В какой-то момент мне это просто надоело. Все же не очень приятно, когда через тебя проходит чужая магия. Это их часть, кусочки их сущности. Ярче всего конечно для меня магия Сери — жаркая, огненная... нежно ластившаяся к рукам. Магия Колина уверенно текла по венам словно древесный сок по стволу, родная, заботливая. Ту, что шла от Станислава, тоже можно назвать родственной, более холодной, чуткой, освежающей. Телохранители несмотря на свою абсолютную идентичность внешне, для меня всегда отличались. Нирран мягче, но в тоже время безжалостней, магия его слегка покалывала, богато насыщая. Магия Миррана приносила едва ощутимую боль.
Все это, собранное вместе, странно звучало во мне, выливаясь из кончиков пальцев, из ладоней, из близких вен на руках.
Хватит.
Раскрыв глаза и крылья, я сделала несколько уверенных взмахов. Удерживая звезду на кончиках пальцев поднятой над головой руки, второй вырвала из нее приличный кусок. Мне даже заклинание не нужно, только приказ, и короткое понимание цели и средства.
...И сверкающая, хвостатая звезда уходит в сторону идущего на нас войска. Запускаю ее нарочито вниз, заставляя удариться о землю в паре десятков метров от первых недообротней. На несколько секунд они ошеломленно замирают. Только для того, чтобы увидеть, как метеор, распахивая землю, продолжает движение. Глубже и глубже, а потом вырывается на волю смертоносным фейерверком посреди вражеского строя.
Только мне некогда наблюдать за деянием рук своих.
Удерживая звезду над своей головой двумя руками, начинаю опускать ее на уровень груди, попутно разрывая на пять частей — они более компактны и менее устойчивы. Рвутся, словно бойцовские псы. Вытянув руку, использую ее как направляющую, словно ложе арбалета, наводя попеременно на ледяных. Теперь у них есть новая работенка — пусть побегают от моих клацающих зубищами песиков.
Ну да... идея придать самонаводящемуся взрывному заклинанию вид зубастого пушистика наверное все же из бредовых. Но в свое время я развлекалась, создав такого, гораздо меньшего размера, и заставляла бегать от него всех в замке — тот малыш ни на кого конкретно наведен не был и носился за каждым новым персонажем. Мне было весело, другие ругались.
— Так им, Алекс, — вскрикнул Гзар. Телохранители поморщились, видать тоже вспомнили это заклинание.
Хм, вопрос на засыпку, а когда тут успела схватка разгореться? Пока я там колдовала что ли?
Обалдеть! Чуть самое интересное не пропустила.
Обнажив саблю, подаренную Теоденусом, я расчистила себе место для посадки парочки радужных шариков.
— Привет, мальчики! Что ж вы такие страшные-то? Все же избаловали меня сногсшибательными мужиками. Ай, да не в том смысле сшибательных.
Гада, сделавшего мне подсечку, пришлось наказывать сиреневым шариком боевого заклинания. Некогда мне тут с ним возиться. Много их. Не успела я и нормально саблей размахнуться, как заметила движение в гуще. Это оба телохранителя с настойчивостью драконов перли на пролом в мою сторону.
Что я могу сказать — воевать драконы умеют. Тем более эта парочка, легко машущая здоровенными двуручниками. Ну при их комплекции и не такое можно, однако уж больно страшно это со стороны смотрится. А вблизи так вообще... хоть караул кричи. У-у, никогда больше не буду над ними издеваться, жизнь дороже!
— Хранительница, — строго посмотрел на меня Нирран, отмахиваясь своей железякой от парочки недооборотней, — не лезьте в пекло.
— А зачем Хранительница с боевой ипостасью, раз за ней по пятам охранники бегают? — возмутилась я, стряхивая с сабли мертвое тело.
