— Такой выход вам пойдет? — посмотрел на мужчину с драконьей аурой Данталион.
— Вполне. Надеюсь, наши на подобное не обидятся. Видите ли, драконы и единороги всегда были в... трениях.
— Извечный спор кто главнее, кто первее, кто красивее и волшебней, — улыбнулась я. А затем спросила: — Вы отец Станислава и Станиславы?
— Нет. Я их прапрадед.
— Пра-пра... кто? Так значит вы... о-о!
— Можно назвать и так. Моя семья никогда не упускала возможность ввязаться в очередную войну. Увидите мою женушку, будьте осторожны, Стася столько ей о вас рассказала, что та жаждет услышать повесть вашей жизни в подробностях.
А я стояла и пыталась понять, о чем он говорит. И как вообще в эту войну мог влезть столь древний и разумный дракон, как первый из Алауэн. Если вспомнить их историю — войн на их долю досталось с лихвой. Да и нашей нечета.
Оглянувшись, я посмотрела на крыльцо, где стояла невысокая, ладная асура и во все глаза наблюдала за нами. Ее заплетенные в тысячи косичек волосы трепетали на ветру, и даже отсюда я видела, как дрожат и что-то шепчут ее губы.
— Мне пора уходить, — заглянула я в самые любимые на свете глаза. — Ты уже устал. Посмотри, какие тени под глазами. Бедный мой, ты хотя бы спишь?
— Да.
— Ведь врешь и не краснеешь. Тебе надо отдохнуть. Идем, я уложу тебя спать. Иначе не успокоюсь.
Он улыбнулся и нежно провел рукой в каком-то миллиметре от моих волос. Взяв демона под руку, я повела его в большой дом. Проходя мимо статной асуры на большом крыльце, Данте скользнул по ней взглядом, но не узнал. Хотя чего я хотела, ведь он, так же как и она, видел женщину впервые. Дайти почтительно склонилась, не отрывая от него жадного взгляда.
Только асур этого не заметил, слишком усталым и измотанным он был.
Стоило нам только войти в большую светлицу, как демон осторожно обнял меня и сжал в сильных руках.
— Я очень скучаю по тебе.
— Недолго осталось.
— Только не суйся никуда, договорились?
— Нет, милый, я уже сунулась. Чертенок, — улыбнулась я, проводя кончиками пальцев по его предплечью.
А он только крепче сжал аватару в своих руках и поцеловал, коротко и страстно. Губы у Данте при этом аж обуглились!
— Знаешь, дед учил меня, что аватары по сути своей бесчувственные куклы. Но почему-то у меня все всегда было через одно место. Хочешь, я спою тебе колыбельную?
— Да, — кивнул он, выпуская меня из рук.
А я легко коснулась его обожженных губ целительной силой.
В доме нашлась лютня, направившись на поиски которой я встретила в коридоре Дайти.
— Вы его видели. Теперь согласны нам помочь?
— А если с тобой все будет в порядке, что тогда останется мне? Теперь, когда я видела эти глаза. Мне было так тяжко попрощаться с ним навечно и оставить свое дитя, что во второй раз, боюсь, у меня ничего не получится. Что скажет Веельзевул на это?
— Если все будет хорошо, Данте станет Владыкой и уже никто не посмеет диктовать ему условия. А я постараюсь сделать так, чтобы никто даже не придрался.
— Тогда постарайся не делать ему больно.
Я кивнула, ничего не обещая.
Вернувшись в комнату, пришлось долго настраивать инструмент, попутно наблюдая, как он раздевается и ложится в постель. Только тогда я начала наигрывать давно кружащийся в голове мотив. Песня, которую я хочу ему спеть.
За спиной два воздушных крыла,
И в глазах твоих плещется ветер.
Не покорна стихия твоя,
Как и ты непокорна и вечна.
Шаг с обрыва. Паденье. И взлет.
Замирает испугано сердце.
Нас с тобой ожидает полет,
Наш совместный полет бесконечный.
