Воплощенный дух вырос, превращаясь в невысокую, очаровательную девушку. Чуть резковатые линии ее лица, наполненные невинностью и очарованием, ладная фигурка, бледная кожа, водопад кроваво красных волос, закрывающих особо бесстыдную наготу. Такими бывают ангелы — крылатыми.
— Отпустите меня. Так надо. Прошу!
Сети безвольно упали.
Девушка медленно прошла через лагерь, подчиняя себе внимание всех окружающих ее эльфов, застывших в невольном очаровании.
Как только ветви обсыпанных снегом кустов сомкнулись за ее спиной, весь лагерь услышал звук хлесткого удара.
— Ну и куда ты вылупился, придурок лопоухий?
Элестс смущенно отвел глаза, а воплощенный дух сунул ему в руки ларец.
И вместе с артефактом из его тонкоматерчатого тела ушли последние силы.
Дух опустился на землю тающим фениксом. Да, пожалуй, слишком рано было ему менять образ, для такого неокрепшего существа это было уже чрезмерным.
Медленно открываю глаза.
На меня взирают две пары обеспокоенных глаз. Одни миндалевидные, чуть раскосые, голубые. Другие просто лиловые.
— Зак? — удивилась я, сжимая его руку, по которой в меня тонкой струйкой текла сила.
— Все хорошо, малышка. Просто некоторым эльфийкам надо быть осторожней в использовании своих чар, — покосился он в сторону Элен.
Та стыдливо потупилась.
— Доволен?
Элестс издал какой-то нечленораздельный звук и закивал. Сидящий прямо на полу эльф все никак не мог налюбоваться на вновь приобретенный артефакт.
— Заквиэль, что произошло? — не удержалась от вопросов я.
— Ты опять перемудрила, девочка. Тебе не стоило издеваться над принцем, — кивнул демон в сторону (Элестс автоматически потер зад), — а сразу направиться за артефактом. В тебе не так много сил, чтобы отвлекаться. А о перевоплощении я с тобой еще поговорю. — По коже пошли мурашки от холода, с каким это было произнесено. — Поняв, что ты вновь заигралась, я не нашел ничего лучшего, как отдать тебе немного своей силы. Этого могло и не понадобится, если бы ты не упрямилась и научилась черпать свою силу из ранее созданной связи. Не смотри так на меня, ты все поняла. Он против не будет, какой бы скандал ты не закатила, его заботы о тебе, несносный ребенок, не уменьшить. Вот и пришлось спасать одну маленькую колдунью. Хорошо я еще раньше подготовил для себя мощный экранизирующий морок, сквозь который эльфийка узнать меня не могла. А то, как она пытается очаровать понравившуюся ей магичку, я заметил еще раньше. Только тебя такой глупостью не взять, думаю, Элестс уже проверил это не раз, — покосился асур на притихшего принца. Длинные ушки разом покраснели. — Ну вот, приношу я тебя сюда, а через какое-то время вламываются эти и рассказывают мне о девочке-видении, гуляющей по вашим лесам.
— Другого выхода не было. Они бы поймали меня. Ты знаешь, как сильны эльфийские некроманты? Вот и пришлось их шокировать.
— Ничего себе шокировала! — округлил глаза Элестс. — Я такого никогда не видел. Никого прекрасней. Кто мог подумать, что человеческая женщина может быть такой. Боюсь, ты перевернула с ног на голову внутренней мир большинства эльфов, видевших тебя.
— Мужчины, — фыркнула я. — Вам только дай волю попялиться на... на совсем одетую женщину.
— Я бы сказала, совсем раздетую, — засмеялась Катинка.
Если честно, я страшно смутилась. Даже носом в подушку уткнулась.
По волосам провела мягкая рука, и я не стала сопротивляться чужой ласке, будучи уверенная, что это Зак. Но голос, позвавший меня, принадлежал эльфу. Подняв голову, я увидела, что Элестс сидит на корточках рядом с диваном, на котором раскинулось мое все еще немощное тело.