Нет, я не жестокая. Просто как говорит Гзар — хвост дороже принципов. А при таком соотношении противников, уже на все принципы начихаешь. Так что я без зазрения совести распорола живот еще одному недоделанному, ловя следующего на острие кинжала. Движения змеи слишком быстрые для них, я же уже почти танцую. Разворот, взмах темного металла сабли, поймать чужой меч, капельку драконьей силы на кончики когтей, и он ломается у гарды. Зажатым в руке осколком бью в шею противника. Быстро, едва уловимо скольжу...
Каким чудом Хранительнице Диар тогда удалось заманить тех охотников на драконов вглубь ее королевства, не хочу даже предполагать. Это было полгода назад. Никто из них так и не вернулся, встретившись в лесу, неподалеку от замороченного замка, с внешне хрупкой голубоглазой девушкой. Убивать меня тоже научили хорошо.
Чудовище, которое безумно хочет жить. И быть счастливым.
Как не удивительно, но орда недооборотней все прибывала, словно и не было ничего. И кровь — это вода.
Через какое-то время вся наша компания собралась в одном месте, встав в круговую оборону. Мои радужные бомбочки давно закончились, хотя создание новых не проблема. Просто время терять не хочется.
Отправив горячую саблю в черные ножны, увенчанные серебряным драконом, я встала внутри круга мужчин и занялась куда более сложным плетением. То, что я творила, называется Гномья ромашка. Ну да, название глупое, согласна. Так его же Диар придумывала. А у нее с фантазией... никогда проблем не было. Дело в том, что внешне оно напоминает ромашку, круглый центр — тянущий силы из "стебля" (мага), и лепестки-лезвия. Чем больше сила мага — тем быстрее они крутятся. Диар же в свое время соединила два стандартных заклинания Дискового лезвия, добавила им скорости и увеличила. Только крутятся они в разные стороны и находятся на расстоянии полуметра и метра от земли. Да и радиус огромен.
Какое-то время я просто вертела два раскаленных обруча на пальцах. Сама же меж тем натягивала особые каналы к драконам. Мне понадобится слишком много силы разом.
— По моей команде все залегли и уткнулись мордами в землю. Все, что выше полуметра, считаю лишним. Так что на спину не падать, — не удержалась я. Мужчины дружно фыркнули. А я что? Я ничего! Мое дело предупредить.
"Не дождешься, Змейка!"
По телу прошлась волна дрожи, едва не сбившая все заклинание.
— После заклинания я какое-то время буду невменяема. Так что лучше не трогайте меня. Здоровее будете. — Это уже для моих братишек, их дяди и кошака. Телохранители и асур уже видели, что происходит, когда работает Ромашка и, судя по ухмылке, Олеандр тоже. Он просто плохо представляет, что значит это в моем случае. — Ложись!
Мужчины рухнули. А я, раскрутив оба обруча над головой, осторожно их соединила и опустила, замыкаясь в "стебле". Получив подпитку, оба "цветочка" закрутились и начали расширяться.
Думаю, самым близким к нам оборотням было очень больно и страшно, зато после десятка метров... они даже не замечали своей смерти.
Силы из меня высасывалось — просто море.
Так что ничего удивительного, что когда я схлопнула заклинание, держаться на ногах не было никаких сил и желания. Зато появился откат. Вцепившись руками в серые ножны, я пробормотала:
— Это надо просто пережить!
И исчезла...
Девушка сидела на земле, судорожно цепляясь за собственную саблю, фонившую древней магией. Крупная дрожь сотрясала тело, у которого в один миг снова появились большие кожистые крылья.
И не подойдешь, судя по всему в этом существе крайне мало от разумного. Когда сидевший прямо напротив нее Мальгольм начал подниматься, девчонка глухо зашипела, отчего тот снова упал на задницу.
— Алекс? — ошеломленно позвал ее кошак.
— Даже не двигайся, — заявил Гзар. — Она набросится. В прошлый раз Алекс меня чуть не убила. Тогда мы не знали про такие откаты.
— Как в ту ночь, — тихо сказал Колин брату. Тот кивнул. — Долго она будет такой?
— Полчаса — час.
Сери глубоко вздохнул и сделал первый шаг, потом второй и третий. Кто-то начал тихо ругаться, а Алекс зашипела уже куда более откровенно.
— Ну что ты, Змейка. Успокойся. Это всего лишь я. — Обойдя ее по широкой дуге, полудракон встал так, чтобы она видела его. — Моя маленькая девочка. Александрит.
Чуть слышно шепча ласковые слова, Сери шаг за шагом подходил к настороженной змее. А как ее еще назвать сейчас?
Хотя, надо признать, красива. У него раньше не было времени даже нормально рассмотреть вторую ипостась своей возлюбленной. Покрывающие тело чешуйки отливали красным на изгибах и в тени, на солнце же сверкали изумрудным. Носик стал еще меньше, зато глаза словно увеличились. Ярко голубые. С тонкими полосочками зрачков.
— Ну что ты так на меня смотришь, — прошептал он, усаживаясь рядом. — Сама ведь чувствуешь родство. Ты ведь чувствуешь меня, милая. Ну же, успокойся. Тебя никто не тронет. Я никому не дам тебя в обиду.
Не даст... зато она такого обещания не давала, и стоило его пальцу скользнуть по щеке девушки, она резко дернулась вперед, повалив его на землю. Только Сери не сопротивлялся.
Не расслабляя хватки на его горле, Змейка провела носом вдоль его лица, лизнула зелено-черные чешуйки. А затем, издав звук, похожий на мурлыканье кота... впилась в его губы.
— Шелтоглас-сый... мой!
— М-да... теперь у нас в семье двое чокнутых. Сери, тебе не кажется, что здесь не то место, где можно заниматься... этим?
— Не тех мест не бывает. Бывают не те партнеры, — пробормотал Сери, отрываясь от возлюбленной.
Она недовольно зашипела, все же подчиняясь своему мужчине. Подняв ее на ноги, Змей осмотрелся.
Хм... похоже ему действительно лучше не злить свою возлюбленную. А то трупы за ней убирать замучаешься.
Вокруг все поле было завалено... даже не телами, а кусками мяса. Будь он помладше, а его желудок понежнее — вывернуло бы. Так ничего. Только поморщился. Гадость конечно, но лучше они.
Александрит обняла его сзади, прижимаясь к спине. И он чувствовал — это не жест нежности или поиск защиты. Просто ей тяжело стоять.
Теоденус предупреждал его — Хранительница теряет много собственной энергии при обращении к магии драконов. Она чужая для них, она иная. И только силы того, кто разделил с ней кровь, Хранительница примет как собственные.
Сери вообще узнал куда больше, чем хотел спросить.
Его слегка опалила волна стыда, и он улыбнулся.
— С возвращением, сокровище.
Наполнив резерв достаточно, чтобы хоть стоять не качаясь, я отошла от Сери, скрывая смущенье. У меня от этого мужчины голову совсем сносит. А он лишь усмехается.
Когда Гзар шарахнулся в сторону, рассмеялась и я:
— Ты чего такой шуганный?
— После такого, — кивнул он на поле вокруг нас, — я уже тебя боюсь.
— Я сама себя боюсь!
Осмотрев чистое голубое небо, я довольно улыбнулась.
— Мы можем убраться отсюда?
Судя по лицам драконов я рано радуюсь.
— Что-то не так, Александрит.
— Что еще случилось?
Но еще прежде чем я успела закончить фразу, я почувствовала ЭТО.
И тут же занялась скручиванием всех каналов связи с драконами. Можно сказать, эти щелчки рвущихся нитей были вполне осязаемы, они напоминали звук, с которым рвется стебель одуванчика, полый внутри, истекающий белой кровью. Так же стенали эти связи, рвущиеся по живому. Всего несколько секунд до огненной лавины затопившей тело и разум.
А дальше...
Я даже упасть не могла, так и стояла, выгнувшись назад, и чуть опираясь на собственные крылья. Не могла двинуться, мыслить, чувствовать что-то, кроме... кроме этой боли. Кажется, в моих венах текла не кровь — кислота, разъедавшая все тело. Она жгла, мучила, терзала.
Вторая волна. Даже воздух причиняет боль, даже собственная одежда, кожа, плоть.
Так больно...
Не представляю, что именно заставляет меня удерживать блоки на своих связках. Ох, если бы я могла отцепить их всех, если бы могла! Если бы эта боль хоть на мгновенье ушла, давая мне сосредоточиться. Но эта стерва лишь нарастала, все больнее жаля и терзая.
А затем пришло это странное чувство, которое чуть не свело меня с ума. Тепло, такое родное, такое свое. Оттолкнуть его не хватало сил. Глупенький, знаешь ли ты, на что соглашаешься?
Но обнаружив лазейку, горячая лавина рванула по связи, открытой на полную. И как бы не тяжело приговаривать его к этой боли, я не стала сопротивляться. Нескольких секунд облегчения оказалось достаточно, чтобы сдернуть, вырывая с корнем, самые сильные связи.
...Которые осторожно и тщательно наращивались три долгих года.
Хранительница, едва не погубившая своих детей.
Но я успела освободить драконов от своей боли, прежде чем, почувствовав послабление, пришла третья волна.
Выдержать это выше любых сил. Та стена, за которой спрятались мои драконы от своей слабой Хранительницы, обрушалась под мощной силой безжалостной боли. Могу поклясться, достанется всем, даже Тео.
Волна жара и моей огненной крови затопила всё. И всех.
Наконец мне позволили упасть.
Разделив собственную боль, я не испытала облегченья. Отдача, это такое неприятное дело...
Я же чувствую каждого. Всех до одного, корчующегося от разлитого в крови пламени.
И тебя ледяной я тоже чувствую. Ну и зачем ты так смотришь, зависнув под самыми облаками. Зачем?..
Сери почувствовал расставание. Это столь ненавистное чувство одиночества. Он жил с этим три года и всю жизнь до нее. Без этого тепла, близкого и родного. А теперь его опять не стало.
Вот она, здесь. Но словно ее и нет. Что это?
Оглянувшись, Сери нашел глазами свою женщину. И если в первую секунду испытал облегчение, то буквально в следующую испугался.
Она стояла между ними, неестественно выгнув спину и запрокинув голову. Распахнутые крылья упирались в землю, давая ей дополнительную опору. Осунувшиеся, замершие, словно каменные черты лица. Глаза, в которых плещется боль.
В следующее мгновение ее отголоски опалили его кожу.
А из носа и рта возлюбленной вытекли темные струйки крови.
— Александрит! — метнулся он к ней.
Но ему не хватило шага, когда его перехватил эльф:
— Не прикасайся к ней, если не хочешь убить. Это наведенная магия крови. Немедленно ставьте самые сильные блоки, пока она еще держится.
О да! Он поднял щиты и выставил блоки... почувствовав которые, нахмурился его брат. Сери все же сделал этот последний шаг и встал как раз напротив нее, пытаясь поймать безумный от боли взгляд. А затем открылся ей...
Ох, если бы он знал, как это больно. Если бы он только мог предположить, что это так сильно... Сери сделал бы все тоже самое, но хоть на пару мгновений раньше. Хоть немного. На несколько секунд ее глаза прояснились, но тут же вновь утонули в боли. А он продолжал черпать ее, стараясь хоть немного облегчить пытку.
Все драконьи инстинкты просто воют об опасности, но он и на мгновение не отвлекается. Там его брат, а здесь, балансируя на грани между болью и смертью, его возлюбленная. Его Андин.
Щелчок, рвущий вену.
Мирран и Нирран на мгновенье застывают, удивленно рассматривая эту пустоту.
Их связь с молодой Хранительницей уступала только узам крови между Александрит и братьями Ту. Телохранители были первыми, на ком она испробовала свою власть. Еще нерешительно и робко. Не требуя, лишь прося и причиняя лишнюю боль. Привязывая к себе. Одного ненавистью, другого... нет, не любовью, нежностью. Братья были готовы отдать за нее жизнь, хотя и чувствовали при этом совершенно разное. А сейчас...