(стихи Рыжий Ангел)
Встав, я отложила лютню и подошла к уснувшему возлюбленному. Синие волосы разметались по подушке, лицо наконец-то слегка расслабилось, хотя губы продолжали недовольно кривиться.
Простишь ли ты меня когда-нибудь? Подозреваю, что нет.
Выйдя из дома, я обнаружила целую толпу народа. Все подозрительно косились на меня.
— Я опять что-то не так сделала? — спросила я у Бали.
— Нет, что ты. Ты просто чудесно поешь.
— Вы слышали. Сияющий говорил, что аватарам ни хватает души, чтобы достойно играть на инструментах. Моей душе не хватает сил, чтобы жить. Заквиэль! — позвала я асура. — Будь хорошим демоном, выпроси у Олеандра или Элестса тот артефакт, что мы благополучно сперли. Вы с младшим принцем в прошлый раз здорово спелись. Или спились, — потерла я кончик носа.
— Спились — вы, — не выдержал Зак.
— А что было делать, — развела я руками. — Номер проверенный. Только не говори об этом Данте. Он и так волнуется сверх меры.
Привычные стены дворца встретили меня россыпью солнечных бликов на стенах и ковре.
— В этот раз ты долго.
— Пф-ф, такое утро испоганить! У тебя талант. — Зевнув и даже не потрудившись прикрыть рот рукой, я огляделась в поисках нарушителя моего утреннего спокойствия.
Он сидел за накрытым столом, играя пальцами тонкой ножкой бокала. Поначалу я хотела возмутиться, а потом вдруг вспомнила, что королевская опочивальня выходит окнами на запад. А следовательно, если в витражах играют блики солнца...
— Ой! — села я. — Это я сутки проспала?
Демон кивнул. Ситуация его забавляла. Ну не сволочь, а?
— Почему меня никто не разбудил! — начала возмущаться я. — Как так можно, человек тут спит, а они... они! Все, я обиделась, — сообщила я, плюхаясь в постель. Затем взвизгнула, когда меня подбросило на пружинах и перине вверх, и еще немного попрыгала. Давно мечтала, если честно. В детстве мне запрещали прыгать на родительской постели, а потом как-то не сложилось. Чтобы подумала молодая жена Филиппа, обнаружив его младшую сестренку прыгающей на их брачном ложе? С учетом, что сестренке уже за двадцать, хоть умом и не шибко сильная.
Напрыгавшись, я спустила ноги на пол и сдула надоедливую прядку, упавшую на лицо.
— Здорово!
Вздохнув, я слезла с постели и направилась к столу. Широким жестом налила из кубка вина и попробовала его с видом заправского дегустатора.
— Никогда не умела различать вина. Но это кажется хороше. Не против компании, — кивнула я на свободный стул, как специально пододвинутый к столу. Хотя почему как?
Хананель сделал красивый жест, приглашая сесть. Я упала на стул и, вооружившись вилкой, принялась за еду, наверстывая все, что упустила за время сна.
Все же на этот раз путешествие далось труднее, ведь за Данте больше не стоит его родная земля, каким-то образом питающая силы асуров. Только в Царстве им не нужна дополнительная зарядка от чужих душ. Только там они могут жить вечно. Да и то без гарантий.
Я ела и пыталась сообразить, все ли сделала, что была должна.
Вроде бы все. Всех втянула, всех собрала, всех уболтала. Неплохо для пленницы.
Вот только мой верный Вадик пропал на просторах родного королевства. Со слов Катинки, а они успели неплохо подружиться на ниве сетований на одну бестолковую ведьму, когда асуры захватили город — его здесь не было. И где он мотается, увы, никто не знает.
Подтянув одну ногу к груди, я уперлась подбородком в колено и посмотрела в окно. Где медленно угасал день.
Он наверняка ждет меня сегодня.