— Знаешь, асур ведь прав. — Что-то в его голосе не понравилось мне. Не люблю, когда со мной так говорят, нарывалась уже. — Я действительно не раз пытался очаровать тебя. Только зря. Ты особенная какая-то. И... Я хотел предложить... будь моей Алл'Эвен.
Лично у меня начался приступ ничем не сдерживаемого смеха. Он продолжался даже когда над ухом послышалось злобное рычание. Уже через пару секунд сцепившиеся парни катались по полу.
Обалдевшая от такого Катинка сначала пересела ко мне на диванчик, а потом, поняв, что успокаиваться я не собираюсь...
На звук удара тут же среагировал Заквиэль, оскалившись в сторону воровки весьма не малым арсеналом клыков. За половину того, что было в трансформированной морде, Данте обычно сильно попадало. Поняв, что перегнул палку, асур несколько растерялся. Чем воспользовался эльф и одним хорошим ударом отправил того в противоположную сторону комнаты, эх, попутно сломав чудом выжившее в предыдущий раз хрупкое трюмо.
— Не обижайся на него, — коснулась я лица Катинки, заметив, как в огромных глазах той набухают слезы. — Просто защищать меня... у него как инстинкт. Понимаешь? В другой ситуации он даже бровью бы не повел, просто сейчас не может все контролировать.
— Что произошло между ними? С чего они сцепились?
— Ничего особенного, наш остроухий друг предложил мне стать его любовницей.
— А ты?
— Так я к нему, дураку лопоухому привязалась как-то, — развела я руками, наблюдая, как колошматят друг друга эти двое. — Зачем ему жизнь калечить таким чудом как я. Стань я его любовницей, долго ему не прожить. — Эльф повел ухом, вслушиваясь в наш разговор между парированием уже откуда-то откопанного меча. В руках асура сверкал пучок молний.
— Ты не хочешь их разнять? — скосила на меня глаза подруга.
— Не-а. Пусть развлекутся.
— Так они перебьют друг друга.
— Вряд ли. Поверь, они примерно равные противники. Ты думаешь эльфийскому младшему принцу, не достигшему двухсотлетия, легко получить статус начальника охраны Элениэли? Ну не за красивые же глазки его дали. Хотя глазки тоже ничего. Несмотря на всю свою кажущуюся хрупкость, эльфы очень сильные. Ну а Зак? Он, знаешь ли, тоже не слабенький. Правда, младше нашего блондинчика раза в два. А ты не знала? Ну, это ничего. Зато за спиной Зака всегда есть целых три преимущества. И эти преимущества, в случае если с их братом что-то случится, явятся сюда и так накатают остроухому красавчику, что лучше бы тому не рождаться. Хорошо иметь такие тени, — завистливо засопела я.
А Элестс отпрыгнул в сторону и через пару мгновений сидел на спинке дивана и смотрел на меня сверху вниз.
— Как ты их назвала? Тени?
— Зак, я опять что-то не так сказала?
— Нет, малышка, — вздохнул тот, опираясь на сломанный стул. — Просто до него наконец дошло.
— Что дошло? — влезла Катинка.
— С кем я связался, — выдохнул Элестс, рассматривая ухмыляющегося асура.
Я боялась, что утром он уйдет.
Поэтому сейчас беззастенчиво прижималась к груди столь дорогого мне друга.
Мы сидели в такой знакомой таверне и отмечали удачное проведение операции под кодовым названием "Девочка-видение".
— И что теперь делать?
— С чем? — посмотрел на меня Заквиэль.
— Со Звездой. Мы же ее потеряли.
— Ничего. Звезда давно заблокирована. А для тебя мы сделаем новую.
— Не надо. Ни к чему.
— Ты продолжаешь злиться на него?
— Слово "злость" не отражает всей бури чувств, испытываемых мной.
— Ты не остыла. Но ведь прошло столько времени.
— Зак, ты о чем? Прошло семь лет, и я не остыла. Мне все так же хочется приласкать его чем-нибудь тяжелым по голове. А в особо плохие дни всех четверых, чтобы ни обидно было.
К нашему столику подошел трактирщик и посмотрел на меня:
— Леди Лил, вы сегодня выступите надеюсь.
— Конечно, Дик. Если, правда, Катинка не против.
