отвечал за скорость вращения, читай движения. Развел ноги — развеял. Лежащие одна ну другой кисти рук или сведенные вместе ладони являлись пространственным рулем. В первом случае маневренность по вертикали, во втором по горизонтали. Были и усложненный джойстик из двух кулаков, соединенных костяшками — для продвинутых юзеров сего магического девайса. Для непотопляемости Катера(!!!) Пропеллер дополнился Воздушной Подушкой, уложенной брусом к подмышкам, держа верхнюю часть груди над водой и не создавая излишнего трения. Опять комбинация сложного и простого, правда, в пассиве легкое, а трудоемкое в активе, зато коэффициент сложности между ними выигрышнее.
