Очнулась я только когда лопнула струна, со мной такое иногда случается. Виновато улыбнувшись, посмотрела на притихших магов и колдунов. И только теперь отметила какую-то невероятную тишину, ударившую по ушам после музыки. На меня смотрели сотни пораженных лиц, словно я не играла, а танцевала здесь голой.
— Что случилось, Вадик?
— Я и не знал, что ты умеешь так! Это же невероятно!
— Как я умею?
— Создавать видения. Ты разве не этого хотела? Они словно приходили с музыкой, звук и образ вместо слова. Потрясающе!
— Я случайно. Это наверняка сродни эманации. Извините.
— Не стоит, — посмотрел на меня здоровенный детина, кажется боевой маг. — Это было прекрасно. Спасибо, девочка.
У меня от сердца отлегло.
И я заиграла дальше, только теперь уже никуда не отпускала свой разум, а просто перебирала известные мне песни. Потом я вдруг поняла, что хочу спеть и какие слова першат в моем горле.
Поменяв ритм, я запела с легким задором и чуть слышной хрипотцой:
Мое сердце нервно сжималось,
Мои руки мелко тряслись,
Мое тело вперед подалось,
И тебе от меня не спастись.
Я из уст твоих, как из бокала,
Поцелуи черпала легко.
А ведь раньше даже не знала,
Что бывает так глубоко.
Подняв голову, я нашла взглядом демона. В этот раз мне не хотелось пропустить его реакцию. Ну, а еще я надеялась подразнить и оживить совсем провалившегося в свою меланхолию асура. Конечно, подчас это всего лишь маска, но сейчас мне хотелось его улыбки и блеска в синих глазах-сапфирах.
И теперь, растворяясь в нем, я чувствовала каждой клеточкой своего тела все-то пространство, что разделяло нас, слышала стук его сердца рядом со своим. Я заблудилась в неясном тумане этой души, продолжая пить чуточку растерянный, но такой нежный... и влюбленный взгляд.
Ну же, пойми. Ты же можешь. Ты всегда все знаешь.
Мою кожу огнем опалило,
Тело тела коснулось слегка.
Все на свете сразу забыла,
Ведь в ту ночь я любила тебя.
Стоило доиграть последний аккорд, лютню из рук изъяли и сунули кружку, доверху полную крепкого грога. Я без раздумий глотнула и сильно об этом пожалела — внутренности обожгло.
— Зажуй, — сунул мне в рот кусочек копченой колбасы Вадик. — Когда ты пить научишься?
— Никогда. — Я оглянулась, асура нигде не было видно.
Вадька сел рядом и приобнял меня за плечи.
— Теперь рассказывай, что происходит.
— Где?
— Какого упыря здесь делает это клыкастое чудо?
— Стережет, как бы мне кто по шее не вломил. Желающие, знаешь ли, в очередь выстраиваются.
— А то, что ты влюблена до одури, как в это вписывается? Только мне хотя бы не ври, ты же светишься вся, как дыхание ледяного дракона.
— Никак не вписывается. Давно стоит привыкнуть, заклинанием бросить у меня всегда пожалуйста, а с собой договориться не могу. — Уткнувшись носом в теплую куртку такого родного Вадика, я едва сдержалась, чтобы по глупости не расплакаться.
— Ох, малышка, влипла ты по самое небалуй.
— Как всегда. Похоже, в этом мире я всегда буду крайней. Все, пойду спать. У меня глаза слипаются. Ничего если я опять займу твою палатку? Думаю, Амели не будет против компании. — Вадик кивнул. Встав, я поцеловала его в белобрысую макушку и улыбнулась: — Я тебя люблю, Вадик. Просто всегда помни об этом.
Мне хотелось побыть одной, так больно щемило сердце. Казалось — во всем мире нет никого, кто может помочь мне выжечь из сердца это чувство. Куда было бы проще никогда и никого не любить. Не мучиться с этим выбором. Я люблю одного. И другого. Смотрю в его синие глаза и понимаю — люблю.
Мне же по идее и смотреть на него нельзя. Только сердце шепчет "льзя, льзя". Или это феникс, я иногда путаю голос своего сердца и души.
