Танго с призраком. Том 2

Два — ведро одевается на голову.

Три — по ведру от души прикладывается пресс-папье. Из-под ведра слышится какой-то вяк — и туша оседает на пол. Адора отряхнула юбку от попавшей на нее воды.

Длинную, в складочку... коричневую!

В гробу она видала и этот фасон, и этот цвет, и всю эту контору!

— Мальчики, напечатайте кто-нибудь заявление на мое увольнение! Пусть подпишет, как очнется! Мигель, подпиши за меня, будь другом!

Трое юристов сидели, как примороженные. Наверное, не подозревали, что с начальством можно и так поступить...

— Всего вам хорошего! Не скучайте!

Адора критически осмотрела содержимое стола, бросила в сумочку коробку с леденцами и запасные чулки, и вышла вон. Больше сюда возвращаться незачем.

И — да.

Пока снимали ведро, оказывали помощь, подавали заявление на увольнение Адоры....

Скучать юношам действительно сегодня не пришлось. Но и удовольствие они получили, это уж точно!

* * *

Адорасьон дошла до главной площади, и уселась на скамейку.

Куда теперь?

Домой?

Ага, стоит только представить, что устроят родители... хотя она полностью права. Ее начальник просто мразь и дрянь, которая самоутверждалась за счет беззащитной девчонки! За такое удавить мало!

Он еще дешево отделался. Но домой все равно не хочется.

А что там такое?

Опа?

Уличный певец привлек внимание девушки.

Ей давно этого хотелось, но... разве так можно? И что скажут знакомые? И...

Адорасьон подошла и встала рядом. Подождала, пока он закончит мелодию.

— Можно с вами спеть?

— Почему нет, синьорита?

Певец тоже был рад развлечению.

— О чем поем?

— О любви. Зачем мне без тебя весь мир? Знаете?

— Смогу...

Голос переплелся с мелодией, взлетел в высокую синь неба...

Песня за песней, звонкое счастье. Пронзительное и искреннее...

И Адора даже не удивилась, когда ее лица коснулась чья-то рука.

— Не плачь, ангел...

— Я не плачу? — удивилась она.

— Значит, это слезы неба. Ты так чудесно поешь...

Раньше Адора застеснялась бы, замямлила, да и родители твердили о скромности. А сейчас она смело улыбнулась мужчине лет шестидесяти.

— Спеть для вас?

— Спой.

...

Пройдет много времени, и утечет много воды, прежде, чем ведущая солистка столичного театра Адорасьон Саградо передаст внучке сережки.

Маленькая шкатулка, две нефритовые капельки...

Целая жизнь, прожитая на сцене. Не всегда беспечно и легко, но — счастливо.

Мужчина оказался директором театра. И намерения у него были самые, что ни на есть коварные. Контракт был подписан без права расторжения, на двадцать пять лет. Как ни ярились родители Анны, сделать было нельзя — ничего! Пришлось терпеть.

И пение, и брак с одним из богатейших людей столицы (единственный раз, когда Адора использовала свои юридические знания, составляя брачный договор), и наплевательское отношение ко всем правилам, которые с детства вбивали в нее родители...

Правильная жизнь.

Та, которую Адорасьон могла бы и не прожить.

Она никогда не связывала свою решительность с нефритовыми капельками, и хотя частенько приходила за новыми вещичками в тот магазинчик, не обсуждала с кузиной этот случай. У них и так было, что обсудить. Семьи, детей, мужей, да разве мало тем для беседы у двух замужних женщин?

Но сережки внучке передала.

И искренне радовалась, видя успешную артистку Адорасьон Вадреро, которая покоряла сердца людей, как некогда их покорял голос бабушки....

Это еще будет.

А пока Адорасьон пела на площади, и чувствовала себя безбрежно, удивительно, невероятно счастливой. Здесь и сейчас она сбросила все навязанные ей устои и стала самой собой. Какое же это чудо! Наконец-то прийти в себя! Наконец-то!

И серебряный голос вновь и вновь взлетал в синеву неба.

