— Разных. Например — "чего приперся". И почему один.
— Заквиэль, только не говори что... вы все поучаствовали. — От вида стыдливых глаз асура мне стало нехорошо. — Ну, черти разноцветные, вы даете!
Катинка хихикнула.
— Это давно было. Нам тогда и тридцати не исполнилось, мальчишки еще, — начал оправдываться демон. — А тут эту на экзотику потянуло. И мы... В общем не могу.
Мне надо было переварить только что услышанное. Я, конечно, всегда знала, что они очень синхронны, но чтоб настолько!
— Это, конечно, милые семейные разборки, но может вернемся к насущному, — вмешался эльф.
— Твоим семейным проблемам? — бросил раздраженный взгляд асур. У-у, злой.
— Да. — Элестс ответил не менее яростным взглядом. — Мы заключили соглашение.
— Не со мной.
— Разбудите, когда наконец соберетесь подраться, — зевнула я. — Можно даже ставки сделать. Катинка, ты за кого?
— Слушай, Элестс, а у тебя клыки есть? — деловито спросила подруга, пересчитывая на ладони мелочь из кармана. — Если нет, то я за этого, черненького.
Зак ухмыльнулся.
— Это ты еще его крылья не видела, — улыбнулась я. И воздушные крылья моего возлюбленного. — Зак у нас вообще галантный парень. Всегда рад подставить плечо, коленки и другие удобные места.
— Ага, — подмигнула мне снизу Катинка, — а еще активно хвост распускает.
Пара секунд, и визжащая девушка зависла рядом со мной, сидя в руках крылатого демона. Осторожно пересадив ее на балку и примостившись между нами, Заквиэль спросил:
— И где ты вечно находишь таких друзей, малышка? Нагос, Вадик, мы. Даже саламандра стала не просто твоим хранителем, а верным другом. Уж сколько Бали ее пытал, так эта только хамит. Ведь у тебя научилась, мерзавка.
Перегнувшись через него, я посмотрела на подругу:
— Бали — повелитель огня, саламандра подчиняется ему. Один из тех, кому она может меня сдать со всеми потрохами.
— А! — понятливо протянула воровка. — Тоже твой друг?
— Тоже. Бес рогатый. — Тяжко вздохнув, я тюкнулась в плечо асура, едва не скинув его крылатое высочество с моего куриного насеста. — Я скучаю по нему. И по Аскару. Особенно по Аскару, — добавила я гнусаво. — И даже по Данте, вредине крылатой.
— По нему или крыльям? — хитро сощурил глаза Зак.
На несколько секунд кровь перестала течь по венам, застыв от испуга. А затем я лишь улыбнулась.
— И по тому, и по другому. Правда, по крыльям больше.
Над нами раскрылся купол из кожистых нетопыриных крыльев. Катинка восхищенно вздохнула.
— Вот так сегодня и спать будешь. Здесь повиснешь вниз головой и отдыхай, вампиреныш ты мой ненаглядный.
Возвращение блудного жениха вышло как по нотам.
Когда мы привели к дому будущей тещи ковыляющего Петрика, уже начинало темнеть. Побитый и помятый цирюльник в сопровождении ведьмы и эльфа выглядел очень колоритно. Полквартала вышло полюбоваться. И конечно грозная женщина из нужного нам дома.
Потом мы с Элестсом битых полчаса расписывали в лицах, как на подростка напал злобный крылатый вампир, подросток в лице Катинки засопел, злобный вампир в лице Заквиэля хихикал за углом. Потом мы поведали, как храбрый цирюльник бросился на защиту ребенка, тычек со спины от "милого дитяти". Как позвал на помощь, отбиваясь от гадкого уродливого мракобеса, кулак из-за угла, ровно до тех пор, пока его не нашел проходивший мимо эльф, засвидетельствовавший сцену "храбрый Петрик против окаянного кровососа".
Кто не поверит эльфу? Вы только посмотрите в эти честные зеленые глаза.
В мои лучше не заглядывать, я и так едва стою на ногах от желания упасть от смеха.
