Леа вздрогнула:
— Это вам родители сказали?
Она действительно избегала Милены. Леа было сложно внятно объяснить жрице, что удерживает ее от такого шага. Просто долгое время девушке казалось, что малышка заняла не только ее комнату, но и место Леа в сердцах родителей.
Жрица, словно прочитав ее мысли, укоризненно покачала головой:
— Леа, поверь, Милена нужна тебе не меньше, чем ты ей.
— Хорошо, ийаду, я схожу к ней.
— Не откладывай встречу, принцесса. Потом ты поймешь, почему. — Жрица встала, обняла Леа и поцеловала в лоб. — Удачи, девочка моя! Я последовала бы за тобой, но боюсь, что нас ждет встречный удар еще до вашего возвращения. В бедном Телгете скопилась великая сила, и для того, чтобы утолить ее голод, недостаточно рабов и несчастных жителей страны. Но не переживай, у меня довольно талантливых помощниц, так что в дорогу без присмотра вы не отправитесь.
А еще через полчаса, стоя на пороге бывшей её комнаты, принцесса смогла еще раз убедиться в правоте жрицы. Серьезная темноволосая малышка в коротком детском платьице словно ждала прихода сестры. Стоило открыться дверям, как Милена смешно уперлась пухлыми ручками в пол, встала и побежала навстречу ее высочеству. Лицо ребенка сияло неподдельной радостью.
— Леа пришла! — рассмеялась малышка, запрокинув кудрявую головку и цепляясь руками за подол туники сестры точно так же, как когда-то Леа цеплялась за штаны любимого дяди.
Её высочество подхватила девочку на руки. В глазах Милены светилось столько любви и обожания, что сердце принцессы дрогнуло: в душе растаяло крохотное темное пятнышко давней обиды. Теперь ради этой девчушки она была готова пожертвовать не только комнатой и вниманием родителей, но и собственной жизнью.
— Ну, здравствуй, сестренка! — Леа дотронулась пальцем до вздернутого носика ребенка.
Милена повернула руку ладошкой вверх:
— Смотри!
Как в давнем сне Леа увидела трепещущий язычок пламени, точно такой же, как на объятых пламенем дровах в костре.
— Я колдунья! — засмеялась Милена.
— Ты волшебница! — поправила девушка, и они вдвоем отправились к родителям...
...Треск от прогоревшей ветки и взвившиеся в воздух искры заставили её высочество вернуться из воспоминаний. Ее товарищи по-прежнему молчали, только проводник вполголоса пел длинную заунывную песню, больше похожую на молитву и бесконечную, как сама пустыня.
Гуалата сняла последнюю лепешку, перекинула ее с руки на руку, остужая, и весело сказала:
— Налетайте, пока горячие!
Задумчивость воинов как ветром сдуло. Пальмовый лист пошел по рукам, и скоро от высокой горки лепешек осталось несколько штук — для тех, кто стоял в карауле. Леа, откусив творение царевны, удивленно хмыкнула: подруга оказалась хорошим пекарем. Путь воина в роли служанки явно пошел ей на пользу — лепешки получились удивительно вкусные, и Гуалату засыпали похвалами.
Через пару часов, укладываясь спать, принцесса обнаружила: эту ночь неугомонная подруга собралась провести так же, как предыдущую. И хотя Леа была искренне рада за царевну, где-то в глубине души шевельнулась невольная зависть. Захотелось испытать такое же счастье.
Её высочество, избавляясь от столь несвоевременных желаний, вздохнула украдкой и улеглась на одеяло.
Завтра предстоит нелегкий день: встать придется очень рано, чтобы хотя бы часть пути прошла без присмотра обжигающего солнца.
Уже закрывая глаза, Леа поймала взгляд оснирийца. Он устроился так, чтобы было видно принцессу. Его лицо, выбеленное лечебными мазями, выделялось в темноте маской ярмарочного артиста.
Ее высочество досадливо повернулась к княжичу спиной. "Разве можно спокойно уснуть под таким пристальным взглядом?" — подумала девушка, но через пару минут веки сами собой сомкнулись, и она провалилась в глубокий сон.