В ближайшем лесу было спокойно и ветрено. Пахло осенью.
— Что ты здесь делаешь одна?
— Решила отдохнуть. Но мне явно этого не суждено. — Я посмотрела на спланировавшего сверху красавца асура. — А ты чего тут разлетался, как нетопырь кровососущий?
Данте улыбнулся и задрал кверху огромные кожистые крылья темнее самой ночи. Ох, как он был хорош! Я закрыла рот и посоветовала себе подобрать чуть ли не капающие слюни.
— Опасаюсь, как бы ты в очередную историю не вляпалась.
— Опять следишь? — усмехнулась я.
— Слежу. Тебя же нельзя одну отпускать. Иди сюда, — протянул он руку.
А я судорожно сглотнула и опасливо посмотрела на демона.
— Зачем?
— Я не собираюсь тебя кусать. Ты же знаешь — я не сделаю тебе больно.
— Ага! Поэтому постоянно грозишься меня отшлепать?
— Ну, это другое дело. К тому же я аккуратно.
— Извращенец! Я всегда это подозревала.
Улыбнувшись, он поймал меня хвостом и притянул к себе, заключая в объятья не хуже паутины — вроде мягкие и тонкие, но не вырваться. Все разумные мысли типа "нельзя" ушли в неизвестном направлении, оставив меня упиваться близостью этого мужчины. И что самое интересное — он ведь не может не видеть, что со мной происходит. А я больше не могу обманывать себя, уверяя: — Мне не нужна его любовь. Может разумом я это и понимаю, но пойди, убеди сердце, было бы все так просто, давно договорилась бы по ряду вопросов.
Придушите меня, что бы ни мучилась, а?
Крылья спеленали слегка дрожащую меня наподобие плаща, окружив атмосферой защищенности и тепла. Когтистые пальцы легко коснулись моего лица. А я все никак не могла оторваться от синих как вечернее небо глаз, силясь понять — что же он чувствует, к чему все это. Только проще поймать ветер.
— Ну же, перестань дрожать, — прошептал он шелестом осенней листвы.
Какое перестать, у меня уже зуб на зуб не попадал от нервной дрожи. Нет, лечиться надо. Куда я с такими нервами лезу-то? Мне бы поле валерьянки сжевать не помешало.
— Лилит, девочка моя. Что же нам с тобой делать?
— Не знаю. — Как же холодно и больно! Как жарко и сладостно!
Я спрятала лицо на его груди, лишь бы он не видел в нем страха.
— Тогда запрети мне. — Данте ласково провел рукой по моей мокрой щеке. Плачу? Отчего? От того, что теряю любимого, или от того, что вопреки всему не могу предать? — Я не в силах остановиться сам. Запрети, прошу тебя, родная. И я буду целовать лишь ветер, сорвавшийся с твоих губ. Просто скажи мне нет, и я буду послушен твоей воле, моя госпожа.
Стиснув зубы и загнав в свое сердце кинжал, я выдохнула:
— Нет! Не надо.
Объятия тут же разжались, крылья опали, а милое лицо стало суровым и непроницаемым.
Ну и что ты наделала, чурка бездушная? Он-то в чем виноват? Нет, ты человек, кто бы там что не говорил. Только человек может так поступать с любимым. Оттолкнуть, растоптать, обидеть, да так, чтобы по больнее. Ты женщина и ты чудовище!
Я осторожно обняла его за шею и провела губами по щеке.
— Прости меня, Данте. Видно я родилась для того, чтобы приносить боль тем, кто меня любит. Прости. И просто забудь.
Как же подло было с моей стороны сбежать, но я уже привыкла к этому жизнеспасительному приему. Продиралась сквозь кусты и ругала себя, как только могла. Такие слова вспомнила, попадающиеся на пути старые вояки шарахались в сторону.
Прости меня, мне очень жаль. Какие глупые пустые слова.
На утро болела голова. Оценив все прелести похмелья, пришла к выводу — пить мне не только вредно, но и в ближайшее время противно. Завернувшись в плащ, я побрела ближе к костру. Все же ночи холодные, и демона под боком сильно не хватало. Кстати, где его носит?
