Миллионы сломанных судеб.
Не способные умереть, не допущенные до жизни, в большинстве своём уже давным-давно не тлеющие — стынущие; обглоданные тишиной и вечно жаждущей тепла магией до костей, до самого дна души. Только здесь я понял, какие образы вдохновили Данте, заставив поместить величайших из великих грешников не в огонь, а во льды Коцита. Девятый круг, круг предателей...
Но кого предали — вот эти, спящие сном камня, льда и Мрака?! Интересы властительных риллу? Законы равновесия, нужды реальности? Правила миропорядка?
В БЕЗДНУ ТАКОЙ МИРОПОРЯДОК.
Может, я не лучший архитектор и не смогу построить что-то получше этого, но уж сделать хуже — это надо долго и целенаправленно стараться!
"Схетта. Им что-нибудь... снится?"
Ответ последовал с запинкой. Долгой такой. Промороженной насквозь.
"Некоторым. Немногим. Большинству — уже ничего".
Уже ничего. И — как пьяное эхо под сводами: уже ничего... Уже... ничего... уже...
Всё. Хватит! Так и с ума недолго сойти.
...поздно.
Ярко, как при наркотической галлюцинации во время "прихода" от чего-нибудь тяжёлого и синтетического, представилось: миллионы выходят из стазиса. Поднимаются, как один. Движения их медлительны и одновременно ловки, исполнены той специфической стылой точности, которая присуща исправным кибернетическим устройствам и полнофункциональным големам... а ещё — нежити. Они отнюдь не шагают строем, как какие-нибудь войска на параде. Нет, они больше похожи на стаю саранчи. Разумной, бездушной, превосходно одарённой магически...
Голодной.
Породнившиеся с Мраком, истинно бессмертные, не боящиеся уже ничего и никого — ибо чем вообще возможно испугать прошедшего все круги стазиса? даже окончательная смерть сойдёт таким за благословение судьбы! — восставшие миллионы хилла поднимаются на поверхность, и...
И всё. Конец доменам.
Некогда риллу числом одолели Владыку Изменений. Что помешает уже им, гордым своим могуществом, пасть под натиском численно превосходящих врагов? И не в этом ли состоит план древних хилла, премудрых политиков и изощрённейших интриганов, лживых в своём смирении перед властительными? Например, такой вопрос: сколько из спящих здесь, в стазисе, официально числятся принявшими окончательную смерть? И каковы желательные размеры Роя, какого порогового значения терпеливо ждут живые хилла — десяти миллионов? Ста?
Они ведь бессмертны. Вполне могут дождаться и десятизначного числа. Чтобы уж — без сбоев, наверняка... и затопить этим приливом не один Лепесток, а всю Пестроту! Всех риллу, включая полноценных, прижать к ногтю за былые обиды. Уж Князья Ада под таким напором точно падут. Или — получат подкрепления?..
Эхо сотоварищи, между прочим, были свято уверены, что спящих на три порядка меньше. Всего лишь несколько тысяч, не более. Даже Вата не имела иной информации!
"Схетта. Ты можешь их..."
Жена поняла меня сразу, с безошибочной точностью. И уточнила:
"Всех сразу?"
"Да".
Несколько мгновений: расчёты, прикидки, мысленная перетасовка активных форм...
"Либо немногих, зато полностью. По три-четыре десятка за раз, минуты по две на каждую группу. Либо всех, но далеко не в полной мере".
Вот так. А кошмар пришествия Роя куда ближе, чем мне казалось. Если Схетта может практически сходу дать прогноз насчёт масштабного вывода из стазиса, то живые хилла за тысячи-то лет не могли не рассчитать всё гора-аздо точнее...
И что теперь делать?
Особую прелесть ситуации придаёт привкус рационального безумия. Ведь до Реки Голода отсюда — ну, не рукой подать, но и не так уж далеко. Премудрые древние наверняка предусмотрели вариант, при котором "лишние" живые мертвецы отправятся прямиком в её "воду" — с концами.
"Капитан. Сьолвэн предполагала обнаружить нечто подобное?"
"Нет".
Значит, решать мне. Прямо сейчас. И глубоко плевать, что от варианта "концы в воду" меня выворачивает точно так же, как от варианта "восстание Роя". Не на других же перекладывать мне ответственность! Не скулить: "Схетта, милая, посоветуй!"
Что ж, быть посему. А когда выбираешь из двух зол...
Вот именно.
Но предварительно следовало выяснить ещё кое-что.
"Капитан, Сьолвэн уже знает, что именно мы обнаружили? Или это можно... придержать?"
"Плотность моего обмена информацией с породительницей изначально ослаблена. И раскрытие канала обмена до нормальных значений возможно лишь при выполнении ряда дополнительных условий. А почему ты спрашиваешь?"
"Потому что яйца не складывают в одну корзину. Незнание может точно так же давать преимущество в тактике и даже стратегии, как знание. Что ж... раз Сьолвэн не видит через твои глаза вот это, — пусть остаётся в неведении и дальше. До поры. Я уже вычислил шесть... нет, скорее, семь разных веток событий, для которых нужна максимальная секретность".
Это, кстати, отнюдь не было обманом. В последнее время, в том числе благодаря нашим поединкам с Манаром, я решил, что мне совершенно необходима способность мгновенной оценки будущего. Не просто планомерный подсчёт теней вероятности, а резкая — как при свете молнии или фотовспышки — оценка ситуации.
Да, такая мгновенная оценка не отличалась полнотой и глубиной. Чёткостью не отличалась тоже. Но "нечто" — это бесконечно лучше, чем "ничего".
А уж в бою...
Схетта оказалась нетерпеливее Капитана и вернула разговор в конструктивное русло:
"Ты решил, что мы предпримем с... этими?"
"Да".
Мрачно ухмыльнувшись, я сообщил жене с монадой, что нужно делать — и получил в ответ от первой столь же мрачную, кривую ухмылку, а от второй — вполне человеческий кивок.
В сравнении со всем прочим найти, извлечь из-под земли и разбудить Зархота оказалось задачей сравнительно несложной. Чтобы привести его в норму физически, у нас имелась Капитан. Чтобы оказались должным образом приглушены последствия стазиса для психики — тут поработала уже моя драгоценная. Ну а я сделал самую малость: обеспечил хилла одеждой. Не репликой его старого мееванна, разумеется, — зачем так оскорблять друга и союзника? если будет нужно, он сам сделает такую реплику! — а облегчённой версией Доспехов Бога, такой же, как у Сейвела. Замена не равноценная, конечно. Но по многим параметрам, несмотря на "облегчённость", превосходящая утраченный из-за суда и приговора мееванн.
Я бы и полноценные Доспехи Бога ему выдал (что мне, жалко?), вот только это, как и многие иные действия, находилось под негласным внутренним запретом. Домены — не Энгасти; здесь, "умея считать до ста", я "останавливался на шестидесяти", если вообще не на "двадцати". Осторожничал, не желая демонстрировать раньше времени всего, на что способен. Слишком уж внятны оказывались для меня, благодаря просмотру теней будущего, последствия неосторожности.
Вот и сразу после пробуждения Зархота мы, уже вшестером, убрались с территории домена Фналс способом более сложным, чем могли бы. От лесной поляны, где мы будили хилла, к самой границе с Левварном — одним мощным и резким реверсом. Через границу — и расстояние, которое только кажется незначительным — нас провёл всплеск Силы Схетты, благодаря которой на краткий миг исчезла разница между "казаться" и "быть". Затем через весь Левварн, сверхдальним реверсом, снова я. Через границу Левварна и Ракеоза — Схетта. Через Ракеоз — я. Граница Ракеоза и Теффора — Схетта. И на любимый, некогда ещё Айсом показанный мне обрыв над Ирваном — снова я. На весь цикл реверсов и смещений ушла почти секунда... хотя мы могли действовать быстрее.
— Спасибо за помощь, милая. — А параллельно, адресным мысленным посылом: "Хорошая синхронизация и координация, но можно лучше. Придёшь на очередную тренировку в Квитаг?"
"А то как же. Это куда важнее, чем визит в Энгасти ради присмотра за Тимуром..."
"Ну, любимая, не дуйся. Ты же понимаешь..."
"Именно. Я — понимаю. Но моё понимание не делает меня ни довольной, ни счастливой".
Вместо слов я ответил кратким эмпатическим импульсом любви-поддержки. Глубокой и безусловной. Как карт-бланш протянул. Схетта ответила таким же... но с некоторой задержкой. Пусть небольшой, едва заметной, но всё равно ощутимой.
Такие вот в нашем бла-ародном семействе скандалы...
— Впечатляет, — заявил тем временем Манар. — Рин, а ты мог бы пробиться сюда из Фналса прямым реверсом? При необходимости?
— В принципе, мог бы. Правда, назвать итоговое заклятье прямым... м-да. Но я бы мог.
— Тогда почему... о. Умолкаю и додумываю.
— Вот именно, ученик. Додумывай. Кстати, вы сейчас к Древотцу и высшей, на доклад?
— Пожалуй.
— Ну, тогда не задерживайтесь. Мы будем в книахате.
— Учту.
Один мягкий удар Тихих Крыльев, и мы остались втроём.
— Итак, — обернулся я к Зархоту, мягко улыбаясь, — добро пожаловать в эту дерьмовую реальность обратно, друг. Как самочувствие?
— Так хорошо, что даже странно, — выдал хилла с небольшой запинкой.
Его вполне можно понять. Творящееся вокруг должно было вызвать у него просто уйму вопросов, начиная с "почему меня вывели из стазиса ВЫ?" и заканчивая "если Сьолвэн находится в Коренном Лесу, то кто сейчас исчез вместе с Манаром и Ладой?!"
— Ну что ж, — сказал я. — хронологически ты пропустил не так много. Но вот если мерить прошедшее время не в сутках и годах, а по событиям, то ты отстал от жизни капитально.
— Я... заметил. Ты и Схетта теперь?..
— Высшие маги, да. Ровня Сьолвэн — до некоторой степени; хотя равнять нас в плане опыта совершенно бессмысленно, зато в качестве и особенно масштабах своего влияния на события мы сравнялись. И как только у нас выдалось достаточно свободного времени, мы тут же смотались к твоим сородичам, чтобы тебя вытащить.
— Как... — Зархот снова запнулся. Совершенно нетипичная для него манера.
Или это оттого, что он не вполне оправился от стазиса?
— Хочешь спросить, как мы стали высшими?
— Да.
— Для тебя это не останется тайной. Мы расскажем. Но сперва нас ждёт книахат... да-да, и о нём мы расскажем тоже. Больше того: покажем. Надеюсь, тебе понравится.
Если смотреть с улицы, комплекс зданий, ранее называвшийся школой Ландека Проныры, почти не изменился. Единственным, что могло насторожить наблюдателя, являлась ажурная, средней высоты... ну, пусть — башня. Хотя на самом деле эта штука больше походила на блестящую металлом и стеклом трубу, изогнутую, словно атакующая змея; "голову" у этой "змеи" рассмотреть не мог даже хороший маг, потому что её скрывало кое-что более фундаментальное, чем какие-то фокусы с иллюзиями или Глубиной.
Только поднявшись через "хвост" и "туловище" до шеи, гость книахата обнаруживал, что за прозрачными стенами (вовсе не стеклянными: стекло не выдержало бы нагрузки) простирается не городской пейзаж, а некое смутное, мглисто-серое пространство. И что впереди, на фоне этого пространства, парит собственно книахат: висящая без видимой опоры длинная галерея, обросшая ответвлениями, которые также уходят неведомо куда — во всяком случае, далеко за пределы простого магического зрения. Увидеть всё это разом мог разве что очень опытный адепт магии пространства.
Или тысячелетний хилла. Такой, как Зархот.
— Это сделал ты?