* * *

— Дом! Я ТАК соскучилась!

Ритана Розалия улыбалась слугам, крепко обняла дочь, племянницу, потом досталось и Эудженио.

— Родные мои...

Паулина следовала за матерью. Она еще до конца не оправилась, ну да ничего страшного! Всему свое время, а дома — и стены лечат!

Правда, Валерансе стоило бы переезжать только после свадьбы, ну да ладно! Сейчас не старые времена, авось, и не будет скандала. А будет — переживем.

Все сияли от счастья, все радовались, и только Тони иногда хмурилась. Старалась не выделяться, но когда ее никто не видел, на лицо девушки набегала тень.

Неужели Дженио и правда... не очень хороший человек?

Неужели она влюбилась в негодяя?

Вслух она ничего такого не озвучивала, да и кому? Слуги сбивались с ног, родные ликовали...

Пока приезд!

Пока торжественный обед!

Пока...

Стоит ли удивляться, что домой Тони попала только вечером? И была встречена письмом в двери.

Синьор Пенья писал, что заехал, не застал хозяйку и просит телефонировать ему в любое время. Хоть и в полночь — не страшно.

А коли так...

Девушка сбросила туфельки, переоделась в домашнее платье — и телефонировала.

Синьор Пенья ответил мгновенно. Словно лично ждал у телефона. Как оказалось, все, кто был вчера на аукционе...

Все желают более близкого знакомства с такой полезной ританой. Если Тони пожелает, она может ездить по гостям. Если нет — к ней будут приезжать в магазин.

Тони выбрала второй вариант.

Ездить по гостям? А когда работать? И так сегодня день впустую...

Пусть приезжают, авось, еще что-то купят?

Синьор Пенья не возражал. Пообещал лично проследить за порядком и оплатой, и распрощался. А Тони упала в кресло и вытянула ноги.

— Рейнальдо, ты дома?

— Дома.

Призрак проявился в соседнем кресле. Так, наверное, он и при жизни сидел, откинув голову на высокий подголовник. Только трубку взять не мог и закурить.

— Рейнальдо, нам надо серьезно поговорить.

— Слушаю?

— Что ты знаешь об измененных?

Призрак аж собрался. Даже плотнее стал.

— Откуда ты...

— Знаю? Вечером в столице произошло убийство. Больше десяти убийств. И я знаю, кто в этом виноват.

— Рассказывай!

Тони посмотрела на наглого призрака, но спорить не стала. Рассказывать? Что ж, начнет именно она. А Рейнальдо потом дополнит.

Призрак внимательно слушал. Кивал.

А потом и сам начал рассказывать.

— Рауль Дези Фуэнтес, Тони, был моим другом.

— Да?

— Об этом мало кто знал. Но да, мы дружили. Знаешь, принято сочинять романы, в которых полиция дураки дураками, а умный частный сыщик раскручивает клубок.

Тони кивнула.

Принято. И сочиняют... и что?

— Иногда самый лучший сыщик не может справиться один. А иногда взгляд со стороны полезен полицейским. Поэтому мы старались работать... если и не вместе, то в связке. Я и Рауль. Он был одним из лучших, очень въедливым, очень упертым, очень вдумчивым человеком... ограниченным, но он сам это признавал. Мне был свойственен полет фантазии, Раулю — внимание к деталям. Вместе мы составляли чудовищный по мощности тандем. Я высказывал предположения, Рауль проверял их, искал зацепки... и ведь находил! Скрыться от него было невозможно!

— За то и поплатился...

— Мне жаль. Тони, мне безумно жаль. Я полагаю, это случилось уже после моей смерти...

Тони кивнула.

— Я не знаю точной даты. Но скорее всего...

— Бедолага. А я предупреждал, что это должен быть серьезный заговор.

— Рейнальдо?

— Я бы еще все это покрутил, — развел руками призрак. — Но коли уж так сложилось...

— Р-рассказывай, — почти рыкнула Тони. — Не то я тебя сама сейчас...