Израненный, но выживший цирюльник в полубреду во время лечения у знатной, доброй, прекрасной, словно лунная ночь, волшебницы, снизошедшей в своей великой добродетели до отчаянного героя и согласившейся замарать свои тонкие взлелеянные белые ручки неземной красоты... Возмущенное сопение со стороны "израненного героя", "невинного подростка-жертвы", "злобного клыкастого вампира" из-за угла. Невинные глаза увлекшегося эльфа, краска отнюдь не стыда на щеках прибалдевшей колдуньи.
Начнем все сначала.
Израненный, но выживший цирюльник в полубреду во время лечения у местной магички шептал имя возлюбленной и отчаянно рвался принести ей тот чудом выживший букет, что он все это время трепетно прижимал к груди. Демонстрация огромного веника из чудных большеголовых роз, мой морок даже пах как следует! Как только герой пришел в себя, он начал сокрушаться, что так бесчеловечно подвел пресветлую благородную даму, являющуюся матерью его милой возлюбленной, женщину чистой души и добрых помыслов, столь уважаемую им. Квартал скептично посмотрел на "даму", возвышавшуюся над героем на добрых полголовы. И теперь, когда общими усилиями нам удалось поставить этого отважного цирюльника на ноги, не соблаговолит ли она выслушать его.
Ну, Петрик конечно не подвел. Бухнулся на коленки и, чуть не плача (от страха, наверное), попросил руку Анки.
Весь квартал, ревя в три ручья, скандировал "Да!"
Полночи я провозилась с заклинаниями.
В комнате мирно посапывала Катинка. Мою постель занял демон. Место Иржика — эльф.
Я хмыкнула — полный дом незваных гостей.
Что касается этих нахалов, то получилось все так.
— Я остаюсь здесь, — посмотрел на меня асур.
— Что? — возмутились Катинка и Элестс (ему-то какое дело, право?).
— Он остается здесь, — подтвердила я, прижимаясь к своему рогатому чуду. — Не беспокойся, Катинка. Он нормальный парень, а рога и хвост — это так, приятное дополнение. Можешь лечь в мою постель. Ах вы дураки! Разумеется без меня, просто на детских кроватях этот здоровый шкаф явно не уместится. А я вполне. Мне места много не надо.
— Тогда я тоже остаюсь, — выпятил грудь колесом эльф.
Катинка тихо обалдевала от наглости этой сладкой парочки.
Ну вот, теперь дрыхнут.
А мне ничего не оставалось, как готовить зелье, пропитавшее всю кухню своим едким запахом. Эх, жаль нет Аскара, уж он бы мне помог.
Все же герань — то еще растение! Запах — закачаешься.
Утро началось.
Уже одно это не вселяло оптимизма.
Где-то внизу шарахнули дверью. Я поморщилась.
— Танька, вставай, — прошла на кухню подруга. Затем минут через пять к входной двери.
За булочками, облизнулась я.
Только вновь начала дремать, шарахнула вторая дверь. Заткнув уши, я перевернулась на другой бок...
И свалилась.
Уж не помню, как я вновь оказалась на своей родной балке, главное, что приземлилась я относительно мягко. Пришибленный эльф подо мной слабо застонал.
— С добрым утром, — улыбнулась я.
— Слезь с меня!
— Ой какие мы злые с утра. А еще кто-то вчера обижался за ухо. Элестс, убери руку. Да не эту. А теперь обе. Элестс!..
— Может ему их оторвать?
И вот на разозленного демона, стоящего в дверях, смотрят две пары испуганных глаз.
— Ничего себе, — проговорил Элестс. — Сначала чуть не пришибли, теперь еще и грозят.
Я сонно потянулась и, наконец, поднялась с разлегшегося на полу мужчины.
— Ненавижу, когда меня будят рано.
— Встала? — хихикнула входящая Катинка. Уж кому как не ей знать, что утро никогда не входило в мое любимое время суток.
По дому тут же разнесся запах булочек. Облизнувшись, пошла умываться.
Наскоро позавтракав, я направилась готовиться дальше.