— Я только за.
— Кстати, по поводу Катинки. Когда нам вернут детей?
— Завтра утром, — улыбнулся довольный, хотя и местами помятый эльф.
— И как ты собираешься доказать отцу, что артефакт все это время был у сестры, а не у тебя? — Заметив, как эльф нахмурился, я выдала то, что спланировала еще вчера. — Давай я поеду с тобой и послужу доказательством. Все-таки я его воровала. К тому же ваши хваленые некроманты сами все подтвердят, стоит им меня увидеть. Думаю, представление устроенное мной, они запомнили на долго.
— О да! Я тоже.
— Мне эта идея не нравится, — сморщился Заквиэль. — Хотя она и не лишена смысла. Тебе, малышка, будет безопасней в Светлом Лесу.
— Что, дела в Царстве так плохи? — обеспокоилась я, отхлебывая горячего пунша.
— Ты даже не представляешь насколько. Элестс, тебе можно доверять? — Дождавшись, пока тот кивнет, асур продолжал: — Твой белобрысый дружок, моя милая, собирает армию. И по тому, что нам известно, весьма неплохую.
— Разве у вашего папочки мало людей? Ой, прости, асуров?
— Достаточно. Просто тот наглец еще и других демонов сюда привлек. Вот такой маленький междусобойчик, — загрустил асур.
— А что вы?
— Мы? Не поверишь, девочка, но иногда мы даже радуемся, что с тобой все так получилось. И что Владыкой остается Веельзевул. Сейчас стало понятно, что такая малость, как лишний претендент на власть, мало что решает для сталемордого. А у отца все же опыт. Правда прибить соперника для Хананеля — чисто спортивный интерес. Ну и тебя заодно. Уж больно широкую огласку приняла та история. Половину отряда хваленого Асурендры перебила человеческая девчонка. Так теперь ты еще и выжить умудрилась. Вот мы и боимся...
— Кстати, Лил. По вопросу выживания. Я узнавал. Помнишь мы вчера с тобой говорили... Та принцесса из сказки действительно жила не долго, но весело. — Эльф поднял на меня зеленые глаза. — Пока не появились эти, — кивнул он в сторону заметно поднапрягшегося Зака.
— Что ты, Элестс. С этими она жила еще веселей. — Я обняла асура за руку, крепко-крепко прижавшись к нему. — С этими мне ни один черт не страшен. Даже Хананель. Вы меня любите?
— Очень. А если бы кое-кто любил чуть меньше, тебя бы здесь уже давно не было. Сидела бы дома, а не по королевствам носилась.
— Угу. Босая, беременная, на кухне, — хмыкнула я, понимая, что уже порядком захмелела.
Зак округлил глаза, видимо, представил. Потом успокоился и улыбнулся:
— Нет. Прекрасная, счастливая, на троне. Он ведь тебя действительно любит. А ты... Женщины!
— Ты ему только не говори, хорошо, — икнула я, чувствуя, как земля идет из-под ног, даже несмотря на то, что я сижу. — Но я его тоже люблю. Тш-ш! Никто не должен знать.
— Ох, Лилит, ты никогда не умела пить.
— Никогда, — качнула я головой, отчего она чуть не отвалилась. — Но теперь я хотя бы утром помню, что было вечером.
— Да уж. А то раньше было... Весело.
— Что было раньше? — насторожилась я.
— А ведь мы еще спорили, вспомнишь ты или нет, — захихикал он. — Ты помнишь, как домой добралась после отмечания ваших экзаменов, чудо ты наше?
— Не-а. У меня вообще полвечера как коровой слизало. Вадик говорил потом, что я с Данте ругалась, но у меня в голове скворечник.
— Ругалась! — весьма невежливо заржал Заквиэль. Смотри-ка, это же надо было — асура напоить! Перенервничал, наверное, со мной такой бурной. — Да вы скандалили на весь зал. Сколько посуды побили. А мирились как помнишь? Не-ет? Много пропустила!
— Зак, не пугай меня. Что я еще натворила?