— Разнесешь? Разорвешь? Развеешь?

— Р-рей!!!

Призрак развел руками и покорился обстоятельствам.

— Ладно. Про Мединальо ты уже знаешь.

— Знаю. И что он готовил переворот, и что ты пострадал...

— Вот. Тони, что нужно для любого переворота?

Девушка задумалась.

— Деньги, наверное. И войска...

— Вот! В корень смотришь! Деньги и сила! И связи! Последнее у Мединальо было от рождения, а вот с деньгами и силой... когда я начал копать, я понял, что часть его состояния... она словно из воздуха взялась.

— Так...

— И особых войск у него не было.

Тони покусала губы.

— Ты считаешь, что он каким-то образом нашел общий язык с этими самыми измененными. Они дали ему денег,, они могли выступить на его стороне...

— Да. Тогда все это только начиналось. Но в море денег много.

Тони кивнула.

Все верно, сколько тонет кораблей... а какие на них грузы? Случается и серебро, и золото, и что-то ценное, не пропадающее под водой, к примеру, зеркала...

Другой вопрос, что такие корабли еще надо найти, поднять грузы, реализовать... это все не так легко и просто, как в сказках.

Но — допустим.

— И если измененные могут действовать на суше...

— Судя по тому, что ты рассказала — еще как могут?

Тони поежилась.

Она вспомнила чудовищную фигуру из видения, которая была снабжена дополнительной пастью, когтями и клыками, и ей стало жутковато.

Допустим, пуля его прикончит. Но сразу ли?

У угря шкурка очень прочная, кстати говоря! А если еще и магия, и изменения... если не полноценные боевые действия, а нечто вроде захвата?

— Это называется боевая группа. Диверсия, — Рейнальдо уже успокоился и пришел в себя.

Тони кивнула.

— Да, диверсия. Для такого это существо... идеально! Сколько его уже не могут поймать в столице? Несколько месяцев! Даже додуматься не смогли...

— Сейчас, полагаю, смогут?

Тони пожала плечами.

— Возможно. Не знаю... Но я поняла. Тогда их было меньше. А сейчас их наверняка, больше. Ох, мамочки!

— Мне это тоже не нравится, — кивнул Рейнальдо. — Но в этот раз они будут действовать наверняка.

Вот уж в чем Тони и не сомневалась.

— И что нам делать?

— Молиться?

Тони сверкнула на шутника глазами.

Что-то ей подсказывало, что Ла Муэрте предпочтет молитву делом. То есть — давайте, таны и синьоры, работайте! Нечего тут полы в храме протирать, без вас помоют!

Но правда — делать-то что?

* * *

— Помолимся, братие! И возблагодарим Творца за прожитый день...

Братья встали, как один.

Под сводами замка Лассара зазвучали слова молитвы.

Если первые пару дней братья еще оглядывались, все ж некромантское гнездо, то теперь осмелели.

Некромантское?

Да в борделе греха больше будет!

Ладно-ладно, это они чисто умозрительно. Но какое-то гнездо все равно получалось... не слишком страшное. Уютное даже, после выселения пауков, мокриц и парочки летучих мышей.

Жить в Лассара братьям предстояло достаточно долго. Библиотека оказалась громадной, примерно трети книг не было даже в библиотеке Храма, и они требовали копирования. Так что...

Сарита внесла большую супницу.

По причине постного дня, щи она сварила из травы. Капуста, морковь, картошка... зелени немножко. Мяса там не было, но получилось все равно вкусно.

Кто бы знал, что старые навыки не забудутся?

В Лассара она была уже несколько дней.

И, как ни странно, была довольна и счастлива. Здесь было тихо и спокойно, никто от нее ничего не требовал, не ругался, не ждал... да ничего, собственно, от нее не ждали! Живи — и радуйся. А что она по хозяйству взялась помогать — дело житейское. Это надо...

Да и ей самой приятно.

Быть нужной и полезной, а не просто... приложением к детям.