Только сил моих больше нет. Я устала, кто бы знал, как я устала. Мне хочется просто спокойно жить. Хочется колдовать и варить волшебные зелья, хочется ругаться с саламандрой из-за надкушенного пирога, гоняться за змеем-переростком, грозя сделать из него новые сапожки. Мне хочется смеяться над рассказом друга, хочется ехать с ним бок о бок, хочется до хрипоты спорить над магическими формулами. Хочется чувствовать себя бестолочью под строгими взглядами наставников, получать похвалу и строить козни. Мне хочется смотреть в любимые синие глаза, слушать его колкости и напрашиваться на поцелуи.
Может быть через какое-то время мне вновь захочется приключений, и я сбегу на край света, но это будет потом.
— Скоро все это закончится. Недолго осталось.
Я перевела взгляд на владыку металла. Что-то было в его взгляде, из-за чего я не стала спорить или говорить обычную гадость.
Просто как-то так случилось, что слепая ненависть ушла, оставив за собой острые камни обнаженного дна, осколки надежд и возможностей.
— Завтра?
Хананель кивнул, медленно, задумчиво.
Я резко втянула воздух.
Снова наполнила наши бокалы и подняла свой.
— Ну что ж, выпьем, мой лучший враг. Можешь гордиться собой, столь достойных врагов у меня еще не было за все мои прошлые жизни. И быть может уже не будет.
Он не прав лишь в одном — феникс не скрывал от меня наше общее будущее. Которого возможно не будет.
— Я тоже могу гордиться собой. Я сделала хоть что-то правильное и... наверное, доброе, — продолжала рассуждать я, потягивая вино. — Я показала Дайти ее сына. Не думай, мне не хочется оскорбить тебя или сделать больно. Просто ты должен знать, а они должны были встретиться. Столько лет! Дайти ведь отказалась от вас — от Данте и от тебя? Верно?
— Ты говорила с ней? — почти бесстрастно. Почти.
— Об этом потом. Так я права?
— Да.
— Мужчины, — усмехнулась я. — Она надеялась, что ты остановишь, что ты рискнешь. Но ты позволил. Она надеялась, что ты придешь, что простишь ее. Но ты не понял. Она хотела быть любимой, а вместо этого отказалась от всех, кто ее любил. У них с сыном похожая логика. Точнее ее отсутствие, — горько усмехнулась я. — Мне очень хотелось увидеть женщину, развязавшую эту войну. Ради любви, ради амбиций. Она наверное была очень гордой?
— Была? — приподнял брови Хананель. То, что творилось в бесцветных глазах демона, можно было сравнить с кузнечным горном, так там полыхало.
— Она сломлена. Дайти давно уже поняла, что наделала, только не знала как исправить. И поэтому ничего не сделала. Она всего лишь женщина, ей позволительна слабость. — Встав, я подошла к окну проводить заходящее солнце. Моя армия там, на западе. — А мне нет. И я плачу за чужие ошибки.
На моих плечах сжались совсем чужие, жесткие руки, давно уже забывшие, что значит обнимать любимую женщину. Я откинулась на его грудь и усмехнулась. Смертельные враги. Но если сердце разрывает боль, выбирать не приходится.
Тяжело прощаться с миром. С жизнью.
— Больше никто не отнимет у меня возлюбленную.
— Меня, как всегда, никто не спрашивает?
— Не отпущу.
— Попробуй.
Демон развернул меня лицом к себе и заглянул в глаза.
— Я убью тебя! — предупредила я на всякий случай.
— Завтра, убьешь меня завтра.
Хананель не врал. Кое в чем опыт он имел достойный.
Глава 5
Плата за бессмертие
Итак, мой распорядок дня на сегодня: принять ванну, найти в этом замке хоть что-то достойное из одежды, навестить брата, поесть. Вроде бы все. Ах да, достать охрану, подразнить случайно попавшуюся на пути Изю, потрепаться со слугами, развести ледяных драконов на небесные огни. Теперь точно все.