— Когда ты уснула, мы Данте с тобой отправили во дворец, ему не в первый раз летать с одной бесшабашной принцессой. По его словам, на полпути ты опять проснулась и потребовала показать тебе воздушные крылья. Данте хоть и сам пьяный был, он у нас по этому делу самый слабый, но на самоубийцу не походит. На таких-то летать опасно после нашего веселья, а тебе подавай воздушные. Ну, он и ляпнул — хорошо, но только ты меня поцелуешь. А у тебя вообще никогда с приличиями ничего общего не было.
— Чего? — окончательно протрезвела я.
— Того. Были тебе воздушные крылья.
— У-у, — только простонала я, пряча горящее лицо в ладонях. — Что же вы раньше не сказали, я бы трезвенницей стала. Хотя хорошо, что не сказали. Я бы от смущенья вообще даже смотреть на него не смогла бы.
— А чего смущаться? Когда вернулся, лицо у него было такое... идиотское, и глаза как блюдца, что мы стали подозревать его в слабоумии. Вот ему и пришлось рассказывать какой ты фортель выкинула. Правда, недовольных по моему не было. У Данте потом еще полдня такая дурацкая улыбочка была, полдворца перепугал. Ты сама знаешь, он нормально улыбаться и так не умеет, а тут еще это. До сих пор задаюсь вопросом — что же ты такого сделала, вогнав его в подобный ступор.
Уткнувшись носом в ладони, я тихо постанывала от смущения. И стыда. А еще было очень обидно — ну почему же я этого не помню?
— Зак, ты садист! А Данте... Ну попадись он мне только, шутник рогатый.
Асур рассмеялся и вновь обнял меня.
А надувшая губки Катинка, исчезнув на минуту, вернулась, неся в руках лютню:
— Раз все так здорово получается, то мне хочется танцевать. Идем?
Я улыбнулась. И пока подруга пошла освобождать себе место, склонилась к уху асура:
— Ты можешь вылечить ее?
— От чего?
— От страха. Он ей жить не дает. Меня вы могли вылечить, значит, и ее можете. Пожалуйста, Зак. Катинка мне очень дорога, и я не могу смотреть, как она мучается от этого. Ведь глупышка жизнь себе сломает.
— Ох, девочка, какая же ты все-таки странная. Хочешь, чтобы я помог ей, а сама от помощи отказываешься.
— Потому что моя боль часть меня. И она мне не мешает, а дает силы. Не злись я так сильно, давно бы руки опустила. Ну, ты поможешь?
— Конечно. Что еще ты хочешь?
— Что я хочу?
Я поцеловала его в кончик носа и, встав, направилась к стойке. Привычно усевшись на нее, я заиграла что-то нежное.
Катинка танцевала, зажигая в людях настоящий огонь. Цветастый платок то там, то здесь расцветал яркими маками. Музыка звучала, унося обоих куда-то далеко, где звучала только она, где танцевала только она. Хрупкое тело девушки извивалось под ритмами моих пальцев, касающихся струн. Все быстрей и быстрей... Пока не лопнула струна, пока не осела на пол Катинка.
Выпив залпом сразу полкружки чего-то горького, я с трудом перевела дух.
А танцовщица все никак не могла встать, так подгибались ее сведенные от напряжения ноги. Да, загнала я бедняжку. К ней подошел Заквиэль и осторожно поднял на руки, предотвратив все попытки сопротивления ласковым шиканьем.
Он умница. И он слишком многое разбередил своими словами.
Внутри привычно жгла боль.
Я вдруг вспомнила, как ночи напролет лежала в своей огромной постели и тихо плакала от одиночества и любви к кому-то, кто вошел в мою жизнь всего на несколько часов, обрекая на ночи без него.
Как боролась за собственную жизнь, мучительно выправляясь от тяжелых ранений не мести ради, а во имя слов, пришедших на предпоследнем ударе сердца — "не умирай, любимая".
Как любила и ненавидела. И снова любила.
Как всепоглощающе боялась. Его слов, его угроз, его опасной страсти, его любви. Его самого.
Я вспоминала, как глубоко смотрела в синие глаза другого.
И даже не замечала, как текут по щекам соленые слезы, а пальцы сами играют мелодию...