Вот и сейчас, братья ели, нахваливали повариху, и женщина просто таяла. Хорошо, когда тебя ценят! Но и о поручении призрака она не забывала.

Пока она еще узнала очень мало.

Но...

Вроде как, Даэлис Лассара не любила бывать в городе. Предпочитала не уезжать никуда из замка. Единственная, для кого она делала исключение — синьора Агуэда. Парикмахер.

Та принципиально не ездила никуда и ни к кому. Но при этом обладала золотыми руками, безупречным вкусом и чувством стиля, что редкость даже в столице. А уж в провинции... И раз в месяц Даэлис приезжала в парикмахерскую.

Поправляла прическу, ну и там.... Маленькие женские хитрости.

Заодно заезжала иногда к портнихе, но реже. Намного реже.

Обычно все, что ей было нужно, она выписывала из столицы, по каталогам. Есть такая услуга на почте. Или муж заказывал...

А вот парикмахерскую Даэлис миновать не могла.

Сарита подумала, что обязательно нужно туда сходить.

Проклятие от Освальдо (или от его деда?) плохо сказалось и на волосах, и на коже... ладно! На коже еще плохо сказалось и резкое похудение, вот и обвисла вся, как тот шарпей.

А вот волосы поседели больше, чем наполовину, поредели, начали выпадать... до сих пор клоки на расческе. Надо стричься покороче, надо покрасить волосы...

Тщеславие?

Вовсе нет! Естественное женское побуждение нравиться мужчинам. Но то бы род человеческий прервался.

А пока Сарита будет красить волосы, можно и поболтать о том, о сем. Времени будет достаточно.

С этой мыслью Сарита и поднялась из-за стола. С ней же направилась и к брату Теобальдо. Одна она боялась куда-либо ездить, а это ведь время...

Надо согласовать.

* * *

Брат Теобальдо улыбался Сарите ласково и чуточку снисходительно. Женщина же...

То есть существо, априори нуждающееся в защите и опеке.

— Ритана, я не против. Но вы хотите задержаться в городе надолго?

— Часа на четыре, может, и больше.

— Хорошо. У вас есть деньги?

Сарита кивнула. Деньги у нее были, Эрнесто снабдил при расставании. Да и сама она, покидая дом Карраско, не постеснялась. А кого или чего стесняться?

Мужа, который ее убивает?

Да она б те деньги нищим раздала, все лучше выйдет!

Деньги были.

Оставалось еще время добавить, и сопровождение, мало ли что? Мало ли кто?

— Ритана, скажите, могут ли братья еще чем-то помочь вам?

Брат Теобальдо дураком не был. Отлично он все видел. И что у Сариты есть свои цели, и что она боится, и прячется...

Рано или поздно все разъяснится. Давить в таких случаях означает мгновенно потерять ключ к тайне. А вот если постепенно, шаг за шагом, даже не втираться в доверие, а просто помочь...

Сарита подумала немножко, но решила не слишком таиться. Все равно, ничего противозаконного она не совершает.

— Святой отец, если можно...

— Слушаю?

— Поговорить в храме. Мне вряд ли такое скажут. Но если кто-то интересовался хозяйками Лассара? Их связями, их родственниками...

— Вряд ли с добрыми целями.

Сарита развела руками.

Не с добрыми. Но вот кто? Когда? И чем именно?

— А еще, может быть... если кто-то покупал в округе землю? Не дом, а именно поместье,, о котором... — она ненадолго замялась, но сформулировала. — Это Лассара, здесь гнездо некромантов. Но есть места, о которых даже здесь идет дурная слава.

Брат Теобальдо кивнул. И строго поинтересовался.

— Ритана, это не пойдет во вред хозяйке сего дома?

Сарита замотала головой.

— Что вы, отче! Я не хотела бы причинить вред Антонии, она помогла мне, и приют я обрела ее милостью. Скорее, это необходимо чтобы выявить ее врагов!

— Хорошо, ритана. Я попрошу братьев. Завтра брат Матео отвезет вас в город, подождет, привезет обратно. И заодно прогуляется.