Злой как тысяча чертей Хананель явился ближе к полудню, в самый разгар сцены разборок с ледяной демоницей, как раз в тот момент, когда я кидалась в сдерживаемую тремя рослыми воинами Изю тарелками. Асура грозила убить меня, разорвать, заморозить и дальше по списку. И все из-за того что мне вспомнился ее почтительный папочка и его угрозы в адрес опозорившей семью дочери. Пользуясь тем что до меня как до будущей Владычицы запрещено даже дотрагиваться, не то что бы швыряться заклинаниями, я отрывалась по полной. В этот то момент нелегкая и принесла стального демона.
Оценив обстановочку и вазу поспешно спрятанную за спиной, Хананель почему-то уставился на меня.
— А почему как что, то сразу я? Она первая начала, — ткнула я пальцем в асуру и, не удержав одной рукой, уронила вазу. Та звонко ударилась об пол и разбилась. — Ой!
Когда демон двинулся в мою сторону я взвизгнула и предпочла спрятаться подальше и поглубже. Желательно за чужими спинами, которые так неосторожно подставили охранники асуры. Округлив глаза от ужаса, они попытались отделаться от такого "подарочка", но получалось у них не очень, практики мало. Перепуганных воинов спас Хананель который выловил меня, заломил руку за спину и с болезненной нежностью поцеловал на глазах у обалдевших стражников и асуры.
Я фыркнула и щелкнула зубами у самого его носа. Если быть честной — целовался он так, что у меня ноги подкашивались. Да уж, под холодом клинка скрывается кузнечный горн.
— Отведите ее в башню и заприте там.
Хананель толкнул меня в сторону шокированных стражников. Те обступили меня, косясь словно на ядовитую змею.
— Так не честно, — заканючила я. — Я так самое интересное пропущу.
— Самое интересное уже началось. Твоя армия перешла границу.
Я побледнела.
К моему изумлению башня оказалась той самой. Асуры привычно отодвинули магические щиты когда-то поставленные магианой Консуэлой. Я осторожно вошла, словно в храм, чувствуя тоже волнение души и трепет.
Здесь все осталось как прежде, только пыли побольше, и нет привычного хлама на полу, и в углах. Запечатанные окна не желают открываться, и только асур смог распахнуть порядком заржавевшие петли и впустить в комнату свежий воздух. Впрочем, проем тут же закрылся пленкой магического щита, так что путь на волю мне заказан. Но я вполне могу наблюдать за происходящим в городе и отсюда.
Еще рано уговаривала я себя, они не маленькие, справятся сами, и все же сердце нестерпимо рвалось туда, на запад.
Первые несколько часов я металась по комнате, поднимая пыль. Потом нашла апатия, и просто сидела на полу, разглядывая свой старый портрет, зачем-то повешенный здесь. На коленях лежал потертый походный рюкзачок, который притащил сюда один из слуг.
Это было так давно. Я ругалась с мачехой, забавлялась с сестрами, творила заклинания и плакала по ночам от нерастраченной любви. Я была молоденькой наивной девчонкой. Что же изменилось сейчас? Я просто узнала цену жизни, и то, как несправедлива она бывает.
Приближался вечер, когда в круглую комнату башни вошел несколько всклокоченный асур. Осмотрел комнату, нашел меня глазами и вроде бы успокоился.
Мне на него даже и смотреть не надо было, от демона несло кровью и жаром. Как от стального клинка выдержавшего битву.
— Иди и прикажи своим воинам сдаться, — рявкнул он. — Если не хочешь, что бы они погибли. Я убью всех, кто встанет на моем пути.
— Уходи сам, и возможно ты проживешь чуть дольше.
— Нет.
— Забавно, через месяц будет ровно шесть лет, как ты убил ее, — кивнула я на портрет.
— И мне не жаль. Ты стала только сильнее.
— То что не убивает, делает нас сильнее. Но только... она могла бы полюбить тебя. Я — уже нет. — Прикрыв глаза, я помолчала, слушая стук сердца и дыхание. Свои и его. — Где они сейчас?
— На пол пути к тебе.
Я кивнула.
Что-то звякнула о камень пола, и я раскрыла глаза, с удивлением смотря на свой короткий меч.
— Что ты с ним сделала? Его металл непослушен мне.