До и после Победы. Книга 4. Прорыв. Часть 6 (пишется)

К середине января бои за город приобрели особый размах, так как немцы уже согнали к городу несколько десятков разношерстных частей и подразделений общей численностью почти 20 000 человек (по факту — дивизия), а повстанцы еще не организовали устойчивое командование обороной и фактически действовали разрозненными отрядами по разным направлениям. Да, их численность была раз в десять выше чем действовавших против них фашистских войск, но многие еще не были обучены, а то и не восстановили силы после лагерей.

Тем не менее, за короткий срок наши превратили город в серию каменных мешков и коридоров — даже если снаружи окна и двери домов казались свободными, проникнуть внутрь не представлялось возможным — двери так просто заколачивались изнутри деревянными щитами, укрепленными брусом и стальными балками, под подоконниками внутри домов устанавливались ежи, опутанные колючей проволокой — снаружи дом выглядит вполне доступным, пока не попробуешь в него сунуться. Но порой окна тоже заколачивались снаружи деревянными щитами — типа пострадали во время боев. И таких каменных мешков длиной по несколько десятков метров было сделано не один десяток — и никуда не свернуть если не взрывать. А в параллель им прямо сквозь дома тянулись проходы, через проломы в стенах, как это не раз делали подпольщики, так что можно было скрытно перемещать большие группы бойцов — несколько месяцев подпольной борьбы дали нашим большой опыт в обустройстве подобных скрытных транспортных систем прямо внутри обычных городов.

А со второго и более высоких этажей на балконах, в эркерах, на крышах оборудовались позиции для ведения продольного огня в обе стороны улиц по противоположной стороне, дополненные позициями для ведения гранатного боя, когда по команде наблюдателя выделенные бойцы не глядя метали гранаты вниз на предназначенных для них участках, и каждый гранатный залп играл свою партию, как в оркестре. Первые группы штурмующих, зашедшие в такие огневые мешки, полегли все и полностью, что застопорило наступление более чем на двое суток, так как после уничтожения этих групп наши как правило закрывали улицу дымами и утаскивали трупы внутрь домов, так что немецкие командиры просто не знали куда подевались их солдаты — ушли вперед и после оглушительной но короткой стрельбы со взрывами просто пропали. Мистика.

Существенно помогал и опыт подпольной работы, который повстанцы накопили за предыдущий год, пока были подпольщиками — организация тайных схронов, неожиданных проходов через стены, через канализацию. Систему канализации построили в Вене еще римляне к 100му году нашей эры, но с распадом Римской Империи в 5м веке все пришло в упадок и лишь в 1388 году начали строить из камня открытые каналы для стока нечистот, основное же строительство системы началось после отбитой турецкой осады Вены в 1683, и к 1739 Вена стала единственным городом, который имел канализацию по всей своей площади. К 1914 году длина канализационных тоннелей города и пригородов составляла уже 2,4 тысячи километров при площади города всего 43 квадратных километра. К 1930м площадь города составила уже 90 квадратных километров, а в 1938 после аншлюсса Гитлер увеличил площадь Вены сразу до 1224 квадратных километров, включив в нее прилегающие городки и поселки — образовалось рейхсгау Большая Вена — как бы компенсировал австрийцам потерю независимости тем, что у них был теперь самый большой город Третьего Рейха.

Принимались меры и для использования в качестве препятствий многочисленных рек, что протекали через Вену. Так, Дунайский канал, построенный в 1598-1600 годах на основе одного из русел Дуная, проходил через центр Вены (а основное русло Дуная — по его северным окраинам, и уже потом Вена перекинулась и на северный берег реки, вобрав в себя стоявшие там городки). Этот канал представлял собой серьезное искусственное препятствие. Его глубина достигала 3 м, а ширина — 40-60 м. Вертикальные, облицованные гранитом берега высотой 6-7 м крайне затрудняли форсирование. К тому же можно было разрушить переправы и поднять шлюзы. В каменных зданиях вдоль канала были оборудованы огневые точки и наблюдательные пункты, что позволяло контролировать все подступы к переднему краю. Но пока немецкие части добирались до этого канала нечасто, в основном уничтожались или останавливались повстанцами ранее. Плюс — через Дунай и Дунайский канал было переброшено 15 мостов, и их разрушение должно было послужить еще одним препятствием наступавшим. К тому же в конце 19го-начале 20го веков многие мелкие речки, что стекали из гор Венского Леса в Дунай через Вену, были закрыты кирпичными и бетонными сводами, образовав систему внутригородской речной канализации. Даже река Вена, впадавшая в Дунай и давшая городу название, была частично закрыта кирпичными и бетонными сводами. И если к северо-западу от города они служили естественными рубежами обороны, препятствовавшими обходу с той стороны (а также каналы, по которым сплавляли древесину в Вену или к Дунаю), то и в в пределах города повстанцы готовили эти каналы к частичному обрушению, чтобы создать дополнительные препятствия. Вообще же, пока по окраинам шли многочисленные стычки и перестрелки с наступавшими, пока боролись с вклинениями отдельных немецких подразделений вглубь городской территории, по всему городу шла активная работа — к долговременной обороне подготовили практически каждый каменный дом, заложив кирпичом или мешками с песком окна первых этажей, а на верхних этажах были созданы пулеметные и снайперские позиции.