Еще ночью, издеваясь над книгами, я на скорую руку составила один занятный рецептик, и теперь мне не терпелось его опробовать.
— Эй, ты куда? — высунул нос Зак.
— В лавочку к травнику. Надо купить кое-каких сборов.
— Я тебя одну не отпущу. Знаю я эти походы. Ничего хорошего. Подожди, сейчас соберусь.
— Кстати, Элестс, — вспомнила я. — Ты как хочешь, но без камнецвета я больше из дома не выйду. Сами будете магичить и воровать. Мне здоровье дороже.
— И где я его тебе возьму, посреди зимы? — округлил он глаза.
— Где хочешь. Это не мое дело. Просто пойми, без камнецвета после сегодняшних мероприятий я вообще не встану. Зимний город я еще могу с трудом выносить, зимние поля меня убьют.
— У тебя же есть магия асуров.
— Милый наивный эльф! При всем своем могуществе никакая магия не может справиться с простейшей простудой. Уж поверь мне, за двадцать пять лет я чего только не перепробовала.
— Надо спросить у отца, — застегивая дубленку, вышел из комнаты демон. — Это слишком серьезная слабость, чтобы оставить ее без внимания.
— Ага, при учете ненависти со стороны Изиабелис. Я как-то встречалась с таким демоном — неприятные воспоминания. И выиграла только потому, что он не воспринял всерьез человеческую магичку, они ведь даже не трансформировались. Да еще огненные клинки.
— Клинки? Подожди, — замер Заквиэль. — Ты дралась с демоном льда?
— Он убил мою подругу, я — его.
— Но как? Убить асура, даже расслабленного, слишком тяжело любому человеческому магу.
— Это был демон льда, а Бали знал, что подсовывал. Не забывай у меня огненное оружие и верная саламандра. Так что он дрался против нас обеих.
— Ты не понимаешь, малыш.
— Не называй меня так. Я уже давно выросла.
— Что-то не заметил, — вздохнул Зак, закрывая за мной дверь.
— Заквиэль, будь хорошим демоном, — ослепительно улыбнулась я, повиснув у него на руке, — скажи, почему я не засекла твоего присутствия. Чертова роспись появляется по малейшему поводу.
— Я не хотел пугать тебя раньше времени, вот и экранизировался.
Нахмурившись, я задумалась.
— А это сложно?
— Не очень. Просто нужен подходящий амулет. Зачем тебе это?
— Чтобы каждый встречный-поперечный не тыкал в меня пальцем. А то вы столько напихали в меня своей майя, что я разве что не свечусь от нее. Для знающего существа это все равно, что надпись на лбу. При том явно матом.
— Да. При достаточном опыте засечь нас легко. Хорошо только, что желание это редко у кого бывает. Сделаю я тебе амулет. Что еще ты захочешь? У меня наставление выполнять каждый твой каприз.
Очень хотелось спросить о свойствах последнего подарка моего благоверного (хм, это еще вопрос, какой он верный, после того что я узнала), но я поостереглась. Разглагольства Зака тогда будет не остановить.
— Каждый? — хитро улыбнулась я.
— За исключением пары пунктов, да. Что ты задумала, малышка?
Мы шли через торговые ряды к лавочке знакомого травника. Большая шапка с лисьим хвостом все время съезжала на лоб, и приходилось ее поправлять. Огромные варежки грели руки, а недлинный залихватский тулупчик — тело. Поверх него я еще надела свой меховой плащ, которым очень гордилась, это была первая за долгое время действительно достойная вещь, которую я могла себе позволить. Тулупчик слегка пах моими заклинаниями и молодой шерсткой. Брючки на мне тоже были теплые, из короткого и густого черного меха, блестевшего, как зеркало в темноте.
А душу грела близость столь нежно любимого друга.
Прижавшись к нему теснее, я улыбнулась.
— В тебе что-то изменилось с последней нашей встречи.
— Подбородок. Это все феникс, он ему видите ли не нравился. Совсем пташка охамела.
— Этого я не заметил, — нахмурился асур. — Действительно изменился. Но я не об этом, на твою внешность я как-то внимания не обращал.