— В основах. В частностях оно подстраивается под обитателей.
Нам навстречу попался крупный синечешуйный сугнади — кажется, из нового набора, один из немногих ему подобных, желающий развивать не только внутривидовые способности. Струясь мимо по направлению к Ирвану, он чирикнул простое приветствие.
— И тебе тёплого камня в ладони, — бросил я. Как всегда, ламуо сработало куда лучше обычной эмпатии. Дальний родич василисков замер, глядя нам вслед всеми тремя глазами: пусть с опозданием, но сообразил, с кем только что "поговорил".
— Ты больше не скрываешь, что учился у друидов, — констатировал Зархот. Впрочем, эта констатация подразумевала вопрос: если бы тема не интересовала хилла, он бы просто промолчал. А я охотно ответил ему:
— Нет. У меня теперь появились иные, более тёмные и опасные тайны. И не у меня одного.
— Даже не стану спрашивать, что ты имеешь в виду.
— Мудро. Кстати, я буду благодарен, если ты, раскрыв любую из таких тайн, расскажешь мне, как именно тебе это удалось.
— Если такое случится, я расскажу об этом без расчёта на благодарность.
Я кивнул. Схетта промолчала.
По праву создателя я занял первое крупное ответвление по правой стороне от осевого коридора. Правда, особо возиться с обстановкой не стал, ограничившись пристанищем скорее аскетичным и экзотическим, чем "пристойным" или "богатым". Шестиугольная гостиная в своём естественном виде напоминала внутренности гайки. Потолок не показался бы низким даже кому-нибудь из трёхметровых разумных. Если считать южной ту грань, которая вела к другим помещениям книахата, то за сдвигающейся дверью в юго-западной грани располагалась ванная комната (довольно скромная, размером со средний "родильный бассейн"). За следующей, северо-западной гранью находилась комната для медитаций, она же "спальная" (в кавычках — постольку, поскольку "спал" я там исключительно в обществе Схетты).
Три оставшиеся грани, прозрачные, как слеза, служили сплошным панорамным окном с видом одновременно на Глубину, Мрак и Свет — правда, Свет представляло лишь неяркое мерцание у самого зенита, тогда как Мрак представал могучим, близким, неспокойным "морем". Покои ночи — настоящей, а не светлой ночи доменов. Вексту и прочим смертным, тяготеющим к энергиям высей, вид мог показаться неуютным... ну так не для них делалось. Меня вид из "окна" скорее успокаивал и навевал лёгкую ностальгию. Что поделаешь, вечер и ночь ещё на первой моей родине казались мне милее светлого времени суток. Как я писал в старом блокноте:
Безудержное солнечное утро.
Томление усталых фонарей.
Бессонница мне вновь подносит сутру
С перечисленьем мыслей, дел и дней.
Но что мне день? Лишь суетное бремя,
Чужое, словно новенький сапог.
Нет, мне милей моё ночное время,
Которое наполнил я, чем смог.
Пусть день сулит мне света океаны,
Пусть он — любви и разума союз, -
Верните мне полночные обманы,
Ноктюрновой тиши прозрачный блюз!
М-да. Как вспомнил, так снова взгрустнулось. Что это, симптом накопившегося утомления? Или тут нечто более глубокое? Но ладно. Как говаривала небезызвестная Скарлетт, "я подумаю об этом завтра". Успею ещё порефлексировать... при гостях это совершенно некстати.
— Давай, Зархот. Устраивайся поудобнее, задавай вопросы.
Прозрачная колонна в центре комнаты-гайки во время моего радушного спича как бы оплыла, превращаясь в круглый "стеклянный" стол и три таких же кресла. Только опирались эти кресла не на пол, покрытый пятисантиметровым слоем мха-трансмутанта — ещё не хватало ставить на живой подарок Схетты мебель, хоть бы и самую лёгкую! Нет, кресла являлись такой же частью колонны-метаморфа, как стол. Собственно, с последним они и соединялись парой тонких, почти невидимых опор, заменяющих классические ножки.