Потерев виски, я вгляделась в огонь. Он смотрел на меня о-очень осуждающе.
— Ребята, а что здесь вчера было?
Сидевшие на противоположной стороне кострища и без того притихшие воины нервно дернулись. Особо впечатлительный попытался бежать, но запутался в ногах своих сослуживцев и едва не бухнулся.
Я подозрительно оглянулась. Да, погуляли вчера на славу!
— Магиана Таня Лил соизволила пить, гулять и злиться, — усмехнулась Амели, подходя сзади. Это хорошо, что у меня после вчерашнего реакция замедленная, а то шариком в лоб угостила бы.
— Где Вадик? — заверещала я, подозревая, что терезские маги разом передумали брать меня в штат. И вообще предпочитают отсиживаться за кустами и предметами пообъемней.
Проверенный друг нашелся в палатке магички в состоянии нестояния. То есть даже проснувшись перемещаться он никуда не хотел. И я его понимала, с такими-то фонарями.
— Кто тебя так?
— А то ты не знаешь? — завелся Вадик.
— Я на такое не способна.
— Ты? Нет, Лилит, ты и не на такое способна. Только это не твоих рук дело, а одного очень мерзопакостного демона.
— Все-таки сцепились с Данте? Поздравляю. И я не видела? Как вы могли?
— Ничего себе не видела! Из-за тебя все и произошло.
— Извини, Вадик. Но последнее, что я помню, как вернулась в круг, начала пить и... кажется что-то пела.
— Ты пела "Прощание". И пила, утверждая, что тебе холодно. А потом устроила форменный дебош с применением магической силы. Сцепилась с каким-то архимагом, настаивая на том, что он "моль кабинетная". И вообще... вела себя не лучшим образом.
— Ха, не лучшим образом, — хмыкнула Амели. — Да она пол-лагеря разнесла. Долго еще будут припоминать придворным архимагам, как они от девчонки на деревьях прятались. А его величество вообще еле откачали. Ты ему как загнула о бурной жизни его славных предков, об их сексуальных пристрастиях и об истинных отцах некоторых наследников, тот аж икать начал. А когда вмешались придворные, ты заставила их встать на колени и обращаться к тебе не иначе как ваше высочество.
— О! — только простонала я, привалившись под бок к Вадику. — Что еще я соизволила выдать?
— По мелочи. Что-то раздолбала, что-то подожгла. Потом явился твой демон и наконец вырубил тебя. Мы искренне полюбили его за самоотверженность, потому как подходить к тебе на тот момент было опасно для жизни. Он уложил тебя спать, а уже потом они с Вадькой сцепились. Орлийский почему-то решил, что это асур виноват в твоем расстроенном состоянии.
— Почему?
— А нечего было орать — мол, пошли они все со своим Владыкой, Царством и повернутым Наследником в аидову пустошь навестить его по старой памяти. Еще кого-то из них отправила... хм, в увеселительный дом на подработку. И обещала Царство по камушку разобрать. О, а еще посулила уже кому-то другому воткнуть хвост туда, откуда он растет, и достать через рот вместо языка.
— Это все я?
— Да. Кто еще отважиться асурам пообещать настучать в рогатый бубен, обрить наголо и оттаскать по всем королевствам за хвост.
— М-м! — Я уткнулась в циновку, пытаясь хоть как-то спрятаться от стыда. — И Данте все это слышал? Теперь я точно в Царство и под пытками не пойду. В гробу они видели такую повелительницу. Меня же собственный свекор придушит. Вадик, ты чего молчишь?
— Никто тебя и пальцем не тронет, — отмахнулся друг, пытаясь встать. — Данте небось не трепло, лишнего не расскажет. Лилит, прекращай истерику, лучше помоги встать, мне в кустики надо. Э-э, Амели? — понял, что проболтался мой любезный дружок.
— Я уже и так поняла, что это та самая принцесса Лилит Вольская, о которой поется в той балладе, — отмахнулась магичка.
— В какой балладе?
— Разве ты не слышала? — удивился Вадик. — Она же по всем королевствам ходит. Я думал, это ты ее сложила, больно похожа на твой слог.
— Про Звезды Принцессы?