* * *
Всего два часа как взошло солнце, а каменная пустошь раскалилась так, словно не было совсем недавно холодящего кожу ночного ветра. От земли снова поднялось горячее марево, сделав окружающий пейзаж зыбким и нереальным.
Проводник уверенно свернул с торной, нахоженной веками дороги, уводя маленький отряд прочь от оазиса. Теперь воины могли рассчитывать только на воду, плескавшуюся в кожаных бурдюках.
Солнце забиралось все выше и выше, пока не превратилось в белый слепящий шар, а сил оставалось все меньше и меньше. Иссушающий зной, от которого не стало спасения, успел изрядно вымотать людей, прежде чем раздался звучный голос медорца, обращающегося к Риккведу:
— Милостью богов, мы почти пришли. За этим холмом руины древнего храма. Мы сможем укрыться в его тени и отдохнуть, прежде чем я покажу проход.
* * *
От красно-коричневых кирпичных стен храма почти ничего не осталось, хорошо сохранилась лишь одна башня. У нее уцелел даже купол.
Люди осторожно зашли внутрь, распугав ее обитателей — мелких ящериц.
— Никогда бы не подумал, что солнца окажется чересчур много. И что я стану с нетерпением ждать времени, когда оно спрячется за горизонт! — пробормотал Траес, растянувшись прямо на полу, выложенном глазированной плиткой.
Северяне стойко переносили все тяготы пути, но им, непривычным к южному светилу, приходилось несладко, так же как и их животным. Кони кенлирцев еще в самом начале пути стали линять. Короткая, но густо набитая шерсть лошадей лезла целыми пучками, оставаясь на одежде всех, кому довелось до них дотронуться.
— Ты бы осторожнее, Траес, так и на скорпиона недолго улечься, — предостерегла друга Леа.
— А что это? — вяло поинтересовался кенлирец, не думая двигаться с места.
— Оч-чень ядовитый паук, который кусается хвостом, — ответила за ее высочество Гуалата.
— У пауков не бывает хвостов, — не поверил северянин, но на всякий случай сел и огляделся.
Его товарищ молча указал на ближайшую стену: по ней со всех ног улепетывал, задрав вверх жало, маленький желто-коричневый скорпион.
Траес с интересом проследил за насекомым, пожал плечами и сказал:
— Букашка. Куда ему до наших.
Леа, вспомнив чудовищного клеща, согласилась. До загорных монстров этот скорпион действительно не дотягивал.
— Принцесса, — позвал ее медорец. — Пойдемте, я покажу вам дорогу.
Её высочество пошла за мужчиной, отметив про себя, что тот двигается словно через силу.
С каждым шагом смуглое лицо проводника становилось все бледнее и бледнее, приобретая несвойственный его народу цвет. Наконец, медорец остановился перед ровной квадратной площадкой, с хорошо сохранившимся фундаментом то ли сцены, то ли большого алтаря.
С первого взгляда это место ничем не отличалось от остальных руин. Все та же красноватая пыль, все те же раскаленные камни, от которых поднимался, искажая линии горизонта, горячий воздух. Но, присмотревшись, принцесса заметила, что в самом центре площадки марево все-таки гуще и выше. Словно колыхался на ветру прозрачный занавес, растянутый от земли до самого неба.
Подтверждая ее догадку, проводник уверенно вытянул руку:
— Здесь!
Леа кивнула, давая понять, что видит проход.
Если бы девушке не сказали, она не обратила бы внимания на мерцающий воздух. Тем более, что за маревом виднелся все тот же надоевший пейзаж. В раскаленном небе пустыни можно увидеть и не такие чудеса.
— Как ты попал сюда в первый раз? — полюбопытствовала девушка.