— Вот спасибо! — засопела я и даже попыталась вырваться из его рук.
— Ну не обижайся, — уцепил меня за пальцы Зак, не давая отойти от себя. — Ты очень красивая девочка. Правда, клянусь хвостом. Просто я смотрю глубже. У тебя внутри что-то поменялось. Аура как-то по-другому светится.
— Как? — Тут же заинтересованно посмотрела я на асура.
— Когда мы тебя встретили, она была... чем-то удивительным. Розово-золотая и чистая, как первый снег. Потом, когда мы уходили, в ней начались изменения.
— Наследили? — приподняла я брови, хотя слушать Зака было интересно.
— Почти. — К моему удивлению не стал отнекиваться он. — В Ринии ты вообще была совсем другой, нежели мы тебя помнили. И внешне, и внутренне. Посмотри-ка, — приподнял он мой подбородок и заглянул в лицо, — какой хорошенькой стала.
— Как будто вы не знали, что так и будет, — тряхнула я головой, отчего шапка чуть не свалилась.
— Какая же ты все-таки глупенькая девочка, — улыбнулся он нежно. — Мы знали, что тебе суждено быть красивой, но... немного по-другому. Не так диковинно. Цвет волос, эти искорки в глазах и улыбка. Даже то, как ты держишься, делает тебя. Уж не знаю, что бы вышло, забери мы тебя сразу домой, но сейчас ты мне тоже нравишься. Не пожалели боги в тебя перчику, когда тесто замешивали.
— Угу, — согласилась я, — и полыни побольше.
Демон остановился, обнял меня и заставил посмотреть себе в лицо.
— Так все в твоих руках. Хочешь быть счастливой — будь.
— А если я не знаю чего хочу? Если я боюсь, что когда я наконец получу то, что хотела, окажется, что это вовсе не то, чего я хотела.
— Тогда начнешь хотеть чего-то другого. Или кого-то, — проказливо улыбнулся он.
Мы вошли в лавочку травника. Поклонившись, я протянула список. Старик кивнул и посмотрел мне через плечо. Нахмурился и даже побледнел. Ухватив Заквиэля за полу, я притянула его к себе и положила ему руку на грудь, дав понять, что он пришел со мной.
— Это друг, — четко произнесла я одними губами.
Травник потерял слух в юности во время одной из войн. Но уже долгое время удачно обходился без него. Знахарка, которая выхаживала его после тяжелой контузии, поведала оглохшему пареньку свои тайные знания, а уж благодаря его природному и во много раз обострившемуся нюху, распорядился он ими с толком. Лучшего травника в этом городе было не сыскать. Меня он знал и поэтому доверял. Вот и сейчас успокоился, отправившись собирать требуемые мешочки с травами и другими важными ингредиентами.
— Ты здесь надолго? — привалившись к стойке, спросил асур.
— Все займет около получаса. А что?
Демон улыбнулся во все клыки.
Вошедшая было тетка, громко завизжала и кинулась прочь из лавки.
Эх, хорошо хозяин глухой. И ведь придется доплатить ему за понесенный ущерб в лице потерянной теперь уже навсегда клиентки.
Под шумок асур смылся, бросив только что придет.
Здесь было хорошо. Из боковой двери вышла молоденькая внучка травника и приветливо поздоровалась. За кружкой травяного отвара мы обсудили местные новости, перемыли всем знакомым косточки — как же без этого. Попутно я узнала, что говорят по поводу облавы на двух воровок, уж меня-то девчонка в подобном не подозревала, для большей части города я просто магичка. Время от времени приходили люди, брали какие-то заготовки, которые всегда были готовы, и уходили. Мы ждали. Несколько раз приходил травник, уточняя мой список.
Я даже и не заметила, как пролетело время, очнулась лишь когда на пороге появилась знакомая широкоплечая фигура. Зак легко поклонился зардевшейся девушке, а я сощурила глаза:
— Где был?
Асур хитро улыбнулся. Затем подошел ко мне и убрал прядь волос, упавшую на лицо.
В следующую секунду меня пронзила боль, которая, впрочем, тут же и пропала.