— Ну да, вроде бы. Только там в конце поется, что душа принцессы с тех пор бродит по свету в поисках своего возлюбленного и попутно совершает добрые дела. Правда, взорванные башни там тоже к добрым делам относятся. Тебя даже к лику святых хотят причислить.
— Чего? Тот, кому пришла в голову эта идея, просто плохо меня знал. Святая!.. Невеста демона. Кстати, где это рогатое успокоительное?
На церемонии дознания правды с помощью Кристалла Истины воины и маги Тито Терезского так шугались от блондинистой особы с милой улыбочкой, что Фридрих заподозрил неладное. А уж когда его оппонент вежливо поклонился мне, опасливо косясь одним глазом, начал рассматривать вышеуказанную девицу с возрастающим интересом. Затем я протянула руку между двух королей и материализовала Кристалл, и он начал подозревать меня во всех грехах. Я подмигнула и спросила о самочувствии ее величества. А затем с помощью краснеющего короля Эрлии и зажатой в его руке части Кристалла, известила всех собравшихся о самочувствии ее нового любовника.
Да, я злобная пакостная дрянь, не знающая жалости, знаю.
Только что делать, если едва ли не выворачивает от боли?
За эти несколько дней, что длилась подготовка к церемонии дознания истины, бродившая словно призрак я перепугала весь отряд. Отпивалась успокоительными настоями из Вадькиных запасов и почти ничего не ела. Только вчера к вечеру меня удалось насильно выпихнуть из этой апатии. И кажется некоторые об этом уже пожалели. Еще бы, помахав с подвернувшимся мастером на шестах, подобных тьелхам асуров, я разбудила в себе азарт и злую насмешку. К утру отряд постанывал от моих ядовитых шуточек.
В общем, веду себя как последняя брошенная мужиком стерва. Это определение Амели. Отнекиваться я не стала, запустила огненным мячиком и забыла.
Вернемся к нашим баранам-королям. Стоят, сжавши в руках Кристалл, и задают друг другу провокационные вопросы. Лица красные, глаза навыкате, волосы дыбом от электрозарядов, которыми их бьет артефакт при искажении истины и лживых ответах. Тут о судьбе новобрачной пары, жмущейся друг к другу, уже давно забыли, вспоминают кто у кого девушку на турнире отбил. Вот ведь... мужчины! Дети, заигравшиеся во взрослые игры.
Махнув на них рукой, я подошла к их отпрыскам и щелчком пальцев разомкнула сложные магические браслеты. И так давно было понятно, что принц не причастен к смерти брата своей жены. Только в свете разворачивающейся здесь комедии положений про них как-то забыли.
— Вы свободны. Но только не друг от друга. — Я улыбнулась и соединила их руки, прошептав заклинание. — Будьте счастливы.
Но уйти мне не дали. Изловили и отправили праздновать.
Праздничные столы расставили тут же. Пир горой, вино рекой, пиво озерами, закуси хоть лопни. Я вяло ковырялась вилкой в осетрине, морщилась от предложений: — Давай выпьем, красавица, — на которые присутствующие на прошлой попойке дружно кричали: — Только не это! — время от времени издевалась над королями, рассказывая всему обществу байки из жизни их благородных предков и самих венценосных особ. При том об источнике сведений еще никто не догадался, считая меня в своем роде прорицательницей.
Место под угодья мне все же выделили, полчаса пришлось ругаться над картой, выбирая самое лучшее из предложенного. Я пообещала заняться возведением своего нового дома где-то по весне, как только, так сразу. Задерживаться здесь мне не хотелось.
Вадик уговорил взять его с собой. А куда — решим позже. Только мне и решать нечего, в Тарин Дастан я опоздала: чем соваться туда в это время года, легче сразу могилку откопать и лечь туда. А вот целители Светлого Леса меня на ноги поставят даже после и не такой поездочки. К тому же там Элестс, еще не совсем седой Верховный и старший принц Олеандриэль. А теперь у меня есть еще и Вадик, который остался в восторге от моего предложения. Амели недовольно морщила нос, Орлийский наконец убедился в том, что она ему не пара, и, фыркнув, предпочел компанию старого друга новой любовнице.