— Моему бывшему господину, да будет мир его праху, боги даровали удачу в поиске древних кладов. Господин стал очень богат. Но однажды, увы, судьба свела его с человеком, в жилах которого течет кровь диких шакалов пустыни, и тот продал ему старинную карту. На ней был указан путь к тайной могиле царей, о богатстве которых легенд осталось больше, чем об их деяниях. — Медорец нахмурился и вздохнул. — Демону ночи было угодно, чтобы господин нашел не только клад... Я всего лишь телохранитель. Я не мог не пойти за господином, иначе опозорил бы свой род. Господин был хорошим человеком, но демоны сыграли с ним злую шутку, заманив преждевременно в эту могилу. Его выпили сразу на входе, словно простую плошку воды...
Мужчина вздрогнул, над его губой выступили капельки пота, а голос стал глухим.
— Я воин и прожил на этом свете не один год. Видел, как умирают люди, но чтобы так... Я ничего не смог сделать! Даже убежать! Мое тело не слушалось. Если бы они захотели, то могли бы убить меня точно так же, как и хозяина. Но я оказался нужнее живым.
Медорец через силу сглотнул, и Леа сказала:
— Не надо, не рассказывай. Я знаю твою историю.
— Я готов проводить вас до ее дворца, — тяжело вымолвил воин.
— Не надо, Муншал, ты нужен здесь, — раздался за их спинами спокойный голос его светлости Риккведа.
Леа заметила, как медорец тайком перевел дух.
— Покажи остальным людям, куда им нельзя ходить. И где они могут спокойно устроиться на ночлег, — распорядился дядя.
Дождавшись, пока останутся наедине, Леа спросила у Риккведа:
— Почему ты не хочешь, чтобы Муншал с нами пошел?
— Он слишком напуган, Леа. Это испытание не прошло для медорца бесследно. Но он воин, да еще к тому же обязан тебе жизнью, а азанагам — разумом. Так что Муншал ни за что не признается в своих страхах. Но если мы возьмем его с собой, несчастный действительно может сойти с ума, — ответил командир "невидимых" и добавил: — Пусть лучше ждет нас в оазисе и сторожит коней.
Леа кивнула, соглашаясь с дядей, и посмотрела ему за спину.
— Рикки, похоже, к нам идет весь наш отряд, включая твою... мою подругу. Объясни им, куда не стоит соваться раньше завтрашнего утра. Особенно это касается Гуалаты.
Рикквед усмехнулся, в его глазах зажегся озорной огонек, мужчина серьезно пообещал:
— Я объясню ей подробно... позже... и наедине.
Леа только неодобрительно покачала головой.
Кто бы за ним самим присмотрел! Нашел время любовь крутить. И о чем только люди думают?!
Не успела ее высочество избавиться от этой мысли, как буквально уткнулась носом в княжича Саху. Юноша загородил проход в башню, его лицо покрывала засохшая потрескавшаяся мазь, которую Нэру категорически запретила смывать еще день.
Саха неловко протянул принцессе засохший цветок. Девушка, растерявшись от неожиданного подарка, приняла его и понюхала. Только зря она это сделала — сухоцвет оказался всего лишь красивой колючкой, и нос принцессы немного пострадал.
— Сговорились вы все, что ли?! — досадливо бросила Леа, отодвинула юношу в сторону и пошла расседлывать коня. Однако колючий цветок не выкинула, бережно пристроив его в щель на стене над местом для ночлега.
— Не остался бы наш правитель с носом! — шепнул на ухо Марку вездесущий Траес, наблюдавший за принцессой. Марк в ответ только пожал плечами, признавая за девушкой полное право разбираться с ухажерами самостоятельно.
* * *
Ночь не принесла долгожданного покоя. Люди, молча поужинав, улеглись спать. Костер разводить не стали. В темноте было слышно, как ворочается без сна с боку на бок то один, то другой воин — мысли о завтрашнем дне гнали сновидения прочь. И только под самое утро, наконец, воцарилась долгожданная тишина, прерываемая лишь шуршанием и писком ночных животных.
Но ближе к утру случилось удивительное: словно из воздуха возникла у изголовья спящей принцессы полупрозрачная крылатая женщина, постояла над ней в молчаливой задумчивости, да и тронула пальцами торчащий из стенки маленький цветок, который попался на пути влюбленного княжича. Сухой венчик налился ярким золотым цветом, вспыхнув на мгновение маленькой звездочкой, а потом все снова стало как прежде.
Женщина наклонилась к Леа, ласково погладила девушку по волосам и исчезла. Как будто ее тут и не было. Если бы её высочество проснулась в этот момент, то, несомненно, признала бы в гостье ту, что видела в детстве то ли во сне, то ли в горячечном бреду. Но крепок сон молодости, и девушка только повернулась на другой бок.
Проснувшись, Леа долго не могла взять в толк, чего от нее хочет жрица, пока та, удрученная непониманием, сама не прицепила к косе принцессы подарок Сахи.
— Зачем?! — возмутилась девушка, но Нэру оказалась тверже кремня.
— Так надо, — коротко сказала служительница Великой богини, пресекая дальнейшие пререкания.
Её высочество, с отвращением посмотрев на нелепое украшение, намертво приклеившееся к волосам, уступила желанию жрицы — кто его знает, может Нэру успела поколдовать, и колючка стала полезной. От этих жрецов чего угодно можно ждать.
* * *
"Один-единственный шаг может разделить жизнь на две половины. Один-единственный поступок может сделать тебя совсем другим человеком. И одно неверное движение может стоить тебе жизни. Но чем бы это не грозило, ты все равно сделаешь этот шаг, совершишь этот поступок, потому что не можешь поступить иначе. Зато в твоих силах сделать это осторожнее".
Приблизительно так напутствовал в дорогу дочь король Энданы, и она, стоя ранним утром перед плавно колышущимся маревом, вспомнила эти слова. Теперь "занавес" сильно выделялся на фоне остывшей за ночь пустыни. Принцесса замерла в ожидании, пока жрица Нэру колдовала, творя над людьми заклинания. Чтобы — как она изволила выразиться — "жизнью меньше пахло". Все воины уже давно получили по связке амулетов, но, как любит говорить Арзила, — магии много не бывает.
Рядом с Леа стоял Марк. Северянину, как и самой Леа, от колдовства не было никакого толка, так что жрица не стала тратить на них силы.
Наконец ритуалы закончились, Нэру задумчиво осмотрела воинов, проверяя результат своих трудов, и кивнула Риккведу.
— Я пойду первой, — тут же среагировала Леа.
— Первым пойдет Марк, — отрезал его светлость, разом преобразившись в сурового воина.
Северянин одобрительно посмотрел на дядю упрямой подруги и шагнул вперед, исчезнув за прозрачной преградой. Леа тут же нырнула следом, а за ними двинулись остальные воины, пропадая по одному, стоило только преступить через незримую черту.
Медорец Муншал, проводив взглядом последнего человека, побрел к лошадям — умные животные отказались даже близко подходить к площадке. Они били копытами, вставали на дыбы, храпели, и даже магия жрицы не справилась с ужасом, охватившим животных. Безусловно, кони оказались намного сообразительнее хозяев, раз не пошли в гибельное место. Муншалу же требовалось побыстрее перегнать лошадей в оазис, чтобы уже там спокойно ждать возвращения ушедших во тьму.
Да смилостивится над ними светлоокий Гши, покровитель витязей синшу, борцов с демонами!
Глава 25
Шагнув за невидимую черту, Леа непроизвольно задержала дыхание и теперь, сделав первый вздох, почувствовала, как впиваются в легкие иглы стылого воздуха.
Пропали красные камни пустыни. Вокруг, насколько хватало взгляда, расстилалась холмистая равнина, поросшая разлапистым кустарником. Его жухлые листья полоскались на ветру узкими лентами, словно позабытые, вылинявшие стяги. Землю проклятого королевства покрывала жесткая, словно проволока, трава, на которой не оставалось следов. И хотя лето было в полном разгаре, на этой стороне ощущалось дыхание осени: тучи полностью закрывали низкое небо, лишая лучей неласкового солнца чахлые растения.