Вскоре повстанцы стали использовать в своих целях и транспортную сеть города. Так, длина трамвайных путей в Вене к 1942 году достигла 292 километров, и трамвай стал важной частью перевозок грузов и войск, повстанцы даже оборудовали несколько десятков артиллерийских и минометных составов, которыми можно было оперативно организовывать сосредоточенное огневое прикрытие направлений. Причем более половины всех трамваев (и все артиллерийско-минометные) были дооборудованы двигателями внутреннего сгорания и электрогенераторами, так как были обоснованные опасения, что с началом боев провода трамвайной электросети не получится быстро восстанавливать. Точно так же были задействованы и пути венской S-Bahn — пригородной железнодорожной сети (от shnell-bahn — быстрый путь), благо что она была соединена с трамвайной и позволяла перебрасывать составы обеих транспортных сетей между друг другом.

С юго-востока же от города мало того что также протекало несколько рек, служивших препятствием, а значит и рубежами обороны, так оттуда практически и не было атак — со стороны Венгрии было неудобно заводить войска — большинство атак шли с севера и немного — с востока.

Но постепенно численность отрядов повстанцев росла, формировались штабы уже батальонного уровня, когда под единым управлением было уже несколько взводов (пока без ротного звена управления — все как делали мы годом ранее), связанных единой системой связи и согласованным планом ведения боя, что позволяло проводить не только локальные стычки малыми группами, но и операции по окружению и уничтожению взводов и даже рот противника, когда комбат ставит согласованные задачи сразу нескольким взводам — одним прикрыть фланги от возможных контратак, другим провести штурм отдельных позиций, третьим выполнить закрепление после удачного штурма — в общем, обычная оркестровка операции без необходимости тратить время на переговоры о взаимодействии в другими командирами того же уровня.

Поэтому к концу января 1943 повстанцы не только вытолкали немецкие части из самой Вены, но и снова освободили прилегающие территории с помощью освоенных более чем сотни танков и нескольких десятков стволов тяжелой артиллерии, захваченных на заводах, базах и складах — тут, интересно, что у повстанцев было в разы больше танков, чем у нападавших — повстанцы захватили кучу техники на заводах и рембазах, тогда как нападавшие все еще пытались проводить полицейскую операцию, для которой в общем-то танков не предусматривается. Так что к началу февраля оборона на востоке стала проходить через озеро Нойзидлерзее в 35 километрах от Вены, с опорой на находившийся чуть западнее — в тылу это оборонительной линии — горный массив Лейта длиной 35 и шириной 5-7 километров, где можно было в укрытых местах накапливать резервы, боеприпасы, организовывать вторую помощь раненным. А в низинных зарослях вдоль Дуная отряды повстанцев при поддержке катеров действовали почти до Братиславы, которая была в 50 километрах на восток от Вены. На севере и западе фронт также устоялся, хотя и гораздо ближе к городу. Ну а на юге фронта практически не было, так как оттуда никто и не наступал — хватало завесы из наблюдательных постов и авиаразведки.

Так что постепенно у повстанцев стала появляться мысль задержаться в Вене подольше. Конечно, было искушение засесть в Вене и вести в ней оборонительные бои до полной победы. Вот только из Вены потом никуда не уйти — обложат и порешат всех. Да и превращать город в руины хотели далеко не все, особенно местные — у многих в городе жили родные и близкие, которые однозначно погибнут если там будут идти тяжелые бои. Помнится, по рассказам из советских времен моей реальности советским войскам было приказано беречь Вену от разрушений, но, с другой стороны, союзники своими бомбардировками тогда и так разрушили 20% зданий в Вене — под сорок тысяч, в общем, много. И ничего — отстроились, выжили. Поэтому, хотя в нашей среде и были споры как поступать с Веной, но в общем все сошлись во мнении, что лучшего места для обороны пока трудно отыскать — и сами немцы ее не будут бомбить, и есть много помещений, где можно укрыть и людей, особенно больных, и бойцов, и припасы. А на город мне было плевать — слишком много он принес бед окружающим народам за прошедшие столетия. Так что пусть хоть в труху — вон, в моей истории в 1944 году восставшие продержались в Варшаве два месяца, и это при недостатке оружия, боеприпасов и людей, чего у нас было более чем достаточно — за счет более совершенной тактики и вооружения, а также гораздо большей численности и лучшей подготовки. В общем, было над чем подумать.