Весна веры

— Грош ей цена, конечно...

— С кольцами?

— С кольцами, понятно, дороже. Но все одно — отопрутся от всего.

Яна качнула головой.

— Отцеубийца? Это клеймо. Тварь, которая подняла руку на родителей, жить недостойна.

— Смотря какие родители.

— К Гаврюше это не относится. Антон Андреевич, Гаврюша был отвратительным братом, но хорошим отцом. Несмотря ни на что. Сына он любил, и корону хотел не столько для себя, сколько для него.

— Вот она — благодарность...

— Хочу заметить, что Гаврюша был чрезвычайно целеустремлен. Он должен был узнать что-то... основопотрясающее, чтобы запить, — чуточку коряво выразилась Яна. Но получилось доходчиво.

— Что это могло быть?

— Что угодно.

— Хм...

— Интересно, подпишет ли Мишель бумагу, что убили Гаврюшу лионессцы?

— В обмен на эту? Легко!

Валежный посмотрел на Яну. И прочитал в ее глазах веселый вызов.

Помиловать подонка?

Да и пусть, его в ответ жизнь не помилует! Так вломит, что уши в череп уйдут. Опять же, Гаврюша предал брата и был предан сыном. Есть в этом печальная, но справедливость.

А Лионесс...

Эти гады им жизнь еще попортят. Да и виноваты они в происходящем, хотя и косвенно. Ну ничего, и на них управа найдется.

— Вы полагаете — справимся, тора Яна?

— Обеспечьте охрану и мальчику, и его семье. Нам сильно повезло, тор генерал, не хотелось бы разменять эту удачу.

— Да, тора Яна.

— Сколько мы еще пробудем в Беркуте?

— Сутки, тора Яна.

— Отлично.

Почему-то Яне казалось, что ей надо уезжать. Вот и поедет. Только письма напишет, кому надо...

Да. И ЕМУ в том числе.

Вот ведь... встретила на свою голову! Нарочно такое не придумаешь, но жизнь любит затейливые вензеля.

Ида, герцогства.

— Опять сидит.

Жом Пауль без малейшего одобрения посмотрел в окно. Жама Эльза покривилась.

— Вот ведь... лында*.

*— бездельник, прим. авт.

— И чего ему от торы нужно? Такая девочка хорошая, умненькая, серьезная, — продолжал ворчать жом Пауль.

Это верно. Хозяйку слуги полюбили искренне. А что такого?

Девочка серьезная, домашняя, гулянок не устраивает, мужиков не принимает строем, учится, работает в лечебнице... сначала-то слуги думали, мол, блажь, перебесится так успокоится, для дамы ж что положено?

В парке гулять, цветочки вышивать, мужем-детьми обзавестись....

Потом посмотрели внимательнее, и поняли — такое не пройдет. Тора Ида фанатично училась медицине. И на плече у нее шрам был.

Грубоватый, корявый...

Она как-то обмолвилась, что сестра ее спасла. А остальных не смогла — там насмерть...

Слуги все поняли. И девушку начали уважать. Когда она своего врача выхаживала, заколебались, было... все бабы одним миром мазаны! Как ни верти, а натура свое возьмет. Не могут они хвостом не крутануть, так-то...

Нет?

Опять нет...

А вот жом Константин, который несколько раз появлялся в доме...

Он обещал писать, и несколько раз от него приходили письма, которые жама Эльза совершенно случайно видела. Нет-нет, она почти ничего не знает по-русински. Но кое-что поняла...

Любовь, да.

Но все строго, не для блуда, а для семьи.

Жома Константина обсудили со всех сторон, признали достойным и решили, что ему можно 'доверить девочку'. А вот этого... лынду, как охарактеризовала Армандо жама Эльза... нет, ему никто и никого не доверит. Вот еще!

— Чего нужно — то и Полкану понятно. А вот что с ним делать-то? — задала резонный вопрос жама Гертруда.

— А что тут сделаешь? Он все ж тор...

Женщина нахмурилась. Жама Эльза ее опередила.

— Тор он, или торт, а с моей стряпни он неделю с горшка не слезет!

— Это нужно, чтобы тора его пригласила. А она не хочет.

— Зато этот лымарь* хочет. И сидит, и сидит, и провожает ее всюду, разве что за руки не хватает... сплетни уж поползли!

*— синоним слова 'лында', лодырь, прим. авт.

Сплетни и правда поползли. Армандо был задет, и собирался достойно отомстить негодяйке. А именно — забраться к Иде в постель.

Жениться?

Что вы, такое его семья не одобрит! Он все же тор... она, конечно, тоже не из простонародья, но беженка из Русины? Ф-фууу...

Второй сорт не брак. То есть — не для брака. Как потом посмотрят на его семью? Его детей? Нет-нет, это совершенно нереально. Вот интрижку закрутить — другое дело. Это и приятно, и необременительно... репутация дамы?

Вы вообще о чем?

Какая репутация?

Она же работает в лечебнице! Живет одна! Бежала из Русины... от репутации там такие лохмотья, что ты хоть и роту солдат у себя принимай! Уже ничего не повредит!

И Армандо пошел на штурм.

В просвещенном двадцать первом веке это называется красивым словом 'сталкинг'. Еще может быть синдром Адели. Но реально борются с этим только в Англии и Норвегии. И то, скорее, это местное законодательство.

А пока докажешь, пока покажешь... поверьте, рехнешься раньше, чем дело до суда дойдет. В других странах и законов-то таких нет, преследуй на здоровье! И жертва получается беззащитной перед поддонком. Убьют, побьют — тогда и приходи. Идеальная позиция! А если негодяй навязчив? Если не понимает слова 'нет'? Если он последовательно разрушает человеческую жизнь, не останавливаясь ни перед чем? Да, пока не применяется насилие, но это ведь — пока!

Иде было в чем-то проще. Рядом с ней был Полкан. И то... мало ли что? Собаку можно отвлечь, отравить, застрелить...

А родных у нее не было. И близких тоже.

Константину она писать об этом не стала. Не хотелось... ему и так тяжело. У него жуткая ситуация, он под смертью ходит, а Ида ему напишет, мол, так и так, мне тут мелкотравчатый мерзавец прохода не дает...

Это неправильно.

Но и что делать, она не представляла. Жалобы в полицию результатов не давали. Оставалось только терпеть, ждать и надеяться, что Армандо это самому надоест. Но пока цветы ей доставляли ежедневно.

И провожал ее Армандо до здания госпиталя тоже ежедневно. Разве что обратно не провожал — нереально. Слишком большая территория...

Но кто знает, что будет дальше?

Ида нервничала, бледнела и худела.

Армандо нервничал и наливался злостью, словно спелое яблоко соком.

Нарыв должен был прорваться так или иначе...

Эпилог

Ветер развеял слова...

Хочет молчать тишина.

Это настала весна.

Анна, Россия

Почему телефонные звонки всегда раздаются неожиданно?

Только сейчас Анна поняла отца, который все телефоны приказал вынести в одно помещение и приставить к ним специального лакея. Нескольких лакеев.

Пока телефонируют, пока выслушают новость, пока донесут до Петера...

Конечно, это плохо, когда надо реагировать незамедлительно. Но на памяти Анны, ее отец ни разу так не поступал.

Зато он и не чувствовал себя мишенью для дротиков.

Затрезвонил телефон — и Анна аж дернулась, как от впившейся иголки.

Прогресс несет и свои минусы, и ты чувствуешь себя собачкой на поводке, который в любой момент могут дернуть.

— Слушаю?

— Госпожа Анна Петровна Воронофф?

Голос говорящего звучал чуточку глухо, да и слова он произносил своеобразно. С акцентом.

— Да.

— Мое имя вам ничего не скажет. И вам его знать не надо.

— Почему?

— Госпожа Воронофф, у вас есть почтовый ящик?

— Да...

— Электронный?

Анна послушно продиктовала сочетание цифр и букв. Это ж не карта сбербанка?

— Благодарю вас, Анна. Всего вам хорошего.

— И вам тоже...

Анна в недоумении посмотрела на телефон. Но — ненадолго.

В почтовый ящик прилетело сообщение.

Анна коснулась значка на панели и принялась читать.

Госпожа Воронова.

Господин Цветаев лечился в нашей клинике.

Он завещал переслать этот файл вам. И попросить прощения.

Я выполняю последнюю волю умершего, и прошу вас ничего не сообщать его матери.

Скачайте файл себе, я через два дня уничтожу все следы отправления.

С уважением.

Ни имени, ни отчества...

Анна подумала — и отправилась к Кире.

* * *

Кира и Гошка террорили каких-то зеленых мутантов на мониторе. Визг стоял на половину особняка. Анна отозвала Киру в сторону и показала ей сообщение.

— Киреныш, с этим можно что-то сделать?

— Логин и пароль на базу, — отозвалась Кира.

Анна порылась в памяти и назвала. Благо, Яна себя не утруждала, и паролем была Гошкина дата рождения.

— Отлично. Щас качнем...

На скачивание ушло несколько минут, потом Кира утащила Гошку на кухню лопать крыжовенное суфле, а Анна осталась один на один с видеозаписью.

Открыла, взглянула — и даже поморщилась от отвращения.

Нехорошо?

Наплевать!

Сережа Цветаев изменился жутко. Был красавец мужчина, спортивный, не слишком худощавый, пропорциональный, кудрявый, а сейчас...

Сейчас на мониторе был виден... а, некоторые зомби куда как симпатичнее выглядят.

Весь серый, глаза запали, щеки провалились, части зубов нет, выглядит лет на семьдесят... говорят о печати смерти?

Говорят...

А Анна ее отчетливо видела. Жуть — жуткая.

Не человек. Живой труп.

— Янка, привет. Привет, рысь лесная. Надеюсь, у тебя все хорошо. И сейчас, и будет. Знаешь, дураком я был...

Два часа Анна не отрывалась от монитора.

Два часа исповеди.

Надежды, мечты, планы, детские воспоминания... Сережа все свалил в кучу. Не ради Яны.

Ради сына.

И лишний раз не уставал подчеркнуть, что бабке его доверять нельзя — изуродует. Как самого Сергея.

Некоторые моменты были, хоть сейчас в суде прокручивай... откровенно жуткие. Как мать при сыне приводила в дом любовников, как пила с бандитами, как заказала отца Сережи...

Да, Сергей и это знал. Доказательств у него не было, но кому они сейчас нужны? Этой записи с лихвой достанет, чтобы похоронить Цветаеву в суде!

Для себя Сережа просил только об одном. Дать эту запись посмотреть Гошке. Не сейчас, нет. Когда мальчик достаточно вырастет.

— ... я понимаю, я вообще ему отцом не был. И прошу о том, на что права не имею. Но Янка, мне бы хотелось, чтобы сын меня знал... ну хоть чуточку. Я пойму, если ты откажешься, но ты всегда была сильнее меня. И благороднее...

Анна подумала, что тоже не откажет.

Сохранила запись на нескольких носителях, не считая жесткого диска, и отправилась вниз. Благо, вся семья, включая Борю, была уже в столовой. Ждали только Анну.

* * *

Девушка рассказала обо всем за обедом.

О звонке, о записи... Боря задумчиво кивнул.

— Скинешь запись мне. Я посмотрю и Яше скину. Авось да пригодится.

— Хорошо.

— Не вполне, значит, парень мозги проколол. Хотя перед смертью многие в ум входят...

Анна задумчиво кивнула.

— Да, Сергей был хорошим. Неглупым, но слабым.

Гошка даже внимания на это не обращал. Он был занят важным делом, подкармливал со стола Смайлика. Котище с достоинством принимал из его рук ветчину.

Пока взрослые отвлеклись на свои неинтересные разговоры — оно ж самое время!

— Пригодится. Я и так вас буду защищать от Цветаевой, но лишняя запись — лишней не будет, — усмехнулся Боря.

— А когда вы поженитесь?

Анна аж соком подавилась.

— Кира?

— А что такого? Папс, ты Ане предложение не сделал?

— Сделал. Она взяла время на размышления...

— Так вы бы размышляли, а мы готовились? К примеру, к осени?

Анна вздохнула.

Осени...

Осенью она будет уже мертва.

Свадьба...

Это подлость получается. Настоящая подлость. Но...

Она видела глаза Цветаевой.

Кем надо быть, чтобы гроб с телом сына использовать в своих интересах? КЕМ!?

Ольга Сергеевна даже не монстр, она хуже. А Анне надо защитить сына. Поэтому...

— Киреныш, предлагаю сделать так. Мы сходим и подадим заявление, если твой папа не будет против. А там посмотрим, сколько времени нам дадут?

— УРРРРРААААА!!! — заорала Кира. И кинулась Анне на шею.

Потом отцу.

— Вот! Я же говорила, что надо просто спросить! Словами, через рот...

— И когда пойдем? — решил не упускать шанса Борис Викторович.

Анна чуть растерянно улыбнулась.

— А когда у меня выходной?

— Моей волей — завтра, — тут же решил мужчина.

— Значит, завтра, — Анна развела руками. — Пусть это будет летняя свадьба?

— Пусть так.

Кира счастливо улыбалась.

Главное ж что? Что у нее все получилось! А вы не верили!

Гошка, иди сюда, братан! Я тебя тискать буду! О, и Сталина заодно! Хорошая ведь семья получается, правда?

Тьфу, зараза!

Я все понимаю, кот, но зачем ты приволок ящерицу? Крысы не нашел? Отметить захотелось? Рано еще...

У кота на это было свое мнение. Ничего и не рано, а очень даже вовремя. Он же знает, что в кладовой висят целых две свиных ноги... а свадьбы...

Это когда еще будет! Хамон точно раньше съедят!

Яна, Русина.

— Читайте, тор генерал.

— Благодарю за доверие, тора Яна.

Яна только что рукой махнула. Какое там доверие? Проще не усложнять и отдаться добром. Все собираются готовятся к отъезду, она взвыла, и решила хоть ненадолго сбежать к Валежному.

Генералу тоже, видимо, выть хотелось, потому что Антон Андреевич приказал заложить лошадей. И они с Яной поехали за город.

Хоть погулять недолго... ну хоть часок! Весна же!

Весна пришла, а они... они даже ничего не замечают на своей войне!

Травка пробивается, солнышко пригревает по-весеннему, переплавляя лучами островки снега в грязные лужицы, птицы чирикают, словно взбесившиеся...

Валежный читал письмо Яны к жому Тигру.

Дорогой друг!

Полагаю, наше совместное путешествие и определенные интимные моменты дают мне право называть вас другом?

Генерал Валежный о вас очень хорошего мнения. Поэтому я не стану вилять и скажу прямо.

Те, кто перейдут на мою сторону, получат полное прощение. Более того, мне не справиться без кабинета министров, в который войдут самые умные, сильные и грамотные личности из имеющихся в Русине. Без оглядки на происхождение и прошлое.

Гражданская война плоха тем, что виноваты в ней обе стороны. Обе стороны умываются кровью, обе стороны виновны в гибели женщин и детей, обе стороны заляпывают себя грязью так, что свиньи позавидуют. Радуются этому соседи.

А если виноваты обе стороны, какая разница между теми и этими?

Не буду отрицать, прощение получат лишь те, кто добровольно сложат оружие. Те, кто желает лить родную кровь, могут получить лишь веревку на шею.

Утопия?

Но генерал уверенно идет на Звенигород. И когда мы будем в столице...

Признаюсь, я надеюсь на нашу встречу.

Следующее письмо вам передаст тот же человек. Надеюсь, вы на него не в обиде?

Я очень беспокоилась о вас.

Тора Яна.

Банг!

Дзонг!

Бэнг!

Пока Валежный читал письмо, Яна присмотрела подходящую мишень — и не удержалась. Всадила шесть пуль в ствол поваленного дерева. Аккурат в сучок на стволе.

— Тора Яна?

— Простите, не удержалась. Больно уж мишень хороша... была.

Валежный посмотрел на разлохмаченное дерево